Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
Глава 12. Кошачье гостеприимство
Из грязи в князи, точнее, в кошачьи богини. Что ни говори, а нехилый у меня скачок по карьерной лестнице.
Оправившись от волнений, я сидела на корточках у реки и то и дело зачерпывала ладонями мутную желтоватую воду. Надеялась отмыться, но запах болотной тины, похоже, нацелился преследовать меня до скончания веков. Правда, едва мы с аспирантом освободили малышку Яфу от сетей, а кошкоты вышли из благоговейного экстаза, местные женщины забрали мою одежду и пообещали привести в порядок.
Взамен же выдали кусок сероватой ткани. Её-то кошачьи рукодельницы и превратили в бесформенное подобие платья, ловко навязав пару узлов у меня на плечах и под мышками.
Смущение опалило щёки, стоило припомнить, как кошки с горящими глазами восхищались бесшерстостью моего тела.
«Великий Кот! – дивились они, несмело касаясь тёплыми лапами моих рук и спины. – И впрямь эти люди совсем лысые!»
– Так эта Мут, выходит, сфинкс? Я правильно понял?
Бранов стоял неподалёку по щиколотку в воде и старательно выжимал рубаху. Вопреки кошачьим любезностям, аспирант решил остаться в своих джинсах, пусть и замаранных. Рядиться в тогу, аки Цезарь, наотрез отказался.
– У Мут кошачье тело, хвост и лапы, а лицо – человеческое, – согласилась я, пытаясь на ощупь определить, осталась ли грязь на щеках и волосах. – Очень прохоже на сфинкса. Хотя историк тут вы, так что вам виднее, наверное.
Бранище хмыкнул.
– Ну, ты, конечно, насобирала. Всех, кого могла в свою книжку засунула.
– Говорю же, здесь всё совсем не так! – возмутилась я, напоследок оглядывая себя в водной глади, освещённой длиннющим факелом на берегу. – Никаких сфинксов я отродясь не…
– Создательница! – будто ниоткуда взявшиеся кошкоты склонились до земли, – Мут уже ждёт тебя. Идём.
Дождавшись, пока Бранов выберется на сушу и развесит несчастную рубаху с одним рукавом на верёвочных перилах мостка, я отправилась вслед за котами путешествовать от островка к островку.
Домик Мут ничем не отличался от остальных, что удалось разглядеть по пути. Небольшой шалашик с камышовой крышей. Окон нет – один лишь дверной проём, завешанный травяной циновкой. И хотя островок жрицы сфинкса оказался от лобного места дальше прочих – пришлось пройти мостов шесть, не меньше, – сейчас здесь было на удивление людно.
Хотя, может, правильнее будет сказать… кошкотно?
Зверьё выстроилось в колонну и по очереди исчезало в полутьме шалаша шаманки. Молча. Только и слышно было, как длинные хвосты цепляли сухую траву циновки.
Вместе с Брановым обойдя пляшущий перед шалашом костерок, окружённый комьями закалившейся глины, я вполглаза заглянула внутрь.
– Входите, входите, – закивала седовласой головой Мут. Коты, завидев нас, в мгновение ока расступились. – Маду, Шани, пара прикосновений, и можете забрать Яфу. Думаю, теперь она скоро встанет на лапы.
Котёнок на лежанке в углу был в сознании и выглядел сносно. Каждый их кошкотов подходил к Яфе, приседал и, прикрыв глаза, клал переднюю левую лапу на грудь. Пара секунд, и кот или кошка уступали место следующему. Всё повторялось вновь.
Таинственный ритуал проходил в полном молчании, и я лишь уверилась в существовании телепатической кошачьей связи. Неспроста все эти финты ушами да хвостами.
– Создательница, как же я благодарна тебе, – Шани одним прыжком очутилась рядом, стоило только войти, – тебе и твоему мужчине.
– Он не мой!.. – запротестовала я.
– Я не её, – вторил Бранов, строго и чертовски убедительно глядя на кошечку. – Мы просто друзья.
Шани забавно выставила ушки домиком.
– Дру-зья? Странно… У нас кошки не подпускают самцов так близко, если не хотят от них котят.
– Ну мы… э-м-м…
В поисках поддержки я скосилась на аспиранта, волею судьбы оставшегося в одних джинсах, но тот молчал. Глядел строго перед собой и лишь сморщился немного, коснувшись плеча, располосованного когтями Яфы.
