Текст книги "Системный сбой (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Перекушенная пополам решётка валялась в крови на полу у вздрагивающих коленок. Рядом поблескивал хромом болторез – Женя не сразу поняла, что может так бликовать в, по сути, кромешной тьме. Она снова бросила кратковременный взор на фантом – тот был еле различим, скорее поглощал, нежели излучал, – быстро оглянулась. Туннель, по которому они продвигались несколькими минутами ранее был наполнен нездоровым бордовым светом от мерцающих ламп аварийного освещения – когда, кем и почему они были включены, Женя не знала. Казалось, вот-вот, послышится топот ног военных и обслуживающего объект персонала, поднятых по тревоге.

За руку дёрнули, не позволив домыслить; Женя вскрикнула, на силу успела вжать голову в плечи – не среагируй она столь оперативно, запросто бы въехала лбом в бетонную перегородку, что, возможно, было бы лучшим вариантом, особенно если учесть, что поджидало дальше, в том месте, куда вело существо.

Передвигаться на четвереньках – точнее ползти на трёх конечностях, придурковато высунув правую руку вперёд, казалось немыслимым. Спина уже давно огрызалась на всяческие резкие телодвижения огульной болью; приходилось останавливаться и ждать, пока не прекратится спазм в нагруженной пояснице. Вместо позвоночника, такое ощущение, воткнули стальной кол – Женя не была уверена, что сумеет выпрямится, пригрезься им заново пешая прогулка. Коленки и локоток левой руки протёрты до дыр, и тут уж без всяких «такое ощущение» и «скорее всего». Одним словом, эмоциональная палитра в груди смешалась самая агрессивная – основными компонентами были кислоты и соли, – так что Женя даже престала думать на тот счёт, каким образом ей удалось искромсать решётку, умудрившись при этом не отсобачить вместе с прутками правую руку. Признаться честно, плевать. Поскорее бы эта садистская прогулка уже закончилась. Боль достала. И эта вонь...

Женя опомнилась, только когда заползла в бесформенное скопище из тающих фантомов; сразу же зажмурилась, попыталась задержать дыхание. Последнее не получилось, уж больно основательно она пыхтела, а последние метры ползком – уж только что не коптила, под стать двойникам чудища. Полностью дезориентированная в пространстве, Женя уверовала, что знает, как люди задыхаются во сне: вот именно так, зажмурившись, силясь задержать дыхание. И если задерживать дыхание – ещё не верх безумия, то жмуриться нельзя ни при каких обстоятельствах, поскольку закрытие глаз в реальности приводит к попаданию в сон; закрытие глаз во сне отправляет вас и вовсе в тьму тараканью, откуда уже не выбраться просто так, сильно испугавшись или ущипнув себя за руку!

Женя чуть не рассмеялась, но глаза всё же открыла.

Теперь она восседала в позе лотоса, задрав правую руку вверх. Потолок пропал, стены отступили, над головой клубилась мгла – по всему шахта, или что-то сродни ей. На расстоянии вытянутой руки виднеются скобы лестницы, ведущей вверх, туда, где продолжают множиться и исчезать фантомы беспокойного существа.

Женя кое-как поднялась; желание поскорее сдохнуть, назло этому настырному гаду, так и не отпало. Но любопытство всё же перевесило, и она ступила к лестнице. Всё ещё не понимая, как получится карабкаться с одной рукой, Женя прикоснулась к скобе... То, что произошло дальше, Женя никак не ожидала.

Пальцы прилипли к металлу, потеряли чувствительность. Запястье обожгло, только не жаром, а нестерпимым холодом – лестница оказалась абсолютно ледяной, словно вела сквозь безвоздушное пространство в соседнюю галактику, а может быть, и вовсе, в другую вселенную!

Испугаться Женя не смогла, как ни настаивало подсознание. Происходящее с самого начала выглядело противоречиво и несуразно. Её окружили абстракции, а иллюзорный мир сна сделался чем-то под стать матрице. Если в реальном мире мы привыкли верить фактам и всюду ищем логику, то здесь резонно уповать на парадоксы, а вместо логики искать ту самую иллюзию. Возможно, именно она прольёт свет на истину.

