Текст книги "Мерецков. Мерцающий луч славы"

Автор книги: Александр Золототрубов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 35 страниц)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Несравненный дар – могучая

стойкость души. С нею в жизни

ничего не страшно.

Архилох, древнегреческий поэт

1

ето 1918 года. В ночь на 9 июля в городе Муроме вспыхнул антисоветский мятеж. Застигнутых врасплох красноармейцев белогвардейцы рубили шашками, расстреливали в упор. В неравной схватке мятежники тоже понесли потери и, чтобы восполнить их, был объявлен набор в Белую гвардию. На созванном митинге представитель генерала Алексеева и соратник Бориса Савинкова, лидера северной Добровольческой армии, заявил:

– Большевики – наши лютые враги, но мы их сметём! И сделает это Белая гвардия! Она наша сила и наша надежда, и тот, кто вступит в её ряды, поможет нам в зародыше уничтожить новую власть! В этой кровавой схватке мы, господа, не одиноки, ибо по всей России поднялись антисоветские восстания, – запальчиво продолжал оратор. – На Дону уже создана Добровольческая армия генерала Корнилова, она двинулась на Кубань...

Однако рано ликовали мятежники – им не удалось установить свой контроль в Муроме. Большевики, не попавшие в их лапы, бросили клич: «Все на борьбу с мятежниками!» Уже на другой день к городу двинулись отряды красных бойцов из Владимира, Коврова, Москвы. Вскоре Муром был взят в полукольцо, и мятежники были разбиты. А в это время белогвардейцы в упорных боях потеснили красные войска и ворвались в город Казань. Их «народная армия» развернула в городе кровавый террор против большевиков, революционно настроенных рабочих и матросов...

Владимирский отряд из трёхсот красноармейцев, сыгравший основную роль в подавлении мятежа в Муроме, в ночь на 15 июля расположился на отдых в небольшой деревни. Расседлав лошадей, бойцы, наскоро поужинав, стали укладываться на ночлег. Но комиссару отряда Кириллу Мерецкову не спалось. Поправив на боку маузер, он сел на пенёк и закурил. Тишина окутала всё окрест, слышался лишь край лошадей, казалось, что днём боя не было, не рвались снаряды, бойцы не ходили в штыковую. В небе ярко горели наезды, они мигали, словно перешёптывались меж собой.

«На рассвете, наверное, двинемся на Казань, – вздохнул Мерецков, довольный тем, что за неделю упорных боев его не задела пуля. – Хватит ли у нас сил?..» Недавно полк, куда входил и их отряд, был переброшен к Свияжску. Там он вошёл в состав Левобережной группы 5-й армии, которая полумили задачу очистить местность от врага вплоть до реки Казанки. Удастся ли теперь опрокинуть белых и освободить Казань?.. Мерецков уже успел почувствовать запах боя, и, даже когда в рукопашной схватке белогвардеец занёс над ним шашку, он вмиг вскинул маузер и в упор выстрелил в казака. Тот кулём свалился с лошади, а комиссар уже сразил усатого белогвардейца, но не убил его, а ранил в руку. Мерецков слез с коня и перевязал ему руку. Усмехнувшись, молвил:

   – Будь ты на моём месте, казак, а я на твоём, ты бы наверняка добил меня, не так ли? А я отнёсся к тебе по-братски, даже руку перевязал. Какой же я тебе враг, а?

Раненый дёрнулся, у него перехватило дыхание.

   – Теперь я против красных не пойду, не враги они мне, – прохрипел он.

   – Очень разумно рассудил, казак, – одобрительно произнёс Мерецков. Он подозвал к себе адъютанта и приказал отправить раненого в лазарет.

   – Слушаюсь, товарищ комиссар! – бодро ответил адъютант и поспешил к санитарам, перевязывающим раненых бойцов неподалёку.

После установления советской власти в Судогде, уездном городке Владимирской губернии, где Мерецков жил и работал, его назначили председателем военного отдела местного совета и ответственным по вопросам демобилизации старой армии. Весь день Кирилл провёл в соседней деревне, где красноармейцы разгромили банду, а её главаря взяли в плен. Поздравив их с победой, Мерецков заявил:

   – У нас, друзья, много врагов! Кулаки и бандиты, ведомые белыми, нападают на наши города и села, зверски убивают большевиков и тех, кто сочувствует советской власти и борется за неё. Никакой пощады врагам! Дадим же клятву, что оружие в наших руках не дрогнет!

