Текст книги "Мерцающая мгла"

Автор книги: Алексей Дуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 43 страниц)

И что теперь? Патовая ситуация. Ползти разве что. И пополз, отталкиваясь ногами. Медленно, неуклюже. Головой вперед – как на свет рождаются.

Еще и штаны сползают. Но – приближается к вожделенной яме!

Твари поняли, что жертва может уйти, заволновались, зашныряли в два раза чаще. Некоторые намеревались атаковать – чутье предупреждало, выставлял на пути атаки палку, или отмахивался. Твари нападать передумывали.

Что-то их маловато было, не то шесть не то семь, где остальные? Где-то сзади. Наверное, брошенный мешок потрошат.

Один крылатый кот все же напал со стороны ног, и Михаил с чувством и удовольствием резко лягнул его в морду. Кот аж рухнул на спину, но быстро очухался и взлетел. Вовремя взлетел, а то другие коты проявили к нему явственный гастрономический интерес. Жаль. Пусть бы крылатые коты друг друга сожрали… можно прямо сейчас.

Так медленно, отмахиваясь палкой, в диком нервном напряжении, Михаил дополз до края ямы. Не до кустов – кусты ниже по склону. Улучив момент, когда ни один из котов не мог атаковать, быстро развернулся ногами по ходу движения – чтобы не скользить по склону вниз головой. И пополз дальше. Штаны, которые уже сползли до середины зада, оделись обратно, зато куртка задралась до лопаток. А мох не самый гладкий оказался, царапал голую спину.

До кустов пару метров. Но чутье подсказывает: коты, увидев, что жертва почти ушла, решатся на атаку. Массированную, все сразу навалятся, палка во врагах увязнет. Котов опять много – распотрошили уже мешок. Быстро они…

Михаил решился – резко вскочил на ноги и ринулся в кусты. Зигзагом, что оказалось очень правильным – мимо сразу три кота пролетели. Едва сами в кусты не врезались, едва успели взять выше.

А Михаил врезался от души, со всего маху. Сразу как можно глубже и ниже. Ободрал нос, руку, порвал рукав куртки – и был счастлив, потому что оказался в безопасности, чуял это. Тем не менее, заполз в кусты как можно дальше, пока почва не стала мокрой. Расположился на более-менее сухом месте, отдыхал, успокаивался.

В кустах действительно ничего не грозило, боятся крылатые коты кустов. Почему-то. Вряд ли дело только в том, что в кустах трудно летать – твари четвероногие, вполне способны атаковать и по земле, и с веток. Но – не атакуют. И слава высшим силам, если они есть.

Коты продолжали шнырять над головой, начали издавать странные звуки, похожие на мелодичные взрыкивания. До сих пор молчали, сейчас общаются.

Потом шнырять перестали. Улетели? Можно выходить на открытую местность? От одной этой мысли навалилась слабость во всем теле. Даже тихонько высовываться из кустов было страшно.

Михаил попытался со страхом бороться, дыхательную гимнастику делал. Да, угроза с неба оказалась очень серьезной, но нельзя аж настолько пугаться. Что же теперь, жить в этой яме?

Страх не проходил, и стало понятно, что не спроста он, чутье это. Твари не улетели, а затаились где-то, ждут. Надеются, что жертва вылезет из кустов. И сколько они будут ждать? Бесконечно?!

Чутье подсказало, что рано или поздно крылатые коты улетят. Только надо набраться терпения.

Михаил отдохнул, рискнул напиться из родника. Чем бы заняться? Решил сплести корзину.

Выискивая подходящий материал, попытался установить контакт с Никой. Не получалось, то есть – Ника снова прошла лазом. Хотел было расстроиться, но сообразил – радоваться надо, что она не «слышала» всей гаммы ощущений Михаила во время боя со стаей крылатых котов. Нечего Нику лишний раз расстраивать.

Поначалу хотел сплести корзину из прутьев, но почему-то редко попадались достаточно тонкие, на корзину не хватит. Обнаружилось, что у некоторых кустов липкий смолистый сок – взял на заметку, клей может пригодиться. Для чего-нибудь.

