Текст книги "Вторая Попытка. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Кыштымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 53 страниц)

   – Я с вами, – заторопился Малин. – Нам есть о чём поговорить...

   Райберы отбыли. Первый Помощник остался в одиночестве. Его одолевали невесёлые мысли. Али крупно блефовал. У него не было иного пути. Он физически не мог справиться со всей группой из-за нехватки хищной биомассы. Поэтому мысли робота крутились в поисках выхода из непростого положения. Вообще-то никто никогда не знал, о чём думал робот, а он никому не говорил, предпочитая постоянно находиться в тени некой царственной особы. Однако все знали твердо – Первый Помощник никогда не сомневался, не колебался и не впадал в уныние. Али прекрасно сознавал – ему с большим трудом удалось слегка поколебать убеждения малой, хоть и высокопоставленной части команды носителя. С райберами ещё придёт-ся повозиться. Весьма велика вероятность возникновения серьёзных ос-ложнений. Справиться с ними будет трудно – избежать невозможно. Лю-бая ошибка неминуемо приводила к тяжелейшим осложнениям. Сейчас, сегодня окончательно решалась судьба двух цивилизаций.

   Первый Помощник довольно долго находился в одиночестве. Он прогулялся по "Махайроду", сходил к штурмовику, вернулся назад, достал брикет питания с обречённостью откусил и принялся смотреть через иллюминатор на носитель. Он висел в пустоте, равнодушный к страстям, бушующим в его чреве. Жуткий монстр, переполненный оружием, призванный убивать, крушить, низвергать в объятия Харона. В любой момент это чудо боевого кораблестроения, движимое рукой безумца, грозило раздавить дерзкую букашку вздумавшую диктовать ему свои условия. Али был готов и к такому развитию событий. Он подготовил пути отхода. Он всё предусмотрел. Он ко всему мог приспособиться. Выпускать носители из мира райберов не входило в планы робота. Волчья стая или станет агнцами или умрёт. Иного не дано. Там, в невероятной дали, на маленькой планете шесть крошечных городов надеялись на него – единственный шанс выжить и родить на свет нечто более приемлемое, чем это существовало на Земле.

   Наконец шатл доставил Малина назад. Одного. Плохой знак...

   – Тебя приглашают на борт, – сказал с порога райбер.

   Ну, уж дудки, подумал Али.

   – Чего молчишь?

   – Захворал я чёй-то, батюшка, – прохрипел робот. – Космическая лихорадка. Знобит. Я лучше полежу на топчанчике, глядишь, и пройдёт окаянная.

   – Первый раз слышу о такой напасти, – удивился Малин.

   – Ты многого не знаешь о жизни, – прокашлял Али. – Нас окружают армады вирусов, а я утратил бдительность, и расплата не заставила долго ждать. Лихорадку по Вселенной разносят кометы. Одна тут пролетала неподалёку, вот я и подхватил инфекцию. Отойди, а то ещё заразишься...

   Первый Помощник проворно намотал на горло тряпку и в изнеможении рухнул на диван.

   – Мне бы пирамидону, или помазать горло луковым соком, – простонал он. – А ещё лучше горилки с перцем, а ещё лучше шила стаканчика два-три!

   – Значит, мне так и сообщить – умирает, мол, прибыть не в состоянии, скоро преставится, – чуть не плача спросил райбер.

   – Сообщи, дружок, сообщи. Глядишь, к утру встречусь с ангелом смерти, – робот сцепил пальцы на груди и театрально закатил глаза.

   – Я бы на твоём месте повременил умирать, – проговорил райбер сквозь слёзы. – А то не удобно как-то получается. Только наладили взаимопонимание. Команда почти смирилась с неизбежным, а главное действующее лицо откинуло копыта.

   Робот скосил глаза на напарника.

   – Ты лучше пригласи капитана со свитой к нам. Инфекция непременно струсит и покинет моё бренное тело.

