Текст книги "Игрок (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 44 страниц)
Я подхожу к нему сама. Безмолвно. Запускаю пальцы в его волосы, однако непослушные кудри путаются и получается весьма болезненный рывок. Лицо моего английского пациента на миг искажается болью, а мгновением позже я оказываюсь вплотную прижата к нему, и руки Харитонова уже под халатом – обнимают мои ноги, задирают ткань. Он не развязывает пояс, не срывает одежды: просто методично пробирается все выше, сильнее отводя в сторону полы импровизированного наряда. И едва холодок касается бедер – Кирилл порывисто прижимается к ним губами, а до моих ушей долетает его полухрип-полустон. Звук будто ударяет мне в живот сладкой волной, ноги становятся ватными и, опасно покачнувшись, я хватаюсь руками за плечи Кирилла. Его пальцы после этого разжимаются, он поднимает глаза на меня: темные, затуманенные. И все же не поддается порыву: продолжает скользить ладонями по ноге, касается колена, чуть-чуть сжимает…
Стою перед ним, будто кукла, и понятия не имею, что должна делать сама.
– Я бы хотел исследовать на ощупь все твое тело, узнать его. Я хотел бы завязать тебе глаза, чтобы ты поняла, насколько это личное, но видимо сейчас терпения у меня не хватит ни на что из этого. Может быть, во второй раз. Или третий.
– Третий? – улыбаюсь. – Не рекомендую тебе. Как врач.
– Если соблюдать все рекомендации врачей, то можно прослыть занудой, – улыбается Кирилл.
А дальше мы, как нормальные люди, движемся по приличествующему ситуации алгоритму: жадно сплетаемся в объятьях, неуклюже путаясь то в одежде, то в одеяле, целуемся как умалишенные и, словно подростки, цепляемся друг за друга, не в силах совладать с чувствами. Ощущений слишком много, и все будто борются за право первенства. Хочется смотреть, трогать, а через мгновение уйти вглубь себя и разложить по полочкам каждое из сотни испытываемых удовольствий: ладонь на груди, дрожь удовольствия, пальцы, ласкающие треугольник внизу живота, обличительные мурашки на коже, его голубые глаза, которые не могут насытиться зрелищем.
Он садится на кровати, обхватывая рукой мою талию, и смотрит, раскрыв широко глаза. Жадно и ненасытно. Мои ладони помнят, какая гладкая и мягкая его кожа на ощупь, но все равно я не перестаю этому удивляться. Я касаюсь его плеч кончиками пальцев и не двигаюсь. Замираю. Это безумно приятно. Немыслимо, на скольких уровнях может волновать человек, которого любишь… И кажется, я не одна так считаю, потому что Кирилл не спешит, не торопит меня. Он тоже наслаждается каждым мгновением близости. Он из тех, кто ценит не только лишь результат. И наши тела соединяются медленно. Будто не было спешки и сожалений по поводу нетерпения. Будто остались еще силы ждать. Только это неправда.
Написанное на лице моего мужчины удовольствие завораживает. Что бы не говорили об опыте и талантах, а искренность и умение отдаваться значат ничуть не меньше. Но насладиться своей властью я не успеваю: Кирилл опрокидывает меня на спину и, окончательно распрощавшись с самообладанием, начинает вколачиваться в мое тело.
Все заканчивается до внезапности быстро, ярко, а еще обоюдно. И после, глядя в потолок вроде бы супружеской спальни Харитоновых, я вдруг понимаю, что не могла бы чувствовать себя где-то уместнее.
Кирилл
Она никуда не сбежала. Глядя на спящую рядом Жен, я верю, что так и было задумано мирозданием. Согретая теплом моего тела, она сбросила одеяло, обнажив спину, и теперь, когда я отодвинулся, чтобы насладиться открывшимся видом, ежится от холода сквозь сон. Прежде чем укрыть Жен снова, я, не сдержавшись, провожу по ее коже рукой. Разбудить жалко, но ведь не удержаться. От этого прикосновения Жен фыркает и морщит нос. Бестолковая улыбка, недавно поселившаяся на моем лице, становится широкой до неприличия. Интересно, Жен боится щекотки? Поет в душе? В какой одежде ходит по дому? Я скоро все-все-все это узнаю.
