Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"

Автор книги: Алана Русс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Я молчала. По правде говоря, и слова выдавить не могла. Согласно канону, у меня должны были кокетливо поалеть щёки, взгляд засиять, ресницы распушиться, а робкое «спасибо» сорваться с искусанных губ… но я сидела и как мороженая рыбина таращилась на Бранова.

Всё не как у людей.

Аспирант тоже сообразил, что погорячился. Нахмурился привычно. Кашлянул.

− В общем, не стоит так убиваться, Вознесенская. К тому же кое-что от прежнего цвета осталось, − видя недоумение в моих глазах, Бранище перегнулся через стол и подцепил прядь. – Розовая, − легко скользнули пальцы от виска к плечу. – Как зефир.

− Зефир… − бездумно повторила я. – Как же?..

Я как зачарованная коснулась пряди, и на короткий миг наши с аспирантом пальцы соприкоснулись.

Искра, буря, безумие? Нет.

Просто сердце набрало обороты. Просто захотелось взять Яна за руку и больше не отпускать.

− Раньше ничего не было, − снова и снова гладила я розовую прядь, глуша такие несвоевременные, наверняка навеянные аурой чувства.

Бранище отстранился и пожал плечами. Нырнул носом в бадью с киселём.

− Может, ты недоглядела?

Я на это лишь головой покачала, пытаясь сбороть наваждение. Странное ощущение… Всё вокруг странное. А уж какой странный аспирант…

Ещё и сам воздух будто бы на перепонки давит. Вокруг столько народу, но над нашим столиком словно купол навис, приглушающий звуки, свет… Окажись всё сном, раскинь Бранище огромные крылья и унеси меня на… да хоть на Луну! − я бы, кажется, ни капельки не удивилась.

− Ну а у меня нет историй, подобных твоей, − разорвал повисшую паузу Ян, привычно маскируя неловкость за фальшивым кашлем. − Стыдно признать, но и рассказать толком нечего.

Улыбка недоверия сама собой растянулась по губам. Уж кто бы говорил!

– Ну, да, – одним махом прикончила я целебное пойло, надеясь, наконец успокоить ауру и перестать воображать невесть что. – Мне нечего рассказать, сказал книжный путешественник. Да вы, господин аспирант, шутник!

Бранов усмехнулся, нервно пробежался пальцами по краям салфетки под пивной кружкой.

– Я не обманываю. У меня детство прошло… В общем, прошло, и на том спасибо.

Ян ни капли не помрачнел, но, похоже, причиной тому было нестандартное для нас обоих ощущение покоя и будоражащей радости. Серёга на славу попотел сегодня.

В очередной раз скрывшись за пустой уже кружкой, я украдкой наблюдала за Брановым. Спросить о многом хотелось. Например, отчего у него нет Слышащего? Планирует ли он когда-нибудь связаться со Слышащим, а затем пошутить, мол, думай скорее. Часики-то тикают.

Но позволить неугомонному любопытству испортить волшебный вечер никак нельзя.

– Я отойду на минутку? – привстала я, и аспирант с готовностью поднялся следом.

– Конечно, – с улыбкой опустился он обратно, сообразив, что напрасно вскочил. – Я подожду. Подумаю, может, и найду что рассказать.

Я кивнула и, старательно огибая стулья и столы, направилась к уборной. До зуда хотелось обернуться. Почему-то была уверена, что Ян смотрит вслед.

Я уже почти глянула через плечо, как мотнула головой и стиснула зубы. Приказала себе изо всех своих женских сил держаться и идти мягко, но уверенно.

Идти так, как некогда ходила кошечка Шани из закулисья моего «Императора

Листаем дальше ☀ ️

Глава 9. Мы(а)шкины слёзки

В уборной пробыла я недолго. Лишь погляделась в зеркало, остудила пылающие щёки да глупо поулыбалась отражению с сияющими глазами.

А ведь и правда… не так уж стрёмно выгляжу. Тёмные волосы, впервые за долгое время не выпрямленные после душа, мягко вились и делали кожу светлее, а брови ярче. Стрелки на веках по-кошачьи вытянули глаза.

Я улыбнулась, игриво приподняв бровь, и коснулась той самой розовой пряди, что лежала на плече.

Может, Бранище и не врал?

…«мимо тебя сложно пройти. Будоражит…» − прозвучало в памяти, и лёгкие на вдохе распёрли рёбра.

