Текст книги "Системный сбой (СИ)"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Всё большее количество учёных сходятся во мнении, что когнитивный диссонанс – есть ни что иное, как проявление человеческого самосознания; способности мыслить осознанно, отыскивать компромиссы, принимать те или иные решения, не противоречащие здравой логике, нести утрату и мириться с неизбежностью, такой, как смерть физического тела.

Однако на сегодняшний день, всё это лишь голая теория, входящая в раздел междисциплинарного научного направления «когнитивистика» и осмеиваемая противниками данного направления.

Из разговора двух диггеров:

«Энн, почему ты хочешь в ад?»

«Понимаешь, Вольт... где ты на небе видел хоть один туннель?»

Ad Inane Precatio. (лат.)

Глава 1. 4 ноября 2003 года. Рязань, Россия. ТРУДНАЯ НОЧЁВКА.

Входа в огромный туннель на этот раз не было. Он остался где-то далеко позади, а оглянуться девушка не решалась. Это нельзя было назвать страхом в буквальном смысле слова, потому что чувств, как таковых не было. Лишь только некая потаённая в глубинах подсознания уверенность. Осознание того, что нужно продолжать двигаться вперёд. В эту спиральную муть, подсвеченную всполохами зеленоватого света. Несмотря ни на что. Просто двигаться.

Она не знала, куда вёл туннель. Вёл ли хоть куда-нибудь или обрывался на полпути, обозначая стремительное падение в неизвестность... А может и того хуже: мгла продолжалась на протяжении бесконечности, и в этом случае, брести по туннелю придётся вечность, так никуда и не придя.

Девушка не понимала, как до сих пор не сошла с ума... И что заставило её сунуться в туннель? Каким образом подчинило волю?! Или, может быть, всё происходящее – всего лишь сон? Кошмар, что не желает отпускать просто так, возвращаясь вновь и вновь, как только она закроет глаза, перевернувшись на другой бок, в надежде, что ночная жуть окончательно отстала?..

Но почему же тогда так сложно проснуться?!

Откуда-то сбоку повеяло сквозняком.

Девушка замерла, не решаясь обернуться лицом к пронизывающему ветру. Кожа на руках и ногах покрылась мурашками...

Нет, она ещё изначально, поняла, что сегодня всё было не так. С самого начала, когда открыла глаза внутри бездны, и до сего момента, как только заново начала осознанно мыслить, переборов ужас; просто упорно надеялась на чудо, как и на забвение, что накроет с головой в самом конце.

Она вовсе не была лишена чувств. А такого ещё не было. Там, снаружи, когда она просто смотрела на тёмный провал в склоне холма и не решалась сделать первый шаг – ещё да. А потом... Потом её кто-то подтолкнул.

Да нет же! Дёрнул за руку, как утягивает сейчас в бок, в сторону невидимой, но осязаемой ниши!

Девушка почувствовала, что всё же просыпается.

В ушах ревел жуткий вой; слизистую глаз разъедала копоть.

Запястье правой руки буквально выворачивали из сустава.

А потом на фоне мглы, во всполохе зеленоватого света, разверзся оскал!..

В ушах хлопнуло.

Свет растворился в вертикальных зрачках неведомого существа.

Кошмар отпустил.

Женя вскочила из-за стола, в ужасе глядя на трясущееся запястье. Фантомная боль не желала отпускать. Пульсировала внутри плоти, гонимая угодливыми нейронами прямиком в мозг! В голове вращалась стремительная круговерть; Женя понятия не имела, свидетельницей чего стала. Но факт ночного ужаса заново имел место быть. Только на сей раз она запомнила! Всё в мельчайших подробностях, чего было недозволенно раньше.

Или ей просто не позволяли этого сделать, желая вначале довести до конца туннеля?.. Довести в здравом рассудке, потому что она была им зачем-то нужна. Но тогда почему чувства пришли так рано?

Женя смахнула с ресниц слёзы.

Обхватила себя руками за плечи и вышла из подсобки.

В лаборатории повис сумрак. Свет исходил только от экранов мониторов компьютеров, не перешедших в режим «сна».

Женя почувствовала сдавившую шейные позвонки апатию. По телу, вниз спины, пробежала болезненная судорога. Ноги сделались ватными. Захотелось присесть.

