Текст книги "Мой препод Укротитель (СИ)"
Автор книги: Алана Русс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)
– Нереальщина какая-то, – пробормотала я, морально приготовившись сделать ещё хоть глоточек из огроменной кружки. – И что бы вы ни говорили о рецепторах, это пойло всё равно гадость несусветная!
– Зато побочные эффекты устраняет, – улыбнулся аспирант. – Или хочешь прослыть самой любвеобильной девицей в институте?
Я сощурилась.
− Будете издеваться, я намекну нашей старосте, что вы нынче… восприимчивее обычного.
− Надеешься, что Люба уморит меня парой десятков докладов? – состроил обиженную физиономию аспирант. – Вопиющая жестокость.
Я отмахнулась и засмеялась. У Кораблёвой и правда своё понимание любви. Вдруг решит, что ничего прекраснее её докладов Бранище век не слыхивал?
− Ну, будем? – отсмеявшись, приподнял кружку аспирант, предлагая чокнуться. – За удачное сотрудничество и спасение Оксаны.
– Будем!
Глухой звяк. Мы одновременно отпили «киселя». Сморщились, выдохнули и засмеялись.
− Что, мерзость? – виновато скривился Сергей, вновь горой нависнув над нашим столиком. – В следующий раз сахара побольше кину… Ян, мы через пятнадцать минут закрываемся, − подтолкнул он Бранова в плечо. – Ключи от бара с собой или оставить?
Я спряталась за кружкой и глотнула питья. Остаться на ночь здесь? Но прежде чем я успела оценить все "за" и "против", Бранов мотнул головой и отодвинул тарелку с остатками пасты.
− Нет. Спасибо, Серёг, мы тоже пойдём. День… странный выдался.
Я нехотя поднялась, ответив улыбкой на хмык Сергея. Гости тоже потихоньку засобирались. Жужжаще-гудящий людской поток потянулся к дверям.
– Это его бар? Сергея? – торопливо наматывала я шарф, пока Бранище, привалившись плечом к стене, следил за мной немигающим взглядом.
− Да. Отец на восемнадцатилетие подарил Серёге «квадраты», а дальше мы сами. Правда, я больше учёбой занят был за нас двоих, пока он тут…
− Так вы учились вместе, – догадалась я, застегнув пуховик.
Аспирант кивнул и отворил передо мной дверь. Мы вместе поднялись по ступенькам и оказались на улице.
Ветер успокоился. Народ нехотя разбредался, рассаживался в припорошённые снегом авто.
− Сергей! – окликнула разноглазого одна из тех дам, что удачно переехали сегодня в VIP. – Спасибо за вечер.
− Возвращайтесь! − махнул Амур на прощание ей и ещё парочке восхищённых гостей, а я улыбнулась.
– Он забавный.
Каждый, будто знал о чудесной особенности собеседника и норовил оказаться поближе. Бранов криво усмехнулся.
– Серёга умеет нравиться девушкам.
Это мелкое уточнение я мимо ушей предпочла пропустить.
– Выходит, всех тут Хаос покалечил? – шёпотом спросила я, следя за Сергеем, болтающим с гостями напоследок.
– Нет, конечно, − Бранище приподнял ворот пальто, спасаясь от холода. − Думаю, мы с тобой здесь такие одни. Просто людям тут хорошо. Поэтому они всегда возвращаются.
− Ну ещё бы… − хмыкнула я.
Этому бару не нужны ни завлекалки в виде полыхающих вывесок, ни факиры у входа. Не потребовалось даже название.
«Noname*» − венчала надпись часы работы бара.
Впрочем, сюда и без того даже перед рабочим понедельником народ валом валил. Результат налицо − рекомендация реального и донельзя восхищённого гостя лучше любой рекламы.
*No name − без имени (англ). Также «noname» − бизнес-тренд, суть которого в борьбе с «брендоманией».
− Ну что, вас подкинуть куда? – Сергей наконец проводил гостей, персонал и вразвалочку подошёл к нам.
− Мы, наверное, пройдёмся. Ты не против? – подозрительно торопливо глянул на меня Бранов.
Затаив дыхание, я мотнула головой, но Сергей не отступал.