   – Клянёмся! – раздались дружные голоса.

Под вечер Мерецков прискакал домой. Соскочив с коня по кличке Орел, он привязал его у калитки, дал ему охапку свежего сена. Из дома вышла мать.

   – Слава богу, живой! – воскликнула Анна Ивановна, обнимая сына. – А я-то вся горем изошла, когда ты на рассвете ускакал в поле. Сосед мне сказывал, что в ближайшей деревне беляки да их пособники бандиты всех сельчан согнали в сельсовет и подожгли дом, там заживо сгорело немало детей. Кто их остановит, этих зверей?

   – Я их остановлю, мама! У меня теперь тоже есть власть!

Мать заглянула ему в глаза:

   – Кем тебя назначили, сынок?

   – Я председатель военного отдела, буду создавать отряды красногвардейцев, и мы этих беляков заставим сложить оружие, а станут противиться – изрубим шашками!

   – А ты говорил мне, что желаешь стать учителем в сельской школе.

   – Раздумал я, мать, – усмехнулся Кирилл. – Первое боевое крещение решило мою судьбу. Моё место – армия!

   – Правильно, сынок! – рявкнул подошедший отец. – Быть командиром не каждому дано. А у тебя по этой линии есть талант, так что плети свою судьбу по военной части, может, и станешь генералом!

Всю неделю преследовали бандитов, но они ушли далеко в лес, в болота, где их трудно было атаковать. Тогда отряд Мерецкова вернулся в Судогду, и, как оказалось, вовремя. Секретарь исполкома Григорий Журавлёв получил приказ от губернского военкома срочно сформировать группу бойцов и включить их в состав Владимирского отряда, который на днях уйдёт на Восточный фронт. Он вызвал к себе Мерецкова.

   – У тебя с собой карта? – спросил Журавлёв. – Давай её на стол! Видишь эту деревню, что расположена у самой речки? Так вот разведка донесла, что в ней засела группа генерала Пепеляева, а её костяк – офицерский батальон. Твой отряд, Кирилл, их не осилит, поэтому начальство решило объединить отряды...

Всё сделали за три дня, и объединённый отряд возглавил бывший офицер царской армии капитан Говорков, а Мерецкова назначили комиссаром. Утром Кирилл Афанасьевич прибыл в отряд, но Говоркова ещё не было. Бойцы меж собой стали обсуждать, кто такой товарищ Говорков и умеет ли он рубить шашкой. Высокий плечистый и бородатый боец неприятно хохотнул:

   – Золотопогонники нам не друзья. Вчера они служили царю-батюшке, а сегодня заверяют большевиков, что будут отчаянно сражаться с белыми. Я им не верю! – В его левом ухе качалась золотая серьга, она ярко блестела на солнце и слепила глаза.

   – Кто ты такой? – спросил его Мерецков.

   – Яков Орел! – заулыбался бородач, его чёрная, как дёготь, борода качнулась. Он похлопал Мерецкова по плечу. – Вы мне, товарищ комиссар, по душе. А вот командира мы проверим, кто он такой и чего стоит!

Мерецков метнул на красногвардейца сурово-осуждающи и взгляд:

   – Боец Орел, кто вам дал право плохо отзываться о командире?

Бородач смутился, скулы у него покраснели.

   – Виноват! – хмуро бросил он.

   – Вот так-то лучше! – Мерецков, уняв волнение, спросил: – А зачем на ухо нацепили серьгу? – И строго приказал: – Снять! Это бандиты да коноводы носят серьги, а вы боец революционной армии, надежда и меч трудового народа!..

В это время на полном скаку во двор через забор влетел всадник. Бойцы в испуге отскочили в сторону, а всадник осадил лошадь и ловко, словно циркач, выскочил из седла. Привязал коня к дереву, стал отряхивать френч. Мерецков подошёл к нему.

   – Лихо вы въезжаете во двор! – усмехнулся он. – Зачем же прыгать, если можно легко открыть ворота?

   – Кто вы такой? – насупил брови всадник. На его кожаной фуражке поблескивала красная звёздочка.

