Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"

Автор книги: Алана Русс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

***

Я с надеждой уставилась на аспиранта, а машина тем временем остановилась. Свежий снег протяжно скрипнул под колёсами.

Нет. Шантажист из меня совсем никудышный. Бранов развернулся ко мне. Облокотился на дверь и глядел теперь с лёгким прищуром. По крайней мере, в темноте мне казалось, будто он зло сузил глаза.

– Согласны? – повторила я, но на тон тише, и аспирант наконец ожил.

– Нет, не согласен.

Сказал, как хлыстом щёлкнул, и я замерла. Балансировала на краю пропасти.

Шаг влево, шаг вправо…

– Раз так... Вы не оставляете мне выбора, Ян Викторович.

Прозвучало совсем жалко. Я дёрнула ручку, но дверь не поддалась. Попробовала ещё раз, подняла рычажок до упора так, что от натуги жилка на шее забилась. Однако дверь оставалась молчаливо-безразличной, впрочем, как и сам владелец авто.

Ну, всё. Приехали.

Я чувствовала, как аспирант прожигал мою спину взглядом, но тело онемело, потому обернуться не было сил. Ручку двери тоже мучить бросила, без толку.

До меня вдруг простая истина дошла. Бранище неспроста приехал. Это ловушка. Он заманил меня в ловушку! Конец.

– Мои друзья знают, где я.

Зачем сказала, сама не знаю. Должно было звучать устрашающе, однако от этих слов жутко стало лишь мне.

– Друзья знают? – усмехнулся аспирант. – Ты кому-то сказала, что тебя подвезёт препод? Вот уж сомневаюсь. Максимум, ты пожаловалась одной из подружек на плохое самочувствие и сказала, что вызвала такси. Так что брось заливать, Мика. Никому и в голову не придёт искать тебя... рядом со мной.

Ой-ёй... Я ловила каждое Брановское слово, а заодно судорожно шарила впотьмах в поисках заветного шпенделька, снимающего блокировку двери.

Ну где же он, чёрт бы его…

– Я буду кричать, – предупредила честно.

– Кричи. Но лучше побереги голос и сэкономь время. И своё, и моё.

Холодным потом умылась на раз ещё до того, как мужские пальцы скользнули по спине. Бранище взял меня под локоть и приблизился так, что виска коснулось его тёплое дыхание.

– Дам тебе совет, – едва различимо прошептал на ухо аспирант, как змей-искуситель, – никогда не угрожай тому, кто сильнее тебя, Мика.

Я сдавленно угукнула и, затаив дыхание, повела головой. Хотела искоса видеть Бранова, правда, у меня от этого едва косоглазие не случилось. Одновременно обследовать дверь и глядеть в лицо смерти – та ещё задачка.

– Поняла? – продолжал менторским тоном терзать меня препод. – Если да, тогда повтори.

– Не угрожай тому, кто сильнее, – послушно оттараторила я.

– Хорошо, – Бранов чуть прищурился и пальцы его на моём локте сжались сильнее. – И никогда не груби тому, кто умнее тебя. Не лезь туда, куда не просят. Не вмешивайся в то, чего в корне не понимаешь и...

– И не приведи господь снова связаться с тем, кто обладает сверхъестественной силой, – добавила я с истеричным смешком, но Бранище инициативу не одобрил.

Доминант, похоже, чтоб его…

– Да лучше вообще клюв не раскрывай, Синица, – негромко, словно самому себе проговорил аспирант. – Пока не нашлись "добрые" люди и кляп в рот не сунули.

Синицы… кляп? У меня от страха будто слуховые галлюцинации начались. От отчаяния и нереальности происходящего я и не заметила, как потянулась к лямке ремня безопасности на груди. Сдавила пластиковые лапки зажимов.

Щелчок!

Аспирант вынырнул из суровой задумчивости. Даже вздрогнул будто бы. А я, не дожидаясь, пока он достанет из бардачка какие-нибудь особо жуткие орудия пыток, воспользовалась секундной заминкой и с воинственным ором: «Вива ла революсьон!»* – рванула в промежуток между сидениями.

*Viva la revolución – да здравствует революция

Надежда на то, что задние двери не заперты, была мала. Но и сложа руки сидеть толку немного. Правда, борьба за свободу оказалась недолгой – мой Виннипуший пуховик как мог предательски стеснял движения.

