Текст книги "Мерцающая мгла"

Автор книги: Алексей Дуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 43 страниц)

А откуда это Михаил так много сразу узнал про людей, впервые увиденных? Неужели дело в очках?! В том, что они чутье усиливают?

Торопливо стянул очки. Да, пропало впечатление, парень и девушка выглядят обыкновенно, средней невзрачности. А ведь какие яркие личности… или все личности на самом деле яркие, просто без сверхочков этого не видно? Надо будет обязательно проверить.

А вдруг очки не только перед теми, у кого есть чутье пролазника, раскрывают сущность других людей, а вообще перед всеми, кто через очки смотрит? Тогда эти двое знают о Михаиле… все. Неуютная мысль, хуже чем голым оказаться. Даже спрятаться захотелось.

Впрочем, если сврехочки в мире будущих сумерек – нормальное явление, то эти двое уже на чужие души насмотрелись, и Михаил особого интереса не представляет на общем фоне. Можно надеяться. И хочется верить.

Сошлись на расстояние в пять шагов, остановились, парень и девушка сняли очки – правила местной вежливости, как бы знак доверия? Не исключено.

Сейчас начнутся проблемы с коммуникацией.

Парень доброжелательно воскликнул:

– Чей тшо!

Цефан. Ура. Значит – коммуникация не проблема.

Когда Михаил ответил на приветствие, парень задал вопрос:

– А как вы здесь оказались?

Сказано на цефане, но – слишком длинно, больше десятка слогов, можно гораздо компактнее сформулировать. Чего это он так растягивает? Обычай местный? Если обычай, то совершенно бессмысленный.

Михаил от радости, что встретил нормальных людей, взялся острить, ответил на вопрос:

– Да так, мимо проходил, дай, думаю, зайду.

Девушка озадаченно нахмурилась, парень задумчиво прищурился. Не поняли юмора? Как им это удалось, может Михаил нечаянно сказанул какую-то местную идиому?

Оказалось – тут другое, парень констатировал все также длинно и многосложно:

– Вы говорите на истинном цефане.

А они, значит, не на истинном. Вот откуда режущая слух растянутость во фразах парня. Рано, стало быть, Михаил порадовался хорошей коммуникации.

– Ничего, приспособитесь со временем, – продолжал парень, – а пока что покороче старайтесь говорить, лучше – одним словом. А я буду специально спрашивать так, чтобы вы могли отвечать либо «да», либо «нет».

– Да, – ответил Михаил, чувствуя себя глуповато. Парень улыбнулся:

– Как вас зовут?

– Михаил, – а почему бы правду не сказать?

– Ми-ха-ил. А меня – Карсун.

– А меня – Талира, – представилась девушка. И добавила почти без вопросительной интонации:

– Вы есть хотите?

А Михаил на самом деле не хотел, значит, девушка не узнала о Михаиле так уж много, когда через очки на него смотрела. Но сам-то он знал, когда рассматривал парочку через свои очки, что они недавно поели… Или Талира узнала очень много, в частности, что Михаил истосковался по хорошей пище? Действительно ж соскучился, ответил: «Да!» – почти непроизвольно.

– Тогда пойдемте в планер, у нас пирожки с собой, – явно обрадовался Карсун.

От слова «пирожки» рот наполнился слюной, пришлось ее глотать. А почему – планер? У него же мотор с винтом. Как бы выяснить… Михаил произнес с очень вопросительной интонацией: «Планер?» – используя то самое, длинное, слово, что и Карсун. Тот ответил раздельно:

– Это солнечный планер.

И все стало ясно. Цефан, даже не истинный, есть цефан, в каждом слове раскрывается его смысл. В частности, солнечный планер – это летательный аппарат, который в воздухе главным образом планирует, парит, не гнушаясь ветром и восходящими потоками, однако есть у него и электромотор с винтом, работает от аккумулятора, который заряжается от покрывающих крылья фотоэлементов. Конечно, много энергии от солнца не запасешь, но взлететь и набрать высоту – хватает. А в этом мире еще и световой день очень длинный, да и облаков Михаил пока что не наблюдал, для солнечных планеров – самое раздолье. Аккумуляторы заряжаются постоянно – и на земле, и в полете. Кроме того, Карсун рассказал, пока шли, что на земле можно поменять лопасти винта на другие, большие размером, и винт превращается в ветряк, а мотор – в генератор, тоже батарея заряжается. Да, действительно – верхняя сторона крыльев черная, расчерченная тонкими светлыми линиями на маленькие прямоугольники. Фотоэлемент.