Однако, как часто бывает, в мои планы вмешивается телефонная трель. Проклинаю себя последними словами. Ну почему не оставил мобильный на кухне? Что у меня за талант портить все лучшие моменты?
Взглянув на дисплей, мрачнею, потому что звонок – от Веры. И именно в этот миг, когда я сижу нахохлившись и держу палец на дисплее, не зная, в какую сторону им провести, принимая или отклоняя вызов, просыпается Жен. После волшебной ночи ее встречает моя жена вкупе с моей угрюмой физиономией. Ну не мечта ли?
Однако, если я сейчас сброшу вызов Веры, потом станет хуже…
– Доброе утро, – слышу в трубке. Черт, в тишине спальни ее голос кажется слишком громким, будто она сама здесь присутствует, и Жен напрягается всем телом. Ей даже спрашивать не надо, кто на линии.
– Доброе, – говорю прохладно. – По какому случаю столь ранний звонок? – Таков мой вежливый способ выразить собственное неодобрение.
– Извини, просто у меня через несколько часов самолет. Я сначала не хотела тебя тревожить, но думаю, что стоит обговорить некоторые вопросы без юристов. Лично, – напряженно выдавливает Вера. – Юридические формальности, – уточняет на всякий случай.
Это звучит так оправдательно, что даже неловко.
– Ты предлагаешь отвезти тебя в аэропорт?
– Именно, – с облегчением отвечает моя почти бывшая жена.
Мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что утренний секс и уютное валяние в постели накрылись медным тазом. К тому же Жен, заметив мой взгляд, коварно улыбается и сладко потягивается на кровати, отчего одеяло сползает до самой талии. Мыслить связно становится тяжелее, а прежде чем ответить Вере, приходится и вовсе откашляться.
– Во сколько твой самолет?
– В одиннадцать двадцать.
Я начинаю просчитывать в уме, сколько мне нужно времени на сборы. Посадка, регистрация, доехать до аэропорта, заморочки с парковкой, переходы по терминалам…
– А который терминал?
– Кирилл, подъезжай к половине девятого, – вздыхает она.
На часах семь пятнадцать. Вздыхаю и соглашаюсь на откровенно невыгодные для себя условия, а затем, в попытке урвать кусочек блаженства, все-таки хватаю в объятия Жен. Она почти не сопротивляется, от удовольствия зажмуривается и запрокидывает голову, подставляя под поцелуи шею. Ну как тут удержишься?
– То есть ты мне предлагаешь две минуты и на выход? – спрашивает Жен, намекая на весьма жесткие временные рамки.
– А есть предложения получше?
– Послать твою жену к черту.
– Если мы сегодня это перетерпим, она станет бывшей быстрее, – взываю я к голосу разума.
Меня немножко обижает, с каким энтузиазмом воспринимает Жен эту новость. Будто до сих пор не верит, что ради нее я готов бросить Веру. Хотя, наверное, стоило бы порадоваться серьезности ее намерений. Да, она не бежит прочь, но ведь обещаний тоже не давала…
– А я уж было подумала, что колечко выбросил, и на этом все.
– Ты ревнуешь? – спрашиваю, не в состоянии скрыть триумф в голосе.
– Еще бы! В больнице ты мне о ней не сказал!
– Точно… Мне так не хотелось объяснять, что где-то там, на другом конце света у меня есть супруга, которая так занята карьерой, что не находит времени справиться о моем самочувствии… – выгибаю бровь. – Я и Капранову о ней не сказал, и Павле этой вашей, и вообще…
– Капранова и «Павлу эту нашу» ты под наркозом не лапал!
– Может, лапал бы, попадись они под руку… – смеюсь.
И немедленно выясняется, что у Жен отлично получается отбиваться от неугодных… Чтобы ее утихомирить, приходится заломить руки за голову. И этим шутливый конфликт оказывается исчерпан, так как она сама обвивает ногами мою талию. Я не мог бы противиться такому призыву ни секунды. Вхожу в нее, и наслаждение простреливает все тело. В голове не остается ни одной мысли. Это чувство стоит всех грядущих неприятностей. Всех… И уж тем более опоздания на самолет одной небезызвестной особы.
