355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Александра Лисина » Возрождение (СИ) » Текст книги (страница 3)
Возрождение (СИ)
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 06:03

Текст книги "Возрождение (СИ)"


Автор книги: Александра Лисина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Вы тоже полагаете, что это – наша вина?

– Не ваша, – устало отвернулась эльфийка. – Поверьте, я понимаю разницу. Это вина ваших далеких... для вас – далеких, конечно... предков, которых мы искренне считали погибшими. Однако, как недавно выяснилось, какая-то их часть сумела выжить, каким-то невероятным образом избежала гнева Создателей и смогла уйти в другой мир. На Лиару.

– А теперь вдруг вернулась обратно, – хмуро закончил Тиль.

Эланна тяжело вздохнула.

– Да. Я должна была вам это рассказать, чтобы вы лучше понимали, почему нам так трудно. С тех пор на Лиаре прошло много времени... много даже для бессмертных. Вы стали совсем другими. Сумели найти равновесие со своей силой. Обуздали Огонь Жизни и сохранили свои разумы. Однако для нас время текло совсем иначе. На Лиаре в это время прошли многие сотни эпох, за которые не осталось никого из тех, кто принес смерть нашему Народу... у вас сменились многие поколения бессмертных, в жизни которых не осталось даже памяти, не говоря уж о старых чувствах или былой неприязни... а в этом мире минуло лишь шесть тысячелетий. Совсем немного для тех, чей век исчисляется десятками эпох.

– Мне очень жаль, – неожиданно обронил Темный Владыка. – Жаль, что наш приход означает для Алиары лишь возрождение старых страхов. Жаль, что он принес вам лишь горькие воспоминания. И еще больше жаль, что я не могу сказать, что они совсем беспочвенны. Однако мне бы не хотелось, чтобы они встали между нашими Народами неодолимой стеной. Не хотелось бы, чтобы они вызвали недопонимание. И не хотелось бы, чтобы прошлое подтолкнуло всех нас к неверным решениям. Поверьте, за годы изгнания мы многое пережили. Многое забыли, конечно, но и многое обрели. Мы научились ладить со своим Огнем. Мы забыли о том, как и почему оказались на Лиаре. Мы нашли новый дом, леди. Настоящий дом, ставший нам родным. И теперь нам нет никакой нужды зариться на ваш. Понимаете? Ведь в некотором роде мы – это не те Ушедшие, которых вы так боялись. И не те безумцы, которые в страхе (или ярости?) бежали от гнева Создателей. Да, я согласен не со всем, что узнал в ваших Хрониках. Не все мне понятно и не все ясно до конца. Но на данный момент это не так важно: сюда пришли мы, а не ОНИ. МЫ – понимаете, леди? Я не хочу сказать, что мои предки не совершали ошибок, и не имею в виду, что мы совсем за них не в ответе, однако... сегодня мы все же здесь. И пришли, в том числе, для того, что показать: мы – не враги Алиаре. Несмотря ни на что, НЕ враги.

Эланна пристально посмотрела на него и слабо улыбнулась.

– Мне бы очень хотелось в это верить.

Тиль серьезно кивнул.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы вы поверили.

Она ненадолго замолчала, нервно теребя тонкими пальцами кружевной платок и изучая клубящуюся темноту под ногами.

– Я видела ваш новый мир, ллер. Видела, кто и как там живет. Признаться, я была... поражена. И тогда, когда встретила вашего сына. И после, когда решилась своими глазами взглянуть на тех, кто когда-то причинил нам столько горя. Не скажу, что было легко на это решиться. Не скажу, что все мои советники одобрили этот выбор. Но когда я пришла в Золотой Лес, мне, как ни странно, показалось, что прошлое действительно осталось для вас далеко позади. Я сперва не хотела в это верить. Долго сомневалась, наблюдала, изучала вас, сравнивала с образами из памяти Рода, что подарил мне отец... но Лиара стала по-настоящему свободной. Она цветет рядом с вами. Одаривает вас, как собственных детей. Вы сумели полюбить ее, а она за это приняла вас. Это – чудо, ллер. Самое настоящее чудо, раз те, кто некогда нес с собой только смерть, вдруг научились ценить жизнь.

Тиль благодарно поклонился.

