Текст книги "Следователь и Колдун (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

“Остальные погибли…”. Мальчик повертел эту мысль в голове так и сяк, а затем решительно отбросил в сторону. Потом, все потом. Сейчас нужно сосредоточится на другом.

– А Сирадж? Он здесь, в Белой Башне?

– Не совсем. – Мерлин грязно выругался (очевидно, он не знал, что языки северных королевств Асаду известны очень хорошо). – Он-то, как раз, собственно, и не сопротивлялся. Сразу заявил о намерении сотрудничать. Сейчас его отправили блицем в Аграбу. Это плохо, очень плохо, этим вопросом придется заниматься, причем в ближайшем будущем. А пока что ты отдохнешь и восстановишься после убойной терапии этих дилетантов, плюс мы убедимся, что у тебя нет этой новомодной чумы… И да, кстати, Наджиб больше не твое начальство. Теперь ты работаешь непосредственно на меня.

…Несмотря на опустошительное действие, которое оказала на него новость о том, что все воспитанники Гнезда Сойки погибли, Асад, против воли, улыбнулся. У Мерлина была забавная манера говорить; он издевался над словами как терьер над мозговой косточкой, иногда сплетая их в совершенно гротескные конструкции, но при этом сопровождал свою речь такой мимической пантомимой, что не понять его было сложно.

– Я понял, господин. – Асад коротко поклонился. – Разрешите задать всего один вопрос?

– Хоть десять. – Мерлин фыркнул.

– У вас здесь есть книги?

В темном кривом переулке было грязно, слякотно и удивительно тихо. Лишь только когда на площади вдалеке разгорались костры и в такт вспышкам света в дымную ночную темноту поднимался нестройный хор голосов, сюда долетали обрывки исступленных песнопений: “да отвратит… победа… последние стены падут…”. По земле волочился черный флаг с белыми буквами – лозунг прославляющий Пророка.

Дома в переулке молчали, слепо щурясь темными провалами окон; где-то что-то горело – судя по запаху, мусорная куча, совсем рядом кто-то бил стекла. Столица спала и не спала, корчась в дурном забытьи, разбухая под проливным дождем.

Мужчина в черном халате свернул в переулок, обойдя тележку на которой громоздились завернутые в желтые тряпки трупы (запряженная в тележку грустная лошадь проводила его задумчивым взглядом) и устремился во тьму, аккуратно ступая по скользким камням мостовой, распугивая мокрых жирных крыс и переступая через валяющиеся на земле тела. Некоторые из тел шевелились, поднимали головы, буравили темноту пустым взглядом и снова падали ниц.

Здесь воняло опиумом-сырцом, брагой, испражнениями и потом. Меловые кресты на окнах говорили о том, что эпидемия бушевала здесь особенно яростно, а вот чистильщики старались не слишком: это был бедный квартал, и все что можно, из домов уже вынесли.

Откуда-то из темноты к мужчине метнулись бледные тени, послышалась возня, шуршание и шепот: “…да у него же повязка, идиот, это ж сотник, что с него взять – запалим всех, ну его к дьяволу, пусть идет, пусть..”. Тени исчезли, оставив после себя сладкий запах гашиша, а затем переулок раздался, споткнулся о скользкую каменную лестницу и с размаху закончился тупиком, где мерцали зеленые фонари и приветливо светила маленьким смотровым окошком широкая дверь, обитая вороненым железом.

Охрана – дюжие мужики с дубинками – покосились на позднего гостя, увидели повязку сотника и ничего не сказали, но и дверь открывать не поспешили. Тогда мужчина в черном сделал странный жест: сжал руку в кулак и выставил вниз средний и указательный пальцы. Один из охранников кивнул, звякнул ключами, и (“…проходите, проходите, аккуратнее, тут ступенька…”) открыл двери, пропуская внутрь, в духоту и сладость, где было розово, тепло и пахло жженым сахаром.

Мужчина в черном скинул в плеч мокрый плащ, который тут же подхватила миниатюрная девушка – черноволосая, кареглазая и очень красивая, отстегнул ножны, бросив их в ящик за которым пристально наблюдал одноглазый старичок в невообразимых размеров тюрбане, бросил на стойку толстую золотую монету и вошел в главный зал сквозь тихо звякнувшую бисерную занавеску.

