Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
Странно, что голос внутри Яна всего один. В том я не сомневалась.
Я замерла на секунду. Закусив губу, оглядев свои ноги в носках. Дёрнул же меня чёрт после нашего путешествия в закулисье разуться!
Стиснув кулаки, я на цыпочках рванула к двери, на ходу подцепив с вешалки пуховик.
«Пусть голос и один, – не дыша, застёгивала я замки на ботинках. – Этого достаточно, чтобы понять: Бранов не человек».
Он та же тварь, что и Хаос в «Императоре». Злая, голодная… Да он сам сказал, что убил своего приёмного отца! Возможно...
Выскользнув во двор, я с замиранием сердца прикрыла дверь и ринулась к воротам. Боб в вольере, завидев меня, залился лаем, но я не оборачивалась. Молилась, чтобы Бранов, будучи наверху, по несчастливой случайности, не оказался у окна, созерцая в раздумьях окрестности.
Иначе мне конец. Иначе не отпустит.
Я едва ускорила шаг и побежала, а в памяти, будто подгоняя, зашевелились голоса.
Такие, как ты, называют нас Хаос...
Сомнений не было. Между именем «Ян» и наименованием твари, что питалась жизненными силами, прекрасно вписывался знак тождества.
…Хаос…
Будто охваченная осознанием, я побежала так скоро, как только могла. Хватала воздух через раз, взлетала над полными талой воды колеями и снежными колдобинами.
…называют нас Хаос. Значит, мы есть Хаос.
А следом ввинтился такой знакомый шёпот, рвущий сердце на части:
Ты нужна мне, Мика. Нужна.
Нужна? Чёрта с два, господин Хаос! Попробуй тогда догони!
Глава 2. Сбежавшая невеста
Снег, обратившись от тепла в ледяные сахарные крупинки, выскальзывал из-под ног. Ботинки промокли, а я всё бежала. Бежала, до тех пор, пока горло не начало жечь, а во рту не поселился привкус металла.
Но останавливаться нельзя. Иначе тело окаменеет, а слабость накроет с головой.
Лишь немного сбавив темп, я перешла на быстрый шаг и теперь спотыкалась и катилась по раскисшему снегу, грозясь нырнуть в месиво носом.
Устала. Как же я…
Не в силах бороться, я прильнула к высокому забору, но тут же с тяжёлым «ох» отскочила. Псина, не меньше Боба, залаяла и вбилась лапами в деревянную ограду.
Сделав ещё пару шагов, я остановилась и сложилась пополам. Огляделась. В преследование за мной не пустились, но, быть может, только пока, а значит, решение свернуть с основной дороги было верным. У Яна машина, и наверняка он, а вернее, то, что у него внутри, не позволит мне уйти с его тайной так просто.
Превозмогая боль и горькие слёзы с привкусом будто бы чужого отчаяния, я сделала пару шагов, заставляя тело подчиняться.
Смеркалось, и пусть обманчивое, неестественное для зимы тепло давало дышать глубже и не околевать, скоро солнце сядет. Станет холоднее. А я в незнакомом месте, мне некуда идти и негде укрыться.
Пару улиц спустя посчастливилось наткнуться на невзрачный сельский магазинчик, снаружи сплошь обклеенный плакатами с рекламой газировки и всевозможной пакетированный снеди.
Поблагодарив небеса, я навалилась на дверь.
– Здрав…ствуйте.
Скрипнул стул, на котором перед небольшим телевизором скучал в ожидании посетителей чернявый, с проседью на висках мужчина.
– Добрый вечер.
Южный акцент и нестройная речь заставили насторожиться и застегнуть распахнутые полы пуховика.
– Извините, − с трудом выдавила я, задыхаясь от бега. – Можно тут позвонить и машину дождаться?
Мужчина спешно протёр прилавок и озадаченно приподнял кустистые брови.
– Конечно, – вновь уселся он на стул и уставился в выпуклый экран, то и дело покрывающийся рябью.
Сдерживая хрипы и свисты, я достала телефон и в который раз набрала Оксану. На сей раз повезло больше.
– Оксана! – воскликнула, заслышав голос подруги, но тут же воровато огляделась. – Дозвонилась! Оксаночка, ты сейчас где? У тебя машина на ходу?
Машину Оксане подарил отец ещё на совершеннолетие. Правда, соседка подарок не оценила. Забот много, да и ездить ей некуда – институт-то в двух шагах. Разве что шопиться пару раз катались, да и то навыки вождения Оксаны оставляли желать лучшего. В городской среде уж точно.
