Текст книги "XIRTAM. Забыть Агренду"
Автор книги: Александр Розов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 56 страниц)
3. Авиа-маневры вокруг большого пирога
Автономия Буга-Бука
Маленький архипелаг Грин-и-Пини похож на 40-километрового головастика, который плывет к острову Бука, лежащего в 200 км южнее, и оставляет на западе, на таком же расстоянии, большой папуасский архипелаг Новая Британия. Хвост головастика, это длинный изогнутый остров Пини, а туловище – овальный кольцевой остров Грин. Грин замыкает внутри себя миниатюрное море, соединенное с океаном двумя проливами в северо-западном секторе. На востоке острова Грин имеется маленькая авиабаза Никсон, построенная американцами во время Второй мировой войны. В те времена там служил Ричард Никсон (впоследствии – 37-й президент США) – отсюда и название. После той войны, авиабаза была заброшена, и вновь начала функционировать через полвека, как партизанская точка, а затем – как опорный пункт авиа-патруля автономии Буга-Бука.
Тут финишировал «Emo-X-racer» с атолла Клиппертон, преодолев 11.000 км, в два перелета с дозаправкой на островке Тераина (Кирибати). Когда все трое выбрались из рейсера – раптора, первыми словами Хигаси Рури было: «О! Сколько тут цветов!».
Был поздний вечер, солнце скатывалось за горизонт в стороне Папуа, а цветы как раз раскрывались, и по воздуху плыл странный аромат то ли корицы, то ли яблок, то ли цитрусов. Юная японка, в очередной раз ненадолго забыв о своих проблемах, ходила между цветущими кустами, высотой в полтора человеческих роста. А тем временем, приземлилась еще одна машина – дельтаплан-переросток «Dagon-13». Из его кабины, похожей на закрытый пляжный катер, выбрались четверо мужчин – их казалось, бы, должен был легко узнал бы любой, кто смотрел TV-новости об ультиматуме «Аврора-Фронда». Как-никак персоны дня:
* Оуа-Аи-Ликэле – король непризнанной страны Эненкио на Маршалловых островах.
* Торонагэ – лидер организации «Небесная японская красная армия».
* Хубо Лерадо – бывший президент Агренды (а ныне, якобы, лидер тонтон-макутов).
* Асур-Сингх – лидер андаманских пиратов – «Флота свободной торговли».
Но, четверо террористов выглядели сейчас совсем иначе, чем на экране, поскольку они сняли «портретные» латексные маски (и, к тому же, каждый по-своему сменил стиль).
Король снял пальмовый венок-корону и церемониальный плащ. Теперь, в светло-сером легком костюме, он выглядел молодым южноамериканцем, преуспевающим в бизнесе.
Торонагэ из «Небесной японской Красной Армии» расстался с армейским френчем, перестал напоминать председателя Мао Цзедуна с парадных плакатов, и превратился в крепкого, наголо выбритого меланезийца, вероятно – охранника при бизнесмене.
Персонаж, игравший экс-президента Агренды, оказался вообще не похож на Лерадо. Он принадлежал даже к другой расе: типичный меланезиец. По стилю одежды(лава-лава на бедрах, пестрая красно-зеленая рубаха, распахнутая на груди, золотая цепочка на шее), можно было предположить, что он – капитан и хозяин какого-нибудь малого траулера.
Лидер андаманских пиратов, сменив чалму и куртку-милитари на шорты и майку, стал загорелым яхтсменом североевропейского (а не индийского) происхождения. И, этот мнимый Асур Сингх сразу же обратил внимание на симпатичную японку, увлекшуюся цветущим кустарником, поправил воображаемый галстук, и обратился к Леману.
– Вулф, будь другом, представь меня этой прекрасной незнакомке.
– Я думаю, Квен, справедливо будет представить всех… Мисс Йуки Сноу…
– Да, – с небольшой паузой отозвалась она на свое новое имя.
– Так! – Леман кивком головы указал на двойника экс-президента Агренды, – вот этот джентльмен известен в здешних морях, как шкипер Матео Таваи из Самоа. А эти два джентльмена (Леман последовательно указал на короля и на комиссара) Неолео Кои из Белиза и Вевак Фаа, из Папуа. У них тут бизнес. А это (Леман хлопнул по плечу лидера андаманских пиратов) мой боевой товарищ, Квен фон Грюн, экстремальный яхтсмен.
