Текст книги "Омут памяти"

Автор книги: Александр Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 45 страниц)

Прерву, однако, ход своих рассуждений словами из того же Гоголя. Они удивительно уместны.

«Но оставим теперь в стороне, кто кого больше виноват. Дело в том, что пришло нам спасать нашу землю: что гибнет уже земля наша не от нашествия двадцати иноплеменных языков, а от нас самих; что уже мимо законного управленья образовалось другое правленье, гораздо сильнейшее всякого законного… И никакой правитель, хотя бы он был мудрее всех законодателей и правителей, не в силах поправить зла, как ни ограничивай он в действиях дурных чиновников приставлением в надзиратели других чиновников. Все будет безуспешно, покуда не почувствовал из нас всяк, что он так же, как в эпоху восстанья народов, вооружался против [врагов], так должен восстать против неправды. Как русский, как связанный с вами единокровным родством, одною и той же кровью, я теперь обращаюсь к вам. Я обращаюсь к тем из вас, кто имеет понятье какое-нибудь о том, что такое благородство мыслей. Я приглашаю вспомнить долг, который на всяком месте предстоит человеку. Я приглашаю рассмотреть ближе свой долг и обязанность земной своей должности, потому что это уже нам всем темно представляется, и мы едва…»

На этом рукопись 2-го тома «Мертвых душ» обрывается. Гоголь знал Русь на генетическом уровне, и потому все его типы и типажи не только хрестоматийны, но и вечно живые.

Президент слишком русский, сказал о нем Солженицын. Не в укор, но и не в достоинство. Власть для него – высшая ценность, оптимальная форма личного существования. Формированию чувства всесилия помогали не только характер, но и, как это ни парадоксально, упадок центральной власти при Брежневе, когда многие "первачи" стали всемогущими князьями, как нынешние губернаторы. Работоспособен до исступления, когда может, но ленив на анализ. И отсюда практика: куда кривая вывезет. А вывезла она к тотальному порабощению российского народа чиновничеством.

Царь царствовал, чиновничество правило. Царь хотел, а бояре могли. Царствовать насладительно, а вот править для государя слишком тягостно. Словом, заржавел Ельцин властью. Не было у него четкого понятия глубинных причин кризиса в России. Понимания не было, но чутье иногда спасало. Порой слова выпадали безотчетно, как у Чичикова. Брякнет, а потом жалеет. А порой и в саму правду врезался, но потом забывал об этом. Употребил однажды правильные слова "сталинский фашизм" да и запамятовал вскорости. А определение-то нужное, политически верное.

Впав в какой-то момент в растерянность, Борис Николаевич начал поиск формулы, способной объединить Россию. Я не могу, например, понять ход его мыслей, когда он, обуреваемый сотворением общенациональной идеи, заявил примерно следующее: "Вот раньше была стройная идеология. Не будем говорить, какая она была, но была. А у нас, демократов, ее нет". Ему и невдомек, что любая идея, если она одна на всех, неизбежно ведет к тоталитарному образу мышления. И вот чиновники, согласно высокому повелению, начали упоенно искать "национальную идею". Как будто она, эта проклятущая идея, в углах или под столами валяется.

Если же внимательно всмотреться в историю, то окажется прозрачным, что истинную идею России власть всегда подвергала остракизму, хотя она тысячу лет лежала на поверхности и продолжает лежать невостребованной глыбой на извилистой дороге российской государственности и всей российской жизни.

Что я имею в виду?

Вечными язвами России были и остаются нищета и бесправие, бесправие и нищета. Нищета – из-за отсутствия священной и неприкосновенной частной собственности, бесправие – из-за гипертрофированной запредельной значимости государства в жизни общества.

Поскольку Бог любит Троицу, а русское мышление триадно, национальная идея, на мой взгляд, должна быть трехсловной:

«Свобода. Достаток. Законность».

И разве идея Свободы уже не может стать подлинной идеологией общества. Нет ничего более прекрасного и великого, чем свобода человека – духовная, экономическая, политическая.

Что же касается "стройности идеологии" прошлого, на которую сослался Ельцин, это глубокое заблуждение. Оно, это заблуждение, еще прочно сидит в головах многих людей, особенно номенклатуры. Напомню, что большевистские практики, называя марксизм-ленинизм созидательной идеологией, на самом деле просто лгали. В жизни господствовало насилие – духовное и физическое, а в этом случае, как должно быть понятно, нет места для каких-то идей, кроме благословляющих ложь и топор. Прикрытием этого злодейства служил марксизм и ленинизм, хотя то и другое мало кто знал по-настоящему.

