Текст книги "Омут памяти"

Автор книги: Александр Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 45 страниц)

Надо сказать, что Андропова беспокоила коррупция и в самом КГБ. О том, как он реагировал на проступки своих работников за рубежом, я знаю из опыта работы в Канаде. Однажды работник КГБ напился (то ли на рыбалке, то ли еще где-то) и по дороге в Монреаль сбил ограду у фермерского дома. Тот вызвал полицию. Кагэбиста отправили в тюрьму. Там он начал протестовать, ссылаясь на дипломатическую неприкосновенность, которой не обладал, а затем, совсем одурев, дал концерт русской песни. Орал на всю тюрьму. Канадские власти попросили меня отправить "солиста" домой, чтобы избавить обе стороны от публичного скандала.

Резидент советской разведки всячески настаивал на том, чтобы кагебист остался, утверждая, что все происшедшее – провокация канадских властей, что они хотят расправиться с разведкой нашими же руками и т. д. Но я как посол не мог допустить официального расследования этого случая канадскими властями. Поэтому своей властью я поручил офицеру по безопасности отправить незадачливого вокалиста домой и сообщил об этом в Москву. К моему удовлетворению, Андропов наложил на телеграмме строгую резолюцию в адрес соответствующих служб и поддержал мое решение.

Бесспорно, наши разведчики за рубежом немало сделали полезного для страны. Но какая-то часть из них, проводя большую часть времени на Западе под прикрытием дипломатических паспортов или под крышей разных ведомств, привыкала к обеспеченной материальной жизни. Стараясь подольше продержаться за рубежом, некоторые из них нередко занимались сочинением откровенной "туфты", в том числе и на основе статей из местных газет. В Москву шли потоки информации и дезинформации. Сложилась, как рассказывали мне бывшие работники посольства из "ближней" и "дальней" разведок, а также контрразведчики, система информационного хаоса. Многие тысячи справок, отчетов, донесений уходили в архив непрочитанными.

Этот короткий рассказ о некоторых сторонах деятельности КГБ я сделал с одной целью: чтобы показать, что в этом ведомстве была такая же ситуация, как и во всей стране. Коррупция, обман, дезинформация. Поэтому надежды Андропова на то, что спецслужбы могут стать его опорой в осуществлении идеи "нового порядка" в России, были, по меньшей мере, иллюзиями. Как, собственно, и сегодня.

Судя по всему, лично Андропова не удалось втянуть в коррупцию. Но он много знал о коррупции при Брежневе. Кумовство, взяточничество, казнокрадство в той или иной мере поразило почти всю номенклатуру. Пример подавала Москва, ее хозяин Гришин. При нем горком стал своего рода пунктом приема взяток и всяческих подношений.

Ельцин, сменивший Гришина, пришел, по его словам, в ужас от царивших там порядков. Видел это и Андропов еще задолго до Ельцина. Но Андропову иногда напоминали, что главной задачей КГБ является охрана номенклатуры, а не надзор за ее нравственностью.

Кстати, история с коррупцией в Москве имела свое продолжение. Горбачев, будучи практически вторым человеком в партии при Черненко, дал поручение соответствующим органам изучить дачные дела работников городской номенклатуры, что и было сделано. Гришин всполошился. Он в это время проводил отпуск на юге. Я был у Горбачева в кабинете, когда позвонил Гришин, у них состоялся очень долгий разговор.

– Что вы заволновались, Виктор Васильевич? Если там все в порядке, то и отдыхайте спокойно.

– Почему начали проверку без меня? Это я расцениваю как недоверие.

Разговор был каким-то нелепым и нервным. Горбачев настаивал на проверке, Гришин требовал отменить ее. Закончилось тем, что оба решили доложить свое мнение Черненко. Горбачев настоял на своем. Стало ясно, что мира между этими людьми уже не будет никогда.

