Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"

Автор книги: Алана Русс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

**Прорыв в материи 3. Ян

Приглашать девушку на ночь, когда у тебя аура сбоит так, что искры по мозгам бьют, а каждое прикосновение сводит с ума?

− Будь как дома, − Ян отступил, пропуская гостью, а сам за малым в голос не расхохотался.

Серёга узнает, как конь ржать будет. Но сперва вручит другу медаль с красной ленточкой и наверняка в знак одобрения вдарит по спине. Ян ответит тем же. Вдарит, в смысле.

Ему вообще частенько хотелось Серёгу огреть. Особенно тогда, когда тот брался вершить его судьбу и устраивать личную жизнь с очередной девицей, если не до «любить в горе и радости», то хотя бы до утра.

Собственно, раскусив сей ушлый замысел, Ян перестал соваться в бар без надобности. Ну его! Вероятность попасть в очередную «амурную» ловушку слишком велика, а выиграть на поле противника и вовсе непосильная задача.

Но сегодня случай был особенный, а значит, пришлось рискнуть.

Мика медленно переступила порог. Стянула шапку и расстегнула молнию пуховика. Стаскивая обувь, случайно задела Яна плечом. Пару раз ойкнула, ухватившись за стену, и попыталась незаметно отряхнуть перепачканные чердачной пылью коленки.

Ян сбросил пальто, а сам искоса следил за пугливой ланью, вдруг подменившей бойкую девчонку.

– Если ты не против, я первым в душ пойду.

Мика прекратила озираться и даже, кажется, принюхиваться. Кивнула.

Ян тоже кивнул. Хотя зачем? Как дурак на выданье, честное слово…

– Ты проходи, присядь пока, – совладав с собой, вернул он голосу твёрдость. – Я быстро.

Гостья нарочито бойко взялась осваивать кресло в гостиной, а Ян прошагал в спальню. Остановился посреди комнаты и огляделся.

Кажется, ничего, что не полагалось бы видеть цепкому женскому глазу, нет. Хотя, не сказать, что порядок идеальный, конечно, но… диван сложен, постель убрана. На том и хватит. Но всё же ухватил одежду, свисавшую кучей с компьютерного кресла, и сунул в шкаф. Всё равно пора было разобрать чистое и грязное.

Затем выудил из того же шкафа пару чистых полотенец. То, что побольше, бросил на диван. Сверху пристроил комплект чистого белья.

– Спать будешь там, – вернулся Ян в гостиную, оставив дверь в спальню открытой. – Я там полотенце тебе оставил… и можешь переодеться в это. Твою одежду можно в стирку забросить. До утра высохнет.

Поймав цветастый комок из шорт и футболки, Мика вскочила с кресла, как ошпаренная.

– Спасибо большое! Я разберусь с машинкой.

Спорить Ян не стал. Махнул только, мол, на кухне всё, и исчез за дверью ванной. А уже там долго и неподвижно стоял под струями горячей воды, упёршись ладонью в стену.

Давненько он так не бегал, да и, что ни говори, а Хаос на славу постарался. Едва досуха его не высосал! Янтарный жар Материи до сих пор жёг воспоминания и глаза.

Раны в ауре Сергей малость подлатал, но этого оказалось недостаточно. Адреналин искромсал невидимые энергетические повязки, и теперь Ян чувствовал, как силы вновь устремились из тела. Утекали с водой в сливное отверстие. Но так даже лучше. Влечение после пробежки благо поубавилось.

Впрочем, и на тварь из Материи Ян не был в обиде. Уж лучше он. А придись такой удар на бедную Оксану... Навряд ли девушка бы выжила. Даже хвалёное орденовское пойло не помогло бы.

– Орден!.. – собой не владея, прорычал Ян и ударил ладонью по кафелю.

Это каким же невезением нужно обладать, чтобы за двадцать лет напороться именно на ту книгу, что приведёт к Яну этих чистоплюев!

Тревога, грозящая перерасти в страх, сжала нутро холодной лапой. Оставалось надеяться, что беда прошла стороной, и орденовским сошкам сейчас будет чем заняться, кроме как за «прыгуном» гоняться. Вот только Мика явно знакома с тем смазливым блондином, а это тревожный звоночек.

Ян болезненно скривился.