− Может, такси вызвать? − за малым, как кот Баюн не заурчал разноглазый, − Дождётесь машинку внутри, в тепле…
− Мы пройдёмся, − уверенно прервала я амурные атаки и улыбнулась аспиранту.
− Два сапога пара, − хмыкнул Сергей и подал аспиранту руку на прощание. – Ну, ладно, Браныч. Бывай.
− До завтра, − кивнул аспирант.
− Маша, рад знакомству, − ринулся ко мне разноглазый.
И пусть прежде я решила на пушечный выстрел его не подпускать, не задумываясь ответила на объятия. Теперь ни его неуёмная энергия, ни шутки не раздражали. Сергей был большой теплый, как медведь. Плюшевый.
− Смелая! – хохотнул Амур, отстранившись. – Знающие, обычно, во второй раз ко мне прикасаться не рискуют. Ладно, счастливо! Соблюдайте постельный режим, чтобы аура скорее зажила, ясно?
Хитро сузив глаза, Сергей вынул из кармана кожаной куртки пачку сигарет. Прихватил губами одну и, посмеиваясь, двинулся прочь, а мы с аспирантом остались наедине. Внутри до сих пор что-то грело и трепетало.
Быть может, те самые бабочки оформили прописку?
Я неловко переступила с ноги на ногу. По словам Ани домой в общагу до утра мне нельзя.
Аспирант прервал неловкое молчание первым.
− Идём? – расправил он плечи, отчего стал выше прежнего. − Остановка недалёко. Там всегда одно-два такси ночуют. Полагаю, Оксана уже пришла в себя, и ты вполне можешь вернуться.
Бабочки, что разгоняли по телу жар и заставляли волоски вставать дыбом, застыли в скрутившем желудок холоде, как в янтаре.
Значит, всё-таки домой…
− А я не наврежу Оксане? Семён Аркадьевич сказал, она с ума может сойти.
В гости к аспиранту я не напрашивалась. Вовсе нет! Или… да?
Проклятые бабочки! Поди разбери!
Бранов скривил губы и отвёл взгляд.
− Просто не буди Оксану до утра. А лучше и вовсе не трогай. Пусть сама проснётся. После восстановления ауры иногда нападает сонливость.
− Оу… ну тогда… отлично! – воскликнула я и наверняка с безумной улыбкой Щелкунчика заторопилась от бара прочь.
Но Бранов на удивление и с места не сдвинулся.
− Мика! – окликнул он, а едва я обернулась… – Нам в другую сторону, − ткнул он большим пальцем себе за спину с едва заметной улыбкой.
Я поняла не сразу. Но едва собралась с мыслями, неловко засмеялась и пошагала вслед за Брановым.
Вдоль затихшей дороги брели молча. Редкие автомобили проносились мимо, обдавая колючей снежной крупой и клубами выхлопных газов. О чём говорить, я не знала. Злилась на себя и обновлённую ауру за глупые фантазии, которым в реальности и места быть не могло.
Но как же хочется порой, чтобы сказки сбывались...
− Слушай, – аспирант отважно нарушил однотонный скрип снега под ногами, едва мы свернули в полутьму дворов. – Я тут извиниться хотел…
– За что это? – с удивлением вскинулась я. – Кажется, это мне извиняться нужно. То кошкоты по рукам-ногам связывают, то страшилища ауры рвут…
Сказала и засмеялась. Нет, это же надо так вляпаться! Сумасшествие чистой воды.
– Нет, – Бранов словно смутился и прошёлся ладонью по взъерошенным волосам. Приподнял плечи, спасаясь от холода. – Я говорю о том... Ну, помнишь, когда Хаос впервые напал?..
Таким косноязычным неутомимого лектора-аспиранта я видела впервые. Это сбило с толку, хотя по ощущениям – и с ног сбило тоже.
– О чём вы? Помню только, как мне голову чуть не разорвало, а остальное как в тумане.
– М-м-м да? И совсем не помнишь, что мы…
Брановский чёткий профиль стал ещё строже. Я облизала пересохшие губы, не в силах оторвать от аспиранта глаз.