– Вы тоже увлекаетесь яхтингом, Квен? – обрадовалась японка.
– Еще как! – он обаятельно улыбнулся, – Я рожден под парусом. Без шуток: Папа для поднятия маминого настроения катал ее на парусной лодке, недалеко от берега. Как я понимаю, мама что-то не рассчитала, и все началось неожиданно. Папа успел только подойти к причалу и крикнуть фельдшера из яхт-клуба. Наверное, судьба. Вы верите в судьбу, Йуки? Или в карму? Во что-то такое.
– По-японски, – она улыбнулась, – не «karma», а «unmei». В этом слове два иероглифа: «удача» и «жизнь». Иногда, хочется верить.
– То, что надо! – обрадовался фон Грюн, – Это просто и гуманно и, в это действительно хочется верить… У вас японское имя, точно?
– Да. Я с Кирибати, но у меня японские корни. А мое имя по-японски значит «снег».
– О-е! – воскликнул фон Грюн, – К вашему имени надо подобрать парусник типа…
– Не подобрать, а построить, – вмешался Оуа-Аи-Ликэле (или Неолео Кои), – Однако, мы говорили с тобой, Вулф, про новый стиль эконом-класса в местном яхтинге. И с твоей стороны был заход про японского эксперта. Это как, реально?
– Мисс Сноу, – вмешалась Хйор Гуд, – как раз и есть тот эксперт, почти что японский.
– Однако, – вмешался Торонагэ (или Вевак Фаа), – Джун Тэ-О тоже не совсем японец. Он японец по месту рождения, но по крови кореец. Чисто японский эксперт не обязателен.
– Джун Тэ-О? – переспросила Хигаси Рури (или Йуки Сноу), – это хозяин фирмы «Takido Domo» на острове Науру?
– Точно! – Неолео Кои щелкнул пальцами, – а вы его знаете, мисс Сноу?
Тут Хигаси Рури вспомнила, что она теперь Йуки Сноу и, вроде бы, ей не с чего знать хозяина фирмы «Takido Domo», спонсора экспедиции яхты «Фукурю-Мару». Лично с мистером Джун Тэ-О она действительно не была знакома, все переговоры о спонсорстве велись капитаном команды, по интернет, а яхту, подаренную экспедиции, мистер Джун отправил поближе к Японии, на Сайпан (Северные Марианские острова), откуда затем стартовала экспедиция. Как известно, дареному коню в зубы не смотрят, но «Фукурю-Мару» оказалась яхтой ОЧЕНЬ эконом-класса. По цене (если прикинуть) дешевле, чем корейский малолитражный автомобиль. Но, Йуки Сноу (в отличие от Хигаси Рури) не должна была быть в курсе этой истории… И как ответить на вопрос мистера Ки?
Тут, очень своевременно, на выручку пришла Хйор Гуд.
– Еще бы, Неолео! Конечно, Йуки знает Тэ-О. Точнее, она знает о его яркой рекламной акции. Душераздирающая история! А что до самой лодки… Йуки, как бы ты оценила «Фукурю-Мару» в смысле качества? Я знаю, ты смотрела этот проект.
– Да, – японка кивнула, – я смотрела, и… В общем, если делать эконом-класс, то не так, потому что гнаться за видимостью дорогого парусника, делая его дешевым, это всегда кривой путь. Я думаю, можно было бы сделать хорошую яхту и уложиться в заданный бюджет, если не пытаться построить за гроши копию объективно недешевой яхты.
– Это была рекламная акция, – заметил Вевак Фаа.
– Да. Но на этой рекламной акции шли по морю люди, и… Как мне кажется, история с захватом «Фукурю-Мару» не произошла бы, будь экипаж уверен в качестве яхты. Но экипаж объективно сомневался, и не рискнул идти через шторм, а решил переждать на рифе Барракуда, где и случилось все это антитеррористическое блядство…
Финальное словосочетание вызвало у аудитории бурный восторг. Неолео признался:
– Вообще-то, на счет спонсорской помощи в виде яхты, это была моя идея.