Здесь было темно; горели лишь маленькие красные лампы на полу у лежанок. На лежанках среди разноцветных шелковых подушек с кисточками сидели люди – в темноте были видны только силуэты и маленькие оранжевые огоньки в чашках тонких длинных трубок.

К позднему гостю подошла еще одна девушка – высокая и красивая, в зеленой накидке, которая не скрывала абсолютно ничего, и подала бокал. Мужчина понюхал и выпил – это было вино, и, на удивление, неплохое.

– Массаж, курить, кушать? Что-нибудь экзотическое?

– Чай, гашиш и девочку. Девочку потом, через час. Отдельный зал, – еще одна золотая монета перекочевала в руку девушки в накидке. Та понимающе кивнула и жестом пригласила следовать за собой.

Девушка отвела его в маленькую уютную комнатушку рядом с лестницей в подвал, зажгла лампу и упорхнула, появившись менее чем через две минуты с большим серебряным подносом накрытом выпуклой крышкой-куполом, улыбнулась и упорхнула.

Мужчина снял с подноса крышку. Чайник, чашка, сахарница и маленькое блюдце на котором лежал рыже-зеленый брусок гашиша – судя по запаху, очень хорошего.

Он налил себе чаю, спокойно выпил, и беззвучно выскользнул в коридор – занавеска даже не звякнула.

Поворот, еще поворот. Темнота, в которой кто-то сопел, кашлял и ругался. Откуда-то доносились женские стоны и тихий звон чайной ложечки. Ага, а вот и ковер на стене.

За ковром скрывалась узкая дверца – информатор не соврал. Мужчина повернул ручку и призраком нырнул в дверной проем.

За дверью скрывалась комната – довольно большая. Здесь пахло кофе, потом и женской кожей; пол застилали ковры, там и сям валялись подушки и наспех сброшенная одежда. Большую часть комнаты занимала огромная кровать, на которой в данный момент лежали две голые девушки и молодой парень (на нем, впрочем, были желтые шелковые шаровары). Одна из девушек массировала парню плечи, а вторая подносила к маленькой трубке, которую парень держал в зубах тонкую горящую лучину.

Заметив нежданного гостя, парень в шароварах молнией метнулся к куче подушек в углу (там, очевидно, лежало оружие), но внезапно резко замер, опустил руки и растерянно улыбнулся.

– Асад? Как… Как ты меня нашел?

Нетерпеливым жестом он отослал девушек; они спокойно встали и вышли, улыбнувшись гостю и плотно прикрыв за собой дверь. Мужчина в черном чуть заметно качнул головой.

– Сирадж… Сколько времени прошло?

– Очень, очень много. – Парень в шароварах накинул на сухое мускулистое тело вышитую рубаху и недоверчиво склонил голову. – Как ты сбежал тогда? Ты знаешь, что случилось в “Гнезде”?

– Знаю. – Асад кивнул. – Я слышал, что ты выжил, но найти тебя оказалось непросто.

– Ты сам говорил, что не имеет значения, на кого работать. – Сирадж криво усмехнулся. – Лишь бы выжить. Халифат пал. Впрочем, это был вопрос времени.

– Что случилось с Аграбой? Она словно вымерла.

– Чума. – Сирадж рухнул на кровать и пошарив под подушкой достал широкую кожаную перевязь с метательными кинжалами-”рыбками”, которую принялся прилаживать себе на пояс. – Здесь – особенно сильно. Кодуны Пророка делали все, что могли. Многие ушли на север – на границе их отлавливали и убивали как животных. Теперь государства, как такового, не существует. И сколько времени займет восстановление Халифата – неизвестно.

– Ты теперь работаешь на Пророка?

– О да. Купаюсь в золоте и стою над законом… Ага, – Сирадж сощурился, – теперь я понял, как ты меня нашел. Убийство Отступника, да?

– Да, убийство колдуна Арахата. Такое смог бы провернуть только воспитанник “Гнезда”. Оставалось сложить это со слухами о том, что случилось той ночью в крепости.

– Дело не только в деньгах. – Сирадж принялся ходить по комнате взад-вперед, постепенно одеваясь. – Дело в Халифате. Страна разрушена, а теперь на ее костях хотят пировать шакалы, которые еще вчера пели дифирамбы тем, кто бросал им кости. И есть еще этот Мерлин, с которым мы, вроде как, в состоянии войны, но который боится нападать на нас из-за эпидемии. И правильно боится…

– Воины Аллаха не спасут Халифат уничтожая библиотеки и сжигая на кострах ученых, Сирадж.