Кроме всего прочего, изучали "Краткую биографию" Сталина – брошюру, предельно примитивную, состоящую целиком из вранья. В частности, там говорится о неописуемой скромности и личной смелости Сталина. Это просто смешно. Приведу вставку из биографии, сочиненную собственноручно Сталиным о самом себе. Имеется копия рукописи этих фраз, в том числе у меня:

"В этой борьбе с маловерами и капитулянтами, троцкистами и зиновьевцами, бухариньши и каменевыми окончательно сложилось после выхода Ленина из строя то руководящее ядро нашей партии в составе Сталина, Молотова, Калинина, Ворошилова, Куйбышева, Фрунзе, Дзержинского, Кагановича, Орджоникидзе, Кирова, Ярославского, Микояна, Андреева, Шверника, Жданова, Шкирятова и других, которое отстояло великое знамя Ленина, сплотило партию вокруг заветов Ленина и вывело советский народ на широкую дорогу индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства. Руководителем этого ядра и ведущей силой партии и государства был тов. Сталин.

Мастерски выполняя задачи вождя партии и народа и имея полную поддержку всего советского народа, Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства, самолюбования. В своем интервью немецкому писателю Людвигу, где он отмечает великую роль гениального Ленина в деле преобразования нашей Родины, Сталин просто заявляет о себе: «Что касается меня, то я только ученик Ленина, и моя цель – быть достойным его учеником».

Что же касается вознесенной до небес храбрости (побеги из ссылок, грабежи банков и т. д.), то сошлюсь на воспоминания его ближайшего соратника Микояна. Сталин был не из храброго десятка, рассказывает он в своих мемуарах. На фронте не был ни разу. Но однажды, когда немцы уже отступили от Москвы, поехал на машине, бронированном «паккарде», по Минскому шоссе, поскольку… мин там не было… Не доехал до фронта, может быть, около пятидесяти или семидесяти километров… Такой трус оказался, что опозорился на глазах у генералов, офицеров и солдат охраны. Захотел по большой нужде (может, тоже от страха – не знаю) и спросил, не может ли быть заминирована местность в кустах возле дороги? Конечно, никто не захотел давать такой гарантии. Тогда Верховный главнокомандующий на глазах у всех спустил брюки и сделал свое дело прямо на асфальте. На этом «знакомство с фронтом было завершено, и он уехал обратно в Москву».

О какой "стройности идеологии" могла идти речь, если эта "стройность" состояла из лжи, а вбивалась в головы кувалдой насилия? Но, как видим, ностальгия по "стройности" не оставляла даже Ельцина.

Я опешил, когда услышал, что на уровне государства принято решение (в конце 1996 года) считать 7 ноября, то есть день октябрьского контрреволюционного переворота 1917 года. Днем согласия и примирения. Более антидемократической идеи трудно придумать. Я тоже за согласие, но на основе гуманизма и правды, то есть за то, чтобы объявить этот день – Днем Скорби и Покаяния.

И совсем доконало меня приветствие Ельцина съезду большевиков. Это все равно что послать приветствие коменданту Освенцима или начальнику ГУЛАГа, которым и была ВКП(б). Ох, как долго еще нам всем прозревать, отвоевывая шаг за шагом деформированные поля в нашем сознании.

Из этой же "стройной идеологии" и произрастают требования "крепкой руки" и "особого порядка". Адептам подобных настроений неведомы демократические принципы верховенства интересов человека. Они убеждены, что Всевышний приделал человеку специальное место для пинков начальства, томительно сладких, словно поцелуй любимой. Пинки, которые еще раз напоминают, что все блага – от начальства. А самому человеку остается только собирать в пьяном угаре грязь в сточной канаве и мечтать о звездах на небесах.

Подобная психология, взращенная идеологией большевизма, и привела Россию к нищете.

Горбачев и Ельцин при всех их ошибках, промахах, иногда серьезных, все-таки сумели решить главный вопрос страны – ее переход к демократическому строю и к свободе человека. История забудет их взаимную неприязнь, но оставит в благодарной памяти их деяния. Оба ушли от власти добровольно, продемонстрировав тем самым личное мужество, историческую прозорливость и пример высокого служения своей стране.