Так и не набрав прутьев, Михаил попробовал использовать кору. Одно из растений оказалось как раз таким, как надо – ветки достаточно толстые, кора сдиралась длинным полосками, достаточно прочными. Надрал полосок побольше, и засел за дело.

Получилась не совсем корзина – нечто вроде плоской и глубокой сумки. Даже приделал шлейку, сплетенную из коры потоньше. Немного кривовата корзина, но достаточно прочная. Только положить в нее пока что нечего. И в степь чутье не пускает – видимо, крылатые коты все еще сторожат.

Насобирал зерен в новую корзину – так, про запас, чтобы потом не возиться. Сейчас-то времени хватает, и даже лишнее оно, девать его некуда.

И все время донимали мысли – что делать дальше? Как по степи передвигаться? Сегодня повезло выжить в схватке со стаей крылатых котов, в следующий раз – опять повезет (может быть), а вдруг будут еще разы, много? Рано или поздно – подведет удача, отвернется. И Михаила съедят… Умирать страшно, очень, и – вот она, смерть, близко. А быть съеденным – еще и унизительно. Обидно, когда тебя считают пищей, а не личностью, носителем и собственником целого мира, пусть внутреннего. И становится совсем страшно.

Принимаясь не то в пятый, не то в десятый раз за дыхательные упражнения, Михаил понял, что нельзя так дальше бояться, чутью мешает. Все труднее и труднее разобраться, откуда страхи – от предчувствий, или просто от нервов. Нервы-то пострадали сегодня.

Попытался отнестись к ситуации философски. Ну крылатые хищники, ну кровожадные. Так они не виноваты в своей кровожадности, им иначе не выжить, в их нападениях нет ни садизма, ни агрессии, просто есть хотят. Крылатых котов можно понять и даже простить, а правильнее всего – воспринимать их как стихию, вроде ветра или холода. Природное явление, ненавидеть которое глупо.

Философские рассуждения помогли. Немного, но помогли. В частности, стало понятно, что страх вылезать из кустов внушает чутье. Почти наверняка…

Не придумав других занятий, завалился спать. Ничего не приснилось – слишком устал.

Глава 7

Проснулся очень голодный. И кашу не сваришь – котелок в мешке остался вместе с запасом консервов, несколькими белыми шоколадками из мира Тарст и двумя последними сухарями из мира Ду. Попробовал жевать сырые зерна, но они, если и уступали по твердости зубам, то совсем немного. Такую пищу крайне нежелательно употреблять вдалеке от стоматологических кабинетов.

Сорвал гроздь недозрелых зерен, но есть их не хотелось совершенно – это чутье предупреждает. Все же осторожно попробовал одно зернышко, и потом долго плевался – удивительно противный вкус.

Тяжело вздохнув, Михаил согласился есть слизней, но при условии, что не сырыми. А зажигалка-то в мешке осталась, сам, своими руками переложил из кармана, чтобы не упиралась, спать не мешала. Придется добывать огонь другим способом.

Нашел подходящий кусок сухого дерева, принялся его строгать. И тут раздался шорох крыльев. Ага, не выдержали!

Крылатые коты повисели в воздухе над ямой, как будто последний взгляд бросали. И ринулись туда, откуда пришли.

Можно выбираться? Не хочется, но – надо. Да и чутье говорит, что в данный момент степь безопасна, крылатые коты нескоро вернутся к яме.

Тем не менее, вышел на открытое пространство не сразу. Все решиться не мог.

Побежал, естественно, к тому месту, где бросил мешок, хотя самого мешка видно не было.

Добежал – и картина предстала во всем своем мрачном великолепии. И не жалко было крылатым котам силы тратить?