– На ходу, – отозвалась с растущим недоумением соседка. – Была, по крайней мере. Мик, а чего стряслось-то?
– Ничего, – искоса глянула я не мужчину за прилавком и подступила к единственному оконцу без занавесок. – Оксан, я позже всё объясню. Забери меня, пожалуйста!
– Забрать? Ты ж с Бранищей сегодня, – Оксана охнула. – Он что... Что там стряслось? Он тебя обидел?
– Нет! Ян меня не обидел. Оксан, забери меня, пожалуйста! – слёзы сдерживать становилось сложнее. – Забери! Я заправлю. Полный бак залью!
– Хорошо, ладно! – зачастила подруга. – Адрес говори.
Я растерянно уставилась на горстку сушёных мушек на окне.
– А я... не знаю.
– Что ещё за новости? Так, не паникуй! – завопила Оксанка так, будто у неё на глазах аллигаторы сейчас полсотни детей сожрут. – Мика, без паники! Опиши, что видишь вокруг! Дома, знаки, вывески... я позвоню в полицию!
– Нет! – до того громко воскликнула я, что мужчина, с интересом прислушивающийся к разговору, вздрогнул. – Не надо полицию, Оксан. Я сейчас всё узнаю... Извините, – робко обратилась к продавцу. – Не подскажете, где я?
Вопрос прозвучал по-дурацки, но мужчина, с трудом выговаривая сложные звуки, ответил. Оксана, слыша каждое слово, испуганно воскликнула, мол, эк куда вас понесло! Сыпала ругнью, от которой Бранову не то, что икаться должно было – дыхание напрочь перехватить.
– Мика, жди меня... короче, там, где ждёшь! Я постараюсь поскорее! Не знаю, сколько из города буду по вечерним пробкам телепаться...
И отключилась. Я глубоко вздохнула.
Вопреки ожиданиям, легче не стало. Может, меня отпустит, как только окажусь в безопасности? За километры от сумасшествия и подальше от Бранова с его треклятыми секретами? Подальше от зовущего меня Хаоса.
– Сбежала, – крякнул торговец за спиной.
Бесцельно таращась в окно и сжимая в пальцах смартфон, я обернулась и возмущённо вскинула брови.
– А что же мне оставалось?!
Но оказалось, мужчина, с осуждением качая головой, глядел в телевизор и вновь повторил.
– Экая а! Сбежала она, – и повернулся ко мне. – И зачем, спрашивается?
Я пригляделась. На экране в свадебном платье неслась Джулия Робертс. За ней, на всех парах Ричард Гир. Мне всегда нравился этот фильм. Равно как и «Красотка».
Странно, но мне в детстве до жути хотелось быть похожей на исполнительницу главной роли с её широченной улыбкой и рыжими кудрями.
– Так это же «Сбежавшая невеста», – нахмурилась я. – Ей и положено сбежать.
Мужчина разочарованно взмахнул рукой.
– Положено, не положено... Одно слово: женщина.
Я закипела, а местный бизнесмен вновь развернулся ко мне. Будто чего-то ждал. Тёмные глаза поблескивали, как жуки.
– Ну, знаете!.. – разобиделась я за весь женский народ.
– Ахмед меня зовут, – подсказал мужчина и в почтении склонил голову.
Я кивнула, в запале позабыв, что и мне представиться положено.
– Что же, Ахмед, раз женщина, значит, сразу глупая? Быть может, она не разобралась ещё в своих чувствах и ей страшно. Страшно, что теперь всё изменится навсегда. Разве это преступление, сомневаться?
Я отвернулась. Поняла, что вложила в слова куда больше страсти, чем хотела.
– И да, вот вам спойлер в довесок, − заговорила сквозь зубы, вконец разозлившись на вех и вся. − В конце герои всё равно будут вместе. И поженятся.
– Так и стоило оно того? – примирительно улыбнулся Ахмед и вновь уткнулся в экран. – Говорю же, же-енщина. Не разобралась и ну подмётки рвать.
Я отвернулась к окошку. Ахмед больше ко мне не лез. Только изредка сам себе что-то говорил, следя за сюжетом. А я всё глядела на печальную ночь, опускающуюся на снег и дома.
Не разобралась и ну подмётки рвать...
