Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Что за Фолиант такой? Что за Центр? И Бранище, как назло, ничего толком не знает. Или, что ещё хуже, притворяется.
– Выходит, − взялась я рассуждать вслух, − Укротителя и Слышащего связывают у вас в Ордене.
– Ага, – Миша улыбнулся и закинул остатки булочной горбушки в рот. – Да это уже стандартная процедура, Маш. Безболезненная. Раньше, говорят, через Фолиант связывали. Вот тогда полный трэш был.
– А теперь нельзя через Фолиант? – отчаянно боролась я за каждую кроху информации − Центр запрещает?
– Не-е, – Миша откинул волосы со лба. – Официально никто не запрещает. Другое дело, что никто не решается. Это сложно и опасно. Это связь иного уровня. Представь, один человек, одно ментальное тело, но разделённое на два организма… Фолиант ведь всё может. Он источник знаний обо всём на свете! Тому, кто воспользуется им, откроется великое знание.
– А значит, и сила, – поджала я губы.
– Конечно. Знание – несомненная сила. Но всему есть цена. Неизвестно, что Фолиант потребует взамен. Напишет твою судьбу по своему хотению, и привет, − Миха передёрнулся. − Нет. Теперь с его помощью только подбирают пары Укротитель-Слышащий и связывают энергетические поля. Всё. Никакого криминала!
Я улыбнулась. Мне ведь полагалось улыбнуться, чтобы не выдать нервного напряжения, сковавшего по рукам и ногам, так?
– Ты многое прояснил, Миш, спасибо, – помолчав, открыто посмотрела я другу в глаза. – И спасибо, что пришли за нами в книгу. Не знаю, что было бы... Вы нас от плена спасли.
– Да ладно, – скривил губы Миша, а-ля маститый соблазнитель. – Слушай, я ведь в тот день места себе не находил. Договорились встретиться вечерком… и ни ответа, ни привета.
– И всё равно ведь встретились, – вяло улыбнулась я. – Пусть и в параллельной вселенной.
– Ага, – подтолкнул меня плечом друг. – Говорю же, никак сама судьба свела!
Я в миллиардный раз за день пожала плечами.
Если и правда судьба постаралась, то шутки у неё, прямо скажем, никудышные. Можно было столкнуть нас с Михой на автобусной остановке или на свадьбе общих знакомых… Да любая затея лучше той, что есть сейчас!
Глядя на меня, Миха вдруг заёрзал. А затем без тени сомнения взял меня за руку.
– Слушай, Маш, ты в штыки не принимай, но этот твой Укротитель… Чёрт! Не нравится он мне! Кажется, и отец против него настроен… Даже запретил мне искать тебя, представь!
− Запретил? − пыталась я вежливо вытянуть пальцы из Мишкиного кулака.
Но друг наметился выдать программу-минимум во что бы то ни стало.
− Маш, ты не злись, но и я чую в этом Укротителе что-то, – Миша болезненно сморщился, – не могу понять, что... Но ты знай, если он только рискнёт тебя обидеть!..
– Он меня не обидит, Миш, – я мягко высвободила руку из плена чужой ладони. – Ян хороший.
Плохой разве стал бы рисковать жизнью ради почти незнакомого человека? Пошёл бы туда, куда совсем не хочется?
– А кто говорит, что плохой? – Миша вскинул брови и в кои-то веки не сверкал зубами. – Просто ты ещё новичок и многого не знаешь, а Ян и не стремится тебя посвящать. Думаешь просто так? Да погоди ты, послушай! – зарубил Миха мою попытку возразить. – Ты просто знай, что выбор всегда есть. Ну помог тебе этот Ян, да. Точнее, попытался помочь. Но ты не должна в благодарность теперь связываться с ним! Плюс это может оказаться незаконно… Зачем тебе проблемы? Возьми, – Миша покопался в кармане толстовки и вынул клочок бумаги. – Это мой второй номер. Можешь хоть днём, хоть ночью звонить! Ты можешь быть с нами. И если решишь присоединиться, я в лепёшку расшибусь, чтобы обеспечить тебе безопасность.
Обеспечить безопасность... До того чуждо прозвучало, будто это и не Мишкины слова вовсе.
– Миш… – вздохнула я.
– Нет, ты подумай, прежде чем в отказ идти! – привычно захохотал друг и сжал в ладони мой кулак с номером на обрывке. – Хорошенько подумай, Манюня.
