Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Дракон отшатнулся, запоздало признав в заживо горящем существе своего прыткого противника. Изумленно вскинул брови, не понимая, как же это оно – объятое Огнем с ног до головы и фактически мертвое, все еще пытается сопротивляться. С досадой признал, что недооценил врага, и попытался отмахнуться, но Белка извернулась прямо в полете и ударила его ногами с такой неистовой мощью, что он все-таки не устоял. И, получив сдвоенными каблуками точнехонько под дых, судорожно выдохнул, а затем невесомой пушинкой отлетел на несколько шагов, тяжело ударившись о каменный пол, потеряв по дороге свой страшноватый шлем и на долю секунды выпав из реальности.

А когда пришел в себя и открыл глаза, то первое что увидел – нацеленный в горло кинжал из матово-черной стали, на лезвии которого вдруг вспыхнули древние эльфийские руны.

Глава 14

  "Не убивай!" – хотел крикнуть Адоррас, но горло вдруг перехватило болезненным спазмом. Боги, что же это такое?! Никогда прежде он не думал, что увидит поверженного Создателя. Никогда не предполагал, что это вообще возможно. Однако Дракон был. Здесь. Сейчас. И Дракон пал, нелепо промахнувшись и проиграв поединок чужаку-человечку. А теперь ошеломленно взирал на своего вероятного убийцу, все еще не веря в то, что ошибся.

– Не надо, Бел, – сглотнула Эланна, инстинктивно прижавшись к своему телохранителю и расширенными глазами уставившись на Дракона.

– Нет, – так же тихо попросил Таррэн, а Элиар некстати подумал, что, кажется, Алиару ждет еще одна война. Снова – с Драконами. И снова – за жестокое убийство их сородича. Только теперь это будет не просто война, а война на выживание, потому что Драконы не простят им гибели своих. И никогда больше не оставят лиарцев в покое – будут искать и гнать их, как диких зверей. Сожгут любого, кто посмеет встать у Них на пути. Уничтожат и Алиару, и ее обитателей, и любой другой материк, где посмеют спрятаться дерзкие чужаки. А затем придут и на Лиару. И уже там не оставят ничего живого... если только Белка сейчас победит.

От этой мысли Светлый буквально окаменел.

Однако Гончая почему-то не торопилась добивать своего противника. Почему-то она в последний момент задержала уже занесенную руку. Совершив свой коронный бросок и вот-вот готовясь закончить этот бой, она почему-то остановилась. Замерла, как изваяние, странно заколебалась, нахмурилась, а потом вдруг вздрогнула и, наконец-то, рассмотрев настоящее лицо своего Врага, резко отшатнулась.

Бывшему Владыке Эоллара это лицо было очень знакомо – еще с тех, очень давних пор, когда оставившие Скальные Берега Создатели в последний раз смотрели на разрушенный материк с высоты своего полета. Невероятно правильное, поразительно гармоничное, поистине совершенное... это лицо было словно создано для того, чтобы покорять и удивлять. Тонкие черты, отточенные, как грани кинжала, до бритвенной остроты. Узкие черные брови, изящно подчеркнувшие притягивающую взор глубину чуть раскосых глаз. Безупречно гладкий лоб, наполовину скрытый упавшей сверху смоляной прядью. Аристократическая белизна идеально ровной кожи. Плотно сомкнутые губы, алеющие, словно изящный мазок цвета свежей крови. А над ними неистово горят ярко изумрудные, слегка вытянутые кнаружи радужки с крупным вертикальным зрачком. Глаза чистокровного Дракона. Глаза древнего Создателя, в которых сейчас светилась искренняя оторопь и опасные алые искры возрождающейся ненависти.

