Текст книги "Игрок (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 44 страниц)
Самое сложное во всей этой ситуации то, что мы с Мурзалиевым привыкли быть друг с другом честны. Наши отношения всегда строились на своего рода доверии. Я на этом настаивал: переманил его у Елисеевых и никогда не забывал, что может найтись более хитрый и умный человек, который сделает то же самое, но со мной. Поэтому предупредил сразу: если Рашид уходит, то ставит меня в известность заранее. На такое место и зарплату не сложно найти человека… И пока не появилась Жен, мы удовлетворенно существовали в атмосфере открытости. Но первый секрет случился, и мне этот факт не понравился. И даже не потому, что Мурзалиев спит с женщиной, в которую я влюблен. А потому, что позволил мне увидеть… Хотя кому я вру? Именно потому, что он спит с женщиной, в которую я влюблен!
– Слышал, вы вчера выиграли дело у компании «Аркситект», – Мурзалиев начинает разговор издалека.
– Точно, – отвечаю, старательно сохраняя на лице доброжелательное выражение.
Именно так. Слушание состоялось вчера. Признаться, я ждал чего-то более эпичного, а получилось как всегда. Заседание было закрытым, в здании суда собралось считанное количество людей: я – тот, кто все это затеял, директор «Аркситекта», допустивший своей подписью к употреблению материалы, не прошедшие экспертизу, и наши юристы. Визави на меня, кстати, даже не взглянул – будто это я виноват в произошедшем. Ну а затем появилась судья и начала сыпать непонятными терминами и ссылками на статьи. Большая часть материалов уже была представлена на предварительном слушании, а поскольку я на нем не присутствовал, был удивлен объему пропущенных знаний. Но адвокаты, казалось, были в курсе происходящего. В итоге от меня потребовалось выступить с показаниями и не согласиться на отказ от претензий, на чем пытались настоять чуть ли не все… кроме отца.
Признаться, этого я ожидал меньше всего. Полагал, что отец попытается пустить дело по менее громкому пути, но, видимо, наш с Верой развод его заботил сильнее всего остального. Черт возьми, я много думал об этом и понял: пойдя на уступку в суде, папа рассчитывал, что, одержав победу в чем-то одном, я присмирею и сохраню политически выгодный брак. Он вспомнил наш разговор, просчитал варианты, прикинул убытки и сделал смелую ставку. И облажался. Неправильно оценил ситуацию.
Не будь все настолько значимо для меня, я бы определенно сломался под подобным давлением. Но сейчас я настроен всерьез. Необходимость готовиться к слушанию в суде позволила мне не появляться на работе и не терпеть прессинг отца, а отвадить маму помог переезд в отель. Она пока еще не выяснила, где я остановился, но, чувствую, уже близка. Черт возьми, это противостояние все больше напоминает игру “кто кого перехитрит”, и поскольку противники достойные, за костюмом для выступления я ездил домой в четыре часа ночи. Был вариант купить, но когда вам в последний раз удавалось в спешке купить приличную вещь? Пришлось заключить сделку с гордостью, тайком пробраться в квартиру, покрасоваться перед камерами, взять одежду, а потом, чтобы не попасться на выходе прямо мамуле в руки, бежать через черный ход. Видимо, мне пришлась по душе роль неуловимого мстителя.
– Дело о материальной компенсации передано в ведение гражданского суда и грядет еще одно разбирательство, но мы выиграли, и это главное, – помолчав, добавляю.
И если бы вы только знали, как трогательно звучала история о моей слепоте… Кажется, даже, не будь у нас на руках ничего кроме нее, победа все равно была бы в кармане.
И все вышло так, как когда-то просила Жен. Подумать только, я все еще держу слово, данное девушке, которая, запросто позабыв о часах, проведенных в моих объятиях, вернулась к другому. Ее поведение не укладывается в моей голове. После всех ласковых слов и поцелуев, она действительно хочет, чтобы я остался с Верой?
Я много размышлял об этом в последнее время и решил, что все ложь. Жен просто пытается поступить по совести, поэтому она и осталась с Рашидом. Поэтому велела мне уезжать. Ей не все равно, просто страшно. Но как заставить ее это увидеть, принять? Как заставить ее признать нашу потребность друг в друге?