Женя поняла, что оказалась в плену аллегорий. Художественно представление доступного для восприятия мира в её голове исказилось. Понятия и образы в своём первоначальном виде утратили смысл. Наверное, именно такой созерцает действительность психически нездоровый человек. Зеркально отображённой. Социально видоизменённой. Подёрнутой налётом чего-то чужеродного... Того самого, что раскрывает леденящие объятия, встречая всякого индивида после «физической» смерти. Но вот только, зачем?

Высвободить руку не получилось, и Женя дёрнулась вверх, куда тянули выворачивая кисть другой руки. Самым непостижимым образом она сорвалась вниз... Нет, это не было падением в прямом смысле этого слова. Она точно повисла в безвоздушном пространстве, ничего не касаясь – осталось только прикосновение клешни к истерзанному запястью. Скобы лестницы тоже пропали, как не было вокруг никого и ничего.

Женя мотнула головой – на миг ей показалось, что она видит звёзды. Нет, не те блямбы, что висят у каждого из нас над головой в тёмное время суток; россыпь, похожую на молоко млечного пути, какую изображают на фотоснимках, посредством отображения того или иного спектра волн – ведь в живую, примитивным человеческим зрением, не уловить даже толике первозданной красоты мироздания, такой, какой она была создана изначально. Женя невольно взмахнула свободной рукой, которую больше не обжигал холод, взбрыкнула ногами, словно и впрямь погрузилась в молочную субстанцию, даже на всякий случай снова задержала дыхание – ничего, абсолютно никаких чувств, как будто нейроны в её голове остановились. Такое ощущение, она наконец избавилась от бренной телесной оболочки. Избавилась, а значит и впрямь закончила земной путь, умерев.

Колено обо что-то ударилось. Женя вскрикнула, почувствовав, как болезненно колотят по пальцам скобы – она падает! Ужас положения проник в сознание вместе с осмыслением данности. Женя грохнулась на металлическую решётку, вжала голову в плечи, прислушиваясь к звону покорёженной под весом тела конструкции. Вентиляционная шахта – мелькнуло в голове. Быстро, но доступно, чтобы перегруженному сознанию было легче осмыслить произошедшее. Снова причуды существа – не иначе! И словно подтверждая догадку во тьме над головой материализовался перевёрнутый фантом.

Женя вжалась в стену, поздно сообразила, что её больше не держат. Существо цеплялось одной клешнёй за лопасть гигантского вентилятора – слава богу, не работающего, – другой тянулось вниз, но отнюдь не к испуганной Жене. Проводник, словно что-то выронил и спешил подхватить на лету, пока драгоценная или просто нужная вещь не канула в чёрной бездне внизу.

«Да ведь там необъятная необъятность, – перед взором опять развернулась звёздная спираль. – Что он хочет там отыскать?»

Справа чуть слышно звякнуло. Женя вздрогнула, метнула взор в направлении звука.

Болтик.

Из памяти всплыл старенький фильм по книжке Владислава Крапивина «Удивительная находка», как раз про болтик. Женя искренне удивилась, и в тот же миг, решётка, на которой она восседала, перекосилась на один бок – видимо отломился тот самый болтик, не выдержав удара... Но как, в этом случае, его мог выронить проводник было непонятно! Зачем, вообще, трогал, если способен ходить сквозь стены, да ещё тащить следом бесполезного человека?! Женя не знала ответы на эти неоднозначные вопросы, да и времени разбираться не было – за руку её больше не держали, а значит, и расхлёбывать собственные просчёты теперь придётся самостоятельно.

Женя стремглав вскочила на ноги, тут же полетела носом в стену, потому что решётка просела ещё на пару дюймов, образовав покатую поверхность, на которой невозможно стоять вертикально в полный рост. Ещё пара неловких движений и решётка с томным скрежетом маханулась вниз, повиснув на петлях – видимо переломился второй болтик.