Я сморщилась. Ну что за дела? Век ко мне так не обращались!
– Манюня? Ты серьёзно?
– А что? Ты же знаешь, Микой называть тебя я ни за что не стану, – Миша склонился ко мне, выжидающе глядя в глаза. – Хотя, если хорошо попросишь...
– Вознесенская!
Вздрогнув, я отпрянула от новоиспечённого донжуана. Вскочила с лавки и, ни черта не соображая, как к спасательному кругу бросилась к аспиранту.
– Ян Викторыч!..
– Почему я вас ждать должен? – вороном каркнул Бранов, ритуальным столбом замерев посреди фойе. – Идёмте.
Ограничившись лишь сухим кивком в знак приветствия Мише, аспирант развернулся и неровно зашагал к лифту.
– Он что, – Миха округлил глаза, – препод твой?
– Вроде того. Ну, пока! – махнула я на прощание. – Мне идти надо.
– Давай, – ответил Миша, пристально глядя на аспиранта, терзавшего кнопку лифта. А затем вслед прокричал. – Маш, ты над предложением-то моим подумай! Хорошенько подумай!
Я снова помахала и проскочила мимо Бранова, который, так и не дождавшись лифта, ринулся к лестнице.
Подумаю, подумаю. Подумать теперь и впрямь есть над чем. Если у Бранищи уже есть Слышащий, я ему на кой сдалась? Неужели он этих Слышащих, как цыплят разводит или в кадушках солит? Или, быть может, у него просто хобби такое? Странноватое.
Пёс меня задери... а что если Марта и есть его Слышащий?
***
Внутри что-то оборвалось, рухнуло… Воспоминания о случайном поцелуе, которые я хранила, как реликвию, вдруг потускнели. Зато утренние всплески яда бестии больше не казались проявлением дурного характера.
Ушлый аспирантишка решил тройничок сообразить, раз уж случай подвернулся? Вот уж дудки!
Пробежав пару лестничных маршей под надзором напирающего позади Бранова, я остановилась как вкопанная. Крутанулась на месте и теперь возвышалась над обнаглевшим господином Укротителем на целых три ступеньки.
− Ян Викторович, спасибо, что выручили. Миха не на шутку с агитацией разошёлся… В общем, неважно. Мне домой пора. До свидания.
Бранов остановился. Сердитость на его лице сменилась недоумением, а я покрепче стиснула лямку сумки и едва собралась как та самая Золушка бежать, теряя тапки…
– Куда?! – заступив дорогу, Бранов гаркнул так, что парочка студентов сиганула мимо, прибавив ходу. – Сегодня понедельник, Вознесенская. Про доп. занятия забыли?
Я округлила глаза. Ещё и допы прикрутил? Ли-ихо… Впрочем, хочешь свести умника с ума, дави тупостью. Тупость она как чугуняка. Тяжёлая и бьёт точно по темечку.
– А вы разве сегодня можете заниматься? – захлопала я ресницами с самым идиотским видом.
– Почему же нет?
Аспирант отпрянул, словно моя ярость, скрытая за напускной наивностью, жгла его огнём. Мне же оставалось только сбросить шкурку наивной дурочки и головой покачать. Да и что тут скажешь? Знаете, Ян Викторович, меня переворачивает от одной лишь мысли, что длинноногая красотка латает вам ауру по ночам?
Ну бред же!
− Серьёзно, Ян Викторыч, − пошла я другим путём. − Мы много занимались, а я не такая дурочка, какой наверняка вам кажусь. Я усвоила урок. Перед Макаром Ефремычем вас точно не опозорю. Буду зубрить лекции к экзамену до потери пульса.
− Не совсем понимаю, какая муха тебя… − протянул аспирант, но я перебила. Вырвалась из пелены тоски, исподтишка вяжущей тело и тянущей на поверхность тысячу причин, чтобы остаться.
− Так за меня ж всё равно не доплатят. К чему геройствовать? К тому же вам явно сегодня нездоровится.
− Моё «нездоровится» лечится на раз-два, − отрезал аспирант.
− Рада слышать, − выдала я, вложив всё безразличие, какое смогла. – Только не забудьте Марте об этом сообщить.
Бранов до белизны костяшек вцепился в перила. Наверняка фантазия, но на миг мне почудилось, будто бездна его зрачков, подобно чернильным пятнкам, раздалась вширь. Всплеск, и огонь негодования опалил кожу. Заставил выставить колючки. И не зря.