   – Комиссар отряда Мерецков! – представился Кирилл Афанасьевич. – А вы кто?

   – Командир объединённого отряда бойцов капитан Говорков!

   – Я же говорил вам, товарищ комиссар, что наш командир из бывших царских офицеров, – подал голос Яков Орел. – А на бывших надежды мало...

Кажется, эти слова больно кольнули Говоркова, но он не подал виду и приказал комиссару построить отряд.

   – Я буду держать речь!..

Триста красногвардейцев выстроились во дворе штаба. Они с интересом смотрели на Говоркова. В его круглых, как медные пятаки, глазах горели искорки.

   – Товарищи бойцы, я назначен командиром отряда, – просто сказал Говорков. – Дня через два-три мы вольёмся в 227-й Владимирский полк. Такая штука получается. Царь по душе господам капиталистам, а мы отдали свои сердца трудовому народу. – Говорков прошёлся вдоль строя. – Сам я бывший царский офицер в чине капитана. В прошлом году во время революции перешёл на сторону советской власти. Если у кого-либо из вас возникли сомнения насчёт моей персоны, то заявляю, что сражаться с врагами буду до последнего вздоха! И если в бою дрогну или попытаюсь уклониться от вражеского огня, можете мнил расстрелять! Это я изволил сказать о себе. Теперь снижу о том, что требую от вас. Строжайше соблюдать воинскую дисциплину, смело и дерзко идти на беляков! – Он с минуту помолчал. – Есть вопросы?

   – Почему вчера вы не прибыли к нам? – спросил Яков Орел.

   – Я просился на фронт сражаться с белочехами, но меня направили к вам.

По рядам бойцов прошёл шумок. Мерецков поднял руку, и вмиг все стихли.

   – Я полностью доверяю капитану Говоркову, так что тобой его приказ надлежит исполнять в точности!

Распустив строй, Говорков пригласил Мерецкова к себе. Он поблагодарил комиссара за добрые о нём слова, заявил, что тоже ему доверяет.

   – Мне о вас говорил председатель Судогдского исполкома в том смысле, что на вас я могу полностью положиться. По его словам, есть у вас большевистская закалка, а сами вы из бедной крестьянской семьи. Словом, оба мы верой и правдой служим делу революции. А теперь, – продолжал Говорков, – хочу поведать вам, куда мы пойдём и что будем делать...

Отряд Говоркова влился во Владимирский полк, которым командовал бывший офицер Кузнецов. С виду он казался скромным и тихим, однако в военном деле был дока, не раз участвовал в боях, получил тяжёлое ранение, но, когда выздоровел, снова ушёл на фронт, а затем сразу же перешёл на сторону большевиков.

Весь следующий день Мерецков провёл в отряде, забот у него хватало: получали оружие и боеприпасы, продукты питания. Кажется, всё сделал как надо. Вернувшись к себе, сел ужинать. Вдруг без стука к нему в кабинет вошла девушка лет двадцати пяти с улыбкой на худощавом лице.

   – Добрый вечер, комиссар... – звонко начала она с порога, но Мерецков прервал её вопросом:

   – Позвольте, кто вы?

   – Вот так встреча! – ехидно усмехнулась девушка. Она была худенькая, невысокого роста, но крепкая, с серёжками в маленьких ушах. – Кто я? – Она хитро прищурила глаза. – А разве вам командир полка не сказал? Я заместитель комиссара!

Мерецков смутился, заметно покраснел. Выручил его вошедший секретарь партийного комитета полка Наумов. Он взглянул на девушку.

   – Ты, Настя, раньше времени вошла сюда. – Наумов перевёл взгляд на Мерецкова. – Это ковровская работница Настя Корунова, ваш боевой заместитель, так что прошу жаловать, но не любить, – пошутил он. – Искали для вас, Кирилл Афанасьевич, толкового парня, но увы! – Наумов развёл руками. – Теперь вот её назначили. Прошу ввести её в курс дела: должно быть, завтра на рассвете полк выступит на фронт.

   – Хорошо, я всё сделаю, что надо, – отозвался Мерецков. – А вы сейчас куда торопитесь?

   – К командиру полка, нам надо обсудить некоторые вопросы. В местах, которыми нам надлежит пройти, полно белочехов. Наверняка придётся вступать с ними в бой...

