Текст книги "Возрождение (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

– Верно. Но они – мои, Дракон. Все до одного: отец, брат, моя пара и, заодно, настоящая Стая. Вернее, здесь пока только часть Стаи, но, пожалуй, самая важная. И я пришел сюда для того, чтобы сохранить ее любой ценой.

– Пришла... – неслышно поправил он, старательно не глядя в глаза Гончей.

– Для кого как. Но тебе ведь это не помешает?

– Нет. Ты не принадлежишь моему Народу.

– А если бы принадлежал, не посмел бы?

– Дарящие Жизнь святы. Но ты – нет. Несмотря даже на кровь, текущую в твоих жилах.

– Ты хотел сказать: ИМЕННО благодаря ей, – сухо кивнула Гончая, приподнимая свои клинки. – Что ж, полукровкам никогда не везло по жизни. Мне не повезло особо, хотя это, конечно, как посмотреть. В конце концов, жить ради Стаи и умереть за нее – это ли не честь для воина?

Дракон угрюмо промолчал.

– Значит, мы все решили? – снова спросила Белка. На этот раз ровно, без улыбки и совсем по-деловому. Как перед последним боем.

– Да, – глухо отозвался он и без всякого предупреждения швырнул в нее сгусток чистого Огня.

Глава 13

Ллер Адоррас вздрогнул от неожиданности, когда ему на плечо опустилась чья-то твердая рука, и, невольно оторвавшись от невероятно зрелища в виде смятенного Дракона, удивленно уставился на наглеца.

– Уходи, – беззвучно велел ему Шир, сверкнув опасно пожелтевшими глазами. – Вам здесь не место.

Владыка Эоллара ошеломленно моргнул, однако перевертыш лишь пригнулся и, обдав его внезапно усилившимся запахом дикого зверя, бесшумно скользнул дальше. В сторону рена Аверона и главы Совета, растерянно взирающих на мирную беседу Гончей и внезапно притихшего Создателя.

Но откуда тут взялся Шир? Да еще и не один? Да, точно – остальная четверка тоже здесь: вон, какая дыра зияет в стене зала, который прежде считался неприступным. Но эти дикари, наверное, просто не знали – взяли и сломали, после чего юркнули в образовавшуюся щель, раскидав по дороге е растерявшуюся стражу, а теперь настойчиво подталкивали непонимающих алиарцев к выходу, будто им было до этого какое-то дело. Даже порыкивали сквозь зубы, когда на осторожное касание Старейшины сперва удивлялись, потом сердились, по привычке открывали рты для возмущенного вопля... и беспокойно замирали, видя у собственного носа внушительный кулак.

Владыка спохватился и запоздало кивнул рену Роинэ, чтобы уходил вместе со всеми. Тот неохотно наклонил голову, однако подчинился без возражений. Да еще и Аверона прихватил за собой, на пару с Эганарэ и Эвисталле, от которых здесь вообще не было никакого проку.

– Сир? – позволил себе некоторую вольность Ортэ.

– Я останусь, – не оборачиваясь, отозвался ллер Адоррас.

И верно: негоже правителю бежать с поля боя. И совсем уж недостойно Владыки спасаться бегством впереди своих подданных. Хотя последние, наверное, сочтут это глупым чудачеством. Впрочем, ему не было до них дела – гораздо больше повелителя волновала его верная стража, потому что она, хоть и была ошарашена появлением Создателя, все же не поддалась панике. А теперь плотно сомкнулась вокруг Владыки, готовясь защитить его от любой опасности.

От этой мысли у ллера Адорраса сразу потеплело на душе: все-таки он добился, чего хотел, и в Народе появились настоящие воины. Не бесстрашные, отнюдь, но умеющие бороться со своими страхами. Не непобедимые, однако способные учиться на своих ошибках. Не слишком многочисленные, но при этом преданные ему до последней капли крови. Преданные настолько, что даже отказались от родовых имен и именитой приставки "рен" к имени – в знак того, что отныне их жизни принадлежат не Роду, но долгу. Они – его личная сотня. Его первая армия. Плоды его многолетних усилий и настоящая, законная гордость.

Владыка окинул затуманившимся взором встревоженные лица стражей и хрипло повторил:

– Я останусь. Сберегите Эланну.