Аспирант расправил плечи и вскинул бровь так, как всегда делал на семинарах, вместо ответа выслушивая откровенную чушь.
– Вижу, вас не учили толком изъясняться, Вознесенская. При чём тут Марта?
− Так волноваться же будет. Вдруг кто-то, кому оно и даром не сдалось, вклинится в ваш… сверхъестественный дуэт?
Съязвила, не удержалась. За что вмиг и поплатилась. Бранов мотнул головой, и в темноте его глаз зажглись огоньки.
− Дуэт, значит… − повторил он негромко, словно самому себе, а затем шагнул. Поднялся всего на ступень, а уже заслонил собой если и не белый свет, то путь к отступлению точно.
Я упрямо вскинула голову. Внутри от напряжения зазвенело.
Близко. Так близко, что можно протянуть руку и коснуться его измождённого лица! Неужто снова аура маху дала?
Невыносимо… Как на грех ещё и студенты разбежались по аудиториям, а Бранище − бесстыжая аспирантская морда! − без толики смущения уставился на меня.
Ещё и губы скривил, будто улыбку прятал.
− Полагаю, друг из Ордена успел просветить тебя куда больше, чем я, − нарушил он сгустившееся молчание, прежде чем я отчебучила первую попавшуюся глупость. − Признаю, это моё упущение, − аспирант чудно, прямо как на балах отвесил лёгкий поклон и отступил, вернув мне свободу. − Вчера обстоятельства не дали поговорить толком, а сегодня… Марта не образец гостеприимства, признаю. И она действительно, как и ты… слышит, − Бранов наклонился ко мне, балансируя на грани дозволенного, и заговорил вполголоса, будто государственную тайну выдавал, – но она не мой Слышащий. Обычно я один в Материю хожу.
− Тогда как… − против воли окунулась я в такой тёплый Брановский дух и сбилась. − Миша сказал, запрещено ходить во владения Хаоса в одиночку!
− Выходит, я подаю отвратительный пример молодому поколению.
Аспирант устало посмеялся, а у меня так и засело в голове: «Рискнул... Рискнул ради меня. Ради Оксаны». Мне бы возликовать, но одному проклятущему пазлу не находилось места в идеальной картине.
− Но... зачем? − замотала я головой, не в силах найти ответ. − Это было опасно, и Орден рано или поздно сам бы уладил... Зачем вы пошли со мной?
Я затаила дыхание. Бранов тоже замер. Сперва равнодушно скривил губы, а затем вдруг возвёл глаза к потолку и ответил тихо.
− Странный вопрос, Мика, − темноокий взгляд без предупреждения метнулся ко мне и снова взял в плен. – Раз пошёл, значит, мне не всё равно. Так?
Я облизала пересохшие губы и крепче стиснула лямку сумки. Пыталась успокоиться, но какое там! Сердце колотилось как оглашеное.
− Вы знали, что я Слышу?
Бранов медленно помотал головой.
− Я похож на ясновидящего?
− А Марта? Она...
− Сестра, − опередил аспирант всё с той же незнакомой задумчивостью. – Не по крови, но так уж жизнь распорядилась.
Сестра... Не Слышащий. Не девушка.
Я сперва глядела на Бранова, словно увидела впервые, а затем тихонько так охнула.
– О-о-ой…
Ну и семейка! А пёс у них, если он есть, работает у охотников за привидениями и по воскресеньям на таро гадает?
Видя мою реакцию, Бранов покачал головой.
– Многозначительное «ой», Мария. Идёмте, − проходя мимо, Бранище не то нарочно, не то случайно коснулся меня плечом. − Домыслы множатся в студенческих головах быстрее, чем чумная палочка в средневековье, так что не станем давать им пищу. К тому же не помешает поскорее Сергея навестить.
− Снова?! – крутанулась я на ступеньке и врезалась взглядом в аспирантскую макушку.
Припомнить былой фейерверк в крови от одного лишь прикосновения труда не составило. Бранов тоже провалами в памяти не страдал, потому враз остановился. Глянул через плечо.
− Серёга прав, после обновления ауры нужен покой, а псы нас вчера знатно погоняли. Энергетические заплатки теперь никуда не годятся.
− То-то я чувствую, что мозги с утра, как лук варёный, − подтвердила я и, сделав несколько робких шажков, вышла вслед за аспирантом в пустынный коридор. – Сосредоточиться не выходит.
Бранов кивнул. Тоже с трудом занятия отвёл.
