Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 21

Таррэн до боли прикусил губу, слыша отголоски эмоций Белки. Невольно припомнил свой сон, в котором она, как сейчас, стояла напротив Драконицы и молча вопрошала. Но в тот момент, когда он решил, что Гончая действительно сорвалась, каменное изваяние неожиданно дрогнуло. Зашелестело. Шевельнулось, опровергая всякие сомнения. Сперва качнулись раскинутые в защитном жесте крылья. Потом – длинный, навеки запечатанный камнем черный хвост. Затем дрогнули широкие ноздри, из которых тонкой струйкой взвился серый дымок. И, наконец, осыпались мелкой крошкой, а затем тускло загорелись мертвые глаза – ровным, потусторонним, едким изумрудным светом, от которого у застывших в панике Драконов вырвался испуганный хрип, а шарахнувшие прочь эльфы ощутили, как их кожа покрывается липким холодным потом.

– Зря...– на грани слуховых ощущений прошептал прилетевший с моря ветер. Который, тем не менее, услышали абсолютно все. – Все было зря... неправильно...

Белка издала странный стон.

– Как ты могла?!

– Время Драконов уходит...– печально прошелестел ветер. – Их мало. Слишком мало. И они стали слабы – и телом, и духом. Они вырождаются, становясь все больше похожими на людей.

– Но почему ТАК?! Почему ты позволила?!

У мертвой Драконицы опасно свернули глаза.

– Это был единственный путь. Стае была нужна свежая кровь. И эту кровь могли нам дать только долгоживущие. Не смертные, но близкие к нам по духу.

Гончая горько усмехнулась.

– Знакомая история. Боюсь, твои младшие дети недалеко ушли от старших. Или правду говорят, что история всегда повторяется? Когда ты велела Тоаркану найти подходящих НЕсмертных, ничто не дрогнуло в груди? Совесть потом не замучила?

– Нет... он должен был объяснить...

– А если он сам не знал? – у чернокрылого Дракона из груди вырвался долгий вздох, однако его взгляд, как и взгляды всей Стаи, ни на миг не отрывался от убитой, но каким-то чудом ожившей Матери. – Если он не понимал, что творит? Если не подумал о последствиях? Да и как он мог, если о них не подумала даже ты?!

Драконица чуть притушила пылающие зеленым пламенем глаза.

– Они почитали вас, как богов! Как высших существ! Они верили вам!

Статуя снова дрогнула.

– Они пошли бы за вами даже на смерть, – почти беззвучно прошептала Белка, по-прежнему заживо горя, но почему-то не чувствуя боли. – Когда-то – благородные, бескорыстные, возвышенные и одухотворенные... такие, какими вы их сотворили и воспитали. Ваши младшие отпрыски. Приемные дети, которых гнусно использовали. Они согласились... конечно же, они согласились. И, конечно же, никто и подумать не мог, чем это обернется.

Гончая поджала губы и гневно посмотрела на изваяние.

– ВЫ начали ПЕРВОЕ Изменение! ВЫ – Драконы! Мудрые, бессмертные и великие! Вы его придумали! И вы его осуществили! Еще тогда! В первый раз! Потому что это вы придумали магию крови! И это вы создали руны, от которых наши тела плавятся, как сталь в горящей печи! Это вы изменили эльфов! Это из-за вас в их жилах потек Огонь! Из-за вас они стали сильнее! И из-за вас же оказались к этому НЕ ГОТОВЫ!

– Да...– тихо согласился ветер, и Стая дружно вздрогнула. А вместе с ней вздрогнули и оторопевшие от услышанного эльфы. Особенно, ллер Адоррас, у которого буквально на глазах разрушались древние легенды. И, особенно, Дракон Тоаркан, который когда-то эти легенды и создавал. – Наш Огонь оказался слишком силен для вас. Слишком силен для ваших тел. Слишком разрушителен для ваших душ.

– Это была ошибка!

– Нет, – мягко возразил голос. – Раз вы пришли ко мне, значит, все получилось, как надо.

– Но какой ценой! – прошептала Белка, и Огонь вокруг нее заметно стих. – Сколько жизней было потрачено. Сколько смертей было отмеряно. Сколько судеб изломано. Как много безумных породил ваш Дар. И как много горя он принесен на оба наших мира. Из-за вашего Огня три Рода эльфов оказались на грани гибели. Из-за него они едва не утратили разум. Из-за него они были изгнаны. И из-за него же разразилась та Война!

– Мне жаль...

