Текст книги "Восемь знамен"

Автор книги: Алан Савадж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 15 ВАРВАРЫ

Лань Гуй воспользовалась первой же возможностью и обратилась к императору с просьбой о назначении на должность американца Варда. Она пребывала в приятном возбуждении: наконец-то она занимается делом, подобающим ее новому положению. Пусть этот американец, выступив со своим войском, погибнет, что, кстати, виделось ей наиболее вероятным. Все равно, была бы польза. Его смерть могла бы подвигнуть варваров оказать помощь маньчжурам, вместо того чтобы воевать с ними.

Тут уж, конечно, бабушка надвое сказала, усомнился Сяньфэн.

– Варвары разворачивают крупный военный лагерь под Тяньцзинем, – пожаловался он, – и угрожают походом на Пекин.

– Ба, – удивилась она. – Разве маршал Сэн не разгромит их, как разгромил тайпинов? Подпиши эту бумагу.

Сяньфэн подписал, даже не вникнув в содержание.

– Никто не в силах остановить варваров, – произнес он. – Мы должны начать переговоры.

«Сын Небес не ведет переговоров», – едва сдержалась, чтобы не напомнить ему, Лань Гуй. Но она получила что хотела и отправила Чжан Цзиня доставить документ Варду.

Джеймс Баррингтон стоял перед своим отчимом. Срочное послание от лорда Элджина. Мне предписано отправиться в Тяньцзинь, чтобы присоединиться к делегации, которая будет вести переговоры с императором. В качестве помощника переводчика.

– Боже праведный! Ну что ж, я думаю, тебе придется поехать. Все, что способствует окончанию этой неразумной войны, заслуживает поддержки.

Затем Джеймсу пришлось успокаивать как Люси, так и Джоанну.

– Меня избрали из-за моей давней дружбы с Лань Гуй, – предположил он. – Кто знает, может быть, мне удастся увидеть ее вновь.

Джоанна ничего на это не сказала. Она скрыла от всех, что писала Почитаемой. То, что Вард не возвращался, тяжким бременем легло ей на душу. Сомнений не оставалось: она послала этого симпатичного молодого мечтателя на верную гибель.

Поскольку южные подходы к Великому каналу все еще находились под контролем тайпинов, Джеймсу пришлось воспользоваться джонкой и делать круг морем до Чжилийского залива. Тем не менее путешествие заняло всего неделю, и вскоре его уже приветствовал сэр Джеймс Хоуп Грант, командующий британскими войсками, и Гарри Паркс, назначенный основным переводчиком.

– Вы здесь только потому, что говорите по-маньчжурски, Баррингтон, – заявил Паркс. – Лично я бы не включил вас в состав делегации, но это выбор самого лорда. Мне бы хотелось, чтобы вы запомнили одно: эти маньчжуры в настоящее время – наши враги и отношение к ним должно быть соответствующим. Вам понятно?

– Насколько я понимаю, мое дело – переводить, господин Паркс.

Паркс стрельнул в него глазами, затем повернулся и пошел прочь, кипя от возмущения.

Встреча между европейскими союзниками и маньчжурами должна была состояться в Дунчжоу – городе, расположенном в сорока милях от Пекина. Делегация союзников насчитывала двадцать четыре человека. Ее возглавляли Гарри Броуган Лок, личный представитель Элджина, и французский офицер. Кроме них в состав делегации вошли Паркс, Джеймс Баррингтон, по два французских и английских секретаря, а также эскорт из пятнадцати индийских драгун под командованием английского лейтенанта. В один из дней середины сентября с рассветом они выехали из британского лагеря верхом под белым флагом и покрыли сорок с лишним миль до Дунчжоу к заходу солнца. В пути их сопровождал отряд знаменных, но они следовали на почтительном расстоянии.

Для делегации была приготовлена гостиница.

– Я не знал, что эти люди вполне цивилизованны, – заметил Лок, наблюдая, как девушка красиво разделала жареного цыпленка и, приправив соусом, завернула мясо в маленькие вкусные блины.

– Даже при том, что имеют совершенно нецивилизованные привычки, – вставил Паркс

Джеймс фыркнул в стакан с рисовой водкой.

