Текст книги "XIRTAM. Забыть Агренду"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 56 страниц)

6. Летучие мыши и Крысолов из Хамельна

Карибский регион.

Борт любительского самолета схемы «утка»

(одного из клонов «Emo-X-racer»).

Далеко внизу, под белой россыпью кучевых облаков, похожих на зависшие в воздухе комки ослепительно-белого снега, расстилалась ровное серо-синее полотно то ли еще Атлантики, то ли уже Карибского моря. Лейтенант Хэм Милен, спокойный, как скала, привычно держал левую ладонь на штурвале, а правую – на панели пульта.

– Хэм, – загадочным тоном произнесла Олеа Ван-Вирт, – я долго и напряженно думала, знаете, на какую тему?

– А? – отозвался пилот, поднимая глаза так, чтобы в маленьком нештатном зеркальце заднего обзора видеть обоих пассажиров, занимающих заднее сидение.

– Я думала, – продолжила Олеа, – а что обычно у вас под второй ладонью? И я решила: гашетка пулемета. Я угадала или нет?

– Вы частично угадали, мэм, – ответил он, – Пулемет, это один из вариантов.

– Так, я в принципе сказала «пулемет», а имела в виду вообще оружие.

– Может быть не только оружие, – сообщил Хэм, – я исходно учился на пилота морской спасательной службы. А там важно сбросить надувной плот или аварийный контейнер жизнеобеспечения точно куда надо. Ведь людям, которые в воде, трудно добраться до предмета, упавшего далеко от них. В идеале, надо попасть в радиус до десяти метров.

Олеа глянула вниз, видимо пытаясь представить себе такое попадание в радиус.

– О, черт! Непростая работа у морского летчика-спасателя!

– Бомбометание… – начал лейтенант, и тут же поправил себя, – …Точнее, прицельный сброс аварийных комплектов, производится в пикировании, с малой высоты.

– Ой, не надо про пикирование! – Олеа зябко передернула плечами, – я сразу начинаю вспоминать это ужасное падение с высоты на африканские скалы, и меня трясет.

– Извините меня, – ответил Хэм, – но нам надо было уйти от радаров, чтобы рассеять внимание плохих парней, которые охотились за вашим приятелем принцем Монако, а маневр, разработанный для такого случая, требует как раз этого…

– Дорогая, – Аллан Ван-Вирт нежно погладил жену по плечу, – ты тогда очень вовремя закрыла глаза, и не видела, как мы летели по каньону. А я, как болван, смотрел на это. Знаешь, на аэродроме в Камеруне у меня еще дрожали ноги. Ты не заметила?

– Нет. У меня ноги дрожали не слабее, чем у тебя, я полагаю.

– Между прочим, – слегка обиженно сообщил пилот, – это был совершено безопасный маршрут в широком каньоне. Вы на автомобиле на обычном шоссе больше рискуете.

– Я езжу очень аккуратно, – возразил Аллан.

– А я не спорю. Но вам приходится быстро реагировать на поворотах. Тут то же самое. Скорость раз в пять выше, но при этом допустимое отклонение больше раз в сорок.

– Возможно, если привыкнуть… – задумчиво произнесла Олеа.

– В горячих точках привыкаешь быстро, – сказал пилот, – Если радар ловит вас не ради шутки, а чтобы прихлопнуть ракетой, то страх начинает работать в нужную сторону.

– А ваше прозвище «Крысолов из Хамельна»? – спросил Аллан, – оно с войны?

– Да. Я был волонтером на Северных Соломоновых островах.

– Вы поехали воевать почти на другой край Земли? – удивился Аллан.

Хэм Миллен улыбнулся одними уголками губ.

– Земля круглая, а у меня, как и у вас, подвижная работа. Только, вы изучаете разные сообщества, а я… Тоже сначала изучаю, а потом, в соответствие с. Вот. А прозвище получилось по двум причинам. Во-первых, по созвучию. Хэм Милен – Хамельн. А во-вторых, была одна история. Могу рассказать, если интересно.

