Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"

Автор книги: Алана Русс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Глава 8. Услышь меня, если сможешь. Часть II

Слушать. Задача простая. Особенно, если учесть, что звуки были исключительно приятными: стрекотали кузнечики, шелестела трава, журчал ручей. Одна беда − за звуками живой природы №10 и словечка Хаоса не было. А может, дело в том, что я с содроганием ждала и прислушивалась к каждому шороху?

Ян молча зашелестел страницами, и звуки исчезли. Другая книга, и вновь та же проблема. Ничего. Запах пирогов, да женский голос, велящий пойти к бабушке через лес.

Затем треск костра, аромат дыма, леса… Девичье пение и призыв попрыгать через костёр. За ним жалобное: «Ах!». Злое шипение воды на углях, истеричные, полные ужаса крики…

И вновь Хаос молчал.

Очень скоро острое желание поглядеть на «внутренний мир» очередной книжки пропало. Его медленно заменило разочарование.

Ян то и дело с молчаливым ободрением потирал моё плечо, откладывая «неудачную», по его словам, сказку, но я злилась всё больше. Злилась на себя.

Это ведь я здесь бревно глухонемое! Услышать даже толком ничего не могу. Марта бы наверняка давным-давно справилась.

Едва образ надменной бестии возник перед глазами, как и без того сходящий на нет полусон растаял. Я вздрогнула и что было мочи ударила кулаком в бедро.

– Ничего я не слышу, Ян! – и открыла глаза.

Мы оба стояли посреди его старой комнаты в ужасном разгроме книг.

– Время ещё есть, – копался в завалах аспирант. – И книги тоже.

– Есть. А толку с гулькин нос, – рухнула я на стул. – Мне снова расслабляться нужно. Всё. Проснулась я. Доброе утро.

Бранов, как был на корточках, поднял голову и строго приказал.

– Не отчаиваться! Не получилось сегодня, получится завтра. Всё равно ведь остаться собирались.

Но я только рукой обречённо махнула. Тоже мне, нашли супергероя. Толку от меня столько же, сколько от дырки в бублике.

– Прости, что столько времени отняла, – простонала чуть не плача. – Ума не приложу, что я не так делаю? Расслабляюсь, слушаю изо всех сил… Хоть убей, тишина.

Ян поднялся, уселся, как и прежде, позади меня. Помолчал.

– Быть может, в том и дело? – задумчиво проговорил он. – Телом ты расслаблена, а разум в тревожном ожидании. Честно скажи, ты боишься?

Я рывком развернулась к нему, бросая злые взгляды.

Глупый вопрос. Как можно не бояться того, что у тебя в мозгах копошится и ауру рвёт?

– Понятно, – поджал губы Бранов, отбросив очередную сказку с пятнистым оленёнком на обложке. – Всё Мика. Перекур. Тебе отдохнуть нужно.

– А то я изработалась вся, – всплеснула руками. – Вагоны разгружала!

Ян хмыкнул и поднялся.

– Жди тут.

Я разочарованно глядела, как за его спиной захлопнулась дверь, и ещё разок в наказание зло шлёпнула себя по коленке.

Бранов вернулся скоро, неся мою и свою обувь.

– Обувайся, – натянул он кроссовки и выудил из общей кучи книжечку в потрёпанном переплёте. Встал передо мной и помахал рукой, призывая подняться.

Цокнув, я нехотя застегнула сапожки. Поднялась, и в ту же секунду меня увлекло золотое сияние. Я и пискнуть не успела, как под ногами вновь оказалась земная твердь, а в лицо ударил холодный ветер.

– Что за шутки? – возмутилась, оглядываясь. – Тут же снег круго… это что?.. Совы?

Задрав голову, я смотрела, как огроменному замку на утёсе живой тучей неслась стая сов. Маленькие, большие, белоснежные и тёмные, будто уголь. Каждая несла в лапах вверенный свёрток, конверт или свиток.

– Совиная почта… это… что? Совиная почта? – обернулась я к аспиранту, не в силах два слова связать.

Бранов кивнул, с улыбкой щурясь от ветра, но я холода уже и не чуяла.

Прижав ладони ко рту, завизжала от восторга, завидев на пустыре у опушки Запретного леса раскидистую иву. Она одна стояла без снежной шапки и то и дело нервно, против естественного тока ветра шевелила ветвями.