– Любой народ, который умеет делать такой удивительный крепдешин, не может не быть цивилизованным, – отметил капитан Лемарше, француз.

На следующее утро прибыла маньчжурская делегация. Вельможи, вежливо улыбаясь и держа руки в длинных рукавах шелковых халатов, сопровождали свою речь бесчисленными поклонами. Их глава, приехавший отдельно от всех час спустя, был представлен как И Хуань принц Цюнь, один из младших братьев императора. Он выглядел сонным, вяло махнул рукой, давая всем знак садиться, и тут же закрыл глаза.

– Мой хозяин хочет знать, каково ваше оправдание своего вторжения в нашу страну, – сказал человек, сидящий рядом с принцем.

Паркс перевел Локу и Лемарше, затем ответил:

– Выполнение договора, подписанного вами с лордом Элджином в 1858 году, который вы сейчас нарушаете.

– Это был несправедливый договор.

– Тем не менее он подписан вами, – напомнил Паркс. – Но мы здесь, чтобы вести переговоры по новому соглашению.

Маньчжуры оживились:

– Быть может, новый договор окажется приемлемым.

– Я бы на их месте не рассчитывал на это, – пробормотал Паркс по-английски, а затем зачитал предлагаемые условия. Джеймс следил за лицами маньчжуров, когда Паркс перечислял требования британского правительства: контрибуции – гораздо большие, чем раньше, увеличение числа открытых портов, включая Уху и Ханькоу, вверх по Янцзы, при этом полностью игнорировалось существование тайпинов, не шло речи и о переговорах с «небесным королем»; если маньчжуры откажутся сотрудничать, наказание ряда наместников и чиновников, чьи действия считались оскорбительными, передача территории Гоулун на континенте напротив Гонконга, свобода передвижения британцев и французов внутри Китая. Завершало перечень ультимативное требование открыть в самом Пекине британское и французское посольства.

По мере оглашения документа лица маньчжуров все больше и больше вытягивались, и только принц Цюнь не реагировал вовсе, точно уснул. Однако он вовсе не спал, так как, когда Паркс закончил говорить и маньчжурские представители уставились на него в ужасе, принц неожиданно открыл глаза.

– Вы выдвинули многочисленные и разнообразные требования, – заметил он. – Их необходимо изучить. Мой брат, император, проинформирует вас о своем решении, как только оно будет принято. До тех пор, как полагает мой брат, дальнейшее вторжение вашей армии на его территории прекратится.

– При условии, что ответ императора не заставит себя ждать слишком долго, – предупредил его Паркс. – Наши армии останутся на своих нынешних позициях в течение тридцати дней. На тридцать первый день, начиная с сегодняшнего, наступление возобновится.

– Тридцати дней, – эхом ответил принц. Он подал знак своим охранникам. Они помогли ему подняться на ноги, сесть в паланкин, вынесенный затем во двор. Остальные участники остались ждать жасминовый чай.

– Я думаю, все прошло очень хорошо, – подвел итог Лок. – Однако по вашему виду, Баррингтон, не скажешь, что вы удовлетворены.

– Я размышлял, какой была бы реакция лорда Палмерстона, если китайская делегация приехала бы в Лондон, требуя уступить остров Вит, выплатить крупную контрибуцию и обеспечить право свободной торговли в наших крупнейших портах.

– Это, Баррингтон, зависело бы от того, удалось китайцам разгромить Британскую армию и Королевский флот или нет, – ответил Лок.

В приподнятом настроении делегация союзников на следующее утро отправилась в обратный путь.

– Судя по результатам переговоров, – заметил Лок, – эти ребята не горят желанием услышать британские пушки у стен Пекина.

Их вновь сопровождал следующий на расстоянии отряд всадников, на этот раз бойцов Зеленых знамен, и было их больше, чем знаменных два дня назад.

– Мне кажется, чем скорее мы вернемся к своим, тем лучше, – тихо предупредил Джеймс Паркса.

Паркс взглянул на маячивших в отдалении всадников:

– Мне они кажутся вполне миролюбивыми.

– Это ополченцы.

– И это имеет какое-то значение?

