Текст книги "XIRTAM. Забыть Агренду"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 56 страниц)

– Если начальство запретит, то мы прекратим это делать. Дисциплина, лейтенант. Вам следует четко придерживаться принципа службы. Вы анализируете ситуацию, делаете выводы, и действуете предельно эффективно в смысле поставленной задачи. Но, если начальство приказывает вам перейти от эффективных действий к неэффективным, вы безоговорочно выполняете этот приказ. Начальству виднее. Возможно, ваша задача не имеет самостоятельного смысла, а является оперативной игрой, прикрытием другой задачи, более важной, и лежащей вне рамок вашей компетенции. Это понятно?

– Да, это понятно… – Клаус сделал глоток из кружки, – А ради чего? Дослужиться к 45 годам до полковничьей пенсии, все забыть, и заняться любительской рыбалкой?

– Неплохой вариант, – согласился Стэн.

– Черт! Вы говорите сейчас не то, что думаете!

– Верно, Клаус. Разведчик, говорящий то, что думает – профессионально непригоден.

– Черт… – уныло повторил лейтенант.

Стэн встал из-за стола, улыбнулся и похлопал его по плечу.

– Вы отличный парень, Клаус. Просто, у вас чуть-чуть не хватает опыта. Сейчас у вас появился шанс приобрести этот опыт не на собственной шкуре, а на чужой – методом анализа истории деятельности различных коалиций в зоне нашей ответственности. Не торопитесь, старайтесь понять ход мыслей лидеров тех или иных группировок. Метод Станиславского: попробуйте, как бы, влезть в их шкуру. Но работайте без фанатизма. Слушайтесь доктора, хорошо кушайте и побольше спите. Вам надо выздоравливать.

– Стэн, а можно личный вопрос?

– Нельзя. Обсуждение личных тем между сотрудниками запрещено инструкцией.

– Черт! Но, когда вы спасали меня там, в Казамансе, то плюнули на инструкцию!

– Да, – ответил Стэн, – старшие офицеры тоже иногда нарушают дисциплину.

…

Северо-Восточная Австралия.

Побережье Кораллового моря

База ВВС рядом с городом Таунсвилл.

Да. Старшие офицеры тоже иногда нарушают дисциплину. Это установленный факт.

Генерал Джон Уорвич глянул сквозь стеклянный колпак, окружавший конференц-зал на крыше штабного здания, в ночную темноту, слегка подсвеченную множеством огней вокруг ВПП, транспортных проездов, контрольных вышек и служебных сооружений, проглотил остатки кофе из чашки, придвинул к себе блюдце, втащил из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, и прикурил. Блюдцу, очевидно, предстояло сейчас стать пепельницей. Правительственный советник Конвей бросил взгляд сначала на горящую сигарету, а потом на табличку «No smoking!», украшающую стену.

– Закуривайте, Эйб, – весело предложил ему полковник Инсон из военной центральной разведки DIO, – по традиции, в военное время такие таблички считаются за граффити и смысловой нагрузки не несут.

– Макс, откуда вы знаете, что я вообще курю? – спросил советник.

– Во-первых, – сказал разведчик, – Вы характерно двигаете пальцами правой руки.

– Так. А во-вторых?

– А во-вторых, это отмечено в вашем досье.

– Но, – заметил Конвей, – я курю только дома.

– Я знаю, – Инсон кивнул, – в досье так и написано.

– Черт! – советник тряхнул головой, – Вам делать больше нечего, кроме как следить за официальными персонами собственного правительства?

– Сейчас он объявит, – насмешливо заметил Джон Уорвич, – что это делается ради вашей безопасности, Эйб, и ни для чего больше.

Макс Инсон широко улыбнулся и с чувством произнес:

– Это делается ради вашей безопасности, Эйб, и ни для чего больше

– Да, ну вас… – проворчал советник Конвей, и тоже вытащил из кармана сигарету.

– …Максу сложнее, чем нам, – так же насмешливо продолжил генерал, – жена на день рождения подарила ему электронную сигару, и ласково, но твердо уговорила бросить курить настоящий табак. Но, уезжая сюда, он забыл эту игрушку дома.

– Откуда вы знаете? – поинтересовался Инсон.

