Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)
Статья называлась «Хороший оборотень – мёртвый оборотень. Кто оскверняет могилы вервольфов?». Колдография под заголовком изображала запущенное кладбище, над могильными камнями плыл бледный туман.
«Ни для кого не секрет, что количество оборотней в Британии резко выросло за последние несколько лет. Есть данные, что Тот-Кого-Нельзя-Называть использовал оборотней в своих целях, поддерживая некоторых вожаков стай, например, Фенрира Сивого и Грегора Гвилта. Именно оборотнями, как считается, был совершён ряд дерзких ограблений и зверских убийств, в том числе убийство семейства МакКиннон в июле этого года.
Однако не все оборотни живут в стаях и участвуют в преступлениях. Внушительная часть оборотней продолжают обитать среди маглов и волшебников, скрывая свою натуру и употребляя аконитовое зелье, которое делает их безопасными для окружающих. Поскольку Министерство Магии ограничивает их трудовую деятельность, они вынуждены в лучшем случае устраиваться на работу у маглов (что затруднительно из-за экономического кризиса, поразившего мир маглов), в худшем – вести жалкое, нищенское существование.
Гай Моррис, 30 лет, был укушен оборотнем в восемнадцатилетнем возрасте. Волшебник-полукровка, в 1968 году окончил факультет Рэйвенкло в Хогвартсе. Мне удалось поговорить с матерью Морриса, которая единственная поддерживала связь с мужчиной после того, как тот подвергся нападению оборотня.
– Мой сын всегда любил учиться, – говорит женщина. – Своей специальностью он выбрал Защиту от Тёмных искусств, но не мечтал о должности в аврорате – ему хотелось вернуться в Хогвартс в качестве преподавателя. Я отговаривала его: ходили слухи, что должность учителя Защиты от Тёмных Искусств проклята. Но он только смеялся. Гай не верил в проклятия.
Миссис Моррис показывает мне фотографии юного Морриса. С них смотрит весёлый темноволосый мальчик в школьной мантии с гербом Хогвартса на груди. Маленький дом Моррисов на окраине города Блэкберн, графство Ланкашир, выглядит уютным и чистым. Трудно поверить в страшную тайну, которую его стены скрывали больше десяти лет. Миссис Моррис проводила меня в комнату сына. Полки уставлены книгами, на стене большой плакат команды «Гринвичские Молнии».
– Здесь мой сын превращался каждое полнолуние с тех пор, как стал покупать зелье, – поясняет миссис Моррис. – Видите, ничего не разрушено, не поцарапано. Он был абсолютно безобиден, но всё равно скрывал свою болезнь.
Невольно мой взгляд останавливается на аккуратно застеленной кровати. Именно здесь 16 марта этого года Гай Моррис скоропостижно скончался; по словам матери, он заснул и не проснулся. Оборотня похоронили на кладбище магической части Блэкберна.
– На другой день я пришла на могилу, – с болью произносит миссис Моррис. – То, что я там увидела, мне и в кошмаре не могло привидеться…
По словам очевидцев, могила Морриса была раскопана, крышка гроба сорвана и отброшена в сторону. Неизвестный злоумышленник (или злоумышленники?) извлёк сердце и печень, почле чего небрежно бросил тело обратно в гроб. По словам миссис Моррис, она не знает, были ли у её сына враги: после укуса юноша покинул дом, не желая подвергать мать опасности, и несколько лет скрывался, пока не было изобретено аконитовое зелье. О его жизни в период скитаний ей ничего не известно.
Другой кошмарный случай произошёл два месяца спустя, в небольшом городе Говертон, Уэльс. Незадолго до полнолуния в своём доме умер оборотень Айтон Пейдж, 29 лет. В прошлом игрок в квиддич, член команды «Зелёные Драконы», Пейдж был укушен оборотнем в возрасте двадцати лет, после чего был вынужден уйти из спорта. Не выдержав трагедии, молодой оборотень начал спиваться. Родители Пейджа скончались, братьев и сестёр у него не было. По словам соседей, Пейдж жил в одиночестве; единственными, кто его навещал, были приятели-собутыльники. Впрочем, пьянки не были шумными, а сам Пейдж вёл себя вежливо и законопослушно: я предполагаю, что он боялся попасть в полицейский участок и покусать кого-нибудь. Непонятно, на что он жил, однако в последний год жизни умудрялся исправно пить аконитовое зелье.