Но, к сожалению, они не захотели создать политическую опору реформ. Кто-то предложил Ельцину играть роль "отца нации". В результате и получилось, что "его партия" – это многомиллионное чиновничество, которому практически удалось ускользнуть от контроля центральной власти и общества. Местный бюрократ крепчает, наглеет, власть его беспредельна. Уже и местное телевидение, и местные газеты о своих начальниках начали говорить так, как о Брежневе. "Указал, поздравил, отметил, выдвинул задачу, посетил, объяснил" – из словаря подхалимствующей своры подданных. Да и руководители прессы на местах начали сочинять и петь песни хором во славу губернаторов.

В условиях деформирующейся демократии власть стала по преимуществу частной, приватизированной, разорванной на кусочки, то есть на мелкие, средние и большие княжества. Выборы превратились в клоунаду: кто больше набрешет и больше обольет грязью соперника, кто круче тряхнет мошной, тот и в начальниках оказывается. Естественно, что каждый начальник объявляет себя державником.

Что же касается государственной собственности, то управляется она чисто по-русски: прибыль, и немалая, испаряется, присутствует только миражным маревом, а куда девается – мало кому известно. За управление этой собственностью никто не отвечает. Властное воровство – неизменная форма правления Россией.

Деревенская общественность, неизменно голосующая за возвращение к "строительству коммунизма", редко бывает трезвой, но люто ненавидит "оккупационный режим" демократов. Прежде всего за то, что в России появились наконец более или менее состоятельные люди. Речь идет не о ворах. О трудягах, вкалывателях. О тех, кто держит на своем подворье две-три коровы и кормит полдюжины, а то и дюжину поросят. Купил автомобиль, чаще всего подержанный, иногда новый, перестраивает свой образ жизни, значит – ату его. Кто сначала потный, а потом уже пьяный, но потеет больше, чем пьет, навеки проклят большевиками.

Вкалывателей опять раскулачивают. Уравниловкой. Я знаю фермера, который владел 48 гектарами земли и, мудро распорядившись кредитом, выбился в люди. Когда колхоз перевели на паи, якобы приватизировали, пай фермера составил 11 гектаров. Тридцать семь гектаров отобрали, отдали "красным пахарям". Земля заросла сорняком, оцелинилась, но "справедливость" восторжествовала. Эта же самая "справедливость" торжествует и в топтании около земельной реформы, без которой никак не отмыть тысячелетнюю грязь феодальной Руси, спекшуюся кровь ленинских комбедов и продразверсточников, сжигавших "дворянские гнезда" и пустивших по миру столыпинских кулаков, сталинской коллективизации, вырубившей под корень трудовое крестьянство.

Ельцинская власть на деревню махнула рукой. И правильно это, но и неправильно. Правильно, ибо при наших пространствах давать дотации на даровое прокормление абсурдно. Хотя продолжают давать. Всего лишь в два раза пить надо меньше и в два раза работать больше – и пойдет-поедет. Госпожа Природа все предусмотрела, кроме пьяного труда. Нет его в природе. Многое образуется, если на стакан самогона придется хотя бы капелюш ка пота. Но неправильно то, что режим до сих пор не создал настоящего Крестьянского банка и не покрыл его филиалами всю страну. Не поддерживает фермера, в деревне все еще колхозом воняет. Там воровать можно, а фермер сам у себя не украдет.

Однажды я спросил молодого предпринимателя из Краснодарского края, почему жители Кубани столь безрассудно держатся за колхозы и совхозы. Ведь с казачеством большевики расправились столь жестоко, что никакая фантазия не в состоянии вообразить тот террор, который был развязан на Дону и Кубани.

– Все очень просто, – ответил мой собеседник. – Работящий казак уничтожен. Осталась голытьба да деды щукари. Колхозы для них были и есть – источники материального благополучия через разворовывание так называемых коллективных хозяйств.

Омертвили народ. До седьмого колена, а нынешнее колено – только четвертое. Так что Русь по-настоящему очеловечится, потеть нормально начнет лет эдак через 40–50, через три поколения.