– Не спасут! Не спасут! – внезапно заорал Сирадж. – Да, не спасут! А кто спасет? Пророк хотя бы смог объединить остатки Халифата под своим флагом!

– Предварительно уничтожив его?

– Асад, – Сирадж внезапно успокоился, – ну подумай сам: мы с самого детства были просто винтиками в огромной машине, которая нас ни о чем не спрашивала и особо не жалела. Теперь эта машина развалилась и наша задача – просто выжить… Кстати, а где ты был все это время?

– На севере. Обустроился как мог, потом вернулся сюда. Увидел, что здесь творится. Узнал что случилось… с остальными.

– Я ничем не мог им помочь. Рахим…

– Я знаю про Рахима. И ни в чем тебя не обвиняю.

– Так что, – Сирадж осторожно улыбнулся, – пожмем друг другу руки?

– Конечно. – Асад кивнул. – Давно пора.

Ладонь Сираджа была сухой и очень горячей.

Асад чуть сжал ее, услышал, как тихо щелкнуло устройство Мерлина, вздохнул и освободил руку из хватки Сираджа. Это оказалось непросто: яд уже подействовал, и мышцы сына библиотекаря свело судорогой. К счастью, у Асада получилось не поймать последний взгляд Сираджа, а через пару мгновений яд Мерлина дошел до мозга, и глаза Сираджа закрылись навсегда.

Асад отстегнул от ладони хитрую машинку Первого Колдуна, бросил ее на пол и раздавил каблуком, затем порылся в куче подушек, к которым бросился Сирадж в первую секунду его визита и нашел ножны с великолепным мечом внутри – настоящая синяя сталь, таких не делали уже несколько веков. Меч явно был очень дорогим, очень прочным и очень, очень острым.

Он повесил меч на пояс и вышел из комнаты.

Найти заднюю дверь оказалось несложно. Асад подождал, пока охранник отвернется, тенью метнулся в переулок, затем в другой, перемахнул через невысокий забор и оказался на заваленном мусоре пустыре.

Прямо перед ним стояла высокая фигура в черном плаще.

– Здравствуй, Асад.

Асад замер, но в следующий миг расслабил мышцы и глубоко вдохнул пахнущий дождем и гнилью воздух.

– Здравствуйте, наставник Рахим.

– Я упустил тебя на постоялом дворе. – Рахим поджал губы. – Дурак, нельзя было доверять этим идиотам-соглядатаям. У Пророка почти не осталось тех, кто способен делать работу качественно, так что, думаю, ему и его пародии на государство недолго осталось.

– Я тоже так думаю.

– Сирадж..?

– Вы опоздали, наставник.

– Похоже, – Рахим вздохнул, – мне придется покинуть Халифат быстрее, чем я рассчитывал. Мы разойдемся мирно, или?..

– Или.

– Все еще не можешь простить мне предательство? Думаешь, что я виноват в смерти мальчиков из “Гнезда”? Брось, Асад. Я – просто инструмент. Такой же, кстати, как и ты сам. Просто я работаю за деньги, а вот ты… за что работаешь ты? За идею? За миску супа? За…

К счастью, Асаду были знакомы эти фокусы. Он легко ушел от внезапного резкого выпада Рахима (“детский мат”, как называл его сам наставник), один движением выхватил меч из ножен и парировал второй, уже более хитрый удар из нижней плоскости.

Удар, еще удар. Искры, звон металла.

– У тебя хороший меч, – бросил Рахим, уходя в защиту и тут же готовясь к новой атаке. – Где-то я его уже видел. Снял с трупа друга?

Асад попробовал атаковать наставника слева (он помнил, что у того изуродована левая рука), но сам едва не попал под саблю и ретировался. Рахим усмехнулся.

– Я хорошо тебя обучил. Ты быстрее меня – алхимики “Гнезда” постарались. Но не умнее. И не опытнее. В последний раз предлагаю: разойдемся мирно. Хватит крови, она уже не нужна.

В ответ Асад обрушил на Рахима целый ряд ударов, который тот, однако, отразил играючи, едва не ткнув при этом бывшего ученика прямо в сердце – спасла реакция. Асад отскочил в сторону и растерянно оглянулся по сторонам.

