Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)
Я хотела вернуть подружке затрещину и объявить, что всё это вовсе не её ума дело, но Бранов – лёгок на помине, – спустился в фойе. Состроил серьёзную физиономию, кивнул нам с Оксаной на прощание и направился к дверям. На ходу застегнул пальто и лихо замотался в длинный полосатый шарф. Звякнул ключами.
Значит, с Марьянкой чай к философам пить не пошёл. Как-то даже от сердца отлегло. Впрочем... а с каких это пор мне есть дело до аспиарантского досуга?
Это всё Оксанкины фантазии, чтоб их трижды перевернуло...
– Ну и пусть, – насупилась я, проводив аспиранта взглядом. – Я вообще сомневаюсь, что представляю для Бранова хоть какой-то интерес, кроме профессионального.
– Ой, да ладно тебе, Мик. Он возится с тобой уже две недели. Думаешь, за просто так, что ли?
– Если экзамен завалю, – решила я прояснить ситуацию, – Завлинский ему голову открутит.
Оксана на это только руками всплеснула.
– Святая простота! А заву ты на что сдалась? Какая ему разница, кто сдаст, а кто нет. Ты на бюджете, девочка, ау! – подруга отклячила зад на манер RnB-ишных тёток и пощёлкала пальцами у меня перед носом. – Забыла, что финансовой значимости для института не представляешь?
Я огорчённо помычала и совсем скисла, окончательно в догадках потерявшись. А ведь и правда. Завлинский, конечно, жутко дотошный дедок, но сдалась я ему? Он меня знать не знает, да и думать уже обо мне, поди, забыл.
К тому же старшекурсники поговаривали, что из-за него ещё никого ни разу не отчисляли. Все соки из тебя профессор выжмет, а необходимый рабочей программой минимум сдать принудит. Так что хоть до старости ходи сдавай.
Вот такая самоотверженность и преданность науке.
Но почему Бранов-то давным-давно не бросил со мной заниматься? Какой ему прок от моей успеваемости?
Раскрывать его перемещенческие секреты я не собиралась, даже если бы он мне ещё пару рефератов впаял. Бранище и сам об этом прекрасно знал.
Так неужели Оксана права, а я очевидного не замечала? Неужели причина столь ярого интереса аспиранта только одна?
Лицо Бранова, освещённое светом двоичной системы, вдруг ни с того ни с сего предстало перед глазами.
Что если то была не печать усталости, а… печали? Что, если Бранову просто-напросто одиноко? Вероятность того, что я одна в целом мире знаю его секрет, равна почти сотне процентов. Да чего уж там… мы вместе с ним путешествовали и даже неплохо справились с гидрой!
Ну, или почти справились… не погибли и то ладно.
Но я очень сомневалась, что Бранище каждые выходные щеголял своими сверхспособностями и приглашал друзей смотаться в одну из таверн Средиземья.
– Вижу в глазах проблеск разума, – возликовала Оксана, впившись в моё плечо пальцами. – Идём скорее!
– Да глупости всё это, – отмахнулась я, но уже не столь рьяно. – Сама подумай, на кой я ему сдалась?
– Любовь не спрашивает, – мудро рассудила подруга. – Пойдём, пока твой кот учёный коня железного не прогрел и домой не умчал.
– Не пойду!
На меня вдруг дурацкая робость напала.
Оксана наскоро напялила пальто, подпоясалась и, воинственно сверкая глазами, потащила меня под руку из института на парковку. Я покорно семенила рядом. Даже возражать не смела. И вовсе не по причине бесхребетности. Внутри я радовалась, что подруга так серьёзно настроена, а значит, и у меня повода дать слабину не будет, верно?
Наконец, расслабившись и радостно хохотнув, я обогнала соседку и потянула за собой.
Эх, берегись, Бранов. Берегись, касатик! Как ни крути, а Оксанка – вот мой личный двигатель прогресса.
***
Пока добирались до парковки, смелость приказала долго жить, и теперь я всё больше оглядывалась по сторонам. Свет в доброй половине окон уже погас, морозная тишина опустилась на нашу альма-матер. Такая тишина, что, наверное, Оксанка слышала, как моё сердце тукотило где-то в горле.
– Пришли, – словно бы подвела итог подруга. – Дальше одна иди. Я тут постою. Наверное, это его машина там дымит.