– Еще как интересно! – подтвердила Олеа.

– …Дело было три года назад, – немного флегматично сказал пилот, – Тогда началась подготовка к войне за Агренду. От «Революции подсолнечников» прошел всего год, казалось бы, ерунда, но мы уже поднимались, и было ясно, что как только жизнь у нас совсем наладится, на нас нападут. Хозяева Первого мира, это сволочная публика, они терпеть не могут, если кому-то кроме них, хорошо живется. Вот, док Аллан, вы в этом разбираетесь, вы можете объяснить, почему они такие сволочи? Это психоз, или что?

– Личные качества, – ответил доктор Ван-Вирт, – тут, в общем, не главное. Вы, Хэм, зря приписываете людям то, что является свойством системы. Есть некая олигархическая финансовая система, с несколькими пирамидами: кредитной, статусной, властной. Это можно долго перечислять. Главное – все это пирамиды в смысле конфигурации. У них широкое основание, и узкая вершина. Такая система стабильно работает, только если большинство жителей стараются ползти вверх по ступенькам этих пирамид. Система фильтрует их по каким-то своим, сформировавшимся за века, критериям лояльности, и некоторых сбрасывает вниз, а некоторых – пропускает поближе к вершине.

– Матрица? – спросил лейтенант.

Доктор Ван-Вирт вздохнул, и покачал головой.

– Какой прилипчивой оказалась эта аналогия с фильмом, придуманная Юлом Фоске!

– Почему придуманная, док? Разве не похоже?

– В чем-то похоже, – ответил канадец, – но, аналогии коварны и обманчивы.

– Милый, – вмешалась Олеа, – не ты ли только что применил аналогию с пирамидой?

– Гм… Да… Знаете, Хэм, моя жена страшный человек. Она все подмечает.

– Это из-за тебя, Аллан. Кому-то приходится искать ляпы в черновиках твоих статей.

– Ладно-ладно. Я посыпаю голову пеплом. Да, я применил аналогию. И, раз уж я это сделал, то буду пользоваться этой аналогией дальше, чтобы не запутаться. Итак, есть группа пирамид. Примерно как в Гизе, в Египте. Но, это не теперешние, заброшенные пирамиды, а свеженькие. В процессе строительства. Хэм, вы знаете, сколько времени строилась пирамида Хуфу, или Хеопса, говоря на греческий манер?

– Упс! – воскликнул Хэм, – У меня есть друг, центрально-африканский рейнджер, зовут Хеопс. Не египтянин, правда, а бур. А про пирамиду, док… Черт ее знает. И сколько?

– Пирамида Хуфу строилась 30 лет, – сказал Аллан, – из которых первые 10 лет заняло строительство дороги от каменоломни к стройплощадке, и 20 лет само строительство. Фактически, этот проект представлял собой город с аграрными пригородами, который существовал на протяжении жизни целого тогдашнего поколения, обладал жилищной, транспортной, продовольственной и ремесленной структурой, организованной ради единственной цели: воздвижения надгробья для фараона, который даже еще не умер.

Лейтенант выразительно постучал себя пальцем по макушке.

– Дебильная система.

– Тем не менее, – сказал Аллан, – именно так устроена нынешняя социальная система Первого мира. Люди работают на фабриках, на фермах, на транспорте, но все это лишь вспомогательное, обслуживающее великую цель: строительство гигантской пирамиды, которая нужна для будущей мумии фараона. И, не важно даже, существует ли фараон. Важен сам процесс расходования сил и ресурсов на этой стройплощадке. Он придает социальный смысл касте жрецов, которые стоят у вершины параллельной виртуальной пирамиды статусов. Они знают, как правильно строить гробницу фараона, и это тайное знание оплачивается обществом выше, чем любое реальное знание или умение.

– Банковско-финансовая пирамида? – спросил Хэм Милен.