Ллер Адоррас действительно видел Его когда-то в своем Дворце. Помнил о Нем по рассказам отца и деда. Знал, кто и когда принял решение для всей Драконьей Стаи безвозвратно покинуть загубленное Гнездо. Помнил о том, кто стоял у истоков того давнего Обряда и чьими усилиями Ушедшие, наконец, были повержены. Но только сегодня, в этот самый миг, немолодой эльф неожиданно осознал, что все легенды об Ушедших – действительно, правда. Что все это было: Создатели, Их погибшая Мать, разоренное Гнездо, предатели-Ушедшие. Они действительно получили когда-то в дар кровь и силу Драконов. Действительно пытались стать им ровней. И действительно выжили в той давней бойне, устроенной Высшими в отместку за гибель своей единственной Матери. Это так ясно читалось на лицах чужаков, так отчетливо просматривалось в их зеленых... таких же зеленых!.. глазах, так ярко пылало в аурах и одинаково громко кричало о себе, что изумленный эльф, впервые сравнив между собой Дракона и Таррэна, только сейчас ошеломленно подумал:

"Бездна! Да они похожи, как братья!"

В этот же самый момент Белка страшно побледнела и резко отпрянула, спрыгнув с груди врага на почерневший пол. Ее пальцы сами собой разжались, выронив черненый клинок. Горящие азартом глаза неожиданно помертвели и разом погасли. Из груди вырвался странный звук. Она едва не шарахнулась прочь, неверяще изучая окаменевшее лицо Дракона. Затем как-то внезапно посерела, сморщилась. Беззвучно то ли всхлипнула, а то ли вздохнула. Машинально кинула взгляд на его правую руку и еще более странно осела.

– Нет... – шевельнулись бескровные губы, и сама собой дрогнула занесенная рука. – Нет... ты уже мертв! Тебя убили!

Дракон удивлено моргнул, чуть повернувшись к свету, и вот тогда пришел черед вздрагивать Таррэну.

– Мы убили тебя! – прошептала Гончая, поспешно пятясь от Создателя, как от призрака. – Убили... ты мертв... шесть веков уже мертв... ты никак не можешь быть жив... такого не бывает!

– Святые небеса... – внезапно Таррэн побледнел так же страшно, как Белка. – Да как же это?!

Элиар недоуменно покосился, про себя отметив потрясающее сходство побратима и этого нелюдя. Но удивиться (а что такого-то? все же родичи – одна кровь, один Огонь, они и те же слабости! надо думать, что и мордами будут похожи, как два яйца из-под одной наседки! что ж так пугаться?) не успел: его сомнения разрешил неверящий, какой-то потусторонний шепот, в котором лишь с огромным трудом можно было признать изломанный голос Тирриниэля:

– Бог мой... Талларен!

– КТО?!

Адоррас оторопело уставился на Темного Владыку и поразился тому, насколько страшно изменилось его красивое лицо. Как мучительно оно искривилось, как дико расширились его глаза, одновременно наполнившись болью и жутковатым отчаянием. Коварный предатель, отнявший у него Дом и уничтоживший его Источник, глухо застонал, явно жалея, что не может оставить деревянный трон. Что за Талларен? Почему чужаки аж вздрогнули, услышав это имя? Почему у Бел такой вид, словно сейчас в обморок упадет или, чего доброго, умрет от разрыва сердца? Что в нем такого, в этом Драконе, кроме того, что красив, как бог, и так же невыносимо совершенен? Что такого, что они так похожи с Темными? Почему же у Светлого внезапно опустились руки? И почему вечно благоразумный, терпеливый, крайне рассудительный Таррэн вдруг бросил к демонам свою половину щита, без промедления принявшись рвать нити сковавшего его заклятия?

Дракон, воспользовавшись всеобщим замешательством, одним гибким движением поднялся и, поспешно отшвырнув выроненный Белкой нож, огляделся по сторонам.

Все ли на месте? Не удрал ли кто из предателей? Не готовят ли пакость и не собираются ли подловить на слабости? Но нет, ничего подобного: кажется, остроухие тоже в шоке. То ли от едва не случившегося проигрыша, то ли просто так. Вон, как глаза вытаращили. Смотрят, будто привидение увидели. Можно подумать, понятия не имели, что кровь Дракона не исчезнет из их тел бесследно и даже спустя сотни веков придаст им облик своего создателя

