Текст книги "Системный сбой (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Обзывая себя последними словами, Самохин смотрел на разрушенный до основания город, и на огромный огненный гриб, медленно растущий на залитом кровью горизонте.

– Чёртовы Малинищи! Они ж как раз в той стороне. Димка...

– Папочка!

Самохин вздрогнул. Опустился взором ниже. От увиденного скукожилось всё ниже шеи.

Иринка повисла над пропастью, держась белыми от напряжения пальчиками за металлический штырь, торчащий из уцелевшего балконного основания. Всё было бы ничего – Самохин даже попытался себя успокоить, попутно бухаясь на отбытые коленки, – если бы не одно «но»... Орала дочь вовсе не потому, что не могла самостоятельно вскарабкаться обратно. Собственно, и поэтому тоже, но в большей степени из-за того, что её держали за ногу, силясь утянуть вниз, чтобы напоследок нагадить Самохину, который всё же победил. Хотя и понятно, что победила дочь, а он даже жену прикрыть не сумел, «грёбаный меркантильный ублюдок»!

Пока Самохин занимался неуместным самобичеванием, сравнимым с бездействием, чёрная от смазки ручонка Иринки соскользнула. Девочка заверещала, а тварь с простреленным крылом подло дёрнула за ногу вниз...

До конца своих дней Самохин не мог понять, как он всё же успел. Ни саднящие бока, ни сломанная рука, ни орущий в контуженной по жизни голове батя – не сумели помешать ему спасти дочь. По сути, единственный смысл, оставшийся у него в этой жизни, был сохранён. На время, потому что поганая тварь и не думала отцепляться.

Иринка моталась в позе звезды над бездной, орала, такое ощущение, на весь город, а Самохин держал дочь за скользкую руку, думая о двух нелепых банальностях: где мелкая раздобыла столько сладостей, чтобы конкретно уделаться с головы до ног, и почему до сих пор не вышли соседи, ведь гвалт стоит не на одну сотню децибел?

Додумать, как и всегда бывает в подобных ситуациях, не дали. Из бордовой свинцовости спикировал вращающийся вокруг вертикальной оси вертолёт. Винт замер, в кабине суетились пилоты – и всё это в идеальной тишине. Даже Иринка на какой-то миг заткнулась, созерцая безумную картину дестроя. Вертолёт плашмя врезался в соседнее здание. Обрушил целый подъезд, канул в ворохе обломков и пыли, будто лишившийся парусов бриг в пучине. Через пару секунд детонировали баки с горючим. Прогремел оглушительный взрыв. Во все стороны полетела бетонная картечь, вперемешку с обломками фюзеляжа.

Груз внезапно пропал; Иринка сделалась невесомой. Толком не понимая, как такое возможно, Самохин втащил дочь в сотрясающуюся квартиру. Краем глаза он всё же заметил, как изрубленная в месиво осколками взрыва тварь, перевернувшись в воздухе, скрылась в груде обломков на месте сквера. Как не зацепило Иринку – не понятно. Это было чудо, в которое Самохин сроду не верил. С ними просто играли, не желая убивать так просто. Не смотря на абсурдность подобного умозаключения, его вечно подозрительному Самохину было принять всё же проще.

Иринка вцепилась, как клещ – не оторвать. Мелко тряслась, стуча зубами, говорить по всей видимости пока не могла – ещё бы, Самохин и сам с трудом ворочал языком, будто над его мозгом поработал искусный хирург с задатками садиста! Внутри черепной коробки и впрямь всё гудело. Хотелось выпить чего-нибудь крепкого, желательно неразбавленного и без закуски – как-то иначе вернуться в игру казалось немыслимым!

«Без закуски? Чёртов гриб! Это ж из-за него сдохла «вертушка»! – От последовавшей догадки, Самохин еле устоял на ногах. Однако военная закалка сделала своё дело: ещё не до конца обдумав план действий, Самохин уже принялся воплощать его первую фазу – «выживание» – в жизнь!

Схватив дочь в охапку, он со всех ног бросился к выходу из квартиры. Чуть было не споткнулся об очередную, вставшую на пути тварь... Уже занеся ногу для сокрушительного удара в голову, распознал в поскуливающем существе вымазанного в побелке далматинца Звона. Бросать было жалко. Убить беспомощную тварь, чтобы не мучалась, Самохин тоже не мог. Бросив короткое «за мной, мальчик!», Самохин позволил псу в кои-то веки сделать самостоятельный выбор.