Она кое-как добрела до «тамбура», отпихнула прочь створки дверей, принялась наощупь рыться в раскачивающейся на вешалках одежде. Естественно, её пальтецо оказалось под самым низом, буквально заваленное прокуренными халатами Целтина. Женя устала объяснять коллегам, что не курит – они упорно отказывалась верить, уверенные, что их водят за нос.

«Как больные, ей-богу».

Женя невольно улыбнулась, шаря по собственным карманам, попутно радуясь тому, как непринуждённо у неё получилось сбежать от тревожных мыслей. Но всё только начиналось, и девушке можно было лишь посочувствовать.

Пластинка барбитала привычно легла в руку – Женя потрошила упаковки прямо в аптеке, не отходя от кассы, под молчаливыми взорами аптекарш, которые потом томно взывали к её сознанию, просьбами не забывать выписанный в больнице рецепт. Нет, это была вовсе не зависимость и не отчаяние. Простая необходимость, потому что, если вдруг случится такая вот ночь, времени на принятие взвешенного решения у неё будет в обрез.

– Ну вот, снова на исходные рубежи, – прошептала Женя, бросая ворох халатов на разбредшиеся в темноте стулья, и поспешила в уборную.

Резкий свет от ламп дневного освещения полоснул по сетчатке глаз, оставив яркие оранжевые порезы, словно кто-то поработал скальпелем или когтями.

Женя невольно поморщилась. Попыталась сморгнуть слёзы – не любила она сначала прикасаться к ручке уборной, а потом лезть пальцами в глаза, – а ничего стерильного с собой не прихватила.

– Ну же, соберись, подруга, – попыталась взбодрить себя Женя, глядя на расплывающееся отражение своего лица внутри мутного зеркала. – Развалина. Как ты себя до такого довела? В девятнадцать-то лет.

Однако она прекрасно понимала, что довела себя вовсе не она сама. Довело что-то ещё. Точнее подвело. К последней черте.

И дёрнуло.

Женю затрясло уже по-настоящему. До этого она вроде как бодрилась, пыталась даже мысленно шутить сама с собой про коллег, но чувства оказались фикцией, подделкой, самообманом. Истинный страх затаился намного глубже. И его теперь не выковырнуть просто так. Не выдавить. Не удалить, как злокачественную опухоль. А самое страшное заключается в том, что этот паразит – в отличие ото всего остального жуткого и неизбежного, – отнюдь не жаждет причинить ей вред. Он хочет чего-то ещё, а значит, будет напоминать о себе вновь и вновь, пока она не примет вызов судьбы и не совершит тот самый шаг. Возможно, последний...

Женя открыла воду.

Кран зашипел. Мысли на секунду заслонились столбом падающей воды.

– Господи, опять это падение!

Женя откинула с лица волосы. Не глядя, выдавила на ладонь две таблетки по 0,5 грамма каждая – лошадиная доза, особенно для её 48 кг!..

– Я закалённая сука, – Женя кивнула отражению... но проглотить таблетки она так и не смогла. – Господи, боже мой!

Рука дёрнулась, лекарство пало в шипящий водоворот, исчезло в пузырящемся сливе.

Женя пятилась до тех пор, пока не уткнулась спиной в противоположную стену. Потом просто сползла по гладкому кафелю, сжимая в правой ладони левое запястье. На коже отчётливо виделся след от захвата. Сон не был сном. Но тогда чем он был?

Кошмаром? Реальностью? Или всё же ужасом?..

«Хотя всё намного проще: нам просто неизвестно, чем по своей природе является сон. Если так действительно проще».

Женя сидела за столом, перед монитором, и силилась совладать с оцепенением. Таблетки в себя она всё же засунула, теперь гипнотизировала кружку с кофе. Она боялась повторения кошмара. Она боялась ложиться спать. За год работы в лаборатории по изучению нейронных сетей она накопила опыт сложных ночных дежурств, в ходе которых бывало и вовсе не удавалось и глаза сомкнуть, однако сегодняшняя «ночёвка», – не шла ни в какое сравнение со всеми предыдущими.

Она забинтовала руку – ничего серьёзного, скорее всего, элементарное растяжение связок, можно даже в больницу не обращаться. Просто так было спокойнее, когда не видишь синяков, причинённых неведомо чем.