Я с трудом удержалась, чтобы не запищать от восторга, хотя в просторной уборной была одна. Пусть я потом пожалею, пусть обманусь, пусть это происки взбесившейся ауры, но сегодня мне хотелось верить, что я особенная. Может быть, особенная не для всех и не двадцать четыре на семь… но мне хватило бы аспиранта. Если он будет смотреть и смеяться так, как сегодня, я готова зелёнкой выкраситься!

Подумала и сама над абсурдностью идеи рассмеялась. Уж Бранище таких жертв точно не затребует. Разве что будет нудить, чтобы босиком по холодному полу не ходила... Но это даже приятно.

− Вперёд, Мика! − скомандовала отражению, пощипав и без того порозовевшие щёки. Но едва, полная решимости состряпать походку от бедра, высунула нос в зал, так и встала.

Напротив Яна, прямо на моём месте сидела женщина. Удивительно знакомый силуэт, короткие волосы, уложенные так, чтобы концы шаловливо торчали, и отставленная в сторону ножка в сапоге на сумасшедшем каблуке...

– Марьянка?! – так и ахнула я. − А она тут какого…

***

Так и есть. Это была Марианна Владленовна во всей своей прекраснофигурной плоти. Она беспечно болтала с аспирантом и то и дело незатейливым движением касалась волос за ухом.

От осознания опасности − а быть может, и неминуемого провала, − я двинулась по стеночке и исчезла в полутьме коридорчика. Скользнула назад в уборную. Затихарилась.

Придётся переждать. Шут знает, как заместитель Брановского начальника отреагирует, увидев подчинённого в баре на пару со студенткой.

Если уже не увидела.

А что если Марьянка уже делает Яну выговор? Мол, отношения со студентками низко, подло, недостойно светлого преподавательского звания… О чём вы только думаете, молодой человек? Уж явно не о просветительских задачах.

– Ну и влипли, – обхватила я лицо ладонями. И телефона, как назло, нет, чтобы сговориться с аспирантом.

Пару раз я осмеливалась выглянуть, но Марьянка упорно просиживала мой стул. Правда, Бранище − что подтверждалось с каждой шпионской вылазкой, − стремительно мрачнел. Вот уже даже на спинку стула откинулся и нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

– Да неужели… – выдохнула я, едва шикарная Марьянка наконец поднялась на ноги.

Правда, радость моя оказалась преждевременной. Женщина, загадочно улыбаясь под свой острый комариный нос и покачивая бёдрами, направилась прямиком к уборным. Настоящая кошка!

Всполошившись не на шутку, я мышкой скользнула в дальнюю от двери кабинку. Заперлась и для верности забралась на унитаз с ногами. Хотя глупость, конечно… разве Марьянка узнает меня по ботинкам? Да и станет ли наклоняться в своей юбке с умопомрачительным разрезом?

Послышался стук каблуков. Ручка дёрнулась, а я затаила дыхание. Снова стук каблучков по тёмному кафелю, и дверца соседней кабинки скрипнула. Щёлкнула задвижка.

– Марин, – послышались шаги следом. – Ты тут?

− Ага! Подождите чуть…

Марьянкины тонкие каблучки зазвучали вновь. Зашумела вода, а затем и сушилка для рук. Я бесшумно спустилась на пол и согнулась пополам. С опаской заглянула под дверь.

Три пары ног. Боже мой, только бы Марианна не удумала остаться. Только бы…

– Ты остаёшься или с нами едешь? Такси уже ждёт.

Голос низкий, ломаный. Верно принадлежал той, чья пара ног облачена в безвкусные сапоги с широченными голенищами. Ну прямо Кот в сапогах!

– С вами поеду, – истерзав меня молчанием, наконец отозвалась Марианна Владленовна. Ширкнула замочком сумочки, а я с трудом стон облегчения сдержала. – Только в порядок себя приведу, подождите.

– А кто тот черноглазый симпатяшка? – хохотнула одна из подруг, пристроившись у зеркала.

– М-м-м да так, – судя по загадочному мычанию, Марианна обновляла слой помады на губах, – подающий бо-ольшие надежды аспирант.

– И насколько большие у него эти самые… надежды?

Подруги прыснули со смеху и наверняка со знанием дела переглянулись. Марьянка же лишь хмыкнула, наводя загадочности.

– Достаточные, чтобы я уехала не с вами, а с ним.