«И откуда только Крапивин знал насколько ценна такая вот стальная безделушка?!»

Женя повисла на руках, цепляясь бесчувственными пальцами за острые края решётки. Вниз по запястьям текло что-то тёплое. Вот увлажнились подмышки. Огибая соски, вниз по груди, растекаясь по животу, всё ниже и ниже, текли багровые реки, порождая в глубинах Жениного подсознания очередные безумные аналогии. Когда потеплело в носках кед, Женя поняла, что пора действовать – странно, но силы и не думали покидать её.

Закусив от напряжения губу, Женя кое-как подтянулась, помогая себя скользящими ногами. В пылу борьбы с гравитацией, она даже не заметила, как лишилась одной из кед. Голова была забита другим: а что, если существо просто хочет показать насколько убого и примитивно устроен человек? Когда его ведут за руку, пускай и причиняя боль, человек идёт безропотно и прямо, подобно барану на скотобойню. Ему, такое ощущение, неведом страх, да и всё сопутствующее кажется безмятежным и неопасным. Он чувствует себя, как у Христа за пазухой, ото всего защищённым, – боль же, это так, ничем не примечательный дискомфорт, существует с той лишь целью, чтобы не позволить придаться забвению, окончательно и бесповоротно. Однако всё это лишь необходимый экскурс в психологию, чтобы легче понять главное.

Самое интересное начинается, когда болезненные объятия рвутся, и человек остаётся, один на один, с коллизиями повседневной жизни. А это не только необходимость осознанно мыслить, чтобы не превратиться в животное, движимое примитивными инстинктами. Социальным существам присуща эмпатия, без которой просто не наладить взаимоотношений с себе подобными, не занять нишу в обществе, не суметь реализовать заложенный в генах потенциал. Если же индивид не склонен к сопереживанию, не способен строить продуктивных связей, или же просто не намерен обмениваться собственным мнением с окружением – личность такого человека разрушается, а на месте благих чувств начинает паразитировать мизантропия, со всеми вытекающими отсюда следствиями.

А как в ответ отреагирует социум – не столь сложно представить. Вряд ли он будет бороться, скорее просто отшвырнёт, за ненадобностью. Потому что и внутри самого социума давно всё прогнило... ведь и сам социум, по сути, многоклеточный организм, пускай и на слегка другом уровне.

Поняв, что в своих мыслях ни к чему не придёт, Женя заставила себя сосредоточится на подъёме. Чуть в стороне возник очередной фантом – силуэт расплывчатый, поза стремительна, клешни протянуты к Жене.

Видимо, приоритеты изменились, жизнь Жени стала дороже какого-то там болтика.

А вдруг её тоже обронили? Пока ловили болтик, отпустили руку, оттого-то и вся эта чехарда! Стараясь поверить в абсурд, Женя всё же прониклась какой-никакой уверенностью – по крайней мере, руки перестали дрожать, и ноги во что-то упёрлись. Дюйм за дюймом, Женя карабкалась вверх, пока пальцы не коснулись ржавой лопасти вонда. Протяжно скрипнуло. Женя собиралась уже сказать вслух «опля», как опора под ногами пропала, а вниз по шахте ужасно загрохотало... Повиснув на руках, Женя какое-то время прислушивалась к сумбурным звонам летящей в никуда решётки, не зная радоваться ей самой или же окончательно впадать в отчаяние.

Боль всё же пришла, обволокла жгутом предплечья; Женя попыталась подтянуть ноги, но только повисла безвольной макарониной, ругаясь про себя на дряблый пресс. Следовало на досуге почаще заниматься гимнастикой, ну или хотя бы делать по утрам зарядку, ведь пригодилось бы, чего уж там... Однако корить за недальновидность она могла только себя, и Женя заплакала.

Под весом тела лопасти пришли в движение; провернулись на незначительный угол. Сквозь застилающие взгляд слёзы, Женя различила в стене, чуть ниже груди, небольшую выемку. Из последних сил подтянула многопудовые ноги, попыталась поставить ступню на своеобразную подпорку. Вышло, большой палец правой ноги – той, что без кеды – зафиксировался устойчиво, однако переносить на него вес тела Женя откровенно опасалась.