«Может просто свалилась с кушетки и не запомнила... Или снова бродила и на что-то наткнулась... Но тогда почему не проснулась сразу, как это было раньше? Ведь я лежала в тот момент, когда ужас отстал. Чёрт побери, но ведь это не ужас!»

Чёрт побери...

От последовавшей догадки Женю затрясло.

Нет, уж во что, а в чёрта она точно не верит! Как в полтергейста и прочую кабалистику. Всё дело в её голове. Так и никак иначе.

Подмигнул экран монитора.

Открылось тревожное меню.

Женя оторвалась от мыслей, взялась влажными пальцами за мышь.

– А это ещё что такое?..

Женя резко выпрямилась, поудобнее устроилась в кресле, принялась скакать взглядом по быстро растущим столбцам и колонкам цифр.

– Не может быть...

Свободной рукой Женя уже по памяти отбивала номер Целтина – тот позволил звонить на домашний телефон в любое время суток... И, такое ощущение, он ждал именно этого звонка. Звонка среди ночи. Этой ночи. Сегодняшней.

– Алло.

– Сергей Сергеевич?..

– Да. Это ты, Женя? – Голос подавленный и уставший, Целтин и не думал ложиться.

Женя машинально глянула на часы в углу монитора.

2:31.

– Что-нибудь случилось? – в голосе Целтина зазвучали тревожные нотки.

Женя отпустила мышь, принялась массировать виски; лекарство помутило рассудок. Зря она его пила. Но кто ж знал, что всё обернётся именно так?

– Женя?

– Да, Сергей Сергеевич, это я. Тут... Я пока ещё не поняла, что именно происходит.

– Женя, успокойся, – голос Целтина снова изменил интонацию, сделавшись по отцовски тёплым и мягким.

Женя не понимала, как у босса это получалось, но даже на расстоянии он каким-то непостижимым образом мог улавливать её душевное состояние. Всегда. Это придавало уверенности, но, одновременно... пугало(?).

– Женя, выдохни и давай начнём с начала. Главное, успокойся.

– Да, да... Всё хорошо. Точнее не хорошо! Что-то происходит, но я не могу понять, что именно! – Женя сама не почувствовала, как сорвалась на крик.

Целтин промолчал – это, напротив, было так на него не похоже.

– Структура сети видоизменяется, – Женя всё же собралась с мыслями. – В выборочную подборку входных данных что-то добавляется. Я не понимаю, как такое возможно, но...

– Почему ты так решила?

– Что?

– Почему ты решила, что входные данные видоизменены?

– Я... Не знаю. Мы подключены к неизвестному серверу. И я не знаю, как давно.

– Можешь определить «ай-пи»?

– Пробую... Нет, не могу. Какая-то абракадабра получается. Непонятные символы... – Внезапно Женя почувствовала, как у неё покалывают кончики пальцев на руках. – Вы ведь не думаете, что хакеры?!

Целтин молчал.

– Сергей Сергеевич?

– Да, Женя, прости... – Он явно что-то обдумывал.

– Вы ведь не думаете, что хакерская атака? Может мне всё отключить? Пока не поздно?..

– Хм...

– Сергей Сергеевич?! – Женя уже занесла дрожащий палец над нужной клавишей.

– Не стоит.

– Вы это серьёзно?!

– Не столь много мы наработали, чтобы так трястись за базу данных. Посмотрим, с чем именно мы столкнулись на самом деле.

– Что ж, вам виднее, – Женя нерешительно опустила руку.

Какое-то время молчали.

Женя тупо пялилась в экран монитора, следя за мелькающими столбцами, взмывающими графиками, ползущими незнамо куда синусоидами... Что делал, точнее о чём размышлял в данные минуты Целтин, – она понятия не имела.

В трубке откашлялись.

– Женя?

– Да!

– Женя, я сейчас подъеду. А ты пока проделай для меня небольшую работёнку.

– Хорошо, Сергей Сергеевич. Что нужно сделать?

– Перво-наперво, пересчитай ещё раз выход функции активации.

– Вы думаете, что вес отрицательный?! – залпом выпалила Женя. – Нет! Если бы вы только видели это...