И все же за последние 15 лет Россия перешла в принципиально новое качество. Ушел от власти Борис Ельцин – выбранный нами же монарх с исконно русской взбалмошностью. Можно вкривь и вкось, так и сяк ругать Ельцина. Но к его чести, он был носорожисто толстокож к критике. Никого не одернул, хотя бы и стоило. Правильно поступал Ельцин. Собака лает, ветер носит, караван идет. Шел Борис Николаевич одышисто, косолапо, похрапывая, теряя часто ориентиры, но шел, шел вперед, а не назад.

Люди столь грешны и глупы, чванливы в гордыне своей, что Истории время от времени приходится вмешиваться в их срамные дела, подбирать подходящих для них "вождей". Когда во Франции пришло время покончить с феодализмом, появился де Голль. Для России История выбрала сначала Горбачева, потом Ельцина… Как Ноя библейского перед всемирным потопом. Ной, как известно, был пьяницей. Ельцин тоже любил побахусить, то есть поязычничать, да не такой уж это грех, это простительный грех. Особенно на Руси по причине ее дремучевекового запоя с опохмельными бунтами, но бунтами особыми – на коленях.

Историческая миссия Ельцина заключалась в том, чтобы покончить с социалистическим феодализмом, но подобная ноша оказалась слишком тяжелой. Он с известным изяществом переложил эту ношу на плечи Путина. Теперь нам остается только ждать, куда повернется дело, поскольку Ельцину не удалось создать прочных механизмов, гарантирующих от возврата к прошлому.

Повторяю, застрял Ельцин с земельной реформой. И опять к Столыпину перо поворачивается, который замахнулся на паскудство общины. Не боялся никого. И тогда все деревенские горлопаны вопили о незыблемости общинных порядков на земле. Доорались до Ленина со Сталиным. Сейчас воплей против частной собственности на землю не меньше – благо радио и телевизор почти в каждом доме. Экологический вандализм, дикость бескультурья губят землю. Добивают ее, бедную, плодородие почв снижается, природоохранность запущена, реки и озера загажены, в городе дышать" нечем: Нет у нее хозяина, без хозяина земля – сирота. Каждый негодяй ее обидеть может.

Земельный резерв огромен. Надо узаконить право на продажу земли, и чем скорее, тем лучше. Конечно, все это надо проводить с умом, строго карать за воровские сделки, установить льготы для фермеров, организовать в этих целях Крестьянский банк, как это было при Столыпине.

И все же что мы получили? Совсем иное государство. Плотнеет строй людей вкалывающих, надеющихся только на свое трудолюбие, на свой горький опыт, на свой ум и ловкость. Да, приходится предпринимателям ловчить везде и всегда: стая чиновников всегда вокруг вьется. Постоянно надо отбиваться: иногда палкой, но чаще – взяткой. Дал взятку – два-три месяца собака по другим дворам бегает.

Но стая взяточников – это все же не стая карателей-убийц. У Бродского: "Но ворюга мне милей, чем кровопийца…" Ловок чиновник, но еще ловчее русский деловой человек: вертеться приучен. Мелкий бизнес, как таракан, в любую щель пролезет, в любом месте свой товар высунет – на земле, на одеяльной подстилке, на раскладушке, на рыночном столике, по дворам и квартирам пройдет. Наиболее хваткие часто, переходят в средние слои, и все своим горбом, потом и ловкостью.

Иное дело олигархи. Морозовы и Мамонтовы такие состояния десятилетиями сколачивали. А ведь это гении, трудоголики, звездные люди. Зворыкин и Сикорский, без штанов сбежавшие от красной чумы, умерли богатейшими людьми. Но они-то всего-навсего телевидение изобрели, лучшие в мире самолеты строили. Самолично. В своих лабораториях и конструкторских бюро. Дай бог, чтобы в России было как можно больше богатых людей – Богровых, Бахрушиных и Третьяковых. И зворыкинистых миллиардеров.

Там, где взялась за дело наиболее способная и работающая часть российского общества, налаживается прибыльное производство, в основном пищевое. Предприниматели вытворили в стране изобилие продуктов. Они начали автомобилизацию России. Все ближе к практическим делам поворачиваются первоклассные строители, механики, пекари, пивовары, трудовые деревенские мужики, которые на своих подворьях держат все больше живности.

Эти люди поменяли установку своей жизни: сначала они потные, затем пьяные. Потные они каждый день, пьяные – по праздникам и, конечно же, по случаю. Эти люди – самое великое завоевание рыночных реформ. В океане люмпенства их пока еще мало, но их число растет. Для более динамичного развития им нужен порядок, законность, частная собственность на землю, нормальные налоги и здравая умом власть.