Как и Гай Моррис, Айтон Пейдж умер в своей постели и был тихо похоронен в тот же день. Наутро смотритель кладбища обнаружил, что его могила разрыта, а тело изуродовано: по словам испуганного старика, за всю ночь он ничего не видел и не слышал. На этот раз неизвестный не тронул печень, вероятно, зная об алкоголизме Пейджа; зато, помимо сердца, он вырезал у мёртвого оборотня язык.
Очень схожие травмы – отсутствие сердец, языков и печени – были обнаружены у двух молодых самок-оборотней, чьи тела были найдены на окраине Манчестера в июле, незадолго до нападения на семейство МакКиннон. В отличие от предыдущих случаев, здесь можно подозревать не осквернение трупа, а именно убийство: обе жертвы были убиты ударом в горло, полностью обескровлены и только после этого выпотрошены. Убитыми оказались Дженнифер Кейси и Мария Десильва, обе – преступницы из стаи Грегора Гвилта. Вполне возможно, что их убил сам Гвилт, наказывая за какую-либо провинность. На это указывает тот факт, что у обеих недоставало кистей правых рук – как известно, Гвилт любит отрубать своим жертвам руки.
Новая загадочная история произошла в октябре. Жительница Абергавенни Роберта О’Риордан, 32 года, вела уединённый образ жизни после нападения оборотня, которое произошло, когда ей было 25 лет. Мисс О’Риордан тесно общалась с несколькими оборотнями, которые вместе с ней покупали аконитовое зелье у Дж. Коулмана, полулегального зельевара. Среди людей с ней общалась только младшая сестра, взять интервью у которой мне не удалось.
– Смерть Бобби – это моя личная трагедия, и я не собираюсь ни с кем её обсуждать, – заявила она, прежде чем захлопнуть передо мной дверь. Тем не менее, мне удалось выяснить, что смерть Роберты О’Риордан произошла при весьма пугающих обстоятельствах: как утверждают свидетели, всего за несколько часов, прошедших с момента обнаружения тела и до похорон, тело О’Риордан приобрело звериный облик, вследствие чего сестра была вынуждена похоронить её в закрытом гробу. До сих пор могила О’Риордан осталась нетронутой. Возможно ли, что это произошло из-за загадочной трансформации?
Кровь, внутренние органы, а в некоторых случаях и кости оборотней – ингредиенты для некоторых зелий и ритуалов, запрещённых Министерством Магии Великобритании. Продажа и использование этих ингредиентов карается пятилетним сроком заключения в Азкабане; убийство оборотня в целях добычи материала – десятилетним сроком. В последнее время часть радикально настроенных сотрудников Министерства, например, Долорес Амбридж, активно лоббируют законопроект, ущемляющий права оборотней. Законопроект, в частности, предусматривает принудительную стерилизацию оборотней и расширяет список запрещённых профессий. Мне не удалось добиться разрешения на интервью с мисс Амбридж. Однако нельзя отрицать, что всё происходящее – серьёзный повод для тревоги. Кто оскверняет тела оборотней и похищает их сердца? Какие мрачные ритуалы и запрещённые зелья готовит неизвестный волшебник? И самое главное – чем это грозит магическому сообществу? Нам ещё предстоит узнать ответы на эти пугающие вопросы».
Сжав бумагу похолодевшими пальцами, Квентин медленно поднял голову и посмотрел на Джин. Её лицо было белее муки.
– Бобби, – произнесла она, и её губы задрожали. Квентин медленно сложил газету. Кровь стучала у него в висках, гнев закипал в сердце.
– Этого не может быть, – прошептал он. – Это чья-то мерзкая выдумка, ты ведь знаешь, что так не бывает…
– Знаю, – тоже шёпотом ответила Джин, положив ладонь на его руку. – Что, если кто-то подбросил мёртвого волка? Что, если нашу Бобби…
Она не договорила, но Квентин знал, о чём она думает. Он сам думал о том же: о мёртвом теле, изуродованном и распластанном перед каким-то неизвестным изувером, для которого их Бобби была не дорогим человеком, а всего лишь мешком из плоти и костей, за который можно было выручить кругленькую сумму. Он посмотрел на свою любимую: ноздри её маленького носа вздрагивали от гнева, губы побелели, глаза недобро сверкали. Как он понимал её сейчас! Как хотел сорваться с места, помчаться в далёкий Абергавенни, напасть на след преступника! Но он должен быть разумным. Сейчас он не просто мальчишка-оборотень, ищущий приключений на свою голову. Он уже молодой отец, и сначала должен думать о своей женщине и своём ребёнке, а уж потом – о мести.
