Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Тиль коротко сверкнул покрасневшими глазами, молча погасил бушующее вокруг себя пламя, легко спрыгнул с единственной уцелевшей колонны и, коротким жестом вернув себе родовые клинки, небрежно кивнул.

– Благодарю. Это был хороший бой.

– Эх, – притворно вздохнул Элиар. – Но он был бы еще лучше, если бы закончился несколько иначе.

– Завидовать нехорошо. Недостойно Владыки, верно, сын? – хмыкнул Тирриниэль. – Кстати, почему ты ушел так рано? Пропустил все самое интересное...

Обернувшись к дверям, Тиль оторопел: Эланна была так бледна, что казалась вылепленной из мрамора статуей. Прекрасной, неподвижной, похолодевшей от увиденного и откровенно напуганной. Ее остановившийся взгляд не отрывался от кровавых разводов на его теле. На шее испуганной птицей билась синяя жилка. Пальцы, судорожно сжимающие платок, побелели от напряжения. А на лице застыл такой ужас, что Владыке Л'аэртэ стало разом не до веселья.

– Леди? Что вы здесь делаете?!

– Ты был прав, – мертвым голосом уронила эльфийка, с усилием повернувшись к Таррэну. – Мне не надо было сюда приходить. Рен Эверон, проводите меня. Нам больше нечего здесь делать.

Тиль вздрогнул, как от пощечины, но она уже не смотрела – в сопровождении ошеломленного стража быстро вышла и чуть ли не бегом покинула Южное крыло. Неимоверно бледная, с неестественно прямой спиной, отчаянно прикушенной губой, похолодевшим сердцем и отголосками дикого страха в глазах, при виде которого Владыка Л'аэртэ неожиданно понял, что уже никогда не увидит там ничего, кроме боли и затаенного отвращения.

Странно закаменев, он словно в забытьи стер с лица свежую кровь. Машинально взглянул на покрасневшую ладонь. С силой сжал челюсти, едва представив, как выглядит со стороны, и без единого слова ушел, стараясь не показать свои, ставшие полностью черными, глаза и бушующую в них холодную вьюгу от осознания совершенной нелепой, но уже непоправимой ошибки.

Глава 11

В зал Совещаний они вернулись на рассвете – молчаливые, задумчивые и подозрительно хмурые.

– Мы согласны на ваши условия, – сухо известил Владыку Эоллара Тиль, когда прозвучали слова положенного приветствия, а члены Совета Старейшин чинно заняли свои места за столом. – Предлагаю сегодня же подписать основные положения Договора.

Ллер Адоррас удивленно поднял голову.

– Сегодня?

– Да. Сейчас.

– Кхм. Вы куда-то спешите, ллер?

– Мы намереваемся покинуть Алиару в ближайшие дни, – так же сухо сообщил Тирриниэль, на мгновение задержав взгляд на сиротливо пустующем кресле Эланны: юная повелительница впервые за последние недели не явилась на Совет. В самый важный день для своего Народа не явилась. И причина такого поступка была ему очевидна. – Я должен вернуться в Темный Лес как можно скорее, поэтому предлагаю опустить формальности и обсудить основные вопросы сегодня. А детали Договора наш представитель согласует с вами позже. Место и время определите сами.

Владыка Эоллара удивился еще больше.

– Что-то случилось, ллер Тирриниэль? Вы получили с Лиары недобрые вести?

– Нет. Просто нам пора возвращаться.

Ллер Адоррас озадаченно нахмурился: что такое? Сегодня чужак, как никогда, холоден и сдержан. Конечно, веселым и беззаботным он и раньше не был, но накануне в его глазах хотя бы жили чувства и светился неподдельный интерес. А сегодня – ничего. Только лед и равнодушие к дальнейшим переговорам. Одна зола от сгоревших надежд. И отчетливое, какое-то злое нетерпение, выдающее его искреннее желание закончить с неприятными делами как можно скорее.

Владыка с недоумением покосился на рена Роинэ, но тот тоже выглядел задумчивым: необычную перемену, разумеется, он заметил, однако ее причину пока не понимал. Как не понимал его рен Аверон и остальные члены Совета. Что за шутки? Что за срочность? Какая оса укусила этих чужаков? Еще вчера они ставили какие-то условия и требовали время на размышление, а сегодня готовы все бросить и уйти? Вот так просто? Не торгуясь? Согласившись, наконец, на все и больше ничему не придавая значения?