– Думаешь куда бежать? – Рахим покачал головой и поднял саблю. – Теперь уже поздно. Хотя…

Асад прыгнул вперед. Это был очень, очень глупый выпад; за такое наставник отдубасил бы его публично перед всеми воспитанниками еще на самых первых тренировках. Он увидел в глазах Рахима нечто вроде жалости, когда тот мягко отвел клинок Асада в сторону и сильно заведя руку вправо мазнул его лезвием сабли по шее.

Вот только сабля, скользнув по коже, не оставила не ней никакого следа.

У Рахима не было возможности защититься из этой позиции, и Асад коротко ткнул наставника мечом в бок. Лезвие прошло насквозь, пробив сердце, и вышло из-под лопатки с другой стороны.

– Как… – выдохнул Рахим.

Его глаза закатились, и мастер-наставник Гнезда Сойки рухнул лицом в грязь.

Некоторое время Асад стоял, глядя на стекающую с меча кровь и слушая, как дождь барабанит по крышам. Затем вытер лезвие о халат Рахима, спрятал меч в ножны и отвернулся.

– Можно сказать, что ты жульничал, – раздался голос откуда-то из-за его спины. – А можно сказать, что у тебя был туз в рукаве.

– Я победил, это главное. – Асад поджал губы. – Вопрос жизни и смерти.

– Да. – Аршамур (теперь он принял облик старика в темно-синем балахоне) коротко кивнул. – Но мне интересно другое: только что ты убил своего друга. И человека, который предлагал тебе разойтись миром. Рахим – месть, это я могу понять. Но Сирадж…

– Мерлин отдал четкий приказ. Сирадж был оружием в руках врага.

– Стало быть, – в глазах джинна плясали искры смеха, – Мерлин и его веселая компания – твои друзья?

– Мерлин спас меня.

– Да, как спасают из огня ценную книгу или картину. Тут дело не в спасении: ты хочешь быть похожим на него. Мерлин нравится тебе: его сила, непримиримость, умение добиваться своего. Ты нашел в нем не наставника, а отца.

– А даже если и так? Что с того?

– Ничего. – Джинн пожал плечами. – Но меня беспокоит то, что ты не смог разглядеть в Мерлине еще кое-что: его человечность. Скоро в тебе останется только холод, Асад.

– Это плохо? – Асад поднял бровь.

– Не знаю, тебе решать. Но люди, в которых остается только холод… Они обычно загадывают желания, от которых в итоге становится хорошо не им, а плохо всем остальным… Кстати, уже столько лет прошло. Ты еще ничего не надумал?

– Когда я надумаю, ты первый об этом узнаешь. А теперь пора выбираться из города – в Аграбе все блицы отслеживаются. И я промок. Идем.

Джин растворился в воздухе, а Асад пошел прочь. Скоро дождь смыл все следы крови с земли, и шел до самого утра, пока в переулок не пришла стража.

Белые стены, белый потолок, белый пол. Белый свет, от которого не спрятаться даже плотно закрыв глаза ладонями. Белый диван, похожий на брусок мрамора, но, тем не менее, очень теплый и мягкий. Белый дым в воздухе.

Асад медленно выдохнул и развел руки в стороны.

Его глаза были закрыты плотной светонепроницаемой повязкой, а в каждой руке зажато по два метательных ножа. Он успокоил сердцебиение, и медленно повернулся на триста шестьдесят градусов, а затем еще и еще.

Это походило на странный плавный танец, который на глазах становился все быстрее и быстрее; вскоре Асад уже вертелся как волчок. Когда постороннему наблюдателю уже могло бы показаться, что сейчас молодой человек просто разорвется на части от такой скорости, Асад резко замер, разжав пальцы. Ножи пролетели по комнате и с металлическим звоном воткнулись в головы четырех манекенов, расставленных по углам комнаты.

– Неплохо, неплохо.

Это, разумеется, был Мерлин Первый – единственный, кто мог входить в покои Асада без спроса. Он внимательно осмотрел один из ножей, одобрительно хмыкнул и, повернувшись к своему личному убийце, сказал:

– Смотрю, ты постоянно оттачиваешь навыки. Одобряю. Не заржавеешь. Это очень кстати, особенно с учетом того, что тебя ждет работа.