Джин вышла из-за стола, села на соседний барный стул рядом с изрядно окосевшим Девеном и мягко сказала:
– Мне понравилась твоя статья. Можно спросить кое-что?
– Д-да? – молодой человек повернулся к ней так резко, что чуть не упал со стула. Квентин тут же подстраховал его и сам залез на соседний стул (Маленький Сэм уже вернулся на кухню, а Большой как раз пересчитывал выручку за вчерашний день и усиленно не обращал на постояльцев внимания). – Что за вопрос?
– Как ты думаешь, тех двух оборотней – Морриса и Пейджа – могли убить магией? Скажем, заклинанием Авада Кедавра?
– Могли, наверное, – пожал плечами Девен. – Следов-то не осталось.
– Ну, а органы? – спросил Квентин. – Как их доставали? Вырезали ножом или с помощью магии?
– Сложно сказать, – заплетающимся языком пробормотал Девен. – Я ведь только свидетелей опрашивал… Тел не видел… и хорошо.
– Девен, а можно, я отправлю газету одному человеку? – осторожно спросила Джин. Девен только дёрнул плечом: мол, делай, что хочешь, хоть рыбу в неё заворачивай, мне всё равно – и уронил голову на стойку, мгновенно провалившись в сон. Джин и Квентин переглянулись, но не успели ничего сказать – дверь трактира внезапно слетела с петель и с грохотом упала на пол.
Квентин обернулся – и тут же, невероятно быстрым движением толкнул Джин в плечо, так что она упала на пол. Он едва успел сам упасть за ней, прикрывая её своим телом, когда красный луч пролетел над головой Девена и вдребезги разбил бутылку на полке.
В дверях стояли две фигуры в чёрных мантиях и серебряных масках. Подняв палочки, они оглядывались по сторонам.
– Совсем охренели?! – взревел Большой Сэм, отбросив в сторону тряпку, которой протирал посуду. Он и говорить-то был не охотник, а уж если кричал – это означало, что он крайне разгневан. – Средь бела дня! Убирайтесь!
– Заткнись, старик! – рявкнул тот Пожиратель Смерти, который был повыше ростом, и направил палочку на Сэма. Тот не дрогнул, только чёрные брови сдвинулись:
– Сбавь тон, Уолтер Рилан. Думаешь, маска и плащ что-то меняют? Ты всё тот же сопляк, который год назад воровал у меня выпивку. Я надрал тебе зад тогда, и сейчас надеру!
– Ах ты… – Уолтер Рилан взмахнул палочкой, но его приятель схватил его за руку:
– Тихо! Мы не за этим здесь. Слушай меня, трактирщик, – он повернулся к Сэму, – нам нужна одна из твоих трусливых крыс. Отдашь её – и мы уходим.
Квентин и Джин, уже спрятавшиеся под столом, испуганно взглянули друг на друга. Девен тихо сполз на пол: то ли уснул пьяным сном, то ли упал в обморок, но, кажется, заклинанием его не задело. Ведьма с забинтованными руками медленно поднялась на ноги, прижимаясь к стене, и постаралась спрятаться в тени, но Пожиратели её уже заметили.
– Эй! Вот она! – второй Пожиратель рванулся к ней. – Думала, спрячешься, Рейчел Джонси? Это ведь ты шпионила за нами? Может, ты и привела авроров к Долохову?!
– Нет, – испуганно выдохнула женщина. – Я сама только что узнала… Мордекэй, пожалуйста, поверь! Я же твоя сестра!
– Предательница чистокровных – мне не сестра, – надменно произнёс Мордекэй Джонси. – Признавайся: Долохов в тюрьме из-за тебя? Говори, а не то я тебе не только руки сожгу, но и твой лживый язык!
Рейчел заплакала, прикрывая голову забинтованными руками. На какие-то несколько мгновений все замерли, в комнате воцарилась зловещая тишина, и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы Большой Сэм не вытащил из-под прилавка здоровенный арбалет.