– Проект тоже был ваш? – спросила Йуки.
– Да. И, по-моему, яхта получилась неплохая. Я бы рискнул на ней идти в шторм.
– Значит, вы рисковый человек, Неолео. А я считаю, что «Фукурю-Мару» по ходовым качествам была на нижней планке категории «открытое море без ограничений», а про комфорт для экипажа вы вообще не подумали. Кубрик, камбуз и санузел просто…
– …Я понял, – перебил микронезийский бизнесмен, – А можно спросить: как в общих чертах это сделали бы вы, при таком бюджете?
– Эй, алло! – вмешался Квен фон Грюн, – а деньги за экспертное предложение?
– Квен! – возмутился Вевак, – ты что, думаешь, мы с Неолео хотим зажать оплату?
– Нет. Я просто спросил: а деньги?
– Между прочим, – обиженным тоном сказал Неолео, – я хотел предложить мисс Сноу возглавить инженерное бюро фирмы «Takido Domo», – и я заранее об этом сказал.
– Ну… – протянула японка, – А мистер Джун Тэ-О разрешил вам это предлагать?
– Э-э, – Неолео улыбнулся, – у нас с мистером Джуном особые отношения. Я объясню.
– Начни с того, что такое Науру, – предложила Хйор.
– Ладно. Я начну с того, что такое Науру.
***
Рассказ бизнесмена Неолео Кои (или Оуа-Аи-Ликэле, короля Эненкио).
Независимая страна Науру состоит из острова Науру площадью 20 кв. км., и акватории площадью 300.000 кв. км. Остров расположен на Экваторе, у западного края огромной акватории полинезийской страны Кирибати, и у южного края тоже огромной акватории микронезийских Маршалловых островов. Южнее Науру лежат меланезийские острова Вануату, юго-западнее – также меланезийские Соломоновы острова и автономия Буга-Бука, а далее в том же направлении – Папуа. Население Науру, 14 тысяч жителей, это особенная этническая группа, промежуточная между полинезийцами, меланезийцами и микронезийцами. Особенность состоит в неком врожденном таланте договариваться со всеми соседями, вроде бы, никого не обманывая, но при этом оставаясь с прибылью.
Первые две трети XX века предприятие «The Pacific Phosphate Company» добывало тут фосфаты и превратило половину острова в необитаемую пустыню. Во время перерыва (вызванного Второй мировой войной) поселки были разрушены бомбежками. Когда в 1968-м туземцы получили независимость, их некогда цветущий остров выглядел, как съемочная площадка триллера о последствиях термоядерной мировой войны.
Но, науруанцы не унывали: у них теперь был государственный суверенитет, хороший ресурс (для тех, у кого есть предпринимательская жилка). Скоро науруанцы выдумали множество экзотических видов бизнеса, таких, как торговля признанием суверенитета фантомных государств и продажа частным лицам гражданства по рождению (как бы, постфактического рождения на острове Науру). Любую корпорацию или даже банк на Науру можно было зарегистрировать в течение суток, а потом (если надо) уничтожить полностью, бесследно, будто ничего и не было. Лидеры острова жили замечательно, и немножко делились с простыми островитянами, но в конце XX века (вот беда) остров Науру был назначен Финансовой империей зла, отмывающей деньги наркоторговцев. Банковская система Науру была заблокирована ведущими странами «первого мира», и настал кризис. Считалось, что науруанцы не выберутся из этих проблем, однако, они продолжали жить, ловить рыбу, кого-то выбирать в органы власти, и печалиться, если австралийский провайдер отключал остров от всех видов связи за неплатежи.
Фирма «Takido Domo» была зарегистрирована на Науру в эру расцвета оффшора, для конфиденциальных операций некого крупного японского концерна. Смысл операций состоял в переброске денег на взятки чиновникам, от которых зависело распределение крупных государственных заказов в Японии, США и Евросоюзе. Но, когда Науру был удостоен титула «Финансовой Империи Зла», фирму, во избежание проблем, быстро задекорировали под местную (якобы, она занималась отверточной сборкой лодочных моторов). Джун Тэ-О, директор «Takido Domo», получил от концерна бонус за то, что натурализовался в Науру, переписал владение фирмой на себя, и «забыл» все, чем эта фирма занималась в интересах концерна. Вот такой дисциплинированный сотрудник.