Бросать Галину посреди гостиной с проломленной грудной клеткой было как-то бесчеловечно, но времени извлекать тело жены из-под обломков не было. Самохин, скрепя сердцем, уткнул дочь мордахой в грудь, чтобы не видела кровь, ускорился, как мог, спеша пройти страшное место. Собственно, он знал, что Галина, рано или поздно, уйдёт от него... Но чтобы вот так, конечно же не предполагал даже в самых страшных фантазиях.

Они были где-то в районе третьего этажа, когда Самохин увидел, как горит воздух! Кожа на открытых участках тела заныла. Краска на стенах и потолке завернулась в похожие на древесную стружку барашки. Иринка на руках плакала, растирая кулачками красные глаза...

Пробегая очередную площадку, Самохин мельком глянул в окно и... ослеп.

Рядом отчаянно заливался вспыхнувший свечкой Звон.

В руках тоже что-то горело. Пахло жаренным мясом, но объятий Самохин не разрывал. Он давно понял, что это уже не реальность. Не понимал он другого: за что расплачивается маленькая Иринка? Разве нельзя было оставить её с Галиной? Зачем поджаривать на медленном огне, вместе с грешником?

Разве так правильно?..

Глава 18. ОГНЕННЫЙ ШТОРМ.

– Твою-то мать!.. – Инкассатор замер, с наставленным в лицо Гнуса пистолетом, наблюдая за растущим на горизонте кровавым грибом.

Гнус только этого и ждал. Врезал утратившему бдительность громиле кулаком в кадык. Выхватил пистолет и разрядил обойму в грудь второму амбалу. Тот отлетел шагов на десять, рухнул плашмя наземь, силясь стащить с груди дымящийся «бронник». Гнус, недолго думая, саданул первому рукоятью пистолета по затылку, подставил колено под дых. Только убедившись, что вояка потерял всяческое желание препятствовать и дальше, отпихнул поникшее тело ногой и сплюнул, сверкая глазами.

– Только попробуй ещё раз мне в рожу пистолетом тыкнуть, сука, заживо освежую.

– Гнус, ты спятил?! – Димка шокировано наблюдал за явно преступными деяниями дружка, напрочь позабыв о ярком гало в полнеба.

– Охренеть не встать! – неожиданно взорвался Гнус, преследуя второго инкассатора, спасающегося ползком. – Эти ублюдки чуть было нас не угандошили! Понимаешь?! Нас, людей! Воевать с теми пидорами надо, которые чёрт-те на кого похожи! – Догнав беглеца, Гнус пнул того ногой в висок, основательно впечатав затылком в бордюр.

Димка предпочёл отвернуться.

– Толку-то, – сказал он, глядя на бежевый фургончик с логотипом переставшего существовать несколькими часами ранее «Приобанка». – Как ты третьего доставать собираешься?

– Да легко! – Гнус убедился, что напарники обезврежены, лихой поступью направился к авто, за рулём которого, бледный как смерть, застыл желторотый пацанчик, не в силах отвести взора от надвигающейся бури. – Открывай, – как мог убедительно сказал Гнус, поднимая по пути опрокинутый байк. – Времени нет с тобой сюсюкаться.

Димке показалось, что салажонок за рулём еле уловимо мотнул головой – по всему, открыть он хотел, боялся Гнуса, который явно переиграл, чёрт безбашенный!

– Ну, как знаешь... – Гнус отвинтил шланг от бензобака, открыл вентиль. На бампер «Фиата» потекла желтоватая струйка. Охранник испуганно вытянул шею – что задумал Гнус он уже понял. – Это больно. Очень.

– Гнус, хватит! – Димка понял, что пора прекращать кровавый беспредел, пока не зашло слишком далеко. – Одно дело, монстров этих гасить и совсем другое, людей! Сам только что об этом говорил...

– Ага, а тачку ты у кого возьмёшь?! У бабушки в красных кедах?

– Да город пустой! Все смотались давно! Одни мы тут, как придурки, не пойми какого лысого ищем!