Сам мешок и теплую одежду превратили в ленточки и лоскутки, особенно досталось веревочной подкладке – ее, похоже, тщательно пережевали. Банки из-под тех консервов, что еще оставались, буквально вывернуты наизнанку, а пустые банки, которые так и не собрался выкинуть, здорово искорежены и, судя по всему, тоже разжеваны. Хотя скатанная в рулончик банка от фруктов уцелела, осталась скатанной, только парой царапин отделалась. Большая удача – котелок зачем-то разорвали на три части, а потом их безжалостно измяли и по нескольку раз дополнительно продырявили. Исчезли специи и соль, только обрывки мешочков остались, аптечка превращена в щепки, лекарства приведены в негодность. Глиняная фляга разбита, а костяная исчезла бесследно. Кроме того, начисто отсутствуют костяные накладки на рукояти топорика, костяные пуговицы и застежки, складной ножик из кости. Неужели все это съедено? Крылатые коты способны переварить сухую кость? Будем надеяться, что нет.

Нашел осколки от бутылочки с кокосовым маслом. Странно, не пахнут они кокосом – коты вылизали? Настолько тщательно? Тогда понятно, почему они банки жевали – тоже запах шел, хоть и слабый. А от веревочной подкладки пахло Михаилом.

Зажигалка раскурочена, фитиль изорван в конфетти, однако (опять повезло) уцелела стеклянная линза. Которую шесть миров назад у телре в поясе нашел.

Нашлись остатки мотка ниток – его погрызли, но в середине немного нити уцелело. Две костяные иголки, естественно, пропали с концами, однако нашлись обе металлические, только благодаря сверхочкам во мху разглядел. Правда, обе иголки сломаны, одна пополам, вторая ближе к острию.

Михаил ползал по мху, торопливо собирал найденное. Все подряд, некогда сортировать. Даже обрывки ткани не пропускал, в крайнем случае – за ветошь сойдет.

По поводу тряпок мелькнула какая-то мысль, но не успел на ней сосредоточиться – почудилась точка в небе. Да, почудилась – вжался в мох, вгляделся, а точки-то и нет на самом деле.

Тем не менее, начал нервничать. Схватил еще несколько лоскутков и побежал обратно к яме. По первоначальному плану собирался бежать дальше, но слишком крылатые коты пугали.

По дороге обдумал ситуацию. Надо что-то делать, что-то менять. Если продолжит путь в той же манере, вероятность не быть съеденным крылатыми котами присутствует, если верить чутью. Но вероятность сойти сума по дороге уверенно стремится к единице, уже сейчас точки в небе мерещатся.

Добежал. Аккуратно распрямил банку, развел костер с помощью линзы, поставил вариться гральп. Пока варилось, заточил обломок иглы об брусочек на ножнах, старательно зашил порванный рукав. «Пижаму» надо беречь.

Так что там была за мысль насчет тряпья? Можно его как-то использовать? Ну, во-первых, обмотать рукоятку топорика. Обмотал самым большим обрывком, промазывая клейким соком, положил на солнышке сушиться. Что еще можно с тряпьем делать? Сумку сшить? Есть уже корзина, зря ее, что ли, плел. И все имущество в корзине отлично умещается. Даже место остается. Разве что мешочек для запасе гральповых зерен соорудить, не все же им на дне корзины…

Нет, было что-то другое.

Каша подоспела. Без соли и специй не так вкусно, однако грех жаловаться.

Выскребая ножом последние зернышки – искореженные серебряные ложки из баночных крышек можно было разогнуть, но они в зубах у крылатых котов побывали, так что побрезговал – Михаил сумел таки восстановить хорошую мысль. И засел за работу, принялся сшивать между собой лоскутки и ленточки.

Шил добросовестно, неторопливо. Долго возился – три раза кашу варил, один раз спал. То есть – как минимум земные сутки потратил. Хорошо бы – не зря.

Получилось нечто среднее между дырявым лоскутным одеялом скучной расцветки и маскировочной сеткой. То, что надо. Хотя и самое уродливое изделие Михаила за всю его жизнь.

Осторожно выбравшись из кустов, набрал охапку мха, вернулся, и принялся промазывать свое изделие клейким соком, присыпал растертым мхом, прижимал, чтобы приклеилось. Часть мха осыпалась, но ткань он покрывал без пробелов. Если с пробелами – еще раз промазывал и приклеивал.