Чёрт побери! Неужели Бранов и впрямь не бросился в погоню? Странно. Учитывая его новоявленные способности, чутьё подсказывало, что отыскать меня ему раз плюнуть.
Тогда... неужели отпустил? Вот так просто взял и…
Достав телефон, я набрала Оксану, но та не отвечала. Попыталась снова. Вновь лишь гудки, гудки... Орёл её, что ли, там унёс?
Написав подруге короткое сообщение об отмене спасательной операции, я развернулась к Ахмеду.
– Мне пора, наверное. Спасибо, что не прогнали.
– Так а я и щас не прогоняю, – развёл руками мужчина. – Не ходить бы вам в темноту. По выходным много молодых из города, а они чумные. Даже когда трезвые.
– Доберусь как-нибудь, – подошла я к прилавку, выковыривая мелочь из кармана. – На шоколадку хватит? Любую.
Ахмед поскользил по монетам пальцем. Пересчитал. Достал плитку хорошего, самого лучшего, что в лавчонке был, шоколада и сгрёб монеты, хотя их явно на такое лакомство не хватало.
Чуть не всплакнув от благодарности, я сорвала часть обёртки и с удовольствием откусила шоколад. Эмоции уступили место реальным чувствам: усталости и голоду.
– Не ходить бы вам лучше, – озадаченно пробасил Ахмед.
– Нет, – помотала я головой и решительно потянула на себя дверь. – Вы правы. Сперва разобраться. Подмётки потом.
***
Темнота и впрямь опускалась стремительно. Но стоило мне ступить на крыльцо, как над головой зажёгся свет.
Добрый всё же этот Ахмед.
Втянув носом запах талого снега, я зашуршала фольгой. Очередной проглоченный кусок шоколада заставил уровень благодарности подскочить до ощущения острого щипания слёз в носу.
– Боф! Боф-боф-боф!
Вздрогнув и едва не подавившись, я выругалась. Кляня всех и вся, собралась уже заскочить в обратно сельпо, как увидела… его.
Ян стоял поодаль, привалившись плечом к стене и засунув руки в карманы распахнутой на груди куртки. Дышал аспирант тяжело. Лицо раскраснелось лихорадочным румянцем. Даже в сгустившихся сумерках видны были недобрые искры, пляшущие в глазах.
Я отняла руку от двери. Сказать что-нибудь − даже примитивное «привет», − язык не поворачивался.
Минутное молчание, и Бранов с видимым усилием отклеился от стены.
– Идём. Отвезу тебя в город.
И уверенно, но как-то устало поплёлся в темноту. Боб сперва рванул следом, на ходу загребая пастью снег, а затем остановился. Навострил уши. Глядя на меня, пару раз призывно бофкнул.
Едва солнце скрылось, оставив после себя алую чёрточку за пиками хвойного леса, сразу похолодало. Снег затвердел, став местами острым и скользким. Упадёшь, изрежешь ладони.
Я спешила изо всех сил, балансируя на ледяных пиках, но Бранов, несмотря на зверскую усталость, шёл на удивление скоро.
– Ян, да погоди же ты!
Он остановился. Не обернулся, а едва я почти подобралась на расстояние вытянутой руки, возобновил движение, но значительно медленнее. С трудом нагнав аспиранта, я пристроилась рядом.
Бобка нёсся впереди, сверкая в темноте пушистым, будто лисьим, хвостом.
– Я-ян, – позвала я, в отчаянии сунув аспиранту под нос плитку с торчащей во все стороны фольгой. – Может, шоколадку?
Бранов не откликнулся. И как, позвольте спросить, мне разбираться? Уж лучше бы орал и сыпал обвинениями. Да что угодно лучше глухого молчания!
– Знаю, о чём ты думаешь, – решилась я вновь заговорить.
– Да неужели?
Я с облегчением выдохнула. Бранище не лишился дара речи.
– Да. Ты думаешь, что я глупая. И трусливая. И что ушла, потому что испугалась твоего...
Я замялась. Страх, покрытый стыдом от столь глупого побега, хлынул с прежней силой.
– Хаоса? – зло хохотнул Бранов. – Что ж ты. Не бойся называть вещи своими именами. Но нет, как ни странно, я думаю не об этом, – дыхание у него наконец выровнялось. Похоже, он бежал за мной со всех ног. – Я пытаюсь понять, что же там в твоей синичьей голове творится, раз ты бросилась в ночь, куда глаза глядят? Неужели решила, что сделаю больно? Но даже если и так, Марта или Роза позволили бы мне это сделать?