Ортэ заметно побледнел, однако быстро встряхнулся.

– Как прикажите, сир... Геро, Лоран – от Владыки ни на шаг! Серго, Итэн – прикроете его со спины! Свар, Роан – присмотрите за дверью. Остальные – к госпоже Эланне, и чтобы ни один волос не упал с ее головы!

Ллер Адоррас тихо вздохнул. Но тут палка о двух концах: хотел, чтобы в Народе были настоящие воины, вот и получи теперь. Не уйдут они – не приучены. Не бросят его одного. И Эланну тоже не бросят. Собой закроют, жизни свои молодые положат, а ее сберегут. И при этом ни на миг не усомнятся в том, что поступают правильно. Даже не задумаются о том, что с их гибелью надежда на возрождение Эоллара может окончательно угаснуть.

Ортэ настороженно покосился на повелителя, опасаясь гневной вспышки за нарушение приказа и уже готовя весомые аргументы, однако Владыка почему-то смолчал. Только слабо кивнул, обозначив согласие касательно дочери, и снова повернулся к чужакам.

Элиар и Таррэн стояли плечом к плечу, сдерживая обрушившуюся на них огненную мощь. Неистовое пламя, несмотря на отвлекшегося Дракона, по-прежнему плясало в опасной близости от их сапог, дышало нещадным жаром, опаляло брови, стягивало кожу на лицах. Она извивалось так близко, что, казалось, вот-вот прорвет тонкую пленку наспех выставленной и спешно укрепляемой защиты. Однако пока они держались, упорно закрывая собой остальных. А сразу за ними, выстроившись в ряд, с мрачными лицами встали необычные смертные и будто бы спины им прикрыли от неожиданного подвоха. А может, и еще чем помогали – Владыка не разобрал. Понял только, что с их появлением Элиар вздохнул чуть свободнее. Тогда как Таррэн позволил себе немного ослабить контроль за жадно лижущими пол языками пламени.

От этого несколько огненных лизунов тут же просочились под защитным заклинанием, кровожадно потянувшись к алиарцам, однако перевертыши не дремали – в голос рыкнули, рявкнули, и Огонь, к изумлению Владыки, недовольно отступил. Просто носки сапог им опалил, не больше, а жалкие искорки, оставшиеся после попытки прорыва, почти мгновенно впитались в волосы и кожу Охотников, придав им зловещий красноватый оттенок. Правда, всего на мгновение. После чего они снова стали такими же хмурыми, мрачными, набычившимися, дикими зверьми. И с нескрываемым вызовом уставились на огненную преграду, за которой плясала в трудном поединке неутомимая Гончая.

"Они – тоже защита, – вдруг со всей ясностью понял Владыка Эоллара. – Их не берет магия. Совсем. Даже магия Создателей. Невероятно!"

– Шир, Таш... помогите Бел! – сухо велел Таррэн, даже не повернув головы. – Хватит малышу там рисковать в одиночку!

Ллер Адоррас удивленно покосился: ого! Кажется, кое-кто здесь искренне верит, что пятеро смертных способны удержать Дракона? И даже не сомневается в том, что от них может быть польза? Кхм. Но тогда, может, не зря у них звериные повадки? И не зря в их глазах горит настоящая звериная ярость?

– Рано, – неожиданно не послушался Хозяина Таш, и, повинуясь его слову, никто из Охотников не сдвинулся с места. Хотя все, как один, напряженно следили в этот момент за своим Вожаком.

Таррэн непонимающе нахмурился.

– Шир?

– Брат прав: еще рано, мой лорд, – непреклонно отозвался на просьбу черноволосый Охотник.

– Бел знает, что делает, – поддержал его Нэш. И только Стрегон промолчал, но вместо ответа вдруг аккуратно отстегнул ножны и принялся стаскивать сапоги.

Лакр, завидев приготовления вожака, вопросительно приподнял бровь.

– Могут задержать, – неохотно пояснил полуэльф и снова умолк. Но дальше объяснять и не требовалось: бывшие Братья понимали друг друга с полуслова, и если Стрегон не желал, чтобы порванная одежда украла у него хоть одно лишнее мгновение, значит, определенно что-то знал. И был точно уверен, что сумеет совершить невозможное.

