Текст книги "XIRTAM. Забыть Агренду"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 56 страниц)
5. Нетрадиционно-ориентированный неопостфутурист
Гаити – Восточные Багамы.
«Capybara»: 15-метровая морская яхта-катамаран, простая и надежная, без изысков, но (благодаря изрядному размеру) с претензией на элитарность, лежала в дрейфе почти в центре 100-километровой полосы моря между гаитянским островом Тортуга (с юга) и крайним восточным багамским островом Игуана (с севера). На западе лежала Куба, на северо-востоке – британская островная полуколония Теркс-и-Кайкос (и то, и другое не намного дальше тех же 100 километров). Владельцем «Капибары», по регистровым документам, являлся Ивор Тюр, гражданин Исландии, известный молодой художник – неопостфутурист. О его сексуальной ориентации одни источники сообщали: «гей», а другие – «транс», но его увлечение «бисексуальным свингом» отмечали и те, и эти. По некоторым данным, он нюхал кокаин, и содержал любовника – здоровенного негра по имени Джем-Джем из Конго-Браззавиля. С учетом изложенного, в глазах европейско-американского артистического бомонда Ивор Тюр выглядел просто замечательно.
Гости, поднявшись на борт, сразу получили вместо своей мокрой одежды спортивные шорты и футболки с силуэтом гигантской морской свинки – капибары (игравшей роль тотемного зверя этого корабля). Они переоделись в своей каюте (эконом-класс: койка, столик и стенной шкаф, а гигиенический блок – в коридоре, общий на все три каюты), двинулись в кают-компанию, но по дороге Ивор перехватил Юла Фоске и утащил на полуют, смотреть какой-то эквипмент, так что до кают-компании Маргарита Кларион добралась уже в одиночестве. Кают-компания была тоже эконом-класс: маленькая, с кухонным уголком и круглым низким столом в центре. Вместо стульев были круглые пуфики, лежащие на полу. Здесь она смогла получше рассмотреть троих персонажей:
Джем-Джем – рельефно-мощный негр банту несколько брутального вида (бычья шея, сплющенный нос, маленькие глазки под тяжелыми надбровными дугами), но при этом крайне обаятельный. У него была веселая улыбка, а в глазах играли хитрые искорки.
Вулф Леман – крепкий молодой мужчина североевропейского типа, но при этом очень загорелый, явно живущий в тропиках, и проводящий значительную часть времени под открытым небом. Имидж романтично-позитивного пирата типа капитана Блада.
Кави Айви – наполовину датчанка, наполовину эскимоска. «Японский» разрез глаз в сочетании с тропическим загаром (как и у Лемана), и плотной, но по-своему изящной фигурой, придавали ей некий особый колорит. К тому же, она явно была из тех людей, которым свойственно выполнять несколько занятий одновременно. Сейчас она что-то делала на широкоформатном ноутбуке, но при этом листала лежащий рядом журнал в глянцевой яркой обложке, и отхлебывала «мохито» из высокого стакана. Пожав руку Маргарите, она толкнула к ней журнал и сообщила: «про нас пишут, однако».
*** Holland New-Art lifestyle ***
Лента свежих слухов. Скандально-известный Ивор Тюр купил у вождя племени ново-гвинейских людоедов экипаж для своей новой яхты и, нашел пару свингеров, которые приняли его приглашение в романтический круиз по Багамским островам. Ивор Тюр анонсировал свой проект «Smilesky-Vi» – любительское сетевое интерактивное TV, адресованное аудитории со свободной секс – ориентацией. Через это TV он представит серию картин «Black orgasmic hell», на которую Ивора вдохновил его постоянный друг Джем-Джем, бывший боксер из Конго-Браззавиля с 11-дюймовым членом. Место для проекта выбрано с толком: Багамы активно развивают LGBT-туризм, и конкурируют с лидерами LGBT на Карибах: островом Пуэрто-Рико и Виргинскими островами США.
***
Маргарита прочла это, бросила журнал обратно на стол, и внимательно посмотрела на конголезца, задержав взгляд на его спортивных шортах.
– Джем, а у тебя что, правда, хрен 11 дюймов?
– Ф… – выдохнул тот, – Вот, ты спросила! Думаешь, я мерил?
– Ну, а приблизительно?