Не думаю, что до этого дня хоть раз в жизни выходил из дома во вчерашней мятой рубашке. Но искать в шкафу что получше не было времени. Возможно, мне придется купить Вере билет на другой рейс, но лучше бы успеть, тем самым избежав уточнения причины проволочки.
– Прости, я поздно, – говорю с порога.
– Девять пятнадцать, Кирилл, я звонила тебе раза четыре, но ты не брал трубку… – а потом она замолкает и смотрит на меня огромными глазами. – Ты что, так и вышел на улицу? В легкой куртке?
А еще растрепанный, взъерошенный, сонный, с искусанным губами и в мятой рубашке. Оказывается, вот как выглядит абсолютно счастливый человек – совсем не то, что нам показывают в фильмах.
Вера, в отличие от меня, над своим внешним видом немало потрудилась. Очень старалась продемонстрировать, что ее жизнь не закончилась. Темно-красный брючный костюм (совершенно неподходящий для полета), уложенные волосы, парадный макияж… Ее ночь тоже была бессонной, но совсем по другой причине. Мне из-за этого неловко, но с другой стороны – она позвонила мне рано утром. На что рассчитывала? Если бы предупредила вчера, я бы хоть подготовился.
– Давай чемодан, – говорю. – Надо спешить.
Она садится в машину и раскладывает на коленях бумаги. Собирается обсуждать условия по дороге. Как минимум потому, что больше некогда… Ничего, у нас по пути достаточное количество пробок, чтобы вдоволь навоеваться.
Следить одновременно и за дорогой, и за собственными интересами оказывается непросто, и все, что не является важным, я просто отметаю к юристам. К счастью, мы еще в самом начале разговора решили вести честную игру. Да и обсуждать-то особо нечего, разве что ценные бумаги. Вопрос с недвижимостью, автомобилями и прочим имуществом решается без труда: все, что в Германии, отходит ей, а все, что в России – мне. Мы даже собственность уже разнесли по странам, осталось только документально заверить то, что нас больше ничто не связывает. А мы все за брак пытались цепляться…
По-настоящему меня волнует только один вопрос:
– Что ты хочешь за акции исследовательского центра?
– Ничего. Они останутся у меня, – ровно отвечает Вера.
– Это не обсуждается. Сколько?
– Я не планирую от них избавляться, – сообщает. – Это выгодный объект, к тому же…
– Так мы к соглашению не придем, – говорю ей по возможности мягко. – Я поднимал этот центр, и это было непросто. Он – не игрушка, которая поможет нажиться.
– Я заметила, – сухо отвечает она. – Его содержание стоит немало. А исследования пока существенных результатов не приносят. Тем не менее, иметь подобное заведение престижно.
Мне хочется сказать ей, что за такой короткий срок ничто не приносит существенную прибыль, но абсолютно очевидно, что, пусть Вера и согласилась дать мне развод, мы добрались до новой стадии отношений: цивилизованно бьем по больным местам. Осознанно или нет, я приехал к ней от любовницы, проигнорировав даже поход в душ. Глупо было надеяться, что реакции не последует.
Кстати о престиже.
– Ренуара иметь тоже престижно, – говорю. – Меняю центр на Ренуара.
– Ты не всерьез, – удивляется Вера. Ее недоумение такое искреннее, что даже я на мгновение задумываюсь, не сошел ли с ума. Кажется, я так ни разу и не отважился сказать жене, как ненавижу эту картину.
– Ты согласна?
– Ренуар с каждым годом все дороже, а твой центр…
– Мне дорог центр, тебе – Ренуар. Честная сделка. Меняемся, и никаких притязаний.
Она колеблется, выискивая подвох, просчитывая варианты. И на мгновение мне становится страшно. А вдруг Рашид был прав, и мне придется искать подход к обиженной бывшей жене до конца своих дней? Но, к счастью, она слишком любит своего Ренуара…
Я бы хотел высадить Веру у входа и распрощаться, обойтись без неприятных разговоров и кислых гримас, но чувствую себя слишком виноватым, и теперь покорно тащу вслед за ней чемодан. А она семенит впереди, направляясь к стойке регистрации, которая, как назло, в самом конце зала.