Мгновение, оставшееся в памяти одним сплошным пятном, и я, вопреки тому, что клещом цеплялась за сидение, оказалась обхвачена поперёк талии.

Рывок, и крепкие ручищи даже дышать не дают. Сдавили грудную клетку до хруста, а такой уютный, с легкими древесными нотами глубокий аромат окутал, словно те самые крылья из сна. Сгустил темноту и отгородил от мира. Привязал...

Взбрыкнув, я так и охнула. Эт-то еще что за стокгольмский синдром?!

– Гадкий… аспирантишка… гад-кий…

Возвращая независимость и пытаясь больше не дышать носом, чтобы вновь не съехать в ваниль, я царапалась и брыкалась. Визжала, тянулась к сигнальной кнопке на руле, пыталась укусить препода и ругалась до тех пор, пока силы не покинули, а слова в жалобные хрипы не превратились.

Дёрнувшись напоследок, я обмякла с обречённым всхлипом.

Странное дело, но аспирант будто бы просто зажал меня в тесных объятиях, максимально блокируя движения. Ни придушить, ни каким бы то ещё способом умертвить даже не пытался!

Посидели в тишине пару секунд.

– Успокоилась?

– Угу…

Бранов разжал хватку, и я переползла на отдельное кресло.

– Viva la revolución?* – с приятным акцентом и явным смешком переспросил он. – Ты серьёзно?

– У нас языки… в школе были, – выдохнула сбивчиво.

– Языки, значит, – покачал головой аспирант, оправляя раскатавшиеся в пылу сражения рукава рубашки.

Выглядело это угрожающе. Так в кино делают крутые парни, решившие выбить из кого-то всю дурь. Но Бранище ведь не похож на того, кто может избить женщину! Кажется...

– Ян Викторы-ыч, – взвыла я, вжавшись в спинку кресла. – Я могила! Честное слово, могила! Будь вы хоть масоном-сатанистом, никому ничего не скажу!

Да и некому, если уж быть честной. Кто мне поверит?

– Не кричи. Знаю, что не скажешь, – равнодушно бросил аспирант и развернулся ко мне лицом, серьёзно нахмурив брови.

Вот тут нервишки у меня и сдали.

– Клянусь, молчать буду! Только не бейте! – заревела я теперь уж совсем натурально. – Отпустите! Не отправляйте опять в болото к змеям!

Аспирант воскликнул что-то, выставив руки ладонями вперёд. Кажется, хотел коснуться моего плеча, но благо передумал. Отпрянул с возгласом:

– Да ты в окно-то выгляни! Чего ревёшь?

Я проморгалась и уставилась в молочно-белую белизну. Это ещё что за мгла? Что я увидеть должна? Серую безысходность и мир напоследок?

Поняв, что я тупо гляжу перед собой, аспирант в негодовании цокнул и вновь потянулся ко мне. Я шарахнулась, вжавшись в спинку кресла, но он лишь дотянулся до окна и поелозил ладонью по стеклу.

– Запотело… – прошептала я, прильнув носом к мокрому окну.

Снег сошёл на нет. Фонарей тоже раз-два и обчёлся. Только плотные ряды гаражей обступили нас со всех сторон, а над ними вдали…

– Это общага, что ли? – я обернулась, затаив дыхание. – Моя?

– Твоя, – без намёка на усмешку ответил аспирант и задумчиво провёл пятернёй по коротким, торчащим забавным ёжиком, волосам. – Ну ты и правда, совсем…

Бранов нервно хохотнул, крутанув пальцем у виска.

– Так я же не знала… Я думала, вы меня сейчас тут!..

– Да нужна ты мне сто лет в обед.

Аспирант нажал на кнопочку на панели, и в двери щёлкнуло.

– Я могу идти?

Бог мой... Неужели всё обошлось? Неужели четвертование и расфасовка конечностей по пакетам отменяется?

– В добрый путь, блаженная, – подтвердил Бранов и снова усмехнулся, отводя взгляд.

Я несмело подняла рычажок, и дверь отворилась. Одной ногой ступила на дорогу и мигом почувствовала себя в безопасности. Обернулась.

– Ну вы и изверг, конечно.

– Иди уже.

Я послушно перекинула вторую ногу и выползла из машинных сумерек. Луна, размером не больше пятирублёвой монеты, едва проглядывала из-за облаков. Небо медленно, но верно прояснялось, обнажая россыпь звёзд.