Когда комиссия FATF (Межправительственная группа по борьбе с отмыванием денег) добралась до концерна, история его связей с науруанской «Takido Domo» выглядела совершенно безобидно: концерн долгое время поддерживал моторно-лодочный бизнес бывшего сотрудника, пока предприятие не встало на ноги. Можно проверить, на месте. Представитель комиссии прилетел и проверил: да, есть цех-ангар, есть производство. Обвинение в отмывании денег было снято с концерна, а Джун Тэ-О теперь крутился самостоятельно. Несколько лет «Takido Domo» качалась на грани коллапса – местный рынок был мал, а региональный рынок уже поделили новозеландцы и австралийцы.
Вдруг (вот удача) появился хороший парень из Микронезии, который стал накатывать фирме мистера Джуна крупных заказчиков. И не только на моторы, а и на новые виды топлива к этим мотором, и на катера и яхты, которые ходят с этими моторами на этом топливе. Джун Тэ-О хорошо на этом поднялся. Теперь у него настоящая фабрика, где производится много всего, от ширпотреба до мощных машин для солидных клиентов.
***
Неолео Кои сделал многозначительную паузу, и произнес.
– Разумеется, мистер Джун Тэ-О был вынужден взять в долю этого хорошего парня из Микронезии… В смысле – меня… Быстрое развитие требует расширения клиентуры и вложения ресурсов. Самому Тэ-О было не поднять такую тему… Это все между нами, мисс Сноу. Видите ли, Тэ-О хороший дядька. У него замечательная семья, настоящая науруанская. Он лицо фирмы, почетный горожанин Йангора, вице-председатель совета Технического колледжа, спонсор программ экологии, науки и коммуникации. Даже на соседнем острове Банаба, хотя это уже Кирибати, знают мистера Джуна. Он там создал фабрику био-фюэла и экологическо-метеорологическую авиабазу. Но, есть вопросы бизнеса, которые вне компетенции мистера Джуна. Он это знает и принимает, как факт.
– А… – Йуки замялась, – …А мистер Джун не пострадал из-за той истории…?
– Когда его обвинили в поддержке терроризма? – уточнил Неолео, – Ну, что вы! Такое обвинение в адрес одного из самых уважаемых граждан выглядело просто нелепо. Те четверо агентов MI-S, которые приехали снимать с него показания, чувствовали себя крайне неловко, когда явились полсотни студентов колледжа… Это довольно крутые ребята, если их разозлить. Но, жена мистера Джуна, замечательная женщина, быстро успокоила всех, сказав, что это простая формальность, и попросив убрать ружья…
– …Дисковые полуавтоматы 12-го калибра, – вставил Вевак.
– …Убрать ружья, – повторил Неолео, – и разрешить британским офицерам пообщаться с мистером Джуном для составления протокола. Безвредная бюрократия. Тэ-О выслушал вопросы, честно ответил, что не поддерживает терроризм, и британские агенты уехали.
– А кто за все это платит? – напрямик спросила японка.
– О!.. – Неолео подмигнул ей, – Вы смотрите в корень. Да, источники средств не совсем обычные, но они уж точно не хуже тех, которые используются в «Первом мире».
….
Параллельные события.
Бермудский треугольник. Риф Челленжер.
13 миль к юго-западу от Бермудских островов.