Асад сорвал повязку с глаз и спросил:

– Кто на этот раз? Этот тип из Лютеции? Лантье?

– И за политикой ты, стало быть, тоже следишь. – Мерлин хохотнул. – Вся эта свора колдунов думает, что ты – один из моих бесчисленных консультантов по вопросам “нечего делать”, и даже не фильтруют речь в твоем присутствии. Очень, очень хорошо. Политика проще, чем ты думаешь, мой мальчик. Особенно если понять, что она – просто маска на рыле большой денежной свиньи.

Он достал откуда-то из складок своей необъятной мантии небольшую продолговатую коробку и швырнул ее в Асада. Тот, конечно же, легко поймал ее и вопросительно взглянул на колдуна.

– Это подарок, – проворчал тот. – Я знаю, ты любишь такие штуки.

Асад осторожно открыл коробку. Внутри на мягкой подушечке лежало нечто, похожее на рукоять меча.

– Это что?

– Инструмент Силы, Люк. – Мерлин захохотал. – Возьми в руку и нажми на кнопку. Только держи выходным отверстием от себя.

Асад вынул устройство из коробки. Рукоять была тяжелой и приятно холодила ладонь. Он нажал на маленькую бусину, похожую на жемчужину и внезапно из рукояти со свистом вылетела токая как паутинка проволока. Проволока изогнулась, превратившись в некое подобие тонкого лезвия, по которому вверх от рукояти потянулся странный слюдяной блеск.

– Это что? – Асад завороженно смотрел на струи жидкого блеска, струившегося между “проволоки”.

– Субмолекулярная сабля. – Мерлин довольно потер ладони. – Новый сувенир из… из другого места. Моргана, конечно, не одобряет, ну да ладно. Эта штуковина может разрезать абсолютно все. Даже алмаз. Пользуйся.

– Я даже не знаю, что сказать… Спасибо.

– Бери-бери. Лучшей благодарность будет, если ты прикончишь этого ублюдка Лантье. Второй Халифат он мне тут хочет устроить, видите ли… Бунты поднимает… Вот сколько человеку нужно чтобы нажраться?! За каким лядом тебе, спрашивается, власть? Нахрена тебе кобыла, если ты ездить не умеешь?! Продать, только продать… Все они такие – наши радетели за народное счастье, за все хорошее против всего плохого… Нет, нет, всех – к стенке. А Лантье… Обставь все так, будто это самоубийство. Мол, лидер оппозиции передозировался “алхимической солью” и помер в постели с двумя сладкими мальчиками. От счастья, надо понимать.

– В борделе? – деловито осведомился Асад.

– Можно и в борделе. Даже лучше всего – в борделе. А вообще… Знаешь, пусть не в борделе, а в имении Лавуазье, лютецианского посла. Прямо, мать его, в экстерриториальной зоне…

Он вдруг резко повернулся к Асаду и строго посмотрел на своего “карманного убийцу”.

– Как здоровье, кстати?

– Что? – Асад даже растерялся. – Да как обычно – лучше не бывает… Спасибо, что спросили.

– Угу, угу… – Мерлин заложил руки за спину и медленно прошелся по комнате. – Лучше не бывает, это точно… Твои последние анализы, между прочим, говорят, что здоровье у тебя не просто “лучше не бывает”, а как у молодого быка занимающегося боксом и практикующего йогу. И даже лучше.

– Но разве это плохо? – Асад все еще не понимал, куда клонит шеф.

– Это прекрасно! Великолепно! Шикарно… Кстати, я забыл сказать: этот подарок, сабля… Он на день рождения. Ты вообще в курсе, что тебе, милый мой, сегодня стукнуло восемьдесят годочков?

– Ну… – У Асада засосало под ложечкой, – Наверно. Я не слежу.

– А я слежу. – Мерлин хитро прищурился. – И, скажу тебе, далеко не у каждого из моих восьмидесятилетних знакомых такой здоровый цвет лица… Парень, биологически тебе – двадцать. Тебя это не удивляет?

– Кхм… – Асад кашлянул, – Я, вообще-то, не знаю, что ваши алхимики со мной делали. Чем они меня пичкали.

– А я знаю. – Старый колдун приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Асада и понизил голос. – И я прекрасно знаю, что “терапия” которая к тебе применялась не удлиняет жизнь. Она ее укорачивает. По факту ты должен был умереть в районе сорока. А ты жив. И даже более того: все еще молод.