Оксана вынула руку в аккуратной перчаточке из кармана, но тут же поёжилась и спрятала обратно. Холодно. А варежки в дуэте с пальто она принципиально не надевала.
Ну а у меня ни тех ни других отродясь не водилось. Теряю.
Засунув руки в карманы поглубже, я притопнула по обледенелому асфальту. Парковка почти опустела, а в отдалении, и впрямь, в таинственном ореоле тумана стояла уже знакомая легковушка с зажжёнными фарами.
– Только ты вид непринуждённый сделай, – напутствовала Оксана. – Будто случайно тут оказалась.
Я усмехнулась. Ага, случайно. По парковке гуляю на ночь глядя. С кем не бывает?
Всё же благодарно кивнув подруге, я сделала пару шагов, бессознательно кусая губу. Сама не заметила, как убедила себя в безоговорочной влюблённости в себя аспиранта.
Ну а почему бы и нет? Разница в возрасте у нас… почти шуточная, а отношения можно не афишировать до моего выпуска, чтобы проблем не возникло. Уж что-что, а тайны хранить я точно умею.
Рот сам собой растянулся в счастливой улыбке. Теперь-то Бранище точно всё мне расскажет. Или, быть может, пора называть его просто Ян?
Цок-цок-цок…
Уплотнившийся и промороженный снег до того звонко хрустел под сапожками юной особы, выплывшей из темноты, что я на секунду даже растерялась.
– Я-ян! Сюрпри-из!
Дверь легковушки отворилась, и Бранов, улыбаясь и втягивая шею поглубже в ворот пальто, вышел навстречу летящей на него бестии. Бестия, к слову, размахивала сумкой, размеры которой явно в каноны ручной клади не вписывались.
Столкновение. Бах!
Девица повисла на шее аспиранта и смачно, по-хозяйски чмокнула того в щеку, а меня словно взрывной волной отбросило. Я сделала пару шагов назад, в тень. Хорошо, что огромный чёрный джип пару минут назад припарковался и скрыл меня из поля зрения парочки.
– Ты когда вернуться успела?
Бранов отстранился, но бестия словно плющ обвилась. И захочешь, не стянешь.
– Ещё утром, – засмеялась она. – Хотела вот тебе обед принести, но мать никак не отпускала. Соскучилась уж сильно. Ян, ты ведь покушал? – проворковала бестия, заботливо поглаживая аспиранта по груди. – А то знаю я тебя…
Знать, покушал ли этот негодяй, возможно, при живых жене и детях предлагавший студентке прокатиться с ним в ночи, не хотелось. Развернувшись на каблуках, я пулей рванула с места. Оксана, притаившись за облысевшим фигурным кустарником и созерцая ту же сцену, выскочила навстречу.
– Мик, Мика! – звала она, а я, словно ослепнув, летела вперёд.
Откуда столько сил взялось, ума не приложу. И откуда столько злости и разочарования?
– Мика, Мик, ну послушай…
– Да чего тут слушать? – остановилась я так резко, что Оксана едва успела затормозить, чтобы в меня не вписаться. – Всё нормально, правда. Говорила же, дичь это, – я до того ненатурально и вымученно усмехнулась, что соседка виновато скорчилась. – Не нужна я Бранову.
И снова рванула с места, не владея собой. Любовная сцена наотрез отказывалась выходить из головы.
Вот и одиноко ему, мать его…
…бестия разгоняется и виснет на шее аспиранта.
Истосковался весь. Один-одинёшенек против целого мира!
…он улыбается в ответ и крепко прижимает ослепительную блондинку к себе.
Вот так. Всё просто.
…Ян, ты ведь покушал?
Покушал, не покушал… Какая теперь разница?
А я и вправду дура. Напридумывала себе чёрт знает что. Тьфу!
***
Оксана семенила следом. Лишних вопросов не задавала. Не задавала ровно до тех пор, пока я перед дверьми общежития не развернулась юлой и не рванула обратно в институт.
– Ты забыла что-то, Маш? Что происходит?
Ответа подруга не дождалась.
Пролетев мимо вахты, я одним махом преодолела пару лестничных пролётов и, нервно сжимая и разжимая кулаки, становилась у двери кафедры истории.
Дальше по коридору из-за неплотно прикрытой двери раздавались голоса и шум воды, закипающей в чайнике. Похоже, празднование будущего юбилея Антонины Витальевны, преподавателя философии, в самом разгаре.
