Текст книги "Системный сбой (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Только сейчас у Мати по-настоящему открылись глаза. Она увидела настоящий мир, без тусовок, кафе и катакомб. Этот мир был страшен, потому что в нём не было места для жалости. Это был дикий мир, в котором несколько тысячелетий назад появился первый человек. Теперь в этот страшно-дикий мир протиснулось что-то поистине невосприимчивое к боли. Не только физической, но и душевной.

Стил хлопнул задней дверцей, чем-то зазвенел, потом возник на переднем сиденье, блеснул ножницами.

– Руки!

Мати послушно подняла руки на уровне груди.

Стил ловко – как будто занимался этим каждый день – обрезал лохмотья блузки, чикнул тренчик лифчика. Мати безучастно смотрела в окно, на холм бункера. Там, в темноте, трясся Лобзик, которого они так бессовестно кинули. Сейчас Мати больше на него не злилась. Лобанов ассоциировался с мирной жизнью, той самой, которой больше не будет. Лобанов был своим, пускай и моральным уродом.

С противоположной стороны снова закричали.

– Стил, я не могу это слушать! Поехали уже! Заводи!

– Надо с раной разобраться! Кровью истечёшь!

– К чёрту рану! Жми!

Стил долбанул локтем магнитолу. В салоне гулко бухнуло. Из динамиков грохнул «Hoth» – «The Living Dreams Of A Dead God». Звуковой стерео-барьер частично отгородил от реальности. Однако опасность и связанный с ней дефицит времени – никуда не делись.

– Ну-ка, рот открой, – Стил явно спешил, то и дело оборачивался к окну.

– На фига?

– Надо.

Мати послушалась. Стил скрипнул пробкой; в правой руке он сжимал бутылку водки.

– А это зачем? – не поняла Мати.

– Вместо анестезии. Пей.

Мати скривилась, но пить пришлось.

– Меня стошнит.

– Нос зажми и не дыши, – посоветовал Стил. – Быстрее глотай!

Мати сделала, как велено – задержала дыхание и прильнула губами к горлышку. Вниз по горлу скользнула ощетинившаяся чешуёй змея. Дыхание перехватило, Мати закашлялась. Желудок наотрез отказывался принимать спиртное.

– Ну же, глотай! – не отставал Стил, хватая бутылку и поливая из неё Мати на плечо, пока девочка не опомнилась.

Мати взвыла. Сунула в зубы кулак. Мотала головой, силясь хоть как-то перетерпеть боль. Водка всё же провалилась, но легче не стало. Видимо, нужно время.

– Пей ещё, – приказал Стил, и Мати выпила. – Вот, прижми, – он протянул кусок ваты, отдающий водкой.

Мати скривилась.

– Давай, не кобенься, это спасёт тебе жизнь! Держишь?

Мати кивнула. Говорить она уже не могла. Из-за потери крови в жилах у неё бурлил «це-два-аш-пять-о-аш».

Стил схватил правую руку Мати, положил на вату, прижал к ране. Затем размотал бинт, принялся наспех делать перевязку.

В небе что-то просвистело. Машина содрогнулась. Крыша над головой вспучилась.

– Чтоб вас, сучёныши летучие! – Стил зачем-то нажал на сигнал; пикап протрубил что-то нецензурное, подражая Слону из «Подозрительной совы».

Мати ржала, уверенная, что Стил к ней просто пристаёт, а всё остальное – дурной сон, наглюченный ею по пьянке. Как, оказывается, всё просто, а она, дура, заморочилась!

Пикап подпрыгнул. В капоте, перед лобовым стеклом, образовалась порядочная дырень, через которую можно было увидеть мотор.

Стил понял: времени не осталось. Что есть мочи надавил на газ – когда успел включить зажигание, мальчик не помнил. Пикап взревел так, что задребезжали стёкла. Стил вывернул руль, отпустил сцепление. Взвизгнули шины, машина чуть ли не на дыбах сорвалась с места. Крышу снова зацепили, вырвали прямиком над Мати, частично превратив пикап в кабриолет.