Главным собственником России остается, как и раньше, государство. Оно, лениво зевнув, может поставить любого из московских богатеев к стенке бедности. Достаточно провести аудиторскую проверку любого банка, и тю-тю – нары гарантированы, да еще при наших законах. Дело можно решить и проще – просто арестовать, изобразить их и кривыми и косыми, серо-буро-малиновыми или в полосочку. Как приглянется. При нынешнем положении в России все 150 миллионов граждан могут быть подвержены произволу.

Сложившаяся система Демократуры потребовала новых карательных органов. Вместо ныне ослабевших прямых карателей введены налоговая инспекция и налоговая полиция – безумно бюрократические конторы, мешающие процветанию государства. Они свирепы, ненавидят людей, видя в них только потенциальных преступников. Ведут себя нагло, считая себя хозяевами страны. Им и в голову не приходит, что они всего-навсего чиновники, живущие на средства налогоплательщиков. Метаморфозы постфеодализма, одним словом.

В то же время как понять, что телевидение, вслед за думскими коммунистами, настойчиво поливает нечистотами Чубайса, человека бесстрашного и решительного. Кого вычленили и традиционно сделали врагом номер один русского народа? Да все того же Чубайса. За что? А за то, что Чубайс, как никто, работал в целях создания класса собственников. И сдвинул воз несдвигаемый.

Ушел в тень Гайдар. Начал великое дело, как ракета, набирал высоту. Подстрелили на лету. Кто? Большевистский парламент. Масштабность дел Гайдара и скорость перемен перепугали, как мне кажется, и самого Ельцина. Сцепив зубы, надо было бы потерпеть еще год, от силы полтора, и все бы выглядело по-другому, более цивилизованно и определенно.

Время Ельцина прошло стремительно. Позади события бурные и сумбурные. Штормовая болтанка все время норовила корабль реформ швырнуть на камни. Ельцину удалось как-то договориться с судьбой. Большевистской катастрофы не произошло. Порой говорят, что Ельцин не всегда отдавал себе отчет о том, что делает – Добро или Зло. Я не согласен с этим. Он просто притворялся.

"Верхнее чутье" не обмануло его и на сей раз. Он добровольно, руководствуясь здравым смыслом, освободил пространство для нового поколения. Далеко не прост все-таки Борис Николаевич Ельцин, оставив свою деятельность не политикам на растерзание, а историкам – для анализа.

Будущее уже было, прошлое еще только будет

У каждого – своя ложь и своя правда.

Тысячелетиями люди уговаривают самих себя, что свобода дается человеку природно. Вроде бы понятно. Но какой же жестокой и лицемерной выглядит практика двуногих тварей земных. Паразиты природы, убийцы себе подобных. Дорога к правде смердит ложью.

Приливной пеной самоочищается земной океан, выбрасывая на берег всю гадость людской дикости: топляк, нефть, бутылки, всякую грязь. Где бы ни была брошена бутылка, хоть посередине океана, она все равно приплывает к берегу. К берегу, где мы живем, где люди творят историю. Русская часть берега замусорена гуще других, хотя германская, английская, французская, американская тоже порядком загажены. А океан дышит вечным дыханием, живой он. И все другое живое – и вода, и небо, и камни.

В прибойной пене мелькают бревнышки и щепочки царей, королей, генсеков, президентов – вождей земных племен. Давно лежат на помойке истории всякие там новуходоносоры, чингисханы, тимуры, ленины, сталины, гитлеры, полпоты. Они – профессиональные убийцы, однако неизменно изображаются творцами истории, а не чумой Земли. Такова мера нашей пещерности.

Путешествуя по океану прошлого, вижу и блаженные паруса флотилии гениев, плавающих в вечности истины. Бригантины Пушкина, Гоголя, Достоевского, Толстого, Лермонтова, Чайковского, Мусоргского, Репина, Левитана, Моцарта, Сервантеса, Леонардо и Шекспира никогда не будут выброшены на свалку океана. Так же как и парусники Александра II, Столыпина и Николая II, Вашингтона и Рузвельта, Махатмы Ганди и Боливара. Хочется, чтобы кто-нибудь и из лидеров российского возрождения удостоился такого признания истории.

Пройдут годы, и, возможно, людская память водрузит на исторический постамент имена реформаторов конца XX века за их мужественный вызов большевистскому тоталитаризму. Но пока российский ковчег плывет без руля и без ветрил, плывет по океану смуты.