Непохоже на них. Совсем непохоже. Однако, судя по всему, решение действительно принято (причем, принято именно Тилем!), и ни Таррэн, ни Элиар не имеют ничего против. Хотя, кажется, радости или облегчения это им не приносит: лица обоих эльфов, против ожиданий, были хмурыми, если не сказать – мрачными. А оставшиеся у входа смертные вообще стали похожи на ощетинившихся ежей – того и гляди, располосуют клинком или же зубами цапнут за первое попавшееся место.

Интересно, они сохранили связь с Лиарой? И могли ли получить оттуда какое-нибудь нерадостное известие? От таких гостей всего можно ожидать. Но будь известие радостным, они и смотрели бы иначе – за прошедшие дни повелитель Алиары успел их неплохо изучить. К тому же, магия позволяла ему быть уверенным и в своих ощущениях, и в подавленном настроении чужаков, которое они, надо признать, честно попытались скрыть.

Ллер Адоррас снова вопросительно взглянул на своего советника, однако Роинэ чуть ли не впервые за долгие столетия не смог ему помочь – виновато прикрыв веки, Глава Совета отрицательно качнул головой. Не знает... ничего не знает и не понимает. Придется искать решение в одиночку. Причем, искать быстро и при этом не ошибиться, потому что от сегодняшнего выбора зависело слишком многое.

Владыка Эоллара ненадолго отстранился от происходящего, стараясь до мельчайших подробностей восстановить воспоминания дочери, вернувшейся вчера из Южного крыла. Благодаря заклятию Сродства, он видел все, что видела вчера она. Чувствовал то, что испытала в тот миг юная повелительница. Однако, в отличие от нее, имел возможность оценить случившееся с высоты своего возраста и немалого опыта, ведь Эланна была слишком молода, чтобы полностью разобраться в том, свидетельницей чему стала. Конечно, она не столь глупа, чтобы наивно полагать, будто у себя дома чужаки в свободное время высаживают цветочки на красивых клумбах. Но даже ее увиденное потрясло настолько, что она не пожелала больше встречаться с ними лицом к лицу. Их кровавые забавы ее напугали. Заставили в ужасе отшатнуться и поскорее уйти, позабыв о просьбе отца. Заставили отшатнуться, сжаться в комок и избегать встреч даже с Таррэном, к которому она еще с прошлого визита испытывала неоправданную симпатию.

И Владыка хорошо ее понимал: у чужаков в ходу были слишком жестокие игры. Они презирали боль. Они смеялись над ранами. Они уважали жизнь, но не испытывали к ней того благоговения, которое было привычным на Алиаре. Они совершенно не боялись смерти. Они не боялись отнимать чужие жизни. Они... проклятье!.. каждый из них уже делал это! Каждый когда-то убивал! И убивал без трепета, сомнений или сожалений! Они и сами были готовы умереть за то, во что верили! Ценили прожитые годы, но не тряслись над ними, как многие из их сородичей на Алиаре! Они сражались тогда, когда считали это необходимым. Убивали, если не видели иного пути. Были способны даже смертью своей принести врагу страшное проклятие. Были опасны во всем. Смертоносны и в жизни, и даже в смерти. Но при всем этом они по-прежнему умели радоваться, смеяться, любить, страдать и ничуть не испытывали страха от того, что их жизнь продлится не так долго, как у некоторых.

Ллер Адоррас с досадой прикусил губу: такая правда стала бы настоящим шоком для большинства эльфов Алиары. Кроме, может быть, его личной стражи и редких безумцев, принявших трудную мысль о необходимости дозированного насилия. Все-таки для мира, в котором среди Перворожденных уже шесть тысяч лет не было ни одной смерти и в котором все эти столетия старательно взращивалась мысль о недопустимости гибели любого живого существа, такие откровения могли стать опасными для неокрепших разумов простых обывателей. Погруженных в себя, находящихся в блаженном неведении, окруженных хрупкой иллюзией мира и подавленных идеей собственной значимости. Крушение этих иллюзий могло иметь самые страшные последствия. И Владыка искренне сожалел, что это по его вине непривыкшая к иному Эланна до сих пор не может прийти в себя.