Стил выругался, посильнее вдавил педаль газа в пол. Мотор чихнул, заставив всё внутри мальчика сжаться. На секунду задумавшись, Стил чуть было всех не угробил. Пронёсся по обочине, цепляя колёсами придорожную грязь, кое-как вырулил на проезжую часть. Тут чудом объехал груду дымящих обломков, влупил дальний свет, выровнял пикап, помчался, толком не зная, куда, зверски насилуя коробку передач, которая как-то враз стала совершенно незнакомой.

– У нас на хвосте легавые? – спросила Мати, еле ворочая языком. – Стил, ты чего натворил?

Стил на секунду оторвался от управления, глянул на Мати. Крыша над девочкой действительно отсутствовала. Однако, шокировало в большей степени не это, а то, как ровно был срезан металл, будто нападавший орудовал болгаркой. Чернеющее небо в проёме окрасилось синими вспышками, если сильно захотеть, действительно, можно представить, что за тобой гонятся вовсе не кровожадные твари, а свора полицейских. Стил сроду не думал, что будет настолько рад копам. Кто ж знал, как всё обернётся...

– Стил! – Мати вскинула руку, забыв об раненном плече.

Стил скорее машинально, нежели осознанно, крутанул руль. Пикап вильнул, чудом увернулся от стремительной атаки в лоб. Слева промелькнул синий зигзаг. Машина затряслась, как в лихорадке; в свете фар Стил разглядел, что снова мчит по обочине, испытывая на прочность стонущую подвеску.

Дорога круто повернула; пикап свалился в подлесок, принялся скакать по кочкам, на манер кенгуру. Стил насчитал два или три удара головой о крышу, потом куда-то провалился.

Без сознания он пробыл недолго, потому что когда снова открыл глаза, машина всё ещё скакала, корчуя бампером двухлетний подлесок. Одна фара разбилась, уцелевшая светила в зенит, где царила непонятная ярко-синяя мешанина. Магнитола заикалась, и Стил не нашёл ничего лучше, как долбануть локтем. Динамик умолк, остался только рёв двигателя, такой, как при старте ракеты!

Стил опомнился, убрал ногу с педали газа, удивлённо глянул на рычаг коробки передач, зафиксированный в положении «нейтраль». Видимо, прежде чем отключиться окончательно, он успел рефлекторно выключить скорость. Хорошо, в противном случае, пикап продолжил бы разгоняться пока бы не перевернулся. Если учесть, что оба они не пристёгнуты, непременно бы свернули шеи. Так же... Так же закончился только рок; безумие продолжается!

– Ты как?

Мати показал большой палец. Отсалютовала початой наполовину бутылкой. Девчонка явно развлекалась.

– Ты особо не увлекайся, лады?

Мати ржала.

Кочки закончились, как и подлесок. Виляя задом, пикап промчался по грязи, взлетел на горку, а когда приземлился, Стил понял, что под колёсами снова асфальт. Несказанно повезло – можно гнать дальше, хотя оторваться от летучих гадов навряд ли удастся. Стил старался не думать об этом. У них оставалось ещё больше половины бака соляры, можно гнать вечность, пока не повстречаются танки! Ведь где-то они по любому есть, раз прилетели и спасли самолёты.

Только сейчас до Стила дошло, что спасло их и впрямь чудо – два военных самолёта, прилетевших невесть откуда, словно повинуясь руке божьей. Ангелы, твою-то мать! Сделалось не по себе, и Стил предпочёл сосредоточится на управлении, тем более что дорожное полотно он теперь практически не видел.

– Ремень накинь! – приказал Мати. – Живо!

Мати оторвалась от бутылки, морщась не то от переизбытка выпитого, не то от боли.

– Щёлкни, – она протянула бляшку ремня.

Стил помог. Собирался уже пристегнуться и сам, но не успел... Асфальт прямо по курсу вспучился, во все стороны полетело щебнистое крошево, будто на глубине сработал начинённый взрывчаткой снаряд. Из образовавшейся воронки в небеса ударил болезненно-фиолетовый луч света. Ослеплённый очередным светопреставлением, Стил вскинул к лицу руки.

Колесо угодило в рытвину, руль бешено крутанулся, пикап развернуло. Пройдясь юзом какое-то расстояние, автомобиль попал двумя колёсам в образовавшуюся в результате взрыва трещину, ковырнулся на бок, так протащился метров пять, сыпля искрами, после чего скатился под откос, в осеннюю прелость.