   Райбер прекрасно понимал нежелание Али подниматься на борт носителя. Он сам много чего наслушался, пока находился там...

   – Хорошо, я попробую. Вункель не дурак, сообразит что к чему. У нас в любом случае разговаривать спокойней.

   – Отлично! – оживился Первый Помощник. Он принял вертикальное положение. – Случилось чудо! Друг спас друга! – объявил лже-больной с пафосом. – Давай, звони, а то снова слягу...

   Так с небольшими перерывами переговоры продолжались почти двое суток. Лишь одно огорчало робота – капитан следующего носителя (Вункель показал план полёта к планетам) принадлежал к крылу ярых патриотов. С ним договориться будет крайне сложно, а если он и согласится, то непременно задумает жестоко отомстить. Остальные четверо – ребята спокойные, трезвомыслящие и с ними трудностей возникнуть не должно.

   Команда носителя готовилась к длительному ожиданию. Два тяжёлых бомбардировщика постоянно сновали между разорёнными жилыми блоками. Члены экипажа пробовали выяснить – уцелели ли их квартиры. Очень редко удавалось найти незначительную мелочь. Малин с роботом сидели на "Махайроде" и никуда не высовывали носа. Руководитель по заранее оговорённому графику, включал импульсную установку, переправлял другу продукты питания, а в ответ получал отчёты о положении дел. Все без исключения с волнением ожидали прибытия второго носителя. Он не заставил себя долго ждать.

   Вункель распорядился запустить двигатели, зарядить все орудия, а сам переправился на "Махайрод", чтобы оттуда вести переговоры с вновь прибывшим звездолётом.

   Капитан Инионик поразил своей реакцией. Он не кричал, не бился головой об пол, не изрыгал проклятья и не обещал испепелить все близлежащие Галактики. Инионик замкнулся в себе, говорил мало, больше слушал, на всё кивал головой, присматривался, принюхивался, оценивал. Но что-то зрело в этом гнойнике, и он грозил вот-вот прорваться. Вункель установил боевое круглосуточное дежурство, и тут появился третий носитель...

   Корабли сошлись почти вплотную и ни на миг не уходили со связи. Через восемь и двадцать один час подошли ещё два, а через сутки появился последний. Таким образом, все действующие лица собрались вместе, и немедленно было назначено время большого совета, на котором капитаны, Малин и Али собрались выработать план дальнейших действий. Историческая встреча состоялась на нейтральной территории – на борту славного "Махайрода". Вункель, Инионик, Пробайер, Вину, Дравиду, Йорка, Малин и робот устроились за круглым столом. Первым попросил слова Вункель. Совещание началось...

  Глава Љ20.

   – Поясни мне, мой возлюбленный друг, – воззрился Али на Малина, – почему нам так быстро поверили твои соотечественники? Я ожидал более динамичного обсуждения: тотального мордобоя, пальбы, бешеных погонь, инфарктов, горы трупов, а у нас прошло всё на удивление спокойно, гладко, без сучка и задоринки?