Глава 8

Загрузились в планер, Михаилу нашлось место на полу за креслами пилота и пассажира. Рядом с двумя тушками крупных членистоногих – таких же, как то, которое Михаил недавно подстрелил и съел. В тушках были дырочки – как раз на сочленении «черепа» с «хвостом», Михаил туда же стрелял.

Карсун и Талира с интересом разглядывали маскировочный плащ, корзинку, особое внимание привлек примотанный к палке панцирь членистоногого. Видимо, охота на этих тварей – основное занятие встреченной парочки. Тогда – не спасатели.

Карсун сел за штурвал – в форме баранки – нацепил очки-различитель – наверное, восходящие потоки высматривать, очки Михаила это позволяют. Талира, расположившись к кресле пассажира – точнее, стрелка, – первым делом достала коробку с пирожками, угостила Михаила, сама взяла. Пирожок – с тонким хрустящим тестом, острой мясной начинкой. Чувствуется привкус тушенки, но жаловаться не грех, а кощунство.

Загудел мотор, засвистел винт, и планер мягко взлетел.

Набрали высоту, Михаил сунулся вперед – посмотреть, как мир выглядит сверху. Ничего особенного – сплошная зеленая степь с редкими пятнами ям.

Карсун выключил двигатель, взял пирожок из коробки, но кусать не стал – начал разговор:

– Так вы были в Обитаемом Пространстве?

Отрицать? А смысл?

– Да, – правдиво ответил Михаил.

– И по какой дороге миров вы к нам попали, по Осевой?

– Э-э-э…

– По Ключевой?

– Не знаю.

– Что?

Даже такую простую фразу не понимают? И что делать? Попробовал отвечать как можно односложней:

– Нет. Знать.

– Не знаете?

– Да, – ага, надо было говорить «не знаю» еще длиннее.

– Тогда, наверное, по Динамической.

Михаил как-то не сразу осознал, что речь идет о параллельных мирах. Но словосочетание «дорога миров» на цефане звучит однозначно. Здесь не просто знают про лазы, а спокойно лазят по соседним вселенным, и до отдаленных добираются.

– Оба лаза Динамической дороги миров сейчас на ночной стороне, – продолжал Карсун, – а лазы не выпускают в опасные места. У нас они смещают выход на дневную сторону, на ночной слишком холодно. Хотя вам не слишком повезло, здесь степь безлюдная. А может и повезло, люди… всякие бывают. Вы же, наверное, людей так и не встретили?

– Нет.

– Встретили?!

– Да. Там, – Михаил махнул рукой в направлении селения синхронных.

– А, гнилозубые. Но с ними лучше не встречаться. Достаточно издалека посмотреть, чтобы понять… Хорошо, что у вас есть различитель.

Что такое различитель? Сверхочки, наверное.

– А откуда он у вас? – спросил Карсун. – Купили?

– Нет.

– Нашли?

– Нет.

Так, сейчас заподозрят, что Михаил очки украл или добыл разбоем. Попытался ответить, используя самое длинное цефановское слово, которое придумалось:

– Подарок, – а ведь правда, подарок.

Карсун хмыкнул:

– Хороший подарок. Различитель в мире Бэдэй – самая нужная вещь. А кто подарил?

Обещал же Карсун формулировать вопросы так, чтобы можно было отвечать «да» или «нет». Верь после этого обещаниям. А название мира надо запомнить.

Попытался ответить:

– Жена.

Да-а-а, вот уж вырвалось, так уж вырвалось. И – снова ведь правду сказал, Ника яасен подарила, и она Михаилу не девушка или половой партнер, их отношения гораздо серьезнее. Ника – супруга, половинка. Их не штамп в паспорте соединил, и даже не в чувственной связи дело, что-то большее… высшие силы, не иначе.