– Это частность, – ответил доктор Ван-Вирт, – я уже говорил: пирамид много и они, как выражаются математики, образуют связную регулярную многомерную структуру.

– Ага… А на хрен эта многомерная, блин, структура нужна кому-то кроме жрецов?

– Эта структура нужна каждому, кто хочет карабкаться к вершине пирамиды. Отсюда возникает необходимость такого воспитания, чтобы люди, в большинстве своем, этого хотели. Так система воспроизводится из поколения в поколение, и ясен ответ на ваш вопрос, Хэм: почему хозяева Первого мира, терпеть не могут, если кому-то кроме них, хорошо живется? Хозяева, или точнее, жрецы Первого мира, просто борются за жизнь системы, и за свою жизнь, ведь в другой системе они существовать не могут. Возьмем Агренду в качестве примера. После «Революции подсолнечников», в общем, ничего в хозяйстве не изменилось, кроме того, что прервался поток ресурсов на строительство пирамиды. Исчезло принуждение к грабительским кредитам, исчезли лицензионные и страховые поборы, исчезли непомерно раздутые социально-юридические институты и порождаемые ими запреты на эффективные технологии производства, коммуникации, социальной сферы, образования. И что произошло?

– Рост доходов жителей в полтора раза ежегодно, – сходу ответил лейтенант.

– Точно, – Аллан кивнул, – это просто результат отсечения огромных непродуктивных издержек на строительство пирамиды. Ведь и функции производства, товарообмена, материальных займов и резервов, и функции социальной сферы, довольно просты для современной информатики. Они не требуют огромной регулирующей надстройки. Как показала практика Агренды, в обществе, отказавшемся от пирамиды, растет реальное благополучие, причем растет очень быстрыми темпами.

Доктор Ван-Вирт на пару секунд задумался, и добавил.

– Я снова обращусь к аналогии. Представим, что рядом с городком – стройплощадкой пирамиды появился городок с похожим хозяйством, жители которого не участвуют в строительстве пирамиды. Разумеется, они окажутся намного благополучнее, и жрецам срочно придется что-то делать, пока их подконтрольные горожане не уловили смысл.

– Значит, так и так, война на уничтожение? – спросил Хэм, – или они нас, или мы их?

– Война бывает разная, – ответил канадец, – По версии Юла Фоске, группа маленьких продвинутых стран может свести для себя к минимуму человеческие потери в войне, приняв неизбежность разрушения на той территории, которая попала под удар.

– Так произошло с Агрендой, – пробурчал лейтенант.

– Да. Так произошло с Агрендой. Группа маленьких стран не смогла бы защитить ваш остров, даже потратив на это все ресурсы. Но, на фоне войны, удалось несколько раз ударить в точки неустойчивости пирамиды, и она ощутимо зашаталась. В ней пошли внутренние взрывные процессы. Одни жрецы Первого мира вцепились в горло другим, затем испугались, но было уже поздно, и им всем стало не до Агренды.

– Значит, дело, все же, идет к войне, только уже к большой, – констатировал Хэм.

– Не обязательно, – возразил Ван-Вирт, – это может быть новый глобальный кризис, не приводящий к «горячей войне». Но, Юл Фоске и компания в это не углублялись. Они решали задачу принуждения… Гм… Матрицы к тому, чтобы она забыла Агренду.

Лейтенант Хэм поднял руку и растопырил пальцы в виде «V» – victory.

– Ага! Я же говорил: Матрица, это правильная картина того, что там в Первом мире.

– Да нет же, – снова не согласился канадец, – дело вовсе не в какой-то «матрице», а в обыкновенной смене ведущих технологий. Вспомним политэкономию: социальные процессы определяются состоянием и трендом изменений производительных сил….

– Милый, – мягко произнесла Олеа Ван-Вирт, – вот эту лекцию ты собирался выдать на острове Майя, на брифинге с прессой около мемориала Ивора Тюра.