– Да чтоб мне на месте провалиться! – юлой крутанулась я к Бранову. – Ян, спасибо! Спасибо огромное! Это же моя любимая…

И вновь дара речи лишилась, глядя как совы, скинув ношу, вылетели из-под крыши Большого зала. Покружили над замком и скрылись из виду, наверняка устремившись в совятню.

– Сколько восторга, – беззлобно проворчал аспирант, засунув руки в карманы. – Я и подумать не мог. Ты только не кричи так громко. Иначе нас заметят и выпнут раньше времени.

С великим трудом, но я подавила очередной бешеный писк. Хотелось хоть ещё мгновение у замка постоять.

– А дальше нельзя? – указала я на вибрирующую прозрачную стену метрах в десяти.

– Нет. Там кончается закулисье, и начинается сюжет. Это и есть брешь. В ней путь в Материю.

– А-а-га… в Геракле так же было.

Ян усмехнулся.

– Удивлён, что ты помнишь.

– У меня хорошая память, – ни с того ни с сего кокетливо сощурилась я, развернувшись к аспиранту. – Правда, не на то, что нужно… Слушай, спасибо! – вновь с благодарностью уставилась я на аспиранта. – Честное слово, побывать в «поттериане»*… да у меня словно день рождения и мне снова тринадцать!

* речь о серии книг Дж. Роулинг «Гарри Поттер»

– А тебе разве больше? – нарочито вскинул брови Ян. – Надо же…

– Ах, вот так, значит? – подбоченившись, шагнула я аспиранту навстречу. Кажется, от восторга я на любые безумства готова была пойти. – За попытку паясничества, приговариваю вас, Ян Викторыч к пыткам! Раз, два…

И с размаху налетела на аспиранта. Крепко стиснула в объятиях и закачалась вместе с ним из стороны в сторону, неустанно треща слова благодарности.

Как ни странно, Бранище сперва напрягся, но затем вдруг его руки легли мне на плечи. Стиснули, дружески потрепали.

– Спасибо, – глухо проговорила я в сотый раз, пытаясь отдышаться. – Это и правда чудо какое-то. Ты волшебник!

– Да ладно, – так же глухо вторил Ян, уткнувшись носом мне в макушку, – пустяки. Я рад, что тебе понравился сюрприз, Мика.

Не было ни холодно, ни жарко. Только колючие мурашки радости разбегались по телу, усиленные горьковатым запахом Брановского парфюма.

Его руки спустились ниже, под лопатки. Обхватили крепче. Я неловко отстранилась, но объятий не разжала. Ян тоже не спешил меня отпускать. Смотрел и улыбался. Улыбался кривовато, но искренне. Уголки глаз, то и дело добродушно растягиваясь, с потрохами выдавали неподдельную радость и что-то ещё.

Веселье? Облегчение?

Нет, это нечто иное. Бесконечно тёплое, даже горячее. Яркое, как пламя. Отражающееся в глазах и... Какой же он всё-таки красивый этот аспирантище. Невероятный.

– Надо же… – привстала я на мыски, и Бранище на миг прижал меня к себе крепче. – У тебя с глазами какая-то невероятная штука творится.

Радужка и впрямь то стремительно темнела, то пояснялась, будто гладь воды, на которую капнули краски. Нефтяные разводы, тепло-медовые, карие Брановские…

– О чём ты? Что там? – приподнял брови Ян, но не отстранился.

– Не знаю, я…

И тут раздался шёпот. Едва слышный. Пугающе-шелестящий, а значит, ошибки быть не могло.

Я хлебнула ветра и едва не задохнулась.

– Ян, я слышу! Слышу Хаос! Я не бревно!

– Что?!

– Тихо!

Я выкрутилась из объятий и отбежала на пару шагов. Замерла. Ни черта не разобрать! Шёпот совсем слабый, не чета тому, что одолевал меня в «Императоре». Но главное, он был и даже не думал исчезать!

Я попыталась мысленно ухватиться за невидимую нить и принялась бродить по заснеженной земле. В попытках отыскать «сигнал» почётче, проваливалась порой по самые коленки! Полные ботинки снега набрала, но меня такие пустяки мало волновали.

– Откликнулся? – Бранов стоял на месте, словно статуя. – Неужели получилось… Спроси! Спроси что-нибудь! Он должен быть здесь миролюбивым…

– Погоди ты! – шикнула я, морщась. – Тише! Я едва что-то слышу.

Аспирант замолк, взволнованно следя за мной издали, а я всё бродила и бродила в поисках волны. Мне, как тому плохому танцору, мешало всё! Даже стук собственного сердца.