В 1976 году Брежнев перенес тяжелейший инсульт. Мания величия полезла наружу – отсюда орденодождь, четыре звезды Героя Советского Союза, Звезда Героя Соцтруда, орден Победы, золотое оружие, Ленинская премия. Номенклатура торжествовала. Она просто мечтала именно о таком, впавшем в детство генеральном секретаре.

Андропов объективно оказался близок к своей мечте, выглядевшей как приемлемый компромисс. За Брежневым остается номинальный пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, а пост Генерального секретаря переходит к Андропову. Председателем Совета Министров становится Кулаков. Я сам помню, как в западных газетах замелькало имя Федора Давыдовича. Эта информационная "пристрелка" была организована КГБ.

Удар был внезапен: в ночь на 17 марта 1978 года Кулакова не стало. Якобы он вскрыл вены, по другим слухам – застрелился. Горбачев в своих мемуарах написал, что в 1968 году Кулакову удалили часть желудка, что здоровье уже не выдерживало его образа жизни и связанных с ним нагрузок… "Он умер неожиданно, остановилось сердце, – пишет Горбачев. – Мне рассказывали, что в последний день в семье произошел крупный скандал. Ночью с ним никого не было. Факт смерти обнаружили утром". Я уверен, Горбачев пишет то, что знает. Да и злоупотребление выпивкой за Кулаковым действительно числилось.

Но я слышал и иное… В частности, что Кулакова в обход Андропова убрали люди Щелокова. Щелоков, кстати, ненавидел и Горбачева за его близость к Андропову. Когда Андропова не стало, а Черненко более всего волновало, как бы дотянуть до следующего дня, МВД возглавил Федорчук. Он заявил в кругу свиты, что Горбачева надо убрать. Против Горбачева было организовано несколько провокаций с целью притормозить его движение во власть. Думаю, что этим занималось черненковское окружение.

Кулакова хоронили на Красной площади. Ни Брежнев, ни Суслов, ни Косыгин на похороны не пришли. Но все увидели преемника Кулакова – Михаила Горбачева, он произнес прощальную речь. Вскоре погибает в автомобильной катастрофе Машеров. На сей раз людская молва обе смерти приписывала КГБ – и смерть Кулакова, и смерть Машерова, что, на мой взгляд, маловероятно. Но в любом случае Андропов политически осиротел.

Надо отдать должное наблюдательности Андропова. Он четко делил партию на большевиков и коммунистов. По свидетельству Александрова – помощника Андропова, Юрий Владимирович говорил, что, например, Арбатов – коммунист, но не большевик. Своими он считал несгибаемых большевиков-фундаменталистов, а коммунисты, по его мнению, постоянно хворали то ревизионизмом, то оппортунизмом, то соглашательством. Он был знаком с опытом некоторых европейских компартий, вынужденных считаться с жизнью и приспосабливаться.

Я лично думаю, что, поживи еще пару лет Суслов, Андропова бы отодвинули от политики. И Брежнев его опасался, поэтому сразу же после смерти Суслова он убрал Андропова из КГБ и взял поближе к себе. А в КГБ назначили преданного Брежневу Федорчука. Поболтался он там совсем немного, и его задвинули в МВД вместо Щелокова, а потом он вообще исчез. Маху дал Леонид Ильич: КГБ как был, так и остался под Андроповым. А теперь и весь аппарат ЦК под ним оказался: ему поручили вести Секретариат. Он стал вторым человеком в партии и государстве, а фактически, как до него Суслов, – первым.

Придя в ЦК после будапештской авантюры, Андропов сблизился с Устиновым. Их дружба окрепла, когда Андропов оказался руководителем КГБ, а Устинов – министром обороны. Обоим эта дружба была выгодна. К этому времени армия была в плохой форме. Неправду говорят, что армия развалилась в результате демократизации страны после 1985 года. Ее разложение началось давно, причем началось изнутри – с генералитета.

Об Устинове надо сказать поподробнее, ибо он был равновеликой Андропову фигурой. Яркий представитель военно-промышленного комплекса. Весьма авторитетен в этих кругах. И очень противоречив в подходах к тем или иным вопросам.