Кажется, ответ на этот вопрос я нашел, хоть он и тянул на безумие.
– Кстати, по случаю выигранного процесса я приглашаю вас и Жен Санну присоединиться к нам с Верой за ужином. В конце концов, она имеет ко всему самое непосредственное отношение, да и вы не остались в стороне.
От этих слов на лице Мурзалиева дергается мускул, но он лишь кивает в ответ.
Собираясь на встречу с Жен и Рашидом, я понимаю, что затеял нечто безумное. Особенно когда Вера начинает поправлять мой галстук. Все ужасно запуталось. Я собираюсь встретиться с любовницей на сдвоенном свидании, где парой ей будет глава моего центра, а мне – моя будущая бывшая жена. И все это лишь для того, чтобы выяснить, насколько Жен осталась мне верна.
Не выдержав, я настойчиво отвожу руки Веры от своей рубашки. Я догадывался, что она ринется в бой на защиту супружеских бастионов – сложно передать, в какой восторг пришли мои родители, когда я сообщил им о намерении взять жену в ресторан, дабы отметить выигранное слушание. Спорю, они даже сплясали и открыли шампанское. Но это не имеет значения, для меня сейчас главное – разложить все по полочкам с Верой.
– Послушай, это просто жест вежливости. Я не передумал, – говорю.
– Я и не предполагала, что ты передумал.
А по глазам вижу, что врет. Она надеялась. Рассчитывала, что во мне проснется жалость, ностальгия, что, выиграв дело, я успокоюсь. Знала бы ты, родная, чего ради я тебя зову на самом деле… Мне стыдно, хотя я и понимаю, что с точки зрения приличий все делаю правильно. Неверное лишь предвкушение, от которого сосет под ложечкой и которое не должно меня преследовать.
Я не должен был задаваться вопросом, наденет ли Жен чулки со стрелками снова, а затем принимать холодный душ.
Если она вырядится так же, как в прошлый раз, то меня не остановят никакие приличия. То, что я увидел их с Рашидом вместе, не означает, что в моих снах все соответствующе изменилось. В них третьих лиц не бывает…
– Но мы поговорим? – врывается в мои мысли Вера.
– Обязательно. Только не сейчас, – отвечаю туманно.
Я не вру. Нам с Верой поговорить необходимо. А уж то, что результат беседы навряд ли сможет устроить хотя бы одного из нас… хоть бы я ошибался!
Но все потом. Сегодня вечером мне нужна трезвая голова, ведь все будет непросто. Навряд ли Рашид и Жен станут вести себя так, как мне хочется, и придется все время быть начеку, ловить каждый неправильный жест, каждый взгляд. Черт, ну почему именно Мурзалиев? Как было бы просто, если бы я не был вынужден считаться с ее ухажером, так ведь нет – ей приспичило водить шашни именно с главой моего исследовательского центра!
– Когда? – снова отрывает меня Вера от главного.
Думаю, они с мамой уже разработали план-перехват. Боюсь, что если я попытаюсь снова пропасть с экранов радаров, меня схватят, свяжут и позовут гипнотизера. Лишь бы все вернулось на круги своя. В смысле – на их круги, не на мои.
– Скажем, завтра? Думаю, сегодняшний вечер закончится слишком поздно, чтобы остались силы на выяснения отношений.
– Х-хорошо, – запинается от неожиданности Вера.
Ее моя сговорчивость удивляет. Хотя я не понимаю, почему. Поговорить? Легко. Но я не скажу ей ничего нового. Я все еще люблю другую женщину и собираюсь подать на развод. Вот об этом и станем разговаривать. Об условиях расторжения брака. Хотя, полагаю, я тоже не узнаю ничего нового. Навряд ли Вера вдруг прониклась справедливостью моего решения.
– И где это будет?
– Что? – переспрашиваю.
– Где мы встретимся, Кирилл? Я имею в виду, что ты прятался от меня и своих родителей четыре дня. Ты не дурак, скрываешься прекрасно, но если твоя мама еще может гоняться за тобой по всему Петербургу, то для меня это было бы унизительно. Я хочу надеяться, что ты не назначишь встречу в каком-нибудь кафе, где я просижу два часа в ожидании тебя как дура.