– Моя жена, – сообщил Аллан, – Лучше меня знает, что и когда я собираюсь делать.

Олеа утвердительно кивнула и пояснила.

– Ну, разумеется! Должен же хоть кто-то это знать, если ты в этом запутываешься. И, между прочим, Хэм обещал рассказать о своем прозвище. Хэм, я ведь права?

– Да, – подтвердил пилот, – там была проблема: австралийский контингент на острове Шуазель, с востока, через пролив полста км от южного берега острова Буга. Все наши городки под прицелом их батареи залпового огня HIMARS. Когда они включали эту музыку, то кто не успел – земля пухом. А как выбить батарею? У них ПВО, все дела. И тогда, я вспомнил про летучих мышей. Я ими занимался на ферме, на Агренде.

– Вы занимались летучими мышами на ферме? – удивилась Олеа.

– Да. Вампирами. У них очень ценная слюна. Тогда этот бизнес как раз хорошо пошел. Короче, когда я прилетел в Буга-Бука, то заметил, что летучие мыши на Соломоновых островах водятся. Их не так много, как у нас, на Антильских островах, но есть всякие интересные породы, которых у нас нет. Например, квалонг, это вроде летучей лисицы. Ребята даже смеялись, что я в свободное время вожусь с этими зверушками, будто это кошки или собаки. А потом кто-то нашел в Интернете, что Фонд Гржимека собирается помочь Берлинскому и Франкфуртскому зоопаркам на предмет летучих мышей, и там перечень видов. Упс! Есть здешние зверушки. Ну, дальше стратегия понятна!

– Стратегия? – переспросил Аллан.

Пилот провел над головой правой ладонью и пояснил:

– В смысле, прикрытие. Мы списались с этим Фондом Гржимека, как будто мы здесь фермеры, и знаем все про тех летучек мышек. Мы им прислали видео-клипы с моими знакомыми зверушками, все по-честному. И предложили им помочь грамотно ловить летучих мышек и лисичек на Шуазеле. Ничего такого, верно? Через три недели – упс. Экспедиция. Все официально. Австралийцы нам даже улыбались. Бумаги у нас были в полном порядке. Мы, конечно, помогли германским ученым-зоологам со снабжением. Привезли, понемногу, все, что надо. Экспедиция работала больше, по ночам, квалонг – ночная зверушка. Австралийцы привыкли и к нашим ночным похождениям, и к тем ящикам, которые мы возим. А мы, подготовились, и врезали по ним из 8-дюймовых минометов. И все. Allez. Вот что значит: нет контрразведки в оперативном тылу.

– О, черт… – пробормотала Олеа, – и что дальше?

– Ну, так, – лейтенант подвигал плечами, – обыкновенно. Прилетел туда австралийский спецотряд, и забрал, что осталось. Военные полицаи поспрашивали, кто что видел или слышал. А никто ничего не видел и не слышал. Зоологи из Фонда Гржимека ничего не заметили. Мы, конечно, ахали – охали. Партизанская война страшная штука. А потом обстановка успокоилась. Мы отловили всех летучих мышек, каких надо, и отправили в Германию. Они там прижились, это можно посмотреть по web-online. А меня с тех пор прозвали Крысоловом из Хамельна, как в древней германской сказке. Такие дела…

– И как там теперь отношения с австралийцами? – спросил Аллан после паузы.

– Ребята говорят: более-менее нормально. Та история поросла ромашками, и как-то все решили, что лучше договариваться без войны. А я перешел в резерв. Меня кэп убедил. Ситуация: я три года воюю. Соломоновы острова. Багамы. Суринам. Африка. Бирма. Ни дома, ни семьи, ни хрена вообще. Кэп сказал: начинай жить. Вот, я и улетел из Пхукета с вами и командой дока Фоске. А на подлете к острову Майя, я позвоню классной девчонке. Мы договорились по сети, что встретимся там, на аэродроме, и вместе метнемся домой.

– Домой? – переспросил Аллан.

