Текст книги "Системный сбой (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)

Когда мимо забегали грешники и заголосили на весь склон, Димка очнулся, поняв, что груза больше нет. Его грехи отпустили, самое время вознестись наверх, к небесам. Однако обложенная скользким кафелем лестница вела вниз, и это было странно...

Димка стёр с лица грязь, а с век корку. Изображение улучшилось. Вокруг в дрожащем мареве пылал город. Ей-богу, как с кадра фильма «Константин»! Димка подивился всплывшей в мозгу аналогии. Вообще, именно сейчас, мир для него казался плоским, примитивным и бессмысленным, лишённым какой-бы то ни было реальной подоплёки – действительно, как слайд с негатива киноплёнки, по-другому и не скажешь! Димка прикоснулся ладонью к затылку и понял, что череп проломлен. По крайней мере разбит, что не многим лучше, учитывая количество свежей крови, потоком стекающей вдоль позвоночника вниз по спине.

За руку потянули. Димка медленно обернулся. Уставился на грязную девчушку, тянущую за собой вниз, в темноту. Первым желанием было отмахнуться и убежать, однако налетевший Гнус перечеркнул все желания напрочь!

– Чё расселся?! Давай вниз!

– А Сергей Сергеевич где? – глупо спросил Димка, вызывая весь праведный гнев на себя.

Гнус ничего не ответил. Сунул в руки ещё одно тело. Помчался обратно в раскалённое марево.

Димка тупо смотрел на тело, медленно осознавая, что держит на руках Женю. Глаза девушки были открыты. Взор безразлично следил за надвигающейся на Гнуса и Целтина тенью. Димка понял, что всё на этом свете потеряло смысл. В голове прокручивалось одно и то же: «Господи, какая же она лёгкая... Как пушинка! Её не сберечь в этом раскалённом вихре».

За руку снова потянули. Димка шагнул вниз. Тьма радостно приняла его. Хотя... Какой в нём толк? Он всего лишь звено. Гнус оказался прав.

Гнус вовремя обернулся, чтобы заметить опасность, выбравшуюся из-под фургона. Здоровенный детина – голый, покрывшейся коркой нездорового загара, – в два шага настиг Самоху и долбанул кулаком по затылку. Друг отлетел к двери, растянулся на кафеле, явно без сознания. Детина размахнулся заново, в этот момент Гнус сорвался с места, оставив Целтина наедине с самим собой.

Пока Гнус преодолевал расстояние, отделявшее его от места склоки и искал что-нибудь сподручное, чем можно было бы вести с бугаем равный бой, из-под недвижимого тела Самохи выбралась девочка и, надо отдать ей должное, не растерялась, а принялась что есть сил тянуть мальчишку к двери в спасительное убежище, куда бы детина просто не пролез в силу своих габаритов. Это слегка отсрочило гибель Самохи; бугай замешкался, видимо выбирая из двух жертв одну. Быстро пришёл к логичному выводу, что оглушённый парень никуда не денется, так что атаковать нужно мелкую засранку, тем более, та сама напрашивается.

Гнус, так и не найдя по пути ничего ценного, остановился в замешательстве позади детины, решая, как быть дальше. Времени катастрофически не хватало, пришлось пороть горячку, хоть Гнус и не любил решать дела вот так, впопыхах, скорее даже наобум. Пнув верзилу по ахиллу, мальчишка отскочил на безопасное расстояние, посмотреть на реакцию противника. Обычно такой шакалий приём прокатывал, позволяя определить истинную силу противостоящей тебе стороны. Обычно, но не сейчас. Бугай и не подумал оборачиваться, словно Гнус и впрямь являлся мелкой сошкой, вроде безобидной пустынной собачки, питающейся исключительно падалью и не способной серьёзно обгадить жизнь. Не глядя отмахнулся, да так, что Гнус, в прямом смысле слова, чуть было не сыграл в ящик!