Ян встал как вкопанный. Развернулся ко мне, и я, сглотнув, тоже встала, ног не чуя. Благо в полутьме, разряженной лишь парой тусклых фонарей, не так хорошо видно его лицо. И моё лицо тоже.
– Это было опасно, − продолжал чеканить Бранов. − Ты не знаешь дороги. Ты могла заблудиться. Да с тобой могло случиться что угодно, в конце концов! Придурков везде полно!
Запах дымка и мяса на углях стелился и обволакивал окрестности. Глухие басы, вперемешку с развесёлыми криками звучали вдали ничуть не тише, чем моё сердце.
Всё вокруг на долю секунды рябью подёрнулось. Я сморгнула, затаив дыхание и навострив уши. Но нет. Тишина. А передо мной стоял всё тот же Ян, что и был.
Что же изменилось? Да ничего. Только мои суждения о нём, неподтверждённые фактами.
Тогда чего же я так испугалась?
– Я понимаю, Ян, − вглядывалась я в спрятанные полутьмой глаза аспиранта. − Прости. Прости, что заставила волноваться! Прости, что тебе пришлось…
– Не извиняйся, – обрубил Бранов и зашагал снова. – Как бы... насколько бы я ни злился, понимаю, что это нормальная реакция.
– Для меня? – нахмурилась я.
– Для человека, – отрезал Ян. – Человека, столкнувшегося с необъяснимым. Вот только тебе везёт. Ты можешь убежать, – аспирант, будто собой не владея, ускорился, и мне едва ли нестись за ним не приходилось. – А вот мне бежать некуда.
На это мне сказать было нечего. Я замолчала и отстала на пару шагов. Боб остаток пути бежал рядом, словно контролировал беглянку.
Окончательно распробовав вкус горечи внутри, я тяжело вздохнула, но лёгкие будто отказывались заполняться воздухом.
У дома Бранов остановился и отворил калитку. Я прошмыгнула мимо. Но вместо того, чтобы сигануть в дом, развернулась и упёрлась ладонью аспиранту в разгорячённую грудь.
Теперь ему ничего не оставалось, как выслушать меня. Правда, что сказать, я так до сих пор и не придумала. Пришлось импровизировать.
– Ян, ты прав. Я испугалась, потому что столкнулась с тем, о чём ничегошеньки не знаю. Для меня это ново, и для тебя тоже, – уточнила я под громкий хмык. – Твоя правда, не разобравшись, я рванула куда глаза глядят. Это было глупо. Ты не дал повода усомниться в себе. Ты помогал мне больше, чем кто-либо! А я обидела тебя. Прости. Ради бога, прости! И прости, что бросила в трудную минуту. Я должна была…
– Нет, не должна, – Ян взял меня за плечи и заставил посторониться. – Ты не обязана поддерживать меня. Ни сейчас, ни в будущем. Мы друг другу чужие люди.
Хруст снега под его ногами вбил в сердце ледяные осколки. Я зажмурилась, борясь с желанием наутёк пуститься. Но прав Бранов.
От себя бежать − башмаки переводить.
– Идём, – скрипнул дверью Ян. – Твои вещи наверху. Забирай, и поедем. Хватит терять время.
Глава 3. Закрой сердце… с той стороны
– Боже мой, где же вы... – Роза осеклась, увидев нас с Яном в дверях. – Где вас носило? Мы уже заволновались!
«Взволнованная» Марта с недовольным видом принялась стягивать куртку. Неужто тоже собиралась в погоню пуститься?
– Вечерний моцион, – буркнул Бранов, протиснувшись мимо меня. – Шоколада Маше страсть как захотелось.
Светлые глаза Розы округлились. Я же за малым на корню не зарубила научные труды, отрицающие возможность человеческого самовозгорания.
– Могли бы сказать… у меня что-нибудь обязательно нашлось бы, − протянула Роза. − Милая, да ты совсем продрогла!
Тёплые руки обняли лицо. Меня и впрямь била дрожь, но не от холода. Нервная. А в мыслях вращалось одно: мы чужие друг другу люди. Чужие люди. Чужие.
Так и есть. На что я надеялась? И... неужто продолжаю надеяться? Вот ведь ядрёна...
– Идём, – вынудив стащить пуховик, Роза поволокла меня под руку в гостиную. – Присаживайся, сейчас принесу чай... Ян!