– О-о-хо-хо!.. – хором заголосила Марьянкина свита, а я стиснула кулаки так, что коротенькие ногти впились в ладони.

До чего же у завши голос противный! Почему я раньше не замечала?

− Ну так что, Марин? – отхихикав своё, забасила «кот в сапогах». – Остаёшься с черноглазиком, али как?

– Хотела бы, но увы. Он явно кого-то ждёт, – снова визг молнии и стук каблуков. – Ничего. Мальчикам его возраста полезно погулять и набить руку на молоденьких дурочках. Самооценку, так сказать, поднять. Ничего, − повторила Марьянка со сладким предвкушением в голосе. − Я подожду. Рано или поздно заявится. Всегда заявляется. А на большее у меня и времени нет. Идёмте, девочки. И так придётся водителю за простой переплачивать.

Компания, дружно обсуждая Бранова и его «большие надежды»,  потянулась к выходу. Дверь на автодоводчике мягко хлопнула, а я никак не могла унять зарождающуюся внутри дрожь.

Молоденькая дурочка…

Я с трудом выкрутила замочек кабинки, но сил толкнуть дверцу не находила.

Несложно догадаться, что Бранова и Марьянку связывали, а скорее всего, до сих пор время от времени связывают, тесные отношения. Впрочем, немудрено. Марианна женщина красивая. Говорят, одинокая. Да и лет ей не больше тридцати семи, а выглядит она ещё моложе.

Меня всегда восхищали её ухоженные пальчики. Будто мирской труд им отродясь не был знаком. А у меня всё время ногти ломаются... потому и пилю под корень. Да и сказки свои на смартфоне неудобно набирать. Цокаешь по экрану, как какая-нибудь... птица.

Медленно ступая, я наконец вышла из кабинки. Оправила толстовку, провела по единственному розовому локону, оставшемуся от моей спокойной, безаспирантской жизни.

И правда, молоденькая дурочка. На что я вознадеялась? Что Бранище под действием ауры разглядит во мне что-то эдакое? Влюбится по уши? Я зло расхохоталась.

Ну и сказочница ты, Машка! Глаза разуй! У Марьянки связи, благосостояние… да опыт во всяких-яких делах в конце концов. На кой аспиранту зелёная девчонка? Еще и втянувшая его в неприятности по самые... "надежды".

Я снова силком выдавила смех, глуша подступающий к горлу ком. Прикрыла глаза, выдохнула и как солдат на смертный бой зашагала к двери.

Ничего. Переживу. Одна беда – глянуть в зеркало, в котором несколько минут назад отражалась шикарная успешная Марьянка, я отчего-то так и не смогла.

***

Завидев меня, заскучавший аспирант оживился. Сцепил пальцы в замок, подобрался и осветил этот бренный мир столь редким явлением, как улыбка.

− Я взял на себя смелость заказать молочный коктейль… ты ведь пьёшь такое?

Я скосилась на высокий бокал с белоснежной башенкой из пены, присыпанной шоколадной стружкой. Трубочка, стилизованная под леденец, торчала, как неправильная дымоходная труба.

− Пью, − ответила холодно и плюхнулась на стул. − Но больше люблю вишню, а не ваниль.

– Учту, – хитро прищурился Бранище и вытянул из своего бокала с "Колой" трубочку. Отложил на салфетку, – Знаешь, а я припомнил-таки одну любопытную вещицу из своей жизни…

Я хмыкнула. Правда? Какая ирония. Я тоже кое-то разузнала.

Бранище, видя мою инопланетную отстранённость, осекся.

– Марианну Владленовну видела? – с пониманием улыбнулся он. – Не беспокойся, едва ты ушла, она спустилась сверху, – махнул Бранов на балконы VIP-зоны. – Тебя она навряд ли заприметила, так что проблем возникнуть не должно. Да и кому какое, собственно, дело, как я провожу свободное время?

Аспирант ободряюще засмеялся, а я только кивнула в ответ. Действительно. Никого это волновать не должно, и меня в том числе.

Бранов отклонился, оглядывая меня непривычно посветлевшим взглядом. Удивительные у него всё же глаза... Освещение с ними какую-то невероятную штуку вытворяло!

Разозлившись, что вновь распустила слюни и тонула в тёплом, цвета горячего шоколада взгляде, я нахмурилась и безжалостно ущипнула себя за бедро. Дёрнулась, сморщилась…

– Да что с тобой? – не на шутку взволновался Бранов. – Аура сбоит?