Гнус бросил байк, подлетел, как горгулья из сериала, чуть было не снёс всем телом. Попытался схватить за грудки, но Димка вывернулся, игнорируя боль во всём теле, попёр в ответ, на Гнуса, который явно не ожидал такого поворота.

– Да ты задолбал уже своими заморочками, псих недоделанный! – Димка сжал уцелевшую руку в кулак и, не без удовольствия, врезал Гнусу по обалдевшей роже. – Подлечись сперва, потом и лезь в герои! Всю жизнь ни о ком, кроме себя не думал, а тут вдруг о чужих жизнях забеспокоился! Кого ты хочешь обмануть? Тебе ведь вся эта движуха по кайфу! Нравится наблюдать, как гибнут люди вокруг! Нравится принимать участие в безумии. Ты ж уже часть его, ну же, взгляни на себя со стороны, животное! – Димка попытался встряхнуть Гнуса за грудки, но не удержал искалеченной рукой.

Дружок, как бы невзначай, отмахнулся; Димка полетел носом в клумбу, силясь совладать с болью в переносице и проглотить кровь.

Разделавшись с главной проблемой, Гнус медленной походкой киношного антигероя направился к фургону, шаря по карманам в поисках жиги. На ублюдка за рулём он даже не смотрел. Тому недолго осталось томиться в неведении, скоро огненная феерия захлестнёт его с головой, он пройдёт стадию очищения пламенем, стряхнёт оковы этого и впрямь безумного мира, обретёт вечный покой там, на небесах.

Гнус медленно запрокинул голову. Уставился на залитый кровью небосвод, из которого пророс уродливый гриб. Нет, покоя там точно не будет. Похоже, прежнего хозяина выселили. На троне теперь кто-то другой. Значит и смысл жизни поменялся, ведь цель новокоронованного существа так же совершенно иная.

– За что только Женька полюбила такого как ты? – Димка выбрался из клумбы, пошатываясь брёл за Гнусом. – На протяжении всей своей жизни толком не видела света... и угодила в такую дыру. Подумать только, насколько совершенен в своём примитивизме этот грёбаный мир! На всякого оптимиста уже изначально заготовлена глубокая рытвина. Достаточно только поверить в благосклонность небес, поднять голову выше, как сразу оступаешься... А выбраться из совершеннейшей ловушки не так-то просто. Это похитрее мышеловки. Какой-то лабиринт Фавна, ей-богу, откуда попросту не выйти живым.

Гнус остановился. Медленно обернулся.

– Знаешь, почему Женька не ответила взаимностью? – спросил он на полном серьёзе, так что Димке не нашлось, что ответить. – Вот и я тоже не знаю. Но подозреваю, в отличие от тебя. Хочешь узнать, что я думаю по этому поводу?

Димка кивнул.

– Хм... Просто ты для неё очередная оболочка, иллюзия, обман. Как я, Целтин, все остальные – мы просто не существуем, как что-то материальное. Нет, мы, конечно, живы в её восприятии, но... мы как бы не в фокусе. Мы на периферии, заполняем собой событийность, потому что, в противном случае, Женькин мир очень бы походил на ложь. Это как в книге сюжетные линии: одни важны для восприятия общего смысла, другие второстепенны, просто связующие звенья. Есть ещё третьи... Как он, – Гнус, не оглядываясь, ткнул пальцем в кабину «Фиата». – Без которых и вовсе можно было бы обойтись, если не жаждешь расчленёнки. Так вот, к чему всё это... Женька пришла в этот мир с миссией. И миссия эта не касается ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было ещё. Она вывела Соньку на свет. Из мглы, которую мы все и породили. Женька ненавидит нас. Смирись с этим, – Гнус улыбнулся. – Ведь чтобы получить дочь, ей даже не пришлось нюхаться с мужиками. Она святая, такие как ты или я – просто недостойны её. Или ты думаешь иначе?

Димка так и не нашёлся, что ответить. Гнус редко был столь многословным, а подобные глубинные умозаключения и вовсе были несвойственны ему. Мир явно переворачивался с ног на голову: то, что раньше было обыденным, заслонялось стеной противоречий. Нереальное, напротив, обретало земную твердь, становясь частью действительности. Оспаривать сей факт было глупо. Нечто чуждое проникло в этот мир и теперь стремительно ассимилировало, подстраивая под себя не только физику, но и чувства.