Но при этом он хорошо понимал и то, что без ее помощи он вряд ли сумел бы когда-либо заглянуть в души чужаков так глубоко, как повезло это сделать вчера. И вряд ли смог по-настоящему оценить угрозу с их стороны. Вчерашняя схватка о многом ему сказала. Многое открыла. О многом заставила задуматься и на многое вынудила взглянуть иначе.

Благодаря ей, Владыка неожиданно осознал, что в чем-то даже завидует чужакам. Завидует их силе. Поражается их уверенности. С досадой находит в них все то, чего много лет назад лишился его собственный Народ и что он столько времени тщетно пытался вернуть. Но при этом он испытал и искреннее восхищение от неожиданного понимания, что чужаки, уходя с Алиары озлобленными, обезумевшими и ненавидящими весь мир чудовищами... проведя много веков в забвении и непрекращающихся войнах... почти потеряв бессмертие, позабыв о прошлом и с трудом встав на ноги после свалившихся на них бед... все-таки нашли в себе силы признать прежние ошибки. Обрели что-то новое взамен того, что было утрачено. Отыскали в себе иные возможности, позволившие вернуть потерянное равновесие. И пришли на Алиару снова – повзрослевшие, удивительно помудревшие, странно закаленные болью и страданиями. Но пришли не для мести или восстановления справедливости, не для бахвальства или демонстрации собственной силы, а пришли, неся с собой новые знания, драгоценные крупицы древних тайн. Возвращая в Народ утраченное наследие давно ушедших эпох и едва уловимую надежду на то, что его все еще можно вернуть. Что оно не утеряло полностью. И что когда-нибудь... быть может, даже через пару эпох... Народ эльфов снова станет мудрым и, как прежде, по-настоящему единым.

Ллер Адоррас медленно поднялся.

– Ортэ, пусть принесут все необходимое.

Молчаливый телохранитель коротко поклонился и беззвучно исчез.

– Рен Роинэ, подготовьте два экземпляра Договора.

– Уже сделано, сир, – отозвался Глава Совета. – Я отправил Зов – через мгновение они будут доставлены.

– Хорошо, – наклонил голову Владыка Эоллара, а затем плавно повернулся к чужакам. – Ллер Тирриниэль, у вас есть еще пожелания?

– Нет, – сухо ответил Тиль.

Таррэн и Элиар, встревожено на него покосившись, обменялись выразительными взглядами: плохо. Плохо, что так вышло и Эланна увидела ненужное. Плохо, что она не послушала Таррэна, проявила опасное любопытство и, ужаснувшись увиденному, отказалась сегодня прийти. Это было слишком нелицеприятное зрелище, к которому она была совсем не готова. Слишком кровавое, жестокое, резкое и, наверное, отталкивающее. Но еще хуже то, что вчера, когда Тиль впопыхах нагнал ее у самых дверей и попытался все объяснить, то вместо понимания и прощения наткнулся на ледяное безразличие и бесстрастную маску, за которой скрылось все то, о чем она думала и чего боялась. Точно такую же маску, которая вскоре после этого разговора появилась и на его окаменевшем лице.

Таррэн не знал, о чем они говорили – слишком велико было расстояние. Однако когда Тирриниэль вернулся, у него что-то нехорошо заныло под ложечкой – таких страшных глаз у отца он давно не видел. Пожалуй, с того дня, как во второй раз отрекся от Дома и Рода. Но и тогда в них не было такой пустоты и такого мучительного раскаяния, готового перерасти в настоящую обреченность. Правда, длилась эта слабость недолго – всего пару секунд, после которых Владыка Темного Леса сумел полностью овладеть собой и, встряхнувшись, глухо обронил:

– Завтра мы уходим. Она права: нам здесь больше нечего делать...

Все необходимое для подписания Договора было доставлено в зал Совещаний в считанные минуты, словно слуги еще с ночи ждали решения повелителя, имея наготове чернила, перья и два толстых свитка, в которых чья-то умелая рука красивым почерком вписала условия заключения мира между Алиарой и ее родной сестрой.