Рухнув на крышу пикапа, которая теперь оказалась внизу, Стил услышал, как хрустнули шейные позвонки. Боль тут же отстала. Мешала только кровь, стекающая с подбородка на глаза. Что за позу он принял в результате аварии, мальчик не знал. Но мир в его глазах выглядел перевёрнутым. Прежде чем отключиться, он увидел огромную сколопендру, вылезшую из норы, поднявшуюся вертикально, в человеческий рост, жонглируя синими огоньками, на манер новогодней ёлки. Последнее, скорее всего, был уже бред. Хотя, признаться, Стил не был ни в чём уверен.

Что сталось с Мати он тоже не знал.

Синева в небе только разгоралась.

Глава 13. ТРУДНЫЙ ВЫБОР.

Женя вздрогнула. Выскочила из-за стола, не сумев сдержать крик. Что именно снилось, она не помнила, но явно ничего хорошего. Хотя, вполне возможно, всё из-за переутомления – последнее время она работала на износ, – обычный стресс, оттого и нервы натянуты так, что даже во сне встряхивает!

Женя обхватила себя руками за плечи. Уже собиралась заново сесть, но вспомнила, что Сони больше нет и садиться не стала. Смысл таращиться в пустой монитор, чем она занималась до того, как уснула? Соня всё равно не вернётся, нужно учиться жить без неё. Время лечит, а людям, в конце концов, удаётся обходиться без покинувших их близких. Пусть сначала и тяжело, так что порой возникает эгоистичное желание всё прекратить.

Женя всё же присела. На душе скребло. Ощущение тревоги не покидало.

Нет, дело вовсе не в её чувствах. По крайней мере, именно сейчас Соня ни при чём. Здесь что-то другое, действительно опасное, способное причинить вред.

Женя вскочила, принялась мерить лабораторию шагами, не в силах избавиться от нарастающей паники. Помнится, в другой жизни – в приюте – она вот точно так же проснулась среди ночи от странного чувства, что что-то не так. Пришлось даже разреветься на всё расположение, чтобы услышали...

Той ночью её всё же услышали. Воспитатель с больной головой всыпал ей люлей, чтобы заткнулась. Приехавшие позже пожарные задокументировали утечку бытового газа. Критическую. Ещё с полчаса и никто бы не услышал Жениных криков, как не проснулась бы и она сама. Только Женя знала, что она вовсе не просыпалась сама: её разбудили, потянув во сне за руку. Просто она сразу этого не вспомнила. Когда вспомнила, было уже не до этого, да и эмоции к тому времени улеглись. Пришлось заставить себя поверить, что всё случайно, потому что всем так проще. Рассказывать тоже было бессмысленно: над ней и без того издевались все, кому не лень. Быть белой вороной, куда сложнее, нежели серой мышью. Женя выбрала второе. Так действительно стало проще.

За окном полыхнула фиолетовая зарница. Потом ещё одна и ещё...

Женя нерешительно подошла к подоконнику, раздвинула жалюзи кончиками указательного и среднего пальцев, выглянула наружу.

Небо походило на фиолетовую мембрану, с несимметричной сетью бордовых капилляров, отгородившую землю от посторонних глаз звёзд. Раскатов грома слышно не было, да Женя и без того знала, что это вовсе не гроза. Зарницы так не полыхают. Точнее полыхают совсем не так. Они электрические, неживые. Небо над головой казалось живым. Мёртвым и, тем не менее, живым. Скорее, мёртвым и мыслящим. Как-то так.

Женя отдёрнула пальцы от жалюзи.

Она запуталась.

Или запутались те, другие, которые всё же нажали рубильник.

«Да нет же, они просто сошли с ума. Все. Поголовно».

Из «тамбура» послышалось громыхание. Женя резко обернулась, встретилась взглядом с Целтиным, открыла было рот, но так и не найдясь, что сказать, снова отвернулась к окну.

– Похоже, началось, – тихо сказал Целтин, подходя к Жене. – Сколько это займёт времени?

Женя пожала плечами.

– В любом случае, не больше шести дней, – она мрачно улыбнулась, на миг став похожей на пророка. – Не думаю, чтобы ломать было сложнее, чем строить.