– Газетчики накинули почти в два раза, я думаю, – самокритично признал Джем.
– Если честно, – вмешалась Кави Айви, не отрываясь от какой-то загадочной работы на широкоэкранном ноутбуке, – …то это я неделю назад вытянула Джему член.
– Я как чувствовал, что это сделала именно ты, – со вздохом, сказал конголезец.
– Ты вытянула ему член? – Рита удивленно глянула на датско-эскимосскую метиску.
– Да, а что в этом странного?
– Ну… – агрендка задумчиво почесала себе спину, – Черт! А как это технически?
– Спроси Вулфа, – посоветовала Кави.
– И как? – Рита повернулась к «романтично-позитивному пирату».
– А так, – ответил Вулф Леман, ставя на стол большой котелок с только что сваренным какао, – Кави попросила меня показать, как работает программный пак «Tempo-Rally», который сделан, чтобы реконструировать инженерный дизайн по нескольким фото. Я показал, а она реконструировала Джема с локальным изменением пропорции. И ей так понравился результат, что она повесила это на какой-то публичный блог. И вот.
– Судя по рейтингам, – педантично добавила Кави, – люди высоко оценили этот хрен.
– Извращенцы, – припечатала Рита, потом сконфузилась и добавила, – извини, Джем, я вообще не имела в виду тебя и Ивора. Вы классные парни, несмотря на это… Ну…
– Сексуальную ориентацию, – подсказал конголезец.
Тут в кают-компании появились Юл Фоске и Ивор Тюр. Художник – неопостфутурист казался совсем юным, 16 лет или около того. У него было субтильное телосложение и невысокий рост, но практически идеальная осанка. Красиво посаженная голова. Лицо круглое. Глаза большие, светло-серые, очень выразительные. Губы – полные, красиво очерченные. Нос – маленький, курносый. Волосы – светлые, чуть рыжеватые, жесткие, подстриженные в стиле «панк – асимметрия». Руки – худые, с узкими ладонями, но не изнеженные. Было заметно, что художник не пренебрегает физкультурой.
Ивор пожал руку Маргарите, и негромким мягким тенором произнес:
– Юл говорит, что ты очень здорово разбираешься в организации микро-фабрик.
– Не так, чтобы очень, но… Смотря, что надо делать.
– Там в грузовом отсеке, – вмешался Юл, – комплект микро-фабрики для производства штучек, которые нам скоро понадобятся. Мне кажется, твое участие будет в тему.
– Надо утром посмотреть и разобраться, – ответила она, – а сейчас, давайте как-то более детально познакомимся. Мне кажется, тогда у нас могут появиться… Ну…
– Неожиданные перспективные направления, – подсказал Леман, ставя на стол еще две кружки для Ивора и для Юла, и наливая какао.
– Вот! Точно! – подтвердила Маргарита.
– Давайте, я попробую задать формат презентации, – заявила Кави Айви, и отодвинула ноутбук в сторону, – не сочтите за нескромность, но я начну с себя. Этнически я, как вы видите, эскимосская метиска, а по гражданству, как вы знаете, я новозеландка. Но, по историческим причинам, я представляю теневую ассоциацию поддержки Микронезии, бедствующего региона Океании. Это полтораста тысяч жителей, с доходом примерно полторы тысячи долларов на жителя в год. Площадь суши Микронезии – около тысячи квадратных километров. но акватория – двадцать миллионов квадратных километров.
– Сколько-сколько?! – переспросила агрендка.
– Двадцать миллионов, – повторила Кави, – острова Микронезии разбросаны по Тихому океану так, что занимают ту площадь акватории, которую я назвала. Технически наша ассоциация могла бы предложить морские технологии двойного назначения, которые созданы для мирной экономики, но при военном применении могут стать неприятным сюрпризом для кое-кого. Мы многое знаем о вооруженных силах «Первого мира», мы исследовали их базы в Океании, где когда-то шли испытания их ядерного оружия.
– А само это оружие вы случайно не…? – тут же поинтересовалась Маргарита.
– Нет, – эскимосская метиска развела руками и уточнила, – …пока нет.
– Принимать эстафету? – спросил Ивор, и после ее кивка, сообщил, – я представляю не совсем официальную миссию разведки Исландии. В нашей стране 320 тысяч жителей. Доход на человека довольно высокий, но у нас на шее долговая удавка. Надоело. Мы располагаем хорошим спектром технологий и опытом морской маневренной войны.