Небрежно забрав с подноса почтительно преподнесенный свиток, Тирриниэль наскоро пробежался по нему глазами, в паре мест неуловимо усмехнулся, отчего у рена Роинэ предательски дрогнули ресницы. Однако ничего менять не стал – коротко кивнув, передал Элиару, а когда тот с сомнением перечел два последних пункта, касающихся возможного династического брака, негромко пояснил:

– Теперь это не имеет значения: Темный Лес в моем лице официально отказывается от своего права на Династию. Слово за вами.

– Проклятый Лес отказался еще раньше, – хмуро напомнил ему Таррэн. – И не намеревается менять свое мнение.

Совет удивленно переглянулся: честно говоря, многие из Старейшин рассчитывали на другой ответ.

– Золотой Лес тоже не имеет притязаний на династический брак, – с каменным выражением лица подтвердил Элиар. – Однако с Владыкой Эллираэнном я, как и обещал, поговорю сразу после возвращения.

Ллер Адоррас кивнул.

– Я был бы вам благодарен. Однако, ллер Таррэн...

– У меня уже есть пара, – ровно сообщил Темный эльф, вызвав довольно странный взгляд со стороны рена Роинэ и еще более странный – от рена Аверона. – И, в отличие от вас, у нас не принято иметь несколько жен. Более того, в некоторых ситуациях это может быть небезопасно. А поскольку в моих владениях больше нет Перворожденных, то Проклятый Лес, как я сказал, не участвует в решении данного вопроса.

– Вы не говорили об этом раньше, – прикусил губу Владыка Эоллара.

– В этом не было необходимости.

Рен Роинэ вопросительно глянул на своего повелителя, но тот знаком велел не вмешиваться.

– Позвольте нам уточнить, ллер, – неожиданно вмешался рен Аверон. – Но ведь вы говорили, что женщины не уживаются с Огнем. Поэтому некоторое время назад ваш Род испытывал определенные сложности с прекрасным полом. Более того, вы утверждали, что Огонь Жизни для них смертелен...

– Это действительно так, – спокойно согласился Таррэн.

– Но у вас, как стало известно, все-таки есть пара. И дети, насколько мы знаем. Разве тогда вы не...?

– Я не сказал, что наш Огонь смертелен АБСОЛЮТНО для всех. И не сказал, что моя пара изначально принадлежала Дому Л'аэртэ.

Ллер Адоррас заинтересованно подался вперед.

– Значит, вы все-таки нашли выход?

– В какой-то мере, – так же ровно подтвердил Таррэн. – Но для ваших женщин он не подходит.

– Почему?

В этот момент за спиной повелителя беззвучно открылась дверь, и в зал неуверенно вошла бледная, как полотно, Эланна. А вместе с ней – рослый, закутанный в длинный плащ незнакомец в непривычного вида шлеме, из-под которого виднелся только гладкий, упрямо выдвинутый подбородок и чуть раскосые, поразительно знакомые, пышущие изумрудным пламенем глаза.

– Пожалуй, ЭТО я смогу тебе объяснить, – змеиным шепотом ответил он вместо Таррэна, и в зале Совещаний воцарилась зловещая тишина.

При виде гостя ллер Адоррас странно вздрогнул и внезапно побледнел. Рен Роинэ, спасительным движением схватившись за охранный амулет, испуганно отшатнулся. Совет судорожно вздохнул и ощутимо попятился. Тирриниэль удивленно обернулся. А Таррэн неожиданно почувствовал, как тревожно замерло его чуткое сердце.