– Ну все, – Вера останавливается и поворачивается ко мне. – Дальше я сама. Значит, все остальное через юристов. Нет нужды видеться.
– Возможно, – киваю в ответ и передаю ей чемодан. – То есть… прощай?
– Прощай, – суховато отвечает она и лезет в сумку за паспортом, подсказывая, что мне пора уходить. Но разве так делается?
– Вера, – зову еще раз. – Я надеюсь, что ты будешь счастлива.
Она сглатывает, кивает и снова обращает все свое внимание на сумку. Мне пожеланиями счастья не отвечает. Хотя к чему это? Я и без них на седьмом небе сегодня. Улыбнувшись своим мыслям, разворачиваюсь и уже делаю шаг, как вдруг слышу:
– Это Евгения Елисеева, не так ли? Я долго гнала мысль, что совесть тебе позволила пригласить в ресторан нас обеих. Не верила. Но потом осознала, что ты просто обо мне не подумал. Не позаботился, будет мне больно или неловко… Это просто был способ оказаться в фокусе ее внимания, правда? Ты всегда пытался играть честно, но если не получалось, находил оправдания грязным методам. Я думала, что ты просто изменился за годы разлуки, но иными стали лишь чувства. Чувства и отношение, – слова ее очень обидные и злые. Не хочется даже думать о том, что в них может быть правда. – Так это она?
– Она, – отвечаю резко. У меня нет сил сказать Вере что-то еще.
– Что ж. Здорово, что у вас с ней… все наладилось, стоило снять с пальца кольцо, – фыркает Вера, хватает чемодан и решительно направляется прочь из моей жизни.
ГЛАВА 24 – Решка. Матримониальные изыски
Еще глоток, и мы горим
На раз, два, три.
Потом не жди и не тоскуй…
Сплин «Танцуй»
Сантино
Для праздника по случаю бракосочетания с богатеньким, но лысеющим Буратино Ви выбрала лучший ресторан города, и гости приглашены месту под стать – в сшитых на заказ одеждах. Только, сдается мне, то не статуса ради. Местные мужчинки просто вынуждены прибегать к услугам портных, дабы спрятать под одеждами огромные животы, а их спутницы – упихать в декольте бюсты нечеловеческих размеров. Помнится, последние я когда-то обожал… Хотя что врать-то? Отвести взгляд от шедевров пластической хирургии бывает проблематично и сейчас, однако трогать – никакого желания. Как и все люди, в юные годы я не понимал, что ценное на поверхности не лежит никогда. А сиськи размером с арбуз – словно табличка с надписью «кошелек или фиг».
Пафосно рассуждаю, точно престарелый циник, который вознамерился о душе позаботиться, а на деле поминутно поглядываю в сторону входа в ресторан, чтобы увидеть там инопланетянку и ее докторишку с карандашиком. Клянусь, если они опаздывают потому, что не смогли выбраться из кровати, я найду повод разукрасить его надменную морду. В общем, если трахаются, то лучше пусть на глаза мне не попадаются…
По ушам ударяет очередной фальцетный вопль. Это счастливая новобрачная объясняет кролику, как «рада» видеть меня на своей свадьбе. Ее можно понять. В конце концов, упоротый женишок видел нас вместе в ресторане, но вообще, раз пошла такая пляска, с ее стороны не очень умно привлекать к нам дополнительное внимание благоверного. Не рассчитывает же она в самом деле, что я свалю восвояси, не добравшись до стола с самой дорогой картошкой во всем Петербурге только потому, что ей неприятно мое общество?
– Как тебе в голову пришло привести его сюда?! – возмущается Ви, тыча в Яна пальцем.
– А надо было в приглашении написать, что пьяным собакам на роликах вход строго воспрещен! Там сказано «с парой», а более подходящей компании себе любимому я не знаю, – парирует маленький паразит. – Кузина, сама посуди: что мне делать в таком обществе? Помирать со скуки? Когда твои подружки напьются, можно будет этим воспользоваться, но до того момента…
– Чтобы я вас обоих не видела и не слышала! Вам все ясно?