Стэн как чувствовал, что пилотом «планового почтово-курьерского тренинг-рейса» на экологический авианосец «Whale-911», окажется его знакомая Тали, девушка, якобы происходящая с Ориноко из племени варао, и служащая пилотом «пиратских» ВВС. В течение первого часа полета, Тали всячески острила на тему о том, что «Интерпол-2» обязан включить ее в список оплачиваемых работников, а Прусский Университет (где Стэн Зауэр числится доктором), разместить фото Тали на доске почета. Стэн достойно отшутился, и далее по инерции травил европейские студенческие анекдоты до самой дозаправки в Казамансе. Там они садились не на ту грунтовую партизанскую полосу, с которой вчера взлетали с майором Лесли и обездвиженным Клаусом, а на отличную бетонку аэродрома Скриг (который раньше контролировался эфиопскими «голубыми касками»). Но теперь миротворцы были экстренно эвакуированы из-за радиоактивного заражения, и на авиабазе хозяйничали партизаны. Правда, несколько ангаров в секторе обслуживания были окружены значками «черная мельница на желтом поле» (опасный уровень радиации), но остальная часть активно использовалась. В парковочной зоне с нескольких авиа-транспортов выгружали контейнеры (не с елочными игрушками, надо полагать). Рядом с аэродромом, на скалистом берегу Атлантического океана, в наскоро сляпанным форте из бетонных балок, стояли реактивные минометы (кажется, реплика «Nebelwerfer» 1940-го года: штука простая, но мощная и надежная). Стэн подумал, что авиабаза Скриг потеряна силами ООН навсегда. Если даже партизанам придется уйти обратно в болота, то заминировать Скриг они точно не забудут. Скорее всего, уже его заминировали. Удачный финт у них вышел с нелегально захороненными ТВЭЛами…
Всю вторую половину полета, Стэн продолжал размышлять на эту тему. Сейчас в его голове оказалось достаточно плиток паззла, чтобы сложить картину… Пусть, не всю, картину, но достаточно большой осмысленный фрагмент, в котором просматривается структура всего процесса. Всего за несколько часов пути с атлантического побережья Казаманса к рифу Челленджер, Стэн построил в уме связный и хорошо обоснованный ретроспективный анализ Агрендской операции, с объяснением многих парадоксов.
Самым парадоксальным было то, что Альянс и Объединенные нации провалили эту операцию, а точнее – проиграли крупную военную компанию. Единственным (очень сомнительным) успехом можно было считать то, что на острове Агренда полностью разрушен единственный крупный город Порт-Роал, с пригородами. Пустой город, из которого режим Лерадо предусмотрительно эвакуировал жителей, производственные объекты, и значительную часть транспортных и коммуникационных единиц.
Сейчас Стэн отчетливо понимал: команда Хубо Лерадо выиграла эту кампанию в тот момент, когда убедила большую часть агрендцев подготовить резервные площадки и организованно эвакуироваться туда до начала боевых действий. Причем, все это было сделано без огласки в СМИ, вот что важно. О полной секретности при таком крупном перемещении людей и техники, речь не шла, все было на виду. Бонзы ООН и Альянса получали рапорты разведки: «Агренда эвакуируется». Но бонзы, увы, не смогли понять смысл этих рапортов. Они рассуждали вот как: «раз нет приказов и инструкций по TV и другим каналам СМИ – значит, народ действует неорганизованно, спонтанно. Это не эвакуация, а паническое бегство жителей, бросающих Агренду и режим Лерадо». А на самом деле, жители бросали лишь территорию, в которую силы Альянса и ООН затем влипли, как Братец Кролик в Смоляное Чучело в «Сказках дядюшки Римуса». И этот кролик стал подопытным. Все мелкие союзники Лерадо слетелись, чтобы испытать на влипшем кролике свои дешевые военно-технические разработки, предназначенные для будущих войн, которые начнутся в ближайшее время, но пока неизвестно где. Бойцы миротворческого корпуса подрывались на грошовых минах, транспортные самолеты получали внезапные удары грошовых стрелковых систем, боевые корабли и нефтяные платформы вспыхивали от прямых попаданий грошовых летающих бомб… А военные наблюдатели экстремистских группировок, кокаиновых трестов и микро-наций делали пометки в блокнотах «эта штука четко работает», или «эта штука полное дерьмо», или (вариант) «у этой штуки хороший потенциал, но надо доработать конструкцию». На Агрендскую войну слетелись стервятники со всей планеты, приглашенные к участию в фестивале испытаний оружия на живых людях (комбатантах и не комбатантах), и на реальных объектах (подвижных и неподвижных, военных и гражданских). И все это совершенно безнаказанно: кто бы не стрелял – списано все будет на режим Лерадо.
На этом этапе, бонзы ООН и Альянса перепугались, и вместо того, чтобы штатным образом завершить операцию (ввести на Агренду свежий военный контингент, и без сопливых игр в демократию, полностью обеспечить контроль над этой территорией), трусливо сдали остров какой-то мутной сборной команде вооруженных отморозков, номинально возглавляемых выдающимся жуликом Маноло Гуарани.