   – А вот для меня здесь ничего удивительного нет, – ответил райбер. – Во первых: никто из прибывших ни разу в жизни не принимал участия в боевых действиях, не захлёбывался яростью за рычагами боевой машины, не сходил с ума от неуёмного желания убивать всех без разбора, не имел удовольствие наблюдать внутренности своих друзей и соратников, прилипших к броне кораблей! Во вторых: мы все обязаны сохранить жизнь нашему обществу. Причем любой ценой! Не взирая ни на что! На Земле помимо нашей и вашей воли сформировалась колония из пришедших на рудовозе, и Вункель со товарищи, повинуясь непреложному закону, вбитому в гены, ставшему неотъемлемой часть нас, костьми ляжет, но не позволит ей погибнуть. Нас с тобой не тронут по той же причине. Экипажи носителей воспринимают нас как своеобразный ключ к процессу воссоединения двух групп. В-третьих: прибывшие из похода не принялись убивать всех без разбора потому, что они никогда в жизни, как и все мы, не переживали утрату детей, жён, родителей. Почему? Да потому, что никто из нас никогда не знал своих детей, матерей, отцов, братьев, сестёр, да и не стремился это сделать. Любой из нас мог бок о бок проработать всю жизнь с родственником и ни о чём не догадываться. Поэтому смерть отдельных членов общества не воспринималась как трагедия. Главное – остался жив костяк, а мясо нарастет со временем, и всё вернётся на круги своя. Даже мы пошли на унижение движимые исключительно общественными интересами. Мы были обязаны использовать малейший шанс для возрождения цивилизации, не взирая ни на что. Даже Трик, ударившийся от отчаяния и безысходности, в крайность, ни за что на свете не позволит себе выходку, которая повлечёт за собой чью-то смерть. А крики и безумное вращение глазами ни о чём не говорит. В-четвёртых: мы правильно сделали, что удалили отсюда ребят и не привлекли к операции Руководителя. Тогда катастрофы было бы не избежать. А так всё прошло не очень унизительно и помогло сохранить моим соотечественникам видимость достоинства. Главное для военного – его позор не видел посторонний! В-пятых: существует ещё одно не мало-важное обстоятельство, которое весьма и весьма играет нам на руку. По-зволю себе несколько углубиться в историю. Речь идёт о неприязни моего народа к тем, кому уготовано судьбой жить на планетах. Она зародилась тогда, когда цивилизация разделилась на две самостоятельные ветви.

   – Каким образом сие достойное чувство поможет нам в скромном начинании?

   – Нет! Целый букет чувств, эмоций и обид! Пять из шести носителей обслуживали комплексы по добыче полезных ископаемых, расположенных на планетах. Они не только забирали готовый продукт, но и доставляли туда запасные чести, проводили крупные ремонты, помогали с разведкой месторождений.

   – Давай ближе к теме...

   – Ближе не получится, слушай и не перебивай! Много лет назад, тогда, когда у наших предков возникла острая необходимость в строительных материалах, они были вынуждены принять крайне непопулярные меры – начать добычу всего необходимого на заранее разведанных планетах. Мгновенно возникла трудноразрешимая проблема. Никто не хотел упо-добляться эктам. Пока шли дискуссии, ругань и препирательства, положение космического поселения становилось всё хуже и хуже. И тогда руководство в приказном порядке назначило тех, кто займётся неблагодарным трудом. Вот с этого всё и началось. Так что все мы: и экипажи пяти носителей, и обитатели колонии на Земле являемся прямыми потомками тех, первых... Посторонние редко примыкали к нашему сословию. Благодаря такому положению вещей мы всегда являлись не стопроцентными небожителями, ибо невольно осквернили высокое звание райбера. Нас считали ущербными, немного с гнильцой и старались всячески, под любыми благовидными предлогами, избегать нашего общества. Конечно, никого открыто не преследовали и не притесняли, ибо наше общество всегда гордилось своими демократическими завоеваниями, но неизменно стремилось ущемить в мелочах, потрепать нервы из-за ерунды, сделать за глаза маленькую пакость, пустить мерзкий слушок. Мы затаили обиду, которая передава-лась из поколения в поколение.

   – Интересная у вас была жизнь. Захватывающая до чрезвычайности...

   – Думаешь это просто – ощущать себя недорайбером? Но давай вернёмся к нашим делам. Вам с Руководителем крупно повезло! Когда наши основные силы пробрались в Солнечную Систему, то чем они занялись в первую очередь? Обустройством на орбите, но никак не на самой планете! Все мялись, переглядывались, тянули время, ссылаясь на вздорные обстоятельства и,... не решались окончательно порвать с прежней жизнью! Традиции не позволяли сделать последний шаг. Они железными цепями сковали волю и внесли серьёзные сомнения в ранее непоколебимое желание жить на планете. Наших хватило на единственное – обустройства базы, которую вы называете Могильником. Если бы мои соотечественники опустились на Землю без промедления – она бы была потеряна навсегда!