От необходимости объясняться нас избавил вовремя подоспевший вожак.
– Яфа рассказала, как попала в силки, – Джахо встал за спиной Шани и одарил Бранова суровым взглядом. – Выходит, лысый, твоей вины здесь и правда…
– Джахо! – с осуждением заурчала Шани, и кот, пусть и нехотя, но поспешил исправиться.
– Твоей вины, человек, тут нет, – сложил зверь лапы на груди. – Думаю, это люди с востока.
Я с удивлением глядела на Джахо. Тот, если и принял меня как Создательницу, то Бранов оставался для него лишь человеком. Лысым, как тут принято говорить. Так что, если бы не моя протекция…
– Да, – ответил аспирант, упрямо глядя в жёлтые, сверкающие на слабом свету глаза вожака. – Мы нашли Яфу на болотах. Она уже была ранена, и если и впрямь, неподалёку есть те, кто отважился навредить ребёнку, я бы советовал больше не отпускать её одну так далеко.
Бранов снова болезненно скривился. Повёл плечом в окровавленных лоскутках, а я с удивлением уставилась на аспиранта.
Надо же, похоже, педагог, гордо вскинув голову, только что заявил о себе! Ведь как иначе объяснить этот нравоучительный тон и так знакомо приподнятую бровь?
– Нет-нет-нет! – зачастила Шани, виновато прижав уши. – Мы не отпускали Яфу! Она собирала улиток у границы леса и, верно, увлеклась. Потому и угодила в силки.
Улиток? Так вот почему в корзине было столько слизи!
У меня нутро перевернулось, стоило вспомнить, как липкая каша текла по лицу. Гадость несусветная. Оставалось надеяться, что улитки здесь использовались сугубо в хозяйственно-лекарственных целях.
– В любом случае, – наседал Бранов, – девочка попала в сеть по недосмотру и могла погибнуть.
– Серебряные сети сложно заметить, – вмешался Джахо, положив лапу на плечико виновато моргающей Шани. – Лучшие из наших следопытов не всегда могут их отыскать. Растяжка может состоять из одной-единственной нити, но коснувшись тела, она в мгновение ока разрастается.
– Выходит, – протянула я, опережая вновь открывшего рот аспиранта, – Яфу хотели поймать люди? Но зачем?
– Не поймать, – набычился вожак. – Серебряные сети не для охоты, для убийства. Снять их не в силах ни кошкоты, ни даже сами лысые. Это верная погибель.
– А ты смогла, Создательница! Ты её спасла!
Шани согнулась в три погибели в почтении, а шёрстка у неё на холке нервно задёргалась. Кошка вспомнила, чем мог обернуться поход за улитками для её дочери, если бы не мы с аспирантом…
Я с ужасом выдохнула и потупила взгляд. Вопреки заверениям Мут и остальных, божественной силы в себе не чувствовала, хоть тресни. Только обидно отчего-то стало, что моя, на первый взгляд, идеальная история любви оказалась шкатулкой с двойным дном.
Причём второе дно прогнило до основания.
– Неужели с людьми договориться нельзя? Живите и не мешайте друг другу! Вы здесь, – повела я рукой, – у реки. Они – в городах и деревнях на суше.
Джахо внимательно поглядел на меня и нервно дёрнул хвостом.
– Мы пытались. Пусть Великий Кот мне свидетелем будет, пытались!
За его спиной хвостатые посетители домика шаманки медленно тянулись к выходу и, слыша, о чём речь, одобрительно кивали.
– И нашему народу даже почти удалось сладить с лысыми, – подошёл Маду, держа Яфу в лапах. – Когда-то мы жили в мире. Ещё до поколения моего деда.
Девочка обняла отца за мощную шею и теперь то и дело бросала смущённые взгляды на нас с аспирантом.
Вожак кивнул, подтверждая правдивость слов Маду, и заговорил, пытаясь перекрыть нежное мурчание Шани. Кошка как раз принялась гладить Яфу по спинке.
– Маду верно говорит. До тех пор, пока люди не заключили союз с Чёрным Псом, мы жили бок о бок. Нас почитали.
– Чёрным Псом? – в удивлении встрепенулась я. – А это ещё что за… фрукт?
Бранов предупреждающе подцепил мои пальцы, одним взглядом говоря: «Вознесенская, хоть раз в жизни помолчи!» – но Джахо уже недоумённо нахохлился.