Я уже рассказывал, как он помог со строительством Останкинского телецентра. Это был один Устинов. А вот другой.

Однажды на Секретариате ЦК он поднял вопрос о репродукции в журнале "Журналист" с картины Герасимова. Там была изображена обнаженная женщина. И сколько Устинову ни пытались втолковать, что это не фотография, а репродукция картины из художественной классики, что она экспонируется в Третьяковке, ничего не помогло. "Это порнография, а журнал массовый", – говорил он. Устинов настоял на освобождении главного редактора журнала Егора Яковлева от работы.

Я не был на этом Секретариате. Отдыхал в Болгарии. Когда вернулся, ко мне зашел Егор, уже безработный. Так случилось, что во время нашего с ним разговора мне позвонил Суслов, кажется, по поводу юбилея Маркса. Выслушав его, я сказал Суслову, что у меня сейчас Егор Яковлев, ему надо работать, есть такое предложение назначить его спецкором "Правды".

– Вы хорошо его знаете? – спросил Михаил Андреевич.

– Да.

– Ну что ж, давайте.

Об Устинове много можно рассказать, причем разного, но ограничусь еще парой примеров. Однажды на Секретариате ЦК обсуждался вопрос о неблагоприятной обстановке в Туле. Жители города жаловались на то, что городской транспорт работает из рук вон плохо, ребятишек в детские сады не берут, снабжение в городе отвратительное, в магазинах ничего нет, бывают перебои даже с хлебом. КГБ докладывал, что там дело идет к открытым волнениям.

Секретари ЦК начали в своих выступлениях резко критиковать руководство области, которое, оправдываясь, утверждало, что денег у них нет, лимиты на продовольствие очень низкие, автобусный парк устарел. Вдруг неожиданно секретарь ЦК Кириленко – полуграмотный человек бульдозерного типа – начал поворачивать вопрос в сторону пропагандистской мифологии, очень часто служившей сточной канавой, по которой удобно было спускать любое реальное, но трудноразрешимое дело. Кириленко повел речь о том, что все дело в плохой работе агитаторов и пропагандистов. Они оторвались от людей, не объясняют им причины возникших трудностей, поэтому рабочие и волнуются.

– При чем тут агитаторы? – взорвался Устинов. – За хлебом и молоком очереди, а агитаторы должны говорить людям, что это нормально? Рабочие, чтобы добраться до завода и вернуться домой, тратят по пять часов в день, а пропагандисты должны уверять людей, что тульский автобусный парк – лучший в мире? Давайте не уходить от проблемы и решать ее конкретно и по существу.

И еще один эпизод. Я уже работал послом в Канаде, а Устинов был министром обороны. Как-то один из наших дипломатов познакомился, будучи на хоккее в Торонто, с человеком, назвавшимся Сапрыкиным. Он рассказал о себе следующее.

Отечественная война. В одном из боев он был тяжело ранен и оказался в плену. Госпиталь был расположен в западной части Германии. Так получилось, что Сапрыкину попалась наша газета, в которой говорилось о его героическом подвиге, о том, что он погиб, ему присвоено звание Героя Советского Союза, что его именем названа школа в его родном селе. Сапрыкин побоялся возвращаться, до него доходили разговоры о преследовании военнопленных. Испугался и за родственников. Подумывал о встрече с кем-то из работников посольства. На хоккее с участием советской команды расслабился, услышал русскую речь и решился подойти.

Конечно, мимо этой информации пройти было нельзя. Я попросил резидентуру посольства тщательно все проверить. Побывали у него в гостях, увидели, что он собирает литературу о войне, покупает мемуары, воспоминания. Все оказалось правдой. Да, числится погибшим. Кто-то из участников боя видел его бездыханным.

Я направил телеграмму в Москву. Предложил организовать вручение Золотой Звезды Героя в Торонто, сделать из этого факта серьезное политическое и нравственное событие. МИД и КГБ согласились. Доложили Устинову.