2

Рано утром, едва забрезжил рассвет, а где-то за горизонтом запылала заря, стрелковый полк двинулся походным порядком на Канаш через Тешу, Арзамас, Сергач и Шумерно. Как и говорил Наумов, по пути полк вёл боевые действия против белочехов, но их отряды были малочисленны и порой, не принимая бой, убегали в лес. В Канаш прибыли глубокой ночью, а через час полк погрузился в товарный поезд.

   – Куда едем? – спросил Мерецков командира полка.

   – К Свияжску, Кирилл Афанасьевич, – ответил Кузнецов. Он задумчиво курил, жадно глотая горьковатый дым. – В последний момент из штаба 5-й армии я получил депешу. Нам приказано по прибытии на место влиться в состав Левобережной группы войск 5-й армии, коей предписано очистить местность от противника вплоть до реки Казанки.

   – Стало быть, нас ждёт Казань, – грустно молвил Мерецков. – А кто возглавляет Левобережную группу войск? Не Юдин ли?

   – Он самый, – подтвердил командир полка и загасил папиросу. – Я его давно знаю, храбрый вояка. А ты с ним не знаком?

   – Нет. – Мерецков вздохнул. – О нём я слышал в губкоме.

   – Вот придём на место, и ты ближе узнаешь его. Мыслящий командир, у него есть чему поучиться.

Добрались до Левобережной группы войск 5-й армии без задержек. Полк встретил сам Юдин. Во время перехода нещадно палило солнце, июльская жара была невыносимой, а командующий группой был одет по форме.

   – Нашему соединению прибыло войска! – улыбнулся он, здороваясь с командиром полка Кузнецовым. Потом взглянул на Мерецкова. – А этот товарищ, наверное, твой комиссар?

   – Как ты узнал?

   – По лицу угадал, – снова улыбнулся Юдин. – Оно у него добродушное, доверчивое, а в глазах сама простота. – Он протянул руку Мерецкову. – Меня вы уже знаете, а как вас величать?

Кирилл Афанасьевич тепло пожал протянутую руку командующего и представился:

   – Мерецков я, бывший военком Судогды, а теперь комиссар. Прибыли к вам на пополнение. А заместителем у меня простая рабочая – Настя Корунова.

   – Баба? – вырвалось у Юдина. – Ну-ка, где она?

   – Женщина, – поправил его Мерецков. Он не любил, когда так называли женщин, тем более молодых, и, если кто-то пренебрежительно говорил о них, считал нужным поправить. – Она бывшая ковровская работница, партийный комитет завода послал её в армию.

   – Ну и как она? – насторожился Юдин.

Мерецков сказал, что в бою он Настю ещё не видел, но бойцы её уважают.

   – Так где же она, твоя комиссарша? – усмехнулся Юдин.

   – Я послал её к санитарам проверить, всё ли у них готово на случай боя. А вот и она!..

Корунова подошла к ним, и Мерецков представил ей Юдина.

   – Он хотел вас видеть.

Настя, глядя на командующего, улыбнулась.

   – Я слушаю вас! – звонко произнесла она. – Если вы хотите знать моё семейное положение, то я не замужем. Будь по-другому, я бы не пошла на фронт! А вы женаты?

   – Разумеется, – слегка смутился Юдин и зачем-то потёр на гимнастёрке пуговицу.

Вошёл командир полка Кузнецов. Он доложил Юдину, что разрешил бойцам искупаться в реке и выкупать лошадей. Тот пригласил его сесть.

   – Посидим вместе хотя бы один день, – мягко улыбнулся Юдин. – Потом начнутся бои, станет всем нам не до встреч.

   – Наверное, у нас будут в боях и потери, – заметил Мерецков.

   – Непременно! – воскликнул Юдин. – Но не будем сегодня думать об этом.

   – А женщины в бою от страха, наверное, теряют свою любовь, – подала голос Настя.

Командующий отчего-то смутился. Мерецков заметил, как кровь прилила к его усталому лицу, и счёл нужным возразить Насте:

   – У любви своя мера и своё оружие. Это не мои слова – Анатоля Франса. Я люблю читать его сочинения, в них столько верных мыслей!..