– У ВВС есть своя разведка, Макс, вы ведь в курсе.

– Да. Я понимаю, откуда вы знаете, что моя жена уговорила меня бросить курить, но откуда вам известно, что моя электронная сигара не лежит у меня в кармане?

– Контроль на «жучки» при въезде на авиабазу, – ответил генерал, – микропроцессор электронной сигары отозвался бы на сигнал сканера – охотника за «жучками».

– Этого я не учел, – самокритично признался полковник разведки.

– Может, вернемся к делу? – предложил советник Конвей, прикуривая сигарету.

– Но ведь капитан-лейтенант фон Грюн еще не прилетел, – заметил Инсон.

– А вы думаете, – спросил генерал Уорвич, – что он действительно прилетит так, что система контроля воздушного пространства его не заметит?

– Я просто уверен в этом, Джон. Видите ли, эти фашисты хорошие профи…

– Фашисты? – удивленно перебил Конвей.

Полковник DIO снова улыбнулся и развел руками.

– Это наш сленг. Мы называем авиа-спецназ Буга-Бука фашистами, потому что он сформирован, в значительной мере, из потомков германских эмигрантов, которые служили в «Luftwaffe», а в конце Второй мировой войны решили, что им лучше не испытывать судьбу, собрали чемоданы и смылись в Южную Америку. Некоторые работали позже в Аргентине, в авиа-фирме FMA, и создали любительский клуб. Он называется «Хортен-клуб», в честь известного авиа-конструктора «Luftwaffe», тоже перебравшегося в Аргентину. Разумеется, потомков потянуло в бывшие германские колонии, и они пошли на службу к полулегальному правительству Буга-Бука.

– По-моему, – заметил советник Конвей, – Буга-Бука были британской колонией.

– Это смотря, как глубоко копать грунт истории, – ответил разведчик, – Я напомню: по германо-британскому договору 1886 года, Германия получила Архипелаг Бисмарка и Землю Кайзера Вильгельма, в смысле – крупные папуасские острова Новая Британия с Новой Ирландией, и Северо-Западные Соломоновы острова, включая Буга-Бука. Этот договор был аннулирован после Первой мировой войны, когда страны-победители, как водится, поделили колонии побежденных, но, опять же, как водится, до сих пор это не признано некоторыми реваншистскими группировками.

– Но это же вздор! – возмутился генерал Уорвич.

– Нет, Джон, это не вздор, это повод. Восстановление справедливости – всегда повод.

– Я не думаю, – сказал Конвей, – что у буга-букцев хватит наглости требовать от нас признания их права на Архипелаг Бисмарка и Землю Кайзера Вильгельма.

– Я тоже так не думаю, – сказал разведчик, – но тем не менее…

Тут его прервал звонок селектора.

– Уорвич слушает! – рявкнул генерал.

– Это майор Тревис, сэр, – ответил голос из динамика, – у нас запросил разрешение на лэндинг учебно-боевой самолет Буга-Бука. Их пилот, Квен фон Грюн, утверждает, что движется всего в полста километрах от нас, но сэр, мы не видим его на радаре.

– Дайте разрешение и следите внимательно, – распорядился Уорвич.

– Да, сэр.

– …И проводите пилота сюда к нам, когда он приземлится. Отбой.

Советник Конвей задумчиво посмотрел на тлеющий огонек своей сигареты.

– Гм…. Может быть, продвинутый римейк советского бомбардировщика – невидимки «EKIP» на вооружении у некоторых микро-наций Океании, это не сказки?

– Это не сказки, – ответил полковник Инсон, – это элемент информационной войны. А бомбардировщика – невидимки «EKIP» не было у СССР, нет у микро-наций Океании, и вообще не может быть в природе. Видео-клип с этой летающей тарелкой – просто 3D.

– Но, – возразил Конвей, – баллистические ракеты были запущены с какого-то аппарата, двигавшегося в небе Микронезии, и долетели до Британии.

– Нечто взлетело в небе Микронезии, – уточнил генерал Уорвич, – и нечто уронило на Британию куски урановой керамики размером с цветочный горшок. Но идентичность первого «нечто» и второго «нечто» пока под большим сомнением.