– И всё же, – методично настоял Целтин. – Возможно, ты наблюдаешь вовсе не возбуждающее воздействие синапсов на нейроны, а тормозящее.

– Но...

– Женя, поверь, так может быть. Не всё та правда, чему мы привыкли верить интуитивно. Человеческий мозг не безгрешен. А цифры, они, как правило, ставят всё на свои места.

Женя кивнула – в первую очередь, для себя, – стараясь не смотреть на запястье. Вот уж где точно не помогут цифры! За исключением, может быть, трёх...

– Хорошо. Я попробую посчитать то, что уже есть. Вы думаете, сеть рекуррентная?

– Этого нельзя исключать.

– Да, конечно, на лицо очень сложная динамика поведения. Я бы могла сама домыслить, – Женя поморщилась. – Что-то ещё?

– Что, прости?

– Вы сказали перво-наперво... А что во-вторых?

– Во-вторых? – Целтин был уже далеко, намного дальше самой Жени, бредущей во снах невесть куда; однако путь начальника навряд ли пролегал по коридорам безумия, внутри которых таится что-то страшное, укутанное мантией неведения. – Завари кофейку. Полночи просидел за этими расчётами. Голова совсем не соображает.

– Хорошо, Сергей Сергеевич, – Женя отложила трубку, принялась спешно вбивать данные в окно расчетов функции активации нейронное сети.

Загрузка данных по-прежнему не прекращалась.

Целтин приехал спустя полчаса. О приготовленном Женей кофе он, естественно, даже не вспомнил, потому что не помнила и сама Женя. Он скинул пиджак, кисло улыбнулся и задымил. Потом склонился над монитором, принялся тереть щетину на подбородке.

– Я пересчитала пять раз, – всё же сочла нужным отрапортовать Женя. – Сеть неимоверно устойчива. Выход положительный. Насколько – не могу сказать... Пока не будут загружены все данные. Но... – Девушка не без содрогания посмотрела на сгорбившегося Целтина. – Это невозможно. Так себя ведут исключительно естественные нейроны. Признаться, я понятия не имею, с чем мы столкнулись.

– Надо всё же попытаться выяснить, откуда происходит загрузка входных данных, и, самое главное, что именно они в себе несут.

Женя почувствовала в груди пустоту. Это была душа, и в данный момент что-то с ней было не так.

Мрачное осеннее утро осело на плечи многотонным прессом. За окном клубилась изморось. Мечущиеся над крышей отрепья облаков нагоняли уныние. От подоконника веяло сыростью. Внизу сумасбродно сигналили автомобили.

Хотелось домой, под плед и хорошенько выспаться... Но Женя знала, что ничего не выйдет. Даже если отпроситься у Целтина – хотя чего, собственно, отпрашиваться после ночного дежурства? – отдохнуть не выйдет. Особенно в свете всего, что уже случилось и, скорее всего, поджидает в обозримом будущем.

«В свете... Ну и ну...» – Женя отхлебнула кофе, вкус которого уже основательно приелся, уставилась в спину Целтину; тот словно ощутил этот тяжёлый взор, повёл плечом, обернулся.

– Жень, ты иди. Сейчас ребята уже подойдут. Представляю, сколько всего на тебя свалилось за эту ночь... Точнее, не представляю даже, – взгляд скользнул по забинтованной руке.

– Что это?

Женя машинально спрятала запястье.

– Растянула.

– Ночью? Вчера ведь ничего не было.

– Прилегла. Потом потянулась за часами... В общем, тумбочкой прижала, – Женя отвела глаза.

«Да, врать, подруга, ты так и не научилась».

Целтин поднялся, подошёл к смущённой Жене.

– Опять ужасы? Ты упала. Женя, ты видела себя со стороны? На тебе же лица нет. И я не верю, что всему виной аномальное обучение нейросети.

Женя шмыгнула носом.

– Всё в порядке. Просто кошмар приснился.

– Тебе нужно обследоваться.

– У меня больше нет ужасов! – резко осадила Женя.

– Кошмары ничем не лучше.

Женя вскочила. Отошла в другой конец лаборатории. Машинально включила телевизор.

Хлопнула входная дверь. Спустя минуту из «тамбура» показался вечно улыбающийся Гречкин.