– Тебе тоже рано, – негромко озвучил свои сомнения Шир, мельком покосившись на полукровку.

Стрегон ответил мрачным взглядом.

– Ничего. Я попробую.

– Если вас разорвет, я тебя потом сам придушу, понял?

– Обойдешься, – криво усмехнулся Стрегон и стянул с плеч кожаную куртку: жалко будет, если расползется по швам. Все-таки трансформация перевертышей – дело довольно опасное. А когда она происходит посреди белого дня... но Бел сказала, что уже скоро, так что можно рискнуть. К тому же, другого выхода он не видел, потому что Белка... их бессменных лидер и смертоносный Вожак, которому нигде и никогда не было равных... сейчас, как ни пыталась добиться преимущества, с немалым трудом уворачивалась от гораздо более быстрого и еще более смертоносного Дракона.

Она плясала вокруг него, крутилась юлой, однако до сих пор не смогла серьезно достать. Только и того, что сама не подставилась. И уже одно это говорило о том, что противник ей достался трудный. Более того, она едва справлялась. И ее магия тут почти не подействовала. А это не могло не беспокоить. Пусть сама Гончая это тщательно скрывала, но Стрегон точно знал: очень скоро Вожаку понадобится помощь. И от того, как скоро они сумеют ее оказать, будет зависеть очень и очень многое.

Ллер Адоррас, ничего не поняв из приготовлений смертных, вернулся к позабытому Тилю. И почти в тот же миг непонимающе замер, потому что, проводив глазами торопливо удаляющийся Совет, никак не ожидал, что кроме его собственных стражей подле Темного эльфа окажется кто-то еще. И уж, конечно, не ожидал, что этим "кто-то" окажется его юная, совсем еще неопытная, осторожная, не по годам мудрая и во всех смыслах благоразумная дочь.

Владыка Эоллара заметно вздрогнул.

– Эланна!

Эльфийка, бросив на отца раздраженный взгляд, не ответила. Вместо этого она поразительным участием коснулась плеча Тирриниэля, который все еще недвижимо стоял у колонны, ласково гладя обвивающие ее зеленые ветви, и, полуприкрыв глаза что-то тихо шептал на неизвестном языке.

– Эланна, уходи немедленно! – изрядно озадачившись, потребовал ллер Адоррас.

– Почему? – сухо спросила Эланна, крепче сжав плечом Тиля и словно даже делясь с ним своими силами. Правда, Владыка был настолько поражен происходящим, что даже не сразу понял, что она делает.

– Тебе здесь не место!

– А тебе?

– Это – мой долг!

– Мой, представь себе, тоже.

– Эланна! – окончательно растерялся ллер Адоррас, но в этот момент дочь все-таки повернулась и удивительно твердо посмотрела. Сперва на него, затем – на добрую дюжину стражей Ортэ, отчаявшихся увести юную Владычицу в безопасное место.

– Нет, отец. Я не уйду. Ты не сможешь меня заставить.

Под тяжелым взглядом повелителя Ортэ виновато развел руками и сконфуженно потупился.

– Простите, мой лорд. Я не сумел уговорить Госпожу.

"Куда там, если даже я не смог, – мрачно подумал рен Эверон, стоя рядом с повелительницей и терпеливо ожидая от нее приказа. – А уж тебе и подавно это не под силу. Разве что лорд Тирриниэль или лорд Таррэн помогут?"

Ллер Адоррас, видимо, подумал о том же, однако Таррэну было не до его своенравной дочери: борьба с Огнем забирала все его силы, а тревога за Бел – все внимание без остатка. Тогда как Тирриниэль...

Владыка Эоллара вздрогнул, когда Эланна, наконец, отступила и позволила увидеть Темного лорда.

Тирриниэль был страшно напряжен, словно то, что он делал, требовало неимоверного сосредоточения. Глаза его были закрыты, глазные яблоки под веками нервно дергались. Губы были плотно сжаты. Длинная челка неприятно щекотала кончик идеально прямого носа, но Тиль даже не удосужился ее убрать. Более того, создавалось впечатление, что в какой-то момент его ноги предательски подогнулись, словно от слабости, однако упасть он не успел. Или не смог? А потом прямо из стены к нему протянулись гибкие зеленые стебли с необычными серебристыми листочками, которые ловко подхватили уставшее тело Темного Владыки, оплели со всех сторон и удобно разместили в немедленно созданном кресле.