– Гм, – советник затянулся сигаретой, – Трюк с двумя белым кроликами? Одного из них пихают в мешок, другого вынимают из шляпы, и говорят: «это телепортация»?

– В общих чертах так, но… – начал генерал, но внезапно снова зазвонил селектор, и ему пришлось отвлечься, – Да, Уорвич слушает… Это вы, Тревис?

– Да, сэр. Мы разобрались. Это маленький любительский гоночный «X-racer», который двигался рядом с 70-метровым авиалайнером «Boeing-747», рейс Токио – Сидней, и на радаре был виден только лайнер, а 4-метровый гоночный джет…

– Мне все понятно, – перебил Уорвич, – вы увидели «X-racer», только когда он отошел в сторону от лайнера. А где он сейчас, Тревис?

– Он в прямой видимости, сэр, идет на лэндинг к четвертой вспомогательной полосе.

– Ясно, Тревис. Сделайте подробную видеосъемку этой игрушки в полете и на полосе.

– Да сэр.

– …И отправьте сержанта, чтобы проводил мистера фон Грюна к нам. Отбой.

Загорелый молодой мужчина северо-европейского (а, возможно, скандинавского) типа, вошел в конференц-зал через несколько минут. Он был одет в тропическую униформу болотно-пестрой камуфляжной расцветки, с золотой бабочкой в качестве эмблемы.

– Доброй ночи. Прошу меня извинить, я опоздал на пять минут из-за непредвиденной задержки лайнера Токио – Сидней.

– Доброй ночи, капитан-лейтенант фон Грюн, – ответил Уорвич, – Извинения приняты. Присаживайтесь. Хотите кофе?

– С удовольствием, генерал.

– Хотелось бы, – добавил советник Конвей, – перейти сразу к делу.

– Я не возражаю, – ответил буга-букский офицер, – давайте перейдем к делу. Мы с вами определили в телефонных переговорах главную тему: месторождения золота Северо-Западных Соломоновых островов и Новой Ирландии. Президент Форо Отоко поручил передать: Автономия Буга-Бука не претендует на это золото. Мы нейтральная страна.

– Минутку, – вмешался полковник Инсон, – а кто, угрожая оружием, вытеснил персонал австралийской концессионной компании «Golden Islands Of Coral Sea» с прииска, и кто незаконно изъял добытое золото в количестве 62 килограмма 357 граммов?

– Точно так же захвачен прииск этой компании в Новой Ирландии, – добавил Конвей.

– Там люди в униформе королевской полиции Эненкио, – ответил фон Грюн.

– Так. Вы утверждаете, что Буга-Бука не имеет отношения к захвату этих приисков?

– Не имеет. На прииски претендуем не мы, а Оуа-Аи-Ликэле, король Эненкио.

– Мистер фон Грюн, – вмешался Уорвич, – вы всерьез думаете, что мы вам поверим?

Буга-букский капитан-лейтенант равнодушно пожал плечами.

– Мой президент поручил мне довести до вас эту информацию, подтверждаемую как нетрудно убедиться, видеозаписью. Там четко различимы опознавательные знаки на униформе людей, занявших прииски. Президент поручил передать, что наша страна не позволит кому-либо использовать этот инцидент, не имеющий к нам отношения, как повод для вторжения на нашу территорию, или для любых других военных действий против нас. Президент Отоко сказал: «Наш народ готов оставить в прошлом факт, что австралийское правительство пыталось подавить нашу независимость, и виновно в разрушениях и убийствах на нашей земле, но попытка повторения подобной агрессии заставит нас применить к Австралии неограниченную войну на море и в воздухе».

Возникла напряженная пауза, которую прервал генерал Уорвич.

– Мистер фон Грюн, следует ли понимать ваш пролет с использованием гражданского авиалайнера «Boeing-747», как намек на то, что ваша легкая авиация может прорвать систему ПВО Австралии? Я сразу задам второй вопрос: вы, как квалифицированный офицер, понимаете или нет, что самолет класса «X-racer» не способен нести серьезное вооружение, и соответственно, такой прорыв не имеет военно-тактического смысла?