– О чём я должна помнить?
Зачем врала, что о поцелуе забыла, сама не знаю. Сердце колошматилось, как одуревшее. Но аспирант вдруг выдохнул и опустил напряжённые донельзя плечи.
– Да ничего особенного. Хотел извиниться, что не уберёг тебя там, в закулисье. Должен был, а не сумел.
– Пустяки, – наконец позволила себе отвести взгляд и, кажется, только чувства, обострённые вследствие восстановления ауры, не позволяли раскиснуть. – Вы же пошли со мной в «Императора». Это важно.
– Значит, никаких обид? – Бранов подтолкнул меня плечом, и я, как безмозглый болванчик, кивнула.
Пусть выдумка с потерей памяти и была дурацкой поверкой, она принесла плоды. Бранов не напомнил о поцелуе в закулисье. Смолчал.
Вероятно, потому, что стыдился. Или боялся, что на шею сяду.
− Эй, Вознесенская, порядок? Выглядишь так, будто к контрольной не приготовилась.
Бранов с улыбкой наклонился, пытаясь заглянуть мне в лицо, а я остановилась и прикрыла глаза. Высунула нос из шарфа, разрешая ветру коснуться пылающих щёк.
Ян тоже остановился. Совсем рядом! Только руку протяни.
− Мика… − тихо позвал он, а я только сильнее зажмурилась.
Может, всё-таки стоило… может, я упускала единственный шанс? Но шанс на что?
Я окончательно запуталась, но едва открыла рот, чтобы разорвать тугую нить недомолвок между нами, яркий свет ослепил.
Крохотное солнце, превышающее по яркости наше, возникло ниоткуда. Раня темноту раскалёнными добела лучами, оно стремительно разрасталось, образуя сияющую дыру прямо над снежными гладкими наносами. Чуждый зиме обжигающий ветер ударил в лицо.
Хлебнув воздуха, я закашлялась.
– Песок, – зажмурилась, спасая глаза от пыли. – Песок на зубах!
– Песок? – прикрывая ладонью лицо, вглядывался Бранов в вихрь.
Снег и правда переплетался с песчинками и превращался в липкие грязные комья. Но жар понемногу пошёл на убыль. Круговерть унималась. Сияние, сузившись до крохотной точки, сверкнуло и исчезло. Но оставило после себя…
– Что это за твари?
Я во все глаза таращилась на клубки шерсти, копошащиеся в грязной воде и подтаявших снежных навалах. Один из клубков наконец обрёл свободу. Выдыхая столбы пара, острая морда вынырнула на поверхность. Её корёжило. Пасть раскрывалась и неестественно отъезжала в сторону.
Кем бы ни было это существо, похоже, костей у него отродясь не наблюдалось. Вынырнувшая следом за мордой лапа, вывернутая в обратную сторону, это только подтверждала.
Бранов выставил руку, преграждая мне путь, но это и не требовалось. Всё было как во сне, а во сне, в момент опасности тело ноги ни в какую шевелиться не хотят.
Ещё пара вымокших и стремительно покрывающихся ледяной коркой существ показалась из снега. Они были неказистее первого. Словно тот, кто их создавал, плюнул и слепил их наотмашь.
Одному, как мне показалось, даже нижнюю челюсть приладить забыли, и горловое «гах-гах» напоминало скорее звуки заблудившейся отрыжки, но точно не лай.
– Господи боже… – зашептала я.
– Не паникуй. Не беги.
Дрожащий голос Бранова едва ли вселял уверенность. Я затряслась, не в силах оторвать взгляд от уродливых мутантов. Судя по тому, что они продолжали неторопливо выбираться из снега, мы оставались вне зоны видимости.
– Медленно отходим, − выдохнул Бранов. − Назад…
Не произнося ни слова и, кажется, не дыша, я принялась отступать. Ноги передвигались с трудом, словно проржавевшие рычаги, а глаза безотрывно следили за уродливыми псами.
Да, это были псы. Я в этом не сомневалась. Поджарые, напоминающие доберманов, но на полметра выше, они поднимались на лапах. Корёжились и тряслись. Бросались друг на друга со злобным лаем, падали, бились в конвульсиях и пытались подняться вновь, как новорождённые телята.