Я ушла уже далеко и продрогла насмерть, когда Бранов окликнул, размахивая руками. Слишком близко подошла к бреши.

Разочарованно поглядев на вибрирующую стену, я зло сплюнула. Голос теперь едва ли пробивался. Даже звуки, и те вычленить невозможно.

– Ну и фиг с тобой, – развернулась и бойко зашагала обратно по своим же вытоптанным следам. – Не хочешь разговаривать, умолять не стану.

Будто взволновавшись, голос усилился. И по мере приближения к аспиранту, гул в голове рос и ширился.

«Нужна»… − шелестело явственно. Затем шум ветра о ледяную крупу наста и вновь: «нуж-на», «нужна».

Страх обдал кипятком желудок, и я сбавила шаг. Ветер поднялся нешуточный, и пусть это лишь выдуманный мир, обморожение здесь получить можно совсем реальное.

«Нужна, нужна», – словно плёнку заело, но звучало всё понятнее, будто мои навыки Слышащего адаптировались. Раскрывались во всей красе.

– Что он говорит? – Ян сам преодолел оставшееся меж нами расстояние. – Мика, не молчи! Что ты слышишь?

Но губы у меня онемели. Невидящим взглядом я уставилась на аспиранта. Осознание медленно заполняло нутро, но разум верить в происходящее категорически отказывался. Я подняла руку и под недоуменным взглядом тёмных как ночь глаз положила ладонь Бранову на грудь.

Нужна мне…

Сердце явственно билось под ладонью.

– Я слышу…

Ты нужна мне…

– Я слышу… – вновь захлебнулась от ветра я, а рот Яна так и приоткрылся в беззвучном: «Что?».

Ты нужна мне, Ми-ка. Ты мне…

– Это ты, Ян. Я слышу… тебя.

Я подняла глаза, и Бранов с заполонившими радужку зрачками схватил меня под руку и ослепил золотым сиянием.

***

– Ян, вы уже несколько часов здесь, поэтому я решила принести…

Роза осеклась, так и встав на пороге. Я же чувствовала, как каждую мышцу сводит от страха. Страха животного, дикого. Обуздать его не вышло бы и у лучшего укротителя. Обычного укротителя. Укротителя диких зверей.

– Мика, – осторожно протянул Бранов руку, и я невольно отступила.

Попросту контролировать своё тело была не в силах.

– Это был ты… Это тебя я слышала там!

Слышала в недавнем сне, слышала во сне в аудитории в день, когда Бранище впаял мне допзадание... Я слышала его. Слышала всегда!

– Мика…

– Не подходи! – выставила я перед собой обе безбожно дрожащие руки. – Ты… не человек! Ты…

– Oh mein Gott!** – поднос из рук Розы с грохотом полетел на пол. Аккуратно уложенные бутерброды разлетелись в разные стороны. – Он проснулся…

– Кто проснулся? – сглотнув, как во сне повернул голову Ян. – О чём ты?

– Тёмное начало, – в глазах Розы стояли слёзы. – Она так и писала… Твоя мать. Говорила, что однажды он проснётся в тебе! Oh mein Gott, что же теперь будет? Oh mein… – женщина в муках обхватила голову руками, и плечи её затряслись от рыданий.

_________________________

** О, Боже мой! (нем.)

**Прорыв в материи. Роза

26 лет назад…

Четверть часа Лилия теребила краешек клеёнки на столе. Роза упорно ждала, пока сестра решится рассказать то, что так её тревожило. Тревожило уже несколько месяцев кряду.

– В общем...

Роза качнула головой, показывая, что слушает со всем вниманием, но Лилия вновь судорожно вздохнула. Пальчики заплясали по контуру нарисованных цветов.

– Лили, я слушаю тебя. Говори. Прошу, не молчи только! – взмолилась наконец Роза. – Знаешь ведь, мне можно что угодно рассказать.

Лилия кивнула и подняла голубоглазый взгляд. Роза, как старшая сестра, и впрямь всегда старалась быть для Лили оплотом уверенности и счастья. Потому, даже несмотря на строгость регламента Отдела и договор о неразглашении, Лилия всякий раз умудрялась поведать всё. И даже чуть больше.

Конечно, это было малость эгоистично с её стороны. Невероятные рассказы о Хаосе и оживающих книгах если и не пугали Розу, то всяко заставляли волноваться за сестру. Тревожиться до боли в сердце, когда после очередного похода со связанной группой в материю Лилия не приезжала в тот же день с тортом и новой порцией рассказов о приключениях.