– Ха… – удивилась агрендка, – Разве Исландия с кем-то воевала последнее время?
– Наша страна воюет больше полувека за промысловую акваторию. Рыба для нас это основной продукт добычи, а сейчас еще морские рудники. Стороны стараются бить по технике, а не по людям, но это война. Такая тема… И я передаю слово Джему.
Африканец потянулся, покрутил головой, и объявил:
– Я делегат солдатской фаланги Конго-Браззавиля. 4 миллиона людей, треть миллиона квадрат-км. Нам надоела постоянная война за чужие интересы, нам надоела нищета, и надоело, что на нашей земле и в наших недрах хозяйничают чужаки. Мы организовали структуру и морской трафик. Нам нужна техника, а мы будем присылать вам бойцов.
– Остался я, – сказал Вулф Леман, – Я представляю консулат Буга-Бука, это Северные Соломоновы острова, к востоку от Папуа. 10 тысяч кв. км, и 180 тысяч жителей. Мы воевали почти 20 лет. ООН не хотели независимой страны меланезийцев. Сейчас мы свободны, хотя экономически пока в заднице. Еще, я представляю Лигу Хортена, это потомки военно-технических спецов, эмигрировавших в 1945-м из Германии на юг.
– Вот этого я не знал, – заметил Фоске.
– Теперь знаешь, – Вулф улыбнулся, – ну, что, хватит на сегодня?
– Я думаю да, – согласилась Маргарита, – Тем более, по часам сейчас уже завтра.
– Афоризм, – констатировала Кави Айви.
6. Тонкости работорговли и туризма
США Флорида. Авиабаза Хомстед.
В просторном зале совещаний, помимо флагов и прочей культовой атрибутики, имелся основательный Т-образный стол. Кресло во главе стола занял помощник госсекретаря Бифорд Риверколд. Места справа от ножки заняли 4-звездочный генерал, 4-звездочный адмирал, и пожилой мужчина в штатском костюме. Гостям достались места слева.
Риверколд произнес несколько десятков слов про свободу, про демократию, и про роль Соединенных Штатов в том и другом, после чего, поинтересовался.
– Мистер… Э… Жоа. В вашем суринамском паспорте стоит имя Жоан Маракайбо, а в файлах нашей… Э… Спецслужбы записано: Жоа Рулета… Э…
– Это был вопрос? – невозмутимо поинтересовался партизанский капо.
– Э… Можно сказать и так. Надеюсь вас… Э… Не затруднит ответить.
– Меня не затруднит. Я забрал паспорт у человека, который умер. Имя там почти мое.
– Я думаю, – вмешался мужчина в штатском, – это такой местный обычай.
– Да… Э… Конечно, – Риверколд кивнул и сменил тему, – Собственно, я хотел начать с вопроса о наших… Э… Морских пехотинцах на плацдарме на юго-западе Агренды.
– Мы можем помочь вам их эвакуировать, – сказал Жоа.
– Простите, – вмешался генерал, – Но мы бы хотели, чтобы вы помогли нашим парням успешно продвинуться и занять столицу, Порт-Роал.
– Нет проблем, – Жоа Рулета пожал плечами, – но я думал, парни нужны вам живыми.
– Я не понял вашего ответа, – сказал генерал.
– Город заминирован, – пояснил капо, доставая из кармана сигару и зажигалку, – ваши морпехи потеряли каждого пятого бойца, пройдя лишь пляж, а в городе мин больше.
– Так… – вмешался адмирал, – Есть ли у вас план быстрого разминирования?
– Есть даже два. Первый: тотальная ковровая бомбардировка с ваших самолетов.
– Это очень дорого, – вмешался штатский, – и это будет иметь плохой PR-резонанс.
– Тогда второй: мы загоним на мины рабов.
– Что? – прошептал Риверколд.
– Пеонов из Бисау, – пояснил Амазилло Бразоларго, – Я купил две тысячи пеонов, и их сейчас готовят к перевозке. Часть можно перенаправить. Жоа, сколько их там надо?
– Этих двух тысяч хватит с запасом, Мозес, – ответил партизанский капо, – Мы будем расходовать их экономно, так что, при хорошем раскладе, пропадет только пятьсот.