– Мы действительно изменились, леди. Или повзрослели – как хотите. Я рад, что вы сумели это увидеть и понять. Но Таковы Законы мироздания, и их не обойти никому. Даже Создателями. Признаться, я много думал об этом в последние несколько веков. И особенно, в последние несколько дней, потому что в вашем мире меня почему-то стали посещать очень странные...

Тирриниэль неожиданно осекся и к чему-то чутко прислушался. Какое-то время стоял неподвижно, с силой стискивая похрустывающие от такого напора перила, но потом вдруг на его лице появилось непонятное выражение, а из груди вырвался долгий вздох.

– Надо же...

– Что не так? – беспокойно повернулась Эланна, едва не позабыв, о чем сейчас говорила.

– Таррэн...

– А что с ним?

– Вы разве не слышите?

Реном Эверон, застывший неподалеку в полной неподвижности, немедленно обратился в слух, силясь уловить то, что вдруг почувствовал иномирный лорд. Какое-то время он ничего не понимал, потому что вечер слишком уж сильно полнился шелестом листвы, неугомонным стрекотом цикад, громкими перекличками певчих птиц, коих тут водилось видимо-невидимо, далеким порыкиванием обитающих на окраинах эолларских львов. Но потом... что-то изменилось в воздухе. Неуловимой тенью пронеслось над притихшими садами, заставляя крикунов немедленно умолкнуть, шебуршащихся у корней грызунов – неверяще замереть на месте. Раскричавшихся птиц – растерянно замолкнуть, а самых чутких и понимающих – изумленно привстать на задние лапы и всем существом потянуться в сторону Южного крыла, из которого вдруг тихо и печально полилась мелодия эльфийской флейты.

Рен Эверон ошеломленно моргнул.

Бездна... да как же это?! Неужели чужаки играют?!! Неужели среди них нашелся кто-то, кто способен разбудить дремлющую Музу и упросить ее спеть для взыскательных ценителей бесспорной красоты этого изумительного чуда?! Неужели они владеют Голосом?!!

Леди Эланна, мгновенно растеряв свою холодность, неверяще ахнула.

– Как это?! ТАРРЭН?! Он ПОЕТ?!

Тиль прикрыл глаза.

– Да. Он играет... для Бел.

Леди Эланна оторопело замерла. Точно так же, как замер неподалеку от нее растерянный и почти раздавленный открывшимся знанием Сорен ал Эверон. Потому что это было невероятно... невозможно... немыслимо! Но Темный лорд действительно играл! Тихую, печальную песнь, в которой только недалекий глупец или совершенно глухой не мог бы распознать искренней боли и тщательно укрываемого отчаяния!

Голос невидимой флейты будил странные чувства, почти дрожал от тоски и неистового стремления добраться до слушателя. Мелодия тихо звучала во внезапно наступившей тишине, делясь своей болью с каждым, кто мог ее понять. Она беззвучно шептала в замершем от неожиданности лесу. Заставляла ветер сочувственно вздыхать. Молча вычерчивала в небе огненные знаки, настойчиво зовя за собой, обещая, умоляя. Она, как живая, разговаривала с миром. И, как путеводная ниточка, указывала дорогу к той, для которой была предназначена.

– Как красиво, – зачаровано прошептала Эланна, завороженная магией песни. – Что это, ллер? О чем он играет?

Тирриниэль странно посмотрел на ее восторженное лицо, где двумя бриллиантами горели почти такие же яркие глаза, как у Белки. Недолго поколебался, но потом все же решился и тихо, стараясь не перебить впечатление от еще звучащей флейты, запел:

По серым дорогам в обрывках одежд

Бродит без сна одинокий скиталец.

Когда-то живой, полный сил и надежд,

Способный на Песнь и чарующий Танец.


Когда-то давно был он молод, красив,

Обласкан вниманием юных прелестниц.

Когда-то горяч был, безумно ревнив

И верил, что может познать бесконечность.


Он был на вершине, Великий Творец,

Но вдруг это все потеряло значение.

Лишь оттого, что однажды во сне

Дыханием чуда был нежно овеян.


ОНА появилась из грез, как луна,

Возникла из мрака прекрасным видением.

Богиня. Волшебница. Чудо. Мечта.

Всевышнего знак и Его откровенье.


Любовь закружила его до утра,

Крылами надежды его наделила.