– Убирайтесь из моей гостиницы! – прогремел Большой Сэм, вскинул арбалет и выстрелил. Длинная и гибкая, похожая на серебряную змею, стрела обвилась вокруг ног Мордекэя, заставив его упасть на пол. Жуткий шипящий вопль отразился от высокого потолка – со своего места сорвался вампир, пролетел по воздуху пару метров и схватил Уолтера. Тот пронзительно завизжал, маска слетела с него, открыв лицо подростка с безвольным подбородком и розовыми прыщами. Палочка выпала из его руки, покатилась по полу, брызгая магическими искрами. Одна искра попала на перевёрнутый стул и превратила его в летучую мышь, которая тут же улетела, испуганно попискивая; от второй по полу пошли пятна плесени; третья угодила Девену в лицо, и редкие усики молодого журналиста выросли так, что достали до пола.
– Ступефай! – крикнул Квентин, увидев, что Мордекэй готовится выпустить заклинание вслед сестре, которая спешила вверх по лестнице. Реакция у Пожирателя была потрясающая – он в мгновение ока переключился и без труда отразил заклинание Квентина. На секунду их взгляды встретились. Злобно сверкнув глазами, Мордекэй направил на парня палочку, но тут Джин, высунувшись из-за его плеча, выкрикнула:
– Протего!
Её крик смешался с жутким, похожим на визг опоссума, криком Маленького Сэма – выпрыгнув из засады, он обрушил на затылок Мордекэя чугунную сковородку. Пожиратель Смерти тут же обмяк, уткнувшись лицом в роскошный куст плесени.
– Ну, так тоже можно, – признала Джин.
Уолтер всё продолжал верещать, хотя вампир пока что его не укусил – просто удерживал на месте, с вожделением поглядывая на усыпанную прыщами шею.
– Спокойно, Орландо, – проговорил Маленький Сэм, погладив вампира по локтю – выше бы не дотянулся. – Ты в завязке, не забывай. Спокойно. Ты сильнее этого.
– Да, – нехотя произнёс Орландо, оттолкнул Рилана и вернулся за свой столик. Опустившись на стул, он обречённо посмотрел на блюдо с недоеденным сердцем и протяжно вздохнул.
Пока Джин околдовывала обоих Пожирателей Смерти заклятием Петрификус Тоталус, а Маленький Сэм вызывал через камин Корпус авроров, очнулся Девен. Попытавшись встать, он наступил на свои новые усы и снова упал.
– Я что, что-то пропустил? – растерянно пробормотал он, оглядываясь по сторонам.
Квентин помог ему встать, потом повернулся к Большому Сэму, который как раз прятал арбалет.
– Мы переночуем здесь ещё ночь, Сэм. Пока буря не уляжется.
Сэм подобрал с пола тряпку, отряхнул с ней комочки плесени и снова начал протирать стакан, недружелюбно буркнув в ответ:
– Деньги вперёд.
4 ноября 1981 года. 12:05
– После того, как убьёшь, самое главное – вытащить кишки. Вообще все внутренности надо вынуть как можно скорее, иначе туша пропадёт. Ну а после того как выпотрошишь да освежуешь – самое то дать туше повисеть. Отдохнёт часиков восемь – и станет гораздо лучше. Некоторые, конечно, любят, чтобы мясо было совсем свежее, прямо горячее ещё – но это уж на любителя…
– Это я – любитель, – ухмыльнулся Хантер. – Поверь, Кроу: нет ничего лучше, чем горячее живое мясо и кровь. Добыча ещё жива, её сердце бьётся, кровь толчками заливается мне в горло, и я чувствую весь её ужас…
– Да уж, знаю я, какой из тебя охотник, – сердито ответил оборотень Кроу, высокий крепкий брюнет с длинным сломанным носом. – Ты даже когда не превращаешься, умудряешься добычу портить.
– Чего там портить, – Хантер подошёл к туше, которая висела на крюке под потолком, и потрогал её пальцем. – Одни кролики да белки в лесах остались. Ни оленей, ни кабанов – всех чёртовы маглы перебили… Вот и приходится искать добычу на их фермах.