– Так а зачем всё-таки приезжали? – заглянула я напоследок в салон. – Чего хотели-то?

Аспирант положил руки на руль и не глядя ответил.

– Не твоя забота. Чего хотел – узнал. Топай давай отсюда.

Распрямившись и задрав голову, я с облегчением выдохнула, выпуская клубок пара. В чудесное спасение верилось с трудом, но любопытство, давным-давно вытравив благоразумие, разевало рот с голодным плачем. Ему информации было слишком мало.

– Ян Викторыч, мне что, опасность теперь грозит? Вы меня защищать будете?

Бранов медленно повернул голову и глянул с таким странным выражением... Не то тик нервный словил, не то попросту засомневался, не оглох ли?

– Ага-а... – обречённо выдохнула я, приняв угрюмое молчание за положительный ответ. – Значит, будете. Не в обиду, но методы защиты у вас больно уж экзотические. Угробить самому, прежде чем кто-то...

– Да иди ты уже, кому говорю!

Дверца громко хлопнула, и машина, взревев, сорвалась с места. Сделав круг почёта и развернувшись, аспирант притормозил подле меня и приспустил стекло.

– Шапку хоть надень, – хмуро бросил он. – У тебя и так с головой непорядок, а мне не с руки будет, если ты экзамен у Завлинского завалишь.

– Не с руки… экзамен… – нахмурилась я, глядя вслед уносящейся легковушке.

Клубы выхлопных газов окутали с ног до головы, и едва туман рассеялся, тараканы, оформившие прописку у меня в мозгах, выстроились по порядку и приготовились дать полный отчёт о случившемся.

– Да он совсем ненормальный! – рычала я, по сугробам пробираясь к общежитию. – Завёз не пойми куда...

Сотню раз пожалела, что напрямик пошла. Лучше бы по дороге. Похоже, здесь и впрямь давным-давно никто не ходил. Лишь тонкая цепочка собачьих следов тянулась вверх по склону, и я поклясться готова была, что аспирант намеренно меня сюда притащил. Чтобы напугать и помучить.

Ну и, если верить его словам, что-то разузнать.

Знать бы только, что именно?

Набрав полные ботинки снега, я наконец выбралась на расчищенную дорогу. Дыхание от гневных ругательств и подъёма в гору сбилось напрочь. Опасаясь, как бы ангину не схлопотать, я остановилась, чтобы отдышаться.

– Садист чёртов.

Постигая дзен, я глубоко вдохнула носом и запрокинула голову. Совсем разъяснило, и звёзды теперь сияли зазывнее, таинственнее.

The truth is out there, что означает: Истина где-то рядом… Ха! Рядом? Да она у меня под носом, и имя ей: Ян Бранов.

Я снова гневно нахмурилась и, сжав кулаки, возобновила путь.

– Ну, погоди, Бранище! Доберусь до цивилизации, точно до смерти залайкаю! Узнаешь у меня…

Дорогие читатели!

Напоминаю, Ваш отклик очень для меня важен и дорог ❤ ️

Спасибо всем неравнодушным!

**Прорыв в Материи 2. Ян

Припарковавшись вот уже несколько минут назад, Ян теперь неподвижно сидел в машине. Мрачно смотрел на снежинки, вновь запорхавшие в пирамиде фонарного света.

Зима, судя по всему, будет ранней и холодной. Вон как заметает дороги. И откуда только такой снегопад принесло? С гор разве что.

Вот и откапывай потом машину поутру. Впрочем, повалит-повалит снег хлопьями пару дней от силы, а затем посереет и осядет под дыханием заводских труб и выхлопных газов. Но пока-то красиво.

Вот только на душе неспокойно. Стыдно.

Ян с обречённым вздохом уткнулся лбом в руль и прикрыл глаза.

Дурак. Зачем только решил припугнуть девчонку? Теперь, мало того, что несколько недель придётся носить одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть царапины, так ещё и коситься на него, как на врага народа, эта боевая синица будет.

Ещё и, наверняка, едва очухается, вопросом задастся, чего это препод её прямо к нужному общежитию подвёз? Откуда узнал?

Правда, Ян здесь грамотно поступил, не подкопаешься. Просто попросил старосту группы выслать список иногородних. Мол, нужно срочно для каких-то там статистических бумажек.