   – Получается, Вункеля и прочих послали в поиск потому, что им бы пришлось десантироваться на планету?

   – Вне всякого сомнения! Со стороны это выглядит глупо, но никто ничего не мог поделать с многовековой неприязнью. Если бы в поиск отправили других, то итог мог быть плачевен. Во всех отношениях...

   – Так вот почему Инионик называл вас кротами!..

   – Да, – помрачнел Малин. – Инионик – единственный, кто жил в про-странстве безвылазно и назначение в экспедицию воспринял, как личное оскорбление. В душу ему наплевали со всей пролетарской ненавистью! Поэтому он уязвлён до чрезвычайности и жаждет на ком-то сорвать зло. Тут подвернулись мы.

   – Тогда кровь он нам ещё попортит...– констатировал Али.

   – Вне всяких сомнений, – ответил райбер.– Нам надо быть на чеку и не терять бдительности ни на мгновение. Инионик хоть и доведён до бешен-ства, но достаточно умён, чтобы не выступить немедленно, чем лишит нас возможности арестовать его вместе с командой за организацию мятежа.

   – Давайте плюнем на всякие там условности и сцапаем его прямо сего-дня. Обложим носитель люрминсами, и никто даже пикнуть не успеет.

   – Низзя, – вякнул Малин. – Арест столь высокопоставленного офицера, как капитан носителя, без веских на то оснований, неминуемо взбаламутит всех, и мы добьёмся совсем не того, к чему стремились. Не забывай о той шаткой грани, которая удерживает экипажи носителей от активных действий. Если наши непродуманные действия нарушат равновесие, то результатом станет жуткая бойня. Мы, как ни крути, имеем дело с военными, а они свято чтят традиции и каждый вечер, прежде чем отойти ко сну, целуют взасос устав. Даже в гальюн они ходят, руководствуясь внутренним распорядком, а не когда захочется...

   – А если у кого-нибудь начнётся понос или расстройство мочевого пузыря? – обрадовался робот.

   – Настоящий солдат лучше навалит полные штаны, но своевольничать не станет, и пороть отсебятину не посмеет! Дисциплина – это тебе, брат, не фунт изюму!

   – Серьёзные вы ребята, – восхитился Али. – Но ситуация требует от всех и каждого в отдельности неординарных решений, поэтому забудем на время о потенциально обдристанных подштанниках! Пока у нас затишье, предлагаю, в преддверии неравных баталий, основательно перекусить. Нам прислали посылку полную до краёв неким продуктом...

   – Так что же ты молчал! – вскричал райбер.– Я так есть хочу, что нет сил терпеть!

  Глава Љ21.

   Пожар потушили ценой неимоверных усилий. Носитель Инионика с вырванной кормой медленно удалялся от «Махайрода». Из пролома сыпались искры, тянулись шлейфы газа, змеями извивались рукава коммуникаций, болтались куски конструкций. Команда боролась за живучесть корабля из последних сил. Целый сонм маломерных судов крутился возле изуродованной махины звездолёта. Они пытались снять раненых...

   Из обезображенного носителя бил быстро распадающийся фонтан охладителя реактора. Двери грузовых шлюзов нижних палуб заклинило, и они хлопали подобно блокированным дверям лифта. Командная рубка отсутствовала. Не смотря на критическое положение, соратники Инионика категорически отказывались эвакуироваться. Безумцы перестали отвечать на запросы. Они предпочли умереть...

   Вункель, взявший на себя руководство операцией, распорядился четырём звеньям бомбардировщиков расстрелять мятежный корабль и подобрать оставшихся в живых. Даже если они при этом будут сопротивляться.

   Ещё один раненый носитель стоял по другую сторону от "Махайрода". Он принимал личный состав с носителя Йорка.