Аспирант покрутился на месте, выискивая в толпе Сергея. Но я была полна решимости наконец разогнать весь этот цирк вплоть до последнего клоуна.

– Ничего у меня не сбоит, – отважилась перейти в атаку, пока в состоянии трезво рассуждать, и пока хозяин бара вновь меня своей амурной силой не приложил. – Просто пытаюсь понять. Ты мог стереть мне память такой же книжечкой, как у Семёна Аркадьевича, и дело с концом. Я бы и не вспомнила ни о гидре, ни о Геракле. Ни о тебе, в конце концов! Жил бы спокойно, горя не зная.

Ян замер и уставился на меня. Кажется, окончательно уверившись в неполадках моей ауры − а может, и головы, − долго молчал.

– Жил бы спокойно, говоришь? – наконец заговорил он и как ни в чём не бывало шутливо сузил глаза. – Не знаю, каково это. Но думаю, если узнаю, со скуки умру.

Вот, значит, как? Я у него средство от скуки? Вот всё и встало на свои места, Мика. А ты тут уже за малым фату не напялила.

– Чтобы не умереть от скуки, нормальные люди находят хобби, − с трудом держала я голос на нейтральной громкости. − Собирал бы марки, монеты или ещё какую дребедень. Такое занудство как раз по тебе.

На слове «занудство» Бранище выразительно приподнял брови, а я только руками развела. Из песни слов не выкинешь, а я сегодня невероятно открыта и честна. Сами с Серёгой виноваты.

– Знаешь, – протянул Ян, впервые за вечер обнажив раздражение, – похоже, и правда, стоило подчистить тебе память.

Кажется, задеть за живое аспиранта, раскочегаренного Серёгиным пойлом, мне таки удалось. Ребячество, но как же на душе-то полегчало!

– Стоило, – сощурилась я, приготовившись стоять насмерть, если Бранище вдруг вытянет «из широких штанин» Чиститель. – Непростительную тактическую ошибку вы совершили, господин аспирант.

– Ещё не поздно, – хмыкнул Бранов в ответ. – Будешь доставать меня, так и поступлю.

Мы долго молчали, сверля друг друга взглядами. Удивительно, стоило мне разозлиться, как смущение испарилось. Я могла открыто глядеть аспиранту в глаза, которые вновь темнели и наливались кофейной чернотой.

Мне и самой негодование с трудом удавалось сдерживать. И то ли я справлялась с задачей успешнее, чем полагала, то ли Бранов, мало того, что сверхсилой обладал, так ещё и актёрствовал неплохо, но из нас двоих именно он с минуты на минуту грозился обратиться в бездушное каменное изваяние.

– Могу я задать вопрос личного характера, Ян Викторович? – заговорила я первой, сложив руки на столе, как прилежная ученица.

– Можешь, – соблаговолил кивнуть аспирант, постукивая пальцами по столу – Но только если ты позволишь задать вопрос личного характера тебе.

И уставился на меня исподлобья, гипнотизируя скорее двумя нефтяными омутами, чем глазами. Такими чёрными они казались в рассеяном свете.

– Баш на баш? – расправила плечи я. – Идёт. Итак, почему у тебя нет Слышащего и зачем тебе я?

– Это два вопроса, – обрубил аспирант, с прежним успехом сковывая меня взглядом. – Выбирай один, и я отвечу.

Я сжала кулаки. Смотрите-ка, этот гуманитарий ещё и считать умеет!

– Хорошо. Выбираю первый вопрос. Почему у тебя до сих пор нет Слышащего?

– А я думал, ты второй выберешь, – притворно огорчился Бранов. – Там такой простор для фантазии… Ладно, раз договорились, отвечаю. Хочешь знать, почему у меня нет Слышащего? А просто так. Моя очередь спрашивать.

Я закатила глаза. Злиться не хотелось, только хохотать в голос. Неужели он меня за дурочку принимает?

– Нет. Профукали вы, Ян Викторович, шанс. Ваш ответ не засчитан за неоткровенность.

– Почему это не засчитан? – Бранов с самым серьёзным видом склонился ко мне. – Повторяю, у меня нет Слышащего. Он мне не нужен. Я абсолютно свободен.

Улыбка снова затаилась в его глазах и уголках губ. Но наших так просто не взять!