– Среди пленных героев не бывает. Ответьте, что Сапрыкин попал в списки награжденных ошибочно, – заявил Устинов.

Вот так, в привычном советском стиле и оскорбили человека, вместо того чтобы поклониться ему в ноги. Сапрыкину мы не сказали, что его лишили звания Героя. Так и умер человек, не дождавшись с Родины благодарной весточки.

Андропов и Устинов нашли общий язык, были основной опорой власти Брежнева, хотя затаенные мечты были разными. Оба они сыграли решающую роль при назначении Горбачева секретарем ЦК. У них были на то основания. Молод, образован, энергичен.

Сам Горбачев утверждает иное.

«Особенно много невероятного придумано в попытках объяснить, как удалось человеку из народа возглавить государство, пройти все ступени иерархии, – пишет он в своих воспоминаниях. – Тут фантазия некоторых авторов не знает удержу. Разрабатывая тему „покровителей“, утверждают, якобы наша семья по линии Раисы Максимовны связана родственными узами с Громыко, Сусловым, знатными учеными и т. д. Все это досужие выдумки. Мы сами сотворили свою судьбу, стали теми, кем стали, сполна воспользовавшись возможностями, открытыми страной перед гражданами».

Ох уж этот штамп «человек из народа». Что сие означает? Народ – это что? Пушкин, самый великий из россиян, – не из народа? А вот Сталин, Брежнев, Хрущев откель взялись? Сами сотворили свою судьбу?

В сентябре 1978 года, направляясь в Баку, Брежнев, сопровождаемый Черненко, сделал остановку на железнодорожной станции Минеральные Воды. Их встречали Андропов и Горбачев. Это была историческая встреча. На северокавказской железнодорожной станции сошлись четыре генсека – действующий и будущие.

Вопрос о переводе Горбачева в Москву был практически предрешен.

В своих мемуарах Михаил Сергеевич лирически описывает эту встречу – и горы, и звезды, и теплую звездную ночь и прочее. "Об этой встрече много потом писали, и вокруг нее изрядно нагромождено всяких домыслов… Пленум ЦК КПСС открылся в 10 часов… Начали с организационных вопросов. Первым Брежнев предложил избрать секретаря ЦК по сельскому хозяйству. Назвал мою фамилию, сказал обо мне несколько слов. Я встал. Вопросов не было. Проголосовали единогласно, спокойно, без эмоций… Когда пленум завершил работу, вернулся в гостиницу. Меня ждали: "В вашем распоряжении "ЗИЛ", телефон ВЧ уже поставлен в номер. У вас будет дежурить офицер – все поручения через него…" Я воочию убедился в том, как четко работают службы КГБ и Управление делами ЦК КПСС".

Да, службы КГБ работали четко и для "человека из народа", и с самим народом. Знаю это по себе. Как только Горбачев подписал указ о моем освобождении от работы в Кремле, машину отобрали сразу же, а освободить дачу велели к 11 часам утра следующего дня.

Размышляя о фигуре Андропова, хочу затронуть и проблему, которая особенно болезненна для меня, – проблему национализма. У меня сложилось впечатление, что Андропов видел опасность великодержавного шовинизма, но особенно местного национализма. Не жаловал национализм и Брежнев. Однажды в Завидово он в сердцах сказал, что "собрал бы всех националистов и утопил бы в море".

Время от времени мы, в отделе пропаганды, собирали письма на эту тему и направляли их руководству партии. Особо взрывной характер националистические настроения и действия получили в Узбекистане. Еще в апреле 1969 года группы молодежи трижды учиняли на улицах хулиганские действия в отношении русских женщин. С криком "Бей и раздевай догола!" они наносили побои, срывали с них одежду. Я доложил об этом секретарям ЦК. Приведу отдельные выдержки:

"№ 73069 – Казаков (г. Ташкент): «Мне сейчас не верится, что я видел в действительности на ул. Навои… На днях мне встретились такие призывы: Русские свиньи!!! Долой русских!»