Вовремя спохватившись, я пришлёпнула себя по лбу и закивала, мол: «Ах, да! Вспомнила. Это же тот пёс, который...» Выдавать своё небожественное происхождение опасно. Молчание в этом треклятом параллельном мире не просто золото – заманчивая возможность не оказаться на вертеле.
– Едва Чёрный Пёс пришёл к власти, – продолжал Джахо, удовлетворившись моей реакцией, – люди оттеснили некоторые стаи в пустыни. Отныне они кочуют в поисках оазисов. Наши же предки решили уйти к реке.
– Здесь рыба, – поддакнула Шани.
– И улитки.
Это Яфа вновь выглянула из-за плеча Маду. Улыбнулась Бранову и смущённо зарылась носом в жёсткую шерсть на шее отца.
– А об улитках мы позже поговорим, – сердито оскалился Маду.
Я усмехнулась, глядя на малышку. Похоже, кого-то здесь явно ждёт взбучка вселенского масштаба. Джахо же тем временем выпятил мощную грудь и воинственно распушил ломаные усы.
– Как бы то ни было, Создательница, не тревожься. Придёт время, и мы отвоюем сухие земли. Даю слово.
– Слово, – одновременно вторили Маду и Шани.
– Слово! – даже Яфа вновь отважилась выглянуть.
Глазки её сияли нешуточным огнём. Коты-родители на то одобрительно захохотали, и даже Джахо, до тех пор будучи со скрещенными на груди лапами, внезапно смягчился. Оскалился в улыбке и потрепал малышку по голове.
– А теперь пора спать, – продолжал ухмылялся Маду, и его кошачья морда жутковато вытягивалась. – Попрощайся с Создательницей до утра, Яфа.
Кроха вновь стрельнула глазками на аспиранта, а затем и на меня смущённо поглядела.
– Тёплых снов, Создательница!
Я только поулыбалась в ответ и махнула рукой.
Чудно, право слово. Быть богиней и приятно и… Нет. Это приятно. Безумно приятно!
– И вы идите отдыхать, – продолжал командовать Джахо. – Я распоряжусь, чтобы в Доме Совета для вас сложили постели из свежей соломы.
– Не надо! Мы всё равно не можем остаться, – решительно нахмурилась я. – У нас… вернее, у меня, как у Создательницы, здесь миссия. Нам нужно идти и…
– Нет, – аспирант вдруг перекрыл поток моих оправданий и, кажется, весьма вовремя. Джахо уже вновь набычился. – У тебя, Создательница, слишком слабое воплощение в этом мире, – выдал Бранов, наверняка скрывая насмешку. – Придётся отдохнуть сегодня, а завтра продолжим путь.
– Верное решение, – прокряхтела Мут из темноты дальнего угла шалаша.
В нерешительности переминаясь с ноги на ногу, я сердито глянула на аспиранта. Столько, как сегодня, я со времён школьных походов не ходила. Пятки теперь жгло огнём, а потому отдохнуть хотелось страшно. Но мы ведь и без того времени с лихвой потеряли!
Внимательно наблюдающие за мной кошкоты, очевидно, приняли моё молчание за страх.
– Создательница, позволь нам дать тебе ночлег, – старался учтиво басить Джахо, но выходило у него ещё жёстче и резче обычного. – Здесь безопасно, а лысые не посмеют напасть. А если посмеют, мы передавим их как курят!
– Мы будем защищать тебя, – вторил товарищу Маду, поудобнее перехватив Яфу, медленно моргающую сонными глазками. – Тебя и твоего мужчину.
– Он не мой... – завела было я, но наконец сдалась. – Ладно. Хорошо. Так уж и быть, останемся на ночь.
Кошкоты закивали, успокоились и двинулись прочь, и вскоре в шалаше остались лишь мы с Брановым да Мут.
– Идёмте к огню, – прокряхтела сфинкс и скинула плащ.
Глаза у меня чуть не выпали, ведь под старой хламидой оказались самые настоящие крылья! Прямо как те, что виделись мне во сне у Бранова! Тёмные, чуть запылившиеся на кончиках перья врастали в сгорбленную, с острыми лопатками спину и тянулись ровными рядами до самой земли.
Я глянула на аспиранта, ожидая встретить негодование за мои нелепые выдумки, но Бранов лишь болезненно кривился и всё чаще прикрывал глаза.
– Больно?