   Вункель и Пробайер увели свои корабли за жилой блок. Они остались целыми лишь потому, что Вункелю удалось уговорить Пробайера не выключать двигатели и не снимать вахту, а наоборот усилить её несколькими старшими офицерами связи, которые бы отслеживали все переговоры и засекреченные сообщения.

   Носитель Вину успел уйти. В посланном им информационном сообщении открытым текстом говорилось – он обязан восстановить историческую справедливость и довести начатое до конца! Долг зовёт! Да будут прокляты все изменники во веки веков! Беглецов, по настоятельной просьбе Али, не преследовали. Пусть себе летят. Но охрану всё же выставили. Это мог быть всего лишь отвлекающий манёвр, и не более того!..

   А сам возмутитель спокойствия, хрипящий и извивающийся от ярости, валялся связанным на полу кают-компании "Махайрода".

   Инионик, когда получил сообщение от Малина, решил затаиться, вы-ждать, осмотреться, дождаться всех, выяснить их настроение. Кроме того, он захотел узнать, каким образом хотят поступить капитаны, и кто конкретно виноват в страшной трагедии. По мере бесед, встреч, переговоров он пришёл к невероятному открытию и неутешительному заключению. Его коллеги, на поверку, оказались вырожденцами, безвольными слюнтяями и патологическими идиотами, начисто лишёнными патриотизма и чувства ответственности. Они с необыкновенной лёгкостью продали Родину с потрохами, посмеялись над прахом павших героев и снюхались, страшно подумать, с одним из участников бойни! Да и чего, собственно, можно было ожидать от райберов, предпочитающих жить и работать на планетах! И тогда Инионик решил раздавить паучье гнездо раз и навсегда. В последний момент, после длительных и мучительных колебаний, к нему присоеди-нился Вину. Он никогда не отличался особой отвагой и смелостью, но сейчас решился на отчаянный шаг, потому, что планировал со временем за свои бессмертные подвиги занять одно из ведущих мест в обществе, которое воздаст ему по заслугам и снимет позорное клеймо, довлеющее над его родом сотни лет. Вину выяснил настроение команды, сколотил ударный отряд из особо рьяных патриотов, арестовал всех недовольных и запер их в трюме. Инионик приказал сподвижнику добраться до Земли и там предать лютой смерти отщепенцев, додумавшихся униженно проситься на постой к своим палачам. Однако нельзя недооценивать возможности врага. Он хитёр, способен заподозрить неладное и расстроить планы мстителя. Поэтому Инионик решил предпринять отвлекающий манёвр, принять удар на себя, пожертвовать собой во имя благородного дела. Он решил отвлечь но-сители, вступить с ними в неравный бой, что позволит Вину улизнуть не-замеченным.

   С целью максимального введения своих потерявших разум соотечест-венников в заблуждение, Инионик постоянно находился на связи и охотно принимал участие во всех мероприятиях. События развивались более– менее спокойно до большого собрания. На нём, в ходе бурного обсуждения, дали себя знать разительные несоответствия в позиции сторон. Поначалу всё развивалось хорошо и замечательно. Эти идиоты блеяли по одному и все скопом о необходимости воссоединения всех в единую, дружную семью! О поисках планеты, на которой колония осядет всерьёз и надолго! О сохранении контактов с людьми на предмет установления добрососедских отношений. Тупицы-капитаны (и как они додумались до такого) оказывается, почувствовали свою вину перед человечеством!

   Заговорщик долго слушал дикий бред, исходящий от собравшихся изменников, и, наконец, не выдержал. Прояви он тогда хоть немного больше выдержки – исход славного начинания мог быть совсем иным. К счастью, такого не случилось. Инионик зарычал, отбросив притворство, и принялся с ненавистью выхаркивать из себя гневные слова, изливать на собеседников презрение и пронзать их колючим взглядом. Много чего он наговорил тогда коллегам, а в самом конце добавил: лично ему глубоко насрать, что там целая цивилизация исчезла бес следа. Велика потеря! Не она первая, не она последняя. Посредственности плодятся подобно кроликам. Мироздание от этого ничего не выиграло и не потеряло. Самое главное для него – погибли ни в чем не повинные мирные граждане. Он, Инионик, ни с кем не собирается сотрудничать и целовать чужих пупсиков в розовые попки. Он свершит справедливый суд, вынесет приговор и приведёт его в исполнение!