– Не верю, – мотнула я головой, и Ян развёл руками, мол, ну что поделать. – Нет, правда, все вокруг ищут подходящего Слышащего, связывают энергетические поля, чтобы увеличить силу… а ты один молодец среди овец?

Я скрестила руки на груди. Впрочем, и аспирант мигом стёр улыбку.

– А это уже интереснее... Откуда такая осведомлённость? Светловолосый дружок успел на уши присесть?

– У этого дружка имя есть, – вскинула я подбородок, а Бранов демонстративно возвёл глаза к потолку. – Миша его зовут. Советую запомнить. Он и его отец нам жизнь спасли. И никуда Миша мне не присаживался. Я добывала информацию, как могла, а он, в отличие от некоторых, не строит тайны на пустом месте и не кормит людей обещаниями рассказать всё когда-нибудь!

– Надо же, – протянул Бранов, застыв, как змея перед броском, – идеальный какой.

– Идеальных не существует, – покривлялась я. – Но да, он мне здорово помог разобраться хоть в чём-то, и я ему благодарна.

– Так ты ему доверяешь? Этому идеальному Ми-ше? – нарочно по слогам произнёс Ян.

– Как я могу доверять человеку, которого не видела лет десять? – хохотнула я. – Я ж его не знаю, считай!

– Ну вот. Хоть капля рассудительности, – не преминул съязвить Бранов, а затем уставился на меня. – А обо мне что скажешь? Мне-то ты веришь?

Глава 10. Допрос с пристрастием

– А обо мне что скажешь? Мне-то ты доверяешь?

Бранов словно застыл, следя за мной, как за букашкой под лупой, а я заёрзала. Вцепилась в коленки, надеясь не выдать ни волнения, ни прочих чувств, пусть они и хлестали через край.

– Это и есть тот самый вопрос личного характера? – спросила с деланным безразличием.

Ян равнодушно пожал плечами, хотя в глазах поблескивали злые искры.

– Пусть будет он, если хочешь.

Я с тревогой огляделась. Сергей со своей неуёмной энергией сейчас бы точно пригодился. Разрядил бы обстановку и отвлёк аспиранта. Но, увы. Хозяин бара если и чувствовал напряжение, накрывшее наш столик, то занял сторону друга и спасать меня не спешил.

– Ну так что? – с кривой ухмылкой прервал мои размышления Бранов, подавшись вперёд и уткнувшись грудью в стол. – Ты доверяешь мне, Ми-ка? Учти, ты задала вопрос, я ответил без утайки. Твоя очередь.

– Это называется «без утайки»? – воскликнула я слишком громко, и гости за соседними столами завертели головами. – После вашего… точнее, твоего ответа вопросов только прибавилось!

– Я не связан, – нарочито медленно, с толком повторил аспирант. – У меня нет Слышащего. Нет и не будет. Теперь я ответил? Ты довольна?

– А почему и не буде... – начала было я, но Бранов строго поджал губы и покачал головой.

– Ответь сперва на мой вопрос, и продолжим игру. Разве это так сложно? Если ты боишься меня обидеть…

– Ничего я не боюсь, – проворчала, отводя взгляд. – Просто вопрос какой-то дурацкий.

– Твои вопросы, Синица, тоже на Нобелевское номинирование не тянут, – усмехнулся аспирант.

– Синица?

Я скривила губы, пытаясь сдержать смех, но Бранище совсем застрожился.

– Отвечай давай. Даю время подумать.

Ух, щедрый какой. Но здесь и думать нечего.

– Доверяю ли я тебе? – приподняла я бровь, а Бранов насторожённо кивнул. – Ответ: скорее да, чем нет.

– Уклончиво, – хохотнул Ян. – Но меня устраивает. Спасибо. Я рад это слышать.

Я кивнула, отчего-то вновь избегая встречаться взглядом. И чего это такой пустяковый вопрос дался мне так сложно? И почему я и впрямь не чувствовала угрозу, хоть и знала аспиранта меньше Мишки?

– Спрашивай дальше, – потянулся Бранов к своей «Коле» со льдом. – Хотя играть, конечно, лучше с чем-то покрепче, чем это…

Он с грустью глянул в сторону бара, а потом, верно припомнив, что за рулём, со вздохом хлебнул газировки. Сморщился, захватив осколок льдинки.

– Извини, но на сегодня я наигралась, – насупилась я и тоже взялась за коктейль. Не пропадать же добру.

– Трусиха, – захрустев льдом, заявил Бранов.