Я робко коснулась его локтя чуть ниже импровизированных бинтов, а Бранов попытался совсем неправдоподобную улыбку выдавить.
– Терпимо. Ты не беспокойся.
Ну, да. Как уж тут не беспокоиться.
– Я помогу, – пошаркала Мут к выходу. Крылья, будто перебитые, волоклись за ней шлейфом. – Идёмте.
У костерка было в разы уютнее, чем в полутьме шалаша. Присев рядом с аспирантом на поваленный ствол дерева, я принялась наблюдать за сфинксом. Старуха неторопливо обнажила раны. Кинула грязные, испятнанные кровью лоскуты в огонь и приложила свою львиную лапу к кровоточащим порезам.
Бранов охнул. Вцепился пальцами здоровой руки в свою коленку, а каждый мускул его красивой, в меру рельефной груди напрягся.
Я поспешила отвернуться. Не пялиться на полуобнажённого препода, которого до сих пор видела лишь в рубашках, да строгих пиджаках было выше моих сил.
– Ну, будет... – отпрянула сфинкс немного погодя. – Дальше само заживёт, не загноится.
Бранов, а вместе с ним и я, с удивлением уставился на то место, где ещё недавно зияли крупные рваные раны. Теперь на плече едва алели розоватые полосы.
– Магия! – взволнованно прошептала я. – Вот это да-а-а…
Мут улыбнулась, отчего складочки и морщины на её лице помножились на два.
– Мы не владеем магией, Создательница, – покачала седовласой головой она. – Это секреты людей. Мы лишь помогаем чем можем. Забираем немного боли.
– О, как… – смущённо потёрла я нос. – Вы и с Яфой это провернули?
Мут кивнула, а меня почему-то в эту секунду захлестнуло неловкостью. Выходит, это я не наделила кошкотов магическими силами? Не доглядела, значит. Тоже мне... Создательница. Беда на ножках!
– Котёнок был ранен сильнее, – протянул аспирант, поглаживая алые рубцы свежей кожи на плече, – поэтому столько кошкотов прикасалось?
– Если забрать слишком много боли, можно и самому умереть, – спокойно отозвалась сфинкс. – Ну, разговоры, разговорами, а желудок уважить нужно. Побудьте здесь.
Мут с трудом поднялась и поковыляла в шалаш. Долго чем-то гремела и шуршала, а затем вынесла здоровенный пожухший лист, на котором, как на тарелке, лежала одна-единственная вяленая рыбёшка и несколько странного вида кручёных рожков.
– Поешьте, – уселась сфинкс напротив нас и обернулась хвостом с кисточкой на конце. – Путь у вас, гляжу, сложный был.
Не дожидаясь повторного приглашения, я ухватила рыбину. Бранов с недовольным видом взял один из рожков. Принюхался и с укором взглянул на меня.
– Даже не глядите так! – лихо открутила я голову вяленой рыбёхе. – Улиток есть ни за что не стану.
Когда с нехитрым угощением было покончено, Мут подала голос. До тех пор она просто наблюдала за нами сквозь пламя костра.
– Итак, что привело тебя в наш мир?
Аккуратно собрав косточки и плавники, я бросила их в огонь. В кои-то веки предусмотрительно молчала, потому как обращалась сфинкс явно не ко мне.
Аспирант поджал губы и склонил голову набок.
– Вы ведь и без того знаете, кто я и зачем пришёл. Верно?
Мут загадочно моргнула. Принялась выписывать гибким хвостом волны, заставляя пыль вздыматься клубами. Оттого старуха-сфинкс казалась ещё таинственнее. Словно в лёгкую дымку вырядилась.
– Ты прав. Я помню все предыдущие жизни и не раз видела таких, как ты, Укротитель. Но чтобы кто-то привёл с собой Создателя… Зачем ты это сделал? Сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.
Глава 13. Бранов удивляет
– Я помню все предыдущие жизни и не раз видела таких, как ты, Укротитель. Но чтобы кто-то привёл с собой Создателя… Зачем ты это сделал? Сомневаюсь, что у тебя были на то веские причины.
Сфинкс воззрилась на меня, а я недоумённо скосилась на аспиранта. Что за укротители такие? Секта? Тайный клан? Только бы не извращенцы какие-нибудь…
– Это уже дела нашего мира, – Бранов, не обращая внимания ни на меня, ни на помрачневшую Мут, потянулся и ухватил с листа ещё одну печёную улитку.