– Там остались ребята, – Целтин кивнул в сторону зашторенного окна.

– Они предупреждены, а значит, готовы.

– Не уверен, что все воспринимали твою игру всерьёз.

– Это только при нас. В душе они верят, иначе давно бы разбежались, сосредоточившись на чём-то другом.

– Похоже, ты действительно знаешь, что делаешь.

Женя подняла жалюзи, уставилась на фиолетовое неистовство, превратившее всё вокруг в проказу.

– Что теперь будет с Соней?

Целтин молчал, не зная, что ответить на этот вмиг ставший неимоверно сложным вопрос. Да, последнее время они спешили, словно стараясь успеть до какого-то, никем не обозначенного срока. Своеобразный час «Ч», дата которого до последнего неизвестна. Вот он настал, а у них даже не оказалось боевого расчёта.

Так и снаружи, в огромных городах, прямо сейчас надрываются военные сирены, которые слышат все и не знают, как быть. Точнее знают: это учебная тревога, ничего страшного не происходит, можно жить дальше, ведь на планете мир. Так говорит телевизор, а он всегда прав.

Последняя вспышка полыхнула совсем рядом. Женя невольно отстранилась от подоконника, налетела на Целтина, которому пришлось обнять подопечную, чтобы та не упала. Женю трясло мелкой дрожью. Как маленького ребёнка, проснувшегося среди ночи от кошмара. Словно подтверждая данность, Женя ущипнула себя за руку. Ничего не произошло, и она уткнулась лицом в халат Целтина.

– Как всё и впрямь нелепо. Ведь даже я до последнего толком не верила. В душе надеялась, что бред. Но это не бред, это мы сами. Как вредоносные бациллы, готовые уничтожить то, что веками возводила природа, не особо заботясь о последствиях.

– Думаешь, это конец?

Женя вздохнула.

– Думаю, как бы мы сейчас не предполагали, всё в конечном счёте будет иначе. Если бы человек мог хоть что-то предсказать, смысл жизни непременно открылся бы ему. Тот факт, что мы до сих пор слепы, свидетельствует лишь об одном: человек – пешка в чьей-то безумной игре. От нас ничто не зависит, более того, наши жизни ничего не значат. Для них. Там... – Женя обернулась к нездорово дышащему небу. – Там вершатся страшные цели, узнав о которых, любой индивид сразу же сойдёт с ума, так как узнает истинную цену своей никчёмной жизни – свить гнездо для обители хаоса. Скорее всего, в угоду этому мы и жили... Особенно, если проследить историю человечества, с ранних времён. Мы только и делали, что убивали. Причём самих же себя. Создать такое отродье могло лишь истинное зло.

С улицы послышалась суета: топот ног, бессвязная речь, визг автомобильных шин.

– А вот и сильные от мира сего пожаловали, – улыбнулась Женя, отстраняясь от Целтина. – Вот кому сейчас по-настоящему страшно.

Целтин обернулся как раз, когда отворилась наружная дверь. В помещение набилась свора вояк, над которыми заметно возвышался «ёжик» Громова. Полковник коротко распорядился, солдаты с автоматами наперевес расположились вдоль стен. Оставшись один на центряке, Громов прошёл в лабораторию, кивнул Жене с Целтиным.

– Что происходит? – спросил Целтин, закуривая.

Громов замер на полпути к окну; будто заворожённый, уставился на фиолетовое светопреставление.

– На нас напали? – Женя опустила жалюзи, понимая, что пока дьявольский свет проникает в лабораторию, добиться от федерала хотя бы одного вразумительного ответа вряд ли удастся.

Громов вздрогнул. Глянул на Целтина с Женей, словно видел впервые в жизни.

– Идёмте. Живо! – Он направился к двери во второй корпус, показав рукой четыре пальца.

От эскорта отделилась четвёрка вояк. Двое солдат расположились по бокам от двери, оставшиеся заняли рубеж напротив, за полковником.

– Объясните, что случилось? – потребовал Целтин, но Громов даже не обернулся.