– Если сейчас что-нибудь произойдет, Цины только выиграют или заявят о своей непричастности и накажут виновных, в зависимости от того, что сочтут предпочтительнее.

– О, прекратите. Вряд ли они возобновят войну, только что попросив о перемирии для изучения ультиматума императором.

– У меня нет сомнений, что принц Цюнь обладает всеми необходимыми полномочиями, – объяснил ему Джеймс, – и решение, которое мы ожидаем получить, уже принято.

– Ну что ж, поживем – увидим. Я, во всяком случае, не собираюсь пасовать перед кучкой бандитов.

Джеймс вздохнул. Хотя Паркс прожил всю свою жизнь в Китае, он так и не подметил той особенности, что китайцы не упускали случая прибегнуть к откровенной силе при малейшей возможности. А тем временем делегация продолжала свой путь почти шагом и как обычно остановилась на привал.

К ужасу Джеймса, не был выставлен даже пикет. Солдаты-индусы расположились есть свое национальное блюдо чапаты с кэрри в некотором удалении от белых людей.

– Любопытные ребята, – заметил капитан Лемарше, махнув рукой в сторону воинов Зеленых знамен, которые держались заметно ближе.

– Похоже, они заинтересовались нашими привычками, – предположил Лок.

Однако китайские солдаты начали перестраиваться в боевой порядок. Джеймс вскочил на ноги, забыв о еде. Паркс тоже поднялся, тогда как остальные лишь удивленно озирались вокруг.

Но было уже поздно. По сигналу командира часть воинов Зеленых знамен выдвинулась вперед, преграждая путь, другие зашли с тыла. Слева оставалась река, справа – открытая местность. И там тоже ожидали всадники.

– Лейтенант Браун, – подал команду Джеймс, – прикажите своим людям занять круговую оборону и изготовиться к стрельбе.

– Капитан Лемарше здесь старший по званию, – возразил Лок, – А вы даже не военный, Баррингтон.

– Ради Бога! – взмолился Баррингтон.

Однако Зеленые знамена уже пошли в атаку. Солдаты, так и не получившие распоряжений от своего офицера, не успели принять хоть какое-то подобие боевого порядка и были окружены. Джеймс выхватил свой револьвер и выстрелил, сразив одного из нападавших, но тут же, сбитый набегавшей лошадью, покатился по земле. Затем его избили и, подняв на ноги, связали руки, а конец веревки прикрепили к седлу одного на всадников. Такое же обращение ждало остальных участников экспедиции. Сквозь затуманенное сознание Джеймс слышал, как протестует Лок, но вскоре тот смолк, так как даже дышать стало трудно из-за облаков пыли, выбивающихся из-под копыт лошадей. Они возвращались в Дунчжоу.

В городе их встретила беснующаяся толпа местных жителей, улюлюкающих и размахивающих палками. Здесь пленникам дали воды и позволили немного отдохнуть перед тем, как отправиться дальше. Европейцы до сих пор не могли прийти в себя от случившегося.

Осознание всего произошедшего пришло уже в камере, очень маленькой и наполовину находящейся под землей, с единственным зарешеченным окном, гладящим на вытоптанную площадку. Им опять дали воды, а затем оставили в покое. Двадцать четыре человека затолкали в помещение, предназначенное не более чем для десятка заключенных.

– Негодяи, – возмущался Лок. – Когда генерал Грант узнает об этом…

– Вы надеетесь, что он когда-нибудь узнает? – спросил Лемарше.

При пленении ему рассекли лицо, и он истекал кровью. В конце концов кровь удалось остановить, но капитан сильно ослаб, а шрам оставался ему на всю жизнь.

– Каково ваше мнение, господин Паркс?

– Генерал сразу поймет: с нами что-то случилось, когда обнаружится, что мы не вернулись. К тому же, как я себе представляю, маньчжуры выдвинут какие-то встречные требования. Посчитает ли генерал Грант себя вправе удовлетворить их… – Он пожал плечами.

– В таком случае нам придется остаться в этом аду очень надолго, – предположил Лок.

– Ну что ж, сэр, мы должны выдержать все испытания, как подобает истинным англичанам, – сказал Паркс и тут же добавил: – И французам, разумеется.