Мерлин сделал шаг назад и уставился на Асада так, словно тот был редким тропическим растением в горшке.

– Твоя кожа раз в сто крепче, чем у обычного человека. При этом она не армирована нановолокном или еще какой хренью. И это не колдовство – нет никаких эфирных возмущений. Идем дальше: клетки твоего организма делятся без каких-либо последствий. Более того: они всегда – абсолютно всегда – делятся безошибочно. В твоем теле не возникает даже того минимума раковых клеток, который оно способно без труда уничтожить. И опять же: ни малейших следов колдовства. Отсюда делаю вывод: Другое вмешательство.

Асад молчал. Его лицо осунулось; кожа приобрела нездоровый восковой оттенок.

Мерлин, тем временем, продолжал:

– Ты не заключал договоров с демонами, потому что у тебя нет возможности их призвать. К тому же договор с Другим – это определенный отпечаток. Если знаешь, что искать – найдешь без проблем. Ты подвергся Другому влиянию случайно? Возможно, конечно, но как быть с этой свинцовой блямбой, которую ты постоянно таскаешь на шее? Да-да, вот эта штука, температура которой постоянно меняется, но при этом там нет ни расщепляющихся веществ, ни какого-либо колдовства. И почему на этой штуке – один из сильнейших Закрывающих символов?

Колдун вздохнул, сунул руки в карманы мантии, и, глядя куда-то в потолок, сказал:

– Я думаю, эта штука на твоей шее – колба с джинном. Читал про такие. И слышал. Очень редкая штука, реже встречаются только драконы-вегетарианцы. Я угадал?

Асад с трудом проглотил вставший поперек горла ком.

Он не мог ничего сделать с Мерлином в Белой Башне – она просто не дала бы причинить вред ее хозяину. Он не мог убежать – из этой части Башни можно было выйти только с разрешения Мерлина. Первый Колдун мог сделать с ним все что угодно: парализовать и снять с него печать, перехватить контроль над его телом, умертвить, распылить на атомы…

– Успокойся, – сказал Мерлин. – Я не собираюсь отбирать у тебя твою игрушку. Видит Эфир, мне безумно интересно, я бы с радостью заполучил эту штуку в свое распоряжение, я бы исследовал ее вдоль и поперек, и у меня, конечно, есть что пожелать. Но – не стану. Власть такого рода не приносит ни особой радости, ни пользы в долгосрочной перспективе. Носи на здоровье, загадывай свои желания…

Из кармана мантии Мерлина донесся высокий писк. Колдун смачно выругался, достал из кармана маленькую черную коробочку, ткнул в нее пальцем, поднес к уху и заорал:

– Ну что такое?! Вам от меня мало двенадцать часов в сутки?! Я же говорил: приемные часы… Ась? Чего? Как?.. Когда?.. Ах-ха-ха-ха, ой, умора, я не могу!.. Ладно, ничего, ничего… Спасибо за информацию. Звони, если что… Да, отбой.

Он спрятал коробочку обратно в карман и, хихикая, посмотрел на Асада.

– По завтрашней операции отбой. Лантье помер. Передозировался “алхимической пылью” в доме своего любовника. Это как если бы мусор сам себя вынес, хе-хе…

Он вдруг посерьёзнел и нахмурился.

– Мы с Морганой завтра уезжаем. Неотложные дела. А ты тоже не маринуйся в четырех стенах. Возьми в казначействе сто тысяч – я скажу, что ты зайдешь – и мотнись в кругосветное путешествие. Расширь кругозор. Книги – штука хорошая, но воздухом жизни тоже нужно дышать. Так что валяй, бессмертный мой. Даю тебе год отпуска.

Колдун вышел, и дверная панель бесшумно закрылась за его спиной. Асад опустил взгляд и посмотрел на свои руки.

Руки дрожали. По спине юноши тек холодный пот. Он очень хотел понять, что только что произошло, и не мог.

Просто не понимал.

…голова охранника отлетела в сторону и, подскакивая, покатилась в дальний угол комнаты, марая кровью дорогой ковер. Второй охранник сделал красивый пируэт с выпадом в конце, рассчитывая поразить Асада в живот.