Нет, зря он Вознесенскую привёл. Тогда уж проще было попросить Хранителей сразу у подъезда их высадить. Чего мелочиться? Но оставить перепуганную девчонку одну…

Ян снова поморщился, сетуя на растревоженную, а потому крайне восприимчивую к чужой близости ауру. Знал ведь, что Хаос сегодня нападать больше не станет. Скорее всего, эта дрянь лишь прощупывала почву. Оценивала затраты энергии на построение прямого коридора из Материи.

Странно только, что слуги Хаоса за малым им на головы не вывалились. Совпадение? Ян в том сомневался, но убеждал себя, что псы явно тот первый блин, который всегда комом. Экспериментальные образцы без особой силы или поисковых навыков. Всего лишь разминка.

Разминка...

Яна передёрнуло. Нет, страшно представить, что могло произойти, окажись Мика одна. Не напрасно он решил держаться рядом ещё тогда, когда её книжка впервые ожила. Что-то с этим Хаосом не так. Ян об заклад биться был готов, но отчего-то эта тварь изо всех сил стремилась заполучить именно эту девчонку.

Конечно, Хаос не обладал чувствами и желаниями в привычном человеку понимании. Скорее, лишь маниакальным стремлением расширить границы своего мира.

И всё же…

Ян свёл брови в раздумье и потянулся к гелю для душа.

Решено. Сегодня пусть Мика отдохнёт, придёт в себя, а завтра он расспросит её обо всём, что приключилось с ней во владениях Хаоса. Ну и теперь отступать некуда. Придётся быть настороже и не выпускать девчонку из виду.

Как склеить воедино диаметрально противоположные желания – оказаться от Мики как можно дальше и в то же время быть рядом, Ян пока не придумал. Но в одном уверился точно − взять её на поруки было правильно. Правильно, хоть и раздражающе порой. И что ни говори, а за несколько недель допов Ян успел к Синице привыкнуть.

Пусть она и суёт клюв, куда не просят, и трещит без умолку, с ней... на удивление легко. Не нужно изображать из себя строгого препода – она всё равно давно уже его не боится. Не нужно скрывать свою суть.

Не потому ли там, в закулисье Ян на короткий миг позабыл, что нужно держать дистанцию?

– Ну как можно быть таким идиотом? Ка-ак?

Ян замотал головой и взялся яростно намыливать шею и макушку. Пытался прогнать наваждение, а вместе с ним и вкус девичьих губ. Мягких, послушных... Но стоило закрыть глаза, как самая большая его ошибка несмываемыми чернилами проявлялась в памяти.

Зачем он вообще полез с дурацкими извинениями? Что если Мика вспомнит поцелуй, едва аура окрепнет? Разве поймёт совсем ещё юная девочка, что Ян поцеловал её только для того, чтобы защитить?

Тёмная дрянь из иного измерения имеет дурную привычку ковыряться в мозгах. Цепляется за любую мысль или воспоминание! Но чтобы не позволить Хаосу закрепиться и захватить разум, следовало выбить мысли из головы. Все до единой!

А как проще всего заставить голову опустеть? Правильно. Шокировать её обладателя. Вызвать крайнюю степень удивления.

− Удивил так удивил, − пробормотал Ян, вконец разозлившись. – Осёл!

Нет. Придётся серьёзно поговорить с Микой. Расставить точки над ё. Нужно взять себя в руки, пока дело не зашло слишком далеко. Пока девчонка ненароком не вообразила, что они оба могут быть друг другу небезразличны.

В конце концов, ему двадцать шесть! Не за горами диссертация и – благодаря благосклонности коллектива и зава кафедры, – многолетний педагогический труд в родном институте.

А она что? Детский сад штаны на лямках. Вечно в облаках.

Утеревшись и напялив спортивные штаны, Ян расчесал пятернёй влажные волосы и в бессилье опустился на краешек ванны. Сколько бы ни злился на себя за проявленную слабость, не мог упустить один факт, что перечёркивал все сомнения.

Мика оказалась Слышащим.

Слышащим, и половины о правилах и ограничениях не знающим. Слышащим, не связанным с Орденом!

Неужто и на его улице перевернулся грузовик с подарком судьбы? Милым подарком. Смешным и непосредственным. И новый цвет волос ей идёт куда больше прежнего, хотя и чёрт знает, откуда взялся.