   Буяна пробовали урезонить, но все увещевания разбивались о его броню злобы, презрения и нежелания принять очевидное. Тогда применили силу. Но Инионик успел дать сигнал тревоги. Его помощник являлся истеричной в кубе и капитаны не сомневались – он постарается в точности выполнить все распоряжения начальника, да ещё и от себя добавит.

   Йорка мгновенно сообразил, что к чему, приказал своему кораблю заслонить "Махайрод" и открыть огонь на поражение из кормовых орудий. Остальные носители выпустили бомбардировщики и принялись маневрировать, стараясь скорее уйти из зоны обстрела, что дало возможность Вину скрыться.

   В результате трагического противостояния два носителя вышли из строя. С них сняли уцелевшее оборудование, разобрали двигатели на запасные части, оставив в неприкосновенности систему жизнеобеспечения. Из кораблей планировали сделать жилые корпуса. Осталось решить, каким образом поступить с Иниоником и остатками его безумной команды. На них не действовали никакие уговоры и резоны. Даже будучи тяжело раненными, они бредили грядущими баталиями. В их воспалённых мозгах ревели боевые трубы, хлопали на ветру изрешечённые шрапнелью стяги и милые дети в кружевных платьицах бросали на броню кораблей букеты цветов.

   Не мудрствуя лукаво, Малин предложил переоборудовать один ярус, укрепить двери в каютах и сделать их него тюрьму. Капитаны так и поступили.

   Неожиданно с Земли пришло удивительное сообщение. В колонии райберов появились на свет шестеро очаровательных младенцев! Пять прекрасных дам впервые вкусили радость материнства и обрели ни с чем не сравнимое счастье и возможность наблюдать за ростом отпрысков. На большее их не хватило. Никто не знал, что делать с новорожденными...

   Появление приплода в земной колонии вызвало большой ажио-таж...среди экипажей носителей. Известие повергло их в восторг и боль-шую растерянность. Дети биологически были и оставались райберами, а по рождению являлись землянами! Вот и думай тут что хочешь!..

   Когда восторги улеглись, Малин собрал второе расширенное собрание. Докладчиком выступал Йорка. Он предварительно просмотрел все сведения, которыми располагали носители, проанализировал ситуацию и доложил результаты широкой аудитории. Ей требовалось выбрать самую пригодную для жизни планету. На данный момент по всем параметрам наиболее привлекательной являлась Земля! Али попросил пока исключить её из поля зрения. Пусть побудет в резерве...

   Если говорить честно все шесть кандидатур не внушали большого оптимизма. На первой планете, сплошь утыканной остроконечными горами, в результате интенсивной вулканической деятельности практически отсутствовала биологическая жизнь, а отсюда неминуемо возникали большие сложности с продуктами питания, да дышать на ней особо было нечем. Вторая планета – океан, пропитанный сернистыми газами, отпадала по той же причине. Третий вариант повергал в уныние. Провести жизнь, самозабвенно копаясь в смеси перегноя, торфа и жирных сине-белых личинок не хотелось никому. Цивилизация кроторайберов выглядела глупо и неубедительно. С остальными было, приблизительно, то же самое...