Асад сделал шаг назад и чуть двинул кистью вправо. Субмолекулярная сабля срубила меч охранника у основания, дернулась чуть в сторону и перерезала ему сердце и позвоночник.

Охранник рухнул на пол, а Асад отскочил в сторону и чуть пригнулся.

В двери напротив появились шесть аккуратных отверстий – револьвер. Из-за дверной панели донесся высокий голос:

– Я попал? Ну скажи, что я попал!

Вместо ответа Асад рванул дверь на себя и ловко проскочил внутрь.

Кабинет Альгмара был шикарен: антикварная мебель, статуи на постаментах, алхимическая люстра из тонких светящихся трубок, похожая на огромную стеклянную омелу, и, конечно же, монументальный стол за которым сидел сам Альгмар – худосочный старикашка в батистовом камзоле с кружевными рукавами. Колдун ухмыльнулся, пригрозил Асаду пальцем, и сказал:

– Ага, ты, значит, и есть тот самый неуловимый убийца? Колдунов, небось, во сне убиваешь? Ну ничего, у меня есть для тебя небольшой сюрприз…

Асад почувствовал привычную “тягу” в груди: колдун готовил заклятье. В него можно было, конечно, метнуть нож, но Альгмар наверняка окружил себя кучей щитов, поэтому Асад просто вобрал в себя весь эфир поблизости, срывая с колдуна заклятья.

Глаза Альгмара расширились.

– …что за… – начал он, было, но его фразу оборвал метательный нож.

Асад прислушался: за стенами дома хлопали ракеты праздничного салюта. На выстрелы никто не обратит внимания, а охрана уже мертва.

Он, не торопясь и легонько насвистывая, вышел в комнату, где бросил объемный баул, который притащил с собой, отнес баул в кабинет и достал из него коробку, которую пристроил на письменном столе. В коробке была куча стружек – для амортизации – бумажный пакет и алхимическая бомба, которую Асад тут же запустил, раздавив тонкое стеклышко стартера. Алая субстанция из верхней части устройства тут же устремилась вниз, ткнулась в свинцовую пробку и стала медленно ее разъедать.

Он не торопился – времени было много. Асад сбросил с себя окровавленную одежду, достал из бумажного пакета безупречный костюм-тройку и переоделся. Галстук-бабочка, подтяжки; здесь была даже веточка жасмина, которую он аккуратно вставил в петлицу.

Замок рамы с сухим щелчком поддался, и высокое окно распахнулось в ночной сад. В лицо Асаду ударили запахи недавно прошедшего дождя, ночных фиалок, магния и женских духов. Он шагнул на подоконник и легко спрыгнул вниз со второго этажа, мягко приземлившись на ноги. Отряхнул брюки, поправил ветку в петлице, обогнул угол особняка, и оказался в саду.

Здесь горели на ветвях китайские фонарики, весело хлопали в небе фейерверки, сновали усатые мужчины в строгих черных фраках, невероятным образом (должно быть, колдовство) удерживающие на серебряных подносах высокие бокалы с шампанским, стлался под ногами алхимический туман. Гостей было много, но двор особняка Альгмара отличался весьма остроумной планировкой: он представлял собой широкий лабиринт из зеленой изгороди чуть выше человеческого роста. Здесь всегда было местечко, чтобы уединиться, уютные тупички и закоулки, в которых гостя ждали уютные беседки, кальяны и мини-бары, где при помощи кондиционирующих заклятий поддерживалась оптимальная для хранения спиртного температура. Словом, это был маленький рай на земле, и столичная элита очень любила приемы у Альгмара. Сам колдун, впрочем, тоже не оставался в накладе: на этих приемах он заводил новые выгодные знакомства, и брал заказы (зачастую весьма сомнительного свойства).

– Господин Лион?

Он обернулся.

Это, конечно же, была леди Мэйр – кроме нее узнать Асада здесь никто бы не смог. На девушке было легкое, почти ничего не скрывающее газовое платье, туфли-”лодочки” и полумаска из черного бархата, искрившая бриллиантовыми осколками. Ее окутывал неуловимый аромат лютецианского Soleil Vert, золотистые локоны свободно падали на плечи – она не признавала никаких укладок.

– Вы, так понимаю, здесь ради меня? – синие глаза в прорезях маски смешливо прищурились.

– Разумеется, госпожа. – он поклонился. – Только ради вас.