Стэн вспомнил свой разговор с ооновским военврачом несколько лет назад в Сомали, после очередной провальной кампании по ликвидации пиратского государства Пунт. Разговор происходил в госпитале, точнее – под огромным тентом, где были собраны несколько сотен раненых самыми разными и необычными новыми видами оружия. «Знаете, Стэн, – сказал военврач, – мы полные идиоты. Мы тут ничего не исправили, а накрыли стол для демонов войны, и они будут пировать тут, пока не кончится еда»…
Мысленно возвращаясь из Сомали в Агренду, Стэн вдруг вспомнил «Сравнительные жизнеописания» Плутарха: «…Царь Пирр сказал некому человеку, который радовался победе: «Если мы еще раз так победим римлян, то окончательно погибнем».
…
Небо за кормой «Emo-X-racer» посветлело, а впереди на синевато-сером полотне океана вырисовался гигантский зелено-бежевый «рыболовный крючок» Бермудских островов.
– Мы их оставим по правому борту, – сообщила Тали, мгновенно заметив движение глаз пассажира в маленьком зеркальце, закрепленном на пульте управления, – На фиг нам общаться с британским авиа-патрулем? А так – полет над нейтральными водами.
– А патруль бдит? – спросил Стэн.
– Конечно! – пилот постучала пальцем по экрану радара, – Вот, видите «BN-2 Maritime Defender» береговой охраны. Он нас тоже видит, но мы за 12-мильной чертой. Табу.
– А если он плюнет на табу?
– Ну, – Тали хмыкнула, – я запросто уйду от него. Это старый чемодан: скорость всего полтораста узлов и потолок пять км. Еще я просигналю кое-кому, и кое-кто проверит боеготовность береговой охраны на островах Вознесения и Святой Елены. Они не так далеко от Овамбо, вы понимаете? Так что, он не нарушит табу. У него инструкция.
– А по-доброму не пробовали договориться? – спросил Стэн.
– С британскими властями? – Тали снова хмыкнула, – какой смысл? Они соблюдают договоры только с сильными. Но если тут все решает сила, то зачем договариваться? Проще пригрозить как следует и готово: прочный мир и взаимопонимание.
Тем временем, прямо по курсу возникло нечто странное, похожее на длинного жука с прямоугольной спинкой, стоящего на воде шестью лапками, обутыми в калоши.
– …А это, – пояснила пилот, – как раз и есть авианосец – гексамаран «Whale-911».
– Гексамаран?… Гм… В смысле, шесть поплавков?
– Ага. Спонсору подвернулись по дешевке 50-метровые плашкоуты. Дальше понятно: поставил их в два ряда, скрепил фермовыми арками, залепил поверх этого настил, и получилось нечто вроде понтонного моста 200 на 40 метров. Нормальная посадочная полоса. Тут есть хорошие сетки безопасности для экстренного торможения. Во как!
– А вы уже садились на это морское чудо? – спросил Стэн.
– Да. Я вообще-то его тестировала год назад. И эти сетки предложила я. Любителям рекомендуется использовать этот авианосец только для сверхлегкой авиации, вроде моторных дельтапланов, но профессионалы легко работают тут на «кукурузниках».
– Гм… – Стэн прилип взглядом к приближающейся палубе, – Но у нас не кукурузник.
– Ну и что? – невозмутимо ответила она и…
…Нос «Emo-X-racer» заметно задрался вверх, летная палуба, как будто, прыгнула навстречу, потом раздалось легкое «бум!», самолет тряхнуло, дальний край палубы побежал навстречу… Уф… Остановился.
– Спасибо, что выбрали нашу авиа-фирму, – патетически произнесла Тали, откидывая секцию фонаря кабины, – не забывайте свои вещи в салоне, и все такое.
– Вам спасибо, – ответил он, – а можно спросить на счет обратного рейса?
– Можно. Я улетаю назад через 8 часов. Вас иметь в виду?