В нескольких дюймах от лица вспыхнул и поблек очередной фантом, с клешнёй, поднятой вверх. Пахнуло едкой гарью, Женя невольно воззрилась куда указывал проводник. Взору предстало оранжевое гало, точь-в-точь, будто в соседнем помещении бушует свирепое пламя. Женя отчётливо ощутила, как повысилась температура внутри вентиляционной шахты, хотя могло и показаться. Тем не менее, следовало поторапливаться; промедление могло стоить жизни, которую Женя вроде как уже ценила.

Инстинкт самосохранения сработал чётко, к тому же и лопасть вонда тянула в сторону – механизм продолжил проворачиваться. Если медлить и дальше, уступ в скором времени отодвинется, станет не помощником. А Женя вовсе не скалолаз, да и сноровки у неё никакой – дворовый кот перед ней сойдёт за гуру. Назидательно скрипнуло, призывая к решительным действиям, и Женя решилась.

Оттолкнувшись носком от выступа, она закинула колено на качающуюся лопасть. Конструкция тут же пришла в движение, начав раскручиваться быстрее и быстрее – Жене невольно вспомнилась сцена из фильма «Интерстеллар», когда Куб пытался пристыковать спускаемый модуль к орбитальному сегменту «Индюренс». Скорость конечно же была не та, но ощущения – самое оно! Только что не подташнивало и дышалось ровно, в остальном – полный улёт!

Понимая, что второй попытки не будет, Женя подтянулась на руках; на свой риск и страх, оттолкнулась свободной ногой от бешено вращающихся стен; сцепив зубы, перевалилась через ребро и, теряясь в сомнениях, каким образом ей удалость выполнить столь трудоёмкий манёвр, не свернув при этом себе шеи, уселась на лопасти, силясь восстановить сбившееся дыхание. Как быть дальше она пока не задумывалась, да и стоит ли утруждать себя вообще, преследуя непонятную цель – ещё вопрос. Ведь, судя по ощущениям, над головой разверзлось адское пекло.

Пока Женя собиралась с мыслями, вокруг неё материализовалось с дюжину фантомов. Все в различных позах, от скрюченных в покаянии грешников, до оракулов, с воздетыми над головой клешнями. Были и такие, что как бы желали заново ухватить за руку; испугавшись, Женя на всякий случай зажала оба запястья между бёдер, надеясь, что так тварям до неё не добраться.

Фантомы поблекли, дышать снова сделалось тяжело.

Вонд содрогнулся, устав терпеть Женино бездействие. Конструкция опасно накренилась, из стен полетели искры; скрежетало так, что отдавалось в затылке и висках тупой болью. Сердце трепыхалось на уровне пупка, в голове совсем всё перепуталось. От жуткой вакханалии Женя чуть не сделалась заикой, благо говорить было не нужно, и проблема вроде как не напрягала – что будет потом Женя не задумывалась. «Потом» слишком абстрактно, тает как масло на сковороде под ширмой настоящего.

Не смотря на трение, скорость отчего-то возросла. Жене казалось, будто она уселась на «китайское колесо», сыплющее искрами салюта, да и пахло от фантомов подобающе! Для полного антуража не хватало только громкой музыки, орущей ребятни и «оранжевого» настроения – выть хотелось от страха и поскорее проснуться! Однако именно сегодня за неё взялись основательно: с чувством, с толком, с расстановкой. Чего уж там, будет что внучатам рассказать, если преждевременно не загремит в психушку, насмотревшись всего этого!

Крепление переломилось, Женя чудом ухватилась за элемент проводки, снова повиснув на вроде тарзана-недоучки. По инерции её раскрутило сильнее, приложило несколько раз об стены, после чего отшвырнуло, почти бесчувственную, куда-то вверх, видимо желая испытать на прочность. В последний момент Женя почувствовала себя кеглей в кегельбане. Кто-то невидимый выбил ею страйк – других аналогий в голове не было.