А разъединила их Михаилова глупость.

Накатила привычная смесь боли с отчаянием, которые пришлось глушить таким же привычным волевым усилием. Заглушилось только частично, но хоть наружу ничего не вырвалось, не стоит демонстрировать свою эмоциональную нестабильность.

Талира повернулась к Михаилу:

– Вы пошли в Обитаемое Пространство без жены?

Михаил только и смог, что изобразить руками беспомощный жест.

Взял еще пирожок, попытался сосредоточиться на его восхитительном вкусе. Как ни странно, удалось.

А Талира задала следующий вопрос:

– А зачем вы пошли в Обитаемое Пространство? За бессмертием?

С иронией сказано. Легкой, едва заметной, но все равно очень обидной – у Михаила очередная буря в душе едва утихла, а Талира насмехается, как будто он действительно мог взять, и оставить Нику одну ради какой-то вшивой вечной жизни.

Пробормотал в ответ:

– Лечиться.

Вот и соврал. Как говорят в Обитаемом Пространстве: «А что, уже и соврать нельзя?»

Ирония во взгляде Талиры резко, без перехода, сменилась сочувствием. Девушка смущенно отвернулась.

– И долго вы… ходите по степи? – поинтересовался Карсун. Он явно собирался задавать уточняющие вопросы, чтобы собеседник мог использовать те самые «да» или «нет», но Михаил по рассеянности ответил:

– Дней пятнадцать.

Талира изумленно вытаращила глаза, планер слегка качнуло – видать, Карсун едва не потерял управление. В чем дело?

– А!.. Вы имеете ввиду пятнадцать дней вашего мира? – догадался Карсун.

– Э-э… да.

Карсун рассмеялся, Талира широко улыбнулась. После чего они кратко объяснили, что тут у них, в мире Бэдэй, к чему.

Выяснилось, что если принять время обращения планеты, над которой сейчас летят, за год, то вокруг своей оси она поворачивается немногим больше, чем за полгода. В результате световые день и ночь на здешнем экваторе затягиваются на хороших два года с гаком. Ось вращения планеты наклонена, потому продолжительность дня и ночи зависит еще и от широты, на полюсах они по полгода. А солнце на полном серьезе встает на западе, так что они все-таки в северном полушарии.

Раньше вся планета была покрыта льдом и снегом, но ее терраформировали, приспособили для жизни. Карсун рассказывал:

– Поначалу никто Бэдей не интересовался, сюда вели лазы Динамической и Сетевой дорог, но воздух не годился, чтобы им дышать. Но потом оказалось, что на Бэдей удобно открыть порталы Осевой дороги, так что взялись… сначала хотели только города под куполами строить, даже построили несколько, рядом с порталами. Потом оказалось, что по Осевой дороге маловато жилых планет, приспособили, те, что попроще. С Бэдэй чуть ли ни сложнее всех было, через порталы контроль дороги не захотел пропускать сеятелей жизни, а через лазы все что нужно и не пронесешь… я в сеянии жизни плохо разбираюсь. Так пришлось с Изначальной на космическом корабле сеятелей везти. Полтора миллиона световых дней, даже подумать страшно. Ничего, прилетел корабль меньше чем за день, потом еще дней пять планета оживлялась, пока не решили развитие жизни остановить. Ее еще разогнать хотели, чтобы быстрее крутилась, да только порталы уже стояли, а при разгоне… всякое может быть. Не рискнули. Вот и остался у нас день длиннее года. Ну а порталы Ключевой дороги у нас всего-то дней двадцать назад появились.

У Михаил челюсть отвисла уже при намеке на терраформирование. Время от времени он замечал состояние собственного лица, подправлял, возвращал челюсть на приличествующее место. Но надолго не хватало. Упоминания строительства порталов, космических полетов на миллионы световых дней – то есть, лет, если по-земному, – остановки развития жизни, все это каждый раз повергало в крайнее изумление. Вызывало ужас и восторг. Люди – как боги, что хотят со вселенными, то и делают. Одно только строительство порталов чего стоит. Пролазники могли в какой-то степени управлять лазами, целенаправленно нарушая их стабильность, когда надо, однако сами ведь не понимали всей механики. А здесь – понимают. И пользуются пониманием без тени сомнения.