«Он не упомянул истинных индусов», – подумал Джеймс; глядя на драгунов, явно обескураженных своим теперешним положением, в которое их ввергли офицеры, не сумевшие вовремя отдать соответствующие команды.

Пленники провели в камере уже несколько часов, когда дверь широко распахнулась и на пороге появился чиновник. За его спиной строем стояли солдаты.

– Паркс, – вызвал он.

Паркс некоторое время размышлял, потом поднялся.

– Господи! – воскликнул Лок. – Неужели они собираются казнить вас?

– Надеюсь, нет, – промолвил Паркс и вышел в дверь.

«Храбрость этого малого сомнений не вызывает», – подумалось Джеймсу.

Паркс отсутствовал часа два, затем его втолкнули в камеру. Пленники склонились над ним.

– Мой дорогой друг, – обратился к нему Лок. – Что они с вами сделали?

Джеймс поднес к губам Паркса остатки воды. Через несколько минут тот уже был способен сесть и даже улыбнуться.

– Ничего непоправимого, – ответил он. – Несколько пинков. Несколько иголок… Он взглянул на свои опухшие руки и содрогнулся.

– Свиньи, – возмутился Лок.

– Чего они хотят? – спросил Джеймс.

– Потребовали, чтобы я подписал от имени всех нас документ, согласно которому договор, согласованный с лордом Элджином, утрачивает силу, а британское и французское правительства соглашаются на новый договор с Китаем. – Паркс взглянул на лица членов делегации. – Запомните следующее! Мы должны отказываться от переговоров с ними на каких-либо других условиях, нежели те, которые выдвинуты нашими правительствами. Несмотря ни на какое давление с их стороны. Несмотря ни на что!

– От меня они ничего не добьются, – пообещал Лок.

Через час дверь в камеру открылась вновь.

– Паркс, – вызвал надзиратель. – Вы готовы встретиться с принцем Цюнем снова?

– Я встречусь с принцем снова, – ответил Паркс, – когда он прикажет освободить всех моих товарищей и даст понять, что готов согласиться на условия, выдвинутые моими коллегами и мною самим.

Маньчжур несколько секунд ухмылялся над его словами, затем по очереди взглянул на каждого пленника. Наконец он указал на лейтенанта.

– Вот этого.

Браун сдавленно вскрикнул, когда стражники протиснулись в камеру и схватили его за руки. В тесноте камеры была возможность отбиться от них, но коридоры сразу заполнились вооруженными людьми, они появились и во дворе. Ни Паркс, ни Лок не подали знака к сопротивлению, хотя Браун взывал о помощи, когда его волокли к выходу.

– Ради Бога, – кричал он, – помогите мне!

– Ведите себя как мужчина, – прокричал в ответ Лок. – Ведите себя как мужчина!

Лейтенанта выволокли во двор и там раздели на глазах у остальных пленников, прильнувших к решетке.

– Боже мой! – простонал Лок. Уж не собираются ли они кастрировать несчастного юношу?

– Они собираются бить его палками бастинадо, – догадался Паркс. – Не стану утверждать, что это намного лучше.

Память вернула Джеймса в прошлое, в тот день в Уху… Но тогда жертвой была китаянка, а китайцы отличаются стоическим фатализмом. Браун же – белокожий англичанин с английским пониманием веры и судьбы, к тому же очень молодой. Юноша принялся кричать от ужаса еще до того, как его уложили голым в пыль и первые удары пали на его тело. Затем крик перешел в почти звериный визг боли и унижения.

Его товарищи в бессильной ярости смотрели на мучения соотечественника. Вскоре на ягодицах юноши появились капли крови, затем ее брызги полетели в стороны после каждого удара палкой. А удары все сыпались и сыпались… Белое тело судорожно изгибалось, жалобные звуки вырывались изо рта юноши, пока он внезапно не затих.

– Они убили его, – прошептал Лок, отказываясь верить в такую возможность.

На голову Брауна вылили ведро воды. Через мгновение он пошевелился и экзекуция моментально возобновилась.

– Нет! – закричал он. – Нет!