– Нет! – жестко воскликнула Гончая. – Тебе не жаль! Потому что когда была возможность, вы это не остановили! ТЫ не остановила, помнишь?! И ТЫ запретила своим вмешиваться, пока не стало слишком поздно!

– Огонь должен был прижиться.

– Он не мог прижиться!

– Мог. Но не сразу,– вздохнул ветер.

– Это был слишком большой риск!

– Да.

– И он был не оправдан!

Драконица дрогнула в третий раз.

– Наши дети согласились помочь. Они приняли эту ношу добровольно. Ради нас. Ради своих создателей, оказавшихся в безвыходном положении. Они понимали.

– ВСЕ понимали? – ядовито осведомилась Белка, и вот тогда у Драконицы виновато притухли глаза. А Таррэн судорожно вздохнул, наконец-то, понимая причины своих странных снов, неожиданно открывшуюся память Рода, внезапные перепады настроения, свой странный Огонь, волнующую близость прародителя, рядом с которым безумный жар в сердце становился совсем нестерпимым.

Однако до сих пор он не понял самого главного.

– Почему? – вдруг спросил Тоаркан, с мукой глядя на постаревшую Мать. – Почему ты не сказала об этом мне? И почему, если все же предвидела исход, в последний миг передумала?!

Его щеку ласково пощекотал соленый ветер.

– Почему сегодня передумал ты, сын мой? Почему остановился? Почему смирил свою гордость и заставил притихнуть недавнюю ярость?

Он вздрогнул.

– Драконы не убивают Драконов, Мама.

– Верно, мой мальчик. А почему еще?

– Потому что они – мои дети. И в них течет моя кровь. А в НЕЙ... – быстрый взгляд в сторону Гончей. – Я почувствовал сегодня: как оказалось, в ней есть еще и Твоя.

– К-как? – попятился сереброкрылый Дракон, в ужасе уставившись на Белку. – Тоаркан, о чем ты говоришь?! Что такое несешь?! Какая кровь?! Почему?! Откуда?!!

– Ты узнаешь, – сухо отозвалась вместо Драконицы Белка. – Я же сказала: сегодня ты все узнаешь.

– Да,– грустно согласилась Она, тускло сверкнув посветлевшими глазами, в уголках которых блеснула оставшаяся с ночи роса. – Настало время меняться и вам, дети мои. Всем вам, если Стая хочет выжить. Раньше я не хотела, чтобы вы знали. И раньше у меня была надежда, что это удастся изменить. Но, к сожалению, мои надежды не сбылись...

– И тогда ты решила обратиться за помощью к Перворожднным, – уверенно заявила Белка, с недобрым прищуром глядя на статую.

– Ты зря думаешь, что я не искала другого выхода. И зря считаешь меня бесчувственной и циничной.

– А разве это не так?

– В чем-то. Возможно. Но ритуал Изменения был применен лишь тогда, когда иного пути не осталось. И когда у меня в чреве оказалось лишь одно-единственное яйцо.

Тоаркан Черные Крылья резко вскинул голову.

– Твое, конечно,– казалось, статуя ласково улыбнулась. – Ты был последним, сын мой. Последним и поэтому, наверное, самым важным. Самым чутким, понимающим и неиспорченным. Моя последняя надежда. Мое спасение. Моя гордость. Тебя растили, чтобы потом возглавить Стаю. Такого раньше не было, чтобы руководил самец, но у вас не было бы другого выхода, поэтому я учила тебя всему, что могло пригодиться в твоей будущей жизни.

Черный Дракон пораженно застыл.

– Ты впитал в себя столько знаний, сколько я могла тебе дать. И использовал все, что я только могла тебе позволить. Ты не знал, для чего я просила тебя отыскать молодых Перворожденных. Конечно, не знал, потому что иначе твоя чистая душа воспротивилась бы. Тебе было интересно с ними. Тебе всегда нравились двуногие. И ты почему-то испытывал к ним такой необъяснимый трепет, что я просто не могла этого не заметить. Для них ты стал бы замечательным наставником... со временем. Когда-нибудь. А тогда мне было нужно, чтобы ты стал их проводником. В новый мир. Туда, где никто и никогда из смертных еще не был. И ты отлично справился.

Дракон резко взмахнул крыльями.