– Ми-ик, зачем вернулись-то? – продолжала недоумевать Оксана, но я только отмахнулась.
– Загляни, спроси, Бранов здесь.
Подруга удивлённо отпрянула.
– С ума сошла? Мы же его только что на парковке…
– Спроси! Надо так.
Соседка возмущённо цокнула, но дверную ручку повернула. Открыто. Сердце, на секунду вставшее в груди, забилось ровнее.
Оксана заглянула в щель и тут же прикрыла дверь.
– Никого тут нет. Я же говорила, – начала она, но я перебила.
– Стой на стрёме.
Прошмыгнув на запретную территорию, я без раздумий двинулась к аспирантскому столу. Какие демоны владели мной в ту минуту? Точно не знаю, но они определённо были родом из самых отдалённых уголков бездны Безрассудства.
– Ты что творишь? – шипела Оксанка в щёлку, пугливо озираясь. Голоса на кафедре философии, как назло, будто громче стали. – Пойдём отсюда! Если нас увидят… Не знаю, как ты, а я точно не горю желанием с Марьянкой связываться! Она же нас в порошок…
Это я и сама понимала, но позволить Бранову и дальше измываться надо мной и моей книжкой, ещё и в компании блондинистой подружки… Нет, братцы. Не на ту напали.
Строя злобные гримасы и тшикая Оксанке в ответ, я невозмутимо выдвинула верхний ящик стола и пошарила рукой в листах.
– А где?.. Неужто забрал?
Обескураженно присев на корточки, я принялась с остервенением выдвигать ящик за ящиком. Перевернула всё вверх дном! Благо, что на столе и в столе у Бранова и без того царил беспорядок.
– Ну что ж за день-то сегодня такой паршивый, а?
Холодный пот прошиб, а щёки запылали от злости и беспомощности. Моего «Императора» и след простыл, а значит, и одну-единственную ниточку, напоминающую о существовании где-то там гадкого аспирантишки, разорвать мне теперь было не суждено.
Сегодня двойная прода =>
Глава 7. Аспирант спешит на помощь
– Мик, ты как? Нормально?
Оксана выждала пару дней и пошла в атаку. Она всегда так делала. Ждала, пока пламя поутихнет и вперёд, на амбразуры грудью третьего размера.
– Вполне, – пробубнила я, сидя на полу нашей комнатёнки и вот уже полчаса воюя с пузатой от книжных томов сумкой.
Выходные проскочили слишком быстро. Завтра начало учебной недели. Самое время скинуть груз прошлого и освободиться. Ну а начать вполне можно и с забитой всяким хламом сумки. Однако вытряхнуть разом утрамбованные книжки оказалось непросто.
Разве что чуть проще, чем прогнать из воображения картинки потенциально возможного времяпрепровождения аспиранта и его блондинистой бестии.
– Ты уверена, Маш? – подала голос Оксана с нижней койки двухъярусной кровати.
Конечно же, нет!
– Да-а-а, – раздражённо пропыхтела я и прекратила понапрасну трясти сумку.
Принялась ковырять пальцем сросшийся монолит, ища слабое место.
Выдерну одну книжку – и всё рухнет, как карточный домик. Всё рассыплется прахом. Все мои догадки, вся моя сказка, все мои надежды на путешествие… У-у-у! Хоть волком вой!
Хотя упорный самоанализ и горячий душ сумели убедить меня: в Бранова я не влюблена.
Определённо точно не влюблена!
Подумаешь, снится. Подумаешь, у меня в груди всё сжимается до сплошной пульсирующей точки, стоит лишь завидеть шагающего по коридору извечно хмурого аспиранта. Подумаешь, сижу теперь на его лекциях, как кол проглотив, ни слова не пропуская. Ерунда же!
Скорее, меня просто-напросто бесит, что я так и не смогла «Императора» вернуть и до истины докопаться. Ну а теперь и подавно не смогу. Ведь, спасибо бестии, для Бранова я никтожество.
Имено так. Никто. Таковой и останусь.
Но если ввести Оксану в заблуждение было проще простого, то себя обмануть… тут постараться придётся. Ведь несмотря на всю рациональность рассуждений, мне было горько. И злость накатывала такая, что я накануне полбутылька геля для душа в слив спустила.
Просто так. Из вредности.