Лёжа на тёплом бетоне, Женя смотрела вниз, на искрящий в небытие вонд, и проклинала про себя всех святых. Сегодня она наелась по полной. Прошла огонь и воду. Разворотила медные трубы. Чудом не свихнулась, однако проснуться так и не смогла! Кто она, если не...

Женя бесновато улыбнулась, села, свесив ноги.

Когда грохот внизу стих, попыталась подняться. Ноги не слушались, были какими-то ватными, коленки то и дело проседали, пресс напоминал о своём отсутствии надорванной болью. Всё тело казалось разбитым, словно её зверски отпинали, поняв, что жертва не сможет дать сдачи.

Женя неловко прошлась по бетонному карнизу. Пару раз оступилась, чуть было не сорвавшись в пропасть. Идти с одной кедой на ноге оказалось неудобно, и Женя со злости запустила остатки обуви вслед за сгинувшим вентилятором. Особого удовлетворения это не принесло, но шагать, балансируя на краю бездны, сделалось значительно удобнее.

Над головой обозначился подсвеченный оранжевым проём. На противоположной стене играло раскалённое гало. Женя вытянула руку, тут же отдёрнула, ощутив сухой жар. Лезть дальше не хотелось, да и не за чем это было – Женя копчиком чувствовала, что с той стороны – читай, снаружи – поджидает смертельная опасность. Однако, не смотря на протесты внутреннего голоса, она потянулась вверх, желая раз и на всегда разобраться в природе и истиной сути своих кошмаров, твердя про себя одно и тоже: «Если получится и выживу – ночная гадость отстанет. Провалиться мне на вот этом самом месте, не будь я так уверена! Да, именно так, и никак иначе!»

Подтянувшись на руках, Женя снова чуть было не полетела вниз головой туда, откуда так героически поднялась.

«Героически поднялась?.. Вот дурь-то!»

Женя на силу не рассмеялась, собралась с силами и повторила попытку, помогая себе ногами. Кряхтя и охая, она кое-как влезла в нишу, оказавшуюся горизонтальным коллектором, по которому, видимо, поступал свежий воздух. Хотя именно сейчас свежестью и не пахло. По ощущениям, она оказалась в Харбинской камере смерти, в каких японские учёные проводили эксперименты над пленёнными корейцами и русскими, иссушая тела узников при помощи турбины и нагретого воздушного потока. Помнится, из таких вот склепов потом доставали живые скелеты – это те, кому не повезло, и они выжили. Везунчики умирали в раскалённом вихре и их истерзанные души навеки обретали покой на небесах.

Женя поёжилась, заставляя себя думать в другом направлении.

Коллектор ведёт наружу. И там явно что-то не так. Потому что ну очень жарко, просто невыносимо! Даже если по ту сторону полдень и середина лета, даже пусть где-то поблизости свирепствует пожар...

«А что, если рядом пусковая установка ракет наземного базирования, а вентилятор и шахта вовсе не система вентиляции?.. Точнее вентиляции, но предусмотренной совершенно для других целей!..»

Женя почувствовала, как плавится от усердия мозг. Какого чёрта? И что забыла тут она, пускай и во сне?!

Поторапливая себя мысленно, Женя поползла на четвереньках, вдыхая раскалённый воздух маленькими глотками, стараясь не думать о том, что может статься с лёгкими при термическом ожоге. Гарью не пахло, и это слегка успокаивало. Не настолько, чтобы чувствовать себя полностью в безопасности, но инстинкт самосохранения заглушало. Иначе бы Женя заистерила. Давно подмывало. А всему виной нездоровое любопытство. Гнало вперёд, как помешанную!

Преодолев последние метры, Женя уселась на четвереньки перед решёткой. Проморгала слёзы, подождала пока не успокоится в груди сердце, после чего, обтёрла влажные от пота ладони об одежду и толкнула прутки. Решётка отлетела, словно выпущенная из гаубицы; Женя не рассчитала манёвра и кубарем выкатилась на ровную поверхность, сбивая локотки и колени в кровь. В лицо дохнуло адским пеклом, только что без запаха серы – хотя почём Жене знать, как именно пахнет в преисподней? Скорее уж поджаренным человеческим мясом – это в разы страшнее, особенно для таких, как она, вновь прибывших.