И все же, что такое для России 15 последних лет XX столетия? Решены воистину исторические задачи. Конец моноидеологии, моновласти, монособственности, гласность, свобода слова и совести, парламентаризм снизу доверху, прекращение политических репрессий и "холодной войны".

Те, кто галдят о крахе демократии, голоде народа, разрушении духовных ценностей, пытаются внедрить в наше больное и восприимчивое сознание беспамятность, выжечь из сознания эпоху рабства, когда большевизм уничтожил саму личность, превратив ее всего лишь в функцию государства. Большевики делают вид, что не было предательства России в 1917 году, не было братоубийственной гражданской войны, организованной Лениным, не было кровавого месива репрессий и геноцида народов России, не было тысяч разрушенных храмов и расстрелянных священников. Ничего не было, кроме добрейшей власти. Уже забылось, что советский человек был лишен частной собственности, дабы не капитализировался, дабы оставался насекомым, в лучшем случае мелким грызуном.

Михаилу Горбачеву, Борису Ельцину и Владимиру Путину достались руины коммунизма и руины империи. В бывших советских республиках местные феодалы в свое время упорно внедряли стереотип, что их грабит Россия. Но как только Москва окончательно обнищала, Союз рассыпался, бывшие союзные республики разбежались, прихватив с собой российские земли. Впрочем, пусть люди в этих бывших республиках живут по своим понятиям, по своим законам. Бог им в помощь! Жаль только, что в некоторых странах так называемого ближнего зарубежья ленинско-сталинский социализм вылез наружу в своем первородном обличье, внутри он всегда был феодализмом. Только место "вечно живого учения" занял "вечно живой национализм".

С трудом расстается с имперством и нынешний российский режим. Нужна страшная по силе политическая воля, чтобы Россия занялась внутренним обустройством, благо что пространства-, ми не обижена. Занялась подъемом деревни, благоустройством городов, строительством дорог, жилья. Чтобы каждая семья владела землей. И для прокормления, и для залога, и для отдыха.

И все же я не перестаю поражаться, что за столь короткий срок так кардинально преобразилась страна. Загадочная земля и загадочная психология, странная власть и странный человек. Просто не могу лишить себя удовольствия сравнить образ мышления в высшем эшелоне власти всего за год до перестройки с тем уровнем оценок, которыми живет российское общество сегодня – на переломе веков.

…Весна 1984 года. Экономическая и политическая стагнация. Вместо реального дела занялись редакцией программы КПСС. По настоянию Горбачева я был включен в рабочую группу по подготовке текста. Сидели на даче в Серебряном бору. Поскольку все видели, что интриги и борьба в Политбюро развертывались вокруг двух имен – Черненко и Горбачева, то меня в этой рабочей группе встретили весьма настороженно как «человека Горбачева». Руководил работой помощник Черненко Александров-Агентов. Мои замечания и предложения, как правило, отводились без обсуждения.

Мне все это надоело. Однажды я посетовал Горбачеву, что не вижу смысла тратить время понапрасну в этой комиссии, но Михаил Сергеевич сказал, чтобы я сидел, слушал, наматывал на ус и активно участвовал в дискуссиях.

И кто же знал, что уже через два года именно мне придется представлять XXVII съезду новую редакцию программы партии.

Однако вспомнил я этот случай в связи с расхожей критикой перестройки за ее медлительность, бесплановость, стихийность и т. д. Бесконечно "храбрые" нынешние публицисты упорно не хотят анализировать предперестроечную обстановку. В этой связи я хочу рассказать об одном совещании по программе КПСС, которое провел Черненко. Я был на этой встрече. Она состоялась 25 апреля 1984 года, как раз за год до начала Перестройки.

О чем там говорилось? Приведу несколько тезисов из речей тогдашних правителей страны. Первым говорил, понятно, Черненко. Он начал с заявления, что действующая программа верна, но нужны некоторые поправки. При редактировании надо "строго исходить из социалистических идеалов". Подчеркнуть тезис о "длительности периода совершенствования социализма". В центре должна быть мысль об основной стратегической линии социализма, то есть о достижении социальной однородности общества. Говорил Черненко о "формировании нового человека", "несокрушимом единстве партии и народа", а также о том, что Советскому Союзу еще долго придется иметь дело с внешними врагами, что КЦСС – это неотъемлемая часть международного коммунистического движения, которое "ширится и крепнет". Иными словами – набор банальностей.