   Так что из шести планет потенциальным домом, да и то с большой на-тяжкой, можно было назвать последнюю – обладательницу примитивной жизни и невыразительной растительности. В корне ситуацию могла изменить доставка туда земных растений, животных и рыб. Транспортировка двух последних была весьма проблематична, так как дорога к планете занимала порядка двадцати лет. На место могло добраться пятое, а то и шестое поколение домашнего скота, а тем более рыбы. Даже если соединить все носители вместе, из одного уровня соорудить грандиозный аквариум, а другой превратить в необъятное стойло с чудовищным запасом кормов, то никто не мог дать гарантии, что они приживутся на новом месте. Существовал ещё один вариант – набрать проб и уже на месте клонировать всё необходимое. Однако райберы весьма холодно отнеслись к данному варианту. Так как он предполагал много трудностей с адаптацией клонов к местным условиям, а говоря точнее – полную невозможность произвести данный манёвр в полевых условиях. Импульсной установки на месте не было. Короче, вопросов здесь было гораздо больше, чем ответов. Йорка наскоро посчитал сроки, необходимые для переселения и все охватило тоскливое отчаяние. Получалось порядка восьмидесяти лет. За это время земные райберы до того сроднятся с благодатной Австралией, что их оттуда не выманишь и калачом! На этом совещание закончилось. Райберы без промедления принялись за устройство промежуточного лагеря. Первым делом удалили из близлежащего пространства многочисленные обломки. Затем загнали ораву роботов в жилой блок, привели два этажа в относительный порядок, перетащили туда силовые установки с повреждённого носителя, подключили их к сети и расположились с максимальными удобствами.

   Первый Помощник засобирался домой. Его пробовали отговорить, предлагали погостить на "Махайроде" ещё немного, но он, сославшись на неожиданно охватившую его тоску по жене и многочисленному потомству, убыл. Конечно, робота одолевали сомнения. В его отсутствие могло произойти что угодно, ведь он забрал с собой всех люрминсов. Нельзя было оставлять хищную биомассу без присмотра. Вдруг райберам удастся перепрограммировать её? Если сказать честно, Али надоело болтать в пустоте. Он привык к синему небу, свежему воздуху, запаху сена и обворожительной улыбке Хвостюков, от продукции которых, робот терял самообладание. Вот райберы – другое дело. Им до колик нравился равнодушный блеск звёзд, жизнь в беспросветной темноте, которая по завершении существования принимала в свои ледяные объятия их бренные тела.

   Малин понимал беспокойство напарника, поэтому решил остаться, чтобы наблюдать за развитием событий. Они договорились об условных сигналах, посредством которых райбер мог предупредить землян об опасности. На Малина можно было положиться.

   Дома Первого Помощника ждал сюрприз. Земная колония позволила себе слегка взбунтоваться. Там мигом сообразили, куда всё клонится, и срочно придумали возроптать. Да, им жилось трудно. Да, им жилось го-лодно, зато вокруг простирались бесконечные пляжи, изумрудная зелень, а главное – существовала перспектива движения вперёд, в окружении детей и родственников, о чём раньше они не могли и мечтать! Боль забудется, шероховатости сгладятся, неприязнь исчезнет, недоверие иссякнет, и жизнь настроится окончательно! Пусть не сегодня, пусть не завтра, но когда-нибудь это непременно произойдёт! И райберы упёрлись. Основным аргументом в их доводах явились дети. Счастливые матери, ещё толком не научившиеся любить своих сыновей и дочерей, даже теоретически не представляющие чем их кормить, как лечить, пришли в страшное волнение. Переброска отроков в чуждые пределы, равнялась их добровольному убиению.

   В своё время Али по настоятельной просьбе Трика вдоль и поперёк излазил медицинский блок, которой изнутри напоминал топку паровоза. Ничего не уцелело в адском пламени. Ценнейшие знания осели на стены в виде сажи и копоти...

   Руководитель предложил привлечь к делу своих педагогов, медиков и воспитателей. Мимипопо распорядился отобрать шестерых самых смышлёных и без промедления отправил в Австралию. Люди никогда до этого не видели пришельцев, поэтому их попросили особо не пугаться...