Так может... чёрт с ним, с поцелуем? Или и вовсе воспользоваться случаем?..

Поддавшись искушению, Ян завис. Прикусил кончик языка, и снова перед глазами поплыли картинки, а по телу разлился жар, что тугим клубком сворачивался в груди. Проклятая аура искала источник живого тепла и, как и всякая эфемерная субстанция, прекрасно знала, где его найти.

Глубоко вдохнув, Ян стиснул зубы и замотал головой.

Нельзя. Отбой! Он и без того рискует репутацией, пригласив Вознесенскую на ночь. Девки нынче жутко пронырливые пошли. А уж если до Завлинского дойдёт, что он водит студенток домой… или до Марьянки. Та вообще!.. Продыху потом не даст.

Ян посидел ещё немного, разглядывая плиточку за плиточкой кафеля, пока глаза не начали слипаться, а кости не заныли сильнее прежнего. Нужно выходить. Кажется, чем больше думал, тем ужаснее вырисовывались перспективы. Да и аура грозилась взять своё и вынудить представлять, как Синица выглядит в его безразмерной футболке и шортах.

Наверняка ведь, как назло, станет отвратительно мило таращиться как стрекоза и смущённо переступать с ноги на ногу…

– Пол холодный, – проворчал Ян, с трудом распрямившись.

Делать нечего. Раз сегодня ему выпала роль няньки, придётся выделить Вознесенской не только спальное место и сухпаёк, но и тапки.

Простынет ещё, беда-бедовая.

Глава 5. Следствие ведут Мотыльки

Ну и кто выдумал, что женщина в мужской одежде выглядит соблазнительно?

Старенькая футболка с изображением серебровласого борца с чудовищами касалась коленей, а шорты-парашюты скрывали даже намёк на фемальную принадлежность фигуры.

Какая уж тут соблазнительность? Обнять и плакать!

Я со вздохом отошла от зеркала в прихожей. Каждая мышца в теле гудела и требовала сиюминутного покоя, но я самоотверженно, пусть и на цыпочках, пустилась в обследование трехкомнатного Брановского жилища.

Квартира, претерпевшая не одну перепланировку, превзошла ожидания. Совмещённые прихожая и гостиная давали простор. Светлые стены, здоровенный «г» образный диван, пара кресел…

Честно, я бы ни в жизнь не поверила, что аспирант здесь живёт! Скорее уж Сергей, с его явным стремлением пропитывать уютом каждую частичку. Но на журнальном столике притаился ноутбук и стопка студенческих работ в ярких папках, а значит, Бранище таки приоткрыл завесу тайны.

− Чистю-юля, − с улыбкой покачала я головой, войдя в отведённую мне спаленку.

Сомнений в том, что именно здесь спит аспирант, и быть не могло. Сам воздух хранил его запах. Диван-книжка, шкаф, рабочий стол, органайзер с карандашами, горка скрепок, бежевый с кофейными кругами ковёр на полу. На полках книги. Классика. Кто бы сомневался?

И не боится ведь! Хотя, быть может, Хаос в творениях ушедших гениев посмирнее будет?

Стиральная машина и впрямь отыскалась в кухне. Засыпав побольше порошка, я лихо забросила пыльные джинсы, носки, вымокшую от пота толстовку и уселась на стул. От усталости воткнулась взглядом в крутящийся барабан и принялась ждать.

Ян не выходил из ванной долго. Но когда наконец явился, выглядел не посвежевшим, а словно ещё больше хмурился.

Неужто и впрямь придётся звать Сергея? Или недоволен, что пришлось тащить меня за собой? Вроде пустяк, а опасность нарушения границ субординации так велика, что воздух, того и гляди, засверкает электроразрядами!

Или это у меня в очередной раз фантазия разыгралась?

– Я хотела сказать, – остановилась у Бранова на пути, отчего тот встал как вкопанный и едва не оттолкнулся, как однополярный магнит, – спасибо большое, что пригласили. Понимаю, мне тут не место, но остаться после всего одной...

– Не благодари, – отрывисто кивнул Ян, взъерошив пятернёй мокрые волосы. – Сказал же, ты не будешь мне мешать. Голодная?