В помещении стоял тяжёлый запах сырого мяса. Маленькое окошко и дверь были открыты, но Ремус всё равно задерживал дыхание, отмывая с каменного пола засохшую кровь. Она набилась ему под ногти, испачкала одежду. Преодолевая отвращение, он выжал тряпку над ведром, и по его пальцам потекла грязная, смешанная с кровью вода.
Вчерашняя охота оказалась удачной: четверо оборотней проникли на свиноферму, принадлежавшую маглу, зарезали двух свиней и тут же аппарировали обратно. Обрабатывали добычу уже на месте, в старом каменном домике, который когда-то был деревенской аптекой. Здесь на полу и стенах ещё сохранилась потрескавшаяся плитка. Сейчас она была заляпана кровью и грязью – покончив со своими делами, охотники подвесили туши на крюки, выбросили несъедобные потроха и ушли спать, оставив уборку на тех, кто занимал в стае самое низкое место. Вроде Ремуса.
После встречи с Бобби он не смог уснуть – всё обдумывал то, что узнал и то, что теперь будет. Поразмыслив, он решил не бояться Хантера. Даже если Хантер что-то услышал – что он мог рассказать Гвилту? Что Ремус состоял в Ордене Феникса? Скорее всего, об этом Гвилт уже знает: ему мог рассказать Эйнар Скуммель. О том, что Ремус пришёл сюда по заданию Дамблдора? Это уже серьёзнее. Гвилт и Адам и так уже что-то подозревают: не зря же Адам не дал ему отправить письмо отцу. Но они наверняка уверены, что Ремус всё равно ничего не сможет сделать: он не знает, где находится, у него нет волшебной палочки и, самое главное, совсем скоро полнолуние, после которого с помощью Империуса Гвилт всё равно узнает все тайны. Самое страшное, что могло случиться – это что Хантер предаст Бобби. Если он расскажет Гвилту, что Бобби предлагала Ремусу убежать, ей грозит страшная опасность.
Так или иначе, Ремус принял решение: вести себя с Хантером так, как будто ничего не случилось, а при удобном случае поговорить и выяснить, что он знает. И сегодня утром ему представился такой шанс – Зельда приказала ему убрать кровь в помещении, где разделывали туши.
Запах крови вызывал у Ремуса не только отвращение. На каком-то глубинном уровне он волновал, будоражил. Когда Хантер рассказывал о наслаждении, которое несёт вкус крови, Ремуса чуть не вывернуло – но в то же время краем сознания он вдруг понял, что готов согласиться с Хантером. Не раз во время своих ночей в Хогсмиде он испытывал безумное желание наброситься на кого-нибудь, вцепиться зубами в плоть, почувствовать, как жизнь покидает дрожащее в судорогах тело. Он понимал, что эти мысли станут только сильнее к полнолунию. И на этот раз под рукой нет аконитового зелья, чтобы их подавить.
Вода в ведре помутнела, в ней плавали сгустки крови. Сдерживая тошноту, Ремус ещё раз провёл тряпкой по выщербленным плиткам, поднялся, чтобы сменить воду, и увидел, что Кроу уже ушёл, а у двери, скрестив руки на груди, стоит Хантер. Он загадочно ухмылялся – а может, это просто казалось из-за шрама, перекосившего его рот и левую щёку.
– Можно, я пройду? – спросил Ремус как можно непринуждённее.
– Зачем?
– Воду вылить.
Вместо ответа Хантер направил на ведро волшебную палочку и уверенно сказал:
– Эванеско.
Грязная вода зашумела в ведре, закручиваясь маленьким водоворотом, словно в сливном отверстии. Через несколько секунд она исчезла.
– Тергео, – Хантер указал палочкой на Ремуса, и засохшая кровь, перепачкавшая его одежду и руки, тут же испарилась.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Ремус. Впрочем, он всё равно чувствовал себя грязным из-за запаха, пропитавшего одежду и волосы, и мечтал поскорее вымыться.
Хантер шагнул вперёд. Его бледные, хитро прищуренные глаза пристально смотрели на Ремуса.
– Без волшебной палочки тяжело, верно? – поинтересовался он. Ремус пожал плечами:
– Кажется, я привыкаю.