Он предупреждающе оскалился, но быстро убедился: никто не собирается его подлавливать на ошибке. Не до того им было. Алиарцы вообще слово поперек не скажут, даже если их тут резать начнут – почтение к своим благодетелям они впитывали со дня основания мира. Тот чужак, который постарше и каким-то образом сумел усилить Дворец, сделав его устойчивым к Огню, слишком занят – ни шагу не сделает от кресла, потому что тут же потеряет связь со своим... деревом? Да, пожалуй. То-то тут серебра в листве прибавилось, да и гореть оно почти перестало. Надо будет узнать, как у него это получилось. Светлый тоже не у дел – слишком слаб, хотя зачатки Огня есть и в его ауре. А резко переменившийся в лице второй Темный еще не скоро освободится из-под собственного щита. Очень нескоро... как раз к тому времени, когда с его опасной спутницей будет покончено. И даже спешащие из Южного крыла эльфы... друзья, наверное? Или родичи?.. ничего не смогут поделать. Но с ними можно разобраться и позже. Главное, эту троицу связать, а уж потом все остальное. Именно они – самые опасные. Хотя далеко не так опасны, как могли бы быть спустя всего одно или два поколения.

Дракон удовлетворено кивнул и, не желая больше рисковать понапрасну, призвал свой Огонь. Но на этот раз не стал брать его в руки, а просто глубоко вдохнул и с предвкушением выпустил его на свободу. Иными словами, выдохнул из себя целую струю жидкого пламени. Как самый настоящий Дракон, которым был по крови и праву рождения. Как смертоносная огненная саламандра. Как обычный огнедышащий ящер, которому внезапно надоело играться с верткой, оказавшейся неожиданно кусачей добычей.

– Беги! – прорезался, наконец, у Элиара голос.

– Бел, в сторону! – гаркнул Таррэн, отчаянно выдираясь из магических пут.

– Нет... – жалобно всхлипнула Эланна, до боли сжав кулаки, и тут же зажмурилась, не чувствуя пробежавших по щекам мокрых дорожек.

Но Белка не пошевелилась. Кажется, она даже не дышала – настолько ее поразило сходство Дракона с давно умершим палачом. Конечно, сейчас, спустя первые мгновения глубочайшего шока, были видны и отличия. Крохотные, едва уловимые, но все же отличия, которые красноречиво говорили, что она не сошла с ума, что все это ей не пригрезилось, что стоящий напротив мужчина – вовсе не тот, за кого она его приняла. Талларен Илле Л'аэртэ на самом деле не восставал из мертвых, не выкапывался из могилы и не приходил сюда, чтобы попытаться закончить то, чего не сделал, будучи живым. Это просто Дракон. И его проклятая кровь, которая даже спустя много тысячелетий заставляла его потомков нести на себе отпечатки его проклятого дара. Как у Тиля, его Старшего Хранителя, молодого Ланниэля, всех Равных, терпеливо ждущих возвращения своего Владыки в Темном Лесу. Но, особенно, у обоих его сыновей – старшего, погибшего без малого почти шесть веков назад, и, конечно же, младшего, смотрящего на своего дальнего родича, как в кривое зеркало, которое, к сожалению, никак не получится разбить.

У Таррэна вырвался глухой стон: проклятье! Белка впервые в жизни не смогла ударить врага! Впервые отступила! Впервые оказалась совершенно беззащитной! Но не потому, что враг сильнее, а потому что эта встреча отняла все ее силы, всю волю, решимость.

Она и сейчас стояла, как вмороженная в лед статуя – бледная, как смерть, холодная, с крохотными капельками пота на висках. Стояла, невидяще глядя в пустоту, и даже не видела, как к ней с огромной скоростью летит самая настоящая смерть – в реве яростного Огня Жизни, в бурлящей ярости Дракона, в багровом пламени, от которого не будет спасения. Никому, даже ей. Потому что Огонь Дракона – это совсем не Огонь Темного эльфа, и Его удар во много крат сильнее того, который мог произвести на свет его самый могучий потомок. Дракон сомнет ее и не заметит. Вернее, он убьет ее и не заметит. Прямо здесь. Сейчас. Просто потому, что у нее совершенно нет сил, чтобы отпрыгнуть!