– Кто трусиха? – ощетинилась я. – Да ни капли! Ни в одном глазу!

– Хо-хо! – с непоколебимой уверенностью изрёк аспирант, вновь поднеся бокал к губам. – Ещё какая трусиха.

Я от досады смяла трубочкой половину воздушной башни. Разумеется, Бранище прав. Трусиха. Понимала ведь − спрошу я, спросит и он. И судя по хитрющему взгляду, пару каверзных вопросов аспирант уже заготовил.

Но прослыть трусихой? Ещё чего!

– Ладно, сдаюсь, – подняла я руки вверх и отпила через трубочку коктейль. – Играть так играть. Только я спрашиваю первая.

– Дамы вперёд, – примирительно кивнул Ян.

Я нахмурилась, призывая на службу фантазию. Насолить Бранову хотелось до одури! Хотя побочные эффекты исцеления ауры − будь они неладны – с успехом истребляли обиду на гуляку-аспиранта. Да и глупо скандалить. На пустом месте, считай.

Ну спал Бранище с Марьянкой. Ну и что? Сидеть ему меня всю жизнь дожидаться, что ли?

Я вновь задумчиво потянула холодный коктейль. Идея пришла внезапно.

– Почему ты не бросил меня, когда «Император» впервые ожил? Зачем возишься со мной? И почему не ушёл, когда кошкоты нас схватили? Сомневаюсь, что тебе хотелось из-за глупой студентки, дрыхнущей на парах, оказаться на вертеле.

Вопросы, разумеется, были с подвохом. Каждый! И мне до зуда хотелось в ответе хотя бы на один из них поймать нечто такое, отчего моя дурацкая, ничем не подкреплённая ревность лопнула бы как мыльный пузырь.

– Снова больше одного вопроса, – поджал губы Ян. – Так и быть, отвешу бонус за смелость и отвечу на всё. Когда кошкоты нас схватили, я не ушёл потому, что они убили бы тебя, если бы я исчез. Они дикие. Магией, кроме магии целительных прикосновений, не обладают. Ну а уйти вместе с тобой тоже случая не представилось. Всё время кто-то рядом толокся. Я мог зацепить кого-нибудь из котов и открыл бы коридор в наш мир. А это плохо. Только Хаос бы мне тогда спасибо сказал. Ну а не бросил я тебя и, как ты выразилась, вожусь с тобой лишь потому, что хочу помочь, – Бранище с печальной улыбкой склонил голову. – Я знаю, каково это − быть одному. Барахтаться в вопросах и неизвестности. Да и самой тебе со всем этим не справиться. Так что отныне я твой сэнсэй. Буду просвещать и делать из тебя настоящего Слышащего, − сложил Ян руки на восточный манер. − Если позволишь, конечно.

Я насторожилась.

– И чем я должна заплатить за такое своеобразное репетиторство… сэнсэй?

Решить, хочу ли стать тем самым Слышащим, не успела. Но мелкий шрифт в сносках договора читают загодя. Так ведь?

– А ничем, – откинувшись на спинку, Бранов с бесстрастным выражением ткнул в трубочку пальцем. – Считай, тебе крупно повезло встретить сэнсэя-альтруиста.

Я хохотнула.

– Ну ага... Знаю я, куда бесплатный сыр кладут.

– Даже если и так, – развёл руками аспирант. – Даже если не задаром… обещаю, ничего неприличного или опасного просить не буду. Не бойся.

– Ой, да кто тебя тут боится, Укротитель? – скривилась я, вновь припав к трубочке. – Ладно, твоя очередь. Спрашивай, сэнсэй.

Бранов, потирая ладони, в предвкушении закусил губу и в своём веселье стал похож на нашкодившего подростка.

– Та-ак, приготовься, Слышащая! Учти, – ткнул в меня пальцем, – ты обязана ответить, что бы я ни спросил! Договор дороже денег.

– Давай уже, – махнула я рукой. – Не тяни.

А у самой в горле от волнения пересохло.

Ян ещё немного поухмылялся, словно запугать меня пытался, но я держалась молодцом. Только и знала, что цепляла пенку коктейля трубочкой и отправляла в рот.

– А скажи-ка мне Мика, – наконец заинтересованно подобрался аспирант, и я невольно напряглась, ловя каждое слово, – о чём ты мечтала в детстве, вернее, кем хотела стать?

Я даже трубочку, что использовала вместо ложки, в бокале притопила.