– Я отвечу последовательно на оба вопроса, генерал. Президент Отоко поручил мне продемонстрировать возможность скрытного движения самолетов класса «X-racer» и предложить вам ознакомиться с вооружением этого самолета в сочетании с вот этой информацией, – фон Грюн положил на стол расписание авиалайнеров «Boeing-747» и «Airbus-380» из Сиднея, Мельбурна и Канберры в Токио, Сеул, Сингапур и Гонолулу.

– Я повторяю, – сказал Уорвич, – даже если вы протащите под каждым пассажирским лайнером летающую игрушку «X-racer», это ничего вам не даст. Вооружение на этих игрушках, вероятно, всего лишь малокалиберный пулемет или легкий гранатомет.

– То или другое, в зависимости от комплектации, – ответил фон Грюн, – но позвольте договорить. Президент Отоко поручил мне сказать: мы не настроены на применение оружия против авиалайнеров, на каждом из которых летит 500 и более пассажиров…

– О, черт… – произнес генерал.

– …Более того, – продолжил капитан-лейтенант, – мы хотели бы помочь обеспечить безопасность этих пассажиров. Ведь, как вы понимаете, одной очереди из пулемета достаточно, чтобы лайнер взорвался в воздухе. А легкие самолеты «X-racer» есть не только у нас, и не все настроены столь же доброжелательно и миролюбиво, как мы. Следует добавить: маневр, который я продемонстрировал, впервые был применен в недавней войне между островом Майя и Британией за архипелаг Теркс и Кайкос.

Советник Конвей задумчиво побарабанил пальцами по столу.

– Я попробую просуммировать то, что вы сейчас сказали, капитан-лейтенант. Итак, вы утверждаете, что некая третья сила, назовем ее «королевство Эненкио» претендует на владение золотыми приисками, обладает боевой техникой, и готова развязать войну и террор, а автономия Буга-Бука тут не при чем, и стремится жить с нами дружно.

– Именно так, – лаконично подтвердил фон Грюн, – мы стремимся жить дружно, мы предлагаем вам помощь в обеспечении безопасности воздушных и морских трасс…

– Интересно, – перебил Уорвич, – как вы намерены нам помочь, при ваших, извините, крайне скромных возможностях? Если, конечно, исключить вариант, что вы сами, а не какое-то королевство Эненкио, являетесь источником террористической угрозы.

– На вторую вашу фразу, – спокойно сказал капитан-лейтенант, – ответить невозможно, поскольку такие иррациональные подозрения лежат вне логики. А на первую фразу я отвечу. Да, у нас скромные возможности, но у нас есть экономичная боевая техника и военспецы с реальным боевым опытом, поэтому мы можем обеспечить эффективное патрулирование значительной акватории. Это известно королю Оуа-Аи-Ликэле и его союзникам из «Аврора Фронда», куда входят «Серые гуси» – бывшие ВВС Агренды.

– А наши патрули, по-вашему, этого не могут? – иронично спросил Уорвич.

– Вы сами знаете, что не могут, – ответил фон Грюн, – и вы неоднократно это сообщали парламенту, предлагая модернизацию летного парка, в котором сейчас чуть больше ста боевых самолетов, включая учебно-боевые и ограниченно-работоспособные. Вы также указывали, что ВВС Буга-Бука имеют втрое большее число боевых машин.

– Кстати, генерал, – заметил Конвей, – вы действительно это говорили.

Полковник Инсон покачал ладонью в воздухе.

– Эйб, генерал действительно говорил это, но лишь для усиления риторики. Давайте не забывать, что мы сейчас говорим о реальной ситуации, а не о внутренних интригах.

– ОК, – согласился советник, – И, для начала хотелось бы знать: трехкратный перевес по числу боевых самолетов, это реальность, или риторика?

– Арифметически, это реальность, – ответил Уорвич, – но ВВС Буга-Бука сформированы машинами, аналогичными той, на которой прилетел капитан-лейтенант фон Грюн, и в основном даже не реактивными, а винтовыми. Это легкие любительские самолеты, на которые установлено стрелковое оружие. Подобная авиа-техника годится для борьбы с морскими браконьерами, но не для реальной войны.

– А для террористических целей эта техника годится? – спросил Конвей.

– Да, – неохотно буркнул генерал.