– Знаешь, если отобрать у кого-нибудь палочку в бою, она будет служить тебе так же верно, как собственная, – Хантер поднял свою палочку, удивительно тёмную, как будто обгоревшую. – Эту я отобрал. Аврор обезоружил меня. Я притворился, что сдаюсь, и подпустил его к себе. Слышал бы ты, как он орал, когда я вцепился зубами ему в лицо. До сих пор помню, как прокусил ему глаз…
– Давно это случилось? – спросил Ремус спокойно, хотя внутри у него всё похолодело.
– Шесть лет назад. Я тогда был ещё сопляком. Но оборотни сильнее людей.
Ремус посмотрел на свои худые, исполосованные шрамами руки:
– Я бы так не сказал.
– Ты другой, – пояснил Хантер. В его голосе не было ни издёвки, ни враждебности. Просто констатация факта. Ремусу даже показалось, что он уловил нотки сочувствия. Хантер повертел палочку в пальцах, потом насмешливо взглянул на Ремуса:
– Не ожидал, что я умею колдовать?
– Я знал, что ты умеешь. Квентин рассказывал, что тебе хорошо удаются Манящие чары.
Хантер рассмеялся, откинув голову назад:
– Он запомнил! Сукин сын… Нравится мне этот Квентин, весёлый он парень. Надеюсь, Эйнар быстренько притащит его. Ты, часом, не в курсе, куда он лыжи навострил?
– Без понятия, – тут же отозвался Ремус, радуясь, что не надо врать. Он действительно понятия не имел, где прячутся Квентин и Джин, а значит, хоть эту информацию у него не вырвут. Ни Империусом, ни Круциатусом.
– А если не врать? – вкрадчиво спросил Хантер, легонько ткнув его в плечо волшебной палочкой. По его лицу змеилась зловещая ухмылка, белесые глаза хитро сощурились. Во многих оборотнях, если приглядеться, проступают волчьи черты. Хантер был скорее похож на лиса. На побитого жизнью, голодного, бешеного лиса.
Ремус отступил на шаг, сжимая в руке ручку ведра. Отрубленные свиные головы, лежащие на полке у стены, наблюдали за ним остекленевшими мёртвыми глазами.
– Я не знаю, где прячется Квентин, – твёрдо ответил Ремус, глядя в глаза Хантера. – Он мне ничего не рассказывал о своих планах.
– А Бобби? – снова ухмыльнулся Хантер. Ремус удивлённо моргнул:
– А что Бобби?
– Она тебе ничего не говорила о своих планах, а? – улыбка Хантера стала прямо-таки издевательской. Знает, понял Ремус. Подслушал-таки, мерзкий скользкий тип. Хочет загнать его в угол. Ну ничего, посмотрим, кто кого в угол загонит.
– Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, – сказал он с притворным вздохом. – Мне больше не у кого спросить. А ты, кажется, очень хорошо разбираешься в заклинаниях. Вон сколько самостоятельно выучил…
– А? – только и спросил Хантер, медленно моргая. «Что, не ожидал? – злорадно подумал Ремус и продолжил тем же задумчивым голосом:
– Бобби жаловалась на провалы в памяти. Она думает, что кто-то наложил на неё Империус.
– И… и что?
– Странно, я никогда не слышал, чтобы от Империо теряли память. Это ведь не Обливиэйт. Как думаешь, это возможно?
Хантер задумчиво нахмурился:
– Вообще-то, под Империусом можно заставить человека забыть о чём-то… Ну, не совсем забыть – просто выкинуть это из головы. Но да, это не Обливиэйт. Обливиэйт стирает воспоминания, а Империус просто скрывает.
– Но воспоминания не исчезают? Их можно вернуть?
– Вроде бы можно…
– Джерри, а на тебя когда-нибудь накладывали Империус?
– Было дело, – Хантер отвёл затуманенный взгляд куда-то в сторону, но тут же резко повернулся к Ремусу, сверкнул глазами и снова ткнул его палочкой в плечо, вынуждая отступить ещё на шаг: – Зачем тебе это надо, а? Голову мне задурить хочешь?
Ремус быстро опустил глаза, скрыв их густыми ресницами. Потом взглянул на Хантера снизу вверх. Этим приёмом он не пользовался со времён Хогвартса. Когда-то он безотказно действовал на учителей, возмущённых выходками Мародёров. Честный, доверчивый взгляд из-под ресниц сразу отбивал желание отчитывать и наказывать. И сейчас, кажется, ему это снова удалось.