− Мы с тобой не связаны, потому помочь друг другу не сможем. Так что выход один.
− Ехать к Сергею, − заключила я и нервно повела плечами.
− Не бойся, − верно считал мои тревоги аспирант. − Замыкать нас Серёга больше не станет. Я прослежу. Но если ты против, − вдруг отбросил он официоз, − или тебя ждут…
Бранов остановился в шаге от дверей родной кафедры. Взялся за ручку и вот уже в который раз уставился на меня в упор.
Под внимательным взглядом и постараешься не соврёшь. Но мне и не было нужды.
− Была бы против, никто бы не заставил, − исчерпав запас смелости и правды в ногах, я отвела взгляд. − А ждать меня некому. Разве что Мишка караулит… Но, если честно, я пока не разобралась, хочу ли видеть его, а уж тем более его отца с Чистителем наперевес, в обозримом будущем. Так что…
Мне показалось, будто Бранов с облегчением выдохнул. Я вскинула голову, чтобы узнать наверняка, но аспирант уже умело напялил непрошибаемо-строгий вид и отворил дверь.
− Тогда поработаем немного для отвода глаз и поедем. Проходи.
Для отвода глаз? Я с удивлением притормозила на пороге. Кажется, я дурно на аспиранта влияю. Или это он своими «ответственность и труд» мне мозги промыл?
– Ян Викторович, дорогой вы наш ребёнок… Говорила же утром, что заболели! Совсем лица нет.
Стоило нам войти, крохотная но неуёмно энергичная Виктория Игоревна − историк с заоблачным стажем − заквохтала, заохала. Но аспирант только отмахнулся, мол, всего-навсего спал плохо.
Привычно указал кивком на свой заваленный папками стол, предлагая мне присесть. Но учёная дама − до того добродушная, что её при встрече страсть как обнять хочется, − уже разволновалась не на шутку и вовлекала в поле волнения всех вокруг. Даже я начала подглядывать на аспиранта косо.
– Да как же не волноваться? Вы ж молодые ещё, вам беречься и беречься! Макар Ефремович с Марьяной уехали на заседание учёного совета, так что поезжайте и вы домой, отдохните. Иначе разболеетесь, как Велор Арисович, и поминай как звали!
Вытянув из сумки тетрадь с лекциями, я испуганно выдохнула, а Бранов устало потёр глаза.
– Виктория Игоревна, не пугайте Марию. Решит ещё, будто у нас на кафедре повышенная смертность. Жив Велор Арисович, − глядя на меня, серьёзно вещал аспирант хотя я точно видела затаившуюся в уголках тёмных глаз улыбку. − Жив. Просто уволился. Заграницу, если мне память не изменяет, собирался.
Виктория Игоревна блеснула очками и поджала алую чёрточку сухих губ.
– И очень жаль, что уволился. Достойная смена. А какой джентльмен… Машенька, вы его не застали?
Я вооружилась ручкой. Подтянула лист с одним из Брановских тестов, которые незаметно потеряли приписку «кошмарные», и помотала головой.
− Арисович у нас точно не вёл. Я бы запомнила.
Бранище хмыкнул.
− Вам повезло. Он вёл у меня. В прошлом году.
− И как? – заправила я за уши тёмные пряди и с улыбкой глянула на аспиранта. Права Оксанка. Щёки у меня точно скоро треснут от переизбытка Брановщины в жизни.
− Вам повезло, − со смехом повторил Бранов и вынул из сумки ноутбук. – Требовательный. Правда, как мне казалось, не всегда переваривает людей... но дело своё знает. Будто половину исторических событий своими глазами видел.
Я вскинула брови.
− Так же, как и вы?
Аспирант вбил на ноуте пароль и будто бы недобро скосился на меня. Но я видела – смеётся. От глаз разбежались тоненькие морщинки.
− И снова вы бессовестно мне льстите, Вознесенская.
− Вовсе нет. Это просто вы себя недооцениваете.
Задрав нос, я поднялась и подхватила кружку с аспирантского стола − Виктория Игоревна велела нести тару.
− Сейчас мы вас, дорогой наш, вмиг вылечим, − заявила она, вовсю суетясь у чайника.
Сняла пищевую плёнку с просахаренных лимонных долек. Не скупясь отсыпала молотого имбиря в Брановскую кружку и тихонько забормотала, словно наговор над хлынувшим в кружку кипятком читала.