– Да. Домой, на Агренду.

Снова повисла пауза, и только через минуту Олеа нарушила молчание.

– Хэм, а как сейчас там, на Агренде?

– Ну, говорят, модерновое производство там, в ближайшие годы не покатит, а ферма – нормально. Ребята с Соломоновых островов обещали мне забросить рассаду фруктов, которых в Карибском регионе нет и, слушайте! Летучих мышек, которые опыляют эти фруктовые посадки. Вы в курсе, что летучие мыши, те же летучие лисицы, например, питаются фруктами, но еще опыляют цветы, и поедают лишних червячков? Без таких летучих мышек эти фруктовые посадки не развиваются. Симбиоз, как говорят зоологи. Вообще, я серьезно займусь летучими мышами. Любопытные зверушки. Про слюну я говорил, но есть еще много чего. У них продвинутый эхолот, у них техника полета…

– Вы хотите серьезно заняться бионикой? – предположил Аллан Ван-Вирт.

– Так точно, док. Именно бионикой. Надо будет подучиться. Я это решу параллельно с домом и семьей, без фанатизма. Я считаю, кэп правильно сказал: надо начинать жить.

7. Матричная технология: Агренда забыта

Через три дня. Намиб-Овамбо.

Крайний север Берега Скелетов.

В безветренную погоду океанский пляж около Скеко-Таун, это отличное место для барбекю. Песчаные дюны в такую погоду ведут себя доброжелательно и не пытаются приправить тонкой охристо-силикатной пылью содержимое чашек и тарелок. Так что, правильно установленная спиртовка и металлическая решетка для мяса (разумеется, предварительно замаринованного в уксусе со специями) обеспечивает в такую погоду чудесный отдых для небольшой компании. Важно не забыть бочку с пресной водой и несколько шерстяных пледов: после купания в довольно холодном прибое желательно смыть с тела соль, а потом согреться. В общем, тут есть некоторые тонкости, хорошо известные местным жителям – даже сравнительно недавно переехавшим в эти места.

В это утро, на пленер с барбекю выехали четыре человека, и кошка по имени Багира. Кошка сама себя развлекала, а люди в ходе кулинарных дел, решили глянуть TV. По некоторым причинам, Стэн выбрал канал самой маленькой европейской страны и…

*** Monaco-Info ***

Приветствуем всех на нашей волне. Сегодня в центре внимания:

*

Новость дня. Город Сан-Томе – столица островной страны Сан-Томе и Принсипи в Гвинейском заливе, взят под контроль международными силами безопасности. Эта операция проведена внезапно, чтобы избежать жертв среди мирных жителей. Режим, удерживавший власть в Сан-Томе путем обмана и коррупции, низложен. В Сан-Томе началась подготовка к демократическим выборам под наблюдением сил ООН.

*

Об этой и других международных новостях – после обзора событий Монако. Сегодня в полночь вручены награды за операцию «Пенелопа», проведенную Эскадроном охраны короны Монако и полицией Монако, при поддержке вооруженных сил союзных стран и международной спецслужбы «Интерпол-2». В операции «Пенелопа» участвовали, как оказалось, не только «профи», но и волонтеры из экологической группы «Sea Shepard». Волонтеры (Джейкоб и Банни Эвендж) станут кавалерами Ордена Короны – высшего гражданского ордена нашей страны. Профи из полиции и спецслужб (включая офицера Интерпола-2, Клауса Мидгема), станут кавалерами военного Ордена Святого Карла.

*

Светская хроника: Принц-протектор, сеньор Рене-Гюи де Паларе подтвердил, что через неделю состоится его бракосочетание с Либби Портленд из Техаса. Многие знают мисс Портленд по ее авторскому TV-журналу «Open Lifestyle». Принц-протектор подтвердил также факт приобретения нескольких островов в Средиземном и Карибском морях.