Секретари, тоже молодые люди, больше не в силах смотреть, опустились на пол. Не раньше, чем получив положенные четыре сотни ударов и по меньшей мере четырежды теряв сознание, Брауна, как был без одежды, швырнули обратно в камеру.

Джеймс снял рубаху и накрыл истерзанную плоть. Остальные в ужасе стояли вокруг.

Чжан Цзинь проинформировал Лань Гуй о том, что случилось с варварами. Жители Пекина живо обсуждали эту новость и радовались победе над заносчивыми и злобными агрессорами. Император со своим двором все еще находился в Юаньминъюане, где проводил лето в сельской тиши и прохладе бриза, идущего с гор, возвышающихся на севере. В обязанности евнухов, кроме всего прочего, как раз и входило следить, чтобы их хозяйки были в курсе событий и сплетен.

Лань Гуй слушала Чжан Цзиня с загадочным блеском в глазах.

– Они заслуживают всего, что может пасть на их головы, за вторжение на нашу родину, – заявила она.

– Даже молодой Баррингтон?

– Молодой Баррингтон заодно с оккупантами?

– Он приехал с делегацией в качестве переводчика и тоже был арестован. Говорят, теперь все они должны умереть. – Лань Гуй молча сжала губы. – Он наш друг, – напомнил ей евнух. – Разве не он касался ваших губ своими.

– Молчи, – зло оборвала его Лань Гуй. – Никто не должен об этом знать. – Это была тайна ее власти над императором!

– Нельзя же позволить ему умереть, Почитаемая. Не могли бы вы обратиться к братьям его величества с просьбой написать документ о его освобождении?

Лань Гуй задумалась. Она была матерью будущего императора, однако прекрасно знала, как ненавидят ее дядья Сяньфэна, а возможно, и его братья. Причина ненависти коренилась в ее низком происхождении, а кроме того, в возросшем после рождения сына, влиянии на становящегося все более больным и нерешительным Сыном Небес. Она опасалась предпринимать хотя бы в малейшей степени рискованные шаги. В то же время Лань Гуй не желала допустить гибели молодого Баррингтона.

– Ты отправишься в Пекин, Чжан Цзинь, – наконец решилась она, – туда, где содержатся варвары, и скажешь охране, что ни при каких обстоятельствах молодой Баррингтон не должен пострадать, что бы ни случилось с другими пленниками.

Чжан Цзинь выглядел обескураженным.

– От чьего имени я должен давать такие указания?

– Они знают имя твоей госпожи, Чжан Цзинь. Скажи там, что Гуй Фэй выступает по поручению Сына Небес, однако дело не требует огласки. Молодой Баррингтон является сыном мандарина, который давно преданно служит Трону Небес. Этого достаточно.

Несколькими днями позднее в Летний дворец пришло сообщение о том, что британцы и французы, узнав об аресте своих посланцев и жестоком обращении с ними, возобновили наступление на Пекин. Наложницы были введены этим сообщением в глубокое отчаяние, даже Нюхуру.

– Что станет с Мандатом Небес? – отчаянно вопрошала она.

И только одна Лань Гуй не потеряла самообладания и удивлялась:

– Как может маленькая армия варваров покорить Пекин?

– Почему тогда все бегут? – плакала Нюхуру.

Во дворце знали, что все жители, имевшие свой транспорт или способные нанять коляску либо лошадь, спешно покидают город.

– Потому что они дураки и трусы, – отрезала Лань Гуй. – Варвары еще умоются грязью. Если этот Элджин хочет войны, мы должны ее устроить ему!

Разве не маршал Сэнголиньцинь командует войсками на подступах к столице? Иноземным дьяволам еще предстоит осознать ошибочность выбранного ими пути.

Она отправилась в свои апартаменты, зашла в детскую, чтобы поцеловать на ночь сына. Горячая любовь, которую она когда-то к нему испытывала, давно прошла. Рождение Цзайцюня было для нее болезненным и унизительным делом, и ей не хотелось повторять все вновь. К счастью, при нынешнем состоянии здоровья Сяньфэна это представлялось маловероятным. Погрязнуть в заботах о маленьких детях – не для нее. Цзайцюню уже исполнилось четыре года, но он до сих пор заходился плачем по малейшему поводу. Причиной, по ее мнению, было слабое здоровье малыша, ставшее источником серьезной озабоченности Лань Гуй.