Но жить в неведении для Розы было бы мучительнее. Невероятно крепкая связь между сёстрами, в раннем детстве потерявших родителей, подсказала бы, что дело нечисто.

Да и для Лилии, вращающейся в водовороте опасностей, жить так было проще. Иногда ведь нужно поделиться. Поделиться хоть с кем-то, кто поддержит и не сочтёт сумасшедшей. Ведь даже в Ордене для юной фройляйн* Стольцберг близкой души так и не нашлось.

* девушка (нем.)

– Лили, – позвала Роза, и сестра вздрогнула. – Милая, я тебя слушаю.

Судорожный вздох, и слова наконец полились.

– Ты ведь помнишь, я рассказывала, что проект «Ворон» наконец дал результаты?

– Ты о тех исследованиях природы тёмного Хаоса, что пытался прикрыть твой начальник?

– Да, – вскинула голову Лилия, сверкая глазами будто в лихорадке. – Он просто не понимает. Все они не понимают! Им проще выполнять работу без лишних вопросов. Никому и дела нет до прорывов! До открытий, что позволили бы сделать не только наш мир, но и бесчисленное множество иных, лучше!

Роза сдержанно кивнула и коснулась плечика сестры. Лили вздрогнула, вынырнув из дум.

В последнее время она вела себя странно. Выглядела отстранённо, частенько бормотала под нос. Но Роза и думать не смела, что Лили сошла с ума.

Всему есть объяснение. А с той работой, что есть у сестры, объяснение быть просто обязано.

– Я понимаю, – мягко улыбнулась Роза, ободряюще сжав плечо сестры. – Пока не доказано обратное, в своей правоте сомневаться нельзя.

– Но я доказала! – воскликнула Лилия и будто расцвела. – Тот Хаос вышел на контакт. Он не пытался меня иссушить, Роза! Интеллектуально и эмоционально он развит не хуже а, быть может, даже лучше человека. Возможно, это иная раса, в сравнении с которой мы, люди, просто дети в колыбели!

– Странные ты вещи говоришь, – засмеялась Роза. – Этот ваш Хаос, будто инопланетянин какой-то!

– А что если так и есть? – вновь поникла Лили. – Разве это плохо? Разве заслужил он недоверие лишь потому, что отличается от нас? Заслужил ли быть уничтоженным лишь потому, что кто-то из ему подобных теряет контроль?

– Конечно, нет, – отозвалась Роза, дивясь жару, с которым говорила всегда сдержанная в эмоциях сестра.

– Конечно, нет, – вторила Лилия совсем тихо. – Они ничуть не хуже нас. Ничуть, – и обняла себя за рёбра.

Роза всполошилась.

– Что такое? Тебе плохо?

Но Лилия молчала. Лишь крепче впивалась пальцами в рёбра и, кажется, даже не дышала.

– Лили, не пугай меня, meine Sonne!**

** моё солнце (нем.)

От тревоги у Розы пересохло во рту, но Лилия наконец откликнулась. Распрямилась и заговорила твёрдо.

– Я была в Материи.

– Я знаю, – поджав губы, Роза щедро отсыпала в чашку несколько ложек сахара с горкой. – Ты в курсе, что я не одобряю походы со связанными парами, но раз уж...

– Я была в Материи одна, – с сияющими глазами перебила Лилия и вцепилась в руку сестры. – Одна, понимаешь!

– Но это ведь невозможно, − ахнула Роза. − Ты говорила, что без связанных пар, рассекающих Материю…

– Но я была! – захохотала Лили. – Роза, я была в Материи одна! Без связки и пары! Хаос пригласил меня.

– Пригласил? Что-то я не совсем…

Нет. Роза понимала. Начинала понимать. И когда Лилия вновь заговорила, пришла в ужас.

– Я была в Материи одна, Рози, потому что Миарх согласен был говорить только со мной. Он сказал, что моя душа прекрасна. Сказал, что не встречал никого, кто слышал бы его так же, как я.

– Миарх?

– Так его зовут, – ответила Лилия. – Он сказал, что у него сотни имён, но прочие в нём давным-давно слились и объединились. Поэтому я могу называть его так.

– Но зачем же ты рисковала собой? – вскинулась Роза. – Пусть другие Слышащие ходят в эти ваши прокля́тые Материи. Лили, ты одна у меня! Одна! Ты рискуешь! Он ведь мог тебя захватить! Твоя аура цела?