№ 114794 – Свежевский (г. Самарканд-2): "Местное население, и прежде всего молодежь, проявляет неприязненное отношение к людям других национальностей, особенно к русским. В магазинах, парках и на транспорте их обзывают всякими оскорбительными словами".

№ 77690 – Богунков (г. Ташкент): "Местные националы распространяют слух, что все продукты забирает Москва, если бы не было русских, то у них бы всего вдоволь хватало… 4 апреля 1969 года на остановке автобуса возле дома отдыха Кибрай группа молодежи-узбеков (чел. 15) раздевала догола русских женщин и глумилась над ними. Они раздели пожилую женщину Тарасову П. И. догола, и только вмешательство отдыхающих предотвратило глумление".

"12 апреля после футбольного матча между "Пахтакором" и "Торпедо" (Москва), в котором победили пахтакоровцы, группы молодежи-узбеков по 100–200 чел. стали срывать юбки и трусы с русских девушек и женщин и насиловать их, а мужчин, пытающихся защитить своих жен, зверски избивали. Милиция отворачивается и как будто ничего не видит… Местные органы пока "не замечают" ничего необычного в этом и мер по пресечению не принимают".

№ 77493 – Сазонов (г. Ташкент): "Мы пишем вам из Ташкента, где русским людям совершенно невозможно жить и трудиться. Узбеки распоясались до того, что русским невозможно сказать против слово – избивают, никаких законов для них не существует. Грозят Китаем и кричат: Убирайтесь вон!.. Обращение в правительство Узбекистана нам ничего не дало, сотни писем и жалоб на произвол остаются без ответа…"

В письмах без подписей сообщается следующее:

№ 81325, г. Ташкент: «…Узбеки открыто выражают свою ненависть ко всем другим нациям. Публично зверски насилуют русских девушек».

№ 85708, г. Ташкент: "Несколько лет назад узбеки стали поговаривать русским: вы едите наш хлеб, вы живете на нашей земле.

Теперь они стали организованно кричать: убирайтесь отсюда вон".

№ 100428 – из Сурхандарьинской области Узбекистана: "Нас заставили взяться за перо местные жители-узбеки, они жить не дают русским и татарам, вообще приезжим из РСФСР. Говорят: откуда приехали, туда и идите; сейчас у нас свои кадры и мы можем без вас жить и работать".

№ 100001 – из г. Коканда: "Жить в Узбекистане русским и другим нациям стало невозможно. На улицах днем срывают одежду с русских женщин и девушек, часто можно слышать: долой русских из Узбекистана… Работники торговых организаций отказывают в продаже товаров русским, здесь же продают товары узбекам…"

№ 103950: "Национализм в Узбекистане становится угрожающим. Излюбленным выражением узбеков стало "Уходите, русские, в свою Россию, у нас есть свои специалисты и ученые". Участились случаи изнасилования русских девушек".

№ 103614: "Людям других национальностей, особенно русским, открыто заявляют: "Вам нужно устроить Ташкент. Как только придут китайцы, мы перережем русских".

№ 108417: "В Ташкенте и других городах часто можно слышать: русские оккупанты, убирайтесь из Узбекистана".

№ 108423: "Каждый день в городах Ферганской области – Коканде, Маргелане, Фергане – происходят события, связанные с оскорблением русских девушек и женщин, насилование, избиение. А о драках между узбеками и русскими парнями и говорить не приходится".

На моей записке Михаил Суслов написал «Капитонову И. В. Просьба переговорить». Чем закончился их разговор, не знаю. Каких-то конкретных изменений на этот счет, как всегда, не произошло. Подобные сигналы во множестве приходили и из других республик СССР.