Заставила сердце пылать без огня

И верой мятущийся дух озарила.


Он счастлив был ею, безумен до слез.

Желая кружить ее в медленном танце.

Смеялась Любовь, говоря, что из грез,

Способна не раз для него возрождаться.


Не зная отказов и страстью гоним,

Он ринулся к ней, невозбранно и смело,

Желал подхватить, но опасно забыл,

Что чудо не может жить в клетке из тела.


Едва лишь коснулся рукою мечты,

Как вскрикнула Муза и с болью упала.

"Зачем?– прошептала беззвучно. – Ведь ты

Мог счастлив быть здесь..." и ее вдруг не стало.


Он замер, неверяще шаря по тьме

Пустыми, лишенными света глазами.

Но не было больше Любви в этом сне.

Ушло упоение ее чудесами.


Осталась лишь горечь на серых губах,

Осталась лишь рана на сердце умершем.

Осталась лишь мука в потухших глазах

И боль от ошибки его сумасшедшей.


С тех так и бродит по царству теней

Невидимый призрак, не зная покоя.

Живущий единственной мыслью – о НЕЙ,

Несчастный безумец с пустою душою...


(Стихи автора)

Рен Эверон судорожно вздохнул.

Но разве он мог подумать, что Ушедшие сумеют сохранить наследие своих раздробленных Родов?! Разве мог хотя бы на миг предположить, что хоть кто-то из них вдруг окажется не просто магом, а Творцом?! Творцом слов, создателем рифмы и настоящим богом почти утерянного искусства Владения Голосом, которому на Алиаре были готовы поклоняться, как исчезнувшим в веках Создателям?!

Он во все глаза уставился на того, в ком никогда бы не заподозрил Творца: лорд Тирриниэль... непримиримый, насмешливый, суровый, жестокий... и вдруг – Творец?! А его сын – не только сильнейший и опаснейший маг своего мира, не только прямой потомок Изиара, но еще и Созидающий?! Лорд Таррэн?!

– Это старая песня, – неожиданно донесся до его затуманенного сознания бархатный голос Темного Владыки. – Очень старая. Еще с тех времен, когда не было Изиара и Расовых Войн, в которых он потерял свой разум. Ее сочинили Светлые эльфы, леди. Очень и очень давно. А пару лет назад нам снова напел ее проснувшийся Лабиринт. Как раз тогда, когда я впервые узнал о Торе, и Он принял меня в свои стены.

Эланна подняла подозрительно блестящие глаза.

– Это... очень красивая песня, ллер. Благодарю, что исполнили ее для меня.

– Честно говоря, давно этого не делал, – неловко кашлянул Тиль. – Немного растерял сноровку. Поэтому прошу прощения: она не стала лучшей в моей жизни.

– Нет, – эльфийка медленно покачала головой. – Вы не правы: это восхитительная песня. Никогда не слышала ничего подобного. И никогда не знала, что Таррэн умеет ТАК играть.

– Бел тоже умеет, – со вздохом признался Тиль. – Так что, надеюсь, оценит ее по достоинству. Если, конечно, услышит.

– Да, за такую песню... я бы, наверное, простила все. Она того стоит.

Он не ответил. Только посмотрел на печально замершую Владычицу, которая бесстрашно подошла к нему совсем близко, и смотрел так долго, внимательно и пристально, что она неуловимо порозовела. А потом посмотрела в ответ и едва не утонула в мерцающих изумрудах раскосых глаз, в которых снова, как и в прошлую их встречу, взволнованно закружились огненные снежинки. Красивые, завораживающие, мерно вспыхивающие и тут же гаснущие, словно от неловкости или смущения.

В какой-то миг они оказались так близко, что кожу на лице Эланны едва не обожгло этим необычным пламенем. Сердце тревожно заколотилось, в голове неожиданно зашумело, руки похолодели... но все закончилось так же резко, как и появилось, потому что Тиль вдруг вздохнул и резко отвернулся.

– Прошу прощения, – тихо сказал он, отойдя на шаг. Юная Владычица, наконец, опомнилась и тоже отстранилась. – Со мной все еще опасно находиться рядом. Несмотря на все то, что я недавно сказал.