Бранов, шумно топая, скрылся наверху. Роза всплеснула руками, огорчённо скривилась и, набросив мне на плечи плед, ринулась за сыном.
Марта же осталась со мной. Хотя я с большей радостью побыла бы в одиночестве.
– Так ты сладкоежка, выходит? – прищурилась бестия, едва шаги матери стихли.
Я отрывисто качнула головой. Нужно отдать Бранову должное, трубить о том, что я отправилась в самоволку по снегам, он не стал. Или, быть может, не успел.
– Надо же, – Марта продолжала изображать удивление. – А я всегда думала, братик не умеет врать.
Я промолчала, кутаясь в плед. Далёкие переливы голоса Розы наверху едва были слышны. Ни слова не разобрать!
– Слушай, давай поговорим начистоту, – вполголоса заговорила Марта, подавшись вперёд и то и дело зло раздувая узкие ноздри.
Я же постаралась говорить как можно спокойнее.
– Ну, давай попробуем.
– Думаешь, мы тут все идиоты? Поверим в историю с прогулкой? Нужно было уходить, раз уж решилась. Зачем вернулась?
– Я не....
– Яну и без тебя хреново, а он должен носиться за какой-то дурой в ночи! Ты понимаешь, что любой эмоциональный всплеск может дать толчок к прогрессированию его состояния? Хотя, сомневаюсь, что ты вообще что-либо понимаешь, – насмешливо уставилась на меня Марта. – Судя по тому, что он рассказывал о тебе.
Слова о том, мол Бранов что-то гадкое мог обо мне рассказать, казались маловероятными, но… Да кто же его теперь знает?
– Ты так говоришь, словно Ян болен, – нахмурилась я.
– Разумеется, болен! – фыркнула Марта. − Если Хаос захватит его, я его потеряю. Мама его потеряет. Он всё равно что умрёт! А виновата будешь ты. Вся эта круговерть на твоей совести!
Я распрямилась. До этой секунды каждое слово блондинки вколачивало меня в землю, вернее, а диван. Но сейчас…
– Не понимаю, почему ты винишь меня. Хаос лишь обратился ко мне, а остальное, не моих рук дело!
– Говорю же, – ещё пуще разозлилась Марта, – ты ни на что не способна. Ни понять, ни… да ты даже уйти нормально не смогла!
– А кто тебе сказал, что я собиралась уйти? – вскинула я бровь. – Мы приехали сюда с Яном. Вместе и уедем обратно. Вдвоём.
– Ну, а это, моя дорогая, – шепотком выдала Марта, – мы еще посмотрим.
Я меряла бестию ответным злобным взглядом до тех пор, пока Роза не заявилась с горячим чаем. Едва мать семейства уселась напротив меня в кресло, Марту как ветром сдуло.
Наверняка побежала утешать братца.
– Пей, Маша, – Роза озабоченно сложила руки на коленях. Оправила платье. – Ты совсем замёрзла. А Ян отказался спуститься, – вдруг выдала она, рассеянно глядя в потолок.
– Ничего, – пыталась я бесшумно отпить едва вскипевший чай. – Ему нужно побыть одному. Пусть побудет.
– Наверное, – согласилась Роза и выдавила слабую улыбку. – А он ведь сразу понял, что я ему не мать. Ещё кроха был, едва говорить начал, а уже чуял. Я хотела, чтобы он совсем не знал, даже фамилию свою дать хотела. Но Лилия написала, пусть будет, как есть...
Я только помычала в ответ на неожиданное откровение. Что сказать?
Странно, но от понимания, что Роза не знает о моём побеге, становилось легче. Стыд жёг не так остро.
– Ян хороший, Маша, – в отчаянии вдруг подалась вперёд Роза. – Честное слово! Он добрый и правильный. Не думай, что отныне он зло. И он не мог погубить Родиона. Даже случайно. Это он от страха и бессилия ляпнул, а Родьку… Да чего греха таить, он себя сам сгубил. Нам ведь пришлось бросить всё, знаешь? И работу, и дом. Пришлось уехать, позабыть друзей. Лили оставила денег… много. Не представляю, откуда они у нее, но я сохранила их для Яна. Все до копеечки! Хотела, чтобы он получил достойное образование. А вот Родион так и не смог приспособиться. Всё жалел о прошлой жизни и пил, что бы я ни делала. Но это не вина Яна! Он ведь был просто мальчиком. Хорошим, ласковым!.. Нет, понимаю, – вернула Роза самообладание, – ты думаешь, так любая мать сказала бы...