Отброшенный серьёзной ударной волной, Гнус проехался по кафелю, сметая на пути мусор, врезался спиной в опрокинутый шкаф и какое-то время лежал, не двигаясь, силясь восстановить размеренный ход мыслей в отбитой голове. В сознании звучал какой-то жуткий мотив адской шарманки. В унисон движению ручки вращался и окружающий мир. Насыщенный оранжевым и ярко-жёлтым, он всё больше походил на внутреннее пространство треснувшего калейдоскопа, теряющего стеклянные частички, которые, некогда отражаясь в зеркалах, заполняли пустоту, создавая иллюзию красоты. Лишившись «живой» лазури и изумрудных берегов, мир сделался настоящим: некрасивым, злобным, способным причинить вред. Нужно поскорее что-то менять, а лёжа на спине, не получится даже шнурков завязать на ботинках!

Гнус вскочил, как ошпаренный, поднятый на ноги мыслью о шнурках и эглетах. Не оглядываясь, бросился на противника. Замер в нескольких шагах от того, не понимая, что такое вообще происходит... Занесённая над головой для удара рука, с зажатой в пальцах пластиной ДСП, нервно вздрагивала, общее напряжение не позволяло конечности опуститься вниз. В горле всё пересохло, Гнус не мог даже примитивно мычать, чтобы проиграть вслух стандартное «чё за хрень тут происходит».

Верзила замер в странной позе, полуприсев, с согнутыми в локтях руками, – такое ощущение, собирался бежать марафон. Из тела в разные стороны, как колючки у дикобраза, торчали непонятные гнутые штыри. Под ногами багровела лужа.

Кровь.

В воздухе что-то просвистело. Справа. Слева. Над головой... Гнус невольно присел, наблюдая, как верзила сотрясается от всё новых и новых пик арматуры, летящих со всех сторон, наперекор законам природы, чтобы прикончить! Жвак! Жвак! Жвак! Будто мясник работает крючьями, нашпиговывая бесчувственную плоть металлом. Именно этот трешевый звук и парализовал волю.

Гнус всё же выронил доску, попятился, уверенный, что он тут лишний. Оглянулся на царящее кругом безумие. Калейдоскоп вконец рассыпался. Из ледяных коридоров зазеркалья вырвалась некая демоническая сущность. Вот что на самом деле произошло. Вот чего так опасалась Женька.

Хлам больше не валялся на полу. Он вращался над головой. Сортировался. Бесполезные предметы, за ненадобностью, отбрасывались к периферии «циклона». Способные причинить хоть самый малый вред опускались вниз, утрачивали вращение, стремительно бросались в цель. Командный пункт игры в дартс работал настолько слаженно, что пауз просто не допускал. Тело верзилы сотрясалось, как в лихорадке. Обычный человек давно бы отдал душу богу. Обычный, но только не этот. Ведь человечность была существу не присуща.

Словно подтверждая верный ход мыслей Гнуса, верзила попытался стряхнуть «оперение» стрел. На спине и руках вздулись бугры мышц. Кожа порвалась, наружу проступили связки и белая кость. Заскрипел покорёженный металл; Гнус между делом вспомнил рассказы Целтина, что «гаду нравится валяться в металлической стружке»...

«Так что же тогда происходит?»

Гнус обмер. Выходит, тварь вовсе никто не атакует? Это она сама проделывает, чтобы набраться сил?! Да ну, бред! Это нереально. Так не бывает!

Гнус, спотыкаясь, пошёл в обход. На сей раз просто посмотреть, так как сил – ни моральных, ни физических – у него не осталось. Слишком много всего случилось за вечер. Такое день, два переваривать нужно, а не за час усвоить пытаться. Так и до изжоги дело дойдёт, может стошнить. Тошнило уже давно, времени только не было проблеваться как следует! От последовавшей догадки, внутри у Гнуса всё похолодело. Бомба ведь была ядрёная. Взрыв атомный. Жар и стена огня – это ещё не самое страшное, что остаётся после деления тяжёлых ядер...

Гнус встал, как вкопанный, наблюдая до жути странную картину. Да, картины бывают не только акварельные, красивые и гадкие. Случаются подобные гибриды, особенно в отбитых головах, внутри которых засел откровенный бред. Гнус созерцал постер к кинофильму или концовку мутного тизера, на котором застыл и медленно гаснет последний кадр. Стойкая девочка в отрепьях, с вытянутой ладонью вперёд рукой, над которой склонилось поверженное чудовище. Да, тварь проиграла, ведь через секунду стальная арматура разорвёт её в клочья. Что за сила замешана в кровавой расчленёнке – доподлинно неизвестно. Да, собственно, это и не столь важно. Сейчас главнее другое: выиграл ли хоть кто-нибудь? Или же все проиграли.