Хлопнула дверца, оторвав Димку от размышлений.

Гнус выругался, пронзительно свистнул в два пальца в спину убегающему инкассатору. Заулюлюкал.

– Так как? – спросил он, снова оборачиваясь к Димке.

– Да уж лучше так.

– Чего?

Димка махнул рукой – они с Гнусом явно имели в виду разные вещи.

Над головами ребят промелькнула стремительная тень. За ней ещё и ещё, заставив невольно присесть. Окружающее пространство наполнилось гадким шелестом, как если бы в ночи перемещалась стая мерзких летучих мышей, ощупывая пространство перед собой природным эхолокатором.

Димка запрокинул голову, машинально пополз в клумбу, потому что воздушным пространством Долгопрудного завладели жуткие бестии.

– А это ещё что за хрень?! – выругался Гнус, хватая Самоху за шкирку и утягивая в противоположную сторону, к «Фиату».

Гладкие черепушки без следов живой плоти, горящие в ночи глаза, громадные кожаные крылья, горбы на спинах, как у знаменитой Годзиллы, длинные когти и хвосты с шипастыми набалдашниками – самая настоящая нежить из глубин ада! Если бы не мобильник, грохнувшийся с небес под ноги и поставивший мозг набекрень...

– Это чего, люди? – спросил Димка, с ужасом следя, как стая очеловеченных виверн преследует спотыкающегося инкассатора, который, судя по потерянному взгляду, давно пожалел, что отважился покинуть кабину служебного авто, где максимум, что с ним могли сотворить – это поджарить заживо! – Надо ему помочь!

Гнус остановился, встряхнул друга, как игрушку из папье-маше.

– Очнись! Этому уже не помочь! У нас другая цель, помнишь?

Димка кивнул, но Гнус тряс так отчаянно, что мотание головы из стороны в сторону вполне могло сойти за спонтанный жест.

– То-то же, – Гнус то ли распознал телодвижение, то ли решил, что терапия и без того возымела практическое действие. – Там ядрёную болванку подорвали, – он махнул рукой за спину, – так что у нас мало времени. Его вообще нет!

– Что ты предлагаешь? – спросил Димка, когда они спрятались за борт «Фиата».

– Внутри должно было остаться оружие, – Гнус выглянул, стараясь определить по крикам, как скоро бедолага отдаст господу душу.

Сверху свалился ботинок; Димка невольно вскрикнул.

Инкассатор что-то громко кричал, мотаясь в когтях летучей твари, на вроде пойманной дичи. Понятное дело, уберечь от жуткой гибели его теперь могло только чудо. От смерти не спасёт уже ни что, хотя, наверняка, это последнее, о чём сейчас думает бедняга, вися вверх тормашками хрен знает на какой высоте!

– Чтоб вас к той самой бабушке! – Гнус рванул приоткрытую дверцу на себя, вскочил внутрь.

Димка полез следом, но не успел. За ногу схватили, резко потянули назад и вверх, однако не удержали, больно вывернув лодыжку. Димка шлёпнулся на асфальт бесформенным кулём, не успев толком сгруппироваться. Вдохнуть не получалось, в грудь словно кол вонзили, перед взором всё плыло. «Фиат» с Гнусом куда-то подевался, вполне резонно предположить, что дружок смылся на ответственное задание, по сравнению с которым Димкина жизнь – лишь жалкая банальность.

Злость придала сил, и Димка поднял голову. Авто никуда не делось, стояло на прежнем месте, метрах в пятидесяти – вот этого его отнесло! В кабине суетился Гнус и что-то огромное. Грохнул выстрел. Потом ещё и ещё – Гнус явно вёл неравный бой, дожидаясь, когда приползёт друг, чтобы дать дёру. Помочь как-то иначе он не мог; Димка понял, что надо поторапливаться.

Собравшись с силами, он вскочил и бросился к «Фиату». Два шага превратились в вечность. Потом он снова брыкнулся, уже целиком осознав, что это конец. Силы, с которой его выдернули за ногу из машины хватило, чтобы повредить коленный сустав. От вдавившего в асфальт отчаяния Димка стиснул зубы. Поздно сообразил, что сверху навалилась вовсе не эфемерная, а вполне реальная тварь, способная уничтожить не только морально, но и физически.