– Так. А насколько реальны бывшие ВВС Агренды?

– В какой-то мере, они реальны, но сформированы примерно так же, как у Буга-Бука.

Конвей снова побарабанил пальцами по столу.

– Ну, что ж. Ситуация проясняется.

– Вы не возражаете, если я продолжу? – спросил Квен фон Грюн.

– Разумеется, продолжайте, – согласился советник.

– Тогда, – сказал фон Грюн, – я должен передать следующее. Президент Отоко особо подчеркивает, что все сказанное нами не должно восприниматься, как примитивный ультиматум, сопровождающий претензию некой коалиции на острова Земли Кайзера Вильгельма и Архипелага Бисмарка. Объективно происходящая корректировка сфер влияния, по словам президента Отоко, не должна выглядеть, как игра в одни ворота. Президент видит эту корректировку, как договорной процесс, в результате которого выиграют все страны Кораллового моря, включая, конечно, и Австралию.

– Гм… – произнес Конвей, – приятно слышать, что ваш президент не забыл в своих политических рассуждениях об интересах Австралии. И что конкретно он предлагает нашей стране в качестве выигрыша от передела Кораллового моря?

– Шельф на севере Арафурского моря, – лаконично ответил капитан-лейтенант.

– Как? – язвительно спросил Уорвич, – Вы, что объявите войну Индонезии?

– Не мы, генерал, – поправил фон Грюн, – И не объявим. И не войну.

– Это любопытно, – вмешался полковник Инсон, и посмотрел на Конвея.

– Да, – тот кивнул, – Я надеюсь, капитан-лейтенант фон Грюн, вы не обидитесь, если мы оставим вас на несколько минут в одиночестве, точнее, в обществе чашки кофе?

9. Два примера военно-полевого флирта

Намиб-Овамбо, граница с Анголой.

Кунене-Фиртс. Юг дельты Кунене-ривер

От госпиталя до разливов Кунене-Фиртс действительно было рукой подать. При этом, увидеть воду с дороги оказалось почти невозможно. Полосу примерно полкилометра, тянущуюся вдоль дельты Кунене, сплошь покрывали поля то ли кукурузы, то ли чего-то похожего на тростник. «Наверняка трансгенное, – подумал Стэн, – вряд ли тут может вырасти что-то обычное». Впрочем, он не настолько разбирался в агротехнике, чтобы делать какие-либо однозначные выводы. Сквозь поля к берегу в этом секторе шла одна широкая трасса с плотным грузовым движением (в основном – тракторы с прицепами, гружеными тем самым тростником-кукурузой), но в стороны отходили узкие дорожки, пригодные для двухколесных машин. Стэн повернул на одну из них, руководствуясь схемой, которую вчера Беата Мидгем нарисовала поверх обычной карты окрестностей Скеко-Таун. Эта дорожка вывела его сначала к берегу, а потом, через мелкий брод, на длинный песчаный остров, или косу, поросшую редким низкорослым кустарником. За линией кустарника открывался изогнутый пологий пляж, и Стэн сразу увидел Багиру. Маленькая черная хищница увлеченно жрала только что пойманную рыбу размером с полторы ладони. «Серьезное охотничье достижение!» – подумал Стэн, и тут раздалась мелодичная трель пастушьей флейты.

Стэн повернул голову на звук и обнаружил в полукруглой выемке невысокой песчаной дюны мотороллер, циновку, и Беату, устроившуюся на циновке. В качестве пляжного костюма девушка использовала набедренную повязку цвета охры (вероятно, подражая колоритному стилю одежды одного из туземных племен – химба). А вот флейта была, кажется, ирландская, типа «mini whistle».

– Добрый день! – откликнулся Стэн, подкатил свой мотороллер поближе и прислонил к торчащей из песка черной коряге, – вы играете на фольклорных инструментах, Беата?

– Так, немного, – она покрутила маленькую флейту в пальцах, – иногда это поднимает настроение, а иногда просто забавно наблюдать чью-то реакцию. Вашу, например.

– У меня был очень дурацкий вид, когда я обернулся?

– Нет, не очень. Присаживайтесь, Стэн. Расскажите, как, по-вашему, Клаус?