– После такой пробежки? Да я и слона съем! Только копьё и сковородку дайте.

Я неловко посмеялась, надеясь разрядить обстановку, но всё, на что хватило аспиранта – отрывисто кивнуть и поплестись разорять холодильник.

Я поджала губы.

«Не будешь мешать»… Интересно, соврал или серьёзно сказал? Поди разбери! Но ясно одно − Бранище нехило смущён. Вон как на кухню проворно ушлёпал!

Устало прикрыв глаза, я искренне порадовалась, что псы вывалились из сияющего портала так вовремя, и дурацкий разговор про поцелуи не успел всё испортить.

Верно говорят, что ни делается, всё к лучшему.

***

В надежде, что Бранище угомонится, пока меня не видит, я скользнула в ванную. Выкрутила оба крана на полную, заткнула слив пробкой, и пока шумела вода, пыталась отыскать пену или соль. Правда, за этим, на первый взгляд невинным и, впрочем, бесполезным занятием стоял совершенно закономерный интерес.

Следов бестии на территории Брановского логова обнаружить так и не удалось. Хотя в запертую вторую спальню зайти я так и не решилась. Но даже если коварная искусительница не успела захватить гостиную и кухню, то уж в ванной − как всякая приличная женщина − наследить была обязана.

– Так-так... Что тут у нас, господин аспирант?

Петельки скрипнули. Зеркало на дверце шкафчика над раковиной на мгновение отразило мою физиономию со складкой задумчивости на лбу, но внутри ящика оказался лишь подозрительный порядок, электрическая бритва да стаканчик с одной-единственной щёткой и тюбиком пасты.

Странно. Может, у них с блондинкой всё не так серьёзно, как казалось на первый взгляд?

Выдавив горошинку «аквафрэша» на кончик пальца, засунула его в рот. Хоть немного дыхание освежить...

Гелей для душа тоже оказалось немного и все мужские. С чудными добавками угля, морских водорослей и прочих животворящих частиц. А вскоре и мыло для рук отыскалось. На краешке ванны. Жидкое. Его-то я и добавила в ванну.

Какая-никакая, а пена, пусть и худая. Даже почти с запахом вишни.

Просидев в воде совсем недолго, я вновь застряла у зеркала.

Ну и красотка. Ни косметики, ни укладки... Волосы не пойми какого цвета, а ещё эта безразмерная одежда! Но хотя щёки от горячей воды раскраснелись, а брови и ресницы на белеющем чистотой лице вдруг сами собой нарисовались, я как могла оттягивала момент явления себя хозяину логова.

Ян не поправил меня, когда я снова обратилась к нему по имени-отчеству. Значит, всё вернулось на круги своя. Суровая реальность за обе щеки слопала сказочный флёр. Но ведь поцелуй...

Невольно выдохнув, я коснулась губ.

Разве так целуют без причины? То был самый настоящий поцелуй! С самыми настоящими закусываниями губ и лёгкими касаниями языком. Продлись он хоть на секунду дольше, я бы вовек его не забыла! Хотя кого я обманывала? И без того в мозгу на повторе крутился.

Задумчиво прикусив губу, я присела на краешек ванны. Времени всё обдумать было сполна. Хаос едва не выжал мои мозги, как губку, и лишь аспирантский поцелуй сумел вытянуть меня из состояния варёной креветки. И пусть Бранов сделал это, чтобы прогнать из моей головы Хаос, но... так не целуют без намёка на симпатию!

Выходит, ему не всё равно, кого целовать? А что если Бранище захочет повторить? Сегодня. Сейчас!

Облизав вдруг пересохшие губы, я подкралась к двери и прислушалась. Тишина, только телевизор мерно бубнил.

Шумно втянув воздух, я зажмурилась и отругала себя за ванильность. Повторить? Бранов? Нет, это глупость. Да и повторять-то нечего. Кто-кто, а аспирант точно не стал бы приставать с поцелуями к девушке, оглушённой Хаосом. Кто угодно, только не Ян!

– Какой он тебе Ян? – зло прошипела я и одёрнула шорты, пытаясь коленки прикрыть. – Ян Викторович. Бранов-Баранов!

Всё. Решено.

