Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"

Автор книги: Алана Русс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Глава 16. Бойся своих желаний

Птаха верещала, а хозяин думал, что пела. Он кормил её, поил, любовался. Он был уверен, золотая клеть и трёхразовое питание сполна заменяют волю-вольную.

– Нет! – упорно мотала головой я. – Спасибо огромное, но мне ничего не нужно. Отпустите меня, пожалуйста! Мне нужно домой, в свой мир!

Но Хаос оказался не менее твердолобым.

– Зачем тебе уходить? – меняя голоса, неустанно повторял он одно и то же. – Ты счастлива. Ты – сокровище.

Медовая сладость в который раз накрыла по самую макушку. Я сжала зубы так, что челюсти свело, и на всякий случай что было дури ущипнула себя за бедро.

Нельзя поддаваться! Бесплатный сыр только в мышеловке. А голос продолжал вкрадчиво шелестеть, и я чувствовала, как его незримый обладатель надвигается необъятной махиной.

– Впусти нас. Откройся нам, и вместе мы сделаем этот мир идеальным. Таким, каким захочешь. Чего ты хочешь? Чего?

Комнату и без того переполняли блюда с фруктами, корзины с цветами, горы золота и манекены − недолюди с обликами известных актёров и красавцев, рождённых моим воображением.

Одно моё слово, и они оживут. Будут делать всё, что захочу!

Извращение какое-то.

− Желай, наше Сокровище! – напирал Хаос. – Мы будем счастливы, если ты будешь счастлива. Весь мир будет счастлив, если ты будешь счастлива. Желай. Созидай! Разрушай!!!

Ух, демон-искуситель! Ему только мотивационные видео и записывать. Как горячие пирожки разлетелись бы на ютубе. Даже у меня руки зачесались насозидать несозидуемое.

Так, Мика, соберись с мыслями. Соберись!

Пошлёпав себя по щекам, я встряхнулась. Если меня постигла злая участь, а всё происходящее тест – куда отправить мою душу в ад или рай, − то ещё немного, и я точно сдамся.

– Хотите, чтобы я желала? – спросила я и нутром ощутила, как заволновался обладатель бестелесного голоса. – Хорошо. Я пожелаю. Освободите Оксану! Я хочу её видеть, она моя подруга.

– Она не принадлежит этому миру. Она не сможет жить рядом с тобой. Ей здесь не мес-сто.

– Тогда выпустите её туда, откуда взяли.

Голоса смолкли, и я решила ужесточить ультиматум.

– И пообещайте никого больше не затягивать. Не причинять зло. Никогда!

– Это твоё желание?

Судя по задумчивости в шелесте голосов, Хаос насторожился. Я кивнула. А затем и ещё разок головой повела, чтобы обладатель голоса наверняка увидел.

– Хорошо. Мы сделаем, − Хаос словно на шаг отступил, и стало легче дышать. − Нам никто не нужен, если ты останешься с-с-с нами.

Бр-р-р! Будто клубок змей сплёлся! Я с трудом брезгливо не сморщилась и снова покивала. Что было делать?

– Но как я узнаю, что Оксана свободна?

– Нам нет нужды обманывать, Создательница.

Ну да. Подобная покладистость настораживала вдвойне.

– А Ян? Где он? Его тоже отпустите.

Голос вновь замолк, но на сей раз внезапно. Кажется, даже лёгкие дуновения ветра из окна вдруг оборвались, словно струны.

Невероятно, но я, похоже, умудрилась и тут всё под откос пустить.

– Это моё второе желание, − поспешила предупредить. − Без него я сотрудничать не стану.

– Хочешь нас обмануть, Создатель?

Мелкие вибрации коснулись слуха, а за ними раздался гул – предвестник сеанса чтения мыслей.

– Нет, не хочу! Пожалуйста, не надо!

Я сдавила ладонями виски, но вибрации усилились. Снова кто-то медленно, но верно выполнял трепанацию моего черепа.

– Да, ты пытаешься обмануть. Надеешься сбежать в свой мир.

– Нет, и в мыслях не было! Честное слово!

Голова раскалывалась. От боли я согнулась пополам, а в уме крутилось только две фразы, сказанные Брановым: ни о чём не думай, ничего не отвечай.