Карсун рассказывал дальше. В общем, после терраформирования на дневной стороне Бэдэй условия жизни стали вполне приемлемыми, ранним утром и поздним вечером холодновато, в самый полдень – жарковато и сухо, но жить можно. Только ночи холодные. До такой степени, что местами углекислота из воздуха превращается в сухой лед.

Таким образом, самый подходящий для планеты образ жизни – кочевать, удирая от холодной ночи. Есть и селения оседлых, Михаил видел одно издалека – тех самых синхронных гнилозубов. Плохо оседлые живут, весь день запасают продукты и топливо на ночь, не покладая рук и не разгибая спины, всю ночь экономят, и все равно время от времени мерзнут и голодают. Сообщества оседлых закрытые, чужаков не приветствуют. Могут и пулей угостить, если сунешься, лучше с ними дела не иметь. Хотя другие жители планеты – перегонщики, самые развитые в технологическом плане, – время от времени помогают оседлым, в тяжелые ночи сбрасывают им с воздуха продукты, топливо, одежду, инструменты, материалы, лекарства. Просто так, из гуманизма.

Нет, лучше по планете кочевать. Тем более, что условия чуть ли не идеальные – планета старая, ее поверхность ровная, вылизанная, и почти вся заросла ровным слоем мха, считай – сплошная дорога. Есть неровности – те же ямы, которые играют какую-то роль в экологии, есть ледники в заполярье, небольшие горные страны – невысокие, всего лишь сопки, есть крупные озера, лесные массивы на экваторе. Но все эти препятствия легко обойти. Кроме того, над степью постоянно разгуливает ветер, дует с ночной стороны планеты, потому широко распространились транспортные средства, название которых звучало на цефане как «дома на колесах с парусами» – не то парусные трейлеры, не то сухопутные яхты.

Кочуют же по Бэдэй люди очень разные, и очень по-разному. Есть кочевники, так сказать, классические, пастухи – перемещаются по степи вместе со своими стадами, держась утренней или вечерней зон, там, где мох самый сочный. Есть кочевые земледельцы – с наступлением вечера они собирают свой инструмент, урожай, пропитание на дорожку и первое время, ставят на колеса клетки с домашней живностью и отправляются через половину глобуса в утреннюю зону, где разворачивают временные фермы. Тяжелый труд, приходится каждый раз заново все хозяйство организовывать, порой даже искусственные водоемы копать, чтобы было чем поливать растения в полуденную засуху. Однако выгодный – продукты идут на пропитание многочисленных путешественников по Осевой и Ключевой дорогам, а также – на экспорт с другие миры через порталы.

Есть кочевые рыбаки, они промышляют в больших озерах, пока те замерзать не начнут, после чего кочуют к следующему водоему. Рыбакам едва ли не сложнее, чем земледельцам – в местных водоемах наловить рыбы на ужин не проблема, но обеспечить такой улов, чтобы рыбалка окупалась, непросто, нужен опыт и удачливость.

Есть торговцы, которые скупают урожай у фермеров, мясо с шерстью у пастухов, уловы у рыбаков. Они устраивают торговые городки на путях откочевки, или же можно договориться с торговцами по радио, тогда они сами пришлют транспорт за товаром.

Есть кочевники высокотехнологические. Проложены на Бэдэй две добротных многополосных трассы, которые называют перегонами, Большой Перегон извивается вдоль экватора, Южный – проходит в умеренных широтах южного полушария. Не просто так перегоны возникли, на них межмировые порталы расположены, которые обслуживать надо, товары доставлять и днем и ночью.