– А этот Миша очень даже ничего, – Оксана выдернула меня из болота мрачных мыслей и кивком указала на открытый ноутбук. На экране отображалась страничка соцсетей блондина. – Михаил Сизов. Краса-а-авец!
– Угу, – пропыхтела я, сражаясь с забитой под завязку сумкой. Книжный монолит никак не поддавался. – И этот красавец предлагает мне встретиться вечером.
– Тогда почему ты до сих пор здесь?
Оксана с шутливым возмущением округлила глаза и села на постели. Подогнула ноги по-турецки. Ну а я лишь плечами безразлично пожала.
Ответ сам собой разумелся.
– Да ну тебя. Мишка всего лишь друг детства. Старый, добрый друг…
– Друг, не друг, – Оксанка выразительно наморщила лоб. – Что с того? Сходи на свидание и узнаешь, вдруг из вашей дружбы что-то да выйдет? Всё лучше, чем киснуть над осколками небылой любви.
Я сперва возмутиться хотела, мол, не было у меня к Бранову никакой любви! А потому призадумалась, замерев над сумкой.
И правда… Ну его, этого аспиранта, в пекло! Один раз из-за него я уже Мишку кинула. Убежала по первому «курлыку» сообщения. Больше такому не бывать.
Будто почуяв перемену в моём настроении, Оксана сползла с кровати на пол ко мне поближе.
– Давай-ка я тебе помогу.
Подруга твёрдой рукой легко выдернула книжку. А остальные сами посыпались на пол, едва Оксана сумку вверх дном перевернула.
– Ты зачем столько в институт таскала? – вернувшись на кровать, хохотнула соседка, рассматривая вынутую книжечку с яркой обложкой. – Ох, ты только погляди! Какой мужчина… Какие мускулы, какой взгляд!
Оксана захохотала, а у меня едва челюсть не отпала. Кажется, я даже рот приоткрыла от удивления.
В руках у соседки был... мой «Император»! Тот самый, что конфисковал Бранов-Баранов, потому как мой экземпляр – я точно знала – хранился у меня в столе и перекочевать в сумку никак не мог.
– Оксан, ты где это взяла?
Подруга уже деловито листала странички, выхватывая реплики и фразы из контекста.
– Да из сумки твоей только что, – она перевернула книжку и томным голосом прочла аннотацию:
«Он обнял её за талию и притянул к себе.
– Ты моя, Мира, слышишь? Моя.
– А ты мой, Айтер.
Мирель смотрела на Айтера со всей покорностью, что только могла отразиться в её глазах. Он Император. Правящая кровь. О совместном будущем и речи быть не может, а для любви у них всего одна ночь.
Ночь, что разделит их жизни на «до» и «после». Ночь, что сожжёт сердце беглой рабыни дотла, превратив его в бескрайнюю пустыню».
– Ух, ну и страсти тут, – хохотнула Оксанка. – Мика Вэйв… Мика… Машка, так это твоё, что ли?
– Оксан, отдай.
Я осторожно встала и двинулась к соседке, с интересом изучающей книгу, на миг блеснувшую опасной позолотой.
Оксана знала, что я изредка развлекалась написанием историй и сказок. Парочку она даже прочла из вежливости, но об «Императоре» не ведала. Зачем обременять её лишней информацией? Что я, враг себе?
Знаю ведь, что соседка больше на научно-популярные журналы слюной исходила, а «любятина», как она однажды сама обмолвилась, вообще не её стихия.
– Мика, ну ты и макаронина кручёная! – продолжала веселиться соседка. – «Император на ночь»… Веришь, нет, а мне даже будто бы почитать захотелось.
– Оксана, положи книгу!
К моему ужасу, под пальцами подруги уже несмело поползли золотистыми нитями жилки, и в этот раз они разрастались куда быстрее. Вот только Оксана этого даже и не замечала. Продолжала хохотать.
– Нет, ну надо же! Со мной живёт настоящий писатель. С ума чокнуться!
Вспышка, другая. Неужто стены затряслись? Или это просто-напросто дрожь моего ужаса хлынула за пределы тела?
Оксана озадаченно уставилась на меня, а затем и на страницы, что в тот же миг сетью тонких золотых нитей покрылись.
– Что за…
Девичьи и без того огромные карие глаза стали просто невероятных размеров, а я так и зашлась в крике.
– Оксана!