Ллер Адоррас растерянно моргнул, силясь сообразить, для чего Тиль, вопреки здравому смыслу, просил его снять защиту с Дворца. Однако потом всмотрелся пристальнее, потянулся за ответом к своему Дому и вдруг почувствовал, как в ужасе зашевелились волосы на затылке. Потому что неожиданно увидел, что его родной, изученный до последнего закутка и преданный, словно пес, живой Дворец почему-то погрузился в глубокий сон. Его теплые стены поникли, по зеленым кронам то и дело пробегали волны необъяснимой дрожи. По полу гулял неприятный сквозняк, а там, где когда-то был его могучий и благодушный к хозяину разум, теперь сладко дремал, свернувшись в комок, присмиревший... почти как умиротворенный, искусно усыпленный чужими чарами щенок. Поразительно быстро сдавшийся, ослабший, удивительно покорный и невыносимо беззащитный. А вместо него в недрах Южного крыла стремительно набирало силу нечто чужеродное. Невероятно могучее. Неумолимое. Молодое. Уверенно прорастало старый Дворец, заменяя его ветви и листья своими, с ужасающей скоростью перехватывало власть над Садами и землей. Дерзко устанавливало свои порядки, охватывая с каждой секундой все большее и больше пространство. И, словно гигантская серебряная сеть, стягивалась от окраин Дворца к Тронному залу, по пути отодвигая вялые ветки, пробиваясь сквозь мрамор толстыми корнями, оттесняя прочь синее небо и накрывая притихший Дворец густой, непроглядной, жутковатой в своей мощи тенью.

По виску Тиля скатилась крохотная капелька пота.

Ллер Адоррас слишком поздно понял, что делал этот страшный чужак. И слишком поздно осознал, что оказался низложен. Его Источник почти угас. Его сила почти целиком перешла в руки потомка Изиара. Его Дворец буквально пал, как падают стены неприступной крепости, предательски захваченные коварным врагом. Защита разорвана. Верные Духи один за другим теряют связь с хозяином. Многие уже ощутили на загривке чужую властную руку и осознали, что под новым повелителем им будет удобнее – по крайней мере, они будут жить, в отличие от тех, кто не пожелал его принять и уже бессильно сполз на холодные мраморные полы.

Весь Дворец задрожал, как в лихорадке, пугаясь внезапно проснувшегося чудовища. А то, что сумело вырасти в глубине Южного крыла, все охотнее и жаднее захватывало новые пространства, наслаждаясь своей силой и неограниченной мощью.

У Владыки невольно вырвался горестный стон, когда прямо на его глазах некогда зеленые стены начали покрываться густой ясеневой листвой. В то же мгновение на закрытой от Огня половине зала расцвели ослепительно белые цветы – родовые цветы Дома Л'аэртэ. Над ними резко изменилась аура, приобретя взамен прежних голубоватых тонов зловещие зеленоватые сполохи. Откуда-то подуло холодным ветром перемен. Тяжелые плиты под ногами эльфов некрасиво вздыбились, не в силах противостоять напору снизу, а между ними, властно отодвинув с дороги препятствие, стали выдвигаться толстые, мощные, страшноватого вида корни, которые с тихим поскрипыванием принялись виться вокруг неподвижного Тиля, создавая для него некое подобие трона.

И когда это шевеление закончилось, а предатель-чужак, наконец, открыл глаза, ллер Адоррас со всей ясностью понял: это конец. Потому что больше не было на Эолларе Летнего Дворца и милостивого Владыки. Не было больше Родового Гнезда и колыбели древнего Народа. Не было больше его силы. Уничтожена была его слава. А на скелете погибшего от предательства прежнего Дома теперь возвышались самые настоящие Темные Чертоги. Точно такие же, какие создали Ушедшие на Лиаре. Вот только их безраздельным повелителем был отнюдь не Адоррас Алле Эрроас и не его дочь, замершая неподалеку с выражением крайнего изумления на прекрасном лице, а Тирриниэль Илле Л'аэртэ. Он один. Повелитель, Хозяин, единовластный владелец этой огромной силы. Ее Источник и единственный потребитель. Потомок Изиара и Темный (Бездна, как же это верно – он действительно темный во всех смыслах этого слова!) Владыка.