Отмахнуться не получилось, противник оказался неимоверно силён. Перевернув Димку на спину, гад попытался сразу же выпотрошить жертву. Блеснули два крюка на крыльях, впалые глазницы налились кровью, шипастый хвост молотил по гравию в каком-то жутком остервенении. Понимая, что не в силах ничего поделать, Димка зажмурился, молясь про себя, чтобы всё побыстрее закончилось. Обидно, конечно, что так нелепо, особенно если вспомнить, из какой задницы удалось выбраться. Но уж как есть, значит его час пробил, деваться некуда.

Однако время шло, а ничего не происходило. Димка приоткрыл один глаз, затем второй. Тварь воевала на отдалении, только непонятно, с кем. Неужели Гнус всё же пришёл на выручку? Димка присмотрелся и понял, что это один из инкассаторов, пришедший в сознание. На душе повисла каменюка, но упускать такой шанс было бы глупо! Подтянув тяжёлые ноги, Димка пополз на руках, вконец стирая кожу на локотках и запястьях. Над головой свистело, пару раз его пытались заново подцепить, но неудачно. Сначала помешал пожарный гидрант, который тварь просто снесла, тут же оказавшись отброшенной в сторону напором воды. Следующего гада подстрелил Гнус. Димку обдало кипятком, пролившимся из чрева твари, так что заныли раны и порезы. Захотелось взвыть, но он всё же сдержался, закусив нижнюю губу до крови.

Скользя в подогретой машинной смазке – другие аналогии в голову не лезли, – Димка дополз до «Фиата», опёрся спиной о колесо, оглянулся. Представшее взору вконец прибило. Небеса буквально кишели перепончатокрылыми тварями. У природы для борьбы явно не было веских аргументов. Оставался только человек...

Дальнейшие события вконец утратили логику: твари беспорядочно носились над головой, об нападении больше не помышляли, вспыхивали, как бенгальские огни, брызжа кусками плоти, после чего беспорядочно падали вниз, поджигая вокруг всё подряд. Кругом творилась какая-то несуразность; Димка поднял руку и глупо смотрел на водяные волдыри, проступившие по всей конечности, ещё не чувствуя боль от ожога. Затем заслезились глаза, вспыхнули на голове волосы...

Со скрежетом отошла в сторону боковая дверца. Димке накинули на голову что-то плотное, подхватили под руки и втащили внутрь. Здесь была настоящая духовка. Пахло раскалённым металлом, облокотиться ни на что не получалось, отформованный пластик мялся в пальцах, как пластилин. Сидеть сделалось невмоготу, его словно поджаривали на медленном огне! Димка собирался уже заорать, но понял, что не может – раскалённый воздух просто не лез в лёгкие, обжигая губы, полость рта, носоглотку.

– Не бзди, выберемся, – прохрипел над ухом неунывающий Гнус. – Дыши мельче, через материю, если обожжёшь лёгкие – тебе хана.

– Чего это? – кое-как выдавил Димка, загибаясь в конвульсиях.

– Ядрёная бомба. Держись.

Димка обмотал ладонь какой-то ветошью, ухватился за первый, подвернувшийся предмет. «Фиат» со стоном сорвался с места, преодолел несколько метров, во что-то врезался, да так, что Димка кубарем укатился в сторону кабины. Заорать снова не получилось. На сей раз сделалось холодно, в рот полилась вода. До Димки всё же дошло, что Гнус наехал на гидрант: с одной стороны – разумно, с другой – наиглупейший поступок!

Недовольно зарокотали клапана; Димка молил бога, чтобы «Фиат» оказался дизелем. Выждав время, Гнус снова вдавил педаль в пол. Димка покатился в конец, за что-то уцепился, а когда оглянулся, увидел, что у фургона нет задней стенки. Но шокировало отнюдь не это и даже не осознание того, что он мог запросто вывалиться, а Гнус бы этого попросту не заметил, занятый управлением.