– Предлагаешь нам сидеть под столом?
– Под самым дальним столом! – рявкает она незамедлительно, а затем лихо подхватывает платье, которое заставило бы любую другую спотыкаться через шаг, и быстро уходит, не забывая извиняться перед попадающимися на пути знакомыми за «некрасивую сцену».
– Надо сказать, если что и есть в ней хорошее – то это умение дать отпор, – задумчиво тянет Ян. – А в остальном она тихий ужас.
Насчет тихого я бы поспорил, но это, опять же, смотря с кем сравнивать. Сам кролик определенно громче.
– Я пришел на халяву пожрать. Тебе советую сделать то же самое. Покури и уймись.
Трепаться нет никакого желания. Все мое внимание обращено на дверь.
– Пожрешь тут, как же, – ворчит кролик, не спешащий внять совету и заткнуться. – Чем дороже ресторан, тем меньше порции. На тарелке три горошинки, из которых торчит веточка укропа, и все это великолепие художественно залито соусом, – драматично вздыхает парень. – Поесть, короче, не выйдет, но хоть выпивки вагон.
– Учитывая, как «терпимо» относится к пьянству твоя матушка, я бы тебе рекомендовал даже не принюхиваться к спиртному.
На этом ленивый обмен колкостями прекращается, и мы просто стоим и курим под какой-то пальмой с видом отвергнутых миром неудачников. Надо сказать, кролику я наврал. Ради трех горошин я бы сюда не явился. Просто все зудит от желания увидеть Жен и этого ее докторишку. Интересно, каков этот тип? Слащавый? Или до тошноты рассудительный? Дьявол, если они не придут, я просто слечу с катушек! Не думал, что придется весь вечер размышлять о том, в какой позе эти двое…
Но вдруг двери распахиваются и на пороге появляется инопланетянка. Одна. Высокая фигура, закутанная с головы до пят в снежно-белый мех. Зрелище совершенно мозговыносящее. Кажется, все присутствующие оборачиваются в ее сторону. Куда там, пропустить такое совершенно нереально. А Жен тем временем оглядывается и начинает кого-то высматривать. Докторишку? Они пришли по отдельности?
К моему удивлению, инопланетянка направляется в нашу сторону, прижав к груди лакированный кошелек. Как эта хрень называется, не помню, но не уверен, что туда поместится даже мобильник… Однако впечатление образ производит. Белая шуба, черная хренотень в руках и, кажется, золотые туфли. Вот только манера поведения не вписывается. Судя по всему, инопланетянка даже приблизительно не представляет, как хороша сегодня. Не замечает, с каким вожделением смотрят на нее мужчины. Просто идет себе целенаправленно, не вышагивает от бедра, не поглядывает свысока по сторонам. А ведь заслужила! И хоть бы чуть-чуть порадовала скучающую толпу.
– Привет. Уф, думала на полвечера опоздаю. В больницу вызвали. Даже оправдательную речь для Ви придумывать начала…
Она берется за какие-то невидимые пуговички на шубе и начинает их ловко расстегивать, а под мехом платье цвета ультрамарин. Вот ведь… Среди остальных скучных и сдержанных нарядов – цветовой взрыв. Будто она и без того недостаточно отличается от собравшихся. Не в силах совладать с собой, буквально пожираю ее глазами и проклинаю решение надеть не самый длинный из своих пиджаков. Платье кажется чертовски тонким…
– А что это ты одна? – интересуется кролик, и я неожиданно обнаруживаю, что совершенно забыл о докторишке.
– А вот так, – отвечает инопланетянка, мгновенно мрачнея. Внутри меня растет и крепнет злорадное ликование. Да неужто докторишку слили?
– А вот как? – уточняет Ян, привставая на цыпочки, будто в попытке вытянуть из сестрицы детали.
– А так.
– И что, вот так вот, да?
Разговор у них абзац какой содержательный, но по интонации можно легко понять, что только что на представительницу иных цивилизаций обиделись, и «так» значит уже совсем не то, что в начале.