   Женщины в первое мгновение растерялись при виде странных созданий, но стоило им увидеть приплод, как все страхи улетучились, и дамы принялись хлопотать возле новорожденных.

   Хуже всего дело обстояло с вскармливанием. Первое время малютки питались запасом, сконцентрированном в мешочке на животе. Но по мере его истощения наступили неприятные времена. Медики перепробовали всё. Однако большинство традиционных продуктов не подходило для кормления. Коровье молоко, как и молоко других животных, вызывало рвоту. От сладких и кислых кефиров образовывались непроходимые запоры. Жёваные фрукты немедленно выплёвывались. Картофельное пюре и различные каши вызывали тягчайшие аллергии. Рубленное варёное мясо отвергалось категорически. У женщин начали опускаться руки. Как всегда выручил случай. Неизвестно кто, от отчаяния дал маленьким райберам кокосовое молоко, и дело пошло! Все вздохнули с огромным облегчением.

   Пока шла подборка продуктов, две швеи в срочном порядке готовили бельё и всё необходимое. Корзинщик плёл колыбели. Четыре строителя при поддержке плотника соединили два помещения в одно и поставили там кровати с таким расчётом, чтобы люди находились днём и ночью в непосредственной близости о новорожденных. А в их мамашах мало помалу просыпался материнский инстинкт, который пока выражался в страстных вздохах и путании у всех под ногами.

   Али первым делом навестил возлюбленных Хвостюков, да не угаснет их род до скончания лет, затем отыскал Руководителя и в течение пяти часов живописал о ситуации в мире райберов, гордо выпячивал грудь и выставлял свои подвиги в самом выгодном свете. Лабер терпеливо выслушал друга, почесал затылок и сказал:

   – Я считаю – нам сказочно повезло, что основная масса райберов с носителей разведки жила и работала на переферии. Плюс факторы, о которых сообщил Малин. Только поэтому вид разрушеного центрального поселения не произвёл на них того фатального впечатления, на которое расчитывали мы. Собственно, зачем далеко ходить. То же самое происходило и у нас на Земле. Случится где-нибудь сильное землятрясение с огромным количнством жертв. Или кому – нибудь придёт в голову разбомбить чей-то город. И, поверь, никто не сходил с ума от горя. Ну случилось, и случилось, а через час все забывали о трагедии. Главное – это не коснулось нас! А ты сам что думаешь по поводу всей этой котовасии? Могут ли райберы, на данный момент, представлять для нас опасность?

   – Ни малейшей, – ответил робот. – Импульсная система для них недос-тупна, даже если примутся всем скопом пытать Малина. А если всё же вояки передумают и устремятся к нам на носителях, то я им такого наплёл в навигационной аппаратуре – чёрт ногу сломит! Ошибка составит не менее десяти световых лет. Так что им нас вовек не сыскать! С моей точки зрения всё развивается удачно.

   – Вот это меня более всего и пугает, – поджал губы Вилли. – Стоит об-стоятельствам нормализоваться – немедленно возникает, словно нарочно, какая-нибудь хреновина и всё нам портит. И, пожалуйста, не чавкай так громко. Ты когда собираешься назад?

   – Пока там делать нечего, – ответил Али. – Пусть Малин похлопочет за своих. Мы договорились о временном раскрытии канала. За одним по-смотрим, насколько искренни были командиры носителей. И вообще, они мне все чертовски надоели. Только и слышу – райберы, райберы! Только и вижу – райберов, райберов! Днём и ночью меня одолевают их проблемы, переживания, вечные жалобы, разглагольствования, претензии, поучения, детский лепет. Я скоро забуду, как выглядят приличные люди. Пошли все они к псу под хвост! Расскажи-ка мне, дружище, как там в Австралии...

   – Вроде всё в порядке. Малышня хорошо прибавляет в весе, бодро писается в пелёнки и слегка капризничает. Поглядим, к чему придём в итоге...

   – Что у нас творится на орбите?