У Эланны просто сердце оборвалось, когда пылающий огненный сгусток с силой ударил Гончую в грудь и отшвырнул на дальнюю стену. Кажется, Белка вскрикнула, когда обездвиженной куклой летела в пустоту. Кажется, ее изломало до неузнаваемости, когда та же страшная сила бросила ее на некогда зеленую стену. Кажется, там что-то захрустело и смялось, как тонкая бумага. Кажется, за стеной оказалась еще одна, сложенная из камня, но удар Дракона был таков, что и она проломилась, пропустив охваченную Огнем Гончую в соседний зал. Края дыры тут же оплавились, веточки плюща болезненно скорчились. Вдалеке что-то яростно загрохотало, загудело, будто занявшийся пожар перекинулся на соседние стены. А потом кто-то закричал – долго, протяжно, жутко. Так жутко, как только может кричать заживо сгорающее существо.

Потеряв супругу, Таррэн глухо зарычал, а потом и взвыл в голос, будто дикий зверь. Его лицо побледнело, потом побагровело и, наконец, загорелось. В буквальном смысле. У него вспыхнула кожа, засветившись потусторонним, зеленовато-алым светом. Бешено запылала одежда, руки. Треснула и лопнула от жара удерживающая волосы лента, отчего они густой черной волной разметались по спине. Он дернулся, с хрустом обрывая невидимую привязь. Взвыл снова, поняв, что и сейчас не освободился полностью. Сбросил с себя повисшего на плечах и что-то кричащего прямо на ухо побратима, а затем дернулся снова. И снова. Лихорадочно обрубая нити сложного заклятия, руша с трудом выстроенный щит и уже не отрывая страшновато пылающих глаз от насторожившегося Дракона.

Эланна уже ничего не видела – от страшной картины у нее подкосились ноги, а в глазах помутилось от горя. Но перед внутренним взором до сих пор стояло жаркое пламя, с победным ревом охватывающее хрупкую фигурку Белки, и злой Огонь, жадно вгрызающийся в одежду, пышные каштановые волосы, оставшееся совершенно неподвижным лицо.

– Бел...

Адоррас с горечью отвернулся: вот и все, вот и нет больше дерзкого человечка, рискнувшего встать на пути взбешенного Дракона. Кем бы он ни был, как бы ни был хорош – бесполезно бороться с горной лавиной. Бесполезно пытаться остановить цунами. Бел стоило бы отойти, схитрить, потянуть еще время. Но уж никак не закрывать собой дорогих... да, кто спорит... и любимых друзей.

Старый эльф устало прикрыл глаза.

Кажется, все уже решено. Все уже сделано и разрушено. У него отняли Дом, Народ, будущее. Его власть разрушена и обращена в прах. Его советники разбежались, как вспугнутые воробьи. Его стража не выстоит против Дракона ни одного лишнего мгновения. Его подданные, правда, пока в безопасности, но можно ли надеяться, что Дракон, когда уничтожит чужаков, не тронет их за совершенное предательство? Выживут ли они потом? Когда весь этот ужас закончится? У Светлого почти не осталось сил. Тирриниэль, хоть и пытается удержать Дворец от пожаров, вряд ли продержится дольше. Таррэн качается на грани безумия – от горя, от боли, от страха за Бел. Вон, как страшно горят у него глаза... нет, это он сам давно уже горит! Заживо горит, как она! Эх, не стоило ему накладывать на себя такие тесные узы...

Адоррас с горечью посмотрел на объятую пламенем фигуру Темного эльфа: да, он чувствует сейчас слишком много. Особенно, боли. Особенно, не своей.

Дзинь. Дзинь.

Это с огромной скоростью рвутся нити заклятия Элиара.

– Стой! Таррэн, стой! Ты же всех погубишь! Щит без тебя не устоит!

– Убью!!!..

Дзинь! Дзинь!

– НЕТ! ТАРРЭН, НЕТ! НЕ ТАК! ТВОЮ МАМУ, НЕ СЕЙЧАС, ТЫ СЛЫШИШЬ?!

Дзанг!

Ну вот. Это рушится на глазах сложный, чудом уцелевший после первых двух ударов щит. Наверное, Элиар все-таки – величайший маг своего Леса, раз смог столько времени противостоять ЕМУ почти в одиночку. Наверное, он был бы достойным мужем для одной из дочерей Алиары. И, наверное, со временем снял бы с себя неуместную маску говорливого, ехидного, временами раздражительного ворчуна, которым, как сейчас видно, никогда не являлся. А если и позволял себе иногда лишку, то лишь ради собственного удовольствия и для того, чтобы тихонько посмеяться над растерявшимися сородичами, которые никак не могли взять в толк: как он может быть таким открытым?! Он, Владыка и повелитель стихий?!