– Пятьсот пеонов? С доставкой, это обойдется мне в полмиллиона долларов!
– Это, – вмешался команданте Зим, – втрое дешевле старта одной ракеты «Томагавк».
– Простите, мистер Пескадор, – ответил ему помощник госсекретаря, – но мы против работорговли.
– У меня не рабы, а пеоны, – сказал Амазилло.
Штатский несколько раз кивнул и повернулся к помощнику госсекретаря.
– Я думаю, мистер Риверколд, это меняет дело. Пеоны – не рабы, и не испортят PR.
– Но, мистер Дениэлс, это ведь в данном случае одно и то же!
– Нет, – штатский покачал головой, – у зрителя нет реакции на слово «пеон».
– Вы думаете? – осторожно спросил Риверколд.
– Я точно знаю, – уточнил Дениэлс.
– …И, – добавил генерал, – в Бисау все равно убивают людей без счета. Мне жаль этих пеонов, но, нам надо, чтобы наши парни выполнили боевую задачу без потерь.
– Мы, – добавил адмирал, – и так уже понесли большие потери, и это проблема.
– Администрация, – добавил Дениэлс, – рискует потерять на этом часть электората.
– Но, – возразил помощник госсекретаря, – если пресса это раздует, то будет еще хуже.
– Нам, – Дениэлс сделал круговой жест рукой, – в любом случае надо контролировать медиа-поток об операции «Моральный аргумент». Пеоны не добавят нам проблем.
– Но толпа рабов из Африки! – воскликнул помощник госсекретаря, – это немыслимо!
– Пеонов, – мягко поправил Дениэлс, – и давайте не демонизировать торговлю людьми. Адвокат мистера Бразоларго прислал нам объяснения на случай, если международные организации развернут неконструктивную критику наших действий в этой сфере.
– Если адвокаты все уладили, – сказал генерал, – то все в порядке. Я предлагаю решить вопрос положительно и определить сроки доставки этих средств разминирования. Нам желательно отрапортовать о взятии Порт-Роал не позднее, чем через три дня.
– Морским путем, – сообщил Амазилло, – доставка пеонов из Бисау займет пять дней.
– Это слишком долго, мистер Бразоларго! Надо использовать воздушный путь!
Альтернативный президент Агренды утвердительно кивнул.
– Мы ведем работы в этом направлении, но, необходима финансовая поддержка вашей страны. Я помогаю вам в Агренде, а вы поможете мне в бизнесе. Это справедливо.
– Минутку! – Риверколд поднял вверх ладони, – давайте не распыляться на посторонние темы! Мы обсуждаем не ваш бизнес, а доставку средств разминирования в Порт-Роал.
– Если мой бизнес не будет развиваться, – парировал Амазилло, – то наше наступление захлебнется. Деньги, это кровь войны. Мне очень недешево обходятся услуги полевых командиров и их бойцов. Оба командира здесь и подтвердят, что я говорю правду.
– Наша работа достойна этих денег, – заметил капо Жоа Рулета.
– Мы ведем бои в горах Агренды и на острове Фламенко, – добавил команданте Зим.
– Видите, – сказал Амазилло, – они воюют, я обязан платить. Это справедливо.
Помощник госсекретаря потер ладонями глаза, и тяжело вздохнул.
– О какой сумме идет речь?
– Дефицит инвестиционного проекта – ответил Амазилло, – это 75 миллионов долларов. Далее, в течение недели я должен выплатить полевым командирам по 40 миллионов, и закупки фуража, топлива, эквипмента, и вооружений на эту неделю обойдутся еще в 80 миллионов. Кроме того, нам необходимы современные мобильные системы ПВО, а их трудно найти на рынке. Я уже сообщал об этом в штаб операции.
– ПВО? – удивился адмирал, – Зачем? У диктатора Лерадо нет современной авиации!
– Это вам только кажется, – сказал Жоа Рулета, – а на деле она есть. Вспомните гибель третьего авиатранспорта над островом Юнона, вспомните гибель десантного корабля, вспомните взрывы на нефтяном комбинате на Санта-Крус, Виргинские острова.
– В этих трех случаях, – вмешался генерал, – действовала фермерская авиация, кое-как переделанная для боевых целей. Мы просто не были готовы. Это не повторится.