Незнакомец оказался еще выше ростом, чем не обиженные природой алиарцы. Он возвышался над Эланной почти на голову, отчего юная Владычица выглядела еще слабее и уязвимее. Его тело было укрыто странной чешуйчатой броней, смутно напоминающей нелюбимый доспех Белки. Однако здесь чешуя была гораздо крупнее, на свету отчетливо отливала глубокой синевой. Точно так же, как и выбившаяся из-под забрала смоляная челка. Широкую грудь чужака укрывали сразу две широкие вставки из странного голубоватого металла, которого на Лиаре просто не знали. Такие же вставки имелись на наружной поверхности голеней и запястий, создавая впечатление, что доспех совершенно цельный и укрывает тело единым полотном, от горла до самых пяток. Могучие плечи гостя прятались под полами широкого плаща. На предплечьях выделялись такие же металлические пластины, как на груди, только на тыльной стороне имели странные утолщения, как если бы за ними пряталось какое-то метательное оружие. На руках красовались необычного вида перчатки, скроенные из уже знакомых, плотно пригнанных друг к другу чешуек. На поясе виднелись неизвестной, но великолепной работы три пары ножей, больше похожих на короткие мечи. Страшноватый, почти глухой шлем не позволял разглядеть его лица, но пылающие яростью глаза против воли притягивали к себе внимание. И не просто притягивали, а обладали какой-то особой, неприятной способностью врываться в чужие мысли, ломать волю, заставлять падать на колени и униженно склонять голову в тщетной попытке вымолить прощение. Тогда как идущее от незнакомца ощущение жутковатой силы, вкупе с ароматом смертельной угрозы и отчетливой ненавистью в зеленых глазах, было способно напугать кого угодно.

Не зря даже Владыка эльфов уставился на него с суеверным ужасом.

Таррэн инстинктивно подобрался, нутром ощутив, что неожиданно встретил равного, если не более сильного противника. Отчетливо почувствовал исходящую от него нечеловеческую мощь. Разом позабыв про Совет и Договор, он инстинктивно шагнул к отцу и побратиму, встал с Элиаром плечо к плечу и мысленно велел ожидающим за дверью перевертышам приготовиться к бою.

– Г-господин... – наконец, прорезался у кого-то дрожащий голос, и весь Совет с поразительным единодушием склонился перед чужаком в глубочайшем поклоне. Позабыв про прежнюю спесь, неизбывное высокомерие и какую-никакую, но все-таки гордость.

Алиарцы бесстыдно унижались перед ним, подметая длинными челками мраморный пол. Кажется, были готовы в любой момент рухнуть на колени, если он потребует. Однако опасный незнакомец и бровью не повел – напрочь проигнорировав пресмыкающихся Старейшин, так и сверлил троицу чужаков внимательным, оценивающим и откровенно ненавидящим взором. Особенно уделив внимание их черным волосам, неподобающе красивым лицам обоих Л'аэртэ и, конечно же, тревожно поблескивающим глазам – точно таким же зеленым глазам, как у него самого.

– Убийцы... – наконец, тихо пошипел он, заставив стоящую рядом Эланну испуганно вздрогнуть и вжать голову в плечи. – Предатели... трусы... дерзкие низшие, решившие, что могут стать нам равными...

– Кто ты? – напряженно спросил Таррэн, осторожно нашаривая на поясе нож и проверяя защиту. Ощущение угрозы от чужака исходило такое, что ему стало не по себе. А необычного вида аура с мощными сполохами настоящего Огня, расходящимися на добрую дюжину шагов, заставляла разум судорожно выискивать объяснение происходящему и гнать от себя невозможную, совершенно дикую, но до дрожи правдоподобную мысль. – Кто ты? Что тебе нужно?!

– Как вы посмели вернуться? – злобно прошипел гость, оттолкнув от себя испуганную эльфийку и сделав еще один шаг по направлению к ощетинившимся эльфам. – Как выжили? Где прятались, подобно крысам, изгнанным из грязного подвала?! Как смели вы явиться сюда? Снова?! Вы – предавшие собственный народ и своего Создателя?!

"Мне не нравится его аура, – беззвучно сообщил побратиму Элиар, незаметно очерчивая вокруг себя защитную сеть. Потом спохватился и принялся накладывать ее на всех сразу. – Знаешь, брат, ОЧЕНЬ не нравится: в ней столько мощи, что... честно говоря, не знаю, справлюсь ли, если он решит шарахнуть по нам магией".

"Уверен, что он может?"

"Еще бы. Думаю, даже получше тебя. Не говоря уж о том, что защита у него такая, что... короче, я бы не стал его раздражать. И предпочел бы по жизни вообще не встречаться".

Таррэн до боли сжал челюсти.

"Может, удастся уладить дело миром?"

"Думаешь, он для дружеской беседы сюда явился? Или полагаешь, ради удовольствия сверлит вас взглядом, будто хочет дыру проделать?"