Кр-рак!

Вот и верхний купол треснул: все-таки Таррэн невероятно силен. Пожалуй, лишь немногим уступает в этом Дракону. Может, он сумеет удержать его еще какое-то время, чтобы можно было увести из обреченного Дворца оставшихся? Отступить не отступит – это точно. Слишком больно по нему ударила гибель Бел. До сих пор эфир дрожит от его молчаливого крика. А теперь в глазах такой Огонь... настоящая пропасть... упаси Свет этот мир, если собственная ярость придаст ему сил победить Дракона! Сохрани и спаси нас Создатель... ах нет, это ведь Создатель и пытается нас уничтожить. За обман. За предательство. За то, что не сказали ему о приходе Врага.

– Уведи Эланну, – сухо бросил бывший Владыка за спину. Верный Ортэ без лишних слов поклонился, краем глаза следя за тем, как Элиар тщетно пытается образумить Темного мага, и бесшумно скользнул к Владычице.

– Моя госпожа...

– Нет! – эльфийка резко вскинула заплаканное лицо, и ее губы сжались в прямую линию. Одновременно с этим Сорен ал Эверон шагнул вперед и заслонил ее собой.

– Госпожа, вам пора уходить, – мягко сказал Ортэ, аккуратно попытавшись взять ее за руку. Но не тут-то было – мало того, что "госпожа" поразительно быстро отскочила, так еще и ее телохранитель выхватил меч. Дурак. – Госпожа?

– Я не уйду, – твердо повторила Эланна, отступая к Тирриниэлю. – И никто меня отсюда не уведет. Спасайте отца.

Тиль чуть дрогнул, ощутив ее близость, но глаз не открыл. Видимо, несладко ему сейчас приходилось. Еще бы: Дворец горел, и, судя по валящему из пролома дыму, горел весьма активно. Наверное, уже треть территории охвачена огнем. А может, не треть, а больше: бывший Владыка не мог сказать точнее – свой Дворец он больше не чувствовал. И в этот миг даже слабо порадовался этому факту, одновременно посочувствовав чужаку: сроднившись с новыми Чертогами, он должен сейчас ощущать их боль, как свою собственную. А значит, и его кожа должна сейчас пылать, как в огне. Его глаза должно жечь едким дымом. Его руки должно выворачивать от жара и мучительных корчей. И если пока он может держать эту боль в узде, то очень скоро все равно сгорит вместе с Дворцом. Если, конечно, не сумеет остановить Дракона. Который, кстати, как раз двинулся к зияющему проему, чтобы проверить и, если потребуется, добить дерзкого человечка, посмевшего бросить ему вызов.

Остановить его не под силу никому из живущих. Даже Таррэну. И это, возможно, даже к лучшему. Вот только Эланна...

Адоррас нахмурился, собираясь воспользоваться еще не отнятым правом отца и старшего в Роду, чтобы просто-напросто приказать упрямой девчонке уйти, но тут его отвлек странный шум. Эльф быстро скосил глаза, не желая выпускать из виду свою неразумную дочь, да так и замер, увидев, как пришлые смертные зачем-то пригнулись, почти встав на четвереньки, и... демоновы страсти!.. теперь с остервенением сбрасывали с себя оружие!

Он быстро моргнул, отстраненно подумав, что они следом за лордом Таррэном сошли с ума. Тогда как эти странные типы уже освободились от ремней и курток, сбросили на пол вычищенные до блеска сапоги (еще бы – на прием ведь по полной форме собирались!), буквально рухнули на колени, а затем задрали головы кверху. Но не просто так, а еще и зарычали сквозь сомкнутые зубы! Нет, точно зарычали! Да еще так, что у алиарцев чуть сердца не остановились! После чего потом мощно оттолкнулись, напряглись и... дружно прыгнули! Не назад, ничуть, и даже не в сторону, а прямо на Огонь, пляшущий перед носом Темного лорда! Вернее, сквозь него! Боги, да там же жар такой, что ничего живое не уцелеет, а они...