Неужто во вкус вошёл?
– Не забывайся, мальчик, – сфинкс словно хлыстом стеганула хвостом воздух.
– А что будет? – похоже, Бранов совсем свихнулся, поймав волну дерзости. – Повелите котам нас загрызть? Не советую. В ваших же интересах умаслить меня и помочь. Ведь полагаю, Высший не обрадуется, узнав, что у него под боком пригрелся нелегал.
Мут подалась вперёд. Зло сузила глазки и даже хвостом бить прекратила.
– Смеешь мне угрожать?
Лицо сфинкса стремительно теряло человеческие черты, а глаза загорались, если не адовым, то явно ничего доброго не предвещающим огнём. Я опасливо нащупала пальцы аспиранта и стиснула покрепче.
– Ян Викторыч!
– Не бойся, Мика, – почти не размыкая губ, проговорил Бранов, буравя старуху ответным взглядом.
И правда. Шаманка ещё долю секунды глядела на Бранова, а затем расслабилась. Воинственно расправившиеся плечи опали, а спина сгорбилась. Мут выдохнула и принялась как ни в чём не бывало помахивать хвостом с кисточкой.
Зверь в ней словно в спячку впал.
– Вижу, мы близки к тому, чтобы договориться, – приподнял бровь аспирант. – Вы ведь знаете, зачем такие, как я, приходят. Этот мир присвоил то, что ему не принадлежит. Так нельзя.
Мут моргнула загадочнее прежнего и, казалось, совсем успокоилась, вернув благоприятное расположение духа.
– Нельзя, – согласилась она. –Ты прав.
– Тогда будьте так любезны, покажите, где брешь, – аспирант словно орех разбил очередную раковину и отправил кроху улиточьего мяса в рот. – Я заберу то, что мне нужно, и уйду с миром. Никому не наврежу.
Мут долго и пристально глядела на Бранова, отбивая нервную дробь хвостом. Аспирант безотрывно смотрел в ответ, а глаза его в темноте сделались чернее обычного.
Что происходило, я решительно не понимала, но знала одно – без особой нужды аспиранту в глаза смотреть больше ни-ни! Айкидо Брановского взгляда, похоже, способно уложить на лопатки любого.
Хотя, сдалась я ему «на лопатках»…
Вспомнив рассуждения Шани о котятах, я смущённо фыркнула, а сфинкс наконец подняла белый флаг.
– Хорошо. Я тебя поняла, Укротитель. До Камня Поклонения полдня пути на восток. Это место пропитано особой силой, думаю, брешь может быть там.
Я взволнованно заёрзала. Постойте-ка, на восток? Там же люди со своими серебряными силками! Кто знает, как они отреагируют на явление Создательницы? Вряд ли уверуют в меня так же, как и кошкоты.
– Спасибо. Думаю, это то, что нужно.
Бранов поднялся. Мут за ним. От былой раздражённости в ней не осталось и следа.
– Сегодня переночуйте в Доме Совета, а завтра после заката, отправляйтесь в путь. Днём идти опасно, да и солнце палит, – старуха оглядела меня с головы до ног и поклонилась, наверное, в сотый раз. – Это огромная радость увидеть наконец Создателя. За всё своё существование я не видела оных. Это честь для меня.
Я неуклюже склонилась в ответ.
– А ты в ответе за Создателя, – Мут кинула острый взгляд на аспиранта, – раз уж привёл.
– Разберусь, – приподнял подбородок Бранов, и я в который раз подивилась, откуда столько неприязни?
Сфинкс промолчала. Вымученно улыбнулась и побрела к шалашу, подволакивая крылья.
– Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит, в конце-то концов? – зашипела я, провожая шаркающую старуху взглядом. – Какая ещё брешь? Зачем нам идти камню поклоняться?
Бранище с улыбкой вновь будто по привычке коснулся магически заживлённого плеча и протянул руку, помогая мне подняться.
– Камню поклоняться, – цокнул он и зашагал прочь от шалаша Мут. – Скажешь тоже... В каждой книге можно отыскать особое место, что полнится силой, Мика. Здесь это, возможно, Камень Поклонения.
– Та самая брешь рядом с ним? – догадалась я.
Бранов кивнул.
– Не исключено. Бреши ведут в Материю – центр мироздания книги, сплетение всех нитей повествования. Чтобы найти Оксану, мне нужно попасть именно в Материю. Причём попасть добровольно.