«Вот у кого совершенно нет проблем», – подумала Женя и тут же сделал себе укор за столь откровенное лицемерие.

Просто у Гречкина высокий метаболизм – тоже, своего рода, кошмар, неумолимо сокращающий своему носителю жизнь.

Озорно блеснули стёклышки очков. Острый нос принюхался. Взмахнули руки-грабли.

– Вы тут всю ночь, что ли, заседали?! – Гречки отмахнулся от облака сигаретного дыма, висящего под потолком, как шпионящий за людьми НЛО, шагнул к окну, распахнул раму. – Хоть топор вешай!

Женя знала, что Гречкин равнодушно относится к табаку, и последний – всего лишний повод, чтобы открыть окно. Так Гречкину легче. Так он продлевает себе жизнь. Одновременно морозя коллег. Именно за это, кажется, его и погнали с прежнего места программиста в крупной IT-корпорации...

«И чего ему только ловить, с такой-то головой, в убогом мире непризнанных нейросетей?»

Женя подавленно улыбнулась.

– У нас что, траур? – Гречкин посмотрел сначала на Женю, потом на Целтина. – Босс, что происходит?

Целтин открыл было рот, но в этот момент снова грохнула входная дверь наполнив лабораторию посторонними звуками. Вновь прибывшие – Толик Гурьянов, по прозвищу Гиря, и Антон Запашный – даже не стали снимать курток.

– О, Женька, вы уже смотрите! – Гиря подскочил к ничего не понимающей Жене и выхватил у той из рук пульт от телика.

– Да чего случилось-то?! – уже просто негодовал Гречкин. – Я один, что ли, только в танке?..

– Нет, ты у нас в бомболюке. В бомболюке! – Антон кивнул Гурьянову. – Гиря, ну-ка, добавь децибел.

«В бомболюке?.. – Женя отошла, чтобы было удобнее смотреть на экран. – Или в бомбоубежище?»

Странные мысли тут же заслонились потоками льющейся из динамиков информации:

– По сообщениям Федерального Космического Агентства сегодняшней ночью были зафиксированы крупномасштабные вспышки в атмосфере Солнца. Продолжительность импульсной фазы вспышек, как правило, не превышает нескольких минут, а количество энергии, высвобождаемой за это время, может достигать миллиардов мегатонн в тротиловом эквиваленте. Однако вспышка, имевшая место быть этой ночью, буквально затмила умы многих учёных планеты Земля! Ей присвоен класс «икс двадцать восемь», что по состоянию на сегодняшнее число – четвёртое ноября две тысячи третьего года – является самой мощной вспышкой, зарегистрированной с момента начала наблюдений за тёмными пятнами в далёком тысяча девятьсот семьдесят шестом году... Плазменное облако, выброшенное во время вспышки в открытый космос, привело к возникновению мощной геомагнитной бури в атмосфере Земли. В то же время по каналам НАСА гуляют неподтверждённые данные, относительно того, что непосредственно измерить мощность вспышки не удалось – датчики орбитальных телескопов «зашкалили» на одиннадцать минут, не выдержав такой интенсивности. Как утверждают источники в Европейском Космическом Агентстве, речь идёт о вспышке, класса «икс сорок», или даже более мощной...

Гречкин присвистнул.

– Мне понятна суть измятости ваших рож.

Женя нервно улыбнулась – просто информации было слишком много. Не могло её истерзанное страхами, лекарством и кофеином сознание самоорганизовать весь этот сумбур в логическую ассоциативную сеть. Точнее гипотетически могла, только резерв сил был израсходован на другое. Причём уже давно.

Диктор продолжал внимать телесуфлёру:

– Только что получено очередное сообщение из Европейского Космического Агентства, цитирую: «Последствия вспышки: экстремальная магнитная буря класса «джи пять». Конец цитаты. Напоминаем, что в отличие от самих вспышек, геомагнитные бури могут иметь продолжительность от нескольких часов, до нескольких суток. Остаётся добавить: такие бури сильно влияют на здоровье и самочувствие людей. Раздел биофизики, изучающий влияние изменений активности Солнца, и вызываемых ею в земной магнитосфере возмущений на живые организмы, называется гелиобиологией. Острые споры вызвал в своё время вопрос о влиянии солнечной активности на возникновение несчастных случаев и факторы травматизма на транспорте и в производстве. На это впервые указал ещё в тысяча девятьсот двадцать восьмом году советский учёный, биофизик Александр Чижевский... Геомагнитная буря тысяча восемьсот пятьдесят девятого года, также известная как «Событие Кэррингтона», была мощнейшей геомагнитной бурей за всю историю изучения магнитного поля Земли...