Снова хлопнула входная дверь. Из «тамбура», тыча в нос пропускам оставшимся караулить вход воякам, выскочил Панфилов. По роже шла рябь, на лбу образовалась уродливая складка – совсем как у пациента с лоботомией, – всклокоченный внешний вид и надетый наизнанку халат свидетельствовали об экстренном подъёме по тревоге.

– Что всё это значит? – Женя преградила путь Панфилову, чего последний явно не ожидал; кожа на лице мигом разгладилась, голова приняла яйцеобразную форму, брови уползли чуть ли не на затылок. Сама ситуация из фатальной сделалась какой-то комичной, так что на пару секунд Жене показалось, будто всё происходящее – фарс. Воякам стало скучно, вот они и решили поиграть в войнушку, как в детстве.

– Назад! – К реальности вернуло дуло автомата, упёршееся в грудь. – Назад!

Женя попятилась.

– Прекратите бесчинствовать! – вскипел Целтин, но тут же остыл, увидев на халате дрожащую точку лазерного прицела.

Громов всё же соизволил обернуться, поднял руку со сжатым кулаком, поднёс к груди. Пыл вояк сразу остыл. Автоматы, звякнув, опустились.

– Я бы не советовал вам провоцировать караул. У всех сейчас нервы на пределе. Идите за мной, и вам не причинят вреда.

– Хоть на этом спасибо, – Женя окончательно убралась с пути Панфилова, который, на манер чихуахуа, потрясываясь, засеменил к хозяину, изредка оглядываясь, словно хвостом чуя опасность.

Целтин нервно докуривал, косясь в поисках пепельницы.

– Надо идти, – шепнул он Жене. – Выбора особого нет. К тому же... ещё неизвестно, зачем они пожаловали среди ночи со всей этой свитой.

– Господи, вы ведь не думаете?.. – Женя, в страхе, ухватилась рукой за подбородок.

– Надеюсь, до этого не дойдёт, – Целтин спешно забычковал окурок об подошву, сунул в карман, так и не вспомнив, где забыл пепельницу. Пошёл за Панфиловым, потирая кончик носа, о чём-то задумавшись.

Женя не знала, куда деть руки, всё внутри неё неистовствовало, под стать буре за окном. Чувства не находили выхода, мысли в голове перепутались, картинка перед глазами вращалась, как в зеркалах калейдоскопа, унося куда-то за грань, в мир примитивного и нелепого, мнущегося, как глина, принимающего самые непристойные формы, о каких Женя раньше и помыслить не могла.

Коридор между корпусами прошли молча. Женя то и дело оглядывалась на идущих по пятам караульных. Те в ответ на неё даже не смотрели – переговаривались о чём-то между собой на языке жестов, позвякивая оружием.

– Зачем это вам? – донёсся издалека голос Целтина.

– Вы всё сейчас узнаете. Потерпите, – юлил Панфилов, играя мимикой похлеще Джима Керри.

Женя собиралась ускорить шаг, но не смогла – её бесцеремонно отпихнули прочь, на стену. Шмякнувшись носом, Женя сквозь слёзы смотрела, как Целтин пытается выхватить что-то блестящее из вертикально поднятой вверх руки Панфилова. Громов, обернувшись, наблюдал, поджав губы. Вояки в два прыжка нагнали Целтина, профессионально скрутили, попутно напихав дулами автоматов по рёбрам.

– Нет! – Женя вскинула окровавленные руки, словно силясь схватить ими Панфилова, чтобы выбить из рук того огромный шприц с мутноватой жидкостью.

«Синильная кислота! – носилось под черепной коробкой, среди обиды и боли. – Чёртовы ублюдки решили и впрямь всё прекратить! Они заметают следы, чтобы врагу не достались их разработки! Но, Господи, какой ценой они это делают!»

Женя кое-как поднялась, утираясь рукавом. На пол капало. Коленки тряслись. Ноги предательски разъезжались. Она двинулась вдоль стены, стараясь не поскользнуться. Так добрела до скорчившегося на полу Целтина, о котором все забыли.

Внутренняя дверь была открыта, слышались звуки борьбы...

Женя со всей мочи стиснула зубы. Стиснула так, что зазвенело в ушах, а перед взором заплясали жирные кляксы. Потом всё на секунду померкло. Это было даже хорошо, она не видела и не слышала очередного убийства, которое проходило на планете Земля, как всегда буднично, никем не замеченное.