Проблема национализма прозвучала и в истории с афганской авантюрой. Иногда утверждают, что ее причиной было противодействие неким американским планам проникновения в Афганистан после провала политики в Иране. Придумали версию, что Амин – агент ЦРУ, завербованный путем шантажа из-за своих гомосексуальных наклонностей. Андропов пугал Политбюро тем, что США намерены перебазироваться в Афганистан. В этом случае перевооруженная афганская армия тут же начнет провокации на наших границах, используя националистические настроения в южных регионах Советского Союза. Последствия такого поворота трудно себе представить, утверждал Андропов. Республики Средней Азии и Азербайджан удержать в составе СССР будет невозможно. Трудно сейчас сказать, чем больше руководствовался Андропов – или растущим национализмом в СССР, или своей остро антиамериканской позицией.

Постоянным куратором афганской авантюры оказался Крючков. Он регулярно ездил туда, включая и горбачевское время, при этом всячески затягивал агонию войны, докладывая руководству страны "об успехах" кабульских марионеток в борьбе с американскими "наймитами".

Афганская авантюра позволила Андропову начать новый виток политических преследований. Андрея Сахарова насильственно высылают в закрытый для иностранцев Горький. Прокатилась волна арестов, таинственных убийств. Закрутилось дело "семьи Брежнева", прежде всего связанное с дочерью Галиной. КГБ собрало на нее огромное досье. Нет нужды объяснять, чей приказ выполняли чекисты.

А еще совсем недавно Андропов распространял другую версию. Однажды, еще будучи послом в Канаде, я во время отпуска попросился на прием к нему – согласовать плановую смену его работников. Он принял меня, хотя отношения у нас были не из лучших. Неожиданно вспомнил мою статью "Против антиисторизма", из-за которой я поехал в Канаду. Сообщил, что КГБ арестовало одного из журналистов, проповедующего шовинизм и антисемитизм.

Напоминание о статье звучало как поддержка содержания статьи. В свою очередь, я затронул проблему общественных наук, которая, как я сказал Андропову, вырождается ускоренными темпами, а ее творческое начало задавлено догматизмом. Упомянул, что наиболее активным охранителем воинствующего догматизма является Сергей Трапезников – заведующий отделом науки ЦК. Андропов слушал меня сочувственно, имя этого чиновника было у всех на слуху, но промолчал. Трапезников был близок к Брежневу. Да и саму тему об общественных науках я затронул по подсказке моих товарищей – академиков Арбатова и Иноземцева, учитывая при этом, что в то время Андропов играл роль "прогрессиста".

Затем в беседе Андропов произнес озадачившую меня тираду: "Что-то уж слишком разговорился служивый люд. Болтают много. Например, распространяют сплетни о семье Леонида Ильича, особенно о дочери Галине. Говорят о взятках, коррупции, о пьянстве сына Юрия. Все это ложь", – с раздражением закончил Андропов.

Конечно, Андропов лукавил, но я терялся в догадках, зачем он затеял со мной этот разговор. То ли на что-то намекал, то ли хотел испытать меня на реакцию, то ли еще что-то. Возможно, что решил упомянуть об этом, вспомнив материалы подслушивания. Дело в том, что во время завтрака с Олегом Табаковым, посетившим Канаду, я услышал от него историю о бриллиантах, связанную с брежневской семьей. Беседа была с глазу на глаз, но состоялась в помещении нашего консульства в Монреале. Контроль за служивым людом и всеми остальными был тотальным, а при Андропове еще больше ужесточился.

Вскоре случилось непереносимое для Брежнева: умер Суслов. Де-факто главный человек в партии. С его смертью равноценного противовеса Андропову и КГБ не оказалось. Партноменклатура потеряла самого могучего своего защитника. Но для Андропова наступили звездные часы.

Как я уже писал, у Брежнева блестяще работал инстинкт, и он в сложившейся обстановке переводит Андропова из КГБ в ЦК, лишая его тем самым, как представлялось, и кадровой силы, а также возможности и дальше собирать компромат на его семью. Но Андропова это не останавливает. Он усиливает прямую атаку на номенклатуру. То там, то здесь вскрываются дурнопахнущие дела. "Зазеркалье" кидается к Брежневу. Ведь генсек еще жив! Но жаловаться уже некому, да и бесполезно. После смерти Суслова, самоубийства Цвигуна, скандала с дочерью и сыном Брежнев ни с кем не желает разговаривать, да и здоровье его резко ухудшается.