Гнус зажмурился. С головы до ног его облепила вязкая дрянь. Тяжело запахло кровью. Кругом загремело, как если бы случился металлический дождь. Желудок сдавил спазм. Стошнило кровавыми сгустками. Заново открыв глаза, Гнус увидел, что девочка, как ни в чём не бывало, тянет очнувшегося Самоху за собой, к лестнице вниз.

«Нужно спешить!»

Гнус кивнул, не особо задумываясь, кому принадлежит последняя мысль. Поднялся, без проблем отыскал Целтина. Последний толкал каталку с телом.

– Становится всё жарче. Тут не проехать. Нужно нести.

Гнус кивнул, приняв слова Целтина за комплимент. Сергеич напоминал покойника, не долго осталось. Значит он, Гнус, выглядит лучше. Хотя тоже загнётся в скором времени. Сам ведь разглагольствовал, что нужен лишь для определённой цели, как и все, собравшиеся вокруг существа по имени Светлая Соня.

У каждого из них своя роль, своя миссия. У всех разный срок. Объединяет их лишь общая цель: добровольное движение навстречу смерти, во благо жизни чужеродного существа. Они и впрямь грешники, допустившие в прошлой жизни чужую смерть по неосторожности. Теперь они должны заплатить самым дорогим. Своими жизнями.

Страшно подумать, но в этом мире всё же есть справедливость. А значит, и есть смысл. Всё не просто так. Это успокаивает.

Гнус взял Женино тело на руки. Заглянул в пустые глаза. Радужка обесцветилась – то ли от жары, то ли из-за потери души. Гнус не знал, да и не хотел знать. Сейчас ему просто было больно. А ещё радостно, потому что Женя ушла первой. Она не будет плакать над их телами, они просто этого не достойны!

Целтин кивнул, держась за каталку.

– Поспеши, – напутствовал он. – Я сам как-нибудь...

– Я вернусь. Никуда не уходи.

– Знаешь, тут такое дело. Я... – Целтин оступился, чуть не упал.

– Ты ещё нужен, – сухо сказал Гнус, глядя мимо тела, вниз. – Кто-то должен остаться с ней. Понимаешь?

Целтин кивнул.

– Понимаю. И всё сделаю. Но сейчас нужно и впрямь поспешить. Когда очаг распространится досюда, нам не выжить на поверхности. Нужно немного выждать. Внизу.

– Я всё равно помогу, – Гнус направился к ходу вниз, стараясь держать тело Жени ровно. Боковым зрением он наблюдал, как начинает дрожать раскалённый воздух.

– Для ребёнка своего возраста она совсем неплохо разбирается в человеческой анатомии, – Гнус светил фонариком в затылок Самохи, в котором ковырялась взмокшая от напряжения Соня. – Уверены, что она понимает, что делает?

Ответа не последовало.

Соня обернулась, протянула окровавленный лоскут. Выжидательно глянула на Гнуса.

– Что, ещё?

Девочка ждала, невинно хлопая ресницами, – ей-богу, мелочь из дворовой коробки, сломавшая расчёску об спутавшиеся волосы своей любимой куклы и ждущая понимания взрослых.

– Держи, – Гнус оторвал лоскут от найденного в подвале полотенца. – Только не переусердствуй.

Мелкая отвернулась, даже не сказав спасибо.

Отсидка продолжалась часов пять-шесть. Гнус поначалу пытался считать, потом сбился. Так что снаружи могли минуть сутки, а может, минут десять-пятнадцать... Признаться, было плевать. Мозг оказался перегружен недавними событиями, новую информацию обрабатывал вяло. Требовалась передышка, однако нервы были напряжены настолько, что о простом сне оставалось только мечтать. Ещё болел каждый сустав, каждая мышца, каждый клочок тела... Кажется, его оплели колючей проволокой и оставили в металлическом коконе раздумывать о тяготах жизни. Временами рвало кровью, что не сулило ничего хорошего. Порция излучения была получена. Клетки активно ионизировались, утрачивали жизненно-необходимые функции. Настроение было ни к чёрту! Ещё эта мелкая допекала своей суетой, будто могла исцелить каждого одним только прикосновением.