– Совершенно цела. И не выдумывай, я у тебя не одна, – тепло улыбнулась Лили и коснулась округлившегося в последние месяцы животика сестры. – У тебя есть Родион. Будет настоящая семья.

– Ты тоже наша семья, – Роза невольно обхватила живот ладонями, словно защищаясь. – И тоже никогда одна не будешь!

– Не буду, – согласилась Лилия и совсем тихо добавила. – Теперь не буду.

Входная дверь хлопнула. Послышался голос вернувшегося на обед Родиона. Он вошёл в кухню, как и всегда громогласно изъясняясь. Но едва завидев жену, застывшую от страха, осекся.

– Розочка, что? Ты уже? – ухватив жену под локоть, он заглянул ей в глаза. – Худо тебе? В родильный едем?

– Родион, никуда мы не едем. Погоди, – не глядя, выставила ладонь Роза. Оторвать взгляда от сестры никак не могла. – Лили, что всё это значит? Ты что натворила?

– О чём ты? – сбросив задумчивость, вскинула брови Лилия. – Милая, кажется, беременность сделала тебя мнительной! – она засмеялась, хлебнула порядком остывшего чая и поднялась. – Ну, мне пора. Опоздаю на службу. Спасибо за обед!

– Стой, мы недоговорили! – опираясь на стол руками, Роза с трудом встала на ноги.

– Не беспокойся, – крикнула из прихожей Лилия и щёлкнула замком. – Я зайду на неделе, тогда и договорим. Пока, Родион!

– Пока, – буркнул тот, когда дверь за блондинкой захлопнулась. – Родная, да что с тобой? Бледная как смерть. Присядь-ка.

Со вздохом опустившись на стул, Роза подпёрла ладонями покрывшийся испариной лоб.

– Всё хорошо, Родь. Нормально всё. Мне просто посидеть нужно. Голова закружилась.

– Ага, как же, – пробухтел крепкий, красивый мужик, набрав воды в стакан. – Слушай, я ничего против не имею, но Лилька в последнее время у нас толчётся сутки через двое. Может, я её с пареньком из цеха познакомлю, а? Нормальный парень. Глядишь, и скроится-сладится у них там всё, – вывернул он сложный узор пальцами в воздухе.

– Не знаю, – тихо проговорила Роза, скорее, самой себе. – Не знаю я, Родь, что делать с ней. Хоть убей, не знаю.

***

Две недели прошли как в аду. От Лили ни слуху ни духу не было. Изведя мужа слезами, Роза вынудила его поехать с ней к сестре.

Как и водится, потакая прихотям беременной жены, Родион недолго противился.

– Погоди, я к Пётре схожу, – накинул куртку он, нелепо топчась в прихожей как медведь. – Пусть отвезёт нас, а то не хватало тебе ещё в автобусе разродиться. Ключи от Лилькиной квартиры только не забудь.

Роза не забыла. Но суета оказалась тщетна. Квартирка Лилии пустовала, а слой пыли на серванте и сморщившиеся яблоки в вазочке явно говорил − хозяйки не было давно. Может, месяц. Может, два…

Побродив по медленно погружающейся в осенние сумерки комнате, Роза напрасно пыталась отыскать книгу. Ту самую. Но понимала, что Лилия, если и отправилась вновь в Материю, то сделала это не здесь. В укромном месте.

Чтобы ни Орден, ни даже Роза не сумели ей помешать.

 ***

В ту ночь бушевала непогода. Осень вступила в права, яростно уничтожая крохи лета. Срывала листья и разбрасывала лужи.

Как ни странно, это в полной мере соответствовало чувствам Розы. Душа чуяла: грядёт буря. Грядёт дурное, а чутьё Розу ещё ни разу не подводило.

– С Лили беда, – вот уже в сотый раз перетирала она вымытую посуду. – Родь, давай ещё разок съездим, а? Вдруг вернулась?

Родион нахмурился и откинул светлый чуб.

– Вернулась бы, уже тут топталась. Успокойся.

Но успокоиться Роза не могла, как ни пыталась. Сновала по квартире, словно загнанный в клетку зверь.

Поддавшись общему настроению, даже всегда спокойный Родион злился и негодовал. А поразмыслив, как никогда уверился − их семье, семье Золотенко, от непутёвой странноватой сестрицы ещё достанется. И в секунду, когда среди ночи раздался звонок в дверь, мужицкое сердце так и ёкнуло.