– То, что я разлюбил тебя, не означает, что перестал уважать. Мы встретимся в моем офисе завтра. Но тебе стоит учесть кое-что: наш брак касается нас двоих. А родители, пресса и все другие люди тут ни при чем! Не надо приходить с мамой, папой и престарелой тетушкой Татьяной! Я рассчитываю на диалог, а не количественный прессинг.
– Нет, а ты, видимо, надеялся, что твои мать и отец скажут: хорошо, сынок, разводись – благословляем. Или что я скажу: да, конечно, нет проблем, уходи к другой, мы ведь неплохо жили друг без друга в последнее время…
– Вера, если бы я знал, как все вернуть назад, я бы это сделал, но – увы. Назад дороги нет. Иногда приходится переступить через прошлое, чтобы двигаться дальше. А мы действительно многое друг о друге забыли. Простой пример: ты целый месяц верила байкам моих родителей о том, что я так занят, что к телефону подойти не могу. И это нормально? Почему так получилось?
А Вера лишь горько усмехается:
– Думала, что они прикрывают какой-нибудь из твоих романов. Более серьезный, чем обычно, – огорошивает она меня новостью. И пока я не успел прийти в себя, видимо, решает добить:
– Люди сплетничают, Кирилл, вот почему я стала реже появляться в России. И вот почему считаю, что твое решение развестись – временное.
Чтоб меня! Я же понимал, что не стоит давать Вере высказаться, но все равно попался, и настроение покатилось вниз. Выходит, все вокруг знали о том, какой я козел, но при этом позволяли мне им быть, пока я не мешал собой манипулировать. Однако как только я не вернулся «к ноге» – натянули нравственно-моральную уздечку. Цинично-прагматичный подход Веры меня настолько огорошивает, что теперь я даже и не знаю, кто из нас больший гад. Подумать только, ей и в голову не пришло, что я мог пострадать – она думала, будто я с головой погрузился в очередную интрижку. Вот какого прекрасного она обо мне мнения. Не только слинял с горизонта с какой-то красоткой, но и попросил родителей прикрыть задницу. Еще бы она стала интересоваться тем, ради кого я решил ее оставить! Ей после такого все будет не всерьез.
И это при том, что, когда я действительно полюбил другую, Вере об этом решил сказать первой – поступить по совести, насколько в сложившихся обстоятельствах это было возможно. А она только и ждала моего признания, чтобы наконец получить право устроить истерику и затянуть кольцо на пальце (или петлю на шее?) посильнее – мысленно она уже пережила предательство…
Что ж, как бы то ни было, у меня всего один вопрос: а как в тот месяц, пока я был прикован к кровати, справлялась с обидой ты, Вера? И главное: с чьей помощью?
– А теперь скажи-ка мне, родная, ты вот это хочешь сохранить, назвав брачными обетами?
Она вздрагивает, отворачивается и берет с дивана клатч. Не отвечает.
Жен
Когда Мурзалиев сказал, что Кирилл пригласил нас в ресторан, я потеряла дар речи и попыталась справиться с желанием кого-нибудь стукнуть. Интересно, Рашид правда не понимает, что это игра, и Харитонов что-то задумал? Или понимает, но настолько увяз в политике, что ни о каком выборе уже и не помышляет? Кирилл же издевается – это очевидно. В смысле, когда он привел нового кандидата – я поверила. После сценки в кабинете другого ожидать было бы странно, но ресторан-то при чем? Либо Харитонов мстит, притом грязно, а мы соглашаемся потешить его самолюбие, хотя в заведомом проигрыше, либо он передумал разводиться и пытается показать, что у них с Верой все хорошо. И я еще не решила, что хуже. В любом случае, мне придется играть какую-то роль. А я ужасная актриса. Меня на первой же минуте раскроют.
С другой стороны, после инсценировки кабинетного петтинга так Рашиду и надо! Если бы я застукала Кирилла голым в общественном месте с какой-нибудь девицей (да даже Верой) сразу после ночи в отеле – сошла бы с ума. И это при том, что я о его патологический женатости знаю!