– Думаю, – подтвердила я, не отводя глаз. – И это правильно. Иначе быть не должно. Вы одна кровь. Одна семья. А Ян… и правда хороший. Я это знаю.
Роза улыбнулась. Потянулась ко мне и взяла за руку.
Отчего-то её так и тянуло на откровенность. Быть может, за все годы ей и поговорить было не с кем? Марта своенравная стерва, а Ян… видимо, он в последнее время здесь нечасто бывал.
– Спасибо. Знаешь, в ту ночь, я видела, как Миарх смотрел на Лили, – совсем тихо и отстранённо заговорила Роза. – До сих пор помню. Смотрел так, будто она для него весь мир. Целая вселенная. Это даёт мне надежду.
Я недоумённо повела плечами, поставив чашку на коротконогий столик.
– Ян не может быть злом! – покачала головой Роза. – Не может. Я сердцем чую. И ты поверь.
Сказать, что и во мне затеплилась надежда, нельзя. Но что-то, что провалилось в оцепенение, шевельнулось. Уничтожило страх.
Больше мы не говорили. Я допила чай, а затем поднялась. Отблагодарила Розу за доброту, за откровенность и отправилась наверх.
Бранов хотел, чтобы я собрала вещи? Что ж, пора.
Превозмогая очередную волну нахлынувшего страха, я постучала в дверь и вошла. Ян сидел на полу. Складывал книжку за книжкой в сумку. Марта сидела рядом и, положив ладошку ему на плечо, что-то горячо втолковывала. Правда, судя по отстранённому виду, Бранов едва ли слушал.
– Ты права, наверное, – вопреки догадкам, без единой эмоции выдал аспирант, прежде чем Марта увидела меня и хмыкнула.
– Явилась. Надо же, а я думала, снова сбежала.
– Марта, – сквозь зубы процедил Ян, не глядя ни на меня, ни на сестру.
Бестия смолкла. Опустила голову, но из-под соскользнувших на лицо волос, так и виднелась ехидная улыбка на покрытых блеском губах.
– Я за вещами, – огляделась я, силясь отыскать свой рюкзак. – Ты обещал меня отвезти.
Бранов махнул на окно. Мой рюкзак приютился на подоконнике.
Держа спину, я прошла. Закинула свою поклажу на плечо и обернулась. Присутствующие продолжали меня игнорировать. Марта намеренно, а Бранов...
– Ян, мы можем поговорить?
Роза права. Он не может быть злом.
Бранов отложил книги и поднялся, обжигая взглядом.
– Можем, если есть о чём. Оставишь нас? – обратился он к сестре.
Та в мгновение поджала губы и, вскочив, скрестила руки на груди.
– В последний раз, когда вы остались наедине, в тебе проснулась тёмная сторона, Януля. Забыл?
Я нахмурилась. Что за глупость напоминать Яну об этом? Разумеется, он и без подсказок помнил, но кто же − пусть и в ущерб сопернице, − станет ковырять свежую рану, не затянувшуюся даже первым барьером памяти?
– Выйди, – судя по тону, Бранов был одного со мной мнения. – Пожалуйста.
Марта беспомощно скривила губы. Высокая грудь её часто вздымалась, выдавая клокочущую обиду.
– Ян, да приди ты в себя! Нужен Слышащий? – раскинула она руки. – Я здесь! Здесь! А из-за неё у тебя одни проблемы! Она втянула...
– Никто не виноват в том, что внутри меня живёт злобная материя, не поддающаяся осмыслению! – взмахнул рукой аспирант, прекращая спор, – Так что выйди, Марта! Прошу, не доводи до греха.
Бестия одарила меня взглядом, не предвещающим ничего доброго, но громко топоча, ретировалась. Дверью, разумеется, хлопнула напоследок так, что та отскочила, ударившись о косяк.
Правда, думаю, была в том особая стратегическая задумка − через щёлку подслушивать удобнее.
– Не обижайся на неё, – вновь опустился на корточки Ян, перебирая книги. Часть опускал в сумку, часть откидывал в сторону. – Она просто...
– Беспокоится о тебе. Я помню о твоей… теории.
Говорить о всяческих неприятных подозрениях, что возникли во мне, касаемо его двоюродной сестрицы, не стала.
– Возможно, когда-нибудь я выслушаю и твою теорию, – через силу улыбнулся Ян, будто прочитав мои мысли, – в более спокойной обстановке.