Целтин сказал «пускай, ребёнок, ей так легче отвлечься». Гнус ничего не ответил, но от себя инопланетянку отогнал, она и его полечить пыталась лоскутком... Волей-неволей усомнишься в высоком интеллекте. Вроде и прибыла из другого мира, а ведёт себя и впрямь, как обычная девчонка... Ну, слегка замедленная в развитии – нужно учесть все передряги, которые свалялись на голову, – но всё же девчонка.

Потом он всё же уснул, точнее отрубился, рухнув в черноту. Конкретного ничего не снилось. Запомнилось лишь, как то и дело дёргают за руки и ноги, будто силясь утащить ещё дальше, где и непроглядной черноты больше нет... Что там, за чертой, Гнус разглядеть не успел – проснулся в луже собственной блевоты. Первой мыслью было: уж лучше бы сдох во сне, так было бы лучше. Так было бы правильно.

В подвале царила суета. Самоха носился из стороны в сторону, так и норовя заехать коленом в лоб. Девчушка забилась в угол, обнимала коленки. Целтин и не подумал отходить от Жени, сидел подперев лоб, о чём-то размышлял.

– Не мелькай, – попросил Гнус, чувствуя, что сил не осталось даже, чтобы просто говорить.

Димка остановился. Одарил Гнуса недобрым взором.

– Уходить надо. Долго мы тут не протянем!

– Думаешь, наверху лучше? – усмехнулся Гнус и чуть не выплюнул лёгкие.

«Надо будет поменьше ёрничать, – отметил он про себя. – Иначе можно запросто выблевать внутренности, как показывали по ящику в жутко весёлых кинчиках».

– Не хуже, чем тут, – Самоха наклонился, сунул что-то Гнусу под нос.

– Это чего ещё? Дозик? Где взял?

– У Лобанова из машины спёр. Давно уже. На всякий пожарный...

– Чтобы спалось легче? – Гнус закашлялся, силясь сдержаться. – Ну и каково оно?

– Хорош прикалывать, дебил! Ты на цифры посмотри.

Гнус скосил правый глаз. Ничего не увидел, кроме сизого гало.

– Чего там?

– Тысяча двести, – медленно проговорил Димка. – На поверхности около трёх...

Гнус картинно присвистнул – было пофиг, абсолютно.

– Там в тачке остались бронники. Три штуки, – всё же сказал он на полном серьёзе. – Один на себя. Остальными нужно будет укрыть малую. Внутри свинцовые пластины, должно помочь. Чего уставился?

Димка сморгнул, но перебивать не стал.

– Есть ещё респираторные маски, – продолжил Гнус, передохнув. – Толку от них никакого, но уверенности придадут, если надеть. Соляру проверил?

Димка кивнул.

– Я за этим и выбирался. Ещё заднюю дверь на место поставил. Это ведь тоже добавит шансов...

– Добавит, – кивнул Гнус. – В таком случае, не вижу смысла вам двоим оставаться тут и дальше, – всё же стошнило, как Гнус не сдерживался, причём явно чем-то не из желудка. – Чтоб тебя...

Самоха стоял не шевелясь, как статуя, ей-богу.

– Отомри, – приказал Гнус.

Димка вздрогнул.

– Лихо ты за всех всё решил. Эгоист недоделанный.

– Я – реалист, – сплюнул Гнус. – Оглянись вокруг. Разве ты ещё не понял, что этот грёбаный придурок, создавший небо и землю, специально загнал нас в эту дыру, посмотреть, как мы поведём себя в дальнейшем? Количество билетов в дивный мир жизни ограничен. И я уверен, что драться именно сегодня мы за них не будем. Нужно решить всё благоразумно, чтобы этот больной идиот от злости поперхнулся.

– Да почему я и она?! Я этого в толк взять не могу!

– Не ори, – попросил Гнус. – Башка болит. А относительно твоего вопроса, скажу: ничего такого, просто вы сохранились лучше, как два апельсинчика на дне ящика, под ворохом гнили, хе...

– Идиот, – сквозь зубы сказал Димка и отвернулся.