− Достойная смена. Достойная. Это хорошо. Может, даже и на пенсию уйти сподоблюсь. Когда-нибудь.
Дорогие читатели!
Сегодня продолжение двойное, большое. Не хотелось разрывать.
Поэтому завтра либо выходной, либо я таки воодушевлюсь и успею наваять ещё кусочек:D
Спасибо большое, что остаётесь с нами! Герои, МузЫк и я жутко признателны и лезем обниматься.
Глава 8. Всего лишь игра?
− Девятнадцать, двадцать!.. − увлечённо считала я, навалившись на стол.
Голос мой креп, а смущение и вовсе кануло в небытие. Ещё бы… за пару часов я узнала всё – ну или самую приличную часть – из студенческой жизни Бранищи и Сергея. Как Серёга ушёл из дома на первом курсе. Как жили в Брановской квартире, как Серегин отец три года спустя в знак примирения подарил сыну место под бар. Как Бранище два диплома зараз писал…
− Двадцать пять!..
Разноглазый скосился на меня и лихо подкинул последний орешек.
− Кручёный, − хмыкнул Бранов, словно осуждал друга за позёрство. А я так и прихлопнула в ладоши.
− Двадцать пять! С ума сойти!
− Я к тебе даже ещё не прикоснулся, а ты уже с ума сходишь? Шустрая, − Сергей самодовольно задрал квадратный подбородок, но я даже не смутилась. Захохотала в ответ.
Сумасшедший человек, сумасшедшие способности! Когда мы с аспирантом приехали, Сергей на радостях обнял и меня. Увильнуть я не успела, и в тот же миг, когда меня бесцеремонно вжали в мускулистую грудь, тело прострелило от макушки до пят таким восторгом...
Сопротивляться сил не было. В ответ я просто подсунула руки Амуру подмышки и стиснула бока. Полноценными объятиями это не назовёшь – разум как мог сопротивлялся открытости и стопроцентному человеколюбию, − но, как ни крути, а знак расположения.
Серёга тогда захохотал и отстранившись, потрепал меня по плечу. Я тоже рассмеялась. Головой по сторонам не крутила, но Брановский взгляд чувствовала остро. Осуждающий или довольный… не разобрать.
Одно лишь поняла даже пуховик не успев снять − моя аура снова как слизняк без раковины. Беззащитна перед аспирантом, а значит, здравствуй очередное обострение.
− Пейте давайте. Хватит в гляделки играть, − откинулся на спинку великий ловец орешков, пока я неприлично пристально залипала на сидящего напротив аспиранта.
Я смутилась. Отвела взгляд и стиснула бадью с бурым киселём. А затем снова невольно глянула на Баранова.
Тот неизменно смотрел в ответ.
− Пей-те! − скомандовал Сергей, и мы оба подняли кружки.
Двадцать пять глотков. Горечь в горле и ощущение, будто тебя вывернет раз сто, но правила на то и правила. Игра шла честная.
Серёга же, глядя на нас, посмеивался и прихлёбывал свой фреш. Можно было, конечно, и нам играть с чем-то поприятнее на вкус, но так азарт больше. В случае провала делаешь глоток за глотком мерзкого варева.
Ну а Сергей вооружился фрешем, сказав, что для друзей он вполне мог организовать бутылочку чего-то покрепче, но на работе не пьёт. И нам не разрешил.
− Тело − живой магнит. Алкоголь ослабляет контроль, магнитный поток гаснет, и края ауры размываются, − вещал Сергей, грохнув парой пивных кружек с бурым киселём. − Защита слабеет, а нам оно сейчас не нать. Будете потом всяких чертей видеть.
Я кивала. Когда Серёга привирает и нарочно нагоняет жути, пока не разобралась, но выглядел Амур в тот миг донельзя серьёзно.
− Вку-усно, − котом проурчал Амур и с особым смаком отпил, когда мы с аспирантом, морщась и кряхтя, выполнили свою часть сделки.
− Зараза, − констатировал Бранище мне на радость, с кислой миной наблюдая за лоснящимся от удовольствия другом.
− Ага, и я тебя люблю, − отмахнулся Сергей и накинулся на меня. – Маша, твоя очередь кидать.
− И не проси, − смущённо завозилась я. – Хватит с меня. Всё равно больше двух не получается поймать. А уж как ты я точно никогда не смогу.
− Ну так а ты пробуй, − состроил суровый вид Сергей. – Когда ещё возможность представится? К тому же у Браныча должна быть компания в аутсайдерах.