И замолчал, сосредоточенно ковыряясь в книжках.
Он не злился. Не собирался прогонять или уж тем более нападать на мою ауру. Хотя как образовываются те самые дыры, сквозь которые утекает жизнь, мне было невдомёк.
– Подожди немного, – первым прервал неловкое молчание аспирант, – сейчас закончу и поедем.
– А зачем ты их разбираешь? – махнув рукой кучу книг, я приспустила с плеча рюкзак и присела рядом с Яном на пол.
Бранов обернулся, смерив меня недоверчивым взглядом.
– Отбираю те, которые мы посещали. Лучше уничтожить возможные выходы. Ни к чему провоцировать Хаос посетить наш мир, – с трудом выдавил он, а отшвырнув пару книг, заговорил спокойнее. – Собственно, поэтому Орден и пытается контролировать всех Укротителей. Свободные переходы могут повредить Материю.
– Могут растревожить книгу? – сообразила я. − Заставить её пробудиться?
Ян кивнул, а передо мной предстала вся картина целиком. Стало ясно, о каких правилах, нарушаемых аспирантом, шла речь. Бродить по книжкам в своё удовольствие нельзя.
Что ж, нежелание Яна связывать свою жизнь с Орденом вполне понятно. Он явно не в восторге от идеи раз и навсегда лишиться свободы перемещения.
– Книги не просыпаются от нечего делать, Мика, – пояснил Ян. – Обязательно есть причина. Эмоциональный всплеск, озлобленная природа Хаоса, трещины в Материи…
Я улыбнулась. Он впервые после случившегося обратился ко мне по имени. Хороший знак!
– Понятно теперь. А мог «Император» пробудиться, потому что мы сражались за него... Ну, помнишь? Тогда на кафедре?
– Помню, – смягчился Ян. – Да, вполне мог, – аспирант виновато глянул на меня. – Но это было глупо.
– С моей стороны уж точно, – вздохнула я, подобравшись поближе, но Бранов вдруг помрачнел.
– Хотя, возможно, книга откликнулась на мою силу. В тот момент я себя не контролировал.
– Или на мою. Не забывай, ты не один такой крутой со способностями.
Кажется, Бранов усмехнулся. По крайней мере воздух через нос выдохнул с характерным шумом. Я даже духом воспрянула.
– Могу я тебе помочь? – скосилась я на аспиранта. – Хоть чем-нибудь?
– Вряд ли ты помнишь, какие книги я брал, – поднял голову Ян, а я огорчённо цокнула. – Но можешь составить мне компанию. Если… не боишься.
– Нет, – неловко потёрла я переносицу. – Отбоялась сегодня своё, так что вполне могу составить.
Ян тихонько посмеялся, продолжая разглядывать обложку за обложкой, а я просто наблюдала за ним. Молча.
Возможно, Роза права. Возможно, он и не зло. Но прикоснуться к нему, вопреки желанию, было страшно. Равно как и услышать бестелесный шёпот.
Так и просидели, как два воробья на морозе. Я нервно постукивала пальцем по коленке, мысленно напевая, чтобы отвлечься и не вслушиваться в шелест страниц. Брановское же напряжение с головой выдавали приподнятые плечи и глубокая складка на лбу.
Едва последняя книжка скрылась в сумке, аспирант поднялся. А я так и не нашла веских аргументов, позволивших бы закрыть тему Брановских демонов раз и навсегда. Чтобы всё стало как прежде.
– Вот и всё, – растерянно огляделся Ян, закинув сумку на плечо. – Идём.
Я нехотя поднялась.
– Ты ведь остаться хотел, – напомнила без особой надежды. – Роза будет рада. Так что если желаешь...
– Нет, – вдруг уставился он на меня прямо. Я едва выдержала этот долгий, темноокий взгляд. – Нет, Мика. Остаться ты не можешь.
– Ты, – выделила я, – не можешь. Понятно. До сих пор злишься. Послушай, я ведь объяснила...
– Не злюсь я, – Ян устало запустил пальцы в волосы. – Вернее, злюсь, конечно, но только на себя. Я знал, что со мной что-то не так. Чувствовал. Постоянно. Но игнорировал, как только мог, а теперь и ты втянута оказалась... Нет. Ты сегодня уедешь и всё. Хватит играть в приключения. Можешь позвонить Мише и рассказать обо мне Хранителям. Им всё равно меня не достать теперь.