И по перегонам движется постоянный поток транспорта – парусного, механического, смешанного – главным образом на восток, убегая от вечера. Потому и пришлось дорогу с покрытием строить, слишком много колес двигалось по поверхности, мох не выдерживал. Перегонщики нанимаются работать в самые разные предприятия вдоль дороги, а с приближением вечера едут дальше, снова куда-то нанимаются. Тем и живут. Вдоль перегонов расположено много чего – и фермы, и рыболовные хозяйства, и даже производства, хотя их приходится консервировать на ночь или переносить каждый раз из вечера в утро. Есть такие заводы-фабрики, которые не перенесешь и не законсервируешь, они и ночью работают, а работникам, согласившимся ночевать, платят впятерне. И все равно мало желающих мерзнуть, даже повинность когда-то для молодежи вводили – каждый обязан был переночевать заводским работником хоть разок после достижения двадцатилетия, иначе не сможет закончить образование. Также пойманных преступников на ночных работах используют.

Еще Карсун упомянул каких-то «дзоку» – бандиты-рекетиры местные, грабят и перегонщиков, и торговцев, и даже фермеров.

Михаил только глазами хлопал. Что-то тут не сходится – цивилизация мощнейшая, строит дороги между мирами, отправляет звездолеты между галактик. И в непосредственном соседстве со всей этой мощью до сих пор ковыряются в земле лопатами, ездят по степи на парусных телегах и воруют друг у друга урожай. Задворки? Или дошедшее до идиотизма неравенство?

А что касается Карсуна и Талиры, то они из всех кочевников самые непоседливые, охотники. Принадлежат к кочевой охотничьей ватаге, которая мечется от северной полярной шапки до южной, промышляя всякую разную дичь. Сейчас охотятся на тех самых крупных членистоногих, которых Карсун назвал норными креветками. Потому заинтересовались примотанными к палке Михаила панцирями, Карсун начал расспросы с пристрастием:

– Это вы добыли креветку?

– Да.

– А мясо вы… съели?

– Да…

– Мясо сейчас дороже панциря. Но вам, наверное, хранить его было… трудно. Бочонка нет. А… как вы поймали креветку?

Михаил продемонстрировал самострел.

– Это оружие?

– Да.

– А оно далеко стреляет?

– Нет.

– Но… на один рывок стреляет?

– Э-э…

– На пятьсот шагов?

– Нет.

– Меньше?!

– Да. Сто.

– Всего сто шагов?!

– Да.

– И как же вы… сумели?

– Спрятался. Засада.

– Где спрятались?

Михаил продемонстрировал плащ.

– А. А как вы узнали, где устроить засаду? Вы возле норы… спрятались?

– Да, – не рассказывать же им про чутье.

– Тогда вам просто повезло. Креветка могла пойти в любую другую нору. А от лэнгов вы тоже прятались под… этим?

– Лэнгов?

– У них четыре крыла, когти…

– Да. Прятался.

– И они не заметили?

– Заметили.

Этот ответ Карсун принял за шутку, хотя и не сразу. Талира вставила:

– Хорошее у вас… переносное укрытие. Мы вас даже через различители не заметили, пока вы не встали, а у лэнгов нет различителей.

Михаила очень насторожило слово «лэнг». Уж не в родственниках ли оно к лавкрафтовским птицам Лэнга? Или это всего-навсего случайное совпадение? Бывает же. На Земле слово «арм» означает «рука» по-английски и по-осетински.

В то же время, совпадение может оказаться неслучайным. Совсем неслучайным… хорошо бы. Но лучше проявить здоровый пессимизм.

– А вы это… укрытие сами сделали? – продолжал расспрашивать Карсун.

– Да.

– И вы хорошо стреляете.

– Да…

– Вы хороший охотник. Бетлун может принять вас в нашу ватагу, выделить долю.

– Бетлун?

– Наш главный.

Ну, разумеется, ватаге без главного никак. И вправду присоединиться? Все равно нужный лаз на ночной стороне. И все три ненужных тоже. Кроме лазов Михаил чуял еще порталы – похоже на лазы, но не совсем то, другие ощущения. Четыре портала на планете, под солнышком сейчас только один. Если верить чутью. И, если ему верить, то присоединиться к охотничьей ватаге – надо. Разобраться бы, зачем оно надо. Желательно – прямо сейчас разобраться.

– А куда вы… пойдете дальше? – допытывался Карсун. – В другую вселенную, дальше по Динамической дороге?

– Э-э… да. Наверное.