Воинственно задрав подбородок, я щёлкнула замком. Вышла из ванной без малого как на подиум, и тут же едва не расстелилась на полу − пара домашних тапок, превосходящих размер моей ноги, подкараулила меня у двери.

Неужели... это для меня?

Робко напялив тапочки, я как на лыжах заскользила в сторону гостиной. Собралась ворваться и прямо в лоб припечатать, мол, не тряситесь вы так, Ян Викторович! Всё, что было в... параллельной вселенной, останется в параллельной вселенной. И ещё улыбнуться для верности не мешало бы.

В гостиной и впрямь танцевали голубые блики, работал телевизор. Коротконогий журнальный стол по-прежнему был завален тощими рефератами. Правда, лежали они на сей раз почти стопочкой. А вот ноутбук исчез. Его заменила пара кружек и разделочная доска с пирамидой бутербродов.

Сам же заботливый хозяин лежал на диване, вытянувшись во весь свой немалый рост. Одну руку завёл аспирант за голову, а другая безвольно свисала и едва касалась пальцами пола.

Я подошла и поглубже уселась в кресло напротив. Читала где-то, что рискованная поза и глубокая посадка выдают уверенность собеседника. А уверенности мне, пусть и искусственно созданной, сейчас ох как не хватало.

– Ян Викторович, – начала я, поборов внутренние перекаты смущения. – Хотела сказать, что помню... всё. Помню, как в закулисье вы, то есть мы... В общем...

Мифические запасы пороха в не менее мифических пороховницах вдруг с треском выгорели. Я замолчала, а руки сами собой вцепились в плечи, защищая пляшущее сердце от холодной насмешки.

Однако Бранов на мой бессвязный лепет даже ухом не повёл. Блики ночных новостей танцевали по его бледным щекам, а под замершими ресницами затаились тени.

Замерев в кресле, я прищурилась и подалась вперёд. Неужели не дышит? Неужели, пока я, как глупая гусыня в ванне плескалась, Бранище тут...

Осторожно поднявшись, я на цыпочках подкралась ближе. Склонилась над аспирантом и дрожащими пальцами коснулась щёки. Волнение растеклось по телу кипятком и ударило в ноги. Но прежде чем я успела хоть звук из пересохшего горла выдавить, аспирант шумно вздохнул. Сурово свёл брови, а я так и шарахнулась и с размаху плюхнулась в кресло.

Ну и ну... Живой аспирант. Живее всех живых! Дрыхнет просто. Вон даже рот слегка приоткрыл.

Я с трудом сдержала смех облегчения. В носу защипало. Отчего-то перед глазами явственно предстала картина, как я могла бы убиваться над бездыханным Брановским телом, и сердце болезненно сжалось.

Спасаясь от глупых фантазий, я схватила бутерброд с толстыми кусками колбасы и сыра. К чаю не притронулась. Он давно остыл, покрылся будто бы масляной плёнкой, да и о сахаре аспирант позабыл.

Дожевав всухомятку бутерброд, я свернулась в кресле калачиком и бездумно уставилась в телевизор. Правда, взгляд сам собой то и дело возвращался к Бранову.

За всё время аспирант ни разу не шевельнулся! Бедняга... Досталось ему от Хаоса. Уже дважды!

Решив, что такая возможность раз в жизни выпадает, я отбросила смущение и осмотрела каждый сантиметр вытянувшегося на диване аспиранта. Ссадин или иных увечий не обнаружила. Но зато сделала прелюбопытнейший вывод: если не брать во внимание перемещенческие странности, Бранище вполне себе обычный парень.

Вон, даже носки у дивана лежат. Самые что ни на есть обыкновенные!

Несколько секунд я как заворожённая пялилась на аккуратно скрученный клубок, и улыбка сама родилась, заставив зажмуриться и прикрыть рот ладонью.

Странно, но мне казалось, будто в этот воскресный день умудрились уложиться годы жизни! Ещё вчера и помыслить не могла, что на пару с надменным аспирантом попаду в переделку. Но думать о том, что теперь Хаос как по расписанию будет отправлять по мою душу гончих из другого мира, сил не было. Ни на что сил не было. Моргать и то лень!

Но засыпать нельзя. Нужно дождаться, пока стирка закончится. Развешать одежду на батарее...