– Лили! Господи, Боже! Живая!

Лилия и впрямь стояла на пороге. В темноте лестничной клетки её силуэт казался тонким, почти призрачным.

Кутаясь в халат, Роза отступила вглубь освещённой прихожей. Впустила сестру и даже не сразу заметила за её спиной мужчину.

Высокий, чернявый, темноглазый. Таких видеть ей точно не доводилось. Едва он бесшумно вошёл, стены словно стиснулись. Стало трудно дышать. А быть может, Розе так лишь казалось от охватившего её волнения.

– Здравствуй, – с трудом улыбнулась Лилия, протянув руку.

Роза охнула, увидев болезненную бледность на лице сестры. Но затрепыхаться её сердце заставил свёрток, прижатый сестрой к груди. Его Лилия держала крепко, словно особый груз.

Перехватив пристальный взгляд Розы, черноглазый за спиной Лили нахмурился. Роза позже клясться готова была, что в голове у неё явственно зашелестели сотни голосов разом.

Отступив на шаг, она плотнее ухватилась за края халата и решилась больше не глядеть на странного спутника сестры.

– Ты не бойся, – выдохнула Лилия и сделала робкий шажок навстречу, качая свёрточек.

– Was bedeutet das, Lilie? Wer ist das?*

* Что это значит, Лили? Кто это? (нем.)

Роза говорила сбивчиво, но с каждой секундой порядком забытая родная речь придавала сил. Лилия покачала головой, но таинственный незнакомец заговорил прежде, чем сестра успела ответить.

– Я понимаю каждое ваше слово, Роза. Не утруждайтесь. Этот язык, как и многие из вашего мира, доступен для моего понимания. Но вы правы, я не представился. Это неприлично. Можете называть меня Миарх. Думаю, теперь мне необходимо оставить вас наедине?

Он вопросительно глянул на Лили, чуть склонив голову, и его глаза − удивительно чёрные, будто дождевое осеннее небо в ночи − сверкнули теплом, а взгляд смягчился, растеряв звериную остроту.

– Да, – кивнула Лилия, мягко и досель невиданно женственно улыбнувшись. – Прошу, подожди меня внизу.

На секунду замерев над Лили горой, Миарх коснулся свёртка кончиками пальцев. Прикрыл в муке глаза, а затем вышел. Оставил лишь у порога сумку, которую до тех пор держал в руках.

– Лили, да что происходит? Кто он? Что...

На взволнованный голос жены в коридоре замаячил Родион.

– Розочка…

– Прошу, оставь нас одних! Минуту, – взвилась Роза, вконец потеряв самообладание. – Дай мне минуту!

Родион обиженно засопел и потопал прочь. В гостиной нарочито громко заработал телевизор, и теперь сестёр никто не мог подслушать.

– Роза, я всё объясню. Послушай! – свёрток в руках Лили многозначительно закряхтел, грозясь разразиться плачем.

– Это же... – Роза приложила ладонь ко рту. – Господи, Лилия! Это ребёнок!

Она не спрашивала. Разве уместны тут вопросы? Гораздо важнее, откуда у Лили, две недели назад не бывшей на сносях, взялось это чудо.

– Откуда, Лили? Ты где его взяла?

Мысль, что украла, Роза старательно отметала.

– Он мой, – нежно поглядела Лилия на свёрток. – И мне теперь нужна помощь... Мне не к кому обратиться, кроме тебя, Роуз!

– К-конечно, – совсем растерялась Роза, беспомощно кутаясь в халат. – Ну, конечно Лили! Раз так... Раз твой… Все вместе вырастим! И я, и Родька поможем!

– Хорошо, – отчего-то погрустнела Лилия. – Миарх сомневался, но я знала, что тебе можно довериться.

Слов на это у Розы не нашлось. Вместо этого она переняла протянутый сестрой свёрток с младенцем. Малыш не спал и недовольно заёрзал, оказавшись в чужих руках.

– Спасибо, – прошептала Лилия, будто бы силясь не сорваться на крик и не зареветь в голос. – Мы не могли оставить его там. Он ещё слишком слаб, и привлекает внимание других. А они либо иссушат его за человеческую суть, либо поглотят.

Но Роза не слушала, глядя в чёрные, удивительно осмысленные глазки-бусины малыша.

– Ему нужно набраться сил, – продолжала Лили, шаг за шагом отступая к двери. – Придётся набраться. Тут всё необходимое, – подняла она сумку у порога. – Мои дневники, деньги... Роза, спасибо тебе! Я не знаю, как благодарить…

– Постой, ты о чём? Стой!