– Ни о чём не думай, ничего не… – шептала и шептала я, но память с удовольствием подводила, услужливо выдавая Хаосу всю подноготную.

Темноокий Ян… его способности… Поцелуй… Ярое желание коснуться его губ ещё хотя бы раз.

– Чувства? Занятно, – Хаос с ощутимой злостью смотрел немое кино моих сокровенных тайн. – Ждёшь, что юный Недоукротитель заберёт тебя у нас-с?

От напряжения венка у меня на лбу мелко затукотила, а горячая струйка крови защекотала губы.

– Конечно, заберёт!

Утерев кровоточащий нос, я зло рассмеялась. Ян наверняка уже выбрался и теперь ищет меня. И найдёт. В упрямстве аспиранта я не сомневалась. Он ведь меня… я ведь его…

Я была уверена, Хаос слышал каждую мою мысль, и холодный смех сотен голосов всколыхнул воздух.

– Так вот каково твоё истинное желание. Укротитель? Раз так, мы отправим тебя к нему. Жаль… Мы не хотели делать больно. Мы могли сделать тебя счастливой, Сокровище, но ты сделала выбор. Мы уважаем твой выбор.

Чёрный вихрь закружился, обращая в прах позолоченные табуреты, блюда и услужливых девиц. Все дары, заполонившие покои до отказа, вмиг рассыпались пеплом, а я бросилась к окну. Но и там лазурь неба сменилась непроглядной чернотой.

Хаос показал себя во всей красе.

Не нужно быть гением, чтобы понять: условия моего заключения вот-вот необратимо изменятся. Хаос не отпустит меня. Я ему нужна. Возможно, нужна даже больше, чем все затянутые в Материю люди и нелюди! Но на сей раз меня отправят-таки в Материю. А так как размеры стеклянных лабиринтов явно превышали размеры камеры-одиночки, то и задача поиска Яна усложнялась в разы.

Если вообще поискам суждено было состояться, и Хаос в назидание не обратит меня в пыль, как и выданных служанок. Боже, он и Айтера тоже испепелит? И дворец?

Будучи на грани отчаяния, я забралась на подоконник и глянула вниз.

Возможно, мне снова будет больно. Не исключено, что псина вновь явится из клубов чёрного дыма и перекусит мне хребет! Но отдаться на поругание неведомой силе без боя?

Да фиг вам! Этот Хаос явно не в курсе, что такое русский менталитет.

– Спасибо этому дому, – подавив истерический смешок, занесла я ногу над бездной, – но мы идём к другому.

– Хватай её! Хватай!

Обжигающая лопатки вспышка и вопль за спиной придали решимости и толкнули вперёд. Секунда невесомости…

– Поймал! Пап, я её держу!

Крепкие объятия сталью стиснули рёбра. Рывок, и под ногами вновь ковры покоев

– Ян, ты пришёл...

Я подняла руки, аки умирающий лебедь, и коснулась лица спасителя. Широко распахнув глаза, погладила удивительно мягкие белокурые волосы. Синие глаза, с извечной смешинкой в глубине, улыбка до ушей…

– Миша?!

Парень счастливо захохотал и совершенно недвусмысленно прижал меня к себе.

– Машка, ты?! Вот это поворот, а! Снова встретились! Это судьба!

– Михей, харе любовь разводить! Возвращаемся! – рявкнул мужчина, как две капли воды похожий на  моего друга, и я окончательно дара речи лишилась.

Семён Аркадьевич? Отец Миши? Какого…?

И пока я в попытках осознать происходящие хватала ртом воздух, Мишка рывком поставил меня на ноги и подскочил к отцу.

– У-у-у, как он злится! – радостно завопил он, широкими взмахами заставляя воздух плотнеть и вихриться. – Пап, крепче купол держите, иначе эта тварь нас на Британский флаг порвёт!

Вокруг и впрямь, сияя солнцем, шапкой висела полупрозрачная субстанция. Лишь она спасала нас от крушащего дворец тёмного ветра.

– Разберёмся, – буркнул Семён Аркадьевич. – Ян, ты там как? Живой ещё?

– Порядок, − отозвался аспирант, и я, крутанувшись на месте, с облегчением поймала его темноокий взгляд.