Андропов в считанные недели становится хозяином в Политбюро. Рядом с ним – Горбачев. Мощный политический тандем. Нет сомнения, что Андропов и Горбачев были на голову выше остальных старцев. И, с полуслова понимая друг друга, начали готовиться к чистке номенклатуры на всех уровнях.

Но осторожность сдерживала – Брежнев был еще жив. По канадскому телевидению показали, и не один раз, трибуну мавзолея в день 7 ноября 1982 года. Там стояли старцы, а среди них особо немощный человек. Его упорно показывали крупным планом – безжизненный и бессмысленный взгляд беспредельно уставшего человека. Тяжело дышит, еле поднимает руку, еле стоит. Было видно, что дни его сочтены. Комментаторы ехидничали, а мне было его жаль. Так и хотелось крикнуть вершителям судеб страны и мира: "Ну что же вы его мучаете? Отпустите, ради бога, на покой".

Молва гласит, что с трибуны его уводил Андропов. Через три дня Брежнева не стало. О его смерти я узнал вовсе не из телеграммы МИДа, как это принято в нормальных государствах, в которых посол – во всех отношениях посол. Сижу вечером в сауне. Стук в дверь. Входит офицер по безопасности Балашов в зимнем пальто и шапке, извиняется за вторжение, но говорит, что дело срочное. Ну, думаю, опять кто-то сбежал или кого-то высылают за шпионаж. Посетитель был взволнован, лицо бледное. Наклонился к моему уху и шепчет:

– Брежнев умер.

– Но почему же вы шепотом говорите, ведь он же умер?

– Страшно как-то.

– Почему? Ведь сейчас к власти придет ваш начальник.

Он посмотрел на меня удивленно, повеселел и откланялся.

Посольство получило телеграмму о смерти Брежнева только утром, когда об этом говорили по всем каналам телевидения и радио.

И снова вопрос – у кого была реальная власть? Сообщения о всех важнейших событиях в стране первыми получали военные – работники КГБ или ГРУ, а потом уже чиновники МИДа. Иногда в телеграммах "соседям", как их называли, стояли унизительные слова: "ознакомьте посла".

Новым Генеральным секретарем ЦК единогласно выбрали Андропова. Итак, Андропов осуществил давнюю мечту чекистов по-рулить самим. Но не получалось: после Ленина на пути чекистов встал истинно "великий вождь" номенклатуры Сталин, на пути Берии – "вождь и друг" партаппарата Хрущев. На пути же Андропова стоял лишь один Черненко, но перешагнуть его было делом пустяковым.

О захвате Старой площади на моей памяти мечтал еще "железный Шурик" – Александр Шелепин. Он сумел скинуть Хрущева и поставить на его место Брежнева. Но засуетился. Пошел в атаку на Суслова, чем и насторожил Брежнева. Ну как тут не вспомнить слова легендарного Хрущева, сказанные на одном широком собрании в Кремле: "Государство вести – не мудями трясти!" Весь зал смеялся до слез.

С чего начал Андропов, помнит большинство ныне живущих. Я уже упоминал об этом. С отлова женщин в парикмахерских, мужчин – в пивных, с проверок прихода и ухода на работу, с запрещения пьянства на производстве. Чиновники затряслись: у каждого должностишка, может быть, так себе, но непыльная и престижная. А вот рабочие и колхозники к тому времени уже давно были "электрифицированы" – им всем-и всё – до лампочки: понижать – некуда, а выгонять – незаменимы. Работать все равно некому.

Начали арестовывать и стрелять крупных воров: "сочинское дело", "икорное дело", "торговое (трегубовское) дело" в Москве, "хлопковое дело" с самоубийством Рашидова, "милицейское дело" с самострелом супругов Щелоковых. Дело Георгадзе, который секретарствовал в Президиуме Верховного Совета еще при Сталине. На очереди были Гришин, Промыслов, Кунаев, чуть ли не половина работников ЦК и Совмина.