*

Новости кино: Сегодня в интернет появились клипы документально-художественного фильма «Крылья для Пенелопы» о спецоперации «Пенелопа». Сам фильм еще только создается и, как сообщила продюсерская группа, скоро будет готов, а пока, все могут посмотреть кинодокументы, которые включены в этот фильм. Из них и взяты клипы.

***

Маргарита Кларион выложила на сетку последний ряд кусочков мяса, вытерла руки бумажной салфеткой, а потом похлопала по плечу Беату Мидгем.

– Ха! Твой братик стал знаменитостью. Кавалер ордена, да еще кино-герой.

– Для меня, – ответила голландка, – важнее, что он познакомился с хорошей девушкой.

– Тали Варао отличная девчонка, – согласилась Маргарита.

– И, – добавил Юл Фоске, – хорошо, что она переходит из военной авиации в аграрно-гражданскую. Меньше риска, и работа, в основном, недалеко от дома.

– Минутку, – произнес Стэн, – я правильно понял, что она только сейчас переходит в мирный авиа-бизнес, а еще вчера была в военно-воздушном флоте?

– Ага, – невозмутимо подтвердила Маргарита, – поэтому, Тали получила орден Святого Карла, как все военные, а не Орден Короны, как гражданские волонтеры.

– Так. А в каком военно-воздушном флоте она была?

– Ну… – Маргарита задумчиво посмотрела на небо.

– А вот клип, где они вдвоем, – перебила Беата, – Они здорово смотрятся, правда?

– Правда, – отозвался Стэн, и добавил, – а что если я украду Юла на часок?

– Разговор начистоту? – предположил Фоске.

– Да. Примерно так.

– Ладно, гуляйте, только не подеритесь! – строго сказала Маргарита.

…

Мужчины переместились на сотню метров в сторону и устроились на живописных деревянных руинах какого-то парусника не менее, чем двухсотлетней древности.

– Как надолго вы втравили Клауса в эти дела? – без предисловий спросил Стэн.

– Смотря в какие, – Фоске щелкнул пальцами, – если речь идет об эротике, то, видимо, надолго, поскольку Клаус очень обстоятельный и ответственный. А если о некоторых незначительных эпизодах, то эта фаза проекта завершена, и сделана кино-мифом.

– Гм… Я не понял. Эта фаза уже сделана кино-мифом или, все-таки, еще делается?

– Скорее первое. Сценарий фазы написан заранее. Главные эпизоды тоже нарисованы заранее. Конечно, физическая реальность внесла мелкие изменения, поэтому команда продюсеров взяла тайм-аут на причесывание и сглаживание.

– Ясно. А что за команда?

– Условно, – ответил Фоске, – это министерство кинематографа Агренды.

– Так… – Стэн похлопал рукой по остатку обшивки древнего корабля, – Значит, это та команда, которая рисовала фальшивые разрушения всей Агренды. Верно?

– Верно, – адвокат-эколог кивнул, – но надо выбросить слово «фальшивые».

– Только не говорите мне, что это реальные разрушения, – проворчал Стэн, – я был на Агренде в конце войны, и отлично помню, что и где там было.

– Это не важно, Стэн. Ведь Агренда вычеркнута. В географических справочниках она сохранилась, но в остальных сегментах инфо-поля «Первого мира» Агренды нет.

– Гм… По-моему, Юл, вы перебарщиваете со своей теорией Матрицы.

Адвокат-эколог широко улыбнулся и медленно покачал головой.

– Нет, Стэн. Я адекватно моделирую эту игру. И, что вас так удивило? Объективно, в медийной реальности Агренде сейчас отведено примерно столько же места, сколько усредненному островку диаметром 20 километров. Есть тысячи островков похожего размера, совершенно неизвестные публике. Там не происходит ничего интересного и важного с позиции mass-media. Если менеджеры мировых mass-media решили, что на Агренде неинтересно, то Агренда становится одним из этих неизвестных островков. А решение менеджеров определяется реакцией их хозяев на тот или иной топоним. А эта реакция определяется позитивным или негативным рефлексом. Как у собаки Павлова. Загорелась красная лампочка – будет удар током. Загорелась зеленая – будет сосиска. Агренда – красная лампочка, и лучше ее не упоминать…

– Это просто самоцензура, – заметил Стэн, – у кого-то она есть, а у кого-то ее нет.