По-хорошему нужно было выбить книжку у подруги из рук. Схватить, отправить в окно! Но тело от макушки до пят будто свинцом налилось. К геройству душа не лежала, а холодная лапа страха до того сжала сердце, что многострадальная любвеобильная мышца едва кровь по жилам гонять не прекратила.
Золотое сияние стало слепящим. Зажмурившись и опрометью бросившись под письменный стол, я ухватилась за него со всей силой, какой только могла.
Я не хочу туда, не хочу!
– Ми-ика-а-а-а…
Долгое визжащее «а-а-а» рвало перепонки, и я, зажмурившись крепче прежнего, зажала ладонями уши. Мерный гул заставлял разогретый воздух колебаться ещё пару секунд, а затем тишина. Неестественно глубокая, липкая.
А может, это просто я оглохла?
Громкие хлопки дверьми вернули меня в реальность.
– Что такое? Что это было? Вы слышали?
Голоса знакомые. Соседи?
Я открыла глаза, но двинуться, а тем более выбраться из убежища, боялась. Первичное обследование показало: либо стол и платяной шкаф за ним перенеслись в книгу вместе со мной, либо я до сих пор дома. По крайней мере, в привычном измерении.
– Оксана… – зашептала я. – Оксаночка!
Безразличная тишина в ответ. Я позвала снова, но шёпот вышел хриплым. Голос вибрировал и срывался, а дрожь била неумолимо, поэтому о том, чтобы подняться, и речи быть не могло.
Собравшись с мыслями и спустя четверть сотни глубоких вдохов-выдохов, я худо-бедно выстроила план действий и на карачках выползла из-под стола. Мой «Император» покорно лежал на постели ровно там, где ещё секунду назад сидела Оксана. Страницы больше не светились и не полыхали, да и вообще, выглядели до того безобидно, будто и не творили зло вовсе.
Замерев на месте, я в секунду обвела взглядом комнату и выследила мобильник. Вот он, на кровати!Совсем рядом с этой адской телепортационной машиной.
Пришлось ухватиться за стол, чтобы подняться. На четвереньках, если придётся, я точно далеко не удеру.
На носочках, стараясь не делать резких движений и не сводя с книги глаз, я подкралась поближе. От страха сглотнуть боялась. Замерла, прицелилась. Один точный, будто бросок кобры, рывок и я завладела телефоном и понеслась прочь из комнаты.
Книга, к счастью, в преследование не пустилась.
Переведя дух парой-тройкой этажей выше, я уселась прямо на пол в коридоре. Подтянула коленки к груди.
И что теперь делать? Что делать?! Что же мне…
По наитию открыв страничку в соцсетях, заскользила взглядом по контактной информации того единственного, кто мог мне помочь. Номер телефона скрыт, зато контакт видеосвязи есть. Уже хлеб.
Не заботясь о внешнем виде и даже не поправив растрёпанные волосы, я щёлкнула по адресу, а через секунду-другую, приложение уже вовсю гоняло цепочку кружков, подключаясь к пользователю с ником BranOFF.
– Ну, давай же, давай…
Есть контакт!
– Да? – заспанное лицо аспиранта появилось на экране и тут же удивлённо округлило чернущие глаза. – Вознесенская? Чего тебе... ээ-м... вам? Я занят. У меня… выходной вообще-то!
– Ян Вик… Ян…
Чёрт, я, похоже, дара речи лишилась. Или заикой стала.
– Чего вы там квакаете? – нахмурился Бранов.
– Ян…
Аспирант, кажется, сперва ещё сострить хотел, но вдруг насторожился. Приблизился к экрану так, что на меня теперь уставился скорее не он сам, а его нос.
– Мика, ты в порядке? Что стряслось?
Я вскинула голову, втянув ноздрями прокуренный воздух. Как бы мне из себя хоть слово выдавить? Хоть словечечко!
– Бет… – голос будто бы и не мой вовсе. – Беда.
– Беда? – на аспирантском лбу пара глубоких складок появилась. – Так, успокойся и давай по порядку.
Я замотала головой и заплакала. Какое уж тут успокойся, какой уж тут порядок.
– Беда, – только повторяла я и ревела. – Бед…а-а-а!
Ну, всё. Прощай, членораздельная речь.
– Беда-а-а…
Меня заклинило.