Единственный и безоговорочный здесь Господин.

Момент страшного удара ллер Адоррас постыдно пропустил – был настолько раздавлен неожиданно пришедшим пониманием, что не заметил, когда Белка почти прижалась спиной к защитному заклятию Элиара, а Дракон с раздражением отмахнулся Огнем от вставшей на его пути досадной помехи. Бывший повелитель Эоллара успел лишь увидеть, как у Тиля перекосилось лицо и диковато расширились полыхнувшие багровым глаза, как рванулось у него из груди зеленовато-рыжее пламя... но не вперед, а куда-то вбок, к глухо застонавшему от бессилия сыну и упрямо сцепившей зубы Гончей.

– Бел, я готов! – зачем-то крикнул Темный Владыка, рывком вздевая над собой холеные руки, а затем увидел побелевшего, как полотно, эльфа и рыкнул. – Прочь! Больше ты ничего не можешь сделать! Вас не должно задеть!

И тут же отвернулся.

Адоррас недоуменно нахмурился, когда ревущий столб живого огня промчался мимо, не задев его с дочерью даже краем, а потом запоздало сообразил: чужак метился отнюдь не в них, не пытался убить, как сперва показалось. Напротив, бросил свою мощь изнемогающему от тяжести другу. Подпитал его щит, укрепил истощенную ауру, добавил сил ему и сыну. После чего каким-то образом вздыбил мраморные плиты пола между ними и Белкой почти вертикально, оплел выползшими из обнажившейся земли узловатыми корнями, приподнял так, чтобы полностью укрыть Эла и Таррэна от жара и, свирепо выдохнув, заставил этот живой щит принять на себя страшный удар Дракона.

От раздавшегося грохота у присутствующих снова заложило уши. Ослепительно яркая вспышка магии больно ударила по глазам. От разбитого камня во все стороны брызнули мелкие осколки, щедро посыпались гудящие от ярости искры, в середине мраморно-корневой конструкции вспухнул безобразный бугор, как если бы туда ударило могучим тараном. Края образующейся дыры тут же оплавились, потекли, как горячий воск. В ноздри забилась едкая пыль. В легких запершило. Пространство заволокло густыми клубами дыма, как в кузнице гномов после напряженного рабочего дня. Бывший Владыка успел даже подумать, что если бы не новый щит, заклятие Элиара на этот раз наверняка не выдержало бы Драконьей мести, и остро пожалел, что Бел не успел юркнуть под надежную защиту...

Как вдруг сквозь гул и скрежет содрогающихся, медленно кренящихся в сторону плит, сквозь раздраженное гудение потерявшего свою силу Огня, сквозь шорох осыпающихся осколков и мучительный кашель задыхающихся эльфов послышался новый звук. Чистый, ясный, звонкий – звук яростно сталкивающейся стали, которому вторило гневное шипение досадно промахнувшегося Дракона.

– Уф, – облегченно выдохнул Тиль, когда каменная преграда плавно развалилась на части, оставив после себя лишь груду искореженных обломков. – Надо же, успел. Таррэн, вы как?

– Дерьмово, – напряженно отозвался вместо друга Элиар. – Если бы малыш не выиграл для нас эти пару минут, спеклись бы. Ты очень вовремя.

– Он слишком силен, – невпопад обронил Таррэн, хмуро проверяя собственные резервы. – Мы втроем его едва держим. Резервы наполовину пусты, щиты уже искрятся, и это тогда, когда он всего ОДИН! Эл, в следующий раз нам будет не устоять. Боюсь, мы себя переоценили.

– Поздно сокрушаться. Да и не стал бы он слушать – сам видел: едва пришел, сразу Огнем швырнулся. Без разговоров и объяснений.

– Все равно: надо было хотя бы попробовать.

– Ты попробовал, – ядовито напомнил Светлый. – И что из этого вышло? Только разозлил его сильнее. А теперь и подавно ничего не выйдет.

– Я вижу. Но надо что-то делать.

– Что именно? Уйти, не попрощавшись?