Когда чувство реальности вернулось снова, в коридоре, за исключением самой Жени, никого не оказалось. Под потолком нервно вздрагивал свет. Из второго корпуса доносилась бессвязная речь – что-то происходило, но что именно было непонятно.

Женя побрела вдоль стены, попутно вытирая свободной рукой кровь с лица. Звон в ушах стих, но мысли всё ещё путались. От этого было не по себе, чувство дискомфорта не покидало её, но страх немного подотстал.

Переступая пудовыми ногами, Женя протиснулась в приоткрытую дверь, всмотрелась в сумрак, подсознательно готовя себя к самому худшему. Действительно, есть к чему...

Кушетка за целлофановой шторкой была «взорвана». Подушка – на полу, матрас изодран в клочья, всюду следы крови. По всему, новая Соня до последнего не желала сдаваться, но... Но противников оказалось слишком много – даже накаченному клону не совладать с такой армией солдафонов, плюс Панфилов со шприцем, в котором могло быть всё что угодно.

Женя почувствовала дурноту, вскинула руку в поисках стены, которой почему-то не оказалось рядом. Пришлось оглядеться, чего не особо хотелось, так как от всякого движения головой мир превращался в пикирующий вертолёт. Женя всё же определила, что пока смотрела на кушетку и кровь, умудрилась выползти чуть ли не на середину лаборатории. Подле замер вояка с автоматом на перевес, в Женю не целится, видимо не считает нужным.

– Не важно выглядите, – из-за спины караульного выглянул Панфилов; силикон на лице федерала дрожал от перевозбуждения. – Отдохнуть не желаете? – В руке блеснул шприц, тот самый.

– Ироды, – прошипела Женя, обходя безучастного солдафона, которому, такое ощущение, уже вкололи нужную дозу.

На каталке, рядом с суетящимся Панфиловым, покоилось недвижимое тело. Одна рука свесилась вниз, самую малость не достаёт пола. С пальцев тонкой струйкой стекает кровь. На плитке собралась уже порядочная до тошноты лужа. Лицо с закутившимися белками глаз нездорового сизо-лилового оттенка... Приглядевшись, Женя отметила, что это всего лишь кровоподтёк. Видимо Соня оказала сопротивление, за что тут же получила прикладом в лицо. Возможно, Панфилов даже не успел вколоть эту дрянь. Хотя... Шприц был пуст, в руках федерал вертел его просто так.

Сзади послышалась суета; Женя стремглав обернулась, предвидя ещё одну карусель.

Стало понятно, почему бездействует солдафон. Взгляд вояки устремлён на ещё одну дверь, в которой мелькает белый халат. Губы трясутся, от боевого духа не осталось и следа, автомат вот-вот брякнется на пол – по всему, знает на что способна тварь, наверняка, видел её фокусы, сопровождая Громова во время ночных визитов, о цели которых ни Целтину, ни Жене не сообщалось.

Как Целтин отважился взять ЭТО на руки, Женя понятия не имела. До сегодняшнего вечера тварь, максиму, держали за руку, чтобы получить на анализ кровь, да и то в перчатках, то и дело нащупывая в кармане пульт с кнопкой, чтобы, если что, поджарить твари мозги. Существо давно перестало походить на девочку, хоть и жило в теле ребёнка. Женя не была уверена, что оболочка подойдёт Соне. После всех метаморфоз, которые произошли под действием ИПС, это казалось нереальным. Одно сырое мясо на завтрак, обед и ужин – чего стоило... А тяга к металлической стружке и вовсе ввергала в шок!

Целтин переступил порог, замер, глядя на Женю, словно ему требовалась помощь. Женя в нерешительности переступила с ноги на ногу. Когда уже собралась пойти навстречу, так и осталась стоять, наблюдая за оправляющим китель Громовым. Полковник протиснулся мимо Целтина, застегнул кобуру, кивнул Панфилову, который, по всему, ждал отмашки.

– Гады! – Женя кинулась на Громова с кулаками, не совсем понимая, что такое делает. – Зачем?! По какому праву?! Звери!