"Сколько тебе надо времени?" – словно не заметил издевки Таррэн.

"Минуты три, – едва слышно отозвался Светлый, лихорадочно сплетая за его спиной мощнейший щит, на который только хватало его сил и умений. – Лучше – больше, но за три попробую управиться".

"Резерв нужен?"

"Хватит своего. Не хочу, чтобы нам стало нечем ему отвечать. Тиль, ты готов?"

"Почти", – Тирриниэль беспокойно покосился на Эланну, но та, хвала всем богам, без промедления кинулась к отцу и поспешно спряталась за его широкой спиной. А сам ллер Адоррас, сбросив первое оцепенение и прервав звенящую от напряжения тишину, вдруг почтительно поклонился и рискнул шагнуть наперерез опасному гостю.

– Приветствую Вас, Господин, на Эолларе. Что привело Вас...?

– ПРОЧЬ! – внезапно рявкнул чужак, заставив стены Зала содрогнуться до основания. От его голоса, в котором смешалось змеиное шипение и рев дикой хмеры, испуганно затрепетали листья на потолке. Зеленые ветви в панике вжались друг в друга, свернулись и попытались зарыться куда-нибудь поглубже, пока страшный визитер не уйдет. И пока его горящий взор не перестанет сверлить их хрупкие стебли, грозя спалить за неповиновение на месте.

Чужак мазнул по побледневшему эльфу взбешенным взглядом.

– С тобой я разберусь позже. И еще выясню, почему при появлении предателей Зов не был отправлен сразу! Вернее, почему он был отправлен НЕ ТОБОЙ!

– Но, господин, мы не знали, как Вас найти и вернетесь ли Вы вообще после...

– Ш-Ш-А-И-Л-Л-Е-Е! – от бешеного рыка чужака Дворец снова болезненно содрогнулся. В сторону Совета от него метнулась волна дикого жара, а из-под сапог брызнули ядовито рыжие искры первородного Огня. – КАК ТЫ СМЕЕШЬ СОМНЕВАТЬСЯ?!

Ллер Адоррас поспешно отступил, инстинктивно закрывая лицо, а Таррэн, наконец, поверил в то, о чем ему кричало заполошно загрохотавшее сердце. В то, о чем уже долгую минуту стонала его потревоженная душа, и в то, во что ему так не хотелось верить.

– Дракон...

Чужак, неожиданно услышав, резко отвернулся от отца Эланны и буквально воткнул бешеный взгляд хищно горящих... действительно, горящих!.. глаз в троицу ощетинившихся эльфов. По его черным волосам пробежали огненные искры. Красиво очерченный рот скривился в презрительной усмешке. Ноздри широко раздулись, а крупные зеленые радужки окончательно утратили приятный изумрудный цвет, полностью окрасившись багровыми огнями. В то время как резко сузившиеся зрачки вдруг стали вертикальными и хищно пожелтели.

– Дракон, – зачаровано согласился Элиар, на мгновение приостановив свое заклятие. Тирриниэль рядом с ним незаметно подобрался, нутром чуя растущую угрозу, а Таррэн, встретив страшноватый взгляд одного из тех, кого на Алиаре называли Создателями и кто зачем-то вдруг вернулся в заброшенный много веков назад мир, неожиданно вздохнул.

– Мы не предатели...

Но Дракон не пожелал слушать: яростно прошипев что-то неразборчивое, он вдруг вскинул руку, на которой послушно полыхнул сгусток чистейшего Огня. А затем с ненавистью уставился на ощутимо дрогнувших чужаков, нарастил мощь пылающего ненавистью шара до такой степени, что пространство вокруг него заискрилось ядовитыми алыми сполохами. Наконец, сжал руку в кулак, словно уже чувствовал под пальцами чужое горло, и буквально выплюнул:

– ВАМ ПРЕДЛОЖИЛИ ДАР!

И Огонь, сорвавшись с ладони Дракона, с ревом полетел в Элиара.

– ВЕЛИЧАЙШИЙ ДАР, РАВНЫХ КОТОРОМУ НИКОГДА НЕ БЫЛО!

Эланна в ужасе прижала ладони ко рту, остановившимся взором следя за несущейся в сторону эльфов смертью.