Увиденное за какие-то доли секунды Димка помнил до конца своих дней – ещё бы, ведь это был ад. «Фиат» нёсся по пузырящемуся асфальту, следом за ним шла огненная стена, сметавшая на своём пути всё подряд. Рушились многоэтажки и перекрытия. Вспыхивали, как спички деревья. Превращались в тени слоняющиеся без дела грешники... Огромная труба газопровода плевалась синими сгустками. Мерцала хвостом кометы заправка «Роснефть». Ехали следом, вцепившись когтями в основания кузова, уцелевшие твари – летать они больше не моги, очищающее пламя лишило их крыльев.

Сквозь копоть и гарь, Димка насчитал троих безбилетных пассажиров. Гады скалились, цеплялись друг за друга, силясь забраться внутрь, гадко шипели зубастыми ртами. Первой мыслью было позвать на помощь Гнуса. Однако Димка быстро сообразил, что другу и без того не сладко – надо действовать самому.

Обжигаясь об раскалённые предметы, с трудом удерживаясь на ногах, стараясь вдыхать, как и советовал Гнус, мелкими глотками, Димка продвигался к цели, стараясь не смотреть на творящееся позади дымящего фургона безумие.

Гады видимо сообразили, что задумал несносный мальчишка, заработали крюками так, что «Фиат» встал на дыбы. Из-под днища посыпали искры. Прогрохотал искорёженный глушитель, унеся с собой в раскалённое небытие одну из тварей. Фургон содрогнулся взревел, точно раненный зверь, дёрнулся вперёд с новой силой, так что Димку отбросило к борту.

С трудом сохраняя рассудок, мальчик поднялся по стене. Ухватился за углекислотный огнетушитель, чем привёл уцелевших тварей в состояние крайнего негодования. Одна гадина была уже без ног: именно она лихо стартовала по шкуре своего сородича, работая крюками, как альпинист ледорубами, но не успела самую мелось... Точнее вовремя подгадал Димка, выпустив обозлённому уродцу в морду ледяную струю углекислоты. Всё заслонилось белёсым туманом. Визга твари Димка не услышал за визгом тормозов. Затем мир содрогнулся, да так, что погас свет.

В сознании медленно угасала последняя мысль: атомный взрыв, это не только огонь и свет, это ведь и что-то ещё: невидимое, но очень опасное!

Глава 19. США. Штат Вашингтон. Военно-морская база «Китсап». Авианосец «Нимиц». НЕСОСТОЯВШИЙСЯ БОЙ.

Майор Фостерс выпрыгнул из чрева транспорта «Сикорского», держась за кепи, отбежал в сторону, подальше от бушующего вихря, поднятого вращающимися на бешеной скорости лопастями вертолёта. Пилот отсалютовал двумя пальцами, потянул штурвал на себя. Машина резво прыгнула в небесную лазурь, демонстративно красуясь надписью NAVY на белёсых бортах.

Фостерс на всякий случай проверил чёрную папку, которую до селе прижимал к груди, опасаясь потери важных документов, каждый из которых приравнивался к цене человеческой жизни, если не превосходил её, как бы аморально это не показалось со стороны. За время службы в морской пехоте Фостерсу довелось побывать во многих горячих точках. Участвуя в локальных войнах, большая часть из которых официально проводилась без участия Тихоокеанского флота США, майор привык созерцать смерть, которая на войне становилась чем-то само собой разумеющимся, как давка в вагоне метро в час пик внутри шумного мегаполиса. Поначалу, конечно, было не по себе, однако человеческая психика – гибкая вещь. Достаточно небольшого промежутка времени, и организм привыкает к новым условиям, как если бы те прививались с младенчества. Даже смерть, если относиться к ней, как к части службы, можно зануздать, заставив воевать на своей стороне, устрашая противника. Растворялись под реактивными залпами шеренги врагов, гибли сослуживцы и гражданские, а Фостерс шёл по колено в крови, будто потомок древнегреческого Ахиллеса, коему неведомо поражение. Так вот добрался до самых верхов, попутно приравняв цену человеческой жизни к кипе бумаг внутри секретного пакета, превратившись в самого настоящего мизантропа, которому ни до кого нет дела. А что в этом такого? Он просто делает свою работу. И делает отлично, потому что ещё никто на этом свете не указал ему на недостатки.