***
На пороге общежития Бранище появился спустя полчаса. Вахтёрша пропустила его со скрипом зубовным, а когда я вышла навстречу, ступая по стеночке и вздрагивая от каждого звука, смерила меня недовольным взглядом.
Благо лифт долго ждать не пришлось. А то она так на нас смотрела из своей стеклянной коробки… Будто подозревала, стоит ей отвернуться, и мы немедля займёмся всякого рода извращёнными непотребствами.
– Ну и что ты натворила? Рассказывай.
– Я не творила, Ян Викторыч, оно само! Засияло, загорелось…
Едва дребезжащая кабинка остановилась, я ступила на лестничную клетку родного этажа и тут же пошатнулась. Бранов ухватил меня под локоть, и я благодарно кивнула.
Мир под ногами ещё не обрёл осязаемость, и каждый шаг – словно шаг в пропасть.
Добиться от меня по видеосвязи чего-то вразумительного аспирант так и не сумел. Поэтому, бросив бесполезные потуги, просто взял и приехал. За что я испытала такой прилив признательности, что расцеловать хмурого препода готова была.
– Ага, – хмыкнул Бранов. – Стандартная женская отговорка: оно само. Ладно, пойдём поглядим на твою «беду».
Убегала я так стремительно, что даже комнату не заперла. Бранов решительно толкнул дверь и твёрдым шагом вошёл. Обвёл взглядом царящий на полу книжный беспорядок.
Я же по-прежнему топталась на пороге, шмыгая носом. Аспирант тем временем не спеша стянул пальто, кроссовки и подошёл к постели с раскрытым на ней «Императором». Но едва взял книжицу в руки, тут же отбросил на Оксанкин рабочий стол.
– М-м-м... Горячая, зараза!
Бранов ухватился за мочку уха, причитая, а я наконец решилась войти.
Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь из соседей увидел меня. И его… НАС!
– Так-так, – посуровел препод, переводя изучающий взгляд тёмных глаз с книги на меня. – Выкрала-таки книжку у меня из стола? Ну как не стыдно, Маша. Ай-яй…
– Не воровала я, оно само! Честное слово само! Оксана достала книгу из моей сумки, я и знать не знала, что она там. Думала, вы втихаря подложили.
Бранов пропыхтел что-то ругательное. Явно мне не поверил. Страшно подумать, что будет, узнай он, что я и правда рылась у него в столе!
– Ян Викторович, честное слово…
Я клясться и божиться готова была, но аспирант взмахом руки остановил мои причитания и вновь склонился над книгой.
– Потом с тобой разберусь.
Прозвучало... многообещающе. Я замолчала, сделав робкий шажок к нему навстречу.
Почему-то, едва Бранище появился в дверях общежития, надежда сразу объяла душу. Спокойнее стало. Хотя ощущение, что всё наладится, появилось у меня, стоило увидеть его лицо на экране смартфона.
Он всё решит, всё исправит. В этом я не сомневалась.
– Вы ведь сможете вернуть мою Оксану?
– А кто тебе сказал, что я попытаюсь?
Я едва на пол не осела.
– Но вы же… как? Вы же здесь!
– И что? – Бранов оторвал взгляд от книги и распрямился. Глаза словно тёмной дымкой подёрнулись. Рассыпали крохотные молнии. – Что с того?
Я всхлипнула. Под пристальным темнооким взглядом мозги наотрез отказывались работать. Но одно я понимала абсолютно точно: не на чай же аспирант ко мне заглянул!
– Но ведь «Император» забрал Оксану!
– Моей вины в том нет, – Бранов выставил ладони перед собой, будто в оправдание. – Да и говорил я тебе уже: в это, – обличительно ткнул он в книжку пальцем, – я не полезу.
Я растерялась ещё пуще.
– Ян Викторович, но вы ведь единственный из всех… – я утёрла глаза. Ну вот, снова слезы-сопли. – Я больше не знаю, к кому обратиться! Не знаю… Я умолять готова! Что угодно сделаю, только…
Тяжко на душе было. Не пойми отчего, но тяжко. Будто я сама Оксану невесть куда отправила. Ещё и пинка для ускорения придала.
А может, и правда? Книжка-то моя… Откуда мне знать, как все эти перемещения работают?
Бранов нахмурился, стараясь не глядеть на меня и не слышать всхлипов, набирающих обороты. Тяжело вздохнул и упёрся ладонями в стол. Низко опустил голову. Погрузился в раздумья.