Бранов явно храбрился. Его била крупная дрожь, отчего Оксана у него на руках безвольно болтала руками-ногами и качала головой, как болванчик.

Он жив… они оба живы! Я готова была лоб разбить в благодарность небесам, но Семён Аркадьевич вновь звучно гаркнул:

– Ну, всё, детвора, уходим! На счёт три. Раз, два…

– Манюня, держись!

Мишка в очередной раз бесцеремонно сгрёб меня в охапку. Золотой купол сжался, обдал тело жаром, а затем разорвался с силой, не уступающей по мощи взрыву водородной бомбы.

Летя сквозь золотые блики, Миха глаз с меня не сводил и хохотал, как припадочный, а я могла только таращиться на него в ответ и часто-часто моргать. Не знаю, что так веселило друга, но одно я понимала чётко − прежней жизни конец. Конец!

Хотя выразиться хотелось многим покрепче.

***

Знакомое ощущение полёта обездвижило и перекрыло дыхание. Золотое свечение набиралось силы, прямо как солнце, выходящее из-за туч, и завывания тёмного ветра стихали. Текстуры, как сказал однажды Бранов, прогрузились, и наша дружная компания прямиком из небытия вывалилась на пол нашей с Оксаной комнаты в общежитии.

Я оказалась прямиком под Мишей. Растерянная, расстелившаяся по ковру камбалой и вот уже в который раз… без клочка одежды.

Хаос отобрал даже шелковый халатец? Вот ведь жмот!

Я мучительно застонала. Надеялась сжаться до крошечного клубочка без первичных половых признаков или, что даже лучше, сгореть со стыда до горстки пепла. Благо Мишкины идеи оказались куда гуманнее.

Извиняясь и старательно отводя взгляд, друг вскочил и сдёрнул с вешалки первое попавшееся пальто. Как назло, кажется, аспирантское.

Пряный дух Брановского парфюма с размаху ударил под дых.

− Спа-сибо… − с трудом проворочала я языком и завернулась по самые щёки.

Пылали они, судя по ощущениям, неслабо, но совершенно напрасно. До меня никому, кроме Михи, тоже раскрасневшегося до алых пятен на шее, и дела не было.

Семён Аркадьевич уже подхватил на руки Оксану − благо одетую − и уложил на нижнюю койку двухъярусной кровати. Подругу бил не то озноб, не то судорога, а незнакомая мне крохотная девушка, склонившись над «Императором», стояла у стола, морщилась и изо всех сил толкала воздух перед собой.

– Семён Аркадьевич, он рвётся… наружу!

Девица свела брови так рьяно, будто от боли её голова вот-вот грозилась лопнуть, а «Император» и впрямь искрил, как оголённые провода. Со страниц тонкими струйками сползал не то дым, не то дёготь.

– Анюта, держи. Ещё немного! Миха! – гаркнул Семён Аркадьевич.

Миша с готовностью подскочил к отцу и без лишних указаний бесцеремонно навалился на Оксану. Удерживал её от тряски, а Сизов-старший тем временем рванул к Ане и положил обе руки ей на тоненькие плечи.

Трясти девушку, как каштанку, тут же перестало. Действия её стали точнее. Мужчина ей будто бы сил придавал, и теперь всё меньше столбов дыма вырывалось на свободу.

– Я завлеку, а ты бей.

Семён Аркадьевич сказал это почти шёпотом, но Анюта, впрочем, как и я, услышала. Кивнула и закусила губу. Пара уверенных взмахов тонких девичьих рук, и книга раскалилась добела. Лишь в центре, будто червоточина, зияла дыра. Подобно тёмному смерчу она набирала обороты.

Несложно догадаться, если сгустившаяся энергия вырвется, нас всех накроет тёмной дрянью, как цунами.

– Давай! – словно старый пёс бухнул Семён Аркадьевич, и Аня с размаху впечатала кулак прямиком в центр тёмного вихря.

Уж не знаю, как она сдерживала крик, но заорать даже мне хотелось. Инстинктивно зажмурившись, я повалилась на пол и не ошиблась.

Сверкнуло так, будто граната разорвалась.

– Аня! Анют!

Семён Аркадьевич подхватил девушку и прижал к себе.