– Опасно даже мне? – попыталась улыбнуться она, с некоторым трудом приходя в себя, но Тирриниэль неожиданно снова посмотрел, и эльфийка внутренне вздрогнула, потому что из его глаз на мгновение проступила алая бездна.

– Да, леди, – он быстро моргнул, и страшноватая жуть быстро оттуда ушла. – Любой огонь может нести тепло. Он согревает дом, уютно горит в очаге и охотно дарит хозяевам свою силу. Но это вовсе не значит, что он стал совсем безобидным: пожары случаются даже в самых благополучных домах. Так и наш Огонь. При определенных обстоятельствах он может быть очень опасным. А мне бы не хотелось, чтобы кто-то пострадал. Особенно вы.

"Почему?" – едва не спросила Эланна, но вовремя прикусила язык. После чего вспомнила, с чего начинался их странный разговор, напомнила себе, что стоит рядом с потомком одного из Ушедших, запоздало вернула лицу бесстрастное выражение и церемонно наклонила голову.

– Благодарю за предупреждение, ллер. Я запомню.

– Вам пора: темнеет, – довольно сухо заметил Владыка Темного Леса, переведя потемневший взгляд на далекий горизонт, и Эланна снова едва не вздрогнула, уколовшись о холод его слов. Правда, на этот раз она пришла в себя гораздо быстрее. А опомнившись, еще церемоннее кивнула и так же холодно согласилась.

– Вы правы. Доброй ночи, ллер.

– Доброй, – донеслось ей уже в спину, но она не стала оборачиваться. Просто ушла, стараясь держать спину прямо, а подбородок – гордо вздернутым. Хотя бы для того, чтобы никто не увидел, как он незаметно подрагивает от обиды.

Рен Эверон еще долго с нехорошим подозрением следил за неподвижно стоящим эльфом, однако Тирриниэль не сделал попытки догнать Эланну или извиниться за свой резкий тон. Он, казалось, даже не дышал, пока неотрывно смотрел на клубящуюся под ногами бездну. Только кулаки сжал с такой силой, что перила под ними жалобно хрустнули, да прикрыл нещадно горящие веки, чтобы сгустившаяся темнота не испугалась его жутких глаз.

Наконец, он прерывисто вздохнул и встряхнулся, словно избавляясь от наваждения, а потом резко отвернулся и быстрым шагом направился прочь. К Южному крылу, где так остро сейчас нуждались в его помощи. Так и не заметив одинокой молчаливой тени, пристально наблюдающей за ним из непроглядного мрака.

Глава 3

В Южном крыле снова царила неестественная тишина. Было настолько тихо, что Тиль, возвращаясь, даже смутно начал надеяться на то, что Бел все-таки вернулась. Однако увидел у приоткрытых дверей напряженных стражников Эланны и тут же понял, что ошибся.

Кажется, эта часть Дворца просто была ошеломлена недавней музыкой. Слишком уж невероятно было слышать ее здесь. И слишком ценили алиарцы Владеющих Голосом, чтобы позволить себе нарушить волшебное мгновение тишины после того, как невидимая флейта умолкла.

Равнодушно пройдя мимо почтительно склонившихся эльфов, Владыка Л'аэртэ плотно прикрыл за собой дверь, молча кивнул Ташу, как раз дежурившего в коридоре, а затем быстрым шагом направился в дальнюю комнату, существование которой до сих пор оставалось для алиарцев тайной за семью печатями.

Она была сравнительно небольшой, эта запретная комната, всего пять на пять шагов, что для привыкших к простору эльфов могло бы показаться кощунственным. Однако ее единственному обитателю большего и не требовалось – молодому, но уже смело разросшемуся белоснежному Ясеню пока было рано показываться на глаза посторонним.

Остановившись на пороге, Тиль, как и всегда, почтительно наклонил седую голову, отдавая дань покровителю своего Рода, которого они рискнули незаметно пронести в этот мир. Затем снова выпрямился и с теплой улыбкой посмотрел на могучий ствол и густую серебристую крону Дерева. Просто удивительно, что Ясень смог так быстро прижиться. Невероятно, что он согласился принять эту землю, как родную. Немыслимо видеть и понимать, что в самом средоточии силы чужого Владыки вдруг проросло и активно развивается крохотное семечко, в котором все Л'аэртэ неизменно черпали свою силу.