Выложил изделие сушиться, приготовил еще каши. А когда доел – рискнул сварить и съесть парочку слизней. Они были жесткие и безвкусные, или брезгливость мешала объективности, однако хоть какое-то разнообразие в меню.

Критически осмотрел изделие. Неужели сработает? Чутье подсказало, что да.

Вышел в степь, расстелил изделие – его можно назвать маскировочным плащом, посмотрел. Надо же, без очков с пяти шагов почти не видно, с десяти не видно совсем. В очках – выделяется ясно и четко, однако крылатые коты не носят очков.

Но это если расстелить, а если накрыть им что-нибудь? Накрыл пучок прутьев. Да, неровность заметна, однако не очень, шагов с двадцати вполне не выделяется на фоне степи.

И все равно надо проверить. Михаил сел на мох, стал ждать. Черт его знает, сколько ждал, часы. Устал, соскучился и извелся. Зато пришла в голову мысль сшить верх плаща так, чтобы получился капюшон, а еще пришил пуговицу, чтобы на груди застегивать – уцелела одна деревянная.

Не дождался, пошел варить кашу и спать. В этот раз рискнул сварить слизней вместе с гральпом, только переварил, они совсем жесткие оказались. Подошвы делать можно, так что повыплевывал слизней. Надо было их уже под конец в кашу бросать.

Выспался, позавтракал. В этот раз бросил слизней в банку, когда каша была почти готова, достаточно мягкие получились. И опять вышел в степь крылатых котов высматривать. Долго ждал, два раза успел соскучиться.

Наконец – появилась на небе черная точка. Наконец-то. Надо же, как все меняется – еще недавно Михаил и представить себе не мог, что может захотеть встречи с крылатым котом.

Встал, приготовился. Посоветовался с чутьем – оно рекомендовало либо прятаться в кусты, либо падать и накрываться плащом. И то, и то поможет с гарантией. А точка так и продолжала кружить где-то на грани видимости. Не обращал крылатый кот внимания на человека, Михаил даже почувствовал себя оскорбленным. Принялся прыгать, руками размахивать – и кот его заметил, ринулся по прямой.

Михаил лег на спину, накрылся плащом. В руках держал палку и самострел – так, на всякий случай, опасности со стороны кота не было совсем.

Едва Михаил спрятался, кот полетел неувереннее – сбавил скорость, отклонялся от курса то влево, то вправо. Промахнулся мимо добычи метров на тридцать. Принялся метаться, зависал на пару секунд, несся дальше. Дважды почти над головой застывал – не заметил.

А Михаил чувствовал себя совершенно спокойно. И миллиграмма страха не было.

Может, откинуть плащ? От этой мысли немедленно сковало ужасом. Даже моргать трудно, пришлось сделать над собой усилие, чтобы расслабиться. Чутье не дремлет. А вот против неторопливого ползанья под защитой плаща чутье не возражало, только когда крылатый кот над головой желательно замереть. Попробовал – получилось, не замечал хищник жертву.

Кот пошнырял минут пятнадцать-двадцать и разочарованно улетел. А Михаил настолько обнаглел и расхрабрился, что откинул плащ и направился в кусты еще до того, как крылатый кот скрылся за горизонтом. Кот не заметил. Или решил не обращать внимания на добычу, которая уже один раз исчезла из-под носа.

Михаил еще на некоторое время задержался в гостеприимной яме – подравнял банку, приделал ей дужку от котелка, а то выставлять банку на угли оказалось не слишком удобно, вырезал для нее пробку из дерева – заткнет, чтобы воду носить, фляги-то нет.

Потренировался быстро накрываться плащом. Сначала хотел бежать, навесив плащ на себя, чтобы за спиной развевался, как у суперменов всяких, но ветер попутный, а плащ длинный, в ногах путаться будет. Потому сумел пристроить плащ свернутым на спине так, чтобы можно было быстро развернуть.

Искупался, простирнул одежду, дождался, пока высохнет.

И отправился дальше. Спокойно и уверенно.

До следующей ямы крылатых котов не встретилось. После нее – увидел одного, затаился, переждал. Скучновато было, раньше хоть страх перед котами немного развлекал. Зато сейчас необязательно сохранять полную неподвижность – можно чесаться, устраиваться поудобнее.