   – Я с вами не согласен, комиссар, – серьёзно возразил Юдин. – Позволю себе заметить, что у Шиллера тоже есть меткие слова. «Верная любовь, – говорил он, – помогает переносить все тяжести». Так что женщина и в бою может проявить свой характер не хуже, чем самый отчаянный мужчина.

После ужина командующий пригласил в штаб всех командиров и комиссаров. Он коротко изложил задачи, стоящие перед группой войск.

   – Теперь у нас в группе вместе с прибывшими до двух тысяч пехотинцев, около трёхсот конников с девятью орудиями и одним бронепоездом. Мало это или много? – спросил командующий и сам же ответил: – Очень мало, если учесть силы белогвардейцев. Недавно из Казани, где сейчас резвятся наши враги, прибыли мои разведчики. Я лично беседовал с ними. Выяснилось, что белогвардейцы, выдающие себя за «народную армию», зверски убивают большевиков, военных моряков, рабочих – всех, кто сердцем принял советскую власть. Поэтому надо скорее идти нм на помощь. – Юдин подошёл к карте, висевшей на стене. С северо-востока на Казань наступает группа войск 2-й армии под командованием Азина[5]5
  Азин Владимир Мартинович (Михайлович) (1895-1920) – активный участник Гражданской войны. В Советской армии с 1918 г. В 1918-1920 гг. командовал Латышским коммунистическим отрядом и Арской группой войск 2-й армии, участвовал в освобождении Казани, возглавлял стрелковые дивизии на Восточном, Южном и Кавказском фронтах. Захвачен в плен и казнён белогвардейцами.


[Закрыть], что весьма облегчит действия нашей группы и всей 5-й армии. Я получил шифровку от командарма Славина, – продолжал командующий. – Послезавтра начать наступление! Прошу всех командиров и комиссаров после этого совещания убыть в свои войска и ещё раз проверить, всё ли готово для решительных действий. – Юдин взглянул на начальника штамп, который сидел у края стола и время от времени делал записи в блокноте. – Вы получили снаряды для бронепоезда?

С места поднялся кряжистый сероглазый командир. По его смуглому лицу Мерецков понял, что родом тот откуда-то с Кавказа.

   – Получили, товарищ командующий. На каждое орудие! – по два комплекта. Гранат, правда, дали нам маловато, по две на каждого бойца.

   – Негусто! – бросил реплику комиссар Мерецков. – У белых оружия впятеро больше.

   – Антанта щедро их снабжает, – усмехнулся Юдин. – Что тут поделаешь!..

Это была последняя мирная ночь для Мерецкова. Потом начались бои – упорные, тяжёлые, с переменным успехом, но войскам Левобережной группы удалось решительным ударом отбросить врага к самой Казани. Не обошлось и без смертельного риска. Когда отряд Говоркова залёг в степи, не смея поднять головы под ураганным огнём противника, Мерецков подполз к командиру и сказал:

   – Ты будь здесь, а я с группой бойцов зайду с правого фланга и ударю по белым, отвлеку часть их сил с центра, ты же поднимай людей в атаку!

Говорков с минуту помолчал, потом решительно возразил:

   – Давай сделаем наоборот, Кирилл: я с группой бойцов ударю по правому флангу, а ты оставайся в центре. Если прорвёшь вражескую оборону, пожму тебе руку.

   – Согласен! Я подниму людей в атаку, когда ты ударишь по правому флангу. – Помедлив, Мерецков добавил: – Я давно заметил, что самое уязвимое место у врага – фланги, так что наша возьмёт!

Это был большой риск, но Мерецков уверовал в то, что оборону белых он сломает. И это ему удалось, хотя атака длилась не так долго, и вот уже красногвардейцы следом за ним ринулись на белых, забросав их окопы ручными гранатами. Где-то в стороне повёл бойцов в атаку и командующий Юдин.

   – Зря он пошёл, – едва не выругался Мерецков, когда Настя подползла к нему под огнём противника и сообщила об этом. – Не место Юдину в атакующей цепи, ему важно руководить боем.

А бой всё разгорался, и враг не собирался отступать. Он вводил в сражение всё новые и новые силы, и красногвардейцам было нелегко сдерживать его атаки, которые следовали одна за другой. Над степью столбом стоял чёрный густой дым, то там, то здесь рвались снаряды белых, разбрасывая в стороны пласты чёрной земли. Неподалёку от Мерецкова упал боец. Видно, его задел осколок от снаряда, и ему стало так больно, что он крикнул санитарке:

   – Сестрица, милая, спаси! У меня мать больная, она ждёт меня домой...