Хотя, собственно, дальше никто не слушал. Все уставились на забинтованную руку Жени, а сама Женя желал провалиться сквозь кафель и этажи... туда, куда её потянули несколькими часами ранее. Плевать!

– Так что случилось? – подал голос Антон. – Может объясните?

Толик, как по команде, отключил звук.

– Бог ты мой! – Гречкин уже нёсся к монитору, сметая на своём пути всех и вся. – Сергей Сергеевич!.. Но когда?.. Как?!

Целтин обернулся.

– Что там? – спросила Женя, выглядывая из-за спин коллег.

– Она выстроила ассоциативную память, – Антон оглянулся на друзей. – Точное подобие биологических синапсов. Я не вижу изъянов.

– Посмотри базы данных, – толкнул Гречкина в бок Толик.

Гречкин проворно застучал по клавишам.

– Это вообще нереально! Базы данных постоянно обновляются! Она учится сама... Вы продали душу дьяволу?! – Гречкин уставился на Женю. – Это невозможно за столь короткий срок! Это вообще нереально!.. Я не про дьявола. Кем была сделана текущая подборка?

Женя пожала плечами. Развернулась и медленно направилась к выходу.

– Женька, ты чего? – не понял Гиря.

– Пусть идёт, – кивнул Целтин. – У неё выдалась непростая ночь.

Женя аккуратно притворила за собой дверь «тамбура», села на стул и принялась всхлипывать.

Было страшно.

Потому что ничего не было понятно.

Только то, что её что-то вырвало из лап ночного ужаса. Для того, чтобы принять сигнал. А может быть, вырубить компьютер... Чего она так и не сделала.

Из лаборатории слышались крики возбуждённого открытием Толика:

– Гречкин, это же всё из-за вспышки! Проследи остаточный магнетизм. «След» должен был остаться, особенно при такой радиации!

– Да, и тут плевать на домены и сервера. По крайней мере, узнаем точку, – согласился Антон. – А там будет не сложно вычислить причастных.

– Поможет? – сухо спросил Целтин.

– Да, след есть, – тихо сказал Гречкин. – Но причастных ты там не найдёшь. Информация получена с Солнца.

Женя выдавила на ладонь ещё одну таблетку барбитала.

Глава 2. 2 августа 2015 года. Женева, Швейцария. ВЫБОР.

Рутгер Хайнц проснулся, как обычно, за пять минут до сигнала будильника. Сладко потянулся, предвкушая насыщенный событиями день. Сквозь приоткрытые жалюзи проникали лучи восходящего Солнца. Хотя не прикрывал жалюзи Рутгер вовсе ни из-за того, что любил понежиться в первозданной ванне; причина была совершенно иной – его пленила чёрная бездна ночи, наполненная ледяным сиянием звёзд. Почему так – он не знал. Хотя задумывался не раз и не два. Задумывался на протяжении всей своей жизни, которую посветил исследованию «тёмной материи».

Поначалу Хелен жаловалась – ей постоянно казалось, что из черноты на неё что-то смотрит. Именно ЧТО-ТО, но что именно – с мужем она не делилась. Рутгер не лез с расспросами. У всех нас свои «тараканы» в голове, и каждый из нас умудряется с ними сосуществовать на протяжении жизни. До тех самых пор, пока не отворяются врата безумия, и сознание не проваливается в обитель хаоса. Что там происходит – доподлинно неизвестно. Хотя Рутгер был уверен: ничего хорошего. А потому понимал: нужно спешить! Времени у него – в обрез. Уже почти под сорок, а они так и не сдвинулись с мёртвой точки. Но он обязательно успеет! Не сегодня, так завтра, ведь энергии теперь в два раза больше! Никуда не делся бозон Хиггса, а значит, дело осталось за малым. Просто ещё чуточку упорства и нескончаемой веры в материальное – и открытие придёт! А тогда он уже не будет не подготовленным. Всё человечество на Земле узнает суть вещей. И в этом случае, многое изменится. Всё изменится.