Хотя, если уж говорить начистоту, первым его принес сюда Таррэн. Еще в прошлый свой приход, поскольку, отправляясь в полную неизвестность, не был уверен в том, что чужой мир встретит его радушно. Ему требовался персональный Источник на случай, если с Порталом случится неприятность. Таррэн совсем не желал проторчать, как Изиар, долгих девять тысячелетий в изнанке миров, поэтому предусмотрительно захватил с собой маленькое зернышко, способное при определенных условиях заменить Венец Силы. И это оказалось весьма кстати. Потому что когда Таррэн, получив Зов из Дома, в дикой спешке покидал Алиару, небольшой росток, которому он позволил вырасти прямо во Дворце Эланны, не только не погиб, а разросся еще больше, раздобрел, набрался сил. И, словно понимая, что на Эолларе он все еще слаб, затаился на время, не дал себя обнаружить, стал незаметным и почти что призрачным. Зато когда Хозяин вернулся, когда вместе с ним пришли другие Л'аэртэ, этот росток так резво пошел в рост и настолько быстро обрел силы, что даже Таррэн удивился.

Тем не менее, только благодаря Ясеню и его необычной способности сохранять подвластное ему пространство от чужой магии, стало возможной полноценная защита всего Южного крыла. Пока жив Ясень, ни один чужак не переступит этого порога без разрешения Л'аэртэ. Пока он здесь, его дети не пострадают. И никто из них не погибнет по-настоящему.

Тирриниэль, ощутив теплую волну нежности от Родового дерева, благодарно зажмурился, однако не позволил себе расслабиться и насладиться блаженным покоем, потому что у корней Ясеня, низко склонив голову и горестно обхватив ее руками, сидел его единственный сын, который сейчас отчаянно нуждался в помощи.

– Таррэн?

Таррэн медленно обернулся, и у Владыки Темного Леса невольно сжалось сердце: таким измученным он не видел его никогда. Бледное лицо, темные круги под глазами, сами глаза – как два провала в черную бездну. Бескровные губы, серая кожа... казалось, что-то сжигает его изнутри, каждый миг отнимая бессмертную жизнь. Так, бывает, смотрят безнадежно больные на пришедшего к ним жреца. Так страшно меняются люди, когда в одно мгновение теряют смысл жизни. Так с обреченностью ждут приговоренные к смерти решительного удара палача. И так безмерно страдающие мертво следят за тем, как утекают последние капли крови из жестоко порезанных вен.

Увидев обреченный взгляд сына, Тиль едва не отшатнулся.

– Святые небеса... Таррэн, что с тобой случилось?! Где Элиар?!

– Ушел, – глухо отозвался тот.

– Почему?!! Я же велел...

– Я отпустил его, отец. Все оказалось бесполезным: его сила, твой Венец, мои узы. Мы рискнули даже отпустить на свободу силы Ясеня, но и это, как видишь, не помогло: Белка... кажется, она больше не вернется.

Владыка Л'аэртэ вздрогнул, когда Таррэн вдруг без сил опустился на колени, согнувшись, как сломленный болезнью старик. Непроизвольно отшатнулся, а потом оторопело воззрился на скорбно застывшее Дерево.

Погодите... как он сказал? ЧТО они сделали?!! Позволили Его корешкам выбраться за пределы Южного крыла и расползтись по Дворцу в поисках Белки?! Позволили им сплестись со стенами самого Дворца?! Рискуя быть замеченными?! Узнанными Духами леса?! Рискуя поставить в известность отца Эланны о том, что в его Дворце, где он искренне полагает себя неуязвимым, теперь существует совсем иная сила? Чуждая ему? Иная магия, полностью покорная потомкам Ушедших? Та самая сила, которой очень скоро ему будет нечего противопоставить, потому что природа Ясеня (как и самой основы магии Создателей) такова, что он станет постепенно прорастать внутрь стен, полов, потолков, камня и заменять их СОБОЙ! Менять структуру всего Дворца самым коренным образом! Избавляясь от лишнего, подстраиваясь под новые условия, неумолимо разрастаясь и постепенно превращая его в самые настоящие Чертоги, которые будут подвластны лишь одному хозяину – старшему в Роду Л'аэртэ!

Тирриниэль судорожно сглотнул.