Кораблёва расстаралась, понаписала. Даже девочек-мальчиков разными цветами выделила. Но ведь всё равно... как ни крути, а подозрительный интерес! Благо Люба ему едва ли не в рот заглядывает и уж точно лишними вопросами задаваться не станет.

Ругая себя, на чём свет стоит, Ян с недовольным видом провел по предплечью, располосованному острыми ноготками, и сморщился от боли.

Ну и пусть косится Вознесенская! Пусть вообще что хочет себе воображает. Лишь бы болтать не вздумала.

Хотя… как бы ни храбрилась, никому она ничего не скажет. Натура не та, а уж Ян-то умел в людях разбираться. Стоило вывести человека на эмоции, как током било. Интуитивно чувствовал, что у каждого внутри.

Полезное, впрочем, умение. Прикладное.

Ян заглушил, наконец, двигатель, и ночь в мгновение ока обступила. Обняла.

Нет, ни девицу, ни её сумасшедшую книжку выпускать из виду нельзя. По крайней мере, пока. И пусть аура Мики, как показала сегодняшняя встреча, «чистая», поостеречься не помешает.

Кто его знает, сколько этих «Императоров» у неё дома под подушкой хранится? Если уж один проснулся, то и остальные вполне могут. Это дело такое…

Хорошо ещё «Герои Эллады» вовремя под руку попались! Иначе торчали бы сейчас не пойми где вдвоём.

Ян снова тяжело вздохнул, растирая виски. Что послужило толчком к пробуждению, он понять так и не смог. Подумал даже, не сам ли в порыве гнева едва не уволок девчонку в её же фантазии? Но мысль эта отмелась сама собой.

Пробудить книгу под силу только Хаосу, а значит, посыл шёл изнутри. Из этого её треклятого «Императора». Но раз так, что ему, Яну, теперь делать?

Если всплеск привлёк должное внимание – хорошо. Просто замечательно! А если нет? Жалко будет, если девочка сгинет.

На душе одинокая кошка заскреблась, но решение, к счастью, соизволило прийти само. Причём, самое что ни на есть простое.

Работу за других Ян выполнять не собирался. Своей столько, что разгребать и разгребать. Но за птицей-писакой, так уж и быть, приглядит, пока специально обученные люди её творчеством не займутся.

Плюс, провести наблюдения для собственного интереса лишним не будет, а значит, придётся потерпеть. Да и не хочется, чтобы зав отнял и так по блату доставшиеся лекционные часы. А с этой девицы станется, нажалуется ещё в деканат.

Воспрянув духом, Ян даже улыбнулся. Распрямился и с облегчением откинулся на сидение. Пошарил в кармане, достал смартфон и взглянул на дисплей с открытым до сих пор диалогом. Щёлкнул по аватарке.

Странное у этой девчонки фото, конечно. Голова в конфетти, на шее ярко-зелёная мишура, а сама съёжилась вся, будто её вот-вот ведром воды окатят. Явно по-настоящему веселится. Так нарочно ни за что не сфотографируешься.

Да и скорее это и впрямь просто любительский кадр. Только обрезанный. Вон даже кусок чьего-то плеча с краю торчит. Уж не Быкова ли Никиты? Вроде тёмные линии татуировок видны...

Огонёк онлайна Мики В. на протяжении всего времени исследования страницы, записей и личных данных исправно светил зелёным. Ян даже почти собрался отсыпать девчонке пару десятков лайков, мол, пусть побесится. За комплимент она это точно не примет, будет искать подвох и вопить почём зря.

Коварная усмешка уже поползла по губам, но мозг вовремя включился. Вместо подростковых глупостей Ян написал короткое: «Реферат. Жду», – и нажал на кнопочку «отправить».

Сообщение и секунды непрочитанным не провисело. Похоже, с телефоном девчонка не разлучалась.

– Ну, всё. Преподавательский долг выполнен.

Со смехом отворив дверь, Ян пиликнул сигнализацией и уже направился к дому, как беззвучное гудение принесло ответ.

Мика В: Реферат? Вы это серьёзно?

Ян замер у подъезда, тыкая в экран порядком заледеневшими пальцами.

Ян: Вполне. Вы получили задание, извольте выполнять.

Набирает сообщение… Набирает… Чего там так долго набирать-то можно?

Мика В: Реферат будет готов завтра.

Ян: Ок. Завтра так завтра. «Неуд» тоже оценка.