– Джерри, ты мне жизнь спас, – Ремус сказал это спокойно, твёрдо, без тени страха и заискивания, но всё ещё глядя на Хантера снизу вверх, даром что они были одного роста. – Я бы сгорел заживо, если бы не ты. Зачем мне тебя обманывать?
Хантер тряхнул спутанными жёлтыми волосами и рассмеялся:
– А ведь верно! Я спас твою жизнь. Нехорошо будет, если я отдам её Грегору, а?
Всё ещё смеясь, он хлопнул Ремуса по плечу и подмигнул:
– Ты умный парень, Рем. Могу я называть тебя Рем? Ты ведь называешь меня Джерри… Ты мне нравишься, честно, вот только… – Хантер покачал головой, – вот только зря ты врёшь. Я враньё за версту чую. Я слышал, как вы с Бобби вчера шептались, как влюблённые голубки. Она для тебя старовата, не находишь?
– Мы просто друзья, Джерри! Я думал, она погибла! Представляешь, каково мне было? И вот я прихожу сюда и вижу её живой и здоровой… Естественно, что я захотел с ней поговорить. Что тут плохого?
– Хватит, Рем, – Хантер сверкнул глазами. – Ты умный, я это понял, но я тоже кое-что соображаю. Не стоит считать меня дураком.
– Я не…
– Знаешь что, приходи завтра вечером ко мне. Я угощу тебя кое-чем получше, чем та солома, которую курит Бобби. Заодно и поговорим.
Ремус не успел ответить. Снаружи раздались чьи-то быстрые шаги, и дверь распахнулась, впустив в тёмное помещение бледный свет ненастного дня. Звонкий женский голос с сильным ирландским акцентом произнёс:
– Эй, Хантер! Ты зачем мальчика в углу зажимаешь?
– Кэтрин! – протянул Хантер, широко улыбаясь и медленно оборачиваясь назад. – Как ты могла такое подумать! Мы просто делали уборку.
Кэтрин мотнула головой в сторону:
– Заканчивайте. Грегор всех ждёт в церкви. Хочет что-то сказать.
Ремус поставил ведро на пол и быстро вышел следом за Хантером. Кэтрин дожидалась снаружи. При свете дня Ремус рассмотрел её: высокая, худая, растрёпанные бледно-рыжие волосы падают на воротник чёрной куртки. У неё была белая, как мрамор, кожа, широко расставленные серые глаза, длинный нос и тонкие губы. Она слегка улыбнулась Ремусу и, нарочно отстав от Хантера, сунула ему в карман сложенную бумажку.
– От Бобби, – шепнула Кэтрин и быстро зашагала вперёд.
*Рай (англ. «Rye») – старинный город, который находится на южном побережье Англии.
**Гёрн (англ. «Hern») – “цапля”.
====== Часть 14 ======
4 ноября 1981 года, 12:40.
– Тёмный Лорд мёртв.
Голос Грегора Гвилта отразился от гладких стен и высокого потолка, и церковь наполнилась эхом. Когда эхо стихло, снова стал слышен свист ветра, шум леса, скрип цепи, на которой когда-то висела люстра – но больше ничего. Оборотни молчали.
Церковь была небольшой и почти без украшений, с невысокой колокольней – суровый протестантский стиль. Когда-то тщательно выбеленные, стены посерели от грязи и потрескались. Часть стёкол в окнах были выбиты, дыры забиты досками и фанерой, и хотя был ещё день, в церкви царил полумрак. И холод. Вдоль стен гуляли сквозняки, и набившиеся внутрь оборотни не снимали тёплую одежду – длинные потрёпанные мантии и толстые свитера, потёртые кожаные куртки и яркие олимпийки. Все взгляды были прикованы к Грегору Гвилту, который стоял на возвышении, там, где когда-то был алтарь.
– Некоторые из вас, – продолжал Гвилт, – были против того, чтобы служить Тёмному Лорду. Вы страдали из-за него, теряли близких из-за него. Я всегда это понимал. Я никогда не хотел подчиняться никому. Я не хотел служить Тёмному Лорду. Но я служил ему. И вы знаете, ради чего – ради всех вас.
Его взгляд скользил по помещению, он не смотрел ни на кого и в то же время смотрел на всех. Каждый из оборотней ощущал этот взгляд, и многие вздрагивали от него, как от холода.