– Боюсь, твой друг прав, – сказал Целтин, отпуская Женину руку. – Это оптимальный выбор. Ему точно не выкарабкаться, а я... Я не могу оставить Женю. Она всё, что у меня было в этой жизни, если не считать Соню, которая повзрослела. Уверен, ты меня понимаешь.

Димка до боли стиснул уцелевший кулак.

– Я не понимаю, кто я такой! Почему вы всё решаете за меня?! Кто дал вам такое право?! Я сам могу решить, как быть! И нечего мне указывать! Слышите?!

– Тогда решай быстрее. И так уже сколько времени перевели в пустую, – Гнус поманил девчушку. – А ты чего прижухла? Живо на выход!

Соня поднялась. Быстро подошла к Димке, взяла за руку.

– Ну хоть кто-то адекватный... – облегчённо вздохнул Гнус. – Давайте, топайте. Удачи.

Напоследок Соня подошла к Целтину и что-то вложила в ладони.

Глава 21.

Димка так и не понял, как его увели из дыры под землёй. Он помнил злость, страх, неопределённость. Но не помнил момента, когда пришло затмение... Он словно погрузился в эфир, утратив контроль над сознанием и телом. Его просто подтолкнули в спину, и он пошёл, не думая, куда и зачем. Опомнился только, когда лицо обжог суховей. Опомнился и открыл глаза...

Города больше не было. На его месте возникло какое-то мерзкое уродство. Оно наполовину зарылось в землю, словно спасало от пожара шкуру. Остатки зданий, высотные конструкции, перевёрнутые коробки жилых домов – всё было разрушено, скручено, переплетено между собой в некоем жутком декадентском стиле, будто только что сошло со страниц романов Лавкрафта. Чернила кое-где не успели засохнуть, пузырились, как первозданный бульон, на месте которого в скором времени должно было прорости нечто поистине несуразное, способное запросто свести с ума неподготовленных. Неба больше не было – сплошная кровавая муть. На миг показалось, что всё население планеты земля враз решило вознестись на небеса, где его не ждали, предусмотрительно включив гигантскую мясорубку...

За руку потянули. Димка вздрогнул, пытаясь отмахнуться от страшного треска в голове, с которым под жерновами проворачивались человеческие кости! Соня постучала указательным пальцем по левому запястью, подразумевая, что нужно спешить.

Димка кивнул.

Одного взгляда на дозиметр хватило, чтобы начать суетиться. Было уже за три тысячи микрорентген, так что впору было впадать в отчаяние. Первым делом Димка напялил бронник на девочку, усадил в фургон, придавил ещё одним бронежилетом и плотно задвинул дверь. Затем облачился сам и полез за руль. Мотор не заводился, а звук надрывающегося стартера сходил за отчаянные крики. Когда уже Димка и не надеялся на чудо, мотор всё же взревел, но на все потуги съехать с места фургон никак не реагировал, будто врос в землю четырьмя колёсами и остовом.

Господи, как же всё было хорошо сказано и как банально закончится посреди гротескной пустыни, несколькими часами ранее бывшей многонаселённым городом! Вот она, реальность, без прикрас и благосклонности судьбы.

– Самоха, ты бестолочь! – Водительская дверца открылась, в проёме появился болезненно ухмыляющийся Гнус. – С ручника снять не пробовал?

– Гнус?! Какого лешего? – Димка был несказанно рад, но в открытую проявлять чувства было опасно. – Мне почудилось, что ты сложил лапки...

– Не дождёшься. Я ещё всех вас, шкуротёров, переживу!

Димка снял машину с ручника, отпустил сцепление, вдавил в пол газ. Фургон содрогнулся. Потряхиваясь на ухабах, принялся рыскать в поисках неведомой дороги, исчезнувшей под пластами строительного мусора и металлических скелетов от другого транспорта.

– Нужно заехать за Иринкой, – сказал Димка, не глядя на Гнуса. – Потом в Малинищи. Если от них хоть что-нибудь осталось...

Из города выбрались только часа через два. Дороги были буквально сметены с лика планеты. Приходилось лавировать на манер ледокола в Арктике, в надежде на благосклонность кровавых небес. Пару раз Димке показалось, что из лиловых облаков снова хочет выглянуть давешний лик, но вроде обошлось, новых аномалий пока не было. Видимо атомная бомба заставила тварей поумерить пыл. Агрессоры убрались восвояси – надолго ли? Так или иначе, моментом нужно пользоваться и выбравшись на загородную дорогу, Димка понёсся во весь дух, мысленно прикидывая, что девчушке в кузове совсем несладко...