Снова секунду висело сообщение.

Мика В: Ян Викторович, вы что, угрожаете мне? о_О В вашем-то положении?!

Ян: Моё положение меня вполне устраивает! А вот на вашем месте, Мария, я бы прикусил язык и…

Ян раздражённо выдохнул. Нет. Ну что это за детский сад? С этой девицей он, того и гляди, до яслей скатится!

Лёгким движением стёр недописанное сообщение. Субординация прежде всего! А её границы и без того со вчерашнего путешествия в болота Лернейские по швам трещат. Усугублять не стоит. Да и совсем уж наседать не хотелось.

Раз такое дело, раз уж до поры до времени придётся за девчонкой приглядывать, то и обстановку разрядить не помешает.

Ян: Угрожаю? Бросьте. В любом случае, так и быть, я готов пойти навстречу. Реферат – завтра. Справитесь, поставлю заслуженную оценку.

На сей раз ответ не заставил долго ждать.

Мика В: Спасибо.

Ян в задумчивости поскрёб пальцем висок.

Интересно. Девицы её возраста обычно напропалую сыплют смайликами и стикерами. Обилием скобочек-улыбок на крайний случай, а эта будто бы из последних сил держится.

Пытается держать марку и казаться серьёзной? Ну-ну.

Ян: Пожалуйста. И ещё, Мария, не забывайте о доп. занятиях. Жду в понедельник =)

Ян не удержался и хохотнул, отворяя в потёмках лестничной клетки дверь своей квартиры.

Ну, всё. Теперь точно можно спать спокойно. Это её демонстративно-глухое молчание и в мгновение погасший значок онлайна звучали красноречивее сотни орущих смайлов.

Глава 6. Любит – не любит...

Пару недель спустя…

– Ян Викторович?

– М-м-м?

– Вопрос задать можно?

Аспирант оторвал взгляд от монитора. С готовностью придвинулся ближе и ненароком коснулся меня плечом. Я замерла на долю секунды, балансируя между желанием не то покорно прильнуть, не то смущённо отпрянуть.

Вот ведь, зараза! И чего от него всегда так приятно пахнёт?

– По материалу вопрос? – кашлянув, спохватился Бранов и создал допустимое приличиями расстояние. – Что непонятно?

Он с хмурой сосредоточенностью уставился в листок с ответами, ища причину моего недоумения.

– Не совсем, – поспешила я, словно невзначай, накрыть свою корявую писанину ладонью. – Скажите, а вы в любую книгу можете… ну…

Путешествовать? Телепортироваться? Погружаться? Как вернее сказать-то будет?

Бранище зыркнул на меня и вмиг похолодел. Отодвинулся даже.

– А что?

– Да нет, – вернулась я к покусыванию колпачка шариковой ручки, – ничего.

Бранов недоверчиво приподнял бровь и едва вернулся к своим делам, как я вновь подала голос.

– Просто мне интересно, если вы без труда перемещаетесь, то, может…

Нет, хватит этих бесконечных «может». Я уже плечо стёрла лямкой от сумки, под завязку забитой любимыми книгами. А сколько мне ещё выжидать? Месяц? Год?

Вот уж дудки. Пора брать аспиранта за воротник!

В тот же вечер, когда Бранов-Баранов вероломно высадил меня за гаражами, я добралась до общежития и, вместо приведения в исполнение приговора об обещанной лайко-смерти, принялась взрывать все свои книжные запасы.

С превеликим трудом отобрала самое интересное и теперь всюду таскала с собой.

Подходящее время не спрашивает, когда ему случиться, а значит, следовало быть начеку. Вдруг свезёт и удастся раскрутить это чудо-юдо учёное на самое невероятное в жизни путешествие?

– Мы же договорились, – монотонно-гнусаво затянул аспирант, руша мои надежды, – никаких вопросов, Вознесенская.

Вознесенская… Так меня Бранов называл лишь на рабочем месте в периоды жутчайшего раздражения. И так как виделись мы с ним теперь строго в институте, а раздражался аспирант всегда, стоило мне явить ему свою физиономию, сияющую восторгом от встречи со сверхъестественным существом – то бишь с ним, – то и другого обращения я от него давненько не слыхивала.

– Да, помню, помню, – мигом сбавила я напор. – Но я ведь целых две недели паинька. Даже Люба Кораблёва меньше меня докладов берёт!