В гостиной послышались озорные крики. Потом топот по лестнице и вот уже рядом с ним валяется дочь Анна. Строит рожи, корчится, выходит из себя – кажется, сроду и не ложилась.

И откуда столько энергии в этом крохотном тельце?!

Рутгер обнял дочь, защекотал косичками и, когда мелкая с криками «мамочка, спаси!» умчалась вниз, поднялся и сам.

Хелен долго не могла забеременеть. По сути, так и не разобрались, в ком именно была причина. Анализы ничего не показали. Терапия на пустом месте тоже ничего не принесла. Принимать разнообразные биологические добавки Рутгер наотрез отказался, как только увидел телепередачу о них. В конце концов, знакомый врач предположил, что они просто несовместимая пара и посоветовал задуматься об искусственном оплодотворении или, если не угодно, усыновить ребёнка из приюта. Об искусственном оплодотворении они так и не заговорили – не решились, – а пока выбирали из множества детских домов тот самый... Хелен неожиданно забеременела.

Вот и не верь после всего этого в божественный промысел.

Хотя Рутгеру было не положено верить, ввиду занимаемой должности начальника лаборатории физики элементарных частиц ЦЕРН.

Так или иначе, Анна стала его вторым лучиком света, и о Солнце Рутгер вчистую забыл – оно было ему не нужно. Хотя он и представить себе не мог, какой вклад внесло светило в появлении Анны на этом свете. Забегая вперёд, скажем: Рутгер этого так и не узнает, потому что всю жизнь искал не тот горизонт, слепо исполняя чужую волю.

Он оделся и спустился вниз.

В гостиной продолжала выходить из себя Анна, пуская пузыри через соломинку в стакан с апельсиновым соком. Пахло поджаренными тостами и кофе. Хелен улыбнулась, подставила щёку для поцелуя.

– Ты теперь постоянно будешь сбегать ни свет, ни заря? – пошутил он.

Хелен протянула тост.

– А ты всё так же будешь допоздна засиживаться на работе? – не преминула она пожурить мужа.

– Хорошо, так и быть, сегодня ничья.

Жена лукаво улыбнулась.

– Рутгер, всё же прекрасно. Ведь правда?

Он обнял Хелен, понимая, что всё на самом деле прекрасно. Даже несмотря на то, что БАК вот уже на протяжении трёх месяцев «коптит» вхолостую, «разогреваясь». Тесты, тесты, тесты... Ещё раз тесты. И всё это на малых скоростях, что просто изводит нервную систему. Он заждался свершения возложенной на него миссии. Возможности стать первым.

Рутгер невольно скользнул взором по плазменной панели, закреплённой на стене.

Немые кадры «ВВС» заинтересовали.

– Дорогая, можешь включить звук?

– Конечно, для тебя всё что угодно. Да, Анна?

Девчушка кивнула головкой.

– Папочка, а когда мы поедем в «Сад Альпен»? Ты обещал, помнишь?

Рутгер сел рядом с дочерью, отложил тост, придвинул чашку с кофе.

– Анна, мы говорили на сей счёт. У папочки сейчас много работы. Но он постарается сделать её как можно скорее, и в начале сентября будет тебе «Сад Альпен».

– Правда-правда?! – захлопала ресницами восторженная девочка.

– Дорогая, я сделаю всё возможное для этого. Клянусь.

– Здорово! – Анна сияла. – Софи из садика говорит, что там прямо по дорожкам гуляют настоящие павлины!

– Да, и мы обязательно захватим для них чего-нибудь вкусненького.

– А ты уверен, что не переборщил с клятвой? – шёпотом спросила Хелен.

– Всё будет хорошо, – кивнул Рутгер, отнимая у жены пульт.

Панель ожила:

– В Большом адронном коллайдере начались эксперименты по поиску «темной материи», сообщает Европейская организация по ядерным исследованиям (ЦЕРН), курирующая крупнейший в мире ускоритель заряженных частиц. Это произошло более чем через два года после вынужденной остановки ускорителя.