Ситуация из разряда полнейшего абсурда, и, судя по всему, паровоз здравого смысла уже давно сошел с рельсов и мчится в полную неконтролируемых эмоций бездну. Что мы делаем? В какую игру играем?
Рашид помогает мне снять пальто, и стоит его рукам коснуться моих плеч – пусть и через ткань – я вздрагиваю. Я как представлю, что мне, возможно, придется поцеловать его ради шоу, становится жутко неприятно. Он мне не нравится. В смысле он может и не такой плохой человек, как я думала раньше, но я не хочу с ним целоваться даже напоказ, даже чуть-чуть. Может, в день знакомства он и показался мне привлекательным, но все изменилось, когда я узнала, кем является таинственный мужчина из бара… А теперь и вовсе появилось слишком много всяких «но».
Пока Рашид разбирается с нашей верхней одеждой, я поправляю платье. Долго думала, как одеться (провокационно или нет) и остановилась на промежуточном варианте: наряде с широкой многослойной юбкой выше колена, которая, как выяснилось, задирается под пальто. Зараза.
Украдкой расправляю тюлевые складки, оглядываясь через плечо на Рашида. Едва успеваю одернуть подол – он оборачивается, и я, как любой почти застигнутый на месте преступления человек, выдавливаю насквозь фальшивую улыбку, способную вызвать у другого человека разве что недоумение.
– Готова? – спрашивает Рашид, списав на что-то свое мою нервозность.
Пару секунд смотрю на него, пытаясь примириться с мыслью, что придется весь вечер обращаться к Мурзалиеву на «ты». Он пытался научить меня не «выкать» вне стен центра, но он мой начальник, отношения у нас непростые, и результат соответствующий: я сбиваюсь. Представляю, какое лицо будет у Кирилла, если сегодня вдруг я ошибусь… Интересно, в случае чего отмазка с ролевыми играми сгодится? Так, Жен, соберись.
– Идем.
Но только я кладу руку на локоть Рашида, как из дверей зала-ресторана появляется Кирилл. Он настолько спешит, что, хоть и замечает нас, делает по инерции еще два шага. На миг мы встречаемся глазами, и я забываю как дышать. Потому что он зол. И не просто зол, а на грани срыва. Дезориентирующее откровение.
От этого зрелища мне становится не по себе. Я видела Кирилла в таких обстоятельствах, что и святой бы сорвался, но он был спокоен. Далеко ходить за примерами не нужно: если бы мне родители предложили поиграть в слепоту, истерика была бы обеспечена. А Харитонов даже голос не повысил – выдержал все молча, без нареканий. Хотя удар пришелся ниже пояса…
Но что с ним сейчас? Что его рассердило настолько? В голову лезут мысли одна страшнее другой. Неужели дело во мне? Может быть, Вера узнала каким-либо образом об измене и устроила экзекуцию? Или Кирилл ей сам все сказал, не выдержав лжи? А вдруг он злится на себя за случившееся и жалеет? Эйфория закончилась, вмешалась грубая реальность, начались проблемы… Как мне выдержать этот вечер, если напротив окажутся люди, брак которых я сотрясла до самого основания? Если вдуматься, я пришла из ниоткуда, будто торнадо, и уничтожила то, чем они жили. Черт возьми, почему я не смогла оттолкнуть Кирилла? Да, случилась Алиса – наша маленькая раненая птичка, – но было бы отвратительно пытаться оправдать ее трагедией непозволительное поведение двух взрослых людей.
Но, что самое страшное, если раньше я думала о Кирилле с опаской, боясь на лишнюю секунду дольше положенного взгляд задержать, то теперь так не получается. И, глядя как гнев раздувает грудь Кирилла, я не могу укротить желания прижаться к губам дорогого мне человека, впустить в свое тело огонь, который сжирает его сейчас. Эти гнев, боль, невысказанные слова упрека. Даже с расстояния чувствую жар, завладевший его телом и мыслями. Жар ярости.
Нет, постойте. Я все сказала неправильно, несвязно. Начну сначала.