Так и продолжалось, бежал от ямы к яме. Расстояние было неодинаковым, так что в одних ямах устраивал длинные привалы, отсыпался, в других – только варил кашу, съедал и бежал дальше. Научился варить зерна так, чтобы каша была рассыпчатой, подсушивал ее на солнце и получал таким способом сухие, но достаточно мягкие зерна, которые насыпал в карман, чтобы на ходу перекусывать. Гастрит от нерегулярного питания никому не нужен.

Осмелел до такой степени, что уже не маскировался, когда видел в небе точки, прятался под плащом, только если крылатые коты замечали. Один раз завалился спать не в яме, а посреди степи. Естественно, накрывшись плащом.

Приоткрылась тайна неизнашиваемости каменнодеревской одежды – на одном из привалов обнаружил, что нить, которой зашивал порванный рукав, местами не проходит сквозь ткань, а свисает петлями, присмотрелся – нить как будто вытеснена из ткани. Посмотрел еще внимательнее – края прорехи… срослись! Осторожно вытянул остатки нити. От шва оставался след, но и он со временем исчез. Чудеса.

Где-то после десятого большого привала Михаил обнаружил людей. Сперва увидел дым – прозрачная, почти незаметная струйка. А дыма без огня не бывает, а огня – без людей. Побежал смотреть, что горит и кто жжет, хотя чутье почему-то предупредило, что лучше не связываться. Чутью надо верить, но оставалась глубоко в душе глупая надежда, что люди тут живут более-менее нормальные. Близкое общение с крылатыми котами неплохо помогает от мизантропии, а чутье пусть лучше поможет договориться с местными жителями, чем убеждает не связываться.

Заметил неровность на горизонте, присмотрелся, используя всю мощь очков – это была самая верхушка какого-то строения, многоскатная крыша. Точно, это люди. Наверное, довольно крупный населенный пункт, раз в нем высокие строения. Едва не рванул со всех ног, но – нельзя, чутье предупреждает. Безопаснее всего будет оббежать селение по большому кругу, чтобы не заметили, однако… вдруг – можно договориться?! Надоела пресная каша со слизнями, в нормальной постели спал последний раз аж в мире Тарст, а уж по общению истосковался… Эдак и человеческий язык забыть можно, совсем одичать.

Потому решил осторожно подкрасться, посмотреть. Хотя бы попробовать выяснить, почему с местными лучше не связываться.

Двинулся вперед неторопливо. Всматривался. И скоро в сторонке от верхушки башни увидел еще кое-что – цвет степи изменился. Распахано? Может быть.

На пути очень кстати оказалась большая яма, Михаил, поддавшись чутью, накрылся плащом и полз, пока ямы не достиг. Да, здесь есть люди – в яме многие кусты вырублены, а роднички – облагорожены, выложены камешками. Самих людей в яме сейчас не было, это, пожалуй, хорошо.

Выбрался на противоположный склон, присмотрелся. Люди. Но общаться с ними не хочется.

Люди, выстроившись цепочкой наискосок от Михаила, вскапывали землю узкими шестизубыми вилами. Одетые в синее мужчины, все бритоголовые, они двигались с абсолютной синхронностью. Не просто одновременно втыкали вилы в землю и переворачивали пласты почвы – движения были совершенно одинаковые. Приходит мысль даже не о танце или групповой отработке боевых приемов, нет, что-то в этом было механическое. Нечеловеческое.

Люди не выглядели тупыми машинами для копания, их лица казались спокойными, умиротворенными. Задумчивыми. Но синхронность эта… они даже моргали одновременно! Хотя лица разные, и по росту люди отличались, и по сложению.

Михаил наблюдал за копателями не меньше часа. Потом они закончили копать, одновременно перехватили вилы и пошли колонной по направлению к башне. Не строевым шагом, обычным, но… Подобную синхронность не во всяком балете увидишь. Как они дошли до жизни такой? Может, у них один разум на всех, или еще что-то в этом роде? В лбом случае, лучше с ними не связываться. Михаилу не по пути с теми, кто ходит строем и в ногу. А как они от крылатых котов защищаются? А вдруг – никак? Вдруг, десять съеденных копателей для местных – небольшая потеря? Уже одного этого предположения достаточно, чтобы к селению не приближаться.