Ученые надеются, что при помощи коллайдера в ближайшем будущем смогут приблизиться к разгадке существования «темной материи» – это гипотетическая форма материи, не испускающая электромагнитного излучения, что делает невозможным ее прямое наблюдение.

Для того, чтобы добиться желаемого и определить, действительно ли существует такая материя, ученые собираются вывести работу коллайдера на невиданную доселе мощность – тринадцать тераэлектронвольт. Это почти вдвое больше, чем энергия первого запуска ускорителя...

– Рутгер, а это не опасно? – забеспокоилась Хелен. – Я, краем уха, слышала, что опыты с «темной материей» могут спровоцировать появление искусственных чёрных дыр.

– Дорогая, это всё мнения скептиков. Ничего такого невозможно в принципе. Я более чем уверен, Вселенная ещё изначально защищена от подобных аномалий. Наличие микрочёрных дыр, напротив бы, указало на физику, удерживающую вселенную от распада. Такие образования, в принципе, могли родиться в ходе столкновений частиц за тринадцать и восемь десятых миллиардов лет существования мироздания, или же появиться на заре жизни Вселенной. Мы все еще существуем, что означает, что есть некий неизвестный нам квантово-физический принцип, который стабилизирует ложный вакуум и не дает подобным «пузырям» разрушить его...

– Пузырям? – Анна снова принялась за свои фокусы с соломинкой и соком.

– Анна, не дури. Нам ещё на приём к стоматологу. Опаздывать, к твоему сведению, неприлично. А ведь уделаешься сейчас!

Девочка надулась, но явно не в серьёз; лукаво подсматривала из-под ресниц.

– Так что у тебя там за пузыри? – обратилась Хелен к мужу.

– Просто вещи нужно называть своими именами. То, что возникает внутри коллайдера, может и похоже на чёрные дыры, но не является ими по определению, и исчезает сразу же после завершения опыта, – Рутгер взял у Анны стакан. – Видишь, нет больше никаких пузырей.

– Вообще ничего нет, – странным тоном отозвалась жена.

Хелен вышла, а Рутгер вновь сосредоточился на новостях.

– Тестовые запуски в двадцати семикилометровом закольцованном тоннеле, залегающем на глубине в среднем ста метров на границе Франции и Швейцарии, начались еще в апреле, когда БАК был открыт после ремонта.

Эксперименты проводятся на ускорителе следующим образом: ученые направляют протонные пучки в параллельный двойной тоннель коллайдера таким образом, что протоны движутся по кругу в разных направлениях. При этом в тоннеле есть несколько точек пересечения, где разогнанные частицы сталкиваются.

Специальные детекторы снимают информацию о процессах, происходящих при столкновениях, и отправляют ее в центр управления, где ученые анализируют данные.

«Именно сейчас мы по-настоящему получим доступ к релевантной информации о столкновениях на мощности тринадцать тераэлектронвольт. Это немного напоминает то, как вы открываете кран», – говорит профессор Дэн Тови из Университета Шеффилда.

«На протяжении следующих нескольких месяцев частота и мощность столкновений значительно возрастут, и к середине лета у нас будет уже достаточно данных, чтобы начать изыскания за пределами Стандартной модели, к которым мы не могли приступить при прежней мощности коллайдера», – надеется ученый.

Остаётся напомнить, что одним из достижений первого сезона работы подземной установки, официально запущенной осенью две тысячи восьмого года, стало предполагаемое открытие бозона Хиггса – частицы, благодаря которой другие частицы обретают массу. Новую частицу назвали «частицей бога».

Спустя полчаса Рутгер мчался на серебристом «Нисане» по улице Мерен, в районе транспортной развязки с шоссе Е62, и наблюдал, как заходит на посадку в Международный аэропорт Женевы громадный аэробус «Малазийских авиалиний». В памяти всплыли недавние ужасающие события, постигшие два борта этого авиаперевозчика. Казалось бы, уму непостижимо, однако злой рок или происки небесных сил, свели случайное, на первый взгляд, течение событий к двум страшным катастрофам, которые до сих пор не укладываются в человеческих головах. Но и стереть их из памяти не так-то просто. О том, чтобы понять и постичь – в современном мире не заходит и речи.