Когда Женя сообразила, что никто не помешает ей добраться до Громова, резко затормозила, понимая, что голыми руками с федералом не совладать, если только не вцепиться в глаза, чего Громов, скорее всего, ждёт. Затормозив, Женя допустила фатальный промах, ещё она забыла про второго вояку с автоматом, который не преминул воспользоваться заминкой нападающей; выскочил из-за спины полковника, встретив мнущуюся в нерешительности Женю прикладом в лоб.

Отлетев метров на шесть, Женя проехалась по кафелю, отметив про себя, что каким-то чудом умудрилась не потерять сознание. Шишка на лбу была порядочная, настоящая гематома, так что Женя поспешила отдёрнуть руку. Вокруг вновь царила суета, мелькали тени, звучали крики... Но всё это как-то обособленно, будто в другом измерении, не касаясь самой Жени. Она словно очутилась внутри мыльного пузыря, за его радужной оболочкой, которая отсекла реальность, дав возможность собраться с мыслями. Хотя уж лучше бы отключилась – перезагрузка казалась самым надёжным средством. Но Женя прекрасно понимала, почему осталась в сознании: сейчас это было необходимо, как воздух! Слепой случай встретил ударом в лоб, который должен был оказаться спасительным... Однако что-то извне не позволило отрубиться.

Почему?

Пузырь лопнул, не позволив додумать странную мысль.

Женя ухватилась за отбитую голову; под лобной костью грохотала канонада. В двух шагах застыл вояка с автоматом; явно не понимает, как Женя выдержала удар. Рядом печётся Целтин, которого пытается сбить с ног второй солдафон, тыча дулом автомата куда ни попадя. Громов с Панфиловым склонились над второй каталкой, укладывают тело девочки, бережно, словно то ещё хранит жизненное тепло.

В голове щёлкнуло. Только сейчас до Жени дошло: возможно, Громов вовсе и не жаждет во что бы то ни стало умертвить оба объекта эксперимента! Просто что-то изменилось, ведь не просто же так небо заслонилось фиолетовой дрянью. Естественно, сразу последовал приказ сверху. Но что за приказ? Почему Громов предпочёл применить физическую силу, а вовсе не доводы и аргументы? За всё время совместной работы федерал показал себя политиком, а уж никак не полевым командиром, привыкшем на всё смотреть с позиции силы. Странно... Видимо и впрямь случилось что-то неординарное, что напугало Громова, похлеще афганской войны(?).

Целтин охнув повалился на кафель. Что-то звеня отлетело в сторону Жени. Громов всё же обернулся, поспешно вскинул руку.

Вояка отскочил, вытянулся по стойке смирно.

Громов вытирал рукавом кителя пот со лба.

– Выйти! – приказал он севшим голосом.

Солдаты переглянулись.

– Выполнять! Живо!

Женя вовремя поджала руки, опоздай она на секунду, по костяшкам прошлись бы две пары армейских берцев. Под пальцами скользнуло что-то твёрдое; Женя в ужасе поднесла к лицу тот самый винт из решётки в шахте с ржавым вондом.

Откуда вопрошал её взгляд, обращённый к Целтину, держащемуся руками за бока!

– Лучше, Женька, тебе этого не знать.

– Но как? – выдохнула Женя, не узнавая собственного голоса. – Он же упал вниз...

– Наверное, мы ещё ниже, чем думаем, – Целтин поднялся, протянул руку.

Женя поспешно спрятала винт в карман халата, медленно приняла вертикальное положение, отмечая что, несмотря на кажущееся чувство нормы, побита она изрядно, даже сотрясение по любому есть, потому что тошнит... Женя поняла, что снова смотрит на Панфилова и шприц – пришлось согласиться, что тошнит отнюдь не от сотрясения, а от созерцания помощника Громова.

– Прошу меня извинить, – откашлялся Громов. – Обстоятельства складываются так, что нам нельзя медлить.

– И только поэтому вы устроили всё это? – Женя нелепо развела руками, стараясь сосредоточить акцент на абсурдности ситуации. – Вы готовы пристрелить ни в чём не повинных людей только потому, что на то сложились какие-то там обстоятельства?!

– Боюсь, вы не понимаете...

– Что я должна понять?! – Женя от бессилия всплеснула руками. – Я не желаю работать бок о бок с не людьми! И я вовсе не про них, – Женя кивнула на два недвижимых тела на каталках, надеясь, что аналогия встанет поперёк горла обоим федералам, хотя...