– С этим не поспоришь, – хмыкнул аспирант, а я активно закивала.

– Вот я и подумала, раз уж дело на лад пошло, может, приоткроете уже завесу тайны?

И впрямь прошло достаточно много времени, а жизнь, к моей досаде, так и не перевернулась. Занятия продолжались в привычном режиме. Бранов как ни в чём не бывало ходил на работу, но пугать и отправлять к монстрам больше не смел.

Правда, полагаю, он нашёл иной, более действенный способ мучить меня. Отрывался на дополнительных занятиях, загружая работой по самое не балуйся.

Так что, со временем я стала частым гостем на кафедре, и никто из преподавателей больше не удивлялся, увидев меня, корпевшую в уголке над очередным, уничтожающим мою самооценку тестом.

На все мольбы и нытьё, а-ля, а может, хватит, Бранов холодно отвечал, что я сама виновата, нечего было подставлять его перед завом. Так что страдать мне веки вечные, точнее, вплоть до успешной сдачи экзамена.

Разумеется, я могла устроить бунт, воспротивиться, отказаться, но… В общем, этих самых «но» было предостаточно. Правда, в некоторых я даже себе признаться боялась.

– Ну, так что? – с мольбой, уставилась я на Бранова. – Я же вижу, вам хочется хоть с кем-то поделиться! Хочется ведь? А я лучший кандидат. Если не верите, я даже доклад с презентацией могу представить в доказательство своей профпригодности.

Аспирант молчал, не отводя глаз от экрана, но губы его едва заметно дрогнули.

– Ага-а… улыбаетесь, – протянула я, довольно закусив губу. – Улыбаетесь же! – и подалась вперёд.

Без злого умысла, честное слово! Всего лишь столь странное явление, как "Брановская улыбка", хотела поближе рассмотреть. Но аспирант предупреждающе выставил руку.

– Не нужно… Мика.

Едва коснувшись моего плеча, Бранище до того остро глянул потемневшими глазищами, что дух выбило. Я как-то враз растерялась, а экстренный запас первоклассных шуток как ветром сдуло.

– «Не нужно»… что? – проговорила совсем тихо, силясь вынырнуть из темноокого омута, чтобы хоть вдох сделать. – Презентацию?

Дверь отворилась прежде, чем аспирант прикрыл глаза и тихонько затрясся от смеха.

– Ян!.. – Марианна Владленовна, заместитель старенького Завлинского, вошла и осеклась, увидев меня. – Оу, а чего это у вас тут так весело?

Бранище мигом подобрался, кашлянул и сосредоточенно уставился в монитор.

– Работаем.

– М-м-м... ну молодцы, – без намёка на похвалу изрекла Марьянка.

Обалденные туфли-лодочки, стоимость которых явно превышала преподавательские доходы, зацокали, предвещая приближение без пяти минут хозяйки к неприметному шкафчику в углу, а я нехотя взялась за ручку.

Ну вот надо было Марьянке так не вовремя заявиться? Взбаламутила всю положительную энергетику.

Возмутительно прекрасная Марианна Владленовна тем временем снова обернулась к нам. Изогнулась, как на подиуме, чтобы подчеркнуть все прелести фигуры, а карие глазки так и посверкивали надменной холодностью.

– Ян Викторович, идём к философам чай пить.

В подтверждение решимости отчаёвничать у коллег, Марьянка выудила из шкафа пачку зефира в шоколаде и пару чайных пакетиков.

– Не могу, – кивком указал на меня Бранов. – В следующий раз как-нибудь.

– Зря. У Антонины завтра юбилей. Она торт принесла.

– Не могу, – повторил аспирант, и в голосе его отчётливо скользнули стальные нотки.

Однако занятая выуживанием съестных припасов Марианна Владленовна этого будто бы и не заметила.

– Ну, ладно. Если надумаете, – эффектно крутанулась она на месте, – приходите. Мы вам только рады будем.

Каблучки кокетливо зацокали прочь, а я нахмурилась, косясь на аспиранта.

Ну ещё бы они рады не будут. Молодых мужчин на кафедре раз-два и обчёлся: Бранов и ещё один брюнетик. Был.

Уволился прошлой осенью, кажется. Я его разок видела и то едва сердце в груди удержала. Было в его необычайно серых глазах нечто… необычно-притягательное, что ли. Девчонки со старших курсов за ним табуном ходили.