– Я привел их к гибели, Мама! Они верили мне, а я принес им столько боли! Они умирали, проклиная меня! Умирали сотнями и тысячами! От моего Огня, который оказался слишком силен для их непрочных тел! Ты сказала, что с кем-то из них так и будет! Ты говорила, что слабые должны отсеяться! Какое-то время я верил, что так правильно... но не тогда, когда они сотнями вспыхивали прямо у меня на глазах и осыпались горячим пеплом! Они умирали, когда я просто появлялся рядом! Когда прикасался! Говорил с ними! Рядом со мной их Огонь становился таким яростным, что даже маги не справлялись! И умирали... все они умирали, Мама! Но ты не говорила мне об этом!

– Я тоже не знала, что их останется так мало,– тяжело вздохнула Драконица. – А когда оказалось, что наш Огонь сжег их разумы, мне показалось, что лучшим решением будет подарить им быструю смерть. Вместо полной муки жизни и вечного проклятия.

– Но ты не стала вмешиваться, – горько прошептал Дракон. – Ты позволила им погибнуть.

– Я спасла всех, кого смогла,– возразила Она так же горько. – Хотя и не тогда, когда это было необходимо.

– Почему?

– Даже Мудрейшая может ошибаться, сын мой. А в том, что случилось, была и моя ошибка: мне надо было понять раньше, что творит твой Огонь, и надо было увести Стаю до того, как он окончательно проснулся. Потому что оказалось, что наша близость... не только твоя, мальчик, а всех нас... вынудил их Огонь проснуться гораздо раньше положенного срока. Много раньше, чем было нужно. Именно поэтому твои подопечные так быстро погибли.

– Думаешь, если бы мы ушли, тогда бы этого не случилось?!

– Скорее всего, случилось, но не со всеми. Далеко не со всеми. Только я, к сожалению, поняла это слишком поздно. Так поздно, что лишь здесь, на этом самом месте, взглянув на свою убитую надежду вблизи, вдруг ощутила биение Жизни в уцелевших. И только тогда поняла, в чем именно мы так страшно ошиблись.

У Драконицы снова вспыхнули глаза пронзительным зеленым светом.

– Ради этой Жизни я должна была остановить ваш Суд. И Стаю, вынесшую им смертельный приговор. Из-за моей ошибки. Из-за нашей с тобой общей оплошности. Ради того будущего, которое они могли нам принести. Это был мой выбор, Сереброкрылый. Ты слышишь?!

Мудрейший странно захрипел.

– В тот день вы были слишком взбудоражены, чтобы слушать. И слишком злы, чтобы по-настоящему слышать. Вы не пожелали дать им шанс и всей Стаей вынесли приговор, который, по Закону, не под силу отменить даже мне.

– И тогда ты закрыла их собой, – хрипло уронил Тирриниэль, до которого тоже стало доходить. – Ты попыталась исправить свою ошибку.

– Да. Но единственное, что у меня вышло – это отвести от них Огонь Стаи и погасить его на собственных крыльях. А когда стало ясно, что это их уже не спасет, и наша близость убивает их вернее, чем сам Огонь, я нашла только одно решение – увести твоих предков с Алиары. Всех сразу. Куда-нибудь очень далеко. Куда-то, где нет Драконов, нет Огня, нет никого, кто смог бы пробудить его раньше положенного срока.

– Это Ты открыла Портал, – завороженно прошептал Тоаркан. – Сама. Одна. На другой конец Вселенной. Подальше от нас. Подальше от себя. Для всех, кто тогда уцелел.

– Заодно, отобрав у них магию и выбросив ее излишки наружу, – хмуро добавил Элиар.

– Увы,– прошелестела Драконица. – Наш Огонь и близость моих детей все же пробудили В Ушедших тлеющие искорки. А вступив в союз с собственной магией Перворожденных, это привело бы к тому, что двуногие погибли бы уже на переходе. Мне пришлось разделить эту магию и поселить ее порознь. Вне их тел. Вне их хрупких разумов. Отдельно от всего того, что составляло их суть.

– И вот тогда у нас появились родовые перстни.

– Именно. Однако выброс сил оказался таким, что у меня не осталось времени уйти самой. Тем более, без моей помощи они не преодолели бы Портал. Поэтому мне пришлось выбирать.

– Мама! – потрясенно ахнул Тоаркан. – Ты позволила себя убить, чтобы спасти их?!!

Драконица только вздохнула, а Стая потрясенно отпрянула.

– Как же так?! – неверяще прошептал Мудрейший. – Как Ты могла? Как рискнула всем ради... них?! Двуногих, принесшим этому миру так много горя?!!

– КАК?!

– И зачем?!

– Мама!