Этот маленький мальчик принес ей нынешнее процветание – был главной ее надеждой на власть и в будущем. Однако ничто не могло остановить постоянную капель из его носа и непроходящий кашель. Причиной, без сомнения, был его отец, поскольку она оставалась такой же здоровой, как всегда. Именно от императора ребенок унаследовал физическую немощь. И все равно она послушно долгу поцеловала сына, прежде чем передать его нянькам, которые укладывали мальчика спать, а затем отправились в свою опочивальню.

Здесь она обнаружила Чжан Цзиня, который только что вернулся из Пекина и заверил госпожу, что все ее распоряжения переданы по назначению. Будут ли они выполнены – другой вопрос.

– Ты считаешь, что армии уже встретились, Цзинь?

– Похоже, что так, Почитаемая.

– О, вот бы оказаться там, наблюдая битву. – Глаза Лань Гуй загорелись. – Как бы мне хотелось родиться мужчиной!

– Тогда мир лишился бы части своей красоты.

Лань Гуй улыбнулась:

– Ты говоришь льстивые слова, Цзинь. Итак, от этого человека, Варда, по-прежнему нет вестей?

– Нет, Почитаемая.

– Мне начинает казаться, что он – шарлатан. Ну что ж, мы узнаем правду о нем, как только Элджин будет сброшен в море. – Она устремила взгляд через окно в ночное небо. – Ты можешь раздеть меня, Цзинь. Сегодня император не пришлет за мной. Слишком много важных проблем ему предстоит обсудить с министрами.

Чжан Цзинь повиновался, и вскоре Лань Гуй удобно устроилась на подушках.

– Почитаемой необходимо внимание? – спросил он лукаво.

Лань Гуй задумалась.

– Не сегодня, Цзинь, – проговорила она. – Я слишком озабочена. Слышу, как наяву, гром орудий, крики знаменных, прокладывающих путь к победе. Попробую уснуть и увидеть во сне момент их триумфа.

Чжан Цзинь погасил светильники и покинул свою хозяйку. Он, как всегда, будет спать за дверью. А Лань Гуй и на самом деле снилась битва и эскадроны знаменных, мчащихся к победе под Восемью знаменами… Ей было неприятно внезапно проснуться и увидеть Чжан Цзиня стоявшим у кровати с искаженным тревогой лицом.

– Почитаемая, – обратился он к госпоже, только что прибыл курьер. Маршал Сэн наголову разгромлен и его армии больше не существует.

Лань Гуй выпрыгнула из постели. За окном еще не рассвело.

– Который час?

– Два часа.

– Его величеству доложили?

– Насколько я, знаю, Верховный совет должен собраться в течение часа.

– Одень меня, – приказала Лань Гуй. – Я должна быть там.

– Вы, Почитаемая? – Евнух был поражен таким попранием этикета.

– Одевай меня, болван! – Лань Гуй перешла на крик. Возможно, она еще спала, и сон обернулся ночным кошмаром. Но если это было на самом деле… Она знала, что Сяньфэна удалось лишь с большим трудом убедить направить маршала Сэна воевать против варваров. Накануне он говорил об отходе за Великую стену в Жэхэ, куда варвары не посмеют отправиться за ними. Сомнений не было, тут не обошлось без предательства! Возможно, сам Сэн и оказался изменником, даже несмотря на то, что до этого остановил тайпинов. Нужен молодой и храбрый полководец. Неожиданно она вспомнила Жунлу. Лань Гуй не видела его с того дня, когда он попрощался с ней в Пекине, куда проводил ее вместе с семьей в 1852 году; последние девять лет она вообще не видела мужчин, кроме своего господина и его ближайших родственников. Исключение – только та странная и опасная встреча с Вардом. А ведь именно сейчас маньчжурский Китай как никогда нуждался в человеке действия.

Чжан Цзинь проводил Лань Гуй по потайным коридорам в маленькую комнату, отделенную от зала совета гардиной. Сквозь ткань угадывался силуэт Сяньфэна, сидящего в кресле с высокой спинкой, и стоящих перед ним людей. Нескольких из них она не узнала, но принцы Хуэй, Гун и Сушунь находились там.