– Я не смогла, он ушёл. Ушёл! – шептала она, дрожа, как листочек на бешеном ветру. – Простите...

Для описания разочарования на её лице ещё слов, наверное, не придумали. Оно было всеобъемлющим и до того горестным, что душа замирала.

Оглядевшись, я нашла свою книжку, вернее то, что от неё осталось. Тогда и для моего разочарования слов не нашлось. Рожки да ножки от «Императора». Рожки да…

– Что происходит? Вы кто такие? Ма-а-аш!..

Оксана слабенько зашевелилась и поднялась на постели. Тёмные круги под глазами, бледная кожа… Мумия, ни дать ни взять.

Семён Аркадьевич без слов опустил Аню, и та отползла к стене. Оперлась спиной и прикрыла глаза. Отец Михи тем временем достал небольшую книжечку из "кобуры" на поясе. Перебрал ворох бумажных лент-закладочек и подсел на постель к Оксане.

– Читай, – велел он.

Подруга недоумённо завращала впавшими глазами.

– Что за…

– Читай!

Оксана послушно перевела будто хмельной взгляд на разворот. Губы её медленно зашевелились, безмолвно изрекая строки, а ко мне наконец вернулось самообладание.

Всё обошлось! Мы вырвались!

Путаясь в пальто с чужого плеча, я на четвереньках подобралась к Яну. Всё это время он лежал на спине, тяжело дышал и бесцельно таращился в потолок.

– Ян… Викторыч.

Отчество как-то само собой присобачилось и разом перечеркнуло всё, что было в закулисье.

– Я в порядке, – Бранов выставил ладонь, отвергая помощь, и с глухим стоном перевалился набок. А затем вдруг вскинулся и не то прорычал, не то прохрипел. – Не нужно этого делать!

Кому это он? Я обернулась.

Оксана в тот миг страшно закатила глаза, вздохнула со свистом и рухнула на постель. А Семён Аркадьевич, перебирая закладки и время от времени слюнявя палец, уже хмуро взирал на меня.

– Пап, – Миша с тревогой уставился на отца, – может, не надо?

– Действуем по уставу, Михей.

Семён Аркадьевич наконец отыскал нужную страничку, а Ян окончательно уселся. Радужка его глаз чернее того страшного тумана сделалась.

Оксанка громко и недвусмысленно всхрапнула.

– Что они с ней сделали?! – уставилась я на подругу, чуя, как дрожь, подобно ознобу, пробирается к костям.

– Память стёрли, – бросил аспирант к огромному неудовольствию Семёна Аркадьевича. – Я сказал, нет! Не трогайте Машу.

Я попятилась, елозя задом по ковру. Судя по всему, эти «люди в чёрном» и мне память стереть собирались. Ничего себе программка защиты свидетелей!

Семён Аркадьевич, сканируя Бранова внимательным взглядом, напряжённо повёл головой, словно добротный такой волчара. Главарь стаи.

– Устав гласит, случайных свидетелей стирать, –  изрек он, следя за каждым Брановским движением. –Ты должен знать.

Ян нахмурился.

– Знаю. Но она не свидетель.

Давненько небритое лицо старшего Сизова недоверчиво вытянулось, а Миша с восторженным хохотом подхватил:

– Машка, так ты Слышащая, что ли?

– Михей! – гаркнул Семён Аркадьевич.

– Ну чего-о?!

Парень откровенно недоумевал, а Аня, наравне с Сизовым-старшим цокнула и сердито поглядела на Мишу. Закряхтела и наконец отклеилась от стены.

– Семён Аркадьевич, он взывал к ней, – поднявшись на ноги, кивнула она на останки «Императора» на полу. – Ты ведь слышала его, так?

Теперь Аня требовательно смотрела на меня, и я опасливо кивнула.

Шелестящие звуки голоса Хаоса до сих пор червями копошились в голове, но это были лишь воспоминания. Жуткие воспоминания. Одни из тех, что рождают кошмарные сны и беспричинные страхи.

В общем, ясно как день − спать мне ближайшие несколько десятков лет с включённым светом.

Семён Аркадьевич, переглянувшись с Аней, качнул головой, усыпанной серебром седины на висках, и примирительно закрыл памятистирательную книжицу.