– Нет, – Таррэн прикусил губу, силясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь плотные клубы дыма. Затем покосился на бледную до синевы Эланну, ее шатающегося от осознания страшного предательство отца и тяжело вздохнул. – Нет, брат. Они не должны страдать из-за нас. Отец, что у тебя?

– Порядок, – через мгновение отозвался Тиль, снова усевшись на вновь выращенный ясеневый трон. – Но помочь могу только отсюда: довольно сложно удержать Ясень от продолжения. Боюсь опоздать.

– Сколько резервов тебе доступно?

– Почти все. Но их слишком мало для того, чтобы противостоять Дракону на равных. Защитные заклятия на Дворце очень слабые, атакующих нет совсем. Чтобы создать свои, мне понадобится время, а времени у нас как раз немного. Как там Бел? Я ничего не чувствую.

– Я тоже, – тихо признался Таррэн. – Стрегон?

– Очень слабо, – хрипло ответил полуэльф, кое-как стряхнув с себя каменную крошку. – Но Бел в порядке – это точно: вон, как мечи звенят. Надеюсь, прижмет эту ящерицу, как следует.

Адоррас незаметно перевел дух: и правда – если шумят, значит, малыш еще живой. Да не просто живой, а сумел-таки увернуться от нового удара и теперь отчаянно отгоняет врага от уязвимых друзей. То слева, то справа слышится звон клинков. То Дракон шипит, то ругнется кто-то сквозь зубы, то стул опрокинется... Тьма! Да когда же развеется этот дым?!! Хоть бы разок взглянуть, что там происходит!

– До чего мы дожили, – сокрушенно покачал головой Элиар, ощупывая мысленным взглядом свой поврежденный щит и спешно латая в нем огромные дыры. – Стоим тут, как дураки, и сделать ничего не можем. Ни вперед ступить, ни назад шагнуть. В заклятии, как в паутине: вроде и близко добыча, да лапами влипли, как в самое настоящее дерь... а эти пятеро болванов еще и не хотят помогать!

– Мы хотим, мой лорд, – тоскливо вздохнул Таш. – Так хотим, что уже зубы режутся, но приказ...

– К Торку ваш приказ!

– Нельзя, – облизнул прокушенную губу Нэш. – Нас потом без хвостов оставят. А то еще и на Вызов нарвемся. Если выживем, конечно.

Светлый только сплюнул.

– Таррэн, как ты их терпишь?!

– Вот так, – следом за перевертышами вздохнул Таррэн. – Сам знаешь: вроде и мой Проклятый Лес, вроде и за Хозяина там сижу, да только иногда всей моей власти не хватает, чтобы их угомонить. Эти проглоты ради Вожака и на меня не посмотрят. Разве что прибить их, чтоб не наглели?

Элиар помахал перед собой ладонью, разгоняя клубящуюся пыль, и фыркнул.

– Из ревности, что ль, прибить хочешь?

– А у меня есть повод?

– Не знаю, не знаю, – подражая интонациям Гончей, буркнул Светлый. – Я бы не стерпел, наверное. Триста лет они мне нервы портят. Вместе с границами. Триста лет клыки свои скалят и огрызаются на советы. Триста лет, гады, силищу копят и помалкивают, что давно уже хмер обгонять научились. А я как не знал Бел по-настоящему, так и до сих пор понятия не имею, что нам ждать от этого малыша.

– ЧТО-О?! МАЛЫША?! – внезапно взвыли впереди и одновременно с этим что-то яростно загрохотало по полу, как если бы кто-то с силой запустил старой табуреткой в стену. – Ах ты, тухлая отрыжка градора! Я тебе потом такого "малыша" покажу...!

Элиар расплылся в совершенно гнусной улыбке.

– Живой наш малыш! Я же говорил! А ты переживал!

– Дурак, – облегченно перевел дух Таррэн. – Тебя ж потом по стенке размажут. Придумал тоже – Бел "малышом" обозвать.

– Зато мы теперь знаем наверняка, что с ним все в полном порядке. Правда, малыш?!

Перевертыши дружно усмехнулись: рискует Золотой лорд, ой рискует. Белка же вспомнит потом, и одним храмовником повелитель Золотого Леса явно уже не отделается. Наверняка кому-то уши оборвут.