Женя лежала на спине, с закрытыми глазами, и принюхивалась к новому, совершенно незнакомому ей запаху скворчащей на медленном огне человеческой плоти. Когда поняла, что поджаривается, распластавшись на листовом железе, она сама, вскочила, как ужаленная, не зная, где искать спасения. Коллекторный зев оказался где-то в стороне – рассмотреть не получалось из-за обильного слезотечения. Вдохнуть она тоже не могла – таким нестерпимым снаружи был жар, – отчего дезориентировка в пространстве только стократ возросла. Женя скакала на носках, точно полоумная, не веря, что и впрямь оказалась на гигантской сковороде, на которой поджариваются грешники, вылезшие наощупь из прогнившей псевдореальности, как тараканы из норы, по-прежнему уверенные, что с ними не может случиться ничего плохого.

Вот так и умирают во сне, будучи вытрясенными из уютной и тёплой постели на раскалённый металл. Если кого-то и находят с улыбкой на губах, то это вовсе не улыбка успокоения. Это улыбка сумасшествия, потому что принять ад за действительность не так-то просто. А ад вовсе не иллюзорен, он вполне реален и не важно, что мы до последнего не верим в него.

Женя не понимала, за что с ней так!

Однако, думается, этим вопросом хотя бы раз задавался каждый.

Жар внезапно отступил. Сделалось холодно, до дрожи. Женя кое-как разлепила воспалённые веки, подняла руки с почерневшей на запястьях кожей. Ужаснулась, но закричать не смогла – в горле всё пересохло. Дышать не получалось совсем, грудная клетка вздымалась часто, в конвульсиях, как при отравлении газом. Сердце молотило на износ, в голове всё перемешалось. Ноги подогнулись, и Женя упала на колени, уже не чувствуя боли в отбитых суставах. Под ней равнодушно лязгнуло железо с вспучившейся краской.

Поняв, что умирает, Женя напоследок всё же широко открыла глаза.

Представшее взору пролило суть на место, в котором она оказалась.

Неба над головой больше не было. Вместо него – оранжевая полусфера, наполненная клубящейся мутью, на внутренней поверхности которой проецируются быстро перемещающиеся точки, носящиеся одна за другой. Линия горизонта стёрта – там стоит огненная стена, венчающаяся извивающимися пиками, будто надрывается от смеха великан, обнажив кривые зубы. Конструкция под ногами явно дрожит, а значит, сотрясается и земля.

Клочком затухающего сознания Женя насчитала с десяток изогнувшихся бордовых смерчей, которые, такое ощущение, выкачивают кровь из вспаханной бурей земли, шатаясь туда-сюда, на вроде ополоумевших от жажды путников, падких до любой наживы. Ещё ближе застыли скелеты обожжённых деревьев, каркасы многоэтажных зданий, элементы горбатых конструкций, отдалённо напоминающих ангары, – миг и всё рассыпалось в пепел, заставив Женю невольно отпрянуть назад. Сверху на неё спускалось что-то массивное, изогнутое, с крыльями, похожими на плавники рыбы, работающими вдоль тела, как при торможении. Нижняя часть телескопического брюха подалась вперёд – совсем как у осы, изготовившейся к бою и...

И Женя окончательно сошла с ума. Последнее, что она запомнила, оставаясь в здравом рассудке, это своё сгорбленное, гротескное отражение в фасеточных глазах летающего чудовища. Волосы на её голове разметались от раскалённого вихря; занялись, источая убийственный запах смерти...

В бок твари что-то ударило, отставив позади себя инверсионный след. Гигантскую химеру – смесь посланника ада и земного механизма – отбросило в сторону, за изогнутое основание покатой крыши.

Последовала ослепительная вспышка, не оставившая вокруг не единой тени.