– Она твой Слышащий? – спросил он у Бранова без былой настороженности.

Аспирант даже глазом не моргнул.

– Мой.

– Получше смотри за своим добром, – пробасил Сизов и щёлкнул заклёпкой на поясе. Чудное орудие стирания памяти вновь оказалось в кожаном плене. – Ладно, пора. Пусть девчушка отдохнёт. Эффект должен закрепиться, иначе вспомнит Материю и с ума сойдёт.

Я с жалостью поглядела на сопящую Оксану. Что она испытала в янтарном аду Материи? Помнит ли? Хотелось верить, что нет.

Ян тоже долю секунды смотрел на Оксану. Затем, попытался встать, но так и не смог. Поднять его, подхватив под руку, даже у меня не вышло. Тяжёлый.

На помощь пришёл Миша.

– Нефигово тебя приложило, дружище! – с улыбкой подал он Яну широкую ладонь с простым широким кольцом на большом пальце.

– Угу.

Аспирант ухватился, но желанием пообщаться со спасителями не горел. Мишка даже как-то потускнел, получив холодом Брановского тона как обухом по голове. Но едва перевёл взгляд льдисто-голубых глаз на меня, вновь засиял улыбкой.

– Машка, с нами поедешь?

– Куда? – я так и замерла у платяного шкафа. Натерпелось одеться поскорее и вернуть аспиранту его пальто.

Миша многозначительно подался вперёд.

– Как куда, в наш секретный…

Но тоненькая Аня, будучи на две головы ниже толкнула парня так, что тот осекся и с возмущённым видом потёр бок.

– Эй, Анька! Ты чего взъелась?

– Хоть раз в жизни, Миш, захлопнись вовремя, − процедила она, а затем перевела карие глаза-пуговицы на меня и не менее сурово спросила. − Вам есть, где переночевать? Здесь лучше до утра не появляться.

– Есть, – кивнул Бранов, в бессилье опершись плечом на стену. – У меня машина рядом. Доберёмся.

– И как ты в таком состоянии вести собрался? – вскинул брови Семён Аркадьевич.

− Уж как-нибудь, − стиснул зубы Бранов и покачнулся.

Таким злым я его даже после контрольных тестов не видела. Но Сизов-старший не впечатлился. Равнодушно хмыкнул, сунул в рюкзак излохмаченного «Императора», бесцеремонно выдвинул ящик моего рабочего стола и выудил оттуда ещё и мой личный экземпляр. Звякнул ключами.

– Идём. Подкинем уж куда нужно. Утром свою машину заберёшь. Поди, не околеет.

Миша ободряюще подмигнул мне и поспешил за отцом. Аня и Ян мелкими шажками, будто побитые собаки, следом, а я, мигом натянув нижнее бельё, джинсы и толстовку на голое тело, схватила с вешалки пуховик и окинула взглядом комнату, которая вдруг стала мне… чужой.

Задержавшись на пороге, я медленно, словно по минному полю прошла вглубь. Взяла со стола Оксанкин смартфон, мерцавший оповещениями, и сунула ей под подушку.

Проснётся, как всегда, в соцсети полезет. Так пусть хоть для неё в этом мире что-то привычным останется.

ЧАСТЬ II

Глава 1. Мысли путаются

– Забирайтесь живее!

Семён Аркадьевич заскочил в длинный лупоглазый УАЗик и завёл мотор. Судя по облегчённым вздохам Миши с Аней и активному растиранию рук и ушей, в салоне едва успело похолодать. Значит, компания прикатила совсем недавно.

Я огляделась. На дворе ночь. Холодно. Студентов не видать. Худой, посеревший от городской пыли снег не растаял, значит, зима. Но сколько времени прошло? День, неделя? А если… год?

Круговерть мыслей унимал лишь один факт: на проходной в общежитии та же вахтёрша, что и в тот самый вечер, когда книга забрала Оксану. И либо это невероятнейшее совпадение, либо…

В совпадения я верю слабо, но если и впрямь прошло всего пару часов, почему тогда эта сухонькая крикливая женщина не подняла хай на всю общагу? Пропускной режим нарушен. Вереница мужчин протопала туда-обратно, а один − пусть даже и благопристойный аспирант – после положенного срока задержался. Это же проступок, искупить который лишь смертной казни под силу!