– Это была не их вина,– прошелестела статуя, устало вздохнув. – Тоаркан прав: за грехи детей несут ответственность, в первую очередь, родители. То есть, мы. Все мы, включая даже вас.

– Но какой ценой?! – горестно пошатнулся Сереброкрылый.

– Что поделаешь, сын: за ошибки приходится платить даже мне.

– Но ведь ты не погибла тогда, – вдруг хищно прищурилась Белка, проигнорировав волнение Стаи. – На самом деле дух твой уцелел, бессмертная. И когда тело рассыпалось в камень, а потом едва не обратилось в прах, дух этот последовал за носителями твоего Огня. Верно?

– Да,– почему-то помрачнела Драконица.

– И все эти годы ты продолжала жить вместе с нами, незримо присутствуя и направляя тех, кого так упорно защищала от собственной Стаи.

– Да,– совсем глухо ответила Она, и Таррэн непонимающе нахмурился.

– С нами? ТЫ?

– Да... сын мой. Самый младший. И самый преданный. Я действительно все это время была рядом с вами.

Белка недобро улыбнулась.

– А скажи-ка мне, Матушка... или, может, назвать тебя другим именем? Более привычным и не таким режущим слух?.. Так скажи-ка нам, будь добра, почему же мы о тебе ничего не знали? Более того: почему так упорно не помнили? И почему наши эльфы оч-чень долгое время вообще не подозревали о твоем существовании? А из прошлого вынесли лишь покровителя-Дракона, да принесли с собой на Лиару имя Торка... почти что Тоаркана... которого и по сей день все население нашего мира почитает, как Владыку Нижнего Мира – коварного любителя предавать и мучить свои жертвы?

– Так было нужно,– устало прошелестел ветер. – Так получилось. Портал забрал все мои силы. Огонь многое уничтожил из моей памяти. Долгие годы я просто спала на закрытых Вратах, постепенно восстанавливая силы и привыкая к своему новому существованию. В то время меня не было ни в одном из миров. Ни здесь, ни там. Мое тело сгорело. Моя душа ушла следом за моими детьми. Мои планы разрушились. Мои надежды рассыпались, как речной песок от порыва холодного ветра. Единственное, что я могла, это в последний момент избавить вас от своего Огня, оставив вместо него одну крохотную тлеющую искорку, чтобы дать время вашим телам к ней привыкнуть.

– Хорошо, пусть так. Но тогда почему ты не вмешивалась?

– Потерявши тело, кто плачет по сломанному когтю?

– Ладно, я прошу по-другому, – не отступала Белка. – Какое отношение ты имеешь к Девяти Кругам Жизни? Я хочу услышать от тебя, как наткнулся на это знание известным всем нам Изиар!

На этот раз Драконица молчала долго. Так долго, что Драконы начали постепенно приходить в себя, а Таррэн придвинулся к супруге и, закрывая лицо от жара, попытался коснуться ее плеча, чтобы оттянуть на себя часть ее силы. Но тщетно – Белка превратилась в почти бесконечный Источник. Настолько мощный, что всех его резервов и резервов всего Проклятого Леса не хватило бы, чтобы исчерпать его дна. Но, что самое ужасное, он понятия не имел, откуда в ней ЭТО взялось.

– Изиар пробудил меня ото сна,– наконец, неохотно призналась Драконица. – Он стал первым за много веков, чья сила и чей тлеющий Огонь заставили меня проснуться и вспомнить, что случилось.

Тирриниэль кашлянул.

– Хочешь сказать, он наткнулся на тебя случайно, и именно тогда его Огонь снова разгорелся?

– Да. Но прошло много времени с тех пор, как вы впервые покинули свой Дом. Ваши тела изменились, приспособились, и Огонь уже не причинял вам такого вреда, как прежде. Поэтому когда тот эльф коснулся его через меня, он не умер и даже не пострадал. Напротив, обрел такую силу, что его Род в скором времени стал первым в ваших Лесах.

– В Лесу, – машинально поправил Ее Тиль. – Только в Темном Лесу. Светлые к тому времени уже отделились и полностью отказались от Огня.

Элиар почувствовал на себе внимательный, пронизывающий взгляд Мудрейшей и поспешил отвернуться: слишком уж он был нечеловеческим, слишком много в себе нес, слишком тяжело было его выдерживать и слишком сильно он давил на разум. Даже непонятно, как справляется Белка – она-то стоит в такой близи, что при желании может коснуться статуи рукой.

– Как Изиар смог открыть свой собственный Портал? – снова спросил Тирриниэль.