– Ну, раз вы обещаете… – скептически проворчал команданте Зим.
– Это вполне надежные разведданные, – отрезал Дениэлс, – так что давайте вернемся к переброске инструментов для разминирования.
– Давайте, – Амазилло кивнул, – если вопрос о названных мной суммах решен.
В переговорах возникла пауза. Помощник госсекретаря положил на стол калькулятор, потыкал в клавиши, потом достал из кармана платок, и вытер вспотевший лоб.
– Мистер Бразоларго, речь идет о 235-и миллионах долларов. Это серьезная сумма.
– Я знаю, мистер Риверколд. Если вам не по карману серьезная война, то так и скажите. Никаких проблем. Мы переключимся на другого заказчика, у которого есть деньги.
– Спокойствие, мистер Бразоларго, – мягко произнес Дениэлс, – господин помощник госсекретаря дает вам понять: решение финансового вопроса потребует некоторого времени. Запаситесь терпением.
– У меня сколько угодно терпения, – ответил Амазилло, – а вот у бойцов его нет совсем. Деньги нужны в течение недели, иначе они покинут позиции.
Дениэлс посмотрел на Бифорда Риверколда. Тот опять вытер пот со лба и произнес:
– Ладно. Я решу эту проблему так или иначе. Давайте вернемся к разминированию.
– Нам, – добавил адмирал, – нужен контроль над Порт-Роал через три дня.
– Тогда, – сказал капо Жоа Рулета, – рабы нужны мне через 30 часов, не позже.
– Пеоны, – педантично поправил альтернативный президент Агренды.
– Ситуация понятна, – сказал генерал, – мистер Бразоларго, вы можете завтра к вечеру перегнать пеонов на авиабазу Скриг миротворцев ООН в Сенегале у границы с Бисау?
– Да. Я знаю этот аэродром. Он прямо на берегу океана. Я прикажу перевести пеонов морским путем и выгрузить там рядом с береговым постом авиабазы.
– Отлично, тогда вопрос решен. Мы перебросим их двумя транспортными «Galaxy» на Барбадос, в аэропорт Грэнтли. Вы знаете, где это?
– Да. На южном берегу. Это удобно. Мы подгоним туда самоходные баржи, и примем пеонов у ваших солдат на маневровом причале, в полукилометре от главной полосы.
– Мы договорились, – генерал улыбнулся.
– Что-то я не уверен, – произнес адмирал, что можно впихнуть в каждый «Galaxy» по тысяче человек. Там по сертификату 270 мест.
– Мы возьмем грузовой вариант, – пояснил генерал, – по сертификату 120 тонн груза. Тысяча человек весит намного меньше. А как их впихнуть, там сообразят. Контингент миротворцев в этой зоне эфиопский, а в Эфиопии торговля людьми в порядке вещей.
– Минутку! – вмешался Риверколд, – ладно, эфиопы в Сенегале. Но на Тобаго наши американские парни. Вы уверены, что нормально поручать им конвоирование рабов?
– Пеонов, – с обычной педантичностью поправил Амазилло.
– Да, конечно, пеонов… Так, вы уверены, генерал?
– Я уверен, сэр… – тут генерал сделал многозначительную паузу, – что сейчас у нас нет времени миндальничать. Есть боевая задача, и она должна быть выполнена.
– Я надеюсь, мистер Бразоларго, – добавил Дениэлс, – что ваши люди уберут за собой остатки инструментов после разминирования.
– Мы уберем? – спросил Амазилло, поворачиваясь к Жоа Рулета.
– Без проблем, – ответил партизанский капо, – после разминирования, мы погрузим на самоходные баржи и оставшихся пеонов, и трупы. Отойдем подальше в море, и просто выбросим трупы за борт.
– Там, – заметил адмирал, – противопехотные мины типа «стеклянный ежик», а значит, будут, в основном, не убитые, а раненые. Я думаю, надо иметь это в виду.
– Да, я в курсе про «ежиков». Мы там воюем, так что все видим. Не беспокойтесь, мои ребята отлично умеют делать убитых из раненых.
– О, боже… – тихо произнес помощник госсекретаря и снова вытер лоб платком.
…
Следующий полдень.
Море между Гаити – Тортугой и Восточными Багамами.