– Это и есть вопрос? Кем я мечтала стать в детстве? Серьёзно?

Бранов кивнул, всем видом говоря, что слушает со всем вниманием. Только отвечать я не спешила. Напряглась донельзя, судорожно ища лазейку. Если найду, забью на правила и окажусь отвечать. Заставить меня никто не сможет.

Однако лазейка упорно не находилась, и это тревожило всё сильнее.

– Так… и в чём подвох?

– Никаких подвохов, – мотнул головой Ян. – Мне правда интересно.

Я ещё немного помаялась, попыхтела. Покрутила головой по сторонам, но аспирант не торопил.

– Ну, – наконец созрела я, – в детстве мне очень хотелось стать врачом.

Тёмные глаза округлились.

– Правда? Врачом? Человечьим?

– Человечьим, – засмеялась я, встретив искреннее удивление. Кажется, аспирант ждал иного ответа.

– А почему же тогда не осуществила свою мечту?

– Так это же в детстве было. А после школы я уже хотела выучиться на журналиста. Но там с экзаменами кое-какая запара вышла, – водила я пальцем по столу, рисуя невидимые вензеля. – В общем...

Рассказывать учёному коту, как я ни с того ни с его завалила иностранный, в котором была уверена на все сто, постыдилась.

– Ответ принят, – с улыбкой проговорил аспирант, когда молчание затянулось, а я ощутимо начала краснеть. – Твоя очередь.

Пару минут я продолжала молча водить пальцем по столешнице, а затем подняла голову и прямо поглядела на аспиранта. Как оказалось, всё это время Бранов, подперев голову кулаком, внимательно следил за мной. И я уже хотела сказать, что на сей раз игра и впрямь окончена, но слова вдруг против моей воли вырвались.

– Раз Слышащий тебе не нужен, тогда… зачем я тебе?

Ян медленно распрямился. Улыбки на лице и след простыл.

– Миша сказал, раз я слышу Хаос, значит, я такая же, как он. Значит, я Слышащий, пусть и слабенький. Но раз тебе никто не нужен, а ты сам себе режиссёр, на кой я тебе?

– Я же объяснил, – растянул Ян губы в настороженной улыбке. – Хочу помочь.

Но это ведь несерьёзно. Это байки. И почему-то именно сейчас я это и осознала.

Миша тоже предложил помощь. Его отец, Семён Аркадьевич, также готов помогать. Даже визитку дал. Две! Которые, кстати, так и сгинули в кармане Барановского пальто. И либо аспирант всеми силами пытается удержать меня рядом, либо у меня прогрессирующая паранойя.

– Зачем тратишь на меня время? – не унималась я. − В чём твоя выгода?

– Я не ищу выгоды, – бросил Ян, и черты его лица посуровели. Даже скулы будто заострились. – Разве я дал повод так думать? Ты же сказала, что доверяешь мне. Разве нет?

– Я могла погорячиться, – подпёрла я лоб ладонями и шумно вздохнул.

– Устала? – коснулся моей руки аспирант. – Хочешь, отвезу тебя домой?

– К себе домой? – съязвила я, хотя и не стоило.

– Нет, сегодня лучше к тебе, – неумело пошутил Ян. – Аура штука нестабильная, а я не хочу спешить и портить…

Пронзительный визг и стон боли заполнили зал так стремительно, что остаток Брановских слов растаял без следа. Стёрся. Вскочив с места и встав передо мной, Ян предупреждающе завёл руку за спину, мол, не высовывайся.

Гости, как один, поднимались на ноги и спешили к выходу. Но я от испуга даже не могла понять, эвакуироваться или бросаться на пол, прикрывая голову руками.

– Ян… что там?

Повинуясь инстинктам, я двинулась вслед за толпой, но Бранов ухватил меня под руку. Черты его лица вмиг окаменели. Глубокая складка пролегла меж бровей.

– Будь рядом, – велел он, напряжённо оглядываясь. – Ни на шаг не отходи.

− Поняла, − только и сумела я выдохнуть.

Сергей уже летел к дверям. Ян, волоча меня за собой, двинулся за ним. С каждым шагом моё сердце, предчувствуя дурное, долбилось сильнее, а захват аспирантских пальцев крепчал. Наконец мы подошли настолько, что из общего гула стало возможным выцепить: «Скорую! Вызовите скорую!»