Я округлила глаза, ощутив, как сердце в предчувствии дурного затрепыхалось, как выброшенная на сушу рыбка.
– Добровольно?
– Если нас затянет, как и Оксану, пиши пропало. Вытащить нас в реал я навряд ли смогу.
Я расстроенно помычала в ответ. Думала, аспирант всесилен… Вон как с Мут говорил! Словно откажись она помогать, он к чертям весь мир разнесёт. Камня на камне не оставит.
Мы с аспирантом уже шагали к месту ночлега по первому из верёвочных мостков. Хлипкая опора опасно болталась из стороны в сторону, а необтёсанные доски кололи ступни
Обуви кошкоты, конечно, не носили, а моим вымокшим и расклеившимся ботинкам требовалась сушка и основательный ремонт. Поэтому до завтра ходить мне босой, хотя уже сейчас пятки поналовили заноз.
– То есть Оксана сейчас в Материи? – возвращаясь к разговору, глянула я на аспиранта через плечо. – Уверены?
– Думаю, да, – Бранов шёл позади. Следил, чтобы я не ухнула в воду с мостка. – Завтра найдём брешь и узнаём. Главное, не пересечься с основной линией сюжета.
– А это ещё почему? – нахмурилась я.
Встретить вживую императора Айтера до смерти хотелось. Это же мужчина мечты! Такой красавец, что ножки подкашиваются, да коленочки трясутся.
– Потому что сюжет куда крепче закулисного мира, – моего разочарования Бранов явно не уловил. Ну или сделал вид. – Изменить в нём что-то в слишком сложно, и мы будем там как бельмо в глазу. Нас сразу вычислят и если просто вышвырнут в реал… В общем, это лучшее, что может случиться. Но раз Оксану затянуло, думаю, нас тоже... отправят разлагаться в Материю.
Разлагаться… Прозвучало жутко и, похоже, не видать мне моего императора как своих ушей. Хотя, кажется, самое время сменить приоритеты.
– А здесь мы не начнём разлагаться? – заволновалась я. – Как вы сказали? В закулисном мире?
– Угу, – кивнул Бранов, – Нет. Пока нас не обнаружили, можешь быть спокойна, Вознесенская.
Не сказать, что ему удалось меня утешить, но всё же… Только бы Оксана в этой треклятой Материи совсем не разложилась!
От ужаса у меня язык ворочаться перестал. Поэтому остаток пути мы шли молча. Перебирались с островка на островок и наконец оказались у Дома Совета – того самого шалаша на сваях с крышей-пагодой.
Встречные коты улыбались и предлагали нам рыбу и улиток. И если аспирант набрал целые карманы местного деликатеса, то мне есть категорически не хотелось.
Несолёная вяленая рыба на вкус хуже, чем просто отвратительная, а проглотить пусть и печёную теперь, но некогда слизкую и противную, улитку…
Нет уж, увольте. Я пока от голода не умираю.
– Ян Викторович, а кто такие…
– Кажется, мы уже перешли на «ты», – Бранов плюхнулся у огромного костра перед Домом Совета и достал из карманов улиток. – Там, в лесу. Не помнишь?
Действительно. Я и впрямь имела неосторожность фривольно обратиться к преподу, когда на нас кошкоты напали.
– Нехорошо получилось, – виновато глянула я на аспиранта. – Вы уж простите. Это всё стресс. Я просто…
Бранов отбросил осколки ракушек в огонь и выставил ладонь.
– Эй, спокойно. Не тараторь. Учитывая неординарность обстоятельств, здесь можешь обращаться ко мне на «ты» и по имени.
Аспирант улыбнулся, а отражение костра в его тёмных глазах заплясало веселее. Потерев ладонь о штанину, он потянулся ко мне, будто познакомиться хотел и бросил коротко:
– Ян.
Я не смогла сдержать улыбку. О сердца отлегло. У меня прежде возникало стойкое ощущение, что я невероятно раздражаю Бранова. Но раз уж мы теперь на «ты»…
Я уселась рядом и бойко подала руку в ответ.
– Очень приятно, Ян. А я Мика. Думала, уж и не предложите на «ты»… – я хохотнула. – Вернее, не предложишь.
Бранов пробубнил что-то не совсем радостное в ответ, жуя своих улиток.
– Ты что-то спросить хотела.