Шаг, ещё полшага. Только бы не поскользнуться и не упасть. Только бы не заметили, только бы…
*Хрумсь*
Я замерла, с ужасом уставившись себе под ноги. Банка? Грёбаная пивная банка? Да что ж за день-то…
– Ми-ка, – с нечеловеческим осуждением на лице прошептал аспирант, а я слепо уставилась на тварей, уловивших звук, и как по команде развернувших кривые морды.
Ну вот. Появилось непререкаемое право возненавидеть нечистоплотных соотечественников, неспособных воспользоваться урной.
– Надеюсь, ты хорошо бегаешь. Вперёд! − рявкнул Бранов, сжав мою ладонь словно в тисках.
– Я… нет… – только и сумела проблеять, прежде чем аспирант сорвался с места и, увлекая меня за собой, пустился в темноту подворотни. Прямиком через продуваемую семью ветрами размалёванную граффити арку.
Глава 4. Беги или Умри
Псы гнали нас всё глубже во дворы спального района. Если догонят − кричи не кричи… Ни одна живая душа в окно не выглянет. Найдёт дворник поутру растерзанный хладный труп, скорее всего, мой, и дело с концом.
– Не могу… – горло жгло, а привкус металла во рту с минуты на минуту грозился призвать рвоту. – Не-могу-больше-бежать.
Бранов ухватил меня за плечи, хотя и сам дышал с трудом.
– Надо, Маша. Надо.
Но я только головой помотала и опустилась на снег. Мышцы до того свело, что из горла вырвался сдавленный хрип. Одно хорошо, псы оказались ломанными, будто игрушки кукловода, и двигались медленно.
Аспирант огляделся. Бросился дёргать наудачу то одну подъездную дверь, то другую. Кругом заперто. Домофоны, чёрт их дери! А я окончательно раскисла. Руки озябли и напоминали теперь куриные лапки.
– Мика, поднимайся! – Бранов вернулся и вновь ухватил меня за плечи.
Лай и рычание приближались. Казалось, уже и скрип снега под лапами был слышен! Я с трудом подняла голову.
Нет, умирать не хотелось. Усталость перед лицом смерти вежливо откланялась и отступила. Тело словно током прошибло от головы до кончиков пальцев. Я со стоном поднялась и побежала, не чуя ног.
Вылетев за угол дома, мы с Брановым чудом не вписались в припаркованный под пожарной лестницей автомобиль. Ну и какой смельчак решил, что вправе парковаться, где вздумается?
Аспирант заскочил на скользкий бампер легковушки, но та на удивление не взвыла, как одичавшая. Будто тоже в столь поздний час спала, или, быть может, окоченела на морозе. Но если сигнализация взвоет, нам конец.
– Мика, руку!
С трудом вытянув обледеневшие конечности, я ухватилась за Бранова. Последний рывок. Я смогу. Смогу! Наверное… Но едва, превозмогая усталость и боль, я забралась вслед за аспирантом на крышу машины, покрытую снежной шапкой, Бранов присел и стиснул мои ноги чуть выше коленок.
Я и охнуть не успела, как взмыла в воздух.
– Цепляйся!
Перед глазами замаячили тонкие прутья пожарной лестницы. Но стоило лишь коснуться перекладины, промороженный металл нещадно опалил ладони. Я взвыла от боли, за малым кожу на прутьях не оставив, и мы с аспирантом едва с машины не свалились.
– Рукава! – скомандовал Бранов. – Спусти рукава!
Подчинившись, я снова не без помощи взмыла ввысь и, уцепившись за прут, поползла вверх. Ноги тряслись и не слушались. Того и гляди, оступлюсь! Как же повезло, что высоты я отродясь не боялась.
Оказавшись где-то между вторым и третьим этажом, я сжалась в комок и, стиснув тонкую лестничную ступеньку, оглядела округу.
Псы неслись на всех парах вверх по скользкой пешеходной дорожке. Если бы не выкрученные конечности, они бы давным-давно были здесь!
– Ян Викторыч!