Адоррас невольно зажмурился, едва по глазам больно ударила яркая вспышка, а когда рискнул посмотреть, что сталось с дурными человеками, то тихо охнул и вцепился руками в собственную тунику: Тьма! Они не погибли! Не сгорели и даже, кажется, не обожглись! Побывав в Огне Дракона, пройдя сквозь мощный, хоть и угасающий, щит, эти типы ничуть не пострадали! Вообще! Только вот поднялись с пола уже не людьми. Боги! Совсем, совсем не людьми!

Он глухо застонал, неверяще глядя на пятерых рослых зверей, уверенно заступивших дорогу озадаченно остановившемуся Дракону. Волки были невероятно крупными, не уступающими размерами знаменитым Эолларским львам. Свирепыми до дрожи. С хищно горящими желтыми глазами. Внушительными лапами и устрашающим набором клыков. Но при этом быстрыми – почти такими же быстрыми, как озадаченно отступивший Дракон, и поразительно грациозными для своих размеров.

Перевертыши, плавно заступив дорогу Врагу, выжидательно замерли, позволяя своим и чужим вдоволь налюбоваться на свои сильные тела, страшноватую мощь гуляющих под кожей мышц, непривычный цвет густой шерсти: золотистый, угольно черный, огненно-рыжий и белоснежный. Правда, у белого зверя глаза оказались голубыми, а не желтыми, но этот факт только укрепил алиарцев во мнении, что они не сошли с ума. Тогда как Стрегон... действительно Стрегон, и никто другой!.. вдруг повернул голову и долгим взглядом посмотрел на своего названного брата.

Таррэн мгновение еще пылал, как живой факел, готовясь сжечь дотла хоть весь материк, но под этим взглядом неожиданно замер и слегка притушил пламя.

– Уверен? – вдруг хрипло спросил он в оглушительной тишине.

Волк чуть приподнял краешки губ и едва заметно кивнул.

"Жива, – передал безмолвно он через свою человеческую половинку. – Только растеряна и начинает ОЧЕНЬ СИЛЬНО злиться".

– Слава богу, – выдохнул Элиар, осторожно отпуская побратима. – Говорил же: не рвись. Мне одному щит не удержать. А если не удержу, весь Дворец сгорит к такой-то матери. Так что угомонись, демон красноглазый! Жива твоя пара, жива. Ничего с ней не сделается: тут нужно что-то большее, чем пара ведер крутого кипятка и тупой клинок. Зато ТЫ меня напугал до икотки, болван! Еще раз так сделаешь, в морду двину и не посмотрю, что брат, понял?!

Таррэн на секунду прикрыл глаза, пережидая волнительный миг осознания этой новости (ЖИВА!), но потом прерывисто вздохнул и, окончательно придя в себя, кивнул.

"Братья задержат ящера, – коротко известил его Белый. – Я приведу Вожака. Жди".

Таррэн снова кивнул и послушно отступил, позволяя перевертышам выполнять свой долг. К тому же, рядом с ними использовать Огонь было нельзя: их тела, как губка, впитывали магию. Даже Дракон это ощутил. Любое заклятие рядом с ними теряло не только устойчивость, но и четкую направленность. То есть, вполне могло сорваться и ударить в тех, в кого совсем не предусматривалось. В том числе, и в собственных хозяев. Так что Таррэн не стал вмешиваться. Но и вернуться в щит тоже не пожелал – на случай, если Охотникам все же потребуется помощь.

А помощь потребоваться могла: Лакр и Стрегон еще не были готовы для работы в Старшей Стае – они слишком молоды и слишком рано перекинулись среди бела дня. Чудо, что рыжий вообще смог это сделать, но это, наверное, страх за Бел сказался, а злость лишь подстегнула дремлющего в душе зверя. Со Стрегоном проще – ему Белкина кровушка помогает, да и растет он быстро, хотя, конечно, с двойным перевертничеством стоило бы подождать. Но теперь сожалеть поздно: оба уже в звериной ипостаси, приняли ее целиком и готовы защищать свою Стаю до последнего вздоха.