– И у кого ее нет? – ехидно спросил Фоске.

– Например, у Несси Бушрут, репортера TV-канала «E! Canada». Она совсем недавно выложила репортаж-телефильм с Агренды о популярном танце «афро-меренге».

– О! – эколог хлопнул в ладоши, – И сколько раз там упоминался топоним «Агренда»?

– Гм… Я не считал. А это важно?

– Это важно, Стэн. Потому что слово «Агренда» там было произнесено ОДИН РАЗ.

– Гм… Как это в двухчасовом телефильме всего один раз названо место съемки?

– А вот так. Можно проверить. Телефильм доступен на сайте «E! Canada».

Комиссар Интерпола-2 задумался на четверть минуты, а затем кивнул.

– ОК. Допустим, что и тут повлияла самоцензура. Допустим даже, что ведущие медиа-магнаты действительно намекнули редакторам, что упоминать Агренду нежелательно. Однако, кроме mass-media, есть профессиональные инфо-сети аналитических и других специальных служб, и там Агренда существует, как часть политической реальности.

– Проверьте, – предложил Фоске, – у вас же есть служебный доступ в эти инфо-сети.

– Я проверю. А почему вы объясняете мне все это? Я же по другую сторону баррикад.

– По другую сторону? – Фоске улыбнулся, – В смысле, что вы офицер Интерпола-2, политической охранки ООН? Но, Стэн, это ведь не более, чем запись в Матрице. А фактически, мы с вами занимаемся общим интересным и креативным делом.

– Если… – медленно произнес комиссар Интерпола-2, – это намек на те значительные суммы комиссионных призов, которые мы с вами получаем от участия в обеспечении биржевой игры на инсайдерской информации, то…

– Ни в коем случае! – улыбка адвоката-эколога стала еще шире, – я ни на что такое не намекаю. Я имел в виду, что мы с вами выполняем одну и ту же гуманную работу по защите биосферы нашей планеты от разрушительных действий больших криминальных синдикатов. Мы спасаем среду обитания для будущих поколений, и человечество…

– …Будет нам благодарно, бла-бла-бла, – перебил Стэн, – знаете, Юл, иногда я просто восхищаюсь вашей способностью вывернуть все наизнанку,

– Нет, наоборот, я расставляю смысловые объекты на их естественные места!

– Алло! Мальчишки! – крикнула Маргарита, – идите сюда, а иначе Багира сожрет ваши порции барбекю, и будет абсолютно права!

– Пошли, – Фоске тронул Стэна за плечо, – а то наши девушки съедят все барбекю и, по естественному этическому принципу, свалят всю вину на кошку.

– По какому такому естественному этическому принципу? – спросил комиссар.

– Этично, – пояснил адвокат-эколог, – сваливать вину на того субъекта, на которого не обидится потерпевшая сторона. Смешно обижаться на кошку за то, что она ест мясо.

…

Поработав вечером в служебной сети, Стэн убедиться: Агренда отсутствует в сводных аналитических рапортах. На уровне рапортов локальных разведчиков, работающих на объектах, Агренда существовала. Но по мере перемещения рапортов снизу вверх, по бюрократическим узлам субрегиональных, региональных и головных резидентур, шло суммирование рапортов, а затем сжатие и компиляция до регламентируемого объема сводного рапорта. Естественно, мелкие детали интегрировались. В частности, Агренда утрачивала индивидуальность, и растворялась в термине «Прочие Малые Антильские острова» или «Иные развивающиеся островные страны Восточно-Карибской гряды». Оставалось признать, что Фоске прав – Агренда действительно практически, забыта.