Хотела закричать «быстрее», «они уже рядом», но саднящее от бега горло разодрал кашель. Впрочем, аспирант и сам знал, что делать. Выдохнул, собрался с силами. Подпрыгнул раз, другой...
– Ян! – взвизгнула я.
Кусок снежной шапки, будто ломоть глазури, покатился по скользкой крыше автомобиля прямо из под ног аспиранта. Чудом не сорвавшись следом, аспирант глянул на псов, а затем, на меня.
Самая дееспособная из тварей вырвалась вперёд. Когти насквозь пробивали ледяную корку и скрежетали по асфальту. Я теснее прижалась к лестнице. Сердце зашлось от ужаса, а Бранов присел пониже.
Прыжок! Аспирант зацепился за нижнюю перекладину и едва успел подтянуться и взобраться на пару степеней, как псина с рыком выпрыгнула, будто рыба из воды.
Я взвизгнула и зажмурилась, когда лестница содрогнулась.
Жалобный вой зазвенел в стёклах домов. Уродливая псина, рассыпая выломанные зубы и заливая кровью снег, повалилась на машину, а затем и вовсе вместе с остатками ледяной шапки скатилась на землю.
– Твою ж... я чуть сердце не выплюнул! – простонал аспирант, взобравшись ко мне. Руки у него заметно дрожали, равно как и голос. – Давай, Мика, лезь выше.
Но я помотала головой. От страха всё равно что примёрзла к лестнице. Только горячие слёзы лились по щекам, но мигом застывали на холодном ветру.
– Ну ты чего, испугалась?
Испугалась? Он ещё спрашивает?!
Ян подобрался ближе и зацепился так, чтобы быть аккурат у меня за спиной, словно здоровенный живой рюкзак. Приобнял одной рукой, защищая от ветра. Заботливо поправил сбившуюся на макушку шапку...
– Всё уже закончилось. Закончилось, – прошептал он, обнимая крепче.
Твари ещё сновали туда-сюда, задрав острые чёрные морды. Прыгали, скребли когтями по облупленной краске авто, но забраться, а уж тем более пуститься вдогонку по лестнице были не в силах.
– Вознесенская, соберись! – скомандовал аспирант. – Ещё немного и мы будем в безопасности.
Я послушно кивнула и принялась перебирать руками со спущенными рукавами. Очень неудобно. Тонкие арматурные лесенки почти не ощущались под толстым слоем пуховика. Поэтому я, пока лезла, сотню раз пообещала, что куплю перчатки или даже варежки. Меховые. И пришью их на резинку, чтобы никогда не терять.
Перебравшись через ограждение на крыше, мы, выверяя каждый шаг и держась за руки, потихоньку побрели к вентиляционному окну. Благо пятиэтажка была древней, и решетки на них давненько одряхлели.
Снова подхватив за талию, Ян помог мне забраться на чердак.
– Фу-ух, – опустился аспирант прямо на размотанные рулоны стекловаты. – Оторвались.
Я рухнула рядом, подняв облако пыли. До сих пор не верилось, что нас не растерзали на куски. Тело продолжало выплёскивать щедрые дозы адреналина в кровь, потому меня трясло не хуже тех псин.
Сперва сидели в тишине. Я боялась не только заговорить, но и оглядываться. Вдруг из темноты ещё кто-то вылезет? Потому предпочла закрыть глаза и упереться лбом в колени. Слушала стук сердца и шум крови в ушах.
На чердаке было темно и пахло пылью. Голубиное курлыканье мало-помалу успокаивало, и к тому времени, когда Бранов поднялся и принялся бродить по чердаку, ко мне вернулась способность соображать и говорить.
– Что это было? – на одеревеневших ногах ковыляла я за аспирантом. – Это ведь были не звери… Не живые!
Под Брановской ногой многозначительно хрустнули порядком истлевшие птичьи кости.
– Верно, не звери, – склонился он, дёрнув за петлю крышку люка. – Хаос их создал. Это его слуги.
– Тот самый Хаос? – замерев в паре шагов от аспиранта, я едва снова на стекловату не повалилась. – Тот, что говорил со мной?!
– Не знаю, – бесцветным голосом отозвался Бранов. – Но очень надеюсь, что нет.