Некоторые гости уже спешили в сторонку. Прижимали ладони ко рту, с ужасом вращали глазами. Кто-то пытался не глядя нащупать стул, чтобы отыскать устойчивую опору. Кто-то, отвернувшись, попросту замер и лишь изредка качал головой, словно случившееся отказывался принять.

Ещё пара шагов. Суматошный удар сердца, и мы с аспирантом протиснулись в прореху в толпе.

– Бог мой! − не сдержавшись, так и ахнула я, крепче схватившись за Яна. − Разодрал... кто мог так разодрать челове?..

Закончить я не успела. Ян прижал ладонь к моим глазам. Рывком развернул к себе и стиснул в объятиях так, что ни шевельнуться, ни дохнуть.

– Не смотри, Мика! Не смотри.

Но я успела увидеть достаточно, чтобы зацементировать в памяти ужасную картинку.

Мужчина. На теле места живого нет. Одежда в клочья. Глубокие борозды на груди, щеках, плечах…

Он лежал на спине, захлёбывался кровью и с обезумевшими глазами хватался за Сергея, который пытался привести его в чувства, а заодно скрыть под повязками из полотенец раскуроченное мясо.

Кто и как мог так изнахратить беднягу… я не рассуждала. Только раз за разом крутила картинку, обрастающую с каждой секундой новыми − возможно, и не существующими в реальности − подробностями. На пике дурноты я вцепилась в рубашку на груди Яна, надеясь остаться в сознании.

К счастью, аспирант ответил не менее крепкими объятиями. Закрыл руками, словно крыльями. Объял успокаивающим нервы ароматом.

– Мариш! – крикнул Сергей, приказав мужику, оказавшемуся неподалёку, прижимать импровизированные повязки к ранам изо всех сил. – Что там со скорой?

Блондинка, прижимая руки ко рту и сдерживая не то крик, не то рвотные позывы, отозвалась глухо:

– Едут.

– Хорошо. А ты не отпускай, – велел Сергей мужику, помогавшему сооружать повязки, и тот в ответ бездумно зачастил: «ага-ага…» – Держи крепко. Да разойдитесь вы, едрит… – рычал Сергей, расталкивая народ. – Ему воздух нужен! Разойдитесь!

Медленно отступая, Ян вывел меня из толпы, которая с зомбически-нездоровым интересом тянулась к эпицентру стенаний.

Разноглазый выскочил следом. Руки его наравне с татуировками украшали ржавые кровавые разводы. Я зажмурилась и задержала дыхание. Запах металла и сырого мяса, может, мне и чудился, но с каждой секундой будто крепчал.

– Браныч, – Сергей подталкивал аспиранта от зевак. В центре круга кто-то вместо Амура уже взял командование.

– Серёг, что с ним?

Таким взволнованным Бранова я видела впервые.

– Шут знает, но аура… дуршлаг целее будет. Места живого нет. Даже не знаю, от чего он умрёт быстрее. От потери крови или энергии.

– Он умрёт? – прошептала я, но мужчины на меня внимания не обратили. Таращились друг на друга, будто мыслям обменивались.

– Ты уверен насчёт ауры? – тихонько переспросил Бранов.

– Уверен. Тут даже я не в силах помочь. Нужно ритуал провести, но я же не могу делать это на людях, – Сергей воровато огляделся. – Да и слишком поздно, скорее всего. Но если скорая прикатит и успеет остановить кровь, тогда, возможно…

Ян шумно выдохнул, и складка глубже прежней залегла у него на лбу.

– Мне нужно знать больше.

Серёга кивнул и нервно повёл крепкими плечами.

– Раны у бедняги глубокие. Говорят, зверь напал.

– Кто говорит? – насторожился аспирант.

– Пацанёнок, что его приволок. Он сейчас на кухне. Его девочки обхаживают, но он до сих пор в ауте. Несёт откровенный бред.

– Бред для непосвящённых, – пробормотал Бранов.

– Вот и я так подумал. Идём, – зашагал Сергей прочь из зала, брезгливо растопырив перемазанные кровью пальцы. – Попробуй что-нибудь вытянуть из пацана, если получится.

Ян обхватил меня за плечи и повёл за Сергеем. Кажется, аспирант что-то то и дело шептал мне в висок, но слова доходили до меня медленно, а смысл и вовсе терялся по пути. Я шла-то с трудом. Если бы аспирант не сжимал так крепко мою талию, точно бы расселилась, споткнувшись на ровном месте.