Один из работников военной разведки рассказывал мне, что генералы, униженные Афганистаном, вынашивали идею ввести во всех странах Варшавского Договора, включая и СССР, военное положение по образцу Польши. Но после кончины Андропова надо было заметать следы.

2 декабря 1984 года в результате "острой сердечной недостаточности" скончался член Политбюро ЦК СЕПГ, министр национальной обороны ГДР генерал армии Гофман.

15 декабря. На 59-м году жизни в результате "сердечной недостаточности" скоропостижно скончался член ЦК ВСРП, министр обороны ВНР генерал армии Олах.

16 декабря. На 66-м году жизни в результате "сердечной недостаточности" скоропостижно скончался министр национальной обороны ЧССР, член ЦК КПЧ, генерал армии Дзур.

20 декабря. Скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Устинов.

Подобно Сталину, Андропов болезненно переносил разные анекдоты и слухи о себе. Ему приписывали убийства Кулакова и Машерова, само собой – смерть Цвигуна и Брежнева, покушение на Папу Римского, убийство болгарина Маркова, покушение на Рейгана и многое другое. Доказательств не было никаких, но слухи прилипчивы.

Но что бы там ни было, он достиг своей цели. В известной мере на какое-то время с двоевластием было покончено. Впервые с 1917 года власть в стране захватил шеф тайной полиции. Этого побаивался Ленин, косо поглядывая на Феликса. Этого боялся и Сталин, считая за благо не мудрить особо, а время от времени расстреливать шефов тайной полиции вместе с их многочисленным аппаратом и женами, как случилось с Ягодой и Ежовым. О власти мечтал и Берия, заплатив за свое тщеславие головой.

Андропов до сих пор в чести у большевистских фундаменталистов и у известной части простых обывателей. У первых потому, что бил по людям, но не по системе, то есть по-сталински. Людям с улицы вообще нравится, когда начальство лупят. Андропов, как и Сталин, не мог понять, что хоть половину населения посади в тюрьму или сошли в лагеря, то все равно коррупция, воровство, казнокрадство останутся. Да и казарму размером в целую страну соорудить было уже невозможно. Поэтому его усилия были, по меньшей мере, тщетными и бесплодными.

Андропова можно назвать "состоявшимся Берией". Последний, хотя и был изворотливее своих коллег по Политбюро, но не уберег свою голову. Андропов сделал разумные выводы из уроков Берии, до поры до времени сильно не высовывался.

Полицейское государство было создано до Андропова. Ему оставалось привести в соответствие форму и содержание, то есть добиться, чтобы во главе такого государства стала Лубянка. По крайней мере, за счет постепенного сращивания этих двух частей элиты – партии и карательного ведомства, чему в свое время противился Суслов. Он, видимо, был знаком с эпизодами из жизни партии, когда еще на заре советской власти появилась реальная угроза: быстро начала расти власть карательных органов, способных полностью подмять партию.

Время Черненко прошло бесцветно. Следа не оставило. Шла подковерная перегруппировка сил. Ни одна из сторон не предпринимала каких-либо активных действий на поражение, хотя КГБ по заведенному порядку продолжал держать в своих руках кадровые нити управления. К этому надо добавить, что Виктор Чебриков – новый председатель КГБ, не являлся сторонником перехода власти к полиции. Его вполне устраивало сложившееся двоевластие.

Другое дело – Владимир Крючков. Он по-собачьи был предан Андропову. И как ни притворялся после смерти Андропова прогрессистом, все равно в конце концов натура вылезла наружу – натура злая и лживая. Решил слазить "наверх", причем сразу в "вожди", но угодил в тюрьму. Кстати, будь он деятелем покрупнее, помасштабнее, неизвестно, чем бы все закончилось в августе 1991 года. Может быть, и андроповским вариантом санитарной чистки номенклатуры, хотя всего вероятнее – заменой Старой площади на Лубянку.