Вслед за ним речь держал Борис Пономарев – главный в то время теоретик партии. Он с ходу заявил, что выступление Черненко – это и есть программа партии. Секретарь ЦК Михаил Зимянин не захотел отставать от предыдущего оратора и повторил, что речь Черненко – "воистину программная", на ее основе уже сейчас надо развернуть "широкую пропагандистскую работу". Андрей Громыко оперировал тоже банальностями, но до подхалимажа не унизился. Академик Федосеев говорил о "проклятых пережитках прошлого". Выступал и Горбачев. Он тоже предложил положить выступление Черненко в основу работы, говорил о необходимости поднять "значение ленинского наследия". Выступали и другие члены комиссии с похожими тезисами.

Не думаю, что есть необходимость как-то комментировать эти лишенные какого-либо смысла слова, которые были не только ритуальными, но и представляли собой основу политики. Штампы аргументировались стереотипами, а стереотипы – штампами. Руководство страны было не в состоянии реально оценить социально-экономическую обстановку. По моим наблюдениям, некоторые члены Политбюро про себя понимали необходимость перемен, например Громыко или Горбачев, но и они не могли, не смели выскочить за пределы негласных правил, которые складывались десятилетиями. Так уж повелось, что любая свежая мысль незамедлительно получала ревизионистский статус, если она, конечно, не принадлежала первому лицу в партии и государстве. Так уж получалось, что многие на разных собраниях в отдельности были против, а все вместе – за.

Перестройка грянула всего через год после этих благостных слов руководителей великой страны, уже потерявших способность понимать, что происходит вокруг. Критическая масса нарастала очень быстро. И вовсе не являются неожиданными взрыв в общественном сознании, пожар в партии, раскол в государстве, которыми зажила Россия уже через 365 дней. Если принять за исходную позицию подобное понимание исторической обстановки, то гораздо объективнее можно оценить и последствия Перестройки – позитивные и негативные – в СССР и нынешней обстановки в России.

И все же не могу отделаться от мысли, которая, как комар, гудит над ухом. Раздражает и угнетает. Это мысль о том, что мы, реформаторы 1985 года, искренне хотели создать максимальные условия для того, чтобы страна стала свободной, а работающий люд – богатым. Увы, свобода не стала нашим образом жизни, а народ просто обнищал.

Разумом я понимаю, что сегодняшний кризис в России – это расплата за прошлое, это гранитные осколки падающего большевистского колосса, разрушающие все на пути своего падения. Об этих объективных и субъективных образующих факторах российской истории XX века я и рассказываю. Но, повторяю, за ними не спрячешь самого себя. Поэтому чувствую настоятельную необходимость поделиться и своими разочарованиями.

Современники крупных общественных переломов не в состоянии понять в полном объеме их подлинный исторический смысл, хотя и являются их свидетелями. Стержневое содержание событий как бы ускользает в суетной повседневности, подменяется очень часто пошлостью политиканства, людской корыстью, амбициозностью "вождей" и безумием толпы.

К 1985 году достаточно определенно вызрел вопрос о том, от чего должна уйти страна, с какими принципами общественного устройства она должна проститься. Если говорить о главном, то общество предприняло очередную попытку обуздать революционную бациллу и перейти на рельсы эволюционных реформ. В результате Перестройки парадигма насилия в истории России была прервана, но в человеке еще гнездится страх, хотя живет он сегодня в условиях демократических процедур – свободы слова, собраний, многопартийности, свободных выборов и т. д.

Причина подобного опасного положения заключена в том, что в России пока отсутствуют определяющие свободообразующие факторы – экономическая свобода и частная собственность, что создает непреодолимый барьер на пути духовного, психологического политического освобождения человека.

Многие политики в сегодняшней России спекулируют на концепции державности. Как известно, держава – это шар, который держали при коронации и прочих церемониях византийские императоры, а затем русские цари. Большевики заменили державу портретами, бюстами и скульптурами Ленина, который как раз и разрушил державную суть империи. Затем Сталин, не меняя ленинскую суть государства, начал оттачивать его имперские клыки и возродил державность, но уродливую. Бюсты Ленина – символ советской державности – производились конвейерно. Сегодня его памятники торчат на всех перекрестках России.