Аспирант склонился над очередным люком, дёрнул. И пусть на чердаке царила несусветная темень, разряженная светом оставшихся внизу фонарей, готова спорить − лицо его в эту секунду было до крайности невозмутимым.
Неужели лечение Сергея насмарку пошло, и раны в ауре снова открылись?
− Ага! – проявив наконец человеческие эмоции, воскликнул Бранище, подцепив следующую по счёту петлю.
Люк поддался. Яркий свет клином прорезал тьму, и взволнованная стая голубей, возмущено хлопая крыльями, вырвалась через вентиляционное окно и улетела прочь от незваных гостей.
– Как же я люблю нашу страну… – Бранов даже нашёл силы улыбнуться. – Мика, иди скорее сюда!
Я же радоваться не спешила. Еле добрела и дрожащими пальцами, вцепилась в ворот аспирантского пальто.
– Объясните, прошу!.. Слуги Хаоса попали в наш мир и преследовали… нас?
Вопрос риторический, я это и сама понимала. Но что теперь делать, не представляла. Неужели, судя по настойчивости многоголосого Нечто, я обречена на гибель в Материи?
Бранов одарил меня долгим взглядом, а затем нахмурился и накрыл ладонью мой кулак, всё крепче сжимавший его пальто.
– Не бойся, Мика. Я рядом. Никто тебя не обидит, да и эти твари долго не протянут. Слышишь?
Аспирант поднял палец, вынуждая прислушаться. Ни звука. Даже хлопанье крыльев уже давным-давно стихло.
– Ничего не слышу, – помотала я головой и наконец выпустила Бранова из захвата.
– Вот и я о том же, – присел он на корточки перед люком и сощурился, оценивая высоту. – Та-ак… Думаю, я сумею тебя спустить. Давай руку.
– А как же псы?
– Сказал же, они долго не протянут, – с раздражением отозвался Бранов. – Скорее всего, реал их уже расщипил. Видела, как их корёжило?
Я покивала и подала руку. По правде говоря, видеть таких тварей своими глазами многим страшнее, чем в фильмах ужасов, и я сомневалась, что мне однажды удастся забыть псов и их гнущиеся в разные стороны конечности.
– Осторожнее, – аккуратно спускал меня Бранов вниз, держа за руки. – Нащупала ступеньки?
– Угу.
Пытаясь не шуметь, я спустилась на освещённую, чистенькую лестничную клетку. Бранов следом.
Крепко держась за перила, чтобы не дать забитым ногам оступиться, вместе мы добрались до первого этажа и вышли на улицу. Бранов замер у подъезда, напряжённо вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Но, похоже, псы и впрямь канули в то небытие из которого и соизволили выползти.
– Вперёд.
То и дело подгоняя меня короткими взмахами, аспирант, насколько позволяла усталость, поспешил прочь. А мне ничего не оставалось, как брести за ним следом, еле ноги волоча.
– Я живу тут рядом, – озираясь по сторонам, проговорил Ян, расстегнув пару верхних пуговиц на пальто. – Оставайся у меня до утра. Если хочешь, конечно.
– А как же ваша… семья?
Фразу я титаническим усилием выдавила и поёжилась. Тело, разгорячённое бегом, понемногу остывало, и липкий холод атаковал каждый неприкрытый участок.
– Я один живу, – пожал плечами аспирант.
Глаза у меня сами собой округлились. Вот так новость! А как же заботливая блондинка? На вечерок утеха, что ли?
Ещё недавно я бы вприпрыжку побежала осматривать аспирантские хоромы, в которые он не хотел меня впускать. Но, верно, страх и бешеная гонка выжгли чудодейственную энергию Сергея, , а вместе с ней и неуместный оптимизм. Я засомневалась. Хотя больше всего на свете сейчас не хотела оставаться одной.
– Автобусы только часа через три начнут ходить, – пробормотала я, зарывшись носом в шарф.
– Не раньше, – хмуро подтвердил Бранов. – Идём тогда. Тут недалеко. Правда, гостей я не ждал, так что... – хмыкнул он, ускоряя шаг, – ты уж не обессудь.