Наверное, и вахтёршу той книжечкой, что на поясе у Семёна Аркадьевича болталась, зачитали. Иного объяснения её невозмутимости попросту не было.

– Забирайся, Мик, – Бранов легонько подтолкнул меня в спину, вырывая из задумчивости.

Заскочив в салон, я уселась напротив Миши. Тот уже устроил раскопки в необъятном походном рюкзаке. Выуживал какие-то склянки, банки…

Тронулись.

– Анька, – Миша передал бутылку девице, мельком глянув на самодельную этикетку.

Аня, глядя то меня, то Бранова, не спеша открутила крышечку и отхлебнула. Аспирант то ли делал вид, что не замечает её пытливого взгляда, то ли и впрямь ему не до того было. Вцепившись в сидение, он опустил голову, словно заснул.

– Ян, держи, – передал Миха питьё.

Ноль реакции. Друг уставился на меня и многозначительно отсалютовал бутылкой.

– Ян Викторыч, – легонько коснулась я плеча аспиранта. – Попить...

Бранов встрепенулся и помотал головой.

– Ничего не надо.

Миша выразительно изогнул бровь, но Семён Аркадьевич подал голос прежде, чем тот успел возразить.

– Тебя нехило потрепало, Ян, а твой Слышащий ауру не сумеет восстановить. Непутёвая ещё. Так что не ерепенься. Пей.

Бранов сдался. Поджал губы, но перенял из рук Миши бутылочку на вид с обычной водой и даже глоток сделал.

– Так ты из какого отделения, Ян? – Миха снова разулыбался.

Интересно, он вообще способен вести себя серьёзно?

Я заёрзала. Собралась как рыба молчать, если и меня расспрашивать начнут! Чудо, но Бранов, похоже, решил следовать сходной тактике. Опустив голову, он с успехом игнорировал Мишу и лишь чуть покачивался от автомобильной тряски. Того и гляди, набок завалится!

Вцепившись в сидение, я приготовилась ловить аспиранта, если придётся, а Миха притушил улыбку. Подался вперёд, и даже в автомобильных потёмках его взгляд пронзал насквозь.

От лавины его вопросов нас спасла Аня.

– Семён Аркадьевич, что прикажете?

Сизов-старший внимательно поглядел на девушку в зеркало заднего вида. Такие же, как и у Мишки, светлые глаза отражали свет встречных машин.

– Свяжись с отделом, – Аня без промедления достала планшет и принялась ловко перебирать пальчиками по экрану. – Пусть отслеживают каждое побуждение в городе и окрестностях. Проверяют каждое колебание Материи.

– Есть.

– Похоже, работы нас ждёт под завязку, – задумчиво пробормотал Миша. – Пап, разве бывает такое, чтобы Хаос мог так просто уйти? Ты же его контролил!

– Это не простой Хаос, – оторвалась от экрана Аня и снова поочерёдно прострелила меня и Бранова внимательным, чересчур взрослым взглядом. – Скажи, почему он так взывал к тебе?

В недоумении я указала пальцем на себя, и Аня кивнула.

– Я... не знаю, – пробормотала, стараясь не отводить глаз от точёного личика собеседницы, освещённого экраном планшета. – Он просто говорил, а я отвечала…

– Просто говорил? – насмешливо переспросила Аня. – С каких это пор Хаосы обучились этикету светских бесед?

Я окончательно растерялась. Благо Мишка вовремя вступился.

– Ань, не придирайся! Ну говорил и говорил... Поди разбери, что у этих тёмных тварей на уме?

– Я задаю стандартный перечень вопросов, – сухо отозвалась Аня и уткнулась в экран. Развернула гаджет камерой к нам с аспирантом и болезненно скривилась. – Улыбочку!

Щелчок, и лицо у меня перекосило от недоумения. Мишка состроил извиняющуюся физиономию и зашевелил губами, беззвучно сетуя на странное поведение подруги.

– Да что происходит? – нахмурилась я, откинув с лица ненавистные каштановые пряди.

– Стандартная процедура, – развёл руками Миша, копируя надменный тон Ани.