– Через 8 часов… – повторил он, прикинул, имеются ли у него срочные дела, пришел к выводу, что не имеется, и кивнул, – ОК. Я ровно через 8 часов буду здесь с…
– …Сами выберете, – она улыбнулась, – я люблю неожиданные подарки. La vista.
– La vista, – отозвался Стэн, хлопнул девушку-пилота по подставленной левой ладони (вроде, подружились), и отправился на поиски локального водного транспорта.
Идти здесь имело смысл только к одной точке: узкой башне-надстройке, торчащей на самом краю правого борта. Как оказалось, оттуда шел широкий трап на другой ярус – туристическую палубу, которая располагалась прямо под верхней, летной палубой. На широком табло красовалась разноцветная схема рифа Челленджер с пиктограммами, и указателями на бортовые пункты сервиса, где можно арендовать лодку – простую, или глиссер, или летающую (в смысле, поплавковый дельтаплан), или подводную… Гм.
Оставив без внимания летающую и ныряющую экзотику, Стэн выбрал самый обычный небольшой катер, подписал арендную форму на 8 часов, сел за штурвал, отъехал на 300 метров от авианосца, там лег в дрейф, и позвонил по спутниковому телефону Маноло Гуарани, главе переходного правительства Агренды. Тот, оказывается, уже находился поблизости, дал точные координаты удобной точки встречи, для ориентации по GPS, и уточнил для визуального поиска: «кораблик, как из культовой песни Beatles».
Уточнение выглядело странным лишь до тех пор, пока Стэн не приблизился к заданной точке. А там… Там на слабой волне слегка покачивалась кислотно-желтая 20-метровая субмарина. На крыше боевой рубки в йоговской позе «лотос» сидела абсолютно голая чернокожая девушка и медитировала на восходящее солнце.
So we sailed up to the sun
Till we found the sea of green
And we lived beneath the waves
In our yellow submarine…
Подойдя еще ближе, Стэн обнаружил, что на субмарину похожа лишь верхняя часть наблюдаемого судна, а нижняя часть характерна для глиссера. Уже через минуту, он сообразил, что перед ним реплика скоростного советского торпедного катера «G-5» образца 1928–1944 года, круизная скорость 40 узлов, максимальная – 65. Последний официальный случай боевого применения – корейская война 1951–1951 года. Чуть позже, Стэн опознал и девушку: это была Саманта, с которой он недавно прошел по штормовому морю от Рондо до Агренды, а потом – по горным джунглям до позиций прогрессивных партизан. Как тесен мир… Стэн помахал рукой и крикнул.
– Саманта! Вы отлично выглядите. Фотомодели Парижа съежились бы от зависти.
– Правда? – девушка повернула голову и наградила его ослепительной улыбкой, – Вы, наверное, шутите, док Зауэр. Я сегодня жутко выгляжу, потому что вчера мы немного перебрали с танцами, коктейлями, и… те хиппи, которые были вместе с нами на этой тусовке, оценили наше поведение, как несколько нескромное. Сейчас парни лечатся специальным утренним коктейлем из кофе с грейпфрутом, а я привожу себя в порядок йоговским методом, который прочла в журнале «Himalayan lifestyle review».
– Помогает? – полюбопытствовал Стэн.
– Ни хрена, – призналась Саманта, расплетая ноги, – Идите сюда, я вас пришвартую.
…
В носовом салоне (точнее, в рубке зенитного поста) Стэна встретили трое мужчин, из которых двое (младший кокаиновый барон Пако Гомес и консильери Камино Мурена находились в слегка похмельном состоянии), а третий – Маноло Гуарани был трезв, но выглядел тоже помятым – видимо, из-за ночного перелета из Вашингтона на Бермуды.
– Доброе утро, сеньоры, – произнес Стэн, делая вид, будто присутствие на переговорах первых двух мужчин его ничуть не удивило.
– Hola! – отозвался Гомес и протянул ему руку. – Я рад нашему знакомству, док Зауэр. Надеюсь, мы подружимся. Хотите выпить чего-нибудь?
– На этой яхте отличный бармен, – добавил Гуарани, щелкнув ногтем по своему стакану, наполненному чем-то многослойным и разноцветным.
– Просто, легкий холодный мохито, – сказал Стэн.