– Оборотни всегда были изгоями. Мы не можем чувствовать себя свободно, чувствовать себя в безопасности ни среди маглов, ни среди волшебников. Мои родители были убиты маглами. Маглы заперли их в доме и сожгли заживо. Родители Хантера, – он махнул рукой в сторону, – погибли, сражаясь с аврорами. И таких, как я или Хантер, очень много. Обратитесь к своей памяти. Подумайте. Вспомните, как каждого из вас хотя бы раз оскорбили, ранили, попытались убить волшебники или маглы. Каждого из вас однажды назвали чудовищем. Оттолкнули только потому что вы – такие, какие есть.
Его взгляд внезапно остановился на лице Ремуса. Тот вздрогнул. Хотел отвести взгляд, но не смог. Глаза вожака, как два серых кинжала, пригвоздили его к стене, вонзились в сердце и мозг, препарируя, изучая, рассматривая каждую мысль и каждое воспоминание. Несколько секунд спустя Гвилт посмотрел на кого-то другого, и Ремус подавил облегчённый вздох.
– На днях я узнал кое-что. Министерство Магии готовит новый закон против нас. По этому закону оборотней будут принудительно стерилизовать. Вы слышите? Вчера они отобрали у нас возможность учиться и работать, сегодня отбирают право иметь детей, а завтра начнут убивать, как бешеных собак!
Тишина исчезла. По рядам оборотней прокатился гул, полный возмущения. Некоторые сердито вскрикнули или зарычали.
– Они уже нас убивают! – крикнул кто-то. Гвилт кивнул:
– Ты прав, Мёрфи! Нас уже убивают. Враги окружают нас со всех сторон. Они не успокоятся, пока каждый из нас не будет убит, искалечен или брошен в тюрьму! Тёмный Лорд был жесток. Слишком жесток. Но он был нашим союзником, и он обещал нам новое общество. Общество, в котором волшебники признают нас равными себе, где мы могли бы стать теми, кем должны – частью этого мира!
– Да! Да! – крикнул Мёрфи, и к нему присоединились Хантер, Финн, Кроу и ещё несколько незнакомых голосов.
«Вы это заслужили, – с ненавистью подумал Ремус. – Вы помогали Волдеморту. Убивали невинных людей по его приказу. И вы ещё обвиняете волшебников в том, что вас не любят?!» Но в то же время он чувствовал, что к его ненависти примешивается ещё что-то, неприятное, раздражающее, как сквозняк или назойливое жужжание. Это было сомнение. Он понимал: то, что говорит Гвилт, относится и к нему. Только благодаря Дамблдору он смог получить образование – но никто, даже Дамблдор, не поможет ему найти место в волшебном мире. Он обречён всю жизнь быть изгоем. Без работы, без семьи. С тошнотворной горечью аконитового зелья. С отвращением и страхом в глазах окружающих.
Гвилт подождал, пока оборотни немного успокоятся. Заговорил не сразу – дал воцариться тишине, дал ей наполниться тревогой и ожиданием.
– Но теперь Тёмный Лорд мёртв. Он не успел оставить преемника. Среди Пожирателей Смерти нет никого, кто достоин занять его место. Это значит, что они не смогут защитить ни себя, ни свои идеи. Авроры переловят всех, рано или поздно, но все будут гнить в Азкабане. После этого они примутся за нас. Но у нас есть ещё один враг, кроме Министерства и его крыс.
Вожак повернулся к Адаму, который стоял в двух шагах от него, и кивнул ему. Адам молча повернулся и исчез за тёмной дверью позади алтаря. Раздался звук, похожий на глухое, сдавленное рычание, а потом – шум борьбы. Ремус услышал, как удивлённый ропот пробежал по рядам оборотней, когда Адам вернулся, тащя за собой незнакомого мужчину.
То ли шестое чувство, то ли логика подсказали Ремусу, что мужчина этот, как и все вокруг него, был оборотнем. Его руки были связаны, рваная рубашка наполовину вылезла из грязных джинсов, и весь он выглядел побитым и истерзанным. Бешено вращая глазами, он кусал тряпку, которой ему завязали рот, и издавал то самое глухое рычание, которое Ремус услышал минуту назад. Адам грубо поставил его на колени рядом с Гвилтом и встал позади, держа за плечи.