Бранище, к слову, посверкивал чёрными глазищами, и я как наяву снова услышала его коронное: «Зараза», − хотя он и рта не раскрыл.
− Давай! – продолжал наседать Сергей, подталкивая миску с подсолённым арахисом, и я наконец сдалась.
Зачерпнула орешки, нарочно выпустив сквозь пальцы пяток-другой.
− Ладно... Сколько тут у нас? − посчитала скудный улов. – Четыре. В самый раз для новичка!
− Мухлюешь, − протянул Сергей, хлебнув фреша. − Ты на большее способна. Бери десять.
− Да мне бы хоть с четырьмя справиться! – состроила я разнесчастную рожицу, и едва Сергей милосердно кивнул, выдохнула. Настроилась.
Первый орешек взлетел в воздух.
− Один, − одобрительно кивнул Сергей и подобрался, когда я поймала ртом орех и со счастливым мычанием разжевала.
Бранов, не отрывая глаз от представления, откинулся на спинку стула. Потянулся к бадье, но, верно, припомнив, что там пойло не из приятных, отпрянул.
А над моей головой взмыл уже третий орешек.
− Три! − хохотнул Серёга. − Прогресс! Давай добирай до пяти.
Но я только отмахнулась. Успех опьянил, а потому я переборщила. Высоковато подкинула последний орешек.
− Да чтоб тебя! − воскликнула в сердцах, когда паршивец вместо разинутого рта угодил в подбородок и сорвался вниз.
Заскакал по столу, решительно направился к краю, но Сергей вовремя спохватился. Хлопнул медвежьей ручищей по столу так, что миски-чашки звякнули, и накрыл скакуна ладонью.
− Поймал! − хохотнул разноглазый и без раздумий закинул орешек себе в рот. − Никто ничего не видел. Браныч, пьём!
− Это же нечестно, − с благодарностью глядела я, как парни вместо оплошавшей меня, подняли стаканы, готовясь сделать по четыре глотка.
− Ничего, − миролюбиво заметил Сергей. − Девушкам иногда стоит немного подыграть. Ян, жги! Ты теперь один в аутсайдерах.
Бранов нехорошо так прищурился. Молчал. Серёгино пойло для ауры связало ему язык, но разгладило морщинки задумчивости на лбу. Да и плотно сомкнутые губы то и дело разъезжались в ухмылке.
− Браны-ыч, не тяни кота за хвост, − подгонял разноглазый, и аспирант зачерпнул полную горсть орешков. – У-у-у... Ва-банк пошёл? Перед дамой форсишь?
Бранов только ухмыльнулся. Снова молча, а я взволнованно сжалась. Первый орешек взлетел… и понеслась.
Три, пять… двенадцать...
− Двадцать! – громче и громче под гогот Сергея считала я. – Двадцать пять!
Бранище ловко хватал орешек за орешком, хотя прежде дальше восьми-десяти не уходил.
− Двадцать восемь! − раскрыв рот, отсчитала я последний пойманный ореховый снаряд. − Обманщик! Ян Викторыч, вы обманщик! Поддавались нарочно, чтобы я себя неудачницей не чувствовала?
Я перегнулась через столик и толкнула аспиранта в плечо, отчего тот только засмеялся.
− Вовсе нет, Вознесенская. Это совпадение. Ты знаешь, что такое вероятность?
− Я знаю, что играть с вами ни в жизнь больше не стану! Кто вас там знает, какие козыри в рукавах...
Недоговорив, я взялась за бадью с киселём. Подумать только… Двадцать восемь глотков! Может, пойла хватит лишь наполовину?
Я с тоской глянула в бездонную кружку и набрала побольше воздуха. Зажала нос.
− Герой, − похвалил Бранов, когда я стукнула кружкой по столу и прижала тыльную сторону ладони ко рту. − Серёг...
Разноглазый без лишних слов подал мне бокал с фрешем, но я выставила ладонь и протолкнула-таки вязкую жижу.
− Геро-о-ой, − согласился Серёга и хлопнул меня по плечу, но я увернулась и выдала глухо:
− Нет уж… Амур. Прибереги стрелы. Я не готова снова лезть обниматься и позориться на весь белый свет.
− Амур? – со смехом вскинул брови Сергей. Бранов тоже рассмеялся, но я разошлась и выставила палец перед носом разноглазого.
− Шандарахнешь нас своей магией снова, я за себя не отвечаю!