– Майор! Сэр!

Фостерс обернулся на голос. К нему приближался матрос в кепи. Вертолёта и след простыл, стал слышим плеск волн о борт.

– Майор Фостерс? – Матрос вытянулся по стойке смирно, отсалютовал. – Вас ждут на капитанском мостике! Мне приказано проводить вас!

– Вольно, – кивнул Фостерс, сохраняя необходимую сухость. – Если так, то поспешим.

Матрос развернулся на каблуках, без лишних слов направился к возвышавшемуся на отдалении «острову». «Морской волк» спал. Верхние палубы были свободны от самолётов авиакрыла. Технического персонала и пилотов тоже видно не было. По всему, что-то затевалось – это то самое затишье перед бурей, которое стало в литературе ХХ века нарицательным.

На мостике их встретил адмирал Хоукс и впрямь похожий на ястреба. Треугольный разрез глаз, как у хищной птицы, привыкшей выглядывать с высоты добычу, за что матросы прозвали капитана судна «Мистер Бёрд». Кривой нос с горбинкой, поджатые губы, чёрный китель, с блестящими лычками, белыми перчатками и фуражка, с сияющей даже вдали от солнца эмблемой военно-морского флота США. В мирное время и в самой гиблой заварушке Хоукс не изменял себе, появляясь в парадном мундире, будто насмехаясь над смертью, как если бы «виктория» была вечной, стоящей выше человеческой жизни, над которой и раскинул свои властные крылья не знающий поражений мистер Бёрд!

Фостерс отсалютовал. Хоукс покинул свой пост, протянул руку в перчатке. Матрос предпочёл за благо смыться, не дожидаясь команды – и без того понятно: со своими обязанностями он справился, пора и честь знать.

– С прибытием! – поприветствовал Хоукс старого сослуживца. – Чувствуйте себя на «Нимице», как дома.

На мостике, помимо Фостерса и адмирала, собрались ещё человек пять-шесть. Приходилось чтить субординацию, хотя, зная Хоукса, можно предположить, что остались только самые преданные, с которыми не страшно и в морской пучине сгинуть.

– Спасибо, адмирал. Всегда рад быть гостем у вас на борту, – Фостерс чопорно улыбнулся, пожимая протянутую руку.

– Как добрались, майор?

– Немного потрепало над гаванью, но в целом – неплохо. Думаю, нас ждёт хорошая погода, что странно, учитывая время года.

– А вот мне кажется, надвигается шторм... – загадочно проговорил Хоукс, глядя в обзорные окна. – Что слышно на базе? Русские по-прежнему ведут себя странно?

Фостерс протянул пакет.

– Не знаю, что там на счёт русских, вот это намного интереснее.

– Да? Что это? – Хоукс принял пакет, вскрыл именным кортиком, принялся досконально изучать бумаги.

– Информация получена со шпиона «Кларк и Льюис». Национальное агентство космической разведки поделилось с нами отснятым материалом и вот что получается... – Фостерс взял паузу, собираясь с мыслями.

– Ураган в центре Европы? Это же Швейцария, – Хоукс выжидательно уставился на Фостерса.

– Да, на снимках Женева, сэр. Но это не ураган.

– Странно. Однако очень похоже. Гилберт...

Из-за монитора поднялся сухопарый афроамериканец в бейсболке «I love NAVY».

– Сэр?

– Взгляни, Гил. Что ты можешь сказать об этом? – Хоукс протянул листок; кивнул Фостерсу: мол, все парни проверенные, не беспокойся. – Гилберт наш специалист в области аэрофотосъёмки и картографии.

Гилберт долго разглядывал фотоснимок, потом посмотрел на Фостерса.

– Это точно не монтаж? Может быть, учения начались?

Фостерс улыбнулся.

– Снимок настоящий. Подлинность подтвердили в НАСА и в Национальной метеорологической службе. Только...

– Они ни хрена не поняли, что изображено, – усмехнулся Гилберт.

– А ты понял? – спросил Фостерс, глядя в глаза вмиг посерьёзневшему матросу.

– Гил? – Хоукс тоже ждал, оторвавшись от бумаг.

Гилберт снял бейсболку, смял в кулаке.