– Малы-ы-ш?

– Убью! – внятно пообещали снаружи между надсадным пыхтением и яростным звоном скрещиваемой стали. – Недобиток... белобрысый... щас разделаюсь с этим чешуйчатым...

– Я тебя тоже люблю, – ничуть не расстроился Светлый. – Тиль, плети свою защиту. Моя скоро сдохнет, слышишь?

Тирриниэль, давным-давно вернувшийся на трон и сосредоточенно шевелящий губами, только фыркнул.

– Без тебя не догадался. Смотри, не спались там! Иначе как я потом перед Мелиссой оправдываться буду?

Наконец, туманная дымка начала медленно рассеиваться. А вместе с ней доносящийся с задымленной половины Тронного зала грохот стал гораздо отчетливее, словно серая пылевая дымка не только мешала смотреть, но еще и звуки глушила – настолько была плотной и тяжелой. Очень скоро сквозь эту пелену проступили дальние стены (как ни странно, еще целые и довольно живо помахивающие знакомыми серебристыми листочками), поцарапанный, покрытый выбоинами и глубокими щербинами пол (уже не белоснежный, а отвратительно черный от копоти). Затем на головы присутствующих медленно надвинулся задымленный, слегка покореженный от жара потолок, которому сильно досталось от отраженного Огня. А потом проступили и мечущиеся в дыму две стремительные фигуры – высокая и блистающая голубовато-алыми искрами, сыплющимися во все стороны, как волшебный фейерверк, а вторая – низенькая и еще более проворная, успевающая и увернуться от опасного замаха противника, и отскочить, и бросить в него что-нибудь поувесистей.

Элиар только крякнул, увидев, во что превратился стараниями Белки великолепный некогда зал: кресла жестоко разломаны, обугленные деревяшки валяются по всем углам. От роскошного стола остался жалкий остов, опасно пошатывающийся на болезненно истончившихся ножках. В одном углу возвышается груда покореженного металла – все, что осталось от неудачливого стража, не успевшего вовремя сбежать, когда там появился взбешенный Дракон. В другом углу красовалась устрашающих размеров яма, словно бы вырытая чудовищным взрывом. Кажется, именно туда улетел отклоненный Тилем Огненный Шар? Кое-где до сих пор догорали остатки одной из колонн вместе с десятком-другим искалеченных кресел. По всему остальному пространству, рыча сквозь зубы и расшвыривая обломки, мечется разъяренный до невозможности Дракон, а у самого его носа...

Адоррас судорожно сглотнул, признав в закопченном существе, сумасшедшей белкой скачущей вокруг бешено ревущего Создателя недавнего "пацана": Гончая плясала от него в такой опасной близости, что пару раз клинок Дракона едва не чиркнул ее по спине. Куртка ее была не раз порезана и теперь свисала с плеч рваными лохмотьями. От рукавов осталось одно название, и Белка давным-давно избавилась от бесполезных обрывков, под которыми мягко мерцал ее нелюбимый, но невероятно надежный доспех. Она прыгала, ласточкой взлетала по деревянным стенам, едва ли заскакивая на потолок. Вспугнутой птицей металась во все стороны, с поразительной ловкостью избегая рубящих ударов. Однажды диковато извернулась и прямо на глазах у пораженного эльфа атаковала сама, но Дракон только покачнулся от мощного толчка в бок. Тогда как его ответный удар едва не застиг Гончую врасплох.

Таррэн до крови прикусил губу, когда из-под его кулака во все стороны брызнули каменные осколки. Еще бы чуть-чуть, и там бы оказалась голова Белки. Да, она увернулась. Да, сумела избежать неминуемой гибели. Да, она пока успевала уходить... но долго поддерживать такой безумный темп не могла даже она. Дракон был СЛИШКОМ, ужасающе силен. Для всех них силен, не только для Белки. Одно лишь то, что ее удары он переносил, даже не поморщившись, говорило о многом. А уж тот факт, что ее прославленные клинки не смогли нанести ему хоть сколько-нибудь существенного урона, вообще делало поединок бессмысленным.

Он ее просто раздавит!

Если догонит, конечно.