Побежал дальше. Еще через несколько больших привалов обнаружил крупное брошенное селение, настоящий город. Сначала увидел неровность над горизонтом, всмотрелся через сверхочки-яасен – вроде бы строения. Точнее – жилища, нечто вроде вытянутых куполов разного размера с окошками. Расположены концентрически от середины селения, хотя строгой геометрии нет.

В этот раз чутье ничего не говорило об опасности. Говорило другое – ничего полезного Михаил в селении не найдет. Посмотреть, разве что.

По мере приближения убедился, селение брошенное – не видно ни людей или животных, ни дыма, ни какого-нибудь развешенного для просушки белья или чего-то в этом роде.

Добежал, прошелся по заросшей мхом пустой улице. Дома каменные, выглядят хорошими, добротными. А людей нет и следа. Даже мусора нигде не валяется. В окошках нет ни стекол, ни ставень, в дверных проемах – дверей или занавесей. Заходил в дома – по нескольку комнат в каждом, и все – совершенно пустые. Ни мебели, ни утвари, даже гвоздей в стенах нет.

Ну ладно, город брошенный. Либо горожане переселились в другое место, получше, либо селение было очень тщательно разграблено. Не суть важно.

Гораздо больший интерес вызывает уровень здешней цивилизации. Как у них тут с самолетами, есть они, или нету их? Пока что признаков высокой технологии не наблюдалось. Вообще-то любых признаков маловато, очень трудно сказать, до чего тут техника с наукой дошли. Камни в стенах ровные, скреплены однородным раствором, но пойди разбери, машинами камни отесывали или вручную, и раствор может быть чем угодно – от простой окаменевшей на солнце глины, до биотехнологического суперклея. Или нанотехнологического. Крыши тоже каменные, сводом, хотя гораздо логичнее кажется крыть дома специально для этого предназначенным материалом. И о чем это говорит? Михаилу ни о чем не говорило, архитектурных знаний не доставало.

Нашел втоптанный в мох осколок цилиндрического сосуда – стакана или бутылки. Фабричное было изделие? Может да, а может нет – земное человечество научилось делать стаканы гораздо раньше, чем самолеты. И не только земное.

Удача ждала в одном из строений, где, по всей вероятности располагалась мастерская или кузница. Каменный пол в комнате был замусорен ржавой трухой, а кроме трухи – металлической стружкой. Белой и блестящей, в форме аккуратных спиралек, то есть – токарный станок работал. Или сверлильный.

Не факт, что станок был сложный, может это вообще каким-то примитивным коловоротом работали, однако стружка совершенно не тронута ржавчиной. Алюминий? Или серебро?

Вынес одну из стружек на свет, стал сравнивать с банкой-котелком. Оттенки разные. А еще видно, что поверхность стружки покрыта очень тонким слоем белого окисла – почти наверняка это алюминий. Для производства которого нужна целая индустрия… на Планете Земля. В этом мире может быть по-другому – может им самородный алюминий девать некуда.

Михаил вернулся в мастерскую и, порывшись в трухе, довольно быстро нашел очень интересный объект – косичку из изолированных проводов. Обыкновенные изолированные провода, синий, зеленый и белый, многожильные. А жилки – медные. Таким образом, можно смело делать вывод, что в мире будущих сумерек знают электричество и пользуются им. Иначе – зачем провода? Нет, горожане могли использовать косичку как угодно, да хоть в качестве розги, но изначальная цель изготовления многожильного изолированного провода может быть только одна, электрическая. Ничего другого в голову не приходит, хоть мозги напополам сломай. А материал изоляции – тягучий, больше похожий не резину, чем на пластмассу – почти наверняка синтетический. Хотя бы потому, что провода разного цвета.

Михаил еще немного полазил по брошенным домам, больше ничего интересного не обнаружил. Побежал дальше.