– Ах да! – я совсем развеселилась и осмелела. – А кто такие эти «Укротители»?
– Я Укротитель, – хмыкнул Бранов. – Ты же сама уже догадалась. Зачем спрашиваешь?
– Но не тигров же ты укрощаешь!
– Я же объяснял уже, – Бранов с осуждением глянул на меня, – такие, как я, не позволяют книжкам наглеть и тянуть в себя всё, что ни попадя. Ты чем слушаешь? Тем же, чем и на лекциях?
Я нахохлилась и смущённо обхватила себя за плечи. Сам, поди, не знает, потому и ответить нечего!
– Ладно, ладно. Поняла я, что людям не место в сказках, а Укротители укрощают книжки. Масло масляное, ей-богу! Вопросы ещё задавать можно, или лимит вашей щедрости, господин аспирант, исчерпан?
– Ты же всё равно не отстанешь, – пожал плечами Ян и тихонько засмеялся. – Юная синица-натуралист…Тебе бы в учёбе подобное рвение, цены б тебе не было.
Я только отмахнулась, пытаясь удержать в памяти все вопросы разом.
– Ты назвал всё это «закулисным миром». Закулисный… Как это, вообще?
Расправив обнажённые печи, Ян задумался на секунду, глядя в костёр. Будь его воля, точно бы целую лекцию прочёл. Со слайдами и последующим тестированием, будь оно неладно.
– Закулисье – это скорее мой личный термин, – наконец заговорил аспирант. – Я его придумал, потому как ни одна история не висит в вакууме. Основная нить сюжета не может существовать без внутренних событий, поэтому всякий мир надстраивает недостающие связи. Правда, для этого нужна энергия, а значит, историю должны читать. Тогда она не злится и никого не затягивает в материю. Если автор верно выстроил сюжет, не создал предпосылок к внутренним смысловым конфликтам, закулисье выстраивается легко и логично.
Я оживлённо поёрзала.
– Это как айсберг, верно? История книги – верхушка, а надстроенный мир – закулисье, его глубинная смысловая часть.
Бранов удовлетворённо улыбнулся и перевёл свой темноокий взгляд с полыхающих угольев на меня.
– Вот видишь, соображаешь, когда хочешь. Пятёрка тебе.
Я только брови в ответ приподняла, будто и не заметила словесного укола.
– Но если так, то почему мне здесь мало что знакомо? Я ведь автор… Почему кошкоты оказались совсем другими?
– Значит, недодумала ты свой мир. По неосторожности создала конфликтные цепочки событий.
– Ой, спасибо… – расстроенно сникла я и принялась теребить край самодельной «туники». – Век корить меня за дурной сюжет будешь?
Бранов сморщился и сплюнул. Похоже, ему вместе с мясом обломок ракушки попался.
– При чём здесь это? – аспирант глянул на меня с удивлением. – Речь идёт не об идее, а об исполнении. Принимай надстроенный мир закулисья, как результат работы алгоритма, Мика. Крохотный сбой в исходных данных, и всё полетит кувырком, – Бранов вдруг заухмылялся, словно припомнил нечто забавное. – Помню, читал кое-где, как из-за конфликта между основным сюжетом и надстроенным миром закулисья в книге такая путаница начала твориться! Даже текст перестраивался, что само по себе почти невозможно! Естественно, такой книге не хватало энергии. Она пробудилась и как начала…
Аспирант махнул рукой, недвусмысленно намекая на то, как книжка в поисках пропитания всё подряд затягивать принялась.
Я потупилась. С моим «Императором», похоже, творилось нечто подобное, но гораздо в менее разрушительных масштабах. Вот только верить в то, что я набедокурила в своём же сюжете, совсем не хотелось.
– Хотя, я думаю, – продолжил Бранов, вырвав меня из задумчивости, – глубоко внутри ты всё об этом мире знаешь. Даже о закулисье. Просто это вытащить нужно. Ты ведь смогла привести нас к котам.
Аспирант вдруг ни с того ни с сего развернулся ко мне всем телом и ободряюще улыбнулся. Я не стала вываливать на Бранова ворох сомнений. С трудом выдавила улыбку и уставилась на пламя костра.
Немного посидели молча, а затем Бранов поднялся.
– Спать пойду, – кивнул он на шалаш. – Ты как?
– Посижу ещё немного.