Таким Бранова я прежде не видела. Сейчас он как никогда был похож на хищника. Хмурился и глядел исподлобья. Того и гляди, растерзает!
Или книжку, или… меня.
Я закусила губу, стараясь не хлюпать носом. Говорят, мужчины не выносят слёз, а если учитывать, что Бранище, возможно, и не человек вовсе...
– Маша, не плачь, пожалуйста, – сменив гнев на милость, простонал аспирант и выдернул из коробки на Оксанкином столе бумажный платок. – Лучше ответь, затянуло только Оксану?
– Да, – скомкав, прижала я салфетку к носу, – только её. Я…
Сказать, что спряталась, язык не повернулся.
– Странно, – протянул аспирант.
Странно? Странно?! Да всё происходящее вообще ни в какие рамки нормальности не вписывалось! А Бранов с феноменальным спокойствием уже осторожно поддел страницу за уголок и перевернул.
Готова поклястья, в это мгновение я услышала едва различимый вздох! Печали или облегчения, не разобрала. Но точно слышала!
– Это Оксана? – вытаращив глаза, ринулась я вперёд. – Ей плохо? Ян Викторович!
– Ты о чём? – изогнул бровь аспирант.
– Звук!
Изгиб Брановской брови увеличил амплитуду, и я смутилась. Отступила и мотнула головой.
– Ничего. Мне показалось. Наверное, я окончательно с ума сошла.
Бранов не стал наседать. Молча перевернул ещё пару страниц, вглядываясь в строки.
– Если говоришь правду и книгу ты не стащила, – наконец заговорил он, а я активно закивала, мол, правда. Ничегошеньки не крала, – тогда всё немного хуже, чем я думал.
И снова склонившись над столом, едва слышно добавил:
– Они там что, совсем с ума посходили? Где их носит?
О ком речь, уточнять я не стала. Гораздо важнее сейчас было выяснить, на какой глубине болота безысходности я завязла.
– Так вы не хотите помогать?
– Не хочу, – не стал лукавить аспирант.
Душа у меня тут же горячим комком в пятки ухнула.
– Значит, Оксану не вернуть…
– Хочу-не хочу, – выразительно сморщился Бранов, заслышав вновь набирающие обороты всхлипы, – это дело десятое. Я не могу взять и уйти теперь. Промедление может стоить Оксане жизни, так что мы попробуем её вернуть. Но будет сложно. И гарантий я дать точно не могу. Зажигалка есть?
– Откуда? – удивилась я. – Не курю.
Аспирант снова поморщился. Склонился, будто вслушивался в книгу, но так ничего дельного не мог разобрать.
– Что, и даже спичек нет?
Я снова отрицательно качнула головой. Эх, не обойтись без сожжения моего «Императора», похоже.
– Ну так найди где-нибудь! – Бранов нетерпеливо махнул рукой. – Это же общага. У кого-нибудь обязательно есть спички.
Угукнув, я рванула в коридор и вскоре вернулась с добычей: помятым и будто самой жизнью потасканным спичечным коробком.
Аспирант уже обулся и стоял в центре комнаты с моей книжкой в руках. Заполучив спички, сунул их в задний карман джинсовых брюк.
– Со мной пойдёшь.
Это был не вопрос. И этого я больше всего и боялась. Дрожь вернулась в тело.
– Может, я лучше тут подожду? – с готовностью уселась я на стул и смиренно сложила руки на коленях. – Клянусь, ничего трогать не стану! Даже на ноги не поднимусь.
Бранов нахмурился.
– Это, – постучал он по яркой обложке пальцем, – твоё сочинительство. Оксана – твоя подруга. И не исключено, что книжку стырила всё-таки ты. Так что скидывай домашние тапки и живо вставай рядом!
Я вытаращилась на него, мечущего молнии от гнева. Ну и ну! Что, уик-энд с бестией не удался, что ли?
– Ян Викторыч, какой от меня прок? – трусливо поджала я ноги под стул и опустила голову. Жажда приключений испарилась в мгновение ока, ведь раз даже он туда без особой охоты идёт, значит, есть на то причина. – Я только всё испорчу. Я ведь всё время вам всё порчу! Что с занятиями этими дополнительными, что сейчас...
Аспирант обречённо вздохнул, глядя, как я вновь принялась украдкой размазывать непослушные слёзы по щекам.