– ВАМ ПОЗВОЛИЛИ СТАТЬ ВЫШЕ!

И Элиар, глухо вскрикнув, выбросил в стремительно проявляющийся в воздухе щит все свои силы.

– ВАМ ДАЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ ВОЗРОДИТЬСЯ! ОБРЕСТИ НОВУЮ СИЛУ! НО ВЫ... ВЫ ПРЕДАЛИ НАС, НИЧТОЖЕСТВА! ИЗ-ЗА ВАС ПОГИБЛА НАША МАТЬ!!!

– Нет! – вскрикнул Таррэн, но его голос потонул в бешеном реве приближающегося огненного сгустка. Всю Залу заволокло плотным черным дымом. От яростного пламени глаза начали отчаянно слезиться, блеск чужой магии ослеплял, причинял боль, нещадно обжигал. Следом за летящим Огнем оставался настоящий коридор из сожженных, оплавленных, болезненно скукожившихся камней. От него горели стены даже там, где он просто промчался мимо. От него скручивались и осыпались пеплом разом почерневшие листья. От него, казалось, выл и болезненно плакал сам воздух. И сила этого Огня была так велика, что у Таррэна что-то нехорошо заныло внутри: Дракон был невероятно, ужасающе силен. Так силен, что, наверное, даже втроем им будет сложно удержать его удар. В то время как Огонь, если доберется до них, уничтожит всех, кто даже стоит рядом. Вот уж действительно: Огонь Создателя... теперь в это верилось легко. Так легко, что становилось просто страшно.

Дракон... действительно, настоящий Дракон!

Могучий. Свирепый. Неудержимый. Такой же непримиримый, как его Огонь и его проклятый Дар, из-за которого Алиара однажды едва не погибла. И такой же неразборчивый в выборе жертв, как его взбешенный, потерявший контроль над своей магией Создатель.

У Тирриниэля от внезапного понимания расширились глаза.

– Бездна... он же уничтожит нас всех! Таррэн, Огонь разрушит ВЕСЬ Дворец, если мы не прикроем! Он СЛИШКОМ силен! Эл, помоги: там же Эланна!

В последний момент Элиар, скрипнув зубами, все же сумел растянуть свой чудовищно сложный щит почти на половину зала, заботливо укрыв за ним не только себя и побратима с отцом, но и Владыку Эоллара, с непониманием уставившегося на приближающийся Огонь. А также упрямый Совет, который, кажется, до сих пор не сообразил, что происходит. Эланну, в панике застывшую за спиной недоумевающего Владыки, который никак не мог поверить в то, что ради чужаков пришедший Создатель готов уничтожить своих собственных детей. И даже местную стражу, успевшую вовремя собраться вокруг повелителя в попытке закрыть его своими бессмертными телами.

– Стой! – в тщетной надежде что-то исправить выкрикнул Таррэн. – Стой! Не делай этого! Мы никого не убивали! Твоя Мать сделала для нас...!

– УМРИТЕ!!! – донесся до него искаженный голос взбешенного Создателя. А в следующий миг их накрыло бешено ревущей лавиной, в которой мгновенно потонуло все – чужие крики (сперва удивленные, неверящие, а потом и испуганные, полные неподдельного ужаса), треск сгорающих заживо деревьев; звук рвущейся ткани, не выдержавшей напора свирепого ветра, пришедшего вместе с безумным огнем; жалобный скрип пошатнувшейся от удара колонны; грохот опрокинутых стульев, от которых в панике отскакивали растерявшиеся старейшины; звон обнажаемой и совершенно бесполезной стали; короткий женский вскрик, которого в суматохе почти никто не услышал... а еще – яростный скрежет зубов Элиара, на плечи которого в этот миг с размаху рухнула неимоверная тяжесть.