Дракон поджал губы, по достоинству оценив новых противников, а потом сделал что-то непонятное, отчего его необычная броня сама собой уплотнилась и стала напоминать драконью чешую. Впрочем, это и была драконья чешуя: вон, даже шлем новый вырос. Прямо на морде, опять спрятав ее за широким забралом. Просто раньше, будучи в человеческом теле, он намеренно ее изменил, вот и казалось – обычная броня, мощная только. А теперь отбросил к лешему маскировку и показался во всей красе.

Вряд ли когти перевертышей смогут серьезно его поранить. По крайней мере, издалека эта чешуя, отливающая на свету голубоватым металлом, выглядела неуязвимой. И явно имела свойство нарастать по мере необходимости, как шлем, так что если и поранишь ее, то очень скоро на этом месте вырастет новая. Иными словами, крайне неудобный противник.

Насмотревшись на врага вдоволь, Таш тихо подал голос, и небольшая стая синхронно сдвинулась, плавно охватив Дракона широким полукольцом. Стрегон участвовать не стал – убедившись, что спина прикрыта, огромным прыжком скрылся в дымящей дыре, тогда как остальные внушительным рыком сообщили Дракону, что они думают по его поводу, как относятся к его манерам и каких пинков ему надают, когда доберутся.

Дракон только усмехнулся.

– Занятно, – донесся из-под забрала его приглушенный голос. – Не думал, что предатели додумаются использовать магию крови таким образом. И много вас таких?

Охотники дружно показали зубы, а затем, наконец, прыгнули.

Адоррас ожидал, что они накинутся на Дракона всем скопом, пытаясь его повалить или, на худой конец, выбить из равновесия, но волки на рожон не полезли. Видели уже, что за враг перед ними, успели оценить и его скорость, и умение владеть оружием. Да и "доспех" с секретом оказался. Так что прыгнули вперед только двое золотистых, но и они в последний момент резко свернули, успев царапнуть когтями по чешуе, а потом так же резко отпрянули, освободив место Ширу и Лакру. Те, в свою очередь, сменили братьев, но Дракон легко ушел от атаки, в отместку едва не пропоров рыжему мохнатый бок. Если бы Шир не пихнул плечом, точно бы задел, а так – ничего, только клок шерсти вырвал из ляжки.

Волки плавно закружили вокруг молчаливого Дракона, выискивая брешь в его обороне. Тот, напротив, стоял неподвижно, совсем не порываясь уйти под прикрытие стен, как сделал бы любой другой на его месте. Он был уверен в себе. Настолько уверен, что лишь следил за перевертышами краешком глаза, а когда решил, что уловил ритм их движений, атаковал сам.

Таррэн беспокойно покосился на отца: Тиль пока еще держался, хотя, судя по всему, приходилось ему нелегко. Выпущенный Драконом Огонь успел натворить немало дел. Плохо другое: поврежденные этим пламенем ветви Ясеня восстанавливались плохо, шипы отращивали еще труднее, будто чего-то боялись. Подчинялись неохотно, медленно, а сил на это уходило так много, что в ближайшее время он никак не мог помочь сыну.

– Торк, может, все-таки щитом займешься?! – прошипел Элиар, заставив задумавшегося побратима повернуться. – Думаешь, у нас много времени?! Алиарцы твои давно сбежали, от Тиля пока проку, что с козла... короче, мало! Я тут что, один должен за вас работать?!

– Я прячу Портал, – шевельнул губами Таррэн. – Нельзя, чтобы его почуяли. Лан и Вертэль сейчас тоже там, защиту плетут. Не мешай, а?

Элиар послушно умолк, запоздало сообразив, что такой козырь, как прямой путь на Лиару, давать в руки Драконам нельзя. Проще уничтожить, рискуя остаться здесь навсегда, чем дать им возможность сжечь свой дом и близких. Если с этим чешуйчатым гадом не удастся справиться, наверное, придется так и сделать. Или бежать, поджав хвост, бросив Эоллар и его растерянного Владыку на произвол судьбы, понадеявшись на то, что взбешенные твари, успевшие показать свой взрывной характер, не надумают сорвать зло на тех, кто скрыл от них факт возвращения на Алиару Ушедших.