Я хочу этого мужчину. Страстно и болезненно, до срывов самоконтроля. Я хочу его. В мыслях, в жизни, в своем теле. Вдумайтесь только. Мало кто готов признаться в подобном. Трепетная, разливающаяся по телу приятным теплом истома, к которой мы с детства привыкли и называем любовью – совсем иное. В первую очередь потому, что ее можно дозировать. И если до отеля мои чувства к Кириллу не мешали поступать мне по совести, то теперь все изменилось и катится в бездну безумия. Появилась страсть – яд, влитый в вены в опасном количестве; стягивающая все тело мурашками паутинка, которую могут сорвать с тебя только желанные руки. От этого чувства не отмахнешься. Это не абстрактное восхищение душевными качествами… Все стало очень сложно.
– Добрый вечер, Кирилл, – начинает Рашид, вынуждая нас разорвать зрительный контакт.
– Да, Рашид, Жен Санна, проходите, Вера уже ждет. Она вас встретит. А я сейчас.
С этими словами он берет меня за свободный локоть, как бы веля посторониться, и быстро уходит. Внезапность и небрежность жеста вводят меня в окончательный ступор.
– Что ж, вечер обещает быть интересным, – подмечает Рашид.
А мной завладевает смущение вперемешку с раздражением. Оттого что я стояла и пялилась на Кирилла, пока официальный бойфренд не вразумил меня. Интересный вечер – еще слабо сказано.
– На это подписали нас вы! – шиплю, тыкая в Мурзалиева пальцем.
Он резко останавливается и смотрит на меня с раздражением.
– Ты! – поправляет. – Давай по одной оплошности за раз. Ограничимся инцидентом в дверях.
Выходит, мой отрыв от реальности не прошел незамеченным. Да уж, Мурзалиеву не позавидуешь. Он впутался в наши разборки, не зная всех обстоятельств, и тем самым неслабо подставился. Не думаю, что он бы на такое решился, если бы поговорил сначала со мной. Его целью было сохранить брак Кирилла, который и без меня висит на волоске. Согласившись подыграть Мурзалиеву, я, надеюсь, дала Вере еще капельку времени, последний шанс, но Рашид этого не знает и очень серьезно рискует.
Она – жена моего любимого человека – сейчас сидит за столиком в одиночестве и не видит нас. Сказал ли Кирилл, что всего неделю назад я оживала в его руках? Даже страшно подумать, что да. А вдруг она посмотрит на меня с ненавистью? Должно быть, мой английский пациент сошел с ума, когда собрал нас всех вместе! Надо было соврать, что я при смерти… Вот клянусь, это было бы гуманнее, чем мучить всех здесь…
Вера поднимает голову, улыбается и приветливо машет рукой, приглашая присоединиться. Он ей не сказал.
– Ну? Уже решили, что будете пить? – энергично спрашивает Кирилл, возвращаясь за столик, едва мы успеваем расположиться. Он усаживается вполоборота от жены, недвусмысленно обозначая конфликт, и на висках его видна влага. Умывался, чтобы прийти в себя? Что между ними произошло? – Думаю, что джентльменам не помешает коньяк, вы не против?
– Нет, конечно. Как пожелаете. Мы ведь по вашу честь собрались, – отвечает Мурзалиев, подразумевая, конечно же, процесс.
Или нет? Когда дело касается политики взаимоотношений, я всегда путаюсь… Хотя, учитывая, сколько мы все уже наврали друг другу, запутаться – самое оно! Становится чуточку нехорошо, и я берусь за графин с водой, чтобы налить в бокал хоть чего-нибудь.
– Позволь мне, – просит Рашид и обхватывает мою ладонь поверх ручки графина. Остается только поблагодарить и сделать вид, что этот жест меня не смутил.
– В таком случае – коньяк, – решительно сообщает Кирилл, расстегивая пиджак и оглядываясь будто бы в поисках официанта. Но ведь рано, не так ли? Кажется, он просто делает вид, что не заметил фривольный жест Мурзалиева.
– Кир, ты уверен? – с некоторым сомнением спрашивает Вера. – Тебе кофе совсем недавно разрешили.