Драконица виновато вздохнула.

– Я были излишне откровенна, когда рассказывала ему о своем Гнезде и том, как попала в ваш мир. Боюсь, в некотором роде именно я виновата в том, что Изараэль успел натворить в наших мирах. Я слишком поздно поняла, что он за существо. И поздно осознала, что в магии вы, Ушедшие, успели многого достичь. Так много, что даже мое сознание оказалось надежно спутано его заклятиями. И так надежно, что даже мне не удалось побороть чары Полного Подчинения. Ты ведь знаешь, что это такое? И знаешь, что от них невозможно избавиться самостоятельно? По крайней мере, пока жив Хозяин? Вот и я не смогла. И этот кошмар длился целых девять эпох, пока, наконец, не появился Избранный,– Ее взгляд остановился на Таррэне. – Благодаря тебе, сын мой, я смогла освободиться. С твоей помощью мой разум сбросил оковы черного сна и смог восстановить утраченное. Конечно, не сразу, но я вспомнила себя. Потом я вспомнила Стаю. И о том, ради чего.

– Ты дала мне свою силу, – медленно наклонил голову Темный эльф, не заметив, как дрогнул при этих словах Сереброкрылый. – Так же, как когда-то поделилась ею с Изиаром.

– Только ты оказался достоин такой чести. И только ты смог использовать ее правильно.

– Ты дала мне новый Дом. Ты много лет хранила мою семью. Ты берегла наш покой почти пять веков, пока я не вернулся на Алиару... но почему ты говоришь об этом только сейчас?! Почему не пять лет назад? Не двадцать? Не сто? Почему, показав мне истинные возможности своего Огня, ты не открылась раньше? И почему позволяла считать себя простым, хоть и очень мощным, артефактом... это ведь ты была Лабиринтом, верно? И это ты помогла мне уничтожить Изараэля?!

Ветерок смущенно притих.

– Прости, сын мой. Сейчас мне стыдно за этот невольный обман. Но тогда казалось, что привыкнув за столько лет к Лабиринту, тебе будет нелегко принять новую правду. Нелегко понять, кто я и почему оказалась в таком некрасивом виде. Нелегко осознать, кем стал ты сам. Поэтому я ждала. Поэтому просто делилась силой, надеясь объясниться позже. Помогала, как могла. И поэтому, в том числе, решила сегодня вернуться.

Тирриниэль странно переглянулся с Элиаром.

– Значит, ты вернулась, чтобы избавить нас от Суда?

– Вы – мои младшие дети. И прямые наследника моего любимого сына. Как я могла допустить, что вы погибли из-за моей ошибки? Возможно, я сделала это позже, чем следовало, но, полагаю, с сегодняшнего дня Стая больше не станет возводить на вас напрасные обвинения. К тому же вы – не те Ушедшие, которые сходили с ума от нашего Огня. Отныне вы – такая же часть Алиары, как Перворожденные, Гнездо, сама Стая...

– То есть, к нам не будет никаких претензий? – настороженно уточнил Элиар.

– Нет. Верно, Сереброкрылый?

Мудрейший почтительно поклонился.

– Да, Мать. Нам больше не в чем их обвинить.

– Хорошо, я довольна. Тоаркан?

– Я уже сказал свое слово, Мама, – так же почтительно поклонился черный Дракон. – Я принимаю их под свое крыло (если, конечно, они согласятся) и готов нести за них ответственность перед остальной Стаей.

– Неси,– согласилась Драконица. – И не забывай, что через некоторое время твой Огонь проснется в них окончательно. И вот тогда в Стае наступит настоящее прибавление. То, которого мы так долго ждали.

– ОНИ?! – ошеломленно вскинул крылья серебристый.

– Они,– подтвердила Мудрейшая. – Через несколько веков их Огонь станет таким же, как у вас, а тело начнет изменяться, позволив им принимать тот облик, которым можно гордиться. Они станут одними из вас. И именно они станут той силой, которой поможет Стае возродиться.

Драконы растерянно зашумели, неловко переминаясь и с сомнением поглядывая на хрупкие двуногие фигурки, о которых говорила сейчас Мать. Такие маленькие, слабые... трудно поверить, что когда-нибудь они войдут в Стаю на правах Равных. Но, с другой стороны, раз Мать их принимает, значит, есть за что? И значит, Она видит в них то, чего пока не видно даже Сереброкрылому?

– А как же Закон? – рискнул напомнить Мудрейший, старательно скрывая охватившее его смятение.