Гнус, не смотря на ухабы, скоро уснул. А потому не увидел страшный аттракцион, устроенный тварями на подходе к Долгопрудному. Тактика и впрямь изменилась. Мелких гадов больше не было. По полю, выстроившись в цепь, как спасатели в поисках потерявшихся в лесу грибников, следовали жуткие создания, высотой метров в десять-пятнадцать, похожие не то на крабов с одной клешнёй, не то на побеги хищных цветов, питающихся животной плотью. Хищное уродство несли на себе не менее отвратные гибриды паука и человека. Множество суставчатых ног-игл, человеческий череп с горящими провалами глазниц, похожее на сплетённый из медной проволоки кокон вместо тела. Таких гадов по шесть штук на одну громадину. В разверзнутый оскал каждого просунуто по крюку-фаркопу.

Димке пришлось остановиться и переждать, пока процессия не проследует мимо. Потом он снова гнал вдоль лесополосы, опасаясь соваться в дебри – там тоже могло что-то копошиться. Как показала практика, вновь прибывший правитель обладает своеобразной извращённой фантазией, просто убивать ему мало, при этом нужно творить, в этом заключено нечто большее... Не просто умерщвлять, а замещать.

«Одного поля ягодки, может быть, даже родственники», – подумал Димка в последний раз и больше не думал до самой Рязани, опасаясь, что его мысли могут услышать, как крик в чистом поле.

Гады могли многое, в этом ему пришлось убедиться на собственном примере.

Рязани досталось больше Долгопрудного. Города, как такового, больше не было. Поначалу Димке даже показалось, что он ошибся местностью, проехав дальше или не доехав, однако при более тщательном осмотре, сомнений не осталось никаких: танковый полигон, раскинувшийся на многие мили вокруг, вне сомнений, раньше был их родным городом.

– Что тут произошло? – спросил Димка, тормозя у танка с опущенным дулом, который более всего остального казался чем-то знакомым, обыденным.

– Не хилая заварушка была, – отметил Гнус, отталкивая дверцу. – Мы ещё легко отделались.

– И не говори... – Димка вылез вслед за другом. – Фон почти в норме. По сравнению с Долгопрудным, просто экологическая зона.

– Сколько?

– Восемьсот.

Гнус поморщился.

– Всё-таки, мы те ещё лицемеры. Готовы уничтожить планету, лишь бы никому её не отдавать.

– Думаешь, не имеем такого права?

– А хрен его знает. Я запутался. К чёрту всё, – Гнус пнул по разорванному траку. – Жаль не на ходу. Всю жизнь мечтал на танке прокатиться.

– Поехали. Тут нечего делать.

– До дома сможешь добраться? – спросил Гнус возвращаясь к фургону. – Никаких ориентиров не осталось.

– Проедем чуть дальше, – сказал Димка. – Может быть там легче будет определиться.

– Ну, давай проедем...

Центр города, как это ни странно, уцелел. Кое-где даже слонялись выжившие. Назвать людьми эти набрасывающиеся друг на друга отрепья – язык не поворачивался, а потому Димка, повинуясь совету Гнуса, просто увеличил скорость. Они ничем не могли помочь. Помощь требовалась им самим. Они все походили на агнцев... В груди было пусто. Он ничего не почувствовал, даже когда об бампер застучали тела...

– Жаль, пушки нет, – процедил Гнус, тревожно наблюдая за броуновским движением снаружи. – Ах ты, сука! – Ударил кулаком через окно что-то, метнувшееся к дверце. – Глянь только...

Димку чуть не вывернуло от созерцания кулака Гнуса с содранной напрочь плотью. Гнус улыбался. Он явно представлял себя Терминатором.

На месте Димкиного дома вздымался огромный завал. Точно такие же справа и слева – высотки развалили, как песочные куличи. Казалось, гигантскому младенцу наскучило играть: он снёс постройки ногой и отправился восвояси. До боли нелепая аналогия рассыпалась в голове подобно всё тому же песку, когда со всех сторон послышались крики и стоны.

– Что это? – спросил Димка, с трудом подавливая желания заткнуть ладонями уши.