Силой унимая желание вывалить ворох вопросов прямо здесь и сейчас, я вцепилась в сидение. Нужно ждать. Не время. Разве что сбить прицел нездорово-пристального внимания не помешало бы… Но раз аспирант почти в ауте, брать инициативу пришлось в свои руки.

– Миша, как вы узнали, где нас искать?

Аня недовольно заёрзала, упрямо глядя в спину Сизова-старшего за рулём. Явно мечтала силой мысли, а может, и попросту грубой силой заставить Мишку молчать.

Но в своём стремлении чесать языком Миха оказался несокрушим.

– А мы и не знали, – пожал плечами он, невозмутимо хлебая пойло из бутылочки. – Дали сигнал, мы выехали. Всё как обычно. Или ты совсем ещё зелёная?

Что ответить, я не знала. Вместо этого упёрлась обеими руками в плечо аспиранта. Тот опасно наклонился, грозясь рухнуть мне на колени.

– Прости, – прошептал он и явным усилием вернул телу вертикальное положение.

– Ты пей давай, – Миша подпнул Бранова носком ботинка. – Тебе силы нужны.

Аспирант снова вышел из оцепенения, парой глотков осушил половину бутылки и уставился в окно.

Мимо пролетали обледеневшие улицы и многоэтажки. Миша наблюдал за нами с лёгким, но явно оценивающим прищуром, а затем снова, но на порядок громче спросил.

– Так из какого ты отдела, Ян? Когда вас с Махой связать-то успели?

– Семён, остановите здесь.

Бранов подал голос, заставив меня вздрогнуть. Закрутил крышку бутылки и поплотнее запахнул пальто. Совладать с пуговицами он даже не пытался.

«Весёлое дельце», – услыхала я недовольное бормотание Миши. Семён Аркадьевич тем временем буркнув что-то, с трудом перестроился и прильнул к обочине чуть дальше остановки.

– Спасибо, – аспирант швырнул бутыль с жижей на сидение и дёрнул ручку.

Холод ворвался в салон, и Мишка, поджав ноги, недовольно запыхтел.

– Мика.

Аспирант, хохлясь от холода, придержал дверь, а я недоумённо уставилась на брошенную им бутылку. Почему он так злится и не хочет принимать помощь?

– Возьми, – впервые по-человечески участливо кивнула Аня, видя моё замешательство. – Ему сейчас нужно.

Сунув склянку в глубокий карман пуховика, я натянула шапку и соскочила со ступеньки машины.

– Эй! – Семён Аркадьевич махнул ручищей, подзывая нас. – Позвони завтра, – протянул он Бранову пару картонных карточек-визиток. – Скажешь, что от меня. Вас скоординируют, куда подъехать.

– Всенепременно, – хмурясь, Ян взял визитки и обе сунул в карман.

Я хотела было заикнуться, что наши мобильники так и сгинули в закулисье моей книги, но потупилась.

Уму непостижимо! Телефоны остались в параллельном мире «Императора», который ожил, затянул Оксану, а затем в нём ещё и неведомый многоголосый Хаос поселился, который пожелал оставить меня на веки вечные у себя сувениром.

А тут ещё Миша с отцом и незнакомой девицей вытянули нас в реальный мир. Зачитали Оксану, если не до смерти, то явно до глубочайшего сна. Говорили о сверхсекретном месте, куда нам придётся поехать, поили Бранова какой-то целебной жижей, и теперь мы с аспирантом, будто повязанные тайной навек, стоим на семи ветрах!

Голова закружилась, так что и слова вымолвить я не могла. Семён Аркадьевич кивнул на прощание, Миша с недовольным видом глядя на Бранова, захлопнул дверцу, и машина тронулась, увозя чудную троицу прочь.

Бранов вмиг с облегчением выдохнул, словно из воды вынырнул и за малым не обмяк.

– Ян Викторыч! – попыталась я ухватить под руку пошатнувшегося аспиранта, но тот вновь упрямо мотнул головой и ткнул пальцем в конец улицы.

– За домом двор есть... Пойдём присядем.

И поковылял себе, сунув руки в карманы. А мне только и оставалось, что брести следом и быть наготове поддержать. И если уж не предотвратить падение, то хотя бы немного смягчить.