Бездна... выходит, сегодняшнюю песню слышал не только он, а все живущие тут эльфы! Все, кто был во Дворце! Живые и мертвые, смертные и бессметные, люди и нелюди... вообще все, кто мог слышать и внимать сдвоенной магии этих отчаявшихся безумцев! Боги! И ладно Таррэн – без Белки он сам не свой, хотя, конечно, никто и предположить не мог, что все так страшно обернется... но Элиар?! О чем он думал, белобрысый мерзавец, когда пошел на это, не посоветовавшись со мной?!!

Владыка Темного Леса открыл было рот, чтобы разразиться гневной тирадой, однако бросил взгляд на склонившегося до самой земли сына и неожиданно передумал.

– Таррэн... – Тиль осторожно присел рядом, тронув его за плечо. – Таррэн, не надо.

– Мне плохо, отец...

– Я знаю. Нам всем нелегко, поверь. Но Бел вернется. Ты же сам знаешь, что она обязательно вернется. Иного просто быть не может: она так долго тебя ждала вовсе не для того, чтобы тут же бросить. К тому же, у вас есть Тор, Тебр, Милле. Даже Тир все еще нуждается в вас! В ней нуждается! Как бы Бел ни обиделась, она вернется – ради детей, дочери и внуков. А когда это случится, ты сможешь поговорить и все ей объяснить.

Таррэн медленно покачал головой.

– Ты не понимаешь, отец.

– Понимаю, – вздохнул Тирриниэль. – Как ни странно, но я могу тебя понять.

– Нет. Ты просто не чувствуешь.

– Чего именно?

– Мне больно, – глухо уронил Таррэн, не поднимая глаз. – Мне так больно, что это уже невозможно выносить. Меня словно режут на множество мелких кусочков. Будто сжигает что-то изнутри. Что-то, чего не было прежде и с чем я, как оказалось, совсем не умею бороться.

Тиль нахмурился: да в чем дело? Таррэн сам на себя не похож!

– О чем ты?

– Мне больно, отец, – Таррэн крепко зажмурился, с силой прижав левую руку к груди, где гулко и безрадостно билось его истерзанное сердце. – Все время больно. Днем и ночью. В покое и в лабиринте. Когда беру мечи, когда смотрю, разговариваю... и, особенно, когда вспоминаю. Каждый миг. Каждое мгновение. И я не знаю, как это остановить.

– Таррэн? – Тирриниэль нахмурился еще сильнее, а потом заставил сына поднять тяжелую голову и мгновенно похолодел: его глаза были пустыми, как выжженный дотла котлован. Неприятно бездонными. Какие-то чужими. Но, в то же время, тлело в них что-то такое, отчего у него мороз пробежал по коже и снова тревожно екнуло сердце. – Что с тобой происходит?!

– Не знаю, – прошептал Таррэн, пошатнувшись, словно от порыва сильного ветра. – Кажется, я схожу с ума, отец... но каждый раз, когда закрываю глаза, я вижу, что теряю ЕЕ. Вижу, как ОНА умирает, и ничем не могу ей помочь. Это словно сон... но и не сон тоже, потому что каждый раз мне становится больно. Невозможно остановиться... невозможно успеть... и спасти ее тоже... невозможно. Совсем. Я сделал что-то не так, отец. Я позволил ей уйти и погибнуть. И это сжигает меня изнутри.

Тиль совсем встревожился.

– Таррэн, опомнись! Это просто сон!

– Нет, отец... я не справился. Или не справлюсь... очень скоро...

– Это просто дурацкий сон! – не сдержавшись, рявкнул Владыка Темного Леса, встряхивая сына сильнее. – Сон, ты понял?! Ничего больше!

– Огонь говорит обратное, – шепнул Таррэн непослушными губами. – За последнее время он стал еще сильнее. И намного опаснее. Я едва могу удерживать его внутри. Он злится... он в бешенстве оттого, что я его не пускаю на волю. И от этого мне тоже больно. Не знаю, сколько еще я смогу... но Бел так и не пришла. Разорвала узы, а без них Огню некуда деваться. Когда-то я еще мог... как-то... один... даже здесь, целых два месяца... но сейчас все по-другому. Почему-то я больше не могу... почему, отец?