− Берегись, Ян, − громким шёпотом заговорил Сергей, склонившись к другу. − Она настроена решительно. Не убежишь.
Бранище тихо рассмеялся, а я дала кулаком в крепкую грудь Амура.
− Я серьёзно! Не смей больше нас с Яном Викторычем замыкать или что там ещё...
− А больше и не надо, − сузил глаза Сергей. − Процесс уже запущен.
Запущен?
Я в удивлении смолкла. Но прежде чем насела с расспросами, прилизанная блондинка-администратор как из-под земли выросла.
− Серёж! Там Потунин пришёл...
− О-о-ом, − обречённо вздохнул Амур. − Важный гость требует мою голову на блюде? Ладно, детвора, веселитесь без меня. Труба зовёт.
Упёршись ладонями в стол, Сергей поднялся. Но прежде чем уйти, зачерпнул горсть орешков и с коварной усмешкой навис над столом.
− Ян Викторыч, Ян Викторыч... Это типа фишка у вас такая? Препод и студентка? – Амур засыпал в рот орехи и с набитым ртом пробормотал. − Прико-ольно. Одобряю.
− Шагай уже, − беззлобно буркнул Бранов, и Сергей, похохатывая, отчалил от нашего столика в уголке.
Я сидела, глядела татуированному хозяину бара вслед и чувствовала, как наливаются жаром щёки. Казалось, будто я пьяным-пьяна! Дневную разбитость как рукой сняло. Так весело и легко! Но ведь ни капли в рот не брала. Чудо, не иначе.
Стоит, однако, разузнать у Сергея, как поддерживать ауру в тонусе. Так ведь и горьких пропойц вытянуть на свет можно! Да и вообще, столько полезного сделать…
− А о чём Сергей говорил? Что значит, процесс запущен? – лишь бы руки занять, зачерпнула я орешки и исподлобья глянула на аспиранта.
Неужели нас теперь так и будет друг от друга коротить время от времени? Прямо как сейчас…
По хребту от поясницы побежали мурашки, словно крохотные разряды тока. Бодрит!
− Это же Серёга. Не бери в голову, − Бранище только бровями дёрнул. Поднёс к губам бадью, отхлебнул и вдруг спохватился. – М-м-м! Кстати, мы же с тобой вроде на «ты». Чего опять выкаешь?
– Так на «ты» мы были «там», – я многозначительно вытаращила глаза. – А в реале я добро на панибратство не получала.
– Ну, тогда выдаю добро, – засмеялся аспирант, вытерев губы тыльной стороной ладони. – Могу даже в письменной форме.
– А если кто-то услышит? – выудила я единственный аргумент из восторженного мельтешения мыслей.
– Думаешь, Завлинский посещает столь злачные места? – съехидничал Бранов. Отставил кружку и протянул руку через стол. – Начнём заново? Итак, моё имя Ян.
Я закусила губу в нерешительности. Безумно хотелось послать всё к чёрту! Сделать так, как хочется, невзирая на последствия. И пусть Бранище смолчал о поцелуе, пусть нас толком ничего не связывало, сейчас он сидел напротив.
Сидел и не торопился выпроваживать меня восвояси. Хотя заплатки на наших аурах за время игры в «орешки» Серёга раз дцать успел расставить.
– Не бойся, – нахмурился аспирант, приняв мою медлительность за боязнь утонуть в постыдных желаниях. – Серёгин отвар должен был заблокировать тактильные ощущения при соприкосновении аур. Так что я держу себя в руках. Честное пионерское.
– Скорее уж, аспирантское, – поправила я, и Бранов в который раз свободно захохотал и сделал лисьи глаза.
Таким забавным и раскованным видеть его мне не доводилось. Были тому причиной залатанные Сергеем дыры в ауре или что-то ещё, я не торопилась разбираться. Всё, что происходило в набитом битком баре, было чертовски приятно. Этого достаточно.
Да и кто сказал, что мы с аспирантом и впрямь не можем общаться как самые обычные люди? Хотя бы сегодня. Сейчас, пока преграды не возведены заново, а условности ещё не придуманы.
– Очень приятно, Ян, – украдкой утерев вспотевшую ладонь о штанину, подала я руку в ответ. – Меня зовут Мика.
– Ми-ка, – аккуратно захватив мои пальцы, зажмурился Бранов. – Как необычно... Кстати, чем тебе наша русская «Маша» не угодила? – аспирант подобрался и уставился на меня. – Давно хотел узнать.