– Что? – вскинулась я. – С какой великой радости мне рассказывать что-то о тебе, Бранов? Совсем крыша поехала?
– Не совсем, – сощурился Ян. Задеть его у меня явно получилось. – Разумеется, ты можешь поступать, как знаешь. Но мой тебе совет − свяжись с Орденом. Они защитят и помогут разобраться с Хаосом, что взъелся на тебя. Это их работа и единственно верное решение. Давно нужно было передать им твоё дело. И снова мой промах. Прости.
После такого, полного искреннего раскаяния «прости», злость меня за горло взяла. Не страх. Нет. Страх вообще забился в дальний угол под напором гнева.
– Значит, – мой голос едва не зазвенел, как провода под напряжением, – это конец. Так?
– Конец, – попытался улыбнуться Ян, но не смог. – Марта права, так будет безопаснее.
Ах, Марта! Да как же я сразу не догадалась? Всё сразу на свои места встало.
– Для кого безопаснее? – на шаг приблизилась я к аспиранту, с затаённым злорадством наблюдая, как его дыхание вмиг участилось, а взгляд метнулся к губам, которые я искусала напрочь. – Забиться под кровать и страдать, что внутри тебя живёт Хаос, будет безопаснее? Ну надо же... Мать твою, да это бесценный совет!
Ян зло сжал губы.
– Речь не обо мне. Больше не встречаться будет безопаснее для тебя. Слушай, – протянул он, потирая лоб, – Маша…
Я замотала головой и замычала, будто глухонемая. Слушать не хотелось. Нет. Ничего хорошего Ян мне не скажет. Уж точно не сейчас.
Но Бранов продолжал, а его голос с каждым словом наполнялся жестокой решительностью.
– То, что я узнал сегодня... о себе узнал. Это опасно. Для тех, кто рядом опасно. Как контролировать это во мне, я ума не приложу, а ты слишком… – он сбился, сглотнул и вдруг распрямился. Уставился на меня в упор. – Короче, мне сейчас нужно сосредоточиться на поисках матери, а ты мешаешь.
– Ме-шаю?.. – боль прострелила грудь насквозь, хотя я отчаянно пыталась прикрыть сердце руками.
Ян не выдержал моего взгляда. Отвернулся и, глядя в окно, зачеканил слова, как бездушная машина.
– Тебя слишком много в моей жизни, Вознесенская, ясно? Всё. Лавочка прикрыта. Ты слишком много времени у меня отнимаешь.
Комната на миг закружилась, а затем встала. Казалось, даже воздух сгустился и с трудом проталкивался в лёгкие. Наверное, космонавты так и ощущают себя в невесомости. Закроешь глаза, и не понять, где верх, где низ, есть ли жизнь на Марсе?
Потому как на Земле в эту минуту пристрелили одну несчастную... синицу.
Стук в дверь вывел меня из ступора. Надежда, что Роза слышала разговор и сейчас надаёт глупому аспиранту по шее, запылала в груди. Но Вселенское Зло сегодня явно решило пустить мою жизнь под откос.
Вместо Розы вошла Марта. Закусила губу в напускной тревоге.
– Маша, тебе подруга звонила. Колесила по улицам и заблудилась. Жутко переживала, но я помогла. Она уже… – блондинка прислушалась, – о, кажется, уже к дому подъехала! Слышишь, сигналит?
Я выдохнула, стиснув кулаки и досчитав до пяти. Безуспешно. Отродясь не испытывала более горячего желания с кошачьим визгом оттаскать девчонку за волосы.
Брановское, пусть и сопровождаемое злыми взглядами в сторону сестрицы: «Замечательно. Судьба на нашей стороне, Мария», окончательно дара речи лишило.
Вцепившись в рюкзак, я рванула вниз. Роза взволнованно выспрашивала причину столь скорого отъезда то у меня, то у Яна. Но я не в силах была говорить. Открою рот, и слёзы градом польются. Ну а Бранов, словно в анабиоз впал. Стоял в коридоре, как сомнамбула, и следил за мной своими треклятыми тёмными глазищами.
Только Марта то и дело ухмылялась. Разумеется, втайне от родственничков.
Я уже выскочила на крыльцо, едва запахнув пуховик на груди, как Ян меня остановил.
– Мика, езжайте осторожнее. Гололёд.
Я замерла, глядя на него, взволнованного, взъерошенного и всё крепче сжимающего мою руку чуть выше локтя. Волна горечи подпёрла горло.