– По-моему, он скоро будет в порядке. И медицина того же мнения. Правда, он очень скучает без дела, поэтому, я дал ему задание.

– Секретное? – спросила Беата.

– Да. Но для вас, я думаю, важно, что это задание избавит его от кое-каких иллюзий.

– Вы говорите загадками, док Зауэр.

– Ничего загадочного, – Стэн качнул головой, – Представьте, что некий юный идеалист, увлеченный средневековой рыцарской романтикой, получил задание исследовать быт любимой эпохи, во всех подробностях – от кухни и спальни до сортира и помойки. В рамках мысленного эксперимента, допустим, что идеалисту дали хроноскоп, это НФ-спецсредство для подслушивания и подглядывания за прошлым.

– Ясно, – сказала она, – Это как у Марка Твена в «Янки при дворе короля Артура».

– Примерно так. Марк Твен, пользуясь здравым смыслом, восстановил основные черты средневековой европейской, точнее, британской жизни, но он осознанно не провел эту работу комплексно, а показал лишь то, что не слишком шокировало среднего читателя.

– А вы, значит, поручили Клаусу именно комплексную работу?

– Да. Он парень с крепкими нервами, и небольшой шок пойдет ему только на пользу.

Беата задумчиво покивала головой.

– Наверное, Стэн, в этом вы правы. Но, меня настораживает то, что Клаус продолжает работать в вашей конторе.

– Не беспокойтесь, – Стэн зевнул, – он уже на полпути к волшебной двери с табличкой «Выход из игры для тех, кто понял».

– Для тех, кто понял что?

– Для тех, – пояснил Стэн, – кто понял, как в общих чертах устроена игра.

– А вы сами поняли?

– Да, но слишком поздно, и мне надо искать другую волшебную дверь.

– Вы опять говорите загадками, – пробурчала она.

Стэн пожал плечами и стал смотреть на Багиру – та, с трудом разделавшись с рыбой, отправилась умываться в два этапа. Сначала она влезла в воду, потом, вышла на берег, отряхнулась и начала вылизывать шерстку.

– Вы говорите загадками, – повторила Беата, – под игрой вы понимаете политику, так?

– Под игрой… – он снова зевнул, – …я понимаю игру в политику. Я вижу, что вы опять готовы упрекнуть меня, что я говорю загадками, поэтому объясняю сразу. Политика, в первоначальном смысле – это управление экономикой и безопасностью автономного античного города, полиса. Качество такой политики можно объективно оценить, что и делалось в античные времена. А игра в политику, это то, чем занимаются в наше время субъекты, называющие себя политиками. Они, как император Нерон из мифологии о Древнем Риме. Амбициозный, бездарный трусливый психопат, который, по стечению обстоятельств, получил власть, и применяет ее для принуждения людей к участию в театральном шоу. Экстремальная версия такого шоу дана в мифе о сожжении Рима.

– Вы серьезно? – спросила голландка.

– Да. И я сообщаю вам, в общем, банальные, очевидные вещи.

– Ничего тут нет очевидного! – она хлопнула ладошкой по колену, – У вас совершенно идеалистический взгляд на вещи! Маркс полтора века назад доказал, что политика это продолжение экономики, и что она управляется развитием производительных сил.

– Не знаю, – Стэн снова пожал плечами, – может, если смотреть на интервалы длиной в эпоху, то оно так, но конкретно и локально, все, как в мифах про Нерона. Вот пример. Существовал человек по имени Карстен Алтманберг, крупный бизнесмен, кстати, ваш соотечественник. Куча денег, хорошая семья, чего ему не хватало для счастья? Но, он загорелся идеей преобразовать порт на острове Агренда в нефтяные терминалы, чтобы получился транспортный узел на морской трассе из Нидерландского Кюрасао, где он владел значительной долей в нефтеперерабатывающем комбинате. Началась политика. Заметьте: Алтманберг был миллиардером и даже стань он, благодаря реализации этого проекта, миллиардером в квадрате, ни он сам, ни его семья, ни его друзья, не стали бы объективно жить лучше, чем уже жили. Это относится и к его партнерам, которых он пригласил в соавторы этого шоу…

Беата эмоционально взмахнула руками.