Светлый настороженно покосился на бывшего Владыку: интересно, почему он так долго тянул? И кто тогда, раз он смолчал, послал Дракону весточку? Кто-то из Совета? Из его ближайшего окружения? Кто-то, кто перетрусил настолько, что посчитал Драконов большим благом, чем мы? Но кто? Где завелась эта змея? И имеет ли она отношения к тем дирсам, которых выловила Белка? Кстати, о Белке... что-то долго ее нет. Ранена, наверное, иначе давно бы вернулась и надрала холку этому уроду, который посмел ей напомнить о прошлом. Мордой своей смазливой, Огнем своим дурацким, глазищами зелеными, от которых ей всегда было дурно. Даром что Таррэн ее пять веков отогревал своей любовью – едва этого гада увидела, как стала сама не своя. Никогда таких жутких глаз у нее не видел: как мертвые они стали. Действительно мертвые, пустые, без всяких признаков жизни. А еще лицо – белое, как снег, неподвижное, прекрасное, но лишенное каких бы то ни было эмоций. Ни ненависти в нем, ни боли, ни страха. Просто мертвая пустота, как у статуи давно погибшего бога. Или колючее дно в осушенном зноем озере, где больше никогда не будет новой жизни.

А перевертыши так и кружат вокруг проклятого нелюдя. Стерегут его, гада, как цепные псы, глаз с него не спускают. Не нападают больше сами, но к дыре, где пропал Стрегон, не пускают. То подскочат ближе, пугая громадными клыками, то пастью грозно щелкнут, то когтями пол вспашут на всю глубину или прыгнут, старательно делая вид, что метят в голову, а потом стремительно отскакивают и уходят на безопасное расстояние. Но по-настоящему в бой не кидаются. Больше пугают и грозят. Будто велел им кто не подставляться понапрасну. Будто незримая воля ведет их вокруг неподвижного врага. Вот и кружат они рядом – терпеливые, как ночные охотники. Вот и ждут неведомо чего, готовые и упасть, и подпрыгнуть, и цапнуть за локоть. И не ухватишь их как следует, не пырнешь ножом, не ударишь – слишком быстры. Да и прикрывают друг друга умело: явно не в первый раз.

Тирриниэль одобрительно прикрыл веки: молодец Белка, хорошо их обучила сражаться в стае. Боем Дракона связали накрепко, никуда ему теперь не деться. Только если крылья отрастит и умчится в синее небо, но за Белкой они его не пустят. Костьми лягут, а ее не отдадут, своими жизнями оплатят то время, что ей потребуется на восстановление. Однако до тех пор, пока Дракон не решил пойти за ней всерьез, лишний раз зря рисковать не станут. Умные они для этого. И послушные на зависть.

Когда Дракону надоело терпеть рядом с собой огрызающихся хищников, он попытался избавиться от них Огнем – бесполезно: отскочили и одним взмахом пушистых хвостов притушили яростное пламя. Тогда он попытался сдвинуться к рваному проему в стене – снова не вышло: перевертыши мигом сбились в ряд и выразительно оскалились. Он опять отступил на шаг – и они последовали за ним. Все в той же поразительной синхронности и в потрясающем понимании. Просто одна команда – мохнатая, клыкастая, но неприятно разумная.

Пришлось менять тактику – досадливо сморщившись, Дракон, развернувшись, играючи обрушил наружу часть стены вместе с оплетающим ее зеленым плющом. Но хорошо разрушил, аккуратно – только чтобы пройти самому. Да только Тиль отреагировал мгновенно: чуть шевельнул бровью, и остальная стена без звука разошлась в стороны, оставив перевертышам пространство для маневра, так что чужак на самом деле ничего не выиграл. Хотя, оказавшись в саду, пространства для маневра получил не в пример больше, чем в разгромленном зале.

Перевертыши плавно скользнули наружу. По-прежнему, мягко, тихо и поразительно быстро, снова окружив врага плотной коробочкой и выжидательно уставившись на него желтыми глазами.

И вот тогда Дракон начал злиться.

Сначала у него вспыхнули багровыми огнями глаза. Затем заиграли такие же огненные сполохи на чешуе, срываясь с краев мелкими жгучими искрами. Потом злобно дернулся красиво вылепленный подбородок, скрытый новым шлемом лишь наполовину. Наконец, раздались в ширину и без того немаленькие плечи, а на локтях и коленях прямо из-под брони выдвинулись острые шипы.