Громов принял наезд спокойно, видимо просвет в его разуме сразу же заполнился чем-то другим. Панфилов, скорее всего, толком не понял, в какую сторону с явным перегибом гнёт Женя.

– Женя, это снотворное, – сказал Целтин. – Они живы.

У Жени неподъёмный груз с души свалился, однако рассержена она была уже настолько, что даже бровью не повела, сохранив на лице выражение первобытной ярости.

Панфилов на всякий случай попятился за каталки, выставил иглу шприца перед собой, как оружие на случай внезапного нападения. Жене пришлось поверить: видок у неё со стороны, и впрямь что надо. Даже федералы посерели, на миг позабыв о реальной угрозе извне.

– Так что случилось? – спросила Женя, делая шаг к каталкам.

Громов молча смотрел перед собой.

– На нас напали! – выпалил Панфилов, не в силах и дальше внимать тишину.

– Кто? – спросил Целтин, закуривая.

– Непонятно, – выдохнул Громов. – Дай закурить.

Пока Женя вспоминала, приходилось ли ей видеть полковника курящим, Громов задымил, как ни в чём не бывало.

– И всё же? – надавил Целтин, потирая отбитые бока.

Громов ещё раз глубоко затянулся, присел на край каталки, рядом с телом девочки.

– Правда не знаю. Брянская, Тверская, Ленинградская, Курская, Белгородская области – со всеми, городами вдоль западной границы потеряна связь. Боевые части развёрнуты по тревоге. Из Рязани, Москвы и Ярославля сообщают об авианалёте.

– Авианалёт? – Женя пребывала, как в кошмарном сне. – Так эти вспышки за окном...

– Не удалось идентифицировать противника. Система обнаружения никак не реагирует. Ракеты не взлетают, радары не видят цель. Нас будто атакуют тени.

– Бог мой! – Женя ухватилась руками за подбородок. – Они всё же пришли.

– Они? – оживился притихший было Панфилов.

– Вам что-то известно? – насторожился Громов.

Женя посмотрела на Целтина; тот кивнул.

– Понимаете, – медленно проговорила Женя, силясь подыскать верные слова. – Эти существа не из нашего мира. Они из другой реальности.

– Реальности? – Громов провёл рукой по ёжику на голове. – Хотите сказать, ИПС всё же реален? – И он шокировано уставился на тела, будто это Женя с Целтиным всё и затеяли, а они с помощником оказались в роли сторонних наблюдателей, до последнего выступая с позиции отрицания.

– Понимаю, кажется абсурдным, но похоже, что всё действительно так, как мы и предполагали, – Целтин выждал паузу, давая возможность воякам образумиться. – На днях планировали запустить БАК. И, видимо, запустили. На сей раз успешно.

– Как это могло произойти? – Громов смотрел не перед собой, как всегда, а куда-то вдаль, такое ощущение, сквозь стены; Женя догадалась, что полковник не знает, что делать дальше. – Мы же всё предусмотрели...

– Думаю, энергия протонов открыла некий портал между мирами, – Целтин аж взмок, понимая, что несёт бред; однако заставить себя остановиться не смог – коль уж взялся играть по Жениным правилам, при до конца. – Вы наверняка слышали про теорию струн Хокинга...

– Вы про многомерность и параллельные вселенные? – уточнил Панфилов.

– Да.

– Велика вероятность того, что происходящее вокруг, точнее воспринимаемое каждым из нас, всего лишь иллюзия, – Женя заломила кисти рук, изнывая в фокусе трёх пар глаз. – Каждый индивид существует внутри своего собственного мирка, сценарий которого так же прописан эксклюзивно для каждого. Своего рода, это некий сосуд или клетка. Временное обиталище. Испытание, после преодоления которого что-то кардинально изменится.

– А если преодолеть не получится? – вставил реплику Громов.

– Всего лишь случится очередная смерть, – Женя изучала линии на ладонях. – И всё для такого человека начнётся заново.

– Похоже на ад. Проживать одну и ту же жизнь по кругу бесконечное число раз... Хм, интересная теория, – улыбнулся Панфилов.