Вставляю в зубы недокуренную сигарету и делаю пальцем круговое движение, веля Жен повернуться спиной. Она мигом отвлекается от глупой, бессодержательной перепалки с братцем, отворачивается и позволяет себя раздеть… Стягивая с ее плеч дорогущее доказательство человеческой безнравственности, я понимаю, что снова дохнуть от мысли, что инопланетянка где-то так и с кем-то там, я не собираюсь. Остальные тряпки я стащу с нее уже к концу вечера.
Жен
Столы в данном заведении восьмиместные, рассчитаны на четыре пары. Спорю, Ви сломала голову, рассаживая гостей. Но, учитывая, что нас с Власовым она ухитрилась зафутболить в толпу незнакомцев, мне почти не стыдно, что сейчас мой брат тасует именные карточки, как колоду, притворяясь при этом тамадой и бесстыдно наслаждаясь происходящим. Ви, конечно, уже спешит спасать ситуацию, но Ян юркий – не вдруг поймаешь. Я старательно улыбаюсь и слежу за происходящим, делая вид, что не замечаю сидящего рядом Арсения. Не получается забыть, как он смотрел на меня при входе. Он не просто раздел меня взглядом, он ухитрился сделать это так, что я захотела быть голой… и с ним. Чертовски неловкое ощущение, хочу заметить!
Маркиза де Помпадур. О, я не пытаюсь вспомнить школьный курс мировой истории, я напоминаю себе о кодовом имени Арсения на сегодняшний вечер, в надежде, что это отвлечет меня от неуместных мыслей. Маркиза де Помпадур – так написано на его карточке. Полагаю, имя Ян выбирал.
– Скажешь по этому поводу что-нибудь – сверну шею, – словно бы между прочим сообщает Арсений, замечая, как я поглядываю в сторону карточки.
– Ты заслужил, – хмыкаю, забрасывая в рот оливку с самым невозмутимым видом на который способна. – Фаворитка из низов, выбившаяся в люди…
– Я тебя, кажется, предупредил…
– И как точно подмечено, даже не придерешься. Спал с невестой, на свадьбу заявился. Ну точно Помпа…
Я замолкаю на полуслове, но не потому что вдруг нашла потерянную совесть, просто кое-кто от своей тоже избавился и теперь нагло положил лапу на мое колено. Тут хочешь не хочешь – замолчишь… Я даже прийти в себя не успеваю, как рука начинает ползти вверх, собирая складками платье.
– Шея, По Паспорту, примерно на полметра выше, – сообщаю хрипловато, и это точно доказательство моей капитуляции. Подумать только, неделю назад я была уверена, что распрощалась с чувствами к этому человеку, даже осмелилась пренебрежительно отозваться о его одержимости прошлым… но только он ко мне прикоснулся – снова тону. Интересно, здесь достаточно длинные скатерти, чтобы никто не заметил, как ползет вверх мое платье?
– Пардон, обознался. Но это ты у нас доктор Айболит, а у меня с трудовой книжкой все не так однозначно.
Он бьет точно в цель. По крайней мере посыл достигает адресата. Он свое прошлое будто джокер в рукаве держит. И так его использует, и эдак. Может шокировать, может соблазнять. Сами собой в голове всплывают кадры из видео с участием Арсения, которое я смотрела еще будучи уверенной, что между нами что-то может быть… Признаться, было неприятно видеть его с другой девушкой (пусть и актрисой), но отчего-то временами мне хочется залезть на тот сайт еще раз. Зачем? В какой такой момент я потеряла из-за Арсения и голову, и остатки гордости?
– Мне кажется или ты забыл, что моя коленка больна ровно в той же степени, что и я сама?
– Тогда нужно сделать ее последние деньки как можно более приятными, не согласна?
Еще как согласна! Но в этот момент замечаю, как нам машет рукой моя мама, и, не выдержав, скидываю ладонь Арсения под столом… Всего неделю назад она заявила, что я, несмотря на сопротивление, все еще слишком увлечена этим мужчиной. Ни к чему ей видеть, как я позволяю ему себя лапать при таком скоплении народа.