– Портишь, – с беззлобным смешком согласился он. – Испортила мне выходной, к примеру. Но делать нечего, я уже здесь, а из нас двоих ты единственная, кто разбирается в нелогичных хитросплетениях сюжета этой книженции. Так что, давай, – потянул он руку, – помоги мне, Мика. Без тебя я вряд ли справлюсь. Точнее, не справлюсь вовсе.
Я с удивлением подняла глаза на аспиранта, а он так и стоял с протянутой рукой и моим «Императором» подмышкой. Привычно взъерошенный, без набившего оскомину пиджака, в сером свитере с закатанными до локтя рукавами и джинсах. Разве что уголочки воротника рубашки выглядывали, но всё равно выглядел Бранище очень по-домашнему. Уютно.
Будто бы враз из несгибаемой статуи с замашками диктатора обратился в обычного парня с маленькой странностью в виде сверхспособности.
Признаюсь, такое изменение подкупало. Я поднялась на ноги, увлекаемая аспирантом, и даже робко улыбнулась. Бранов тоже выдавил нечто похожее на улыбку. Но в глазах всё равно стояла непролазная серьёзность.
Представляю, как он сейчас мысленно костерил меня. Ненавидел ту, что отобрала у него отменный выходной в обществе длинноногой, заботливой красотки.
Но ведь приехал несмотря ни на что! От этого признательность лишь усилилась, а в носу снова неуместно защипало.
– Надень что-то поудобнее, – едва я окончательно успокоилась, велел Бранов, смерив мою домашнюю футболку и коротенькие шортики хмурым взглядом. – Кстати, там лето?
– Где? – не сразу сообразила я.
Аспирант постучал по корочке книги.
– А-а, да, – кивнула, открывая шкаф. – Описанные в «Императоре» события происходят летом. Там вообще всегда... лето.
– Хорошо, – протянул Бранов, сцапав со стола едва начатую бутылку минералки. – Значит, не замёрзнем.
Я застыла на месте. То есть неважно, разорвут ли нас на части какие-нибудь книжные монстры? Главное – зад в тепле?
Прелесть какая.
***
Выйти и позволить мне сменить домашнюю одежду на что-то походное Бранов наотрез отказался.
– Не хватало ещё, чтобы меня увидели здесь, – пробубнил он и просто развернулся ко мне спиной, уперев руки в боки.
Выбирать не приходилось. Ворча о бесцеремонности и наглости некоторых аспирантов, я взялась переодеваться. Желание залезть от смущения в шкаф подавил страх – не хватало ещё для пущей неразберихи провалиться в какую-нибудь Нарнию*.
* Нарния – фэнтезийная страна из книг К. С. Льюиса, в которую можно было попасть через платяной шкаф.
Натянув осенние ботинки и собрав волосы в хвост, я встала на расстоянии вытянутой руки от аспиранта, отметив, что чернеющее зимней темнотой пластиковое окно всецело могло заменить зеркало, а значит…
Он что, видел весь процесс моего «перевоплощения»? Вот ведь…
– Бранище, – вполголоса выругалась я.
– Ближе вставай, – ухмыльнулся аспирант и словно назло бросил многозначительный взгляд на окно.
Я сделала четверть шага.
– Ещё ближе.
– Да куда уж... ближе-то?
Не поднимая глаз, я подошла настолько, что вдохни мы оба полной грудью, непременно коснулись бы друг друга.
– Хочешь на веки вечные в переходной зоне застрять? – поинтересовался Бранов с полным безразличием в голосе.
Застревать нигде категорически не хотелось.
Я подступила к аспиранту вплотную, и тот, по-прежнему держа «Императора» подмышкой, заключил меня в совершенно неромантичные объятия. Просто взял в кольцо рук.
– Постарайся не двигаться, пока я не разрешу, Мика. Иначе, может быть... не совсем приятное ощущение раздвоения тела. Но такое не всегда случается. Скорее, в порядке исключения.
– Мамочки родные… – отбросив смущение, не раздумывая, обхватила я талию аспиранта и на всякий случай ещё и пальцы в замок сцепила.
«Поехали!» – ни с того ни с сего прозвучало в голове голосом Гагарина, и я нервно выдохнула. Вжалась лбом и носом в грудь аспиранта, облачённую в колючий свитер.