   – Потерпи, солдатик, я сейчас... – отозвалась медсестра, перевязывая ногу другого бойца. Серая парусиновая сумка с медикаментами мешала ей, глаза слезились от смрада и дыма, висевшего над жухлым полем, но руки девушки работали сноровисто.

Наблюдая за ней, Мерецков невольно подумал: «Пули свистят над головой, а ей хоть бы что!» Пока санитарка возилась с перевязкой, он подполз к раненому, окликнул его, но тот даже не пошевелился. Наверно, от боли сознание потерял, решил Кирилл Афанасьевич. Наконец медсестра выхватила из своей сумки перевязочный пакет, подползла к раненому и, наклонив к его груди голову, прислушалась, дышит ли он.

   – Умер солдатик, товарищ комиссар. – Голос у неё сорвался, а в глазах заблестели слёзы. – Такой красивый – и погиб...

   – Без слёз, сестрица! – одёрнул её Мерецков. – В пяти метрах от тебя лежит боец, раненный в плечо, окажи ему помощь...

   – Ясно, товарищ комиссар, я сейчас...

Медсестра поползла к очередному раненому. Пули свистели рядом, и Мерецков боялся, что они зацепят девушку. В отряде было десять медсестёр, трёх убили во вчерашнем бою.

Мерецков поднял голову. Атака красногвардейцев не захлебнулась, и они продолжали теснить белых. И вдруг по цепи раздался тревожный крик:

   – Убит командующий!

У Мерецкова бешено заколотилось сердце. Неужели Юдин погиб? Не верилось... Ещё вчера тот рассказывал ему о своей встрече с Михаилом Фрунзе[6]6
  Фрунзе Михаил Васильевич (1885-1925) – государственный и военный деятель, полководец, один из активных организаторов советских Вооружённых сил. В Красной Армии с 1918 г. В Гражданскую войну командовал армиями и фронтами, вооружёнными силами Украины и Крыма. В 1924-1925 гг. заместитель Председателя и Председатель РВС CCCР, нарком по военным и морским делам.


[Закрыть], говорил, что в Красной Армии это, пожалуй, самый талантливый военачальник и храбрый командир. Что делать? Степь от разрывов снарядов и огня почернела, стала какой-то чужой и неузнаваемой. А ещё недавно над нею пылало июльское солнце, в голубом небе парили орлы... Но почему молчит Говорков? Где он и наступает ли? И в это время послышались крики «ура». Наконец-то Говорков ударил по левому флангу, и белогвардейцы дрогнули. Они выскакивали из окопов и в беспорядке отступали к Казани. У Мерецкова мелькнула тревожная мысль: не ранен ли Говорков? Короткими перебежками он добрался до передних окопов, где находился командир отряда со своим штабом. Говорков, увидев Мерецкова, заметно обрадовался.

   – Комиссар, давай с бойцами сюда, на правый фланг! – громко крикнул он.

«Жив Фёдор!» – пронеслось в голове Кирилла Афанасьевича. Он поднялся с земли и во весь голос закричал:

   – За мной, в атаку!..

Бойцы ринулись следом за ним. Прорыв был стремительным, и, когда белые попытались остановить красногвардейцев, открыв по ним бешеный огонь, это им не удалось. Завязалась рукопашная схватка, было уничтожено немало белогвардейцев, а те, которым удалось бежать, в панике побросали оружие.

   – Комиссар! – окликнул Говорков Мерецкова. – Давай ко мне! – Командир отряда дышал тяжело и неровно, на правой щеке у подбородка сочилась кровь.

   – Ты ранен? – забеспокоился Мерецков.

   – Так, царапина. – Говорков платком вытер щёку. – Ты, Кирилл, пока затишье, прикажи бойцам собрать всё трофейное оружие, особенно пулемёты. У нас их единицы, а тут наберётся десяток, если не больше. Я же попытаюсь связаться со штабом Левобережной группы войск. Если Юдин и вправду убит, кто принял на себя командование? Я хочу оперативно согласовать наши дальнейшие действия. Казань-то рядом...