Это обращение – Кир – врезается в меня с силой в несколько тонн. Я бы тоже хотела так его назвать, но вместо этого принуждаю себя отбрасывать формальности в разговоре с Рашидом. Мир что, выплясывает джигу, стоя на ушах? Так. Стоп! По-моему, я сошла с ума, и если моя голова бодро топает в одну сторону, то все остальное – в другую. Я ведь решила уже, что не буду мешать Вере и Кириллу, а теперь вдруг тоскую по ласковым домашним прозвищам.
– Ба, Вера, даже врачи не протестуют… – улыбается он жене.
А мы с Рашидом переглядываемся. Кажется, ни один из нас не готов пока повторить подвиг начинающего самоубийцы: встать перед мчащимся поездом и заявить, что Вера, вообще-то, права.
– Итак, дамы, а вы что будете?
– Я за вино, а вы, Жен? – спрашивает Вера.
– Мне минеральную воду без газов.
– О, хорошо… Ну а мне шардоне.
По глазам фрау Рихтер отчетливо видно, о чем она думает. И остальные тоже наверняка догадались о ее выводах. Только никто ж не закричит, что я больна, а не беременна, дабы развеять подозрения. Это еще менее культурно. Мне становится неловко до ужаса. Понимаете теперь, почему я не люблю ходить по ресторанам в компании незнакомых людей?
Бросаю на Кирилла взгляд и обнаруживаю, что такое выражение на его лице не скоро забуду. Да уж, Харитонову стоит посочувствовать: я точно не сообщала Харитонову о своих противозачаточных, и теперь получается, что я вполне могу быть беременной… от любого из них с Рашидом. Вот интересно, что для него страшнее?
– Вы готовы сделать заказ? – спрашивает нас подошедший официант, и тут-то я понимаю, что, занятые своими проблемами, мы даже не открыли меню.
Пока Кирилл рассказывает о процессе, ради которого затевалось празднество, я грустно поглядываю на картошку фри в тарелке Рашида, которая выглядит аппетитнее моего риса, но, скорее всего, тоже не будет съедена. В старину, знаете ли, таким образом пытали. Сможет прожевать – невиновен, а если нет – топить его, да поскорее. Меня определенно топить, потому что если пару ложек риса мне еще удалось как-то в себя впихнуть, то следующие встали поперек горла и пришлось запивать их водой. Нет, я не собираюсь это доедать. Даже пытаться было глупо. У нас сегодня собралась такая компания, что об аппетите стоило забыть еще на подходе. Забавно, что Рашид солидарен со мной и тоже едва прикоснулся к своей несчастной картошке.
Судя по интересу и отсутствию дополнений со стороны Веры, сама она в зале суда не присутствовала, и, точно так же, как и мы, слышит о процессе впервые. Я это к тому, что разлад, видимо, все же был, просто Вера ни в чем не подозревает меня. Мы с ней даже чуть-чуть поговорили об исследовательском центре, но это было на удивление неловко, и я быстро свернула тему.
– Вот видите, Жен, – говорит Кирилл, заставляя меня отбросить мысли о Вере. – Вы все твердили, что пострадавшие должны получить причитающиеся компенсации. Они получили. И я предлагаю за это выпить.
Он смотрит на меня испытующе. Так, как будто я в чем-то виновата. Вспоминаю, как выставила ему глупый ультиматум, объявив, что не стану с ним нянчиться, если он не найдет виноватых… Не сдержалась, услышав очередное прагматичное высказывание Харитонова. И ведь уже забыла… а он помнит. И видно пытается этим мне что-то сказать. Например что я негодяйка.
С трудом отвожу глаза, замечая, как Кирилл опускает руку на спинку стула Веры. Мне становится горько. Счастливы эти двое в браке или нет – не мне судить, но ведут они себя как пара. И если им удобно жить раздельно, к чему остальные разговоры?
– Но что это я все о себе, рассказывайте о вас, ведь не выигранное дело – наше событие века, – вдруг говорит Кирилл, выдавливая… оскал. Я бы хотела сказать, что он улыбается, но на улыбку совсем не похоже.
Что ж, тут у нас соло Рашида. Впрягся? Пусть везет! Я на такое не подписывалась.