Купол небесной сферы на миг сделался янтарным. Стая смерчей, пригнувшись, брела в разные стороны. Они спешили убраться прочь от сизого гриба, воспламенившего воздух.

В сознании почему-то всплыл образ Шивы – индийского бога всемирного дестроя.

Глава 6. БЕЗУМНОЕ УТРО.

Целтин, кряхтя, преодолел усилие дверного амортизатора, шагнул в подъезд, остановился, о чём-то задумавшись. Получив болезненную оплеуху от закрывшейся двери, двинулся наугад, мысленно всё так же пребывая где-то далеко.

За ночь он не сомкнул глаз. Сначала беспорядочно расхаживал вдоль прихожей, борясь с желанием вернуться на работу к испуганной Жене. Потом всё же решил, что не стоит – и без того довёл своим поведение бедную девушку до ручки, пускай немного отойдёт. Даже если не лезть с расспросами, сосредоточившись на работе, не отпустит ощущение пристального взгляда в спину... Нет, не нужно было говорить в открытую – так ещё никого не удавалось расположить к откровенной беседе. Да, собственно, с чего он вообще решил, что Женя так просто, с готовностью, поделится сокровенным?! Кто он для неё? Всего лишь начальник, с кем принято обмениваться приветствием, справляться о самочувствии, случись неладное, или просто обмениваться рабочей информацией, как то заведено в нормальных коллективах. Всё, больше ничего! Он же полез девушке в душу, желая выведать, что творится в её голове. Ну не бред ли? Или не верх эгоизма?!

В который уже раз придя к закономерному выводу, что в лабораторию сегодня возвращаться не следует, Целтин попытался работать дома, однако ничего не получилось. Голова была забита посторонними мыслями, логическая цепочка анализа структуры нейросети не строилась, искусственный интеллект Сони находился далеко, по монитору ноутбука ползали мошки... Махнув пару раз руками, Целтин быстро сообразил, что мошек в действительности нет, а всё, что ползает по экрану, это его собственные «тараканы», которых развелось не счесть, как в какой-нибудь допотопной хрущобе.

Погипнотизировав монитор ещё с полчаса и окончательно удостоверившись, что хлам в голове – сегодня надолго, Целтин перевёл ноутбук в спящий режим и принялся заново мерить шагами комнату. О Жене и работе теперь он старался не думать... а больше думать было и не о чем. Как-то так он устроил свою жизнь, что в ней не находилось места чему-нибудь постороннему. Только такая знакомая – с другой стороны, совершенно чужая – девушка Женя, да не менее странная малышка Соня, само существование которой противоречит здравому смыслу.

Сам не заметив, как заново начал мыслить в прежнем русле, Целтин плюхнулся в кресло и какое-то время массировал виски, словно ища наощупь кнопку «рестарт». Кто знает, возможно перезагрузка бы помогла, будь возможна последняя в действительности.

Спонтанно вспомнив о разговоре с Самохиным, Целтин живо вскочил, отыскал в тумбочке клочок мятой бумаги, наспех заточил ножом карандаш и уселся за столом, под настольной лампой, силясь сосредоточится на предстоящем эксперименте. Своё недавнее поведение он списал на переутомление, да и Жене он ничего такого не сказал – подумаешь, задал бестактный вопрос. Думается, в её-то возрасте девушке ещё и не такое приходилось слышать. Скорее всего, подумала, что бос перенапрягся на деловой встрече, отсюда и неадекватное поведение, присущее всякому индивиду в состоянии стресса.

Успокоившись, он принялся писать, изредка отвлекаясь, чтобы заново пробежать глазами уже записанный текст или выкурить сигаретку.

Когда за шторой забрезжил рассвет, листок бумаги оказался исписан с двух сторон мелким почерком, а под потолком можно было топор вешать. Окон, придя домой, Целтин, разумеется, не открыл, кондиционера у него – и в помине не было. Смог стоял густой, насыщенный – точно у чертей в чистилище, – странно, что никто из соседей за всю ночь так и не постучался. Наверное, крепко спали, созерцая здоровые сны, чего нельзя было сказать о самом Целтине, у которого сонливости не было ни в одном глазу. В горле першило от сигаретного дыма, голова гудела, как трансформатор, но отрываться от дела он не желал. Напоследок выпив холодной воды из-под крана и умывшись, Целтин принципиально не стал смотреть на себя в зеркало, накинул плащ и вышел, забыв запереть квартиру...