Борт яхты-катамарана «Capybara».
Как и следовало ожидать (с учетом военной нагрузки предыдущих дней), Юл Фоске и Маргарита Кларион провалялись в койке дольше всех, и выползли на палубу за час до полудня. Ослепительное солнце торчало в центре неба, выцветшего до почти полной белизны с легким лазурным оттенком. По прозрачно-изумрудной воде лениво катились слабые пологие волны.
Посреди носовой площадки, на надувном шезлонге одиноко сидел совершенно голый меланезийский германец Вулф Леман, и курил длинную трубку, на вид очень старую.
– Доброе утро! – поприветствовал его Фоске.
– Ты не зажаришься? – заботливо поинтересовалась Рита.
– Доброе, – откликнулся он, помахав дымящей трубкой, – нет, не зажарюсь. Привык.
– А где остальные? – спросил Фоске.
– Докладываю сэр, что Кави на крыше надстройки под навесом думает, чем развлекать LGBT – тусовку на острове Игуана. Мы начнем работать с нашим «Smilesky-Vi» в полдень, и к трем часам дня будем готовы начать трансляцию. От выдающегося гомо-неопостфутуриста Ивора Тюра ждут чудес при первом же выходе в эфир. Кави как раз изобретает чудо, и так увлеклась креативом, что, сбежала от меня на крышу…
– Не ври, пожалуйста! – раздался сзади и сверху мягкий тенор эскимосской метиски, – я просто не могу думать под полуденным солнцем. Я по натуре ночной мыслитель, но в данный период жизни ночью мыслить не получается или из-за секса, или из-за сна.
– Она всегда так умничает, – прокомментировал Леман.
– У тебя фашистские предрассудки по отношению к женщинам, – откликнулась Айви.
– У меня такой генезис. Зато, после трансляции, я нырну до дна, и достану тебе самое красивое из всего, что там найдется. Это будет сюрприз.
– Ладно, тогда я не буду на тебя дуться. Можешь болтать дальше.
– Ясно, мэм. Так вот: Ивор и Джем плавают за кормой. Ивор разжигает свой талант.
– Ага, – сказала Рита. – А ты просто так куришь, или тоже думаешь о деле?
– Я размышляю о плюсах и минусах кое-какого оружия для африканских рабов.
– Machete? – предположила она.
– Snork, – ответил он, и пояснил, – это аббревиатура от германского «Schnorchel».
– Ха… Это в смысле, дыхательная трубка для плаванья с маской?
– Да. Дыхательная трубка плюс пол-литровый мини-акваланг класса «Spare-air». Как жестянка с пивом. Сжатого воздуха там хватает на 5 минут дыхания. Обычно, такие баллоны – резервные, если дайвер немного не рассчитал. А кое-кто придумал делать дешевые штуки такого типа для совсем любителей, просто как дополнение к трубке.
– А при чем тут оружие для рабов? – спросила агрендка.
– В комплекте, – пояснил он, – идет грузовой пояс со свинцовыми шариками по 13 мм диаметром и 13 граммов весом. Очень легко запомнить.
– Упс… – Рита задумчиво почесала нос, – а внутренний диаметр трубки тоже 13 мм?
– Да. Это несколько меньше стандарта, зато такую трубку легче продуть от воды.
– Сюда летит группа поддержки! – крикнула сверху Кави Айви.
Вулф Леман пыхнул своей трубкой, выпустил изо рта струйку дыма, повернул голову, посмотрел на быстро приближающийся к ним катер-глиссер, украшенный рисунками: радуга и пурпурный отпечаток ладони, и сообщил.
– Это активисты «Nova Gay Liberation Front». Пора нашим звездам вылезать из воды.
– Мы уже здесь, – сообщил Джем-Джем, бесшумно возникая на носовой площадке.
– Подкрался, как в джунглях, – оценил Юл Фоске.
– Я так привык.
– …И меня это заводит! – радостно добавил Ивор, появляясь из-за надстройки.
Ивор и Джем сегодня оделись в майки и шорты из радужного материала, с рельефной накладкой в виде черной египетского пирамиды. Пирамида была расположена в зоне гениталий. Ивор вел себя подчеркнуто-женственно. Танцующей походкой подойдя к своему партнеру, он нежно потерся щекой о его плечо, повернулся в сторону катера-глиссера «активистов», махнул им правой рукой, а левой обнял Джема за шею. Затем, повернувшись к Фоске и Маргарите, он подмигнул им и негромко спросил:
– Вас это не шокирует?