– Врете. – Она вздохнула. – Вы идете вслед за делами. Просто так вас никогда не встретишь… Уже поговорили с Альгмаром?

– Старик никого не принимает. Меня отшила охрана, сказали записываться на прием заранее.

– Да, – девушка кивнула, – Альгмар в последнее время стал на удивление подозрительным. Вот увидите – все эти темные делишки сведут его в могилу. Слишком много врагов он нажил.

– Думаю вы правы, госпожа. – Асад опять поклонился.

– Фу, да перестаньте вы, наконец, источать этот лаковый официоз! Вам это не идет. Лучше поцелуйте меня.

Она обняла его руками за шею и поцеловала в губы. Он ответил – машинально, думая о чем-то своем. Леди Мэйр, похоже, выпила сегодня чересчур много шампанского, но в настоящий момент он работал на ее отца и портить с ним отношения не входило в планы Асада.

– Боже мой, – она с сожалением оторвалась от него, – боже мой… Иногда мне кажется, что вам не двадцать пять, а сто двадцать пять. Вас хоть что-то радует в жизни? Вы хоть когда-нибудь любили что-то по-настоящему? Или… кого-то?

– Леди Мэйр, уже поздно, – сказал он спокойно. – Идите спать. Или… слышите – оркестр? Идем, послушаем музыку.

– Вы боитесь моего отца? – она пьяно хохотнула. – Я знаю, вы на него работаете… или он на вас.

– Я ничего не боюсь, леди, – ответил он, с неудовольствием услышав, как дрогнул его голос.

Она, конечно же, это заметила.

– Ага! Врете вы все. Вы боитесь, Лион, боитесь чего-то, и молчите. И потому что вы молчите… это вас разъедает. Расскажите, расскажите мне, что вас гложет. И тогда…

– Моя история, леди, боюсь, покажется вам слишком скучной. – Он чуть заметно улыбнулся.

– Бо-о-о-о-оже, вы невыносимы… – Она всхлипнула и помотала головой, словно сбрасывая с себя невидимую паутину. – Идите, идите к черту… Хотя иногда мне кажется, что вы как раз оттуда и явились.

Она убежала во тьму, а он еще некоторое время стоял, слушая музыку. За зеленой стеной ограды кто-то целовался, взлетали в небо фейерверки. Воздух пах дымом и духами.

…За воротами его уже ждал экипаж: просторная пружинная карета от мадам Мерседес. Открылась дверца, Асад нырнул в прокуренный салон, дверца захлопнулась, и карета покатила прочь от усадьбы, тихонько жужжа.

Лорд Алексис Мэйр как всегда курил свою ужасную сигару, воняющую как дохлая кошка в канаве. Он называл эти сигары “элитными саркоминками” но при этом никогда не выпускал их изо рта.

– Ну? – Желтое лицо Мейра, казалось, висело в клубах табачного дыма как желтая пористая луна.

– Готов, – коротко ответил Асад. Бомба сработает через пять минут. Никакого взрыва, просто пожар. Следов не останется.

Луна довольно засмеялась и выпустила из тонкого рта клуб дыма.

– Отлично, мальчик, отлично. Ты с лихвой отработал мои услуги. Помимо всего прочего, я положу на твой счет в Королевском банке весьма приятную сумму.

– Не хотите со мной ссориться? – Асад вздохнул. Дым ел глаза, но открывать окно категорически воспрещалось. Да окна кареты Мэйра, собственно, и не открывались.

– Не хочу. – Мэйр расхохотался. – С тобой опасно ссориться, мальчик мой.

– Вы нашли того, кто пытается меня убить?

– Нет. – Мэйр дернул подбородком. – Он крайне умен. Его организация – это целый замкнутый круг подставных лиц, где никто толком не знает, на кого работает.

– Организация?

– Да, мальчик, да. Я бы в шоке, когда получил неопровержимые факты. Это огромная организация с не менее огромным бюджетом на которую работают специалисты самого разного толка: убийцы, финансисты, детективы, колдуны и еще Эфир весть кто. Что меня больше всего озадачило, организация эта существует уже более сотни лет, если не все двести. И во всех их документах, которые мне удалось добыть, фигурирует одно и то же имя: Асад. Поскольку тебе вряд ли двести лет от роду, я прихожу к выводу, что эти ребята охотятся за членами твоей семьи, и уже о-о-о-о-чень давно.