Лилия, коснувшись дверной ручки, обернулась. В синих глазах стояла не просто печаль – горе. Да до того необъятное, что сердце у Розы сжалось от боли.

– Куда ты? Объясни же мне толком! Милая, я не понимаю...

– Я не могу остаться, Рози. Орден найдёт меня. Они уже ищут. И если найдут, ни мне, ни крохе не жить. Я должна уйти.

Уйти. Розе хватило ума понять, куда.

– Ты уходишь с ним? Этот Миарх тот, о ком ты говорила? Он...

Назвать истинную сущность черноглазого Роза не смогла. Страшно стало. Будто самая жуткая сказка вдруг ожила и неизвестно, бороться с ней или с радостью принять.

– Миарх сможет защитить меня от людей, – улыбнулась Лилия через силу. – Там его мир. Но дитя от других сохранить он не в силах. Малыш должен окрепнуть. Должен вырасти здесь, иначе в Материи его подчинят и поглотят. Пойми! – Лили с мукой в лице сжала кулаки. – Он должен вырасти и тогда сможет вернуться. Только тогда у нас будет шанс! Но сейчас я должна уйти. Это единственный выход!

– Но если люди из Ордена, найдут... Если придут сюда?

Роза даже и не заметила, что телевизор давным-давно стих, а в гостиной стояла звенящая тишина.

– Не придут. Прочти мои дневники и узнаешь, как уберечься. Ты родишь раньше срока. Миарх сказал. Никто не заподозрит, – как сумасшедшая зачастила Лили. – Документы сделают. След запутается!

– Пора, – темноглазый так внезапно возник в дверях, что Роза охнула от испуга.

– Сейчас, – пролепетала Лилия. – Сейчас, Мир. Ещё немножко!..

Глаза её сверкали огнём. Без сомнений, решение оставить дитя было невозможным. Было сложным и причиняло боль. Эта боль заставляла Лили кривить губы в вымученной улыбке и трястись, сдерживая слёзы.

Она подошла к Розе. Обняла на прощание аккуратно, не навалившись на ребёнка. Поцеловала её, а затем и дитя.

– Мы с тобой увидимся, – гладила она дрожащими пальчиками едва заметный пушок тёмных волос на лбу. – Будь сильным, – малыш глядел на мать так, как никто не смотрит. Осмысленно, с осуждением. – Мы встретимся, родной. Обязательно встретимся. Рози, я очень тебя...

Роза лишь моргнула. На долю секунды прикрыла глаза, как всё заволокла тьма.

– Лили, стой! – словно из транса выйдя, закричала она. – Погоди! Не уходи! Мы обязательно что-нибудь...

Тишина.

В прихожей по-прежнему горел свет. За окном ревела непогода, и лишь грязные следы на новеньком линолеуме, да закряхтевший младенец на руках говорили − всё это взаправду. Это не выдумка, и уж точно не кошмарный сон, навеянный чьей-то больной фантазией.

ЧАСТЬ IV

Глава 1. Попробуй догони!

Рассказ Розы я слушала затаив дыхание. И когда последнее слово было сказано, а женщина спрятала покрасневшие глаза за платком, я выдохнула и опустила донельзя напряжённые плечи.

Ян молчал. Молчала Марта, и даже у меня слова пропали.

Бранов первым поднял голову.

– Выходит... мама жива? Может быть жива до сих пор? Почему ты молчала?!

– Лили просила, – Роза, будто только и ждала обвинений, вцепилась в потасканный ежедневник. – Она написала, что ты не должен знать! Всё, что могла, я тебе отдала. Ты знаешь о Хранителях Равновесия и Хаосе всё! Но о том, что внутри тебя… Лили писала, что не моё право рассказывать тебе. Ты сам почувствуешь, когда наберёшь силу. Но я надеялась, что ты никогда... Что оно никогда не проснётся и...

Роза зашмыгала носом, а Бранов со злостью впился в свои и без того взлохмаченные волосы.

– Я мог её найти! Мог не тратить время на глупые поиски этого Хаоса. Мог бы учиться! Быть может, даже обратился бы к Ордену или...

– Ты не понимаешь! – воскликнула Роза, утирая припухшие глаза. – Орден не должен знать ни о тебе, ни о Лили! Они уничтожат тебя или запрут до конца дней! Я не позволю! Ты для них чудовище!