Сейчас он обо всём вспомнил, хотя не помнил даже, как добирался до работы. Факт незапертой квартиры его ничуть не потревожил – брать там всё равно нечего, за исключением древнего ноутбука на XP. Помнится, Гречкин при жизни как-то пошутил, что у любого домушника, который мало-мальски разбирается в «железе», при виде «машины» боса случится нервный припадок, и что ему потом придётся в скором порядке окропить руки жидкостью для чистки лазерных дисков, дабы избежать проклятья, стать «юзером»... Хотя Гречкин применил тогда другое словечко, какое именно Целтин не запомнил. Да и шутку он толком не понял; единственное, что отложилось на матрице подсознание, это осмысление данности: в глазах подчинённых – он динозавр. Антон сказал бы проще – «ископаемое». А прямолинейный Гиря – «экскремент». Женя редко говорила, но, по любому, тоже что-то думала. Хотя, какая теперь разница, это вообще ни при чём.

Обеспокоенно облазив карманы плаща и брюк, Целтин удостоверился, что свёрнутый листок бумаги при нём, и потянул на себя ручку стальной двери, у которой топтался уже битый час – так, по крайней мере, казалось.

Непривычная тишина в лаборатории насторожила – Женя обычно включала, как фон, музыку. Называла эмбиентом, потому что название группы – «God is an astronaut» – Целтин перевести не мог, точнее мог, но не понимал смысла. Женя сказала, что дело вовсе не в его скудном мышлении; так у многих, кто впервые сталкивается с творчеством этого ирландского коллектива. Целтин не стал спорить, тем более что и музыка ему нравилась, чего нельзя было сказать о любительских нарезках видео на музыку группы – своеобразных авторских клипах, – некоторые из которых откровенно шокировали... По Жене было видно, что она и сама пожалела, что показала, но Целтин настоял сам, а потому никакой Жениной вины в случившемся не было. Он так и сказал, на что сотрудница ничего не ответила, оставшись при своём мнении.

Целтин скинул плащ, по привычке закурил, хотя уже не лезло. Закашлявшись, он обошёл клеёнчатую ширму, подвешенную у входа, чтобы не пропускать уличную пыль. Встал столбом посреди лаборатории, не веря собственным глазам, хотя что-то подобное и ожидал увидеть всякий раз, когда Женя оставалась на ночь одна.

Женя лежала у подоконника в неестественной позе, поджав руки под себя, так что вес тела целиком приходился на грудную клетку. Голова повёрнута в сторону выхода, шея искривлена, глаза открыты... На полу темнеет лужа. Ноги вывернуты коленями вверх, расшнурованные кеды примостились на подоконнике, носками друг к другу, как бы говоря: мы тут ни при чём, она всё сама!

Целтин почувствовал, как внутри у него всё оборвалось. Только сейчас до него дошло, что живые так не лежат. Судя по позе, у Жени не осталось в теле ни одной целой кости. Но, чёрт побери, так не падают с подоконника на пол даже во сне! Так грохаются с девятого этажа наземь, или с высоченного моста на железнодорожные пути, так что и шея набекрень, и ноги – вот так, в разные стороны, и кровь – куда ни глянь...

Целтин наконец опомнился – от его мысленных трактовок случившегося, читай, догадок, ничто не изменится! – подбежал к распластанной Жене, но встряхнуть не решился – ведь и впрямь могла все кости переломать, – плюхнулся на колени, осторожно убрал с лица спутавшиеся волосы. Влага на полу оказалось остатками кофе – рядом валяются осколки фарфоровой чашки, Жениной любимой, с персонажами мультика «Унесённые призраками» Миядзаки. Целтин выдохнул, с груди свалился непомерный груз.