***

За домом и впрямь оказался небольшой дворик, защищённый от промозглого ветра древними пятиэтажками. Бранов уселся на лавку и низко опустил голову. Я же на обледенелые деревяшки присесть так и не решилась.

– Совсем плохо? – с жалостью глядя на аспиранта, вынула я из кармана бутылку. Жидкость в ней от света фонарей казалась желтоватой. – Та девушка, Аня сказала, это поможет. Попейте.

Предвосхищая очередные "не надо", я встряхнула бутыль у аспиранта перед носом и состроила строгий вид. Бранов недовольно поморщился. Утёр испарину со лба, но бутылку взял. И пока он цедил таинственное питьё, я молчала. Не допекала до тех пор, пока Бранище вновь не начал клевать носом.

– Что это? – указала взглядом на бутыль. – И зачем вообще? Кто такие Слышащие? Почему та странная девица назвала меня Слышащей? Это потому, что я говорила с этим…

– Хаосом, – глухо подсказал аспирант и снова прильнул к горлышку. Опрокинул в себя последние капли, закрутил крышку и сунул бутыль в покосившуюся, давненько нечищеную урну.

– Да с кем угодно! – вспылила я. − Что это за тварь была?! Что, вообще, происходит?

– Ты правда с ним говорила? – нагло игнорируя вопросы, Бранов поднял наконец голову и посмотрел прямо. Впервые за вечер.

Я переступила с ноги на ногу, приминая скрипучий снег. Хорошо, ещё фонарей вокруг по пальцам пересчитать. Неловко было бы смотреть аспиранту в глаза. Вспоминалось сразу… всякое.

– Не знаю, – мотнула я головой. – Сложно сказать, кто с кем говорил, но чей-то голос я определённо слышала. А может, и не один.

Я напряглась, силясь вспомнить, но осознание реальности произошедшего стремительно ускользало. Будто холод отрезвлял сознание. Или реальный мир так защищал вверенных ему простых смертных от перегруза нервной системы?

– Значит, это правда, – тем временем вновь опустил голову Ян. – Ты слышишь Хаос.

– И что мне делать-то с этим? – едва не сорвалась я на крик, видя, как аспиранта снова накрывало волной оцепенения. – Какого ежа тут творится? Почему Мишка и его отец оказались в моей книжке?

– Сколько вопросов, – простонал Бранов, утирая лоб, но я требовательно сложила руки на груди.

– Вы препод. Ваша задача отвечать на вопросы и просвещать. Ну так давайте! Я как никогда в жизни готова просвещаться.

– Мика, пожалуйста... на полтона!..

Я замолкла, гневно раздувая ноздри. Ещё немного и меня от негодования бы разорвало! Но Бранова, казалось, это совсем не тревожило. Он вообще, судя по всему, собрался вздремнуть прямо на холодной лавке.

Что бы там в Материи ни случилось, ему теперь совсем худо. Какие уж тут вопросы? Я расцепила руки и сунула их в карманы, а затем решительно шагнула и ухватила аспиранта под локоть.

– Поднимайтесь. Вам в тепло надо. Где ваша шапка? Глупо зимой без шапки ходить. Взрослый ведь человек!

Бранов послушно отклеился от лавки и, оказавшись чересчур близко, опалил мой лоб неестественно-горячим дыханием.

– Я же на машине… всегда.

– На машине, – пробубнила я, застегнув пару верхних пуговиц на аспирантском пальто.

Глаз не поднимала. Боялась напороться на помутневший взгляд и окончательно чокнуться.

– Куда идти-то теперь? – огледела темноту подворотен. – Я в этой части города ни разу не была.

– Туда, – аспирант ткнул пальцем на упорно воюющий с ветром фонарь. – Через дворы на остановку выйдем. А там уже и бар недалеко.

− Бар?

− Идём, − поманил аспирант. – Хаос и тебя касался, так что подлечиться нам обоим не повредит. Да и ты же от любопытства помрёшь, если не узнаешь, как Укротители восстанавливают силы.

– Вот не помру! – пробубнила я в Брановскую спину. На что тот почти выдавил улыбку и хмыкнул нечто похожее на: «Ну ага. Так я и поверил».