Принц Хуэй, и так не высокий, выглядел еще ниже из-за сутулых плеч. Он, старший по возрасту мужчина дома Цин, считался большим авторитетом у мандаринов и ученых мужей – людей, которые блюли закон и пользовались правом верховенства над любой властью, даже императорской.

Его брат, принц Сушунь, несколькими годами моложе, был сыном второй жены их общего отца. Этот рослый, высокий, дородный мужчина имел неоспоримый талант и завоевал высочайшую репутацию в качестве главы департамента государственных сборов, хотя его деятельность на этом посту не пользовалась популярностью среди народа. Он унаследовал департамент, погрязший в коррупции, и взялся за его чистку с невиданной решимостью. До того как он закончил свою работу, однако, все конторы департамента сгорели дотла.

Поджигателем был, без сомнения, тот клерк, который боялся, что обнаружатся его растраты, но всеобщая молва гласила, что Сушунь сам подпалил здание, чтобы скрыть свои собственные мошенничества. И поскольку этот инцидент случился в тот самый период, когда из-за тайпинов возникла острая нехватка риса, люди обвиняли в этом Сушуня. То, что это человек чрезвычайно волевой и энергичный, сомнений не вызывало, и он был движущей силой, скрывающейся за спиной брата.

Их племянник, принц Гун, выглядел настоящим Цином: невысокий, с отвисшей нижней губой и тяжелыми веками. Он обладал не меньшим талантом и упорством. Лань Гуй часто думалось, что именно ему стоило стать императором, а не его вечно больному брату. Он был одного с ней возраста, двадцати семи лет, не выше, чем она, ростом, но обладал сильным телом и острым умом, которых так Не хватало Сяньфэну. Гун явно недолюбливал принца Хуэя и его сводного брата и завидовал их влиятельности. За троном стоял Дэ Аньва, перед императором – коленопреклоненный курьер от маршала Сэна.

– Разве такое возможно? – спрашивал Сяньфэн. – Как горстка варваров умудрилась нанести поражение моей армии?

– Говори, человек, – дребезжащим голосом потребовал принц Хуэй, – и говори правду.

Курьер отвечал с дрожью в голосе:

– Маршал принял бой с варварами перед Чжанцяванем, ваше величество. Они сражались как дьяволы. Наша артиллерия встречала их мощными залпами, но редко кто-либо из варваров падал. У них же орудий было мало, но зато каждый залп прямо-таки косил наших солдат. А затем варвары пошли в атаку, держа наперевес короткие мечи, надетые на дула их мушкетов. – В зале совета не было слышно ни звука. – Наши люди открыли огонь по варварам из мушкетов, ваше величество, некоторые из них упали, но остальные продолжали приближаться. Они не стреляли в ответ, но упорно продолжали наступать со своими короткими мечами. Ваше величество, несмотря на все усилия маршала Сэна и его офицеров наши люди разбежались.

– Трусливые шавки, – проворчал принц Хуэй.

– Маршал поскакал за ними и собрал свое войско у моста Балицяо.

– Балицяо находится всего в нескольких милях от Пекина, – прервал его Сушунь.

– Это было ближайшее место, где маршал сумел остановить своих людей.

– Значит, Чжанцявань пал, – сказал принц Гун.

– Чжанцявань больше не существует, ваше превосходительство. Варвары пошли в город, разграбили все, что смогли, затем подожгли его. Зарево было видно за несколько миль.

Лань Гуй услышала легкий щелчок и посмотрела вниз: один из ее длинных ногтей сломался, так сильно она сжимала кулаки.

– Маршал намеревался остановить противника у этого моста, ваше величество, – продолжил курьер. – Он считал, что при таком уровне воды варвары не смогут воспользоваться своими короткими мечами. Наши люди дрались отважно. Сражение длилось несколько часов. Но варвары подтянули свою артиллерию и начали буквально выбивать бреши в наших рядах.