На Тиля взглянули два алых провала на месте некогда зеленых глаз, и Темному Владыке стало резко нехорошо – столько мощи оттуда выплеснулось, так много магии... причем, магии сумасшедшей, буйной, почти ничем не сдерживаемой и смертельно опасной! Эта борьба отнимала у Таррэна все силы! Она вынуждала его не смыкать глаз ни днем, ни ночью! Она причиняла ему боль! Ранила его! Выматывала сильнее, чем что-либо другое! Хотя, конечно, не так сильно, как невесть откуда взявшееся чувство вины за совсем ничтожный проступок, на который в прежние времена никто и внимания бы не обратил. Даже Белка. Однако здесь, на Алиаре, это все-таки случилось: Таррэн, что странно, не сдержал своего раздражения... она неожиданно тоже вспылила и заупрямилась... и это почему-то сделало Огонь Жизни нестабильным! Смертельно опасным! Почти прежним! Как в те времена, когда на Лиаре правил Владыка Изиар и когда его страшная магия срывала покров безумия с бесчисленного количества разумов!

– Темная Бездна... Таррэн, держись! – Тирриниэль сорвал с ближайшей ветки свой опустошенный Венец, из которого не так давно выкачали почти всю магию, и спешно всунул в вялую ладонь сына. Тот машинально сжал, и заключенный в Венце изумруд моментально засиял всеми оттенками зелени. Секунду спустя заметно разогрелся, затем раскалился, а всего через два удара сердца запылал так неистово, что Тиль тихо выругался и выдернул его обратно. Однако почти сразу выронил, обжегшись, и с растущим страхом посмотрел на сына.

Мать мастеров, как любит говорить Крикун... да что же это такое?!! В его Венец легко входит резерв трех высших магов эльфов! ТРЕХ! А Таррэну хватило пары мгновений, чтобы наполнить его до краев, едва не разрушить и при этом ничуть не убавить своих возможностей!

Как такое стало возможным?! Что за сила в нем вдруг проснулась?! И как он смог стать ТАКИМ могучим всего за несколько лет, если после возвращения с Алиары ЭТОГО еще не было?!

А может, это случилось за последние несколько дней? Неужели из-за Белки?!! Неужели ее обида так велика, что Таррэн это чувствует и постепенно убивает себя?! Или тут примешивается что-то еще? Что-то, отчего сын буквально помертвел и стал каким-то чужим? Неправильным? Одурманенным?

Тиль в панике обшарил глазами неподвижное лицо сына.

Нет, узы разорваны – он правильно сказал. Никаких ниточек, никаких следов, ничего: Белка действительно его покинула. Даже в мыслях. Но тогда что это? Откуда? Как, в конце концов, мы не заметили этого раньше?! Неужто Эл именно поэтому решился попробовать с Ясенем? Увидел неладное, влез чуть поглубже и едва за голову не схватился?! Но тогда почему не сказал мне сразу? Почему не позвал на помощь?!!

"Тиль! – тут же раздалось в голове Темного эльфа напряженное. – Тиль, ты где? Где бы ни был, возвращайся СРОЧНО! Ты нужен Таррэну!"

"Я с ним, – потрясенно отозвался Владыка Л'аэртэ, торопливо забирая у обездвиженного сына бурлящую и клокочущую силу Огня. – Где ты ходишь, мерзавец?! Как посмел бросить его в таком состоянии?!!"

"Прости... я больше не смог".

"ЧТО?!"

"Я все-таки не Темный, – в голосе Элиара послышалась смертельная усталость. – Все, что я сумел, это попросить ваш Ясень забрать у нас излишки и направить их хоть на что-то полезное. Но, как видишь, это не помогло: Таррэн, как выронил флейту, так в себя и не пришел".

Тирриниэль раздраженно покосился на сиротливо белеющую между корней трубочку из поющей ивы и едва сдержался, чтобы не отшвырнуть ее подальше.

"Что произошло?! Почему ты не послал мне Зов раньше?!"

"Не мог, – кротко отозвался Светлый. – Сам едва встал: от вашего Огня можно только с ума быстро сойти, но никак не прийти в себя. Как только я понял, что могу загореться прямо там, тут же ушел. А когда сумел переварить, сразу позвал тебя. Как Таррэн?"

"Плохо, – буркнул Тиль, с невыразимым облегчением видя, что аура сына перестает полыхать огненным безумием. – Но лучше, чем пару минут назад".

"Это хорошо..."