– Ничего страшного, – ответила агрендка.
– Даже интересно, – добавил эколог, – я раньше не оказывался на LGBT – тусовках.
– Отлично! – воскликнул неопостфутурист, – А сейчас обнимаемся с гостями!
…
В полдень, над мачтой яхты-катамарана «Capybara» взмыл на длинном тонком кабеле небольшой дисковый (точнее, линзообразный) тепловой дирижабль «Smilesky-Vi», снабженный антенной ITV-сервера. «Активисты», ярко раскрашенные в продвинутых постмодернистских вариантах body-art, приветствовали это событие громким свистом, улюлюканьем и хлопками в ладоши. А пурпурный дирижабль быстро набирал высоту, превратившись в крошечный кружочек, а потом в едва заметную точку. Скоро и точка исчезла. Теперь казалось, что тонкий кабель просто, сам по себе, уходит в небо. Опять возникла буря восторга. Публика, от избытка чувств, попрыгала за борт. Фоске и Рита последовали этому позитивному примеру и, решив немного отдохнуть от этой суеты, отплыли подальше от «Капибары», чтобы спокойно полежать на воде и поболтать.
– Все равно, я не понимаю гомосексуалистов, – сообщила агрендка.
– А гетеросексуалистов ты понимаешь? – с легкой иронией поинтересовался Фоске.
– Конечно! Я ведь гетеро, а себя-то я понимаю!
– Ты в этом уверена?
– Ну… Не совсем… Подожди! Ты меня запутываешь, а все просто. Для гетеро не надо ничего с собой делать, а гомо – надо. Например, геи принимают женские гормоны.
– Это, – заметил эколог, – по-моему, практикуют только транссексуалы.
– Ну… – Рита сделала кувырок в воде, потом вынырнула и сообщила, – Вот Ивор точно принимает эстрогены. Поэтому, у него на лице нет растительности, тембр голоса почти женский, и даже немножко сформировались груди, ты заметил?
– Я не обращал внимания, но допустим, ты права: он принимает эстроген, и что?
– Это вредно, вот что!
– Ты в какую сторону мыслишь? – спросил он, – в прямую, или в обратную?
– Что-что? – переспросила она.
Фоске выполнил аналогичный кувырок в воде, а затем пояснил.
– Иногда люди мыслят относительно чего-то, чтобы решить, хорошо это или плохо. А бывает, что люди заранее решили: «это – плохо», и потом ищут любые аргументы для подкрепления этой позиции.
– Гормональные таблетки вредны, – твердо сказала Рита, – если человек чем-то болен, и гормоны для него лекарство, то это понятно. Но, если такие таблетки глотает здоровый человек, то он просто идиот.
– По твоей логике, – сказал эколог, – половина женщин в Евросоюзе и США – идиотки, поскольку они регулярно принимают гормональные контрацептивные препараты.
– Конечно, идиотки, – без тени сомнения, подтвердила она, – вообще, половина гринго – идиоты, и обычаи у них идиотские. Не только с сексом. Но и с чем угодно. У них даже религия идиотская, протестантская. Моя мама говорит, что от этой религии у гринго в жизни сплошные проблемы. И у всех вокруг от них проблемы. Вот, если бы они были католиками, как нормальные люди, то у них бы и с сексом не было такой ерунды. Мне обидно за Ивора, за Джема, и за ту команду, которая приехала помогать нам запустить дирижабль «Smilesky». Такие отличные парни, и это… Ну, ты понял.
– Я понял. Но на вопрос ты не ответила.
– Блин! Да, у меня предубеждение. Ну и что? Я же не против геев. Ну, понятно, бывает ситуация, что парень любит парня. Но зачем свистеть об этом на всю планету?
– «Smilesky-Vi», – уточнил Фоске, – транслируется не на всю планету, а на дистанцию условного горизонта для высоты подъема антенны.
– Я не о том, – сказала она, – просто: если гетеро любят друг друга, то делают это не для посторонних, а для себя. Не в смысле, что скрывают, а в смысле, что это не шоу.