Огонь Дракона столкнулся с наспех выставленным щитом с таким грохотом, что у присутствующих мгновенно заложило уши. Каменный пол перед Темными эльфами вздыбился высокой волной, на самом ее краю яростно заплясало неистовое багровое пламя, пытаясь прорваться дальше. Перед ним дрожала и переливалась тонкая пленка защитного заклятия, высасывающего силы из Светлого с ужасающей скоростью, но Элиар как-то держался. Как-то справлялся с бешеным жаром, от которого трещали волосы и стремительно лопалась кожа на разом пересохших губах. Он пошатнувшись, накренился, взмахнул руками и едва не опрокинулся навзничь, однако не сдался. Сцепив зубы, как-то выстоял первый, самый страшный натиск. Но следом за Огнем пришел поистине ураганный ветер, мощно ударив его в грудь и едва не разбив охранное заклятие. За ветром – еще одна волна сумасшедшего жара, от которого разом оплавились сапоги и задымились дорогие камзолы эльфов. Наконец, до оцепеневших в панике Перворожденных донесся стремительно нарастающий свист, от которого болезненно заныли зубы, затем долетела еще одна волна сжатого воздуха. Невидимым тараном ударила в присутствующих, отчего многие из алиарцев, не удержавшись на ногах, рухнули на колени...

А Элиар по-прежнему стоял.

Один на один с Драконом. Один на один с Создателем, почти с богом. Обгорелый, с намертво сжатыми зубами, в дымящейся одежде, с болезненной гримасой на покрасневшем от натуги лице... он все равно стоял. И держал беснующийся Огонь поодаль, не давая ему убивать.

За его спиной пугливо сгрудились алиарцы, еще не успевшие осознать всю реальность угрозы. Где-то среди них затерялся их гордый и мудрый правитель, оказавшийся не готовым к предательству своего древнего покровителя. Сжимал кулаки бледный до синевы рен Эверон, настойчиво закрывающий от жара юную Владычицу. Нервно подрагивал Глава Совета, едва не попавший под неистовый гнев Создателя. Где-то там же, среди обломков и облаков густого дыма, в головах растерявшихся эльфов бродила неутешительная, но не до конца осознанная мысль, что месть для Дракона важнее жизней тех, кто много веков почитал его за Господина. А рядом с ней стремительно зарождался иррациональный, какой-то первобытный страх перед Его беспощадной силой. Сжигающей заживо яростью. Его нерассуждающим гневом и несправедливым желанием уничтожить ненавистных чужаков немедленно. Здесь и сейчас. Любой ценой. Даже если ценой утоленной мести станет обугленный, безжизненный Эоллар. Целый материк и сотни тысяч смертей... ради сиюминутной прихоти одного единственного Дракона. Когда-то – справедливого и мудрого, но сейчас – обозленного, позабывшего обо всем, полного древней, иссушающей, все убивающей ненависти, и этим почти ничем не отличающегося от обычного безумца.

Неожиданно Элиар вздрогнул и пошатнулся.

– Держись! – вскрикнул Таррэн, подхватывая побратима под локоть и немедленно открывая для него собственные резервы. – Эл, бери у меня!

– Венец... – прошептал Тирриниэль, закрывая Светлого с другой стороны. – Элиар, возьми мой Венец!

– Чертоги! – вместо ответа выдохнул посеревший Элиар. – Если он спалит Дворец, умрут все! Тиль, ты понимаешь? Все, кто подвернется под руку! Мы, Совет, Владыка...

Тирриниэль сильно вздрогнул.

– Эланна!

Стена лютого пламени бушевала от него буквально в двух шагах, остервенело набрасываясь на поставленную Элиаром преграду. Она рвалась сквозь нее, как живая. Почти с той же ненавистью, что и ее хозяин, она старалась добраться до укрывшихся за щитом эльфов. Больно кусалась, неистово рычала, раз за разом ударяла в подрагивающую от напряжения защиту, но прорваться пока не могла – все-таки Элиар по праву считался одним из сильнейших магов своего мира. А в том, что касалось защиты, он, пожалуй, был первым и, наверное, единственным, у кого хватило бы сил противостоять самому Создателю. Правда, он уже побледнел, как полотно, его шатало, как осину на сильном ветру – проклятый щит выпивал его силы так быстро, что надолго его точно не хватит. Всего один дополнительный удар, и даже могучего Светлого сметет прочь, как пушинку. Несмотря на всю его силу, мастерство и сложнейшую защиту.

– Эл, чем мы можем помочь?

– Ясень! – рыкнул Элиар, с трудом удерживая натиск Дракона. – Нам позарез нужен Ясень! Он один может выдержать Огонь! Накрой им Дворец! Полностью! Ты слышишь?!!