– Ну, так что? – скинув Марьянкин морок, постаралась я состроить максимально умилительную физиономию, возвращая внимание аспиранта. – Поделитесь информацией? Или приступать к инвентаризации всех имеющихся во мне достоинств?

Если честно, ничего инвентаризировать я не собиралась. Всего лишь надеялась, что Бранов снова засмеётся. Но аспирант лишь протяжно вздохнул. То ли горевал от перспективы вместо поедания торта сидеть со мной, то ли вслушивался в звук удаляющихся Марьянкиных шагов...

– До чего же ты непонятливая, Вознесенская, – Бранище сощурился, уставившись на крохотные часики в углу монитора. – У-у-у, совсем поздно уже. Вы работу выполнили?

– Ага, – расстроенно зашелестела я листами. Аспирант чудесным образом умудрялся одновременно и «ткнуть» и «выкнуть». – Кажется, выполнила.

Бранов спешно собрал весь раздаточный материал и сунул в верхний ящик стола. На секунду-другую яркая обложка моего «Императора» бельмом мелькнула перед глазами и скрылась в ворохе таблиц и схем.

Аспирант проследил за моим полным вожделения взглядом и хмыкнул.

– Нет. И не мечтайте.

Несносный человек! Он ведь нарочно каждое занятие напоминал мне о существовании в его столе книжки, будто подначивал. Может, ждал, когда я умолять начну или задом крутить, как Марьянка? Или вообще… на преступление пойти отважусь?

– Ну Ян Викторы-ыч, – завела я привычно-сердитое. – Отдайте уже книжку! Сколько можно-то?

– Вы так за неё сражаетесь, Вознесенская, что я уже, грешным делом, решил, может, я несправедливо обвинил вас в бездарности и упустил нечто интересное? – Бранов хитро прищурился, потянув за ручку ящика. – Может, стоит перечитать? Освежить в памяти особо удачные сцены…

Я демонстративно закатила глаза. Тоже мне, напугал.

– Будете издеваться, я расскажу всем о ваших умениях, и вас на опыты заберут.

– Ой, – страдальчески скорчился аспирант, – ну совсем неубедительно! Попробуй ещё раз и понатуральнее. Понатуральнее!

Я насупилась, глядя, как Бранов с заинтересованным видом подпёр кулаком щеку и словно представление приготовился смотреть.

– Скажите, Ян Викторович, ну вот что случится, если вы расскажете мне чуть больше о своих путешествиях?

– Как это что? – вытаращил темно-карие глаза аспирант, и губы его в кошачье-чеширской улыбке растянулись. – Мне придётся тебя убить.

Но я вновь лишь глаза к потолку возвела. Вот ведь шутник! Поседеть, как смешно.

– Ну, точно. Ага. Хотели бы, давно уже меня… фвить, – я размашисто черканула ребром ладони по горлу. – И лежал бы мой трупик в болотах близ Лерны. И пожрала бы его гидра девятиглавая.

Бранов фыркнул.

– Чего ты к этой гидре привязалась? Забудь о ней уже!

Я насмешливо вытаращилась. Забыть? Да тут, чтобы забыть, не одно заклятие забвения наложить нужно.

– Как только узнаю подробности, сразу забуду. Итак, вопрос первый, – решила я брать неприступную крепость наглым штурмом, – зачем вы в мою книгу переместиться хотели? Да-да, – поймав удивлённый взгляд, поспешила добавить. – Я помню, что до гидры с Гераклом засиял именно мой «Император».

– Что за чушь, – Бранов совсем посерьёзнел и заметно смутился. – Я бы ни за что в эту бульварщину не полез.

Бульварщину? Обидно.

– Так значит, процесс перемещения от вашей воли не зависит? Жаль. Читатели будут, ох, как огорчены, – я сделала вид, будто конспектирую на ладони. – Вопрос второй… вас в детстве в качестве наказания отправляли в угол на горох или в какую-нибудь из самых жутких историй Стивена Кинга? Вы поэтому такой дёрганый и злой?

– А я смотрю, у тебя напрочь чувство самосохранения отсутствует?

Бранов нахмурился и отвернулся, а я прикусила язык.

Давно заметила, что аспиранту нравилось болтать со мной и нравилось, когда я допекала его вопросами, пусть даже и не по учёбе. Это уже стало своего рода игрой, в которой я по крохотной крупице добывала информацию, а он всячески этому препятствовал и упражнялся в остроумии.