– Началось все около полутора месяцев назад, с проекта. Я рассматривал Жен как одну из возможных кандидаток, началось общение. – Наверное, он имеет в виду подозрительные взгляды в коридорах. – Ну а дальше… красивая девушка, кто бы устоял.
Эта фраза, спорю, стоила Мурзалиеву парочки седых волос…
– Хм, я не думала, что врач-исследователь и пациент могут состоять в отношениях… – удивляется Вера.
– Скажем так, это прямо не запрещено, но не поощряется, – пожимает плечами Мурзалиев. – И вообще, в данный момент проект находится еще на стадии работы с клетками. Просто места в группе лучше распределить заранее. Желающих много.
Рашид берется за бокал и делает большой глоток. Да уж. Ему запросто могут вменить в вину связь с пациенткой. В конце концов даже пофигист Капранов всполошился, когда речь зашла о моей излишней привязанности к Харитонову. А тут все еще хуже. Именно к чистоте эксперимента он бежал из исследований моего отца, и чем все закончилось?
– Поняла, – кивает ни о чем не подозревающая Вера, а я ловлю на себе пронизывающий до костей взгляд Кирилла. Может быть, мы уже шагнули в будущее, и в его мозг вживлен детектор лжи? Меня определенно проще прощупать, нежели Рашида. Хотя мой спутник хладнокровием сегодня тоже не блещет.
– Вот так все и получилось, – чуточку обреченно заканчивает Рашид.
В этот момент он приобнимает меня за плечи и тянет к себе. Удивленная таким поворотом событий я поддаюсь неохотно. Со стороны, наверное, кажется, что я будто палку проглотила. Уверена, объятия любимого мужчины именно так и выглядят… И хоть бы чуть-чуть расслабиться, но я сижу на самом краешке стула, боясь даже пошелохнуться, еще миллиметр – и упаду.
Так, ждем десять секунд и в топку этот спектакль!
– И тем не менее отпустили ее в Выборг! – сообщает Кирилл с намеком, пока я осторожно, но настойчиво освобождаюсь от загребущих лап Мурзалиева. Приходится подавить ядовитый комментарий о том, что встречающиеся люди иногда тоже расстаются…
– Работа прежде всего, Кирилл.
Вот ведь подлиза!
– И этого человека, Вера, я застал за растлением персонала прямо в разгар рабочего дня! – восклицает Харитонов якобы в шутку, но я чувствую, что внутри него все так и клокочет от ярости.
После этой неестественной фразы напрягается даже Вера. А Кирилл якобы непринужденным жестом пытается откинуть волосы со лба, но получается слишком наигранно. Весь этот вечер впору назвать картонным…
– Я прошу прощения за инцидент. Такое больше не повторится, – решительно встряхивает головой Рашид.
Еще бы повторилось. Я его к себе больше и ради спасения жизни не подпущу. Пульс он замерять думал – как же!
– Не третируй их, Кир, – пытается сгладить неловкость Вера. – Полтора месяца – самый разгар отношений. Остынут и перестанут бросаться друг на друга в любой обстановке.
Спорю, это задумывалось как шутка, но получается полный абзац. У Кирилла вместо улыбки лицо искривляет какая-то странная судорога, а я, не выдержав, поднимаюсь со своего места и, извинившись, иду в дамскую комнату. Меряя шагами помещение и зачем-то стараясь наступать только на черные квадратики плитки, я размышляю о происходящем. Мы с Мурзалиевым, не имея на то оснований, вмешиваемся в дела небезызвестной пары. Мне кажется, что это неправильно.
Нет, я не хочу, чтобы Кирилл и Вера разводились. Но если он не лжет – если это не из-за меня, то принуждать их к обратному обманом неверно. И во всей этой ситуации больше остального меня напрягает то, что Рашид пытается взять ситуацию под контроль давлением: он отобрал меня как некую важную собственность, вынуждая Кирилла просто смириться с потерей. Но в их отношениях главный Харитонов, это он задает тон, а, значит, номер не пройдет. А посему мы не решаем проблемы – только сильнее запутываемся.
Я бы с удовольствием плеснула себе в лицо воды, как Кирилл, но не могу такого позволить и только тщательно подправляю макияж. Мне нужно время, чтобы прийти в себя и подготовиться к новым атакам.