Как уснула всё в том же кресле, не вспомнила бы и под пытками Хаоса. Кажется, спустя вечность из темноты забытья пробился лишь с мягкой хрипотцой голос:

– Эй, синица, ты чего здесь?..

Затем тепло рук под лопатками, стук чужого сердца под щекой...

Но прежде чем голова коснулась подушки, а плечи накрыла прохлада одеяла, искры эмоций выбили вздох. Меж рёбер будто начиненная нежностью петарда рванула, и влюблённые бабочки в животе вдруг ожили. Забили крыльями и, обжигая огнём вены, устремились туда, откуда их не изгнать даже самой несокрушимой логике – к сердцу.

Прода сегодня разбита на два смысловых кусочка. 

Листаем дальше =>

***

Открыв глаза, я несколько секунд таращилась в потолок. Он был… незнакомый. Даже очертания люстры в полутьме неузнаваемые!

Сердце забилось, разгоняя кровь, а вместе с ней и сон.

Где я?

Тараканы на моей мыслительной фабрике лениво поднимались, потирали рыжие усы и после длительных перекуров-пересудов принимались за работу. Вскоре и первое воспоминание на конвейере прикатило.

Я у Бранова дома. Бог мой, у Бранова-Баранова! Так, а почему?

Вяло перебирая лапками, таракан приволок комок мыслей побольше. В нём, как в вязальном клубке тесно сплелись образы Мишки, его отца и нечеловечески серьёзной Анюты. Острыми углами серпантина втиснулись и слуги Хаоса, выпавшие из сияющей в пространстве дыры…

Я рывком села и прижала одеяло к груди. Зимой сложно угадать, который час. За окнами даже светать ещё не начало, и темнота лихо превращала предметы в жутких тварей. Даже шелест сотен голосов будто бы раздался вновь!

− Это лишь воспоминания, − пробормотала я, делая вдох за вдохом. − Воспоминания, Мика. Они не оживут, не навредят...

Я глубоко вдохнула ещё разок и потёрла глаза. Страх под напором логики отступил, и реальность охотно обретала очертания. Наконец, и последнее воспоминание в закоулках памяти отыскалось – досыта нажевавшись бутербродов, я скукожилась в Брановском кресле.

Неужто всё-таки уснула? Это аспирант меня сюда перенёс?

– Одежда! – едва не всплеснула я руками и рывком откинула одеяло.

Собиралась ведь дождаться конца стирки... а теперь что делать? В аспирантских шортах по морозу щеголять?

Опустив ноги на пол, я вскочила с разложенного дивана. Но едва толкнула дверь, меня обдало сладким ароматом жареного. Неужто Бранов ещё и завтраком меня накормит? Пусть только попробует! Я ведь в него тогда точно бесповоротно втрескаюсь.

Похихикав над своей же шуткой, я торопливо взбила пышную шевелюру пальцами. Оправила футболку, пощипала щёки, чтобы не казаться бледной поганкой, и робкими шажками двинулась к кухне. Оттуда и впрямь доносились певучие звуки чайника и ворчания масла на сковороде.

Оладьи? Блинчики? Какая разница! Более аппетитного запаха я отродясь не встречала.

Собравшись с духом и ещё разок поправив волосы, я подтянула шорты-парашюты и легонько толкнула кухонную дверь.

– Доброе... – да так и замерла в проходе. Та самая бестия-блондинка с туго закрученными в фигу волосами колдовала у плиты!

Выходит, либо я неправильно поняла фразу "живу один", либо аспирант не в курсе, что на его жилплощади завелась девушка.

Как ни крути, а ситуация патовая. Моё приветствие застало бестию врасплох. Она уронила в кипящее масло готовую оладью. Горячие брызги ринулись в разные стороны.

– Да чтоб тебя!.. – зашипела незнакомка не хуже сковороды на огне.

Прыжком развернулась ко мне и теперь с неприкрытой неприязнью сканировала с головы до ног. А отметив одежду с чужого плеча, и в обратном порядке прошлась, сверкая аккуратно подведёнными голубыми глазами.

– Так вот ты какая, – со смешком выдала бестия, сжимая кулинарную лопатку.

И уж не знаю как, но запах оладий вмиг из полного предвкушения и уюта превратился в отвратительно тягучий. Садящийся жиром в лёгких и не вызывающий ничего, кроме тошноты.