В следующей яме не нашлось зрелого гральпа, пришлось ограничиться слизнями. Наверное, поэтому Михаил стал внимательнее присматриваться к мелким членистоногим существам, которые разбегались от него по мху. Вдруг – съедобные?

Однако, чтобы на них охотиться, нужно быть крылатым котом. Или снайперская винтовка нужна – существа замечали Михаила задолго до того, как он приближался на расстояние выстрела из самострела, и убегали.

Однако повезло разглядеть с большого расстояние крупное членистоногое. Не такой формы, как мелкие – длинное, похожее на лангуста. Даже массивный хвост есть, хотя голова слишком для мангуста плоская и без усов.

Михаил, чувствуя определенную неуверенность, побежал к членистоногому, но спугнул – существо заметило приближение человека еще метров за пятьсот, метнулось в сторону и скрылось в норе. Чутье подсказало, что караулить возле норы бесполезно.

А норы стали встречаться довольно часто, были и другие следы активности крупных членистоногих – разрытый до самого песка мох.

Заметив следующее крупное членистоногое, Михаил прислушался к чутью очень внимательно. И устроил засаду – чутье подсказало, где, точнее – какой дорогой поползет членистоногое. Михаил оббежал существо по кругу в километр радиусом, приготовил самострел, залег на мху, накрылся плащом и набрался терпения.

Ждать пришлось долго, развлекался тем, что считал про себя секунды: «Двести двадцать один, двести двадцать два, двести двадцать три», – как судьи в баскетболе считают. В общей сложности насчиталось около двух с половиной часов. И не зря ждал – членистоногое выползло фактически прямо на охотника, метрах в десяти оказалось. Да еще остановилось, ковыряясь во мху – можно тщательно прицелиться.

Чутье подсказало, куда стрелять – в место, где «хвост» соединяется с «черепом». Вдохнул, выдохнул, вдохнул наполовину, задержал дыхание. Прицелился и в тот момент, когда был точно уверен, что попадет, нажал спуск. И не промахнулся.

Добычу разделывал в ближайшей яме. А панцирь крепкий оказался, нож его резал с трудом. Пришлось проявить смекалку, чтобы снять пластины одну за другой.

А свинцовый шарик в плоти существа не просто расплющился, он превратился в нечто, по форме похожее на смятый цветок розы. Странно, никогда о подобном не слышал. Может, в этом мире свойства свинца изменились? Выбрасывать искореженную пулю не стал – может, удастся переплавить в шарик.

Мяса у членистоногого было много, не меньше двух килограммов. Серое, с розовыми прожилками, но когда обжарил его над углями – побелело. И запах дало аппетитный.

Михаил долго убеждал себя, что добыча – скорее ракообразное, чем насекомое или паук. Убедил, попробовал. Действительно напоминает краба или креветку, вкусно, только соли не хватает.

Не зная, как сохранить мясо, чтобы не протухло, съел все. Так натоптался, что едва мог дышать.

А панцирь на солнце быстро высох, почти ничем не пах. Михаил решил его сохранить – обвязал пластины полоской из коры, повесил на палку, раз все равно ее с собой тащит. Чутье подсказывало, что панцирь может зачем-то пригодиться.

Продолжил путь, высматривая еще крупных членистоногих. Не встретилось до следующей ямы. И там не нашлось ни гральпа, ни слизней, сварил пресную кашу из запаса зерен. А если и дальше по пути гральп не растет? Надо было побольше запас сделать. А еще неизвестно, как в гральпе и слизнях с витаминами, вдруг – не хватает?

Постарался прислушаться к чутью насчет опасностей голода и цинги. Вроде бы не очень грозит – и гральп еще найдется, и слизни, и будут еще попадаться крупные членистоногие. Конечно, если наедаться так, как в этот раз, то рано или поздно сердце не выдержит или желудок лопнет, но можно ведь и не жадничать. Главное, чтобы охотничье счастье не подвело. Еще шариков для самострела маловато, надо будет действительно переплавкой заняться, или круглые камешки попробовать.

В общем, голод не грозит. Не говоря уже о том, что возможна какая-то серьезная перемена, в ближайшее время. Не обязательна, но возможна.