– Хороший выбор для этого часа, – одобрил Мурена, включил селектор бортовой связи и распорядился, – Роббер, один легкий мохито на ямайском роме с тремя кубиками льда.
– Да, сэр, – отозвался из динамика спокойный уверенный рокочущий бас.
– Роббер, – пояснил консильери, выключая селектор, – мастер снайперской стрельбы, и коктейли он смешивает с такой же точностью, с которой посылает пули в цель.
Стэн согласно кивнул.
– Оба качества очень полезны в практике жизни. А скажите, если это не тайна, почему торпедный катер окрашен в такой нехарактерный цвет?
– Для броскости, – ответил Мурена, – это рекламный экземпляр, а типовая модель идет в обычной окраске «морской камуфляж». Император Ганнибал де Грамон открыл новую яхтенную верфь на Тортуге, и машины «G-5», это наша первая серийная продукция.
– Это очень перспективный бизнес, – добавил Гуарани, – но, я полагаю, док Зауэр сейчас намерен поговорить о другом проекте. Я хочу вам сказать, что мы с сеньором Валедо и сеньором Мурена, образуем честное партнерство. С ними можно говорить, как со мной.
– Будь по-вашему, – Стэн кивнул, – речь пойдет о перспективах биржевой игры в связи с бомбардировкой Лондона ракетами с ядерным зарядом. Залп произойдет вскоре после истечения срока ультиматума «Аврора Фронда». Точность попаданий будет невелика, а заряды учебные. Никаких значимых разрушений. Эффект, в общем, психологический.
– Ну что? – кокаиновый барон, повернулся к Гуарани, – ты понял, что это не шутка?
– Эх… – вздохнул глава переходного правительства Агренды, – я, конечно, сразу тебе поверил, Пако, но, когда речь идет о двух миллиардах долларов…
– Надежным партнерам, – произнес Камино Мурена, – можно доверять независимо от размеров суммы, а ненадежным людям нельзя доверять вообще.
Гуарани издал еще один вздох, и кивнул в знак согласия. Стэн повернулся к нему и поинтересовался:
– Международный Банк Реконструкций и Развития дал вам два миллиарда?
– Да, – агрендец снова кивнул, – но полтора миллиарда я должен сразу отдать. Еще на двести миллионов я должен закупить бракованную технику у фирмы того человека, который договаривался об ускорении процесса, и еще двести официально выплатить международным аудиторам, это десять процентов от суммы кредита за их услуги.
– Вам остается только сто миллионов? – уточнил Стэн.
– Нет, меньше, – Гуарани вздохнул в третий раз, – полста миллионов придется реально потратить на Агренду, чтобы создать видимость. Вы понимаете? И еще четверть надо выплатить в виде процентов. Положено, чтобы МБРР хоть раз получил проценты, это правила игры. Так что, до моего бизнеса дойдет всего четверть от этих последних ста миллионов. Куда катиться мир, если лоббизм дорожает с такой скоростью?
В рубку-салон бесшумно вошел высокий широкоплечий мулат, одетый, как обычный карибский бармен, и аккуратно поставил на стол высокий стакан с коктейлем.
– Легкий утренний мохито, сэр.
– Спасибо, Роббер. – Мурена улыбнулся, – как ты думаешь, куда катится мир?
– Есть два мнения сэр, – невозмутимо ответил тот, – колдуны Мексики думали, что мир сгорит, а сейчас ученые думают, что мир провалится в черную дыру.
– Замечательно, Роббер! Ты, как всегда, вселил в нас оптимизм.
– Это моя работа, сэр, – бармен-снайпер тоже улыбнулся, и бесшумно покинул рубку, аккуратно закрыв за собой дверь.
– Ладно! – Пако Гомес махнул рукой, – Сгорит мир, или провалится, это бог как-нибудь решит без нас. Давайте разберемся, как играть на бирже. Что у нас на кармане? Триста миллионов длинных денег, что собрали Ганнибал с Камино, и двести миллионов, тоже длинных денег, что собрали мы с Аугусто и два миллиарда коротких денег, что забрал Маноло из МБРР. Что у нас на мозгах? Пять разных финансовых экспертных систем в компьютере, и ответы на «financial brain ring» в четырех университетах.