Ну и просто веселился, надо полагать.

Однако сейчас что-то пошло не так. Я потеряла контроль и, кажется, позволила себе лишнего. Быть может, таких как Бранов вообще в поздемных бункерах-лабораториях выращивают. Весёленькое детство!

– Ян Викторович, я не то хотела сказать...

– Ничего. Что-то я сегодня счёт времени потерял, – вдруг совершенно миролюбиво выдал аспирант и устало потёр глаза. – Совсем темно уже. Тебя подвезти, может? Если подождёшь минут пять…

Подвезти? Он флиртует со мной, что ли?

– Да нет, – опешила я, а Бранов вымученно улыбнулся.

Он всегда так делал, не упускал момент переспросить: так всё-таки «да» или «нет»?

– Уверена?

– Более чем. Мне идти-то всего ничего до общежития. Да и соседка ещё в институте, я уж лучше с ней…

Вышло так, будто я или боюсь, или брезгую. Бранов на долю секунды прищурился, впившись в меня острым взглядом, а затем снова уткнулся в экран.

– Тогда иди. Хороших выходных, Мика.

От смущения и досады я сквозь землю провалиться готова была.

– И вам, Ян Викторович. До понедельника.

– Ага.

Бранище на сей раз даже не глянул. Скоро стучал по клавиатуре и забавно поджимал нижнюю губу, всё больше погружаясь в работу.

Быстренько собрав вещички и не забыв листок с литературой для домашнего прочтения, я была такова. Правда, притворяя дверь, всё же украдкой глянула на аспиранта. Голубоватое свечение монитора делало черты его лица в разы старше, изможденнее.

Может, он и правда устал?

Мне ведь и невдомёк, чем он занимается после работы. Какова вероятность, что с понедельника по пятницу он обыкновенный аспирант, а в выходные… миры спасает?

Нет. Это я уже фантазирую, конечно. Что-то похожее было, не то в фильмах, не то в комиксах. Но я не удивлюсь, если всё обстоит именно так. Как ни крути, а habitus* у Бранова положительный.

Почти Брюс Уэйн. Хотя по манерам и возрасту Питер Паркер** немного поближе будет.

__________________

* habitus (лат.) – внешний вид, наружность

** Брюс Уэйн – известен как Бэтмен; Питер Паркер = Человек-паук

***

– Ты чего такая дохлая, Оксан?

Подругу встретила на лавке в фойе. Дожидаясь меня, Оксана скрутила верхнюю одежду и подстелила под голову. Домой, едва приходила зима с ее скорыми сибирскими сумерками, поодиночке мы не ходили. Так еще с первого курса повелось.

– Да замучилась я уже со статьёй этой научной, – Оксанка с трудом поднялась и поправила совсем ненужные ей очки на переносице. – То это не так, то это не эдак…

Я хмыкнула. Нам с Оксанкой много слов не надо. Раз-два и обсудили все новости за день. И разбежались.

– А у тебя-то что? По тебе будто Бранов «проехался».

Подруга затряслась от смеха, а я цокнула для острастки.

– Не то чтобы проехался, – я нарочно замолчала, подогревая Оксанкино любопытство. – Просто подвезти предлагал.

Соседка так и села на лавку, не успев подняться.

– Да ну… А ты что?

Хмыкнув, я аккуратно надела шапку, чтобы и без того отощавшие к концу дня кудри окончательно не измялись.

– Что-что… я же здесь, с тобой. Ай! – дёрнулась, когда Оксанка вскочила и что было мочи треснула мне по затылку ладонью. –  Ты совсем уже, что ли? На людей бросаешься!

– Нет, это ты совсем! Как отказаться могла?

– Он же препод, – ответила я, понизив голос, и обескураженно глянула на отражение соседки. Поправила шапку, сползшую набекрень.

– Он аспирант, – фыркнула Оксана. – А ты – дура.

– Ой, Оксан...

– Нет, серьёзно, – подруга снова попыталась дотянуться, чтобы повторить удар и закрепить мысль, что я и правда дурочка набитая. – Такая возможность, а ты её профукала. Ты, Мика, гляди. Семестр закончится, и ты, как фанера над Парижем, – раскинула она руки в стороны, изображая полёт. – И будешь потом ходить вздыхать. Близко круассан, а фиг укусишь.