– Просто не обращай внимания. Мы не можем им помочь. Смирись, – Гнус стоял подле, сжав руки в кулаки и скрипел зубами, будто пережёвывал битое стекло.

– Как смириться-то? Ведь там моя семья.

– Даже если они всё ещё живы, только представь, сколько нам их искать в этом завале... Всё равно, что искать иголку в стоге сена. К тому же, повторюсь, нет никаких гарантий.

– Заткнись! – Димка вскарабкался на груду покорёженной арматуры, принялся скидывать здоровой рукой крошащиеся бетонные плиты.

Гнус какое-то время наблюдал молча, потом присоединился к другу, помогая с особо крупными обломками. Так они просопели с час, толком друг с другом не общаясь. Отрыли мёртвого младенца, чуть в стороне старуху с зонтиком в руках – видимо пыталась заслонить внука или внучку от обжигающего света... Оба трупа изуродованы и обожжены до неузнаваемости.

Димка какое-то время просто стоял, глубоко дыша. Гнус больше ничего не говорил, позволив Самохе самому решить, когда хватит.

Крики постепенно стихали, видимо выживших с каждым часом становилось всё меньше и меньше. Счастливчики, – думал Гнус, подходя к фургону и присаживаясь у колеса, чтобы перевести дух.

Со скрежетом отошла в сторону боковая дверца, в образовавшуюся щель выглянула испуганная Соня.

– Не высовывайся, – предостерёг Гнус, высматривая по сторонам опасность. – Тут нет ничего интересного. Только смерть.

От последних слов девочка вздрогнула. Потом пересилила страх, вытянула руки ладонями вперёд, показала Гнусу, терпеливо дожидаясь ответной реакции. Гнус долго тупил, потом всё же сообразил, чего удумала мелкая.

– Ты хочешь помочь?

Соня растерянно кивнула.

– Это уже не имеет значения. Всех не спасти. Поверь, находящиеся сейчас под завалами цепляются за эту паскудную жизнь чисто по инерции. Из страха смерти. Позволь им трезво осмыслить произошедшее, задуматься, что будет дальше, уверен, большая часть из них предпочтёт дальнейшему существованию быструю смерть.

Соня вжала голову в плечи, подалась назад, будто слова о смерти причинили ей физическую боль.

– А ты думала, в сказку попала? – усмехнулся Гнус. – Куда там. Это называется «селяви».

– Гнус! Сюда! Живо!

– Чтоб тебя... – выругался Гнус, поднимаясь по боковине фургона. – Оставайся тут и не высовывайся. Ясно?

Девочка кивнула, спряталась внутри. Гнус показательно грохнул дверью, надеясь, что неприятный звук на какое-то время отобьёт всяческое желание выглядывать снова. Затем обернулся на крик Самохи, понаблюдал, как тот размахивает руками над головой, показывая, что нашёл что-то ценное.

– Лишь бы не очередной труп. Допекло уже.

Однако Гнус и не предполагал, что ждёт его в вырытой другом яме.

На бетонной плите, некогда бывшей частью лестничной клетки, сидел, прислонившись спиной к дверям несуществующего больше лифта, Самохин-старший, слепо смотрел в багровые небеса, прижимая к груди бесформенный куль чего-то цветастого. Когда Гнус подошёл ближе, его чуть не вывернуло наизнанку. Куль вовсе не был кулем. Это была Иринка.

Гнус замер на полпути, не в силах сделать больше ни шагу, а бледный, как смерть, Самохин-старший при этом говорил, явно обращаясь к сыну, хотя и нёс откровенный бред:

– Я облажался, прости сынок. Всегда думал, что делаю, как надо, а получалось, что порол горячку. Жаль, поздно понял, но уж лучше так, чем никогда. Обидно только, что глаза открываются на истинную суть, только когда ослепнешь... Думаешь, я спятил и несу бред? Как бы не так. Теперь я вижу их всех! Им удалось перехитрить меня, но только не батю. Батя сам их уделал, потом пришёл ко мне, сказать, чтобы я прозрел... Однако я до последнего занимался не тем. Не видел, откуда берётся всё это зло. Поганые деньги, из-за которых развязываются войны и течёт реками кровь – вот в чём суть! А знаешь, откуда и впрямь берётся зло, сынок?.. Именно так ко мне обращался батя, когда пытался предостеречь. Только я его не слушал, всегда полагался на себя, смотрел вокруг и мотал на ус, не ведая, что мне подсовывают подделку. Правда – в словах! Жаль, я слишком поздно понял это. Жаль, не поверил бате. А зло, оно как экскремент! Ведь деньгами испражняются бесы. Так сказал батя, и если бы я тогда услышал его, сейчас бы всё было иначе... Они бы не пришли за мной, чтобы забрать в ад – я бы этого не допустил, я бы подготовился! А так... – Самохин-старший принялся беспокойно оглядываться по сторонам, словно силясь встретиться взглядом с плачущим сыном. – Димка, ты тут?! Это правда ты?.. Или ты очередная тень? Чёртовы бесы, они издеваются надо мной! Им нравится видеть меня таким: беспомощным, покорным, готовым продать душу за бесценок. Но они все ошибаются! Я не такой. Я так просто не дамся! Они подавятся мной! Загнутся от изжоги! Да, они предвидели это, потому и решили меня сперва поджарить... – Самохин-старший запнулся. – Господи, Иринка, девочка моя... За что же её? Чтобы сделать вдвойне больно мне?.. Чёртовы иуды! Хрен вам в нос, а не дочь! Давитесь мной, я жрал деньги на завтрак, обед и ужин! Я то, что вам надо, а не бедная девочка! Она тут ни при чём. Она всегда слушалась батю. Не то что я. Это я заслужил ад! Я, а не она! Господи, Ирина... – Видимо наступило просветление; Самохин-старший принялся осторожно ощупывать куль, опасаясь причинить вред. – Почему ты молчишь? Тебе больно? Ирина?

– Чёрт побери, да ведь он рехнулся, – Гнус так и стоял на отдалении, не в силах сдвинуться с места.

– Отец... – Димка стоял с поникшими плечами и руками, опущенными воль тела. Боли он больше не чувствовал... Чувств вообще не было никаких. Его сущность словно выпотрошили, на какое-то время лишив души. Наверное, это даже хорошо. В противном случае, было бы так просто сойти с ума вслед за отцом.

– Отец, Иринка... Она... Она.

– Она спит, не тревожьте её, – Гнус поднёс указательный палец к губам, отрицательно покачал головой.

Димка проглотил слёзы, кивнул.

– Я просто хотел узнать её самочувствие, – испуганно проговорил Самохин-старший. – Она давно спит. Временами мне даже кажется, будто она умерла, как... Как Галина.

– Мама? Её больше нет?..

– Прости, Димка, я не смог защитить их обеих. Но я пытался. Я делал всё возможное! И Иринка тоже. Она смелая девочка. Ты сам в этом скоро убедишься. Вот вырастет, всем пацанам фору даст! Ну же, возьми сестру, унеси её отсюда. Тут плохо, пахнет смертью. Скоро придут бесы и будут срать на пепелище! Так уж они устроены, могут лишь только глумиться. Смотрите сколько денег! Не перечесть! Подходите все, кому не лень! Это поле чудес! Ха! Кто хочет приз?.. – Самохин снова стал выпадать из реальности; Димке пришлось прервать его бессвязную тираду:

– Отец, мы вытащим тебя отсюда. Это вовсе не конец. Ты понимаешь меня?

– Нет. Я с места не сдвинусь! Я их дождусь, хочу посмотреть в глаза. Что там, на месте глаз, евроценты или копейки, куда нынче курс стремится, в какой оф-шорт урожай прятать... Хе... А Иринку возьмите, незачем ей на гадость треклятую смотреть, ещё не на такое в жизни насмотрится. Ну же, милая, скажи папочке, до свидания...

– Отец...

– Димка, прости меня, непутёвого. Христом-богом прошу, прости! Я, правда, сделал всё что мог. Ирина, ну проснись хоть на минутку... Ради меня. Скажи, что не сердишься... Ну или что сердишься, только честно.

– Папа... всё хорошо. Я люблю... тебя и маму. Всегда буду любить.

Гнус с Димкой стояли, как вкопанные, смотрели на обгорелый трупик в руках безумно улыбающегося Самохина-старшего и не верили собственным ушам.