Но все усилия насмарку, стоит мне выйти в коридор – прямо около дверей дожидается Кирилл.
– Вера ошибается? – спрашивает он без предисловия.
Приходится напрячься, чтобы понять, о чем речь, но потом до меня доходит. Вера ему послала «светлую» мысль, а теперь, ко всему прочему, я слишком надолго задержалась в туалете. Видимо, пришел проверять на наличие токсикоза…
– Об этом не беспокойся. – Отчаянно краснею.
Кирилл внимательно смотрит, а потом кивает, но эмоций не разглядеть.
– Послушай, к чему все это? – решаюсь на попытку вразумить. – Хочешь уволить Мурзалиева – так уволь. Меня уволить – прекрасно. Выживем. Но издеваться что толку? Я не так корректна, как Рашид. И эту твою игру больше поддерживать не собираюсь.
– Игру? – с удивлением переспрашивает Кирилл. – Я рассказал тебе о том, что собираюсь поговорить с женой и получить развод. Отличная игра. Или, может быть, это ты о себе? Кричала, что не хочешь моего развода, а все из-за того, что тебя уже есть кому развлекать.
– Ч-что? – ошарашенно переспрашиваю. – Значит, ты вот как думаешь?
А он вдруг засовывает руки в карманы, запрокидывает голову и вздыхает:
– Нет. К сожалению, нет. Я это сказал только чтобы тебя разозлить. – Он нервно проводит рукой по волосам. – Но никак не могу понять, зачем ты так себя повела. Почему не рассказала про Рашида? Я сообщил тебе о своем решении развестись с Верой несмотря ни на что. Ты могла бы и поставить в известность, что не одна. Или ты просто не хотела, чтобы я знал?
– Как бы то ни было, ты ей не сказал, и так будет лучше.
От моих слов он вдруг начинает смеяться.
– Я не сказал? Сказал!
– Но как же… – недоумевающе указываю в сторону зала. – Она же со мной спокойно разговаривает…
– А Вера не спросила имени, и я в детали не вдавался. Она считает, что все это глупости, что дело в моей… травме, а, потому, не имеет значения. Ей все равно, где и куда я тебя целовал. – От его слов перехватывает дыхание, но будто этого мало, Кирилл подходит ближе, окончательно лишая меня возможности сделать вдох. – Как ты, наверное, успела заметить, у нас с Верой не совсем обычный брак. Раньше казалось, что это временная мера, и превратить нас в полноценную семью будет проще простого. По крайней мере до того, как я полюбил другую женщину, а Вера сказала, что это несущественное препятствие, которое можно пережить. Интересно, на что еще готова закрыть глаза моя супруга? Например на то, что я собираюсь тебя целовать прямо здесь, в ресторане, где каждый может увидеть?
Он наклоняется ко мне, но глаза злые, и поэтому я не верю, что угроза реальна. Не отхожу, не отстраняюсь. Ведь должна же возыметь эффект хитрость Рашида. Нельзя показать, что я боюсь Кирилла… Он меня поцеловать не посмеет! Не в нынешних обстоятельствах.
Он наклоняет голову и касается моих губ своими.
Я будто попала в знакомый и безнадежный сон. Бежишь, спешишь, надеешься, но спотыкаешься и спотыкаешься. А затем снова надеешься, снова падаешь. И все ближе неминуемое. Я старательно барахтаюсь из последних сил, пытаюсь убежать от участи разрушительницы семьи, но стоит Кириллу оказаться поблизости, как я превращаюсь в ядовитое растение, которое вцепляется в жертву и держит, пока не выпьет все соки.
Наши тела в момент оказываются будто припаяны друг к другу, а мои руки скользят по горячей ткани рубашки под пиджаком. Из горла рвутся судорожные, шумные вдохи. Его пальцы вдавливаются в мою спину, в попытке прижать еще ближе оставляют на ней синяки. Язык снова и снова скользит по губам, раздражая кожу настойчивостью. В голове ни одной связной мысли, стоп кран не срабатывает даже когда Кирилл начинает задирать мою юбку, втискивая колено между моих ног.