Оправив самодельное платье и поджав пальцы на ногах, я опустила взгляд. Собиралась дождаться, пока Бранище уснёт, а то засыпать рядом как-то неловко, неправильно и… неужели волнительно?
– Хорошо. Только не вляпайся ещё во что-нибудь, – хитро сощурился Бранов и только сделал пару шагов, как я встрепенулась.
– Ян!
– М-м-м? – чересчур поспешно обернулся он.
Как ни крути, а обращаться на «ты» ещё сложно. Непривычно. Не один день привыкать придётся. Хотя о каких днях речь? Уже завтра мы отправимся в Камню Поклонения, спасём Оксану и… всё на этом.
– Хотела спросить, почему… – теребя неподшитый край полотна, я с трудом собралась с духом и продолжила, – почему ты не ушёл в наш мир, когда нас поймали кошкоты? Мог ведь…
Вопрос, и правда, терзал меня. И уже давно. Однако Бранов лишь развеселился.
– Я так тебя допёк, что ты мечтаешь поскорее от меня избавиться, о, Создательница этого мира? – аспирант до того рьяно сморщился, что я рассмеялась.
– Да не в том дело, – замотала головой, пока аспирант сетовал и восклицал, мол, глядите, как известность меняет людей. – Если бы не Мут, нас бы зажарили и съели! А ты в любой момент мог уйти и…
– Мог, – вмиг посерьёзнел Ян. – Но, говорят, коней на переправе не меняют.
Я сперва недоумённо глядела на него, наблюдая, как уголочки тёмных глаз медленно растягивались, выдавая улыбку.
– Я не конь, – возмутилась запоздало и совсем ненатурально, не зная, куда от смущения деться. – Я Мать Всея Котов, на минуточку!
Такая уютная улыбка на Брановских губах стала шире, а моё платье, сооружённое кошкотскими модницами, вдруг показалось таким коротким...
– Тем более, – перестав беспричинно ухмыляться, Ян вдруг развернулся и твёрдым шагом направился к домику. – Доброй ночи, Матерь Котов.
Я захохотала в голос и едва в ответ «доброй» выдавила. Бранов скоро скрылся во тьме шалаша, а я осталась у почти догоревшего костра, глупо ухмыляясь и размышляя.
– Создательница, развести для тебя огонь?
Я вздрогнула и уставилась на подкравшегося кошкота. Он глядел на меня, заинтересованно выставив уши, а уголья в костре и правда стремительно теряли цвет, покрываясь белесым налётом пепла.
Сколько я так просидела? Точно не меньше часа, раз даже поленья прогорели.
Задрав голову, я вдохнула полной грудью. Посвежело, а небо подёрнулось прожилками розового золота. Скоро рассветёт.
– Нет, ничего не нужно. Спасибо! Я лучше спать пойду.
Я поднялась и неловко улыбнулась кошкоту. До сих пор не верилось, что я здесь сродни богине. Сумасшествие какое-то!
Угодливо приседая, чтобы не быть выше меня ростом, двухметровый котяра проводил меня до самого порога. Помог взойти на ступеньки. Откланялся раз "дцать" и вернулся к огню, наверняка по завету Джахо собравшись стоять в карауле у Дома Совета остаток ночи.
В просторном шалаше было темно и пусто. Только пара сооружённых для нас лежанок в углу да огромного диаметра пень в центре, будто стол, а на нём единственный источник света – фитиль в жиру. Да и тот почти догорел, закоптив чашу.
Несмело ступая, я прошла внутрь, погасила огонёк и улеглась в углубление соломенной лежанки, поверх которой лежала выскобленная мягкая шкура – знак особого кошачьего расположения, надо полагать. Попыталась заснуть, но усталость наотрез отказывалась выполнять прямые обязанности. Глаза не закрывались, и сон не шёл.
От нечего делать вслушиваясь в мерное дыхание Яна, я таращилась и таращилась в редеющую темноту до тех пор, пока сопение аспиранта вдруг не стихло. Я насторожилась. И когда я, будучи на грани, приготовилась бежать и звать на помощь, солома в лежанке аспиранта зашуршала
Крепко-накрепко зажмурившись, я притворилась, будто сплю. Зачем? Так, поди разбери.
Тихие приближающиеся шаги, мгновение волнующей тишины, и тонкая, выбитая шкура легла мне на плечи. Парой аккуратных тычков Бранов соорудил вокруг меня уютный, тёплый кокон.