– Закон не нарушен. Их предки по доброй воле согласились на Изменение, а их потомки никогда не вспомнят о том, кем были когда-то.

Тиль снова переглянулся с Элиаром: забывать о Лиаре они не хотели. И забывать о своем прошлом не хотели тоже. Даже ради перспективы когда-нибудь отрастить себе по паре кожистых крыльев и по длинному хвосту. Конечно, предложение было лестным – все же не каждый день удается услышать о том, что ты сможешь летать, однако цену за это просили немалую. Если не сказать – невозможную. Потому что вырастить детей, не помнящих своих корней – на это, пожалуй, способны только короткоживущие люди. А эльфы, особенно Темные, всегда славились крепостью Родов и преданностью своим древним (хотя и не таким древним, как считалось раньше) Домам. А также – Родовому Ясеню, Огню и всему тому, что составляло основу их жизни. И, быть может, кто-то посчитает это глупостью или банальщиной, но это была их жизнь. И их выбор. И вмешиваться в него чужакам Темные не намеревались позволять. Даже ради возможности переродиться в Драконов.

Таррэн, кажется, тоже об этом подумал, потому что открыл уже рот, чтобы возразить и напомнить, что принадлежит иному миру и иным Законам. Однако Белка, не оборачиваясь, ткнула его локтем под дых, и эльф с коротким выдохом понял, что неправильно выбрал время и место для возражений. После этого Гончая, еще немного притушив свой Огонь, отошла. Медленно оглядела столпившихся Драконов, вполголоса обсуждающих происходящее. Затем также внимательно оглядела неподвижную статую Драконицы и на всякий случай уточнила:

– Итак, к нам больше нет никаких претензий?

Серебристый Дракон, искоса взглянув на грозно блистающие глаза Матери, покачал головой.

– Нет.

– Наше прошлое больше никого не тревожит?

– Нет, человек. Не тревожит.

– Обвинения с нас сняты полностью, крылатый?

– Да, – раздраженно дернул хвостом ящер. – И совершенно незачем переспрашивать по три раза. Да, Ушедшие оправданы. Да, Стая не имеет к вам никаких притязаний. Мы не станем больше вспоминать об этом: Великая Мать по-прежнему жива, Стая сохранена, виновные найдены и прощены, старых обид не осталось.

– Даже по отношению к Тоаркану?

– Да, – после мгновенно колебания согласился Дракон.

– И это значит, что ни Изгнание, ни Отречение (боги, как же много у нас общего!) ему больше не грозит?

– Да, – в третий раз повторил ящер, и Стая согласно зарычала.

– Хорошо, – тонко улыбнулась Гончая, окидывая еще более внимательным взглядом повернувшиеся к ней головы. – И даже очень хорошо. Просто прекрасно. Тогда, надеюсь, вы готовы дать мне время слегка дополнить рассказ вашей уважаемой Матери? И готовы сделать это в полной тишине, без криков, битья себя в грудь и угроз до тех пор, пока я не закончу?

– Зачем тебе?– отчего-то вдруг заволновался ветерок, а по кончикам крыльям Драконицы пробежала легчайшая дрожь.

– Да так, хотелось кое-что уточнить.

– Что именно?

– Всего лишь самую малость, – очаровательно оскалилась Белка, и у Таррэна от этой улыбки что-то неприятно похолодело в груди.

– Разве я что-то упустила? Тебе что-то осталось непонятным, дитя?

– О да, – Белка улыбнулась еще шире.

– И... что же это?– леру Адоррасу почему-то показалось, что Мудрейшая встревожилась. А вот Белка, напротив, будто бы успокоилась. Даже расслабилась, если, конечно, она вообще умела это делать. По крайней мере, из ее фигуры ушло прежнее страшноватое напряжение, по чешуйчатому доспеху, до боли напоминающему броню урожденных Драконов, перестали бегать огненные искры. Ее руки естественным жестом сложились на груди, небрежно поигрывая любимым кинжалом. А густые каштановые кудри перестали топорщиться, словно выточенные из цельных костяных шипов.

– Так что же тебя интересует?– нетерпеливо поинтересовался ветер, когда Белка откровенно замедлилась с ответом.

– Я же говорю: пустяк.

– А точнее?

Гончая странно наклонила голову и, уставившись на статую абсолютно алыми глазами, негромко уронила:

– Изменение.

И от того, как она это сказала, Таррэн внезапно понял: сейчас кого-то будут медленно убивать.