– Подождите! Я сегодня видела по TV анонс: «злой рок семьи Алтманберг». Там очень таинственная история. Недавно в авиа-катастрофе погиб Карстен Алтманберг с женой, а вчера что-то произошло с круизной яхтой, в районе Гавайев, и там погиб сын Карстена вместе с женой и ребенком – внуком Карстена. Там же погибла и внучатая племянница нашей королевы со своим женихом. В Амстердаме неофициальный траур.

– В этом шоу, – сказал Стэн, – погибло уже около двадцати тысяч человек, и, вероятно, погибнет еще несколько тысяч. Процесс размазался по огромной территории, и очень значительное число военных бизнесменов заинтересованы в том, чтобы колесо войны крутилось дальше. Попробуйте объяснить все это с позиции вашего Маркса.

– Почему «мой Маркс»? Он общий! А объяснять исторические события какой-то игрой судьбы, или чьими-то амбициями, это или невежество, или выдуманный повод, чтобы отойти в сторону и делать вид, что тебя это не касается! А у Маркса, все же, теория.

– Теория, – Стэн хмыкнул, – но не единственная. Вот, у знакомого вам Юла Фоске тоже теория. Он считает, что современный мир управляется Матрицей. Вы смотрели фильм «Матрица» 1999 года? Вот, оттуда эта теория.

– Брр! – Беата тряхнула головой, – сейчас вы точно шутите. Юл Фоске образованный и адекватный человек. Не может быть, чтобы он верил в какой-то дурацкий компьютер, к которому все люди пристегнуты проводами и живут в виртуальной реальности.

– Разумеется, теория Фоске не такова, – уточнил Стэн, – просто, он считает, что мировая система накачки и регулирования кредитов, финансов и ценных бумаг, которая по сути действительно превратилась в виртуальную реальность, сейчас доминирует в мире, и политический курс правительств развитых стран отражает стремление этой системы к самосохранению. Я не вижу, чем эта теория хуже марксизма.

– Ничем, – ответила Беата, – это просто такая интерпретация марксизма. Кстати, Ленин гораздо раньше, чем Фоске, написал про деградацию финансовой олигархии.

– Ну, конечно, – Стэн снова хмыкнул, – И что получилось на практике из идей Ленина?

– Стэн, вы некорректно спорите! – Беата опять хлопнула себя по колену, – Из того, что Ленин не смог построить коммунизм не следует, что он был неправ во всем.

– Мя! – громко добавила Багира и прошлась взад-вперед по берегу.

– В каком смысле? – спросила голландка, внимательно глядя на свою любимицу.

– Мя!!! – еще более выразительно повторила кошка, изогнув хвост крючком и глядя в сторону соседней песчаной косы – островка, над которым поднимался легкий дымок.

Беата покивала головой и повернулась к Стэну.

– Все ясно. Багира обнаружила тусовку очень классных ребят. Они варят бжеи.

– Бжеи? – переспросил он, – ангольская марихуана?

– Это вовсе не марихуана, – возразила девушка, – Это пакиподиум, малое бутылочное дерево. Вы никогда не пробовали бжеи?

– Нет, я вообще стараюсь не употреблять наркотики, кроме чая, кофе, какао и рома.

– Вот как? Ну, а если в хорошей компании?

– В компании с Багирой? – уточнил Стэн.

– С Багирой и со мной, – поправила она, – по глоточку для настроения. Я перед ужином собираюсь навестить Клауса. И хочется его развлечь, а после бжеи это запросто.

– Гм… А вы не боитесь садиться за руль мотороллера после таких глоточков?

– Нет. А вы не боитесь садиться за руль после чашки кофе?

– Ладно, – он кивнул, – а как на счет того, что я не знаком с этими ребятами?

– Ну, так познакомитесь. Кстати, вы хорошо плаваете?

– Я нормально плаваю, а тут и плыть нечего. До того островка сто метров.

– Тогда, – решила Беата, – Багира поплывет у вас на плече. Договорились?