Командовал войсками на мосту генерал Шэнбао. Он получил ранение. Осколками у него снесло челюсть. Тогда генерал приказал вывести двух офицеров варваров и обезглавить их на глазах у наступающих. Тела были сброшены в реку. Затем умер и сам генерал. – Принцы закивали в знак одобрения такого храброго поступка. – Но варвары ничуть не смутились, ваше величество. И только усилили натиск. В конце концов наши люди больше не могли переносить смертоносный огонь и начали отходить. Варвары овладели мостом.

– Тогда Пекин находился в их руках, – констатировал Сушунь.

– Где маршал Сэн? – спокойно спросил принц Гун.

– Он в городе, готовит его к обороне, ваше превосходительство.

– А варвары?

– Сделали привал – на этой стороне моста.

– Они подтягивают силы для штурма, – заявил принц Хуэй. – Город обречен. Мы должны переехать, ваше величество, и укрыться за Великой стеной.

– Но тогда вы покинете империю, – возразил принц Гун.

– А что еще остается делать? – спросил его брат.

– Эти варвары не могут быть непобедимыми, – настаивал Гун. – Они опасны в открытом поле. Но их мало и у них только легкие пушки.

– Как ты можешь называть их пушки легкими? – возмутился принц Хуэй. Разве они не оказались сильнее наших?

– Причина в том, что наши пушки недостаточно умело использовались, – заявил Гун. – Варвары прекрасно знают слабые места своего оружия. Иначе разве они не направились бы на Пекин без остановки, как только пересекли мост? А остановились они в надежде, что мы возобновим переговоры. Кому, как не им, знать, что их артиллерией наши стены не разрушить. И народу у них не хватит, чтобы овладеть таким большим городом, даже если удастся пробить в стене брешь.

– Это так, – задумчиво произнес Сяньфэн. – Это так? – Чуть ли не жалобно он взглянул на принца Хуэя.

– Это не так, – твердо ответил ему дядя, метнув презрительный взгляд на другого своего племянника. – Принц Гун неопытен. Он ничего в этом не понимает. Если маршал Сэн возьмется оборонять Пекин, мы опять потерпим поражение.

– Да, – пробормотал император. – Он постоянно терпит поражения.

– Он побил тайпинов, – возразил принц Гун.

– Тайпины не так опасны, как варвары, – подчеркнул Сушунь. – Наш главный долг – обеспечить безопасность императора. Принц Хуэй прав, ваше величество. Мы должны уйти за Великую стену, в Жэхэ.

– И бросить на произвол судьбы наших людей, – горько произнес принц Гун.

– Ни в коем случае, – заверил Сушунь. – Мы издадим декрет и объявим, что император страдает от летнего зноя и направляется на охоту в парки Жэхэ.

– Вы можете себе представить, что варвары поверят в это?

– Поверят они или нет – не имеет значения. Главное, что народ поверит.

– Вы так считаете? – живо откликнулся Сяньфэн.

– Разумеется, ваше величество. Разве вы не охотитесь в Жэхэ каждый год?

– Да, – подтвердил Сяньфэн, – да, конечно.

– А что произойдет здесь? – поинтересовался принц Гун.

– Кто может знать? – ответил Сушунь. – Осень теперь за нас. Варвары уберутся прочь с первыми же зимними морозами.

– После того, как спалят Пекин. Именно этой карой угрожает Элджин, если его послы пострадают. А нам как раз сообщили, что помимо тех, что умерли от ран, еще двое были обезглавлены на виду у своих товарищей.

– Варвары ни за что не сожгут Пекин, – произнес принц Хуэй. – Сушунь прав: они начнут переговоры сразу, как только поймут, что до императора им не дотянуться.

– Да, – согласился Сяньфэн. – Они непременно начнут переговоры.

Лань Гуй не могла больше этого выносить. Она решительно вышла из-за портьеры. Чжан Цзинь пытался было ее остановить, но она выскользнула из его рук. Взоры всех собравшихся устремились на нее, даже коленопреклоненный курьер взглянул на своенравную женщину в ужасе. Но больше всех был возмущен Сяньфэн. Лань Гуй поняла, что являет собой незабываемое зрелище: волосы распущены, на лице совершенно никакого грима. Она торопливо убрала растрепавшиеся во время сна пряди волос со своих щек и закинула их за плечи.