– Тогда вы надолго задержитесь. Оба лаза Динамической дороги сейчас на ночной стороне. Не меньше, чем четверть дня придется ждать. А потом – договариваться с хранителями ключей, а они несговорчивы. Заплатить придется, и много. Может, есть другой путь… к вашему миру, по Осевой дороге? В порталы пускают бесплатно. Хотя… на дорогах миров без кругляшей тоже непросто будет, особенно в мирах быстрого времени.

– Кругляшей?

– Деньги наши. Охотой на креветок можно много кругляшей добыть, особенно если дождаться, пока торговцы из мира Ди Шеу повысят цену.

Много нужно было выяснить Михаилу. Цены на креветок, среднюю охотничью удачливость, повадки хранителей ключей. Однако сложно было задавать вопросы. Языковой барьер с односторонней проводимостью, Михаил местных понимает, они его – нет.

А хочется ж поговорить, успел истосковаться по общению. Все бы рассказал хорошим ребятам, еще и приврал бы. Подкупили его, и не пирожками с тушенкой, а, пожалуй, искренним добросердечием. И доверием – сам Михаил поостерегся бы связываться с одиночным бродягой посреди степи. Кто угодно же мог оказаться, бандит какой-нибудь. Или различители все-таки раскрывают сущность людей?

С другой стороны, может и хорошо, что Карсун и Талира плохо понимают Михаила. Не стоит сразу все о себе рассказывать, даже если хочется.

Постепенно, прислушиваясь к болтовне Карсуна, Михаил немного разобрался в своеобразном цефане жителей Бэдэй – здорово упростили они его. Язык состоит уже не из емких многоуровневых конструкций, а из обычный существительных, прилагательных, глаголов и так далее. Проще русского стал.

Михаил начал задавать вопросы. Делал ошибки, Карсун и Талира поправляли, иногда – со смехом. Однако понимали, давали ответы. Спросил:

– Бродячие колдуны?

Карсун ответил:

– Не знаю, кого называют бродячими колдунами в вашем родном мире… Обычно как бывает: пролезет кто-нибудь в мир, где о дорогах миров не знают, приносит с собой то различитель, то оружие. Ну а для тамошних жителей различитель – чем не чудо? Для некоторых и зеркало – чудо. А этих, кто пролез, колдунами считать начинают. Или они сами кричат: «Мы колдуны!» – есть и такие. А потом легенды сохраняются. Даже у нас на Бэдэй некоторые в бродячих колдунов верят – что они могли сквозь горы видеть, лазы без ключей открывать, одним словом убивать или усыплять, за тысячи рывков друг друга чуять, будущее предвидеть, от пуль уклоняться. Да только вранье все, нельзя друг друга унюхать за половину планеты. Это у них передатчик был с собой или маячок, или заранее договорились. А словом убить – тем более нельзя, это у них оружие было, которое струю ядовитого газа выбрасывает. Вот что вам про бродячих колдунов рассказывали?

– Лазы открывают и будущее предвидят. Свое собственное.

– Да не откроешь лаз без ключа! А будущее предвидеть… можно и без колдовства, умом да опытом. Еще и лучше получится, в несколько раз.

С последним утверждением трудно не согласиться.

Но ситуация, когда про лазы и параллельные миры знают, а в пролазников не верят – очень удачная для пролазника.

Еще немного пообщались, и у Михаила сложился план, что делать дальше, как быстрее выбраться в следующий мир. Пока что – присоединиться к охотничьей ватаге, подзаработать, добраться до Большого Перегона. Там еще кругляшей добыть – выиграть в передвижном казино, чутье поможет угадать нужную комбинацию. Ну а потом нанять или даже купить самолет, который доставит к лазу, есть у них тут специальные, которые и над ночной стороной могут летать.