Марта шумно выдохнула и заёрзала. Поднялась и, будто ей зябко в одночасье стало, обхватила себя за плечи. Подошла к окну.

– Это ты не понимаешь, – зло прошептал Ян, спрятав лицо в ладонях. – Я столько лет, как идиот, верил, что маму поглотил Хаос. Столько времени потерял даром! Я мог давным-давно найти её. Освободить. Я бы смог!

– Не смог бы, – безжалостно пресекла Марта и обернулась. Её глаза сверкали тревогой, страхом, решимостью и странной, незнакомой болью. – Ты бы погиб, Ян. Ты и без того рискуешь, перемещаясь без Слышащего. Не спорю, – выставила бестия ладонь, остановив брата, раскрывшего рот, – ты другой. Это твоё преимущество. Но и слабость. Как ни крути, ты ещё слаб! То, что внутри тебя... Да и откуда нам знать, как настроен против себе подобных твой этот...

– Отец? – с угрозой в голосе спросил Бранов. – Ты это хотела сказать? Так не стесняйся, Марта! Я сын чудовища!

Марта потупилась, но ответила твёрдо.

– Он не человек, и ты не знаешь, как он примет тебя − с распростёртыми объятиями или уничтожит, как соперника или потенциальную угрозу.

– Ян, Марта права. Мы не знаем, как Миарх может отреагировать, – потянулась к аспиранту Роза. – Он не подпустит никого к Лили. Если она ещё жива…

– Жива, – отрезал Ян. – И пусть эта тварь только посмеет не подпустить меня к ней. Дай дневник!

– Раз Лили написала, что ты должен узнать сам, должен окрепнуть, значит, так нужно. Иначе тебя поглотят, и ты станешь одним из многих! Ян, прошу!

Но на лицо аспиранта налегла злая тень. Бранов поднялся, старательно выдыхая гнев.

– Отдай. Дневник.

Испуганно заморгав, Роза крепче вцепилась в записи.

– Пойми же ты! – взмолилась она. – Столько лет спустя мы не можем знать, что случилось с Лилией! Не можем наверняка знать… Марта! Объясни же ему!

Бестия молчала. Лишь нервно поёжилась под темноглазым взглядом брата.

– Ты и так долго таила от меня правду, Роза, – жёстко выдал Ян, и я съёжилась. На кухне словно холоднее стало. – Отдай дневник. Если там есть подсказки, как найти Лилию...

– Я вдоль и поперёк его перечитала, – зачастила Роза. – Там ни слова нет!

Но Бранов лишь требовательно выставил руку ладонью вверх. Молчал. Сверлил взглядом неродную мать, и Роза сдалась. Протянула записи.

Ян пролистал их, не читая и строчки. Захлопнул и приложил ладонь к некогда красивой обложке.

– Родион знал? – Роза кивнула, и Ян зло хмыкнул. – Теперь ясно, почему он меня так ненавидел.

– Не надо, Ян… − слёзы у Розы вновь полились по щекам. − Он тебя любил. Очень любил! Как и я.

Бранов с сомнением хмыкнул и, захватив дневник, направился к выходу. Но вдруг обернулся.

– Любил, говоришь? А по пьяни он другое говорил. Думаю, ясно теперь, почему он умер так скоро, – Ян через боль ухмыльнулся. – Аура. Наверняка это я. Это моих рук дело.

Повисло жгучее молчание, в котором шаги аспиранта по деревянной лестнице, словно гром среди ясного неба звучали.

– Мам, – Марта обняла залившуюся слезами Розу, – всё хорошо. Я не слышу его, а значит, Ян ещё не один из них. Его Хаос молчит. Все годы молчал. И он не мог ранить папу. Иначе я бы слышала его, поверь. Постоянно.

– Я знаю, милая, знаю. Но как же нам теперь…

Сидя в уголке на стуле тише воды, ниже травы я стиснула кулаки. Поднялась и тенью выскользнула в коридор. Остановилась у лестницы.

Сердце, до этой секунды не подававшее признаков жизни, задолбилось в горле.

Я пыталась не думать. Старалась не прислушиваться, чтобы ненароком не уловить странный, граничащий с сумасшествием шёпот вновь. И лишь осознание, что Марта − Слышащий продвинутого уровня − не слышит Хаос, удерживало от порыва в панике драть волосы.

Раз бестия сказала, что не слышит Яна до сих пор, быть может, и мне больше не посчастливится? Хотя странно.