По возможности невозмутимо, стараясь не обращать внимания на издевательскую усмешку своего соседа, берусь за бокал и делаю глоток. То, что в бокале шампанское, доходит до меня не сразу. Черт, только излишней легкости в голове мне и не хватало. Помнится, в прошлый раз после шампанского я обнимала Арсения и слушала, как бьется в его сердце в унисон моему. Не без труда возвращаю бокал на стол, замечая на ободке яркий-яркий след от помады. Алой. Тут же вспоминается совсем другая – та, что так и осталась в квартире Арсения. На полу. А до этого – на простынях.
И все-таки прогадала. Надо было садиться с незнакомцами и весь вечер отвечать на вопросы об отсутствующем спутнике. Куда более гуманный вариант. Теперь же придется терпеть.
– В морге и то лучше освещение, – глубокомысленно сообщаю я собственному отражению в зеркале дамского туалета. Пытаюсь подкрасить ресницы, но при таком свете повезет, если кисточкой в глаз не заеду. – Налобный фонарь в помощь, – бормочу себе под нос, как недовольная старуха, и раздраженно закручиваю тюбик туши.
Карикатурная свадьба. Вот как емко и едко охарактеризовала мама происходящее, когда я поинтересовалась ее мнением о данном мероприятии. И она права. Как только выдается свободная от запланированных выступлений минутка, гости встают со своих мест и буквально выстраиваются в очередь к моей кузине. А та их… принимает. Иначе не скажешь. Это напоминает мне фильмы, где какой-нибудь князь или лорд выслушивает жалобы своих подданных. Судя по всему, для этих зазнаек Ви теперь именно таковой и является. И мне, в общем-то, было бы наплевать, если бы она так же не отнеслась ко мне. Я очень старалась ее поздравить от души, а в ответ получила холодный кивок, и это было не слишком приятно. Мне даже уйти захотелось, но потом я посидела с родителями и успокоилась. Хоть и не совсем, раз ворчу, глядясь в зеркало в туалете.
Не желая возвращаться в зал и снова любоваться надменной кузиной, пускаюсь на поиски брата. Как только они с Арсением прочувствовали температуру мероприятия – смылись курить, и с концами. И, судя по женскому хохоту, доносящемуся со стороны фойе, неплохо проводят время. Сложно поверить глазам, но мой дурной брат развлекает дам весьма неумелыми карточными фокусами, пока Арсений дремлет в кресле неподалеку, сжимая в руке сигаретную пачку.
– И давно мой брат подрабатывает крупье в твоем казино? – спрашиваю, подходя.
– Такого поганого крупье я бы и на порог не пустил, – отвечает, лениво приоткрывая глаз. – Скорее бы сам встал за стол.
– То есть ты мог бы лучше? – интересуюсь, кивая на брата.
Арсений, преодолевая вселенскую лень, отлепляется от спинки кресла и смотрит в сторону Яна.
– Так – нет, – отвечает, отвернувшись от брата и проходясь по мне взглядом. – Но некоторыми трюками овладел в совершенстве.
У меня появляется странное ощущение, будто говорим мы вовсе не о картах, и кровь приливает к щекам. Чтобы отвлечься от неподобающих мыслей, присаживаюсь в соседнее кресло.
– Этому я его научила. И у меня получается куда лучше, – улыбаюсь.
– Да что ты, – отвечает он ровно. Даже насмешки не распознать. Он уже знает? Или намеренно скрывает удивление?
– Да. Когда я сказала Диме, что собираюсь стать хирургом, он показал мне несколько трюков для улучшения моторики пальцев, потому что от природы я бездарь.
Не то, что какой-нибудь Власов. Спорю, первым его словом было «скальпель».
– Чудная ты, инопланетянка, – фыркает Арсений, доставая сигарету из пачки. – Нет бы презервативы ртом надевать научилась, а потом своими умениями потрясла олигарха…
– А кто тебе сказал, что я не умею? – спрашиваю насмешливо.