Однако, судя по тому, как нервно дергалась жилка на шее Гончей, по тому, как она дышала и как двигалась, становилось ясно – ей нужна помощь.

Таррэн стиснул зубы.

– Стрегон...

Полуэльф, напряженный не меньше, а то и больше него, с надеждой вскинул взгляд на Вожака, но спустя томительно долгую секунду разочаровано опустил голову.

– Прости. Я не могу.

– Проклятье! Шир! Таш! – Таррэн дернулся в нитях заклятия побратима, действительно – как муха в паутине, но Светлый тотчас же зашипел разъяренной гадюкой и злобно заявил, что самолично зашибет дурака, если тот посмеет нарушить целостность щита. Более того, мгновением спустя с ладоней Дракона сорвался еще один небольшой Огненный Шар и, по закону подлости, устремился сперва к Белке, но не задел ее, а после этого с поразительной целеустремленностью набросился на истерзанный щит Элиара, заставив обоих эльфов напрячься и надолго отвлечься от всего остального.

Таррэн тихо выругался, понимая, что не сможет бросить побратима одного. Еще лучше понимая, что не оставит Адорраса и некстати заупрямившуюся Эланну без помощи. Нити взаимного заклятия держали его не хуже цепей. Приковывали, связывали по рукам и ногам, заставляли скрежетать зубами и оставаться на месте, когда Белке так нужна была помощь. Конечно, эту защиту можно было разрушить. Можно было призвать Огонь и спалить к Торковой матери все усилия Светлого. Но тогда сгорит и щит, завязанный на них обоих. Тогда сгорят и другие: тот же Эл, отец, едва обретший силу Ясень, благодаря которому Дворец Владыки Адорраса еще не сгорел дотла, сам Адоррас, его дочь, которая тоже кое-кому была небезразлична...

Таррэн выругался снова, еще более неприлично и долго.

Демоны... демоны... проклятая тьма и вся ее демонская армия! Он должен был стоять, как дурак, и молча смотреть на то, как какой-то чешуйчатый урод пытается убить его жену! Вместо того чтобы закрыть ее собой! Принять удар на себя! Скрестить с ним клинки, как положено мужчине и мужу! А вместо этого... у-у-у... тварь какая! И силен же, гад! И быстр, крокодил-переросток! И ведь он даже не в настоящем теле, а значит, относительно слаб и неповоротлив! Да, Бел пока еще тянет время. Да, она пока успевает избегать его клинка. Да, она умница и просто поразительная женщина, но, проклятье, даже ей не по силам удерживать его ТАК долго! А отец все медлит... почему-то... и Ясень отчего-то молчит... и перевертыши, сволочи мохнатые, не спешат нарушать приказ Вожака...

– Х-ха-а! – вдруг выдохнула Гончая, в неимоверно быстром прыжке взлетев по отвесной стене. Не в первый и, видимо, не в последний раз. Вот она впивается пальцами в толстые ясеневые (когда только успели?!) ветки. Вот приникает к ним всем телом, будто прося о помощи и мгновения передышки. Вот прямо ей в спину летит сгусток ревущего Огня... Дракон не жалеет сил, чтобы разделаться с надоедливым насекомым... вот он приближается, разбрызгивая во все стороны жаркие искры, от которых плавятся камни и болезненно скручиваются листья на стене. Вот она оборачивается, запоздало увидев опасность. Вот пытается соскочить и уклониться, даже роняет свои чудесные клинки, чтобы взять максимально возможную скорость и избежать опасности. Но на этот раз почему-то не успевает (устала) и, не успев на какую-то долю секунды, почти полностью исчезает в бешено крутящейся воронке...

Таррэн до боли сжал зубы, а ллер Адоррас обреченно прикрыл глаза. В то время как Дракон торжествующе улыбнулся и удовлетворенно кивнул.

– Ну, наконец-то, попалась мартышка. С Огнем не совладать даже тебе.

...а мгновением спустя прямо из кипящего воздуха на него сверху рухнуло что-то некрупное, но увесистое и яростно урчащее на манер дикой кошки. С дико горящими зелеными глазами, оскаленным в мстительной усмешке ртом и крепко зажатым в кулаке матово-черным клинком, по короткому лезвию которого то и дело пробегали загадочные изумрудные волны.