– Так исторически сложилось, – ответил Фоске, – людям с гомо ориентацией до сих пор приходится бороться даже за право физически существовать. Они оказались в позиции мятежников, и им приходится держаться друг за друга. По-моему, так.
– Ага! – воскликнула Маргарита, – значит, все началось с того, что идиоты гринго стали вынюхивать, кто с кем трахается!
– Рита, а почему ты решила, что это начали делать именно гринго?
– А кто же еще? – удивилась она, – посмотри CNN, там всегда в top-news какой-нибудь субъект, который с кем-то трахался, с кем у гринго нельзя трахаться. Великий ученый Зигмунд Фрейд еще сто лет назад писал: «гринго – сексуально озабоченные идиоты».
– Хм… Ты уверена, что у Фрейда написано именно так?
– Ну… – Рита на секунду задумалась, – Я его не читала, но говорят, что примерно так.
Фоске собирался было рассказать агрендке про то, в чем на самом деле заключаются научные заслуги Фрейда: о психоанализе, о тройственности «эго»: об индивидуально сознательном, биологически бессознательном, и моральном «суперэго», навязанном индивиду силой внешнего авторитета. Но тут его внимание отвлек «Зодиак», который отчалил от «Капибары» и покатил в их сторону.
– Вулф решил к нам присоединиться, – сказала Маргарита.
– Логично, – ответил эколог, – Кави отлично справится, просто не надо ей мешать.
– Бездельничаете? – спросил меланезийский германец, подъехав на «Зодиаке».
– А что? – спросил Фоске, – у тебя есть предложение поработать?
– Нет, у меня кое-что поинтереснее. В трех милях отсюда, на мелководной банке есть какая-то древняя хреновина, галеон или типа того. Можно нырнуть и пограбить.
– Там, – заметила агрендка, – наверное, уже сто раз ограблено дайверами.
– Не факт, – возразил он, – тут на дне с флибустьерских эпохи лежит такое количество кораблей, что ограбить все просто не реально без тяжелой подводной техники.
– Ну… – заинтересованно произнесла она.
– …Интересно, – договорил эколог.
– Тогда залезайте на борт, – сказал Вулф Леман, – поехали. А гомосексуальное шоу мы посмотрим по TV, я взял с собой лэптоп и гаджет с антенной-параболоидом.
…
Параллельные события.
Северные Антильские острова.
Остров Эус.
Клаус перешел в «Интерпол-2» недавно, из службы военных наблюдателей ООН, где несколько лет работал в ранге лейтенанта. Расследование-инспекция на Эус стала его первой самостоятельной миссией на новой службе. Клаус воспринимал это задание в некотором смысле, как выпускной практический экзамен после стажировки. Микро-государство Эус (островок 20 кв. км и 3000 граждан), в 2010-м выделившееся из Нидерландов выглядело (с точки зрения Клауса) маленькой моделью того, что на оперативно-канцелярском языке называется «потенциально-кризисной точкой».
От Пуэрто-Рико до Эус менее 400 километров на восток. Полтора часа на древнем 20-местном «Дуглас-3» или аналогичном «Хэвилэнд-6». Короткая ВПП на Эус не может принимать самолеты большего размера. А длинная полоса просто не поместилась бы, потому что ровная часть острова – долина между двумя вулканическими вершинами – имела протяженность около трех километров. В долине, кроме этой ВПП, размещался единственный городок – Орнстад с пристанью на западном берегу. Впрочем, примерно месяц назад, на Эус возник второй городок, на южном берегу, вокруг Форт-Вин, давно заброшенной французской башни береговой охраны XVII века.
Городок (который тоже назывался Форт-Вин), вырос на участке, приобретенным некой компанией «Halo-Fun» для «организации устричной фермы» (как значилось в договоре компании с правительством Эус). Этот участок занял всю юго-восточную оконечность острова с сектором морского дна и мелководной банкой Репе в 6 км от берега, почти на полпути к соседнему малому островного государству Китс-и-Невис. Осталось загадкой: как устрицы собираются жить не только на дне, но и на склоне, поднимающемся на 600 метров от берега к вершине вулкана Кулл. Но, компания «Halo-Fun» купила участок за сумму, существенно превышающую годовой бюджет всего острова, поэтому странные привычки будущих устриц при заключении сделки, вероятно, не обсуждались.