Очень желательно узнать, куда ведет лаз, хотя контактировать с хранителями ключей чутье не советовало, и не зря, судя по рассказанному Карсуном. Они в путешественника по мирам вцепятся и не отвяжутся, оч-чень им интересно, как он лазами ходил. Больше всего волнует – кто ему лаз открыл? Хранители ключей твердо уверены, что открыть лаз можно только ключом, а еще полагают, что только они имеют право ключами распоряжаться. Знакомая логика – ежели все будут лазить куда хотят, то что же это такое будет? А на самом деле монополия на ключи – выгодна. Так что, придется просителю отвечать на гору вопросов, по нескольку раз на каждый. Сколько пришлось заплатить, имел ли право вообще ходить в другой мир, кто пропустил, что было с собой, почему именно это нес. Еще и не все можно протаскивать между мирами, иногда пошлина требуется, а межмировая «таможня» – тоже в руках хранителей. Устраивают длительные проверки – посылают с оказией запросы во все миры, которые бедный проситель успел посетить. Если где чего не слава богу – могут не пропустить в следующий мир или в совсем другой мир отослать, или обратно вернуть. Кроме того, придется ждать, когда лаз окажется на освещенной стороне. И не в одиночку, может столько просителей набраться, что лаз всех и не пропустит за один раз. Второго раза придется ждать еще одни местные сутки, хотя можно организовать дело так, чтобы все прошли, если постепенно выпускать. Но – правило есть правило, за один местный день хранители активируют переход только один раз. Можно пролезть за взятку, но тогда очень велика вероятность проблем с хранителями в следующих мирах – стоит заподозрить, что пролез нечестно, и даже взятки не обязательно помогут.

Больше всего хранители боятся существования «незарегистрированных» ключей от лазов. Выбивают у местных властей права на конфискацию, а где не удается – отбирают ключи незаконно, даже воруют.

– А у вас все в порядке с разрешениями? – спросил Карсун Михаила. – Вас легко выпустили из мира Разделенных Лун? С одеждой не было сложностей?

– С одеждой?

– Там же голые ходят? Или неправда?

– Э-э-э… нет. Не голые. Там… нет людей.

– Так вы не по Динамической дороге пришли! – воскликнула Талира. – По Сетевой. Что там было?

– Темные тоннели.

– Это перекресток Сетевой дороги. Один из перекрестков. А из какого мира вы пришли на перекресток?

– Ленивых рабов, – Михаил произнес именно то, что было написано на потолке зала.

Карсун и Талира уставились друг на друга. Карсун уверенно заявил:

– На Радужном пятне нет лаза в такой мир.

– Радужном пятне?

– Да, на Сетевой дороге Бэдэй относится к Радужному пятну, он там называется «мир становящийся сумеречным», вы должны были видеть надпись. Вы, наверное, видели, цвет стен такой… разноцветный. А там, где этот мир ленивых рабов, какого цвета были стены?

– Черного.

– Что?

– Черный.

– А, черные. Черное пятно даже не граничит с Пестрым.

– Может быть, граничит, – задумчиво возразила Талира. – Оно длинное.

– В любом случае, вы издалека к нам пришли! – поразился Карсун. Присвистнул совершенно по земному. – Хранители туда и не добирались. Наши хранители. А кто вам оттуда лаз открыл?

Михаил соврал на ходу, что он тамошних хозяев ключа от лазов и не видел – принес в условленное место плату, пошел в условленное время к лазу, который был уже активирован.

– Вам будет трудно с хранителями ключа, – твердо заявил Карсун. – Могут не выпустить, сколько бы вы не заплатили. Те, кто для вас лаз активировал, точно с ними не связаны.

– Мы на краю известного мира? – подумав, спросил Михаил.

– Все миры, где проходит Сетевая дорога, на краю известного мира.

Дальше выяснилось, что Сетевая дорога представляет из себя множество таких вот «перекрестков» – миры темных тоннелей с огромным количеством лазов каждый. И дорога почти нехоженая, мало на ней разведку ведут, потому что боязно. Лазы Сетевой дороги деактивируются, едва с перекрестка выйдешь, а чтобы пройти обратно, нужен ключ, который хранители выдают очень неохотно. Боятся потерять. Если мир неизвестный, то он опасен, разведчик может погибнуть, а ключ неизвестно кому достанется. Или же разведчик сбежать может, ключ – слишком большая ценность, такими не рискуют.