Под вечер, когда над степью сгущалась темнота, а в небе проклюнулись первые звёзды, отряд Говоркова начал продвигаться по левому берегу Волги, уничтожая по пути мелкие группы и заслоны, выставленные противником. Мерецков завидовал Говоркову: тот храбро и ловко вёл за собой бойцов, всё у него было точно рассчитано, всё взвешено. Когда противник открывал огонь, Говорков вмиг передавал по живой цепи команду «ложись», а когда огонь стихал, вновь поднимал людей в атаку. «А вот левый фланг Говорков упустил, – с тревогой подумал Мерецков. – Там скопилось немало белогвардейцев, и они могут ударить нам в тыл!» Не мешкая Кирилл Афанасьевич направил туда группу бойцов, о чём доложил Говоркову. Тот смутился, даже покраснел.

   – Увлёкся боем, понимаешь, а левый фланг забыл. – Он пожал Мерецкову руку. – У тебя, комиссар, глаз острый и башка здорово кумекает.

   – Что с Юдиным? – спросил Кирилл Афанасьевич.

   – Убит осколком снаряда, его уже похоронили.

   – Для нас большая потеря...

Бои нарастали с каждым днём, и вскоре случилось то, чего Мерецков никак не ожидал. После недолгой передышке отряд Говоркова вновь пошёл в наступление. На этот раз офицерские батальоны белых оказали упорное сопротивление. Бойцы залегли под вражеским огнём, их трудно было поднять в атаку. Тогда Говорков встал впереди отряда в полный рост, а сзади себя поставил комиссара Мерецкова и знаменосца. По его команде бойцы запели «Вихри враждебные веют над нами...», и отряд ринулся на врага. Уже перед окопами, в которых засели белые, Говорков вдруг покачнулся, крикнул: «Кирилл!» – и упал. Мерецков подскочил к нему. У Говоркова из головы сочилась кровь. Он лежал на спине и глядел куда-то в синее небо, его лицо стало жёлтым, как маска. Мерецков приподнял его за голову.

   – Фёдор, что с тобой? – закричал он.

Но Говорков не шевелился. Убит... Сердце у Мерецкова сдавило, словно тисками. Он очнулся от истошного крика знаменосца:

   – Товарищ комиссар, белые пошли в психическую атаку!..

«Огонь врага всё сильнее, – вспоминал этот рисковый эпизод Кирилл Афанасьевич. – Что делать? Отступать? Зарываться в землю? Идти дальше? Бойцы смотрят на меня, кое-кто уже ложится на землю. Я закричал и побежал к железнодорожной насыпи. Оглянулся – все бегут за мной, вроде бы никто не отстаёт. У насыпи залегли. Подползли ко мне ротные, спрашивают: «Товарищ комиссар, окапываться или мы тут недолго?» Я оглянулся как бы по инерции, но Говоркова уже не видел. Медлить в этот момент было нельзя. Вспомнив уроки Говоркова, поставил ротным задачу, затем сказал: «Как встану, вот и сигнал. Атакуем дальше...» Только мы поднялись, вижу, навстречу бегут золотопогонники со штыками наперевес, рты раскрыты, а крика из-за стрельбы не слышно. Сошлись врукопашную. Я расстрелял всю обойму во вражеских пулемётчиков. Пулемёт замолчал, а позади него вскочил с винтовкой в руке солдат. Успеет выстрелить – конец мне. Прыгнул я через щиток максима, чтобы ударить врага рукояткой маузера в лицо, и зацепился ногой. Падая, успел заметить, как тот взмахнул прикладом, и я почувствовал сильный удар в затылок. Потом – туман... Очнулся на полке в санитарном поезде. Значит, жив!..»

Казань наши войска освободили. Раненого Мерецкова поездом доставили в Судогду и положили в больницу. Почти два месяца лечили его доктора, а в день выписки он попросил секретаря укома РКП(б) откомандировать его в действующую армию. Мерецкова отговаривали и секретарь, и губернский военный комиссар, но он был непреклонен. В конце концов в Судогдский уездный комитет поступила телеграмма о направлении «комиссара Мерецкова Кирилла Афанасьевича в Военную академию Генерального штаба для получения систематического военного образования».