***
– Если честно, – вот уже почти полчаса трещала я как заведённая, – эти мелкие засранцы в конец всех допекли!
Бранов негромко засмеялся, склонившись к рукам.
– Нет, правда! Туда, куда приходила эта шайка, кто-нибудь вечно был то камнями забросан, то избит. Да они животных до смерти мучили!
Как по мне, этот аргумент был самый весомый из всех.
– И у тебя однажды кончилось терпение, – с улыбкой предположил аспирант.
Я кивнула.
– Кончилось, это ещё мягко сказано. Однажды эта шпана в очередной раз заявилась в наше с Мишей логово. Ну и давай крушить, ломать… Мишка и пара ребят сразу на дерево забрались. Повыше, чтобы не досталось. Я сперва тоже следом полезла, а потом меня вдруг переклинило. Я так разозлилась... Думаю, ну сколько можно нас шпынять? – Бранов снова тихо посмеялся, потирая лоб, а я и рада стараться – тараторила как пулемёт. – В общем, спустилась я на землю. Схватила первую попавшуюся палку и ну размахивать направо и налево. Пару раз даже пинком кого-то угостила. А потом гнала эту компанию ещё несколько улиц. Они сначала веселились, конечно, а затем струхнули. Наверное, больно уж вид у меня был зверский.
– Даже представить боюсь, – дёрнул плечами Ян, шутливо изображая ужас. – Ну а друг твой что?
– Мишка-то? – задумчиво водила я пальцем по кромке кружки с варевом. − Да так на дереве и сидел.
– Силён, – поджал губы аспирант. – Бросил девчонку на погибель.
– Да ладно, – махнула я рукой. – Миха потом долго извинялся. Собственно, с тех пор меня называли Миша, а его за трусость − Маша.
Ян вот уже в который раз засмеялся, как-то по-взрослому снисходительно качая головой. Наверное, мои рассказы о детстве казались ему глупыми.
Я опустила взгляд и замолкла. Контролировать себя в состоянии регенерированной ауры оказалось сложнее, чем я думала. Прямо хиппи какой-то из меня вырывался, вопя, Make love, not war!*
* Занимайтесь любовью, а не войной (англ)
– Теперь понятно, откуда твоё прозвище взялось, – просмеявшись, протянул Бранов.
– Ага. Со временем «Миша» трансформировалось в более женственное «Мика». А мне до того понравилось, что я стала использовать его и в обычной жизни. Ну и как псевдоним.
– Тебе подходит, – загадочно моргнул аспирант. – И новый цвет волос тоже. Кстати, а куда вдруг пропал тот розовый беспредел?
− Ой, только не об этом!.. – прикрыла я макушку ладонями и вжала голову в плечи.
− Не понял... − озадаченно вскинул брови аспирант.
− Не надо о волосах. Это больная тема, − ответила я, а видя растущее недоумение в глазах Яна, со вздохом пояснила. – Не могу объяснить, что случилось в Материи, но во дворце я уже была вот с этим, − поддела я ненавистную каштановую прядь.
Бранище с удивлением отпрянул.
− Хаос изменил твою внешность?
Я зло хохотнула.
− Мало того, сперва он меня собаке на съедение отдал, затем, догола раздел, − сетовала я, надеясь на сочувствие. – А потом и вовсе в молоко зашвырнул.
− Стра-анно, − задумчиво нахмурился Ян. Моё «догола» его отчего-то совсем не волновало. – Впервые слышу, чтобы Хаос менял реальность ради такого пустяка.
− Пустяка?!
Я возмущённо хватанула воздух, а аспирант, глядя на меня, засмеялся. Ну, конечно, ему моей девичьей беды не понять. Подумаешь, заново осветляться, деньги тратить…
− Не смотрите на меня, − обречённо ткнулась я лбом в сложенные на столе руки. − Я как мышь серая теперь…
− Мышь? – асприантище, судя по голосу, с трудом сдерживал улыбку. – Ты к себе несправедлива, Мика. Ты хороша в любом цвете, − я приподнялась над руками, не веря ушам. Это… комплимент сейчас был? − А что касается индивидуальности, − как ни в чем не бывало продолжал Бранов, откинувшись на спинку, − её в тебе не спрятать даже под километровым слоем грязи. Мимо тебя сложно пройти. Поверь. Это изнутри идёт. Что-то, что будоражит...