Карсун покачал головой:

– Раз вы бывали в неведомых мирах, то… хранители могут… вас не отпустить. Хранители, они слишком… ценят сведения про неразведанные миры, особенно если там есть ключи… свои хранители ключей. Будут расспрашивать, проверять возьмутся.

– Так вы можете с хранителями договориться и без платы, если расскажете про те вселенные, которыми ходили, – вставила Талира. – Они же про Черное пятно почти ничего не знают.

– Вот именно, – саркастично ухмыльнулся Карсун. – Помнишь, как они разведывают миры дороги миров?

– Как? – спросил Михаил.

– А они активируют лаз из перекрестка, и ждут, что кто-нибудь им пройдет, из того мира. А потом набрасываются и… допрашивают. Или могут из того мира похитить кого-нибудь. И особенно их интересуют ключи от лазов. Они даже пробовали ключи от лазов на перекрестках Сетевой дороги снимать… не снимаются.

– Но… они боятся ходить в неразведанные миры с ключами, это понятно. Но почему бы им не активировать лаз, отправить в тот мир разведчика без ключа, а потом в условленное время опять активировать лаз, чтобы разведчик вернулся? С Сетевой дороги это вообще легким кажется. Там же ключи прямо в залах, где лазы…

– Разведчики слишком часто не возвращаются. Неведомые миры слишком… опасны, не знаешь, чего бояться. Даже если разведчик не погибнет, его могут посчитать сумасшедшим и отправить на лечение. Много всяких опасностей.

Мог бы и не рассказывать.

Как бы все же выяснить насчет пролазников? Может, стабильностью лазов поинтересоваться? А как, чтобы не напрямую? Или можно напрямую? Как-то надо к вопросу подвести:

– А когда появились дороги миров?

– Порталы люди строят, а лазы – задолго до людей появились.

– И так и стоят, неизменно? Не исчезают, не перемещаются?

– А что им сделается? Бывало, что перемещались. Где-то, помню, попытался правитель лаз перегородить, навалил на его месте камней. Так лаз в сторонку сместился. Всего на несколько рывков. Ну и другие лазы двигаются, если почва проседает или город вокруг строят. А исчезать лазы не могут, не было такого.

– Даже в тех мирах, где много лазов?

– Да что им сделается?!

Значит, лазы стабильны. Либо здесь нет пролазников, что крайне сомнительно, либо местные пролазники проявляют невероятную осторожность, никогда не встречаются даже случайно. Что тоже сомнительно. В окрестностях мира Планета Земля пролазники вовсю осторожничали, и все равно умудрялись встречаться, лазы дестабилизировали.

Вероятно, тут дело в другом. Вероятно, местные пролазники так и не раскрывают в себе талант, потому что другие миры и без него доступны. Порталами – на халяву пускают, даже пролазить не хочется. Ну, за проход лазом придется заплатить хранителям… кстати говоря, вполне возможно, что эти подлые хранители знают о пролазниках, и нарочно подогревают скептические настроения относительно бродячих колдунов. Только чтобы монополию сохранить.

– А порталами заведуют не хранители… другие?

– Да никто порталами не заведует. Как построят портал, так он и стоит.

– Кто строит?

– Строители порталов. Они с перемещением кругляшей между мирами связаны, если можно где-то портал построить – приходят, предлагают. Если им заплатят – строят. А проход порталами бесплатный по традиции, причем древняя она очень. Еще с тех пор, как порталы были только для расселения, а это… я даже не знаю, сколько это тысячелетий. В некоторых мирах пытались… платный сделать, так добром не кончалось. То вообще ходить перестанут, то побьют… тех, кто кругляши за проход просят. А вот еще, в мире Танцующих с Тенями было: у них там дуэли разрешены, так собирались местные забияки перед порталами, вызывали всех, кто в мир приходит, на поединок. И власть тамошняя ничего сделать не могла или не хотела. Традиция. Так строители портал шунтировали – это значит, что по дороге миров сразу в следующий мир перескакивали. Те, кто по ней шел. Теперь в мир Танцующих с Тенями только лазами можно, или с Оранжевого Шара через космос. Так что поищите… способ попасть в свой мир через порталы, а не через лазы. Как ваш мир называется?