Снова побежал степью, смотрел по сторонам внимательно, добычу искал.

Увидел членистоногое – довольно далеко, с пять километров.

Побежал наперерез, занял позицию, накрывшись плащом. Стал ждать, отсчитывая секунды. Чуял, что добыча приближается, даже видел ее. Но – не сложилось. Вернее – не понадобилось.

На небе появилась черная точка. Далеко на горизонте. Случайно попала в поле зрения, когда устраивался поудобнее. Поначалу вообще не хотел внимание обращать – и так под плащом прячется, но что-то заставило всмотреться. Нет, это не крылатый кот – слишком медленно и плавно двигается. Приблизил точку с помощью сверхочков, и дернулся всем телом – это был самолет. Маленький, пестро раскрашенный с причудливо изогнутыми длинными крыльями, с прозрачным пузырем кабины, из которой торчит вперед тонкий стержень. Мотор установлен на обтекаемой стойке вверху, над фюзеляжем, сложной формы трехлопастной винт не вращается, то есть самолетик сейчас планирует.

Сразу захотелось вскочить и бежать. Сдержался, прислушался к ощущениям – все нормально, опасности от самолетика не исходит. И бросил сдержанность, отпустил тормоза. Отшвырнул плащ, вскочил, побежал с сторону самолетика, размахивая руками.

Как же, заметят его. Чтобы на таком расстоянии различить не слишком ярко одетого человека, нужны сверхочки или что-то аналогичное. А Михаил еще и кричал, что вовсе глупо.

Тем не менее – заметили! Самолетик лег на крыло, повернул, выровнялся, и летел уже прямо на Михаила. Заметили, ошибки быть не может!

Михаил успокоился, вернулся к своим вещам, посекундно оглядываясь. Всмотрелся в самолетик. Пришлось опять звать на помощь дыхательную гимнастику, хотя ничего сверхособенного не увидел. Просто по людям истосковался, по общению. Не приспособлен для одиночества.

Разглядел сквозь стекло кабины двух человек – пестро одетые парень и девушка, рядом сидят. Парень явно управляет самолетом, а со стороны девушки торчит сквозь стекло через гибкий, гармошкой, переходник тот самый стержень, точнее – трубка. А может – ствол? Точно, оружие, вон, даже оптический прицел есть, причем – большой. Мощный, наверное. И приклад можно разглядеть – похожий на те, что у земных снайперских винтовок встречаются. Но направлено ружье не на Михаила, девушка даже придерживает его, чтобы случайно в человека не прицелиться. И – важнейший момент – оба человека в очках, похожих на то, во что превратился яасен. Не точно такие же, чуть отличаются и от Михаиловых, и между собой, но очень похожи – тоже, между прочим, признак высокой технологии, как и самолет.

Самолетик долетел за минуту, не больше. Плавно снизился, коснулся мха широкими колесами, с шорохом прокатился с десяток метров, замер.

Тут же открылись – сдвинулись вверх – двери по обеим сторонам кабины, из одной резво выскочил парень, из другой выбралась девушка – медленнее парня, но с привычной сноровкой. Направились к Михаилу, он – навстречу.

Хотя очки закрывали половину лица парня, да еще верхнюю, самую выразительную, по оставшейся половине видно, что оно светится любопытством. А девушка – спокойна.

Одежда у обеих – не мешковатая, но и не стесняющая движений – очень пестрой расцветки, красно-сине-желтая, чтобы издалека видно было. Спасатели? Лица загорелые и обветренные, длинные выгоревшие волосы собраны в хвосты на затылках. На ногах – простые шлепанцы, к правым голеням пристегнуты большие ножи в ножнах. Производят впечатление опытных бродяг, а не изнеженных горожан. Парень кажется человеком веселым, добродушным, отзывчивым, хотя способен ответить оскорблением на оскорбление или ударом на удар. Девушка – спокойная и уравновешенная во всех ситуациях, кроме секса – как любовница она весьма горяча, вот с этим самым парнем совсем недавно… а потом – очень вкусно покушали.