– Я бы сказал, что это самая настоящая преисподняя, но тогда меня уволят с флота, – Гил рассмеялся, но тут же взял себя в руки, поняв, что его шуточку не оценили по достоинству. – Смотрите. Здесь, сбоку, – он указал пальцем, повернув снимок лицом к слушателям. – Вот эта небольшая светлая область, отделимая от общей чёрной массы сверхтонким абрисом. Видите?

Хоукс посмотрел на Фостерса, потом перевёл взор снова на фотоснимок, кивнул.

– Так вот. Программа «Кларка и Льюис» работает таким образом, что отделяет сверхтонкой линией, различные объекты, находящиеся на одном уровне – то, что и есть в нашем случае. И более жирным абрисом, объекты на разных высотах.

– В НАСА подтвердили, что более светлый цвет на фото – это клочок чистого неба, – сказал Фостерс.

– Хм... В НАСА работают полные кретины, которые провалили Лунную программу и развалили «Спейс-шаттл», – Гилберт пропустил паузу, уверенный, что и над этой его тонкой шуткой так же никто не посмеётся. – Область, которую ваши специалисты приняли за формирующийся фронт урагана, на самом деле лежит в одной плоскости с лесополосой, более светлого цвета. А теперь подумайте сами: атмосферный фронт на уровне моря? Это же бред, – Гилберт протянул лист обратно Хоуксу.

Адмирал смотрел мимо фото куда-то в астрал.

– Гил, ты уверен в том, что только что сказал?

– Абсолютно. Чёрный водоворот на снимке – образование на поверхности земли. Более того, если наложим на физическую карту Европы, уверен, координаты совпадут с кольцом БАК.

– Господь милосердный, – сорвалось с уст Хоукса, отчего по мостику пронёсся взволнованный шёпот. – Похоже, европейцы открыли «Ящик Пандоры».

– По крайней мере, теперь понятна суета русских, – заметил Гилберт. – Думаю, их спутники транслируют такую же хрень.

– Но почему в НАСА ничего не поняли? – спросил Фостерс, чтобы поскорее перевести разговор в более рациональное русло. – Может быть, это всё-таки фронт?

– Нет, сэр – развёл руками Гил, водружая бейсболку на место. – Я участвовал в проектировке «Кларк и Льюис» от флота. Программка – моё детище. В НАСА ничего не знают о ней – своего рода, страховка. Такие дела. Сэр.

Фостерс не знал, куда деть руки. Он ненавидел неизвестность, а в данный момент именно последняя взяла в заложники судьбоносный авианосец – гордость американского народа, – призванный защищать мир на планете Земля.

Тревожно запищал интерком; все синхронно оглянулись в сторону аппарата.

– «Нимиц». Капитанский мостик. Слушаю, – Говоривший по гарнитуре моряк напрягся, будто волок за собой непосильный груз. Затем откинул наушник, резко поднялся, ища потерянным взором Хоукса.

Адмирал развернулся навстречу.

– Докладывайте, Бредшоу.

– Адмирал. Сэр. Несколько минут назад с наблюдательных баз в Восточной Европе были зафиксированы пуски баллистических ракет с территории России.

– Чего?! – Фостерс был настолько взволнован, что попросту забыл о субординации.

– Цели определить удалось? – спросил бледный, как смерть, Хоукс.

– Да, – растерянно кивнул Бредшоу. – Они лупцуют по собственной территории. Бред.

На мостике зашептались. Фостерс тёр бритый затылок, сдвинув кепи на лоб, пытаясь определить по внутреннему душевному состоянию, действительно ли всё происходит в действительности. Может быть сон? Навряд ли, такое и в кошмаре не приснится. Даже если пригрезится, он сразу проснётся. Подумать только, противник, запустивший ракеты против самого же себя... Что такое страшное должно произойти, чтобы сподвигнуть на столь откровенное безумие? Или это случайный запуск? Или и вовсе диверсия?.. Домыслы пошли стена за стеной, как противник в атаке, заслоняя реальность. Особой фантазией Фостерс не отличался, потому поспешил отмахнуться от навязчивых мыслей, пока не додумался до откровенной ерунды. Так кстати снова запищали внутренние интеркомы, заставив сосредоточится на происходящем здесь и сейчас.