…

«Очень классных ребят» было четверо молодых фермеров: два парня, одна девушка из «титульного» племени овамбо, и еще одна девушка – химба. «Традиционные» химба отличаются тем, что красят кожу специальной краской из охристой глины и заплетают волосы в характерные ансамбли косичек, однако здесь, в Скеко-Таун, разные племена юго-западных банту (гереро, нама, овамба, химба) жили примерно в одном стиле, и трудоемкие традиции у молодежи улетучились. Зато, менее трудоемкие и более яркие традиции, наоборот, стали общим достоянием. И, в первую очередь это касалось танцев. Возможно, от каких-то из здешних танцев, лет 200 назад произошли знаменитые танцы карибских островов – кто знает? Так или иначе, ритмы оказались такими заводными, что напиток «бжеи» (которого была сварена всего одна маленькая джезва на всех), играл чисто формальную роль. Как, кстати, и одна толстая сигара «гаванского типа», которую выкурили «по кругу» в перерыве между плясками.

Единственным участником фиесты, почувствовавшим действие бжеи в полной мере, оказалась Багира. На нее экстракт этого растения действовал приблизительно как валерьянка или как кошачья мята. Четверть часа полного экстаза, с валянием по песку всеми четырьмя лапами кверху и мяукающими руладами, которые разносились над островком, как экзотическое дополнение к мелодиям «афро», звучавшим из динамиков стерео плеера. Приятно, когда праздник у всех – даже у черных кошек.

…

Северная Меланезия.

Острова Грин-и-Пини, территория Буга-Бука.

Миссия Тунгол. Полдень.

Йуки Сноу задумчиво провела ладонью по белому гладкому борту странного продукта сотрудничества Буга-букцев с мадагаскарцами, и спросила:

– Почему черная кошка?

– Ну, – Квен фон Грюн улыбнулся, – катер белый, а черное на белом хорошо смотрится.

– И еще, – добавил штаб-сержант Хотео, – прикинь, Йуки: есть летучие мыши, летучие лисицы, летучие собаки, летучие белки, даже летучие лемуры, а летучей кошки – нет!

– Мадагаскарцам скажем, что это черный крылатый лемур, – заговорщическим тоном добавил сержант Кроко, – Мы его так видим.

– У нас в австронезийском регионе, – пояснил сержант Брант, – есть только летающие лемуры, типа летучих белок, а на Мадагаскаре только нелетающие. Во как.

– Однако, – уточнил Хотео, – на Филиппинах все-таки живут нелетающие лемуры. Они называются «лемур – призрак». Маленькие такие, с палец величиной.

Обсуждаемый рисунок: то ли черная кошка с крыльями летучей мыши, то ли черная летучая мышь с телом кошки, то ли неизвестный в природе крылатый лемур-мутант – красовался на белом борту лодки с авиационным винтом и полужестким воздушным змеем-диском на стойке-турели. По сути, аппарат представлял собой разновидность легкомоторного гидроплана и (в честь формы своего крыла) назвался «Дискайт». Для японки, имевшей дело с яхтами, аэродинамика крыла была малознакомой областью, но практическую гидродинамику лодок она знала отлично. И задала вопрос:

– А как у этой штуки дела с мореходностью?

– Не очень, – признался фон Грюн, – в том-то все и дело. А по проекту надо, чтобы эта летающая кошка хорошо садилась и взлетала в открытом океане при обычной волне.

– Обычной у вас считается какая волна? – спросила Йуки Сноу.

– Метра полтора, как при умеренном ветре.

– Есть мнение, – добавил Брант, – что тетрамаран с зависающими поплавками на крыле окажется лучше. Кэп-лейт потому сразу и зацепился за этот твой дизайн.

– А… – девушка задумалась, застыла, и стала похожей на буддистскую статуэтка, – а к этому моторному планеру можно прицепить любую лодку?

– Да, – фон Грюн кивнул, – конечно, с учетом ограничений на вес и габариты.

– А… – Йуки снова застыла на несколько секунд, – а можно посмотреть, как этот катер с крылом ведет себя на волне? Я не очень себе представляю. Крыло, это ведь не парус.

Капитан-лейтенант улыбнулся и кивнул.

– Ну! Я метнулся сюда сразу после задания, чтобы успеть тебя сегодня покатать.

– А как, кстати, задание? – поинтересовался штаб-сержант Хотео, – все получилось?