Но это было лишним, потому что он поднимает взгляд и смотрит прямо на меня, то ли пытаясь определить достоверность сказанного, то ли уже представляя картинку. Иногда я ненавижу этого парня за то, что он испортил легкость, с которой начались наши с ним отношения. Не было ни намеков, ни недомолвок. Просто парень и просто девушка, которым не нужна была сотня уловок для того, чтобы целоваться до подгибающихся коленок. И было не стыдно, не страшно. Вот зачем он это испортил? Почему было нельзя, как он сам недавно сказал, облегчить моей коленке последние дни?
– Показывай, о чем говорила, – врезается в мои мысли его хриплый голос.
– Что показывать? – спрашиваю. Я окончательно потеряла нить разговора. Или не потеряла, но тогда это совсем неприлично.
– Эй ты, мелочь, кончай позориться и давай сюда колоду! – рявкает Арсений, переводя взгляд на моего брата.
Только тогда до меня доходит, что речь снова о карточных фокусах, а не… другом.
Знаете, в чем проблема азартных людей? Риск нас зомбирует, лишает здравого смысла. Заставляет идти на необдуманные поступки, даже если мы сами догадываемся, что впоследствии будем об этом жалеть. Остановиться порой невозможно, потому что предвкушение удачи начисто сносит крышу.
Да, я именно такая безумная. Иначе бы не связалась с Арсением, не привезла бы его домой, не играла бы в покер с Григорием и не лезла бы к нему домой за медкартой… А еще я бы и близко не подошла бы к мужчине, который уже объяснил мне, почему не может и не хочет быть со мной. И не стала бы поддерживать игру слов, и не взяла бы в руки колоду…
В свое оправдание могу сказать только то, что это чувство со мной с самого детства. У нас дома были и скучные монополии, и шашки, и домино… даже бильярдный стол не простаивал. А уж преферанс или покер на новехонькой колоде (только-только из казино) и вовсе шел к ужину вместо десерта. Карты я сдавала сама. Всегда. И попутно еще рисовалась умением тасовать их одной рукой, на зависть братьям. И было чему позавидовать – я годами их не роняла… до сегодняшнего дня.
Все случилось странно и внезапно. Возможно, если бы пальцы под пристальным взглядом Арсения слушались меня чуточку лучше, если бы Ви не была со мной так холодна и я не искала бы из-за этого другой компании, если бы до нас всех было хоть кому-то какое-то дело, ничего б не случилось. Но все сложилось именно так: карты рассыпались по полу и креслу, и мы стали поспешно их собирать.
– Вот ведь ушастая семейка… Встань и отойди в сторону, пока не перемяла задницей всю колоду! – зашипел Арсений, глядя, как я еложу по креслу, собирая те карты, что на полу. Послушалась, поднялась, скромно пристроилась рядышком, дожидаясь, когда он соберет все сам. – И вообще, какого хрена ты обрядилась в такую юбку?! Лучше б вовсе не было никакой.
На этой фразе абсурдность происходящего достигла апофеоза. Мы застыли, тупо уставившись друг на друга. А затем Арсений быстро сгреб оставшиеся карты, плюхнул стопку на кресло, взял меня за руку и потащил наверх… туда, где располагались номера для гостей молодоженов. И я даже не подумала сопротивляться.
Боже мой, что я вытворяю? Еще совсем недавно собиралась прийти на свадьбу кузины с совершенно другим мужчиной, а теперь, пока гости веселятся внизу, спешу укрыться за дверью номера с человеком, который однажды уже сказал, что никогда не будет моим. И, подумать только, он не предложил мне ничего нового, просто по-хамски соблазнил на глазах у всей моей родни! Диагноз абсолютно очевиден. Перед вами классическая влюбленная дурочка. И, кажется, даже если написать это на лбу, очевиднее уже не станет…
Внезапно Арсений резко останавливается, и я оступаюсь, запутавшись в непривычно длинной юбке. Эй, ковбой, полегче, на мне платье и каблуки, а в крови зашкаливают эндорфины. Все это в совокупности любую девушку сделает рассеянной и неуклюжей!
– Какой номер твой? – спрашивает он, помогая мне сохранить равновесие.
– То есть ты меня чуть не раздел при моем же отце, потому что тебе меня некуда отвести? – уточняю. – Сейчас расплачусь от сочувствия.