"Где ты?"

"В соседней комнате".

"Прийти сможешь?"

"Не сейчас", – почему-то хмыкнул Элиар.

Тиль непонимающе нахмурился, уловив в его голосе неприкрытый сарказм, но отвлекаться было недосуг: Таррэн как раз сумел обуздать свой неистовый Огонь, очнулся, будто от долгого забвения, и, глубоко вдохнув, вдруг посмотрел на Владыку вполне осмысленным взглядом.

– Спасибо, отец. Это было очень кстати.

Тот устало улыбнулся.

– Ты как?

– Терпимо, – изо рта Таррэна выскочил и тут же смущенно пропал огненный язычок. – Прости. Я не успел тебя позвать.

– Может, скажешь, что тут все-таки случилось?

– Если бы я сам понимал... Эл, когда пришел, сказал, что с моей аурой что-то не так. Предложил посмотреть. Я согласился. А пока он работал, я решил сыграть для Бел... – молодой лорд мгновенно помрачнел. – Мне показалось, что это поможет ей услышать и пвсе онять. Показалось, что так надо. Но потом Эл что-то стронул...

– ЭЛ?!!

– Или я сам... не знаю, еще не разобрался. Просто накатило откуда-то... как лавиной накрыло... и Огонь мгновенно сошел с ума. Я думал, меня разорвет на части, спалит и развеет пеплом... едва успел Эла оттолкнуть и закрыться. Чуть-чуть не опоздал, но я совсем не ждал ничего подобного! Конечно, ОН, конечно, иногда прорывался наружу, особенно в последние пару лет, но такого, как сегодня... – Таррэн настороженно прислушался к себе и поднял растерянный взгляд. – Отец, что это было? Что со мной происходит?!

Тирриниэль снова нахмурился, однако смог, наконец, отнять руку от груди сына, на которой остался выжженный, почерневший и осыпающийся пеплом отпечаток его ладони.

– Не знаю. Но очень хотел бы выяснить. Что ты помнишь?

– Все. Даже то видение, в котором Белка... прости. Я не понимаю, как и почему это произошло, – Таррэн опустил глаза на свою правую руку и облегченно вздохнул. – Ее перстень в порядке, изумруд тоже – значит, она жива и хорошо себя чувствует. Насколько далеко, не знаю, но точно жива. И мое второе сердце тоже молчит. А это говорит о том, что Белка в полном порядке. Хотя всего пару минут назад я был почти уверен...

– Встать можешь?

Таррэн осторожно нагнулся за флейтой, затем еще осторожнее ухватился за ближайший корень, приподнялся, но потом вдруг почувствовал, что с Ясенем что-то не так, и тихо охнул:

– Бездна... да когда же он успел... отец!

Тиль, не оборачиваясь, только хмуро кивнул: да, для него неожиданный рост Родового Дерева тоже являлся загадкой. А когда Таррэн опасно покачнулся (не столько от слабости, сколько от шока), вовремя подхватил под локоть, аккуратно придержал и пристально всмотрелся в его исхудавшее лицо. К счастью, признаков недавнего безумия там не было – просто безмерная усталость, дикая тоска, почти прежнее отчаяние... но и слабая надежда на то, что все вскоре образуется. Он больше не походил на живого мертвеца. Его Огонь заметно притих. Аура тоже стала почти нормальной – по крайней мере, из нее исчезли опасные алые языки, грозившие сжечь его разум. Не совсем, конечно, потому что за такой короткий срок Тиль не смог ее восстановить, но это выглядело гораздо лучше, чем несколько минут назад.

Владыка Л'аэртэ еще раз окинул сына внимательным взглядом, но снова убедился, что тот способен стоять на ногах, и только тогда позволил себе слегка расслабиться: кажется, обошлось?

– Я живой, – на всякий случай заверил его пришедший в себя Таррэн. – Еще не совсем, но уже почти.

– Вижу. Давай-ка Эла проведаем, а то чует мое сердце, что он неспроста колодой валяется на твоей постели и даже встать не соизволил, чтобы меня поприветствовать.

Молодой лорд несильно вздрогнул, немедленно послал побратиму Зов, но быстро успокоился: Светлый жив, скалит зубы, как всегда, и полон непередаваемого ехидства. А значит, он почти в порядке.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю