Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц)
– Сигнал! Сигнал!
Все обернулись в сторону леса, а некоторые вскочили на ноги – из-за тёмных верхушек деревьев в небо взлетел сноп зелёных искр. Часть оборотней радостно вскрикнули, некоторые даже засмеялись, но уже через несколько секунд зазвучали крики ужаса – вслед за зелёными искрами полетели красные. У Ремуса пересохло в горле. Ему уже объяснили, что означают эти сигналы. Зелёные искры означают, что охотники вернулись. Красные – что кто-то ранен. Он поймал взгляд Камала, и у него сжалось сердце.
Самообладание изменило Бобби, и она бросилась к лесу. Ремус и Камал побежали за ней. Между деревьями мелькали белые огоньки заклинания «Люмос» и тёмные тени. Через минуту из-за тёмных стволов показалась высокая фигура Дерека О’Ши, и Бобби тихо ахнула – Дерек нёс на руках Кэтрин, которая бессильно прислонила голову к его плечу. Увидев отчаяние подруги, Кэтрин попыталась улыбнуться ей, но на большее сил у неё не хватило. Ремус увидел кровь, капавшую с её кожаной куртки, и его замутило. Она ранена из-за него.
Следом за Дереком из леса появились Дэн и Финн – они тащили высокого оборотня, закинув его руки себе на плечи. Правый рукав Финна превратился в окровавленные лохмотья, рука бессильно повисла, но когда к нему подбежала испуганная мать, парень только нахмурился и мотнул головой:
– Я в порядке.
– Помогите раненым! – прогремел голос Грегора Гвилта. Обернувшись, Ремус увидел его – вожак шёл через лес, бережно неся на руках ужасно обожжённого парня. Следом за ним, спотыкаясь и хромая, шёл Адам, его длинный кожаный плащ был заляпан кровью и грязью. – Готовьте чистую воду и бинты, живо!
Раненых, на самом деле, оказалось не так уж много, и все смогли поместиться в маленьком лазарете. Жирный Стю суетился, подготавливая постели. Обгоревшего юношу уложили на кровать; он жалобно застонал и потерял сознание. Финн и Дэн уложили на матрас того раненого, которого они тащили; вся его рубашка пропиталась кровью, вытекшей из раны на животе. Рядом с ним положили Кэтрин и ещё двух тяжелораненых. Одного из них дотащил Лосось, который, к огромной радости Камала, вышел из боя без единой царапины.
Грегор Гвилт и Адам склонились над тем, который был ранен в живот. Оборотень мучительно стонал, его грудь подымалась судорожно, рывками, при каждом выдохе изо рта брызгала кровь.
– Грегор, я умираю, – проговорил он, захлёбываясь кровью. Гвилт сжал его руку:
– Держись, Виктор. Ты всё ещё нужен мне.
Окровавленные губы Виктора дрогнули в улыбке, он слабо оттолкнул руку Гвилта, которая направила палочку на его рану:
– Оставь… я славно пожил… дай уйти к жене и сыну.
Гвилт, и без того бледный, совсем посерел. Его светлые глаза впились в лицо Виктора, костяшки пальцев, сжимавших палочку, напряглись.
– Слушай, – прохрипел Виктор, – я видел… как аврор… оглушил Джима Хейвуда.
– Хорошо, – Гвилт болезненно улыбнулся. – Хорошая новость, Виктор.
Всё ещё улыбаясь, Виктор откинулся назад, и из его губ вылетел последний вздох. Гвилт выпустил его руку, закрыл ему глаза, медленно наклонил голову и коснулся лбом лба Виктора.
– Прощай, друг, – прошептал он и на миг застыл. Все, кто столпились в лазарете, тоже замерли, не осмеливаясь ни одним звуком или движением нарушить скорбь вожака.
Гвилт справился с собой быстро, практически мгновенно. Выпрямившись, он повернулся к обгоревшему юноше, потом поискал глазами Жирного Стю:
– Что здесь можно сделать?
– Сейчас посмотрю, – пробормотал Стю и вытащил из кармана палочку, которую Ремус сломал несколько часов назад. Глаза Стю, и без того перепуганные, расширились от ужаса. Он вскрикнул – сперва тихо. Потом закричал в полную силу, и крик перешёл в горестный, скулящий стон. Гвилт схватил его за руку, выхватил палочку и поднёс её к глазам. Потом холодно взглянул на Стю:
– Как это случилось?
– Н-не знаю, – выдохнул Стю. – Не знаю, Грегор… Клянусь, я не знаю!
И опять Гвилт овладел своими чувствами. Сунув сломанную палочку обратно в руку Стю, он оттолкнул его и велел:
– Займись бинтами.
Пока Гвилт склонился над обгоревшим, Адам начал руководить теми, кто прибежал в лазарет: почти всех прогнал наружу, велев тащить бинты, воду для питья и промывания ран, еду и лекарства, нескольким разрешил остаться и помогать. Ремус был уверен, что уж его-то Адам точно выставит отсюда, поэтому начал помогать заранее: склонился над одним из раненых и принялся бинтом стирать кровь с лица. Адам заметил это, но ничего не сказал – лишь смерил Ремуса холодным взглядом и кивнул, дескать, можешь остаться.
Кэтрин была ранена неглубоко, но жутко – чьи-то когти распороли ей бок. Ремус уловил слова «неполная трансформация», когда Кэтрин тихо разговаривала с Бобби, перевязывавшей ей рану. За Финном ухаживала Урсула; он морщился, пока она смазывала его изрезанную руку лечебным зельем, но не издал ни звука, а когда с перевязкой было покончено, сам начал подносить бинты и лекарства. Гвилт всё это время колдовал над обгоревшим парнем, а когда наконец выпрямился и устало вздохнул, вид у него был вконец измученный.
Первая помощь была оказана, и те, кто были ранены легко, приступили к еде, которую принесли Зельда и Камал. Гвилт устало опустился на придвинутую к стене табуретку; Зельда с робкой улыбкой протянула ему бутылку с водой и сэндвич. Воду вожак залпом выпил, но к еде не притронулся. Вместо этого он повернулся к Жирному Стю, который стоял у дальней стены, безнадёжно пытаясь выглядеть маленьким и незаметным.
– Подойди сюда, Жирный Стю, – велел вожак. Бедняга-костоправ вздрогнул всем телом и несмело зашагал к вожаку. Ремуса пронзила острая жалость при виде его отчаянного, испуганного лица.
– Как так получилось, что ты сломал палочку?
Стю замотал опущенной головой, словно мальчик-переросток, пойманный за шалостью.
– Не знаю, – пробормотал он.
– Сколько раз тебя предупреждали, что нельзя носить её в заднем кармане?
– Много раз, – всхлипнул Стю. – Кажется, я упал с кровати… Прости, пожалуйста.
Ремус медленно вздохнул. Потом подошёл поближе к вожаку, обходя раненых, и сказал:
– Это моя вина.
Грегор перевёл взгляд на него, и Ремус сразу понял, что доверчивый взгляд из-под ресниц, которым он недавно пытался перехитрить Хантера, здесь не сработает. Прямо и честно глядя вожаку в серые глаза, он сказал:
– Сегодня утром, когда ты отправил меня выбросить собачью голову, я возвращался из леса и случайно встретил Стю. Мы разговорились, и я узнал, что Стю врач. Я спросил, есть ли у него спирт.
– Вы напились? – холодно спросил Гвилт и снова бросил суровый взгляд на Стю, который весь сжался, переводя отчаянный взгляд то на вожака, то на Ремуса, явно не зная, что делать.
– Да. Это была моя идея. Стю сразу сказал, что ему нельзя много алкоголя, но я первый предложил выпить виски. Мы выпили по три рюмки, а потом я уснул прямо здесь. Когда проснулся… – он поискал глазами Камала, – то есть, когда Камал меня разбудил, я заметил, что Стю упал, но не помог ему.
Камал медленно кивнул:
– Он говорит правду, Грегор. Я нашёл его здесь, и Стю лежал на полу. Но я не обратил на это внимания. Наверное, он и вправду сломал палочку, когда упал.
– Зачем? – спросил Грегор, снова вглядываясь в Ремуса. – Зачем ты захотел напиться?
Ремус сглотнул.
– Хотел забыть то, что произошло в церкви. Я никогда не видел, как убивают… вот так.
Ему показалось, что Грегор смотрел на него после этих слов очень долго, целые часы. На самом деле и минуты не прошло. До Ремуса донёсся презрительный смешок Финна:
– Слабак!
– Замолчи, Финн! – неожиданно рявкнул на него Дэн О’Ши. – Забыл, как сам испугался, когда пришлось пролить кровь? Тебе напомнить?
– Да из-за этого козла… – взвился Финн.
– Молчать, – велел парням Гвилт, наконец-то отведя свой тяжёлый взгляд от Ремуса. – Не мешайте нашим раненым.
Ремус обернулся. Голубые глаза Дэна гневно сверкали, Финн тоже выглядел разозлённым, но в то же время бледным – то ли от потери крови, то ли от испуга, который он пытался скрыть.
– А ты запомни, – произнёс Гвилт, вновь глядя на Ремуса, – ещё раз напьёшься – изобью так, что весь спирт с кровью выхаркаешь. Понял меня?
– Понял, – похолодев, ответил Ремус. Вожак обвёл взглядом притихших оборотней:
– Все хорошо потрудились. Идите спать. Адам, ты останься.
Тихо, почти не разговаривая – бессонная ночь вымотала всех – оборотни потянулись к выходу. На последней ступеньке крыльца Дэн крепко взял Ремуса за плечо и оттащил в сторону, к стене.
– Отчаянный ты парнишка, – тихо проговорил Дэн, наклонившись к его уху. – Лосося защитил, Жирного Стю защитил… Думаешь, когда ты окажешься в беде, они тебе помогут?
– Я постараюсь не оказаться в беде, – твёрдо сказал Ремус, подняв глаза на Дэна. Как многое ему хотелось у него спросить! Много ли оборотней Фенрира уцелело? Сколько людей пришло из Министерства? Но сейчас было не время и не место для расспросов, поэтому он просто сказал: – Спасибо, что вступился за меня.
– Не за что. Я пойду, а то с ног валюсь, – Дэн похлопал его по плечу и зашагал вслед за братом, который ждал его неподалёку. А к Ремусу подошёл Жирный Стю. Его всё ещё била редкая дрожь, и губы тряслись, когда он улыбнулся:
– Спасибо! Спасибо, тебе, Рем, я так и знал, что ты хороший парень!
– Да не за что, – выдавил Ремус улыбку. – Иди спать, Стю. Тебе нужен отдых, и мне тоже.
Всё ещё благодаря его, Стю быстро скрылся. Остальные оборотни тоже устало брели к своим домам, и Ремус остался совсем один.
Он страшно вымотался за этот долгий день, но сна не было ни в одном глазу. Особенно когда он увидел, что из лазарета выходят Грегор Гвилт и Адам. Пригнувшись к земле, спрятавшись в тени, Ремус затаил дыхание – вожак и его подручный разговаривали, причём на повышенных тонах.
– Нас подставили, Грег! Нас подставили, и ты это знаешь!
– Ничего я не знаю, и ты тоже не знаешь, Адам! Думаешь, если бы нас заложили, мы бы вернулись живыми?
– Там были авроры!
– Их было слишком мало.
– Но с ними был Грюм!
– И всё равно, их было слишком мало. Думаешь, если бы в Министерстве знали, что мы будем в Стантон-Лонг этой ночью, они бы прислали так мало людей?
– Я не верю, – упрямо продолжал Адам, – не верю, что это случайность.
– А я не говорю, что это случайность. Мы оба знаем, что Министерство давно следит за Фенриром. Я уверен, это были обычные ищейки.
– Грюм – не обычная ищейка. И этот Лонгботтом. Они – серьёзные бойцы.
Грюм... Лонгботтом… Ремус вновь ощутил толчок радости в своём сердце. Бесстрашный и сильный Грюм. Честный и храбрый Фрэнк. И тут же его охватил тошнотворный ужас – а что, если кто-то из них тоже ранен? Или, ещё хуже, убит?! Паника возросла, когда Гвилт небрежно сказал:
– Все авроры – серьёзные бойцы. И всё же Хантер уверяет, что прикончил одного.
Только не это. Чёрт возьми, только не это. Не может быть, чтобы ещё один друг Ремуса погиб по его вине.
– Не уходи от разговора, – прорычал Адам. – Фенрир Сивый, авроры… Слишком много совпадений. Они знали, что мы придём.
– И кто же, по твоему, им сказал?
– Ты знаешь, кто.
– Хватит, Адам, – судя по голосу, Гвилт едва держал себя в руках. – Финн храбро бился и был ранен. Ты сам видел.
– Очень легко ранен! Он вполне мог нанести себе эти порезы сам…
Гвилт толкнул Адама так, что тот едва удержался на ногах:
– Хочешь сказать, ты предпочёл бы, чтобы мой сын лежал при смерти, как Бен и Стюарт? Чтобы его сожгли заживо, как этого бедолагу Уилли?!
– Он – не твой сын, Грегор! Шлюха Зельда обманула тебя тогда и обманывает до сих пор, как ты не понимаешь…
– Ты не хуже меня знаешь, что её насиловали. Если Зельда – шлюха, тогда Вирджиния тоже была шлюхой!
Адам медленно откинул дреды с посеревшего, искажённого страшным горем лица. Потом тряхнул головой и улыбнулся улыбкой, больше похожей на оскал.
– Прости, – сухо сказал он. – Я и впрямь наговорил лишнего.
– И ты на меня зла не держи, Адам. Иди, отдохни.
Прихрамывая, Адам скрылся в темноте. Грегор ещё немного стоял в одиночестве, потом подошёл к костру, всё ещё догорающему на площадке, и остановился у него, протянув к нему руки. Улучив момент, Ремус прокрался к большому дому и, прежде чем нырнуть в дверь, оглянулся на вожака. Его высокая мощная фигура, освещённая огнём, показалась ему бесконечно одинокой.
====== Часть 18 ======
Комментарий к Часть 18 Предупреждение: в этой части будет описан момент убийства животного.
5 ноября 1981 года. 9:51
В больнице Святого Мунго было множество запахов. Пахло цветами, которые стояли в вазах у постелей больных: сладкий аромат роз, свежий – астр, но сильнее всего ощущался горький запах лилий. Пахло зельями и лекарствами, свежевыглаженным бельём от униформ целителей, деловито шагающих по коридорам. Но все эти запахи не могли перекрыть сладковатого духа гниения и тяжёлого, отдающего звоном в висках запаха страданий.
Барти Крауч молча стоял у застеклённого окна, из которого открывался вид в палату. В самой палате не было никого, кроме Кингсли Шеклболта, неподвижно лежащего на кровати, и его родителей, напряжённо слушающих тихий голос целителя.
Крауч обернулся к Грюму:
– Неужели всё так серьёзно?
Грюм лишь пожал плечами:
– Будь это обычное ножевое ранение, он был бы уже на ногах. Я видел, как Хантер зарезал этим ножом другого оборотня, прежде чем ранить Кингсли.
Глаза Крауча расширились, морщины у рта обозначились глубже и жёстче:
– Ты думаешь, он заражён?
– Вряд ли. Для заражения нужен контакт слюны оборотня с кровью человека, и оборотень должен находиться в стадии хотя бы частичной трансформации. Но всё равно радоваться рано. Есть масса всякой дряни, которая передаётся через кровь.
Он смотрел на то, как грузный, широкоплечий мистер Шеклболт обнимает за плечи свою высокую жену, как её длинные тёмные пальцы робко гладят курчавые волосы сына. Кингсли выпил много кровевосполняющих и заживляющих снадобий, и теперь крепко спал. Грюму оставалось лишь надеяться, что с парнем всё будет в порядке.
Он страшно устал, и у него всё ещё временами звенело в голове. Надо бы самому найти целителя: кто знает, как на него повлияла эта ночь. Только бы не заставили лечь в койку. Ему никогда не нравились больницы, и его мутило при мысли, что он когда-нибудь может умереть в одной из них. Лучше уж погибнуть в бою, сгореть мгновенно, как метеор. Словно в ответ на его мысли, слева послышался усталый голос:
– Да уж, не хотел бы я когда-нибудь попасть сюда снова.
Грюм резко развернулся. Слева от него стоял Фрэнк Лонгботтом в белом больничном халате, накинутом на алую форму мракоборца. Глаза у него были ещё краснее, чем его костюм. Дружелюбно улыбнувшись боссу, он протянул ему стаканчик:
– Не хотите кофе? На углу продают, в магловской забегаловке.
– Ты что здесь делаешь? – прорычал Грюм. Схватив парня за плечо, он поволок его к выходу: – Твоя смена давно закончилась, так что быстро домой, к жене и сыну, понял меня?
Прежде чем пулей вылететь за дверь, Фрэнк всё-таки сунул бумажный стаканчик в руку начальника.
– И чтоб до завтра на работе не появлялся! – проорал ему вслед Грюм и скривился от головной боли.
5 ноября 1981 года. 13:39
Ремус быстро зашёл в лазарет и крепко закрыл за собой дверь. За ночь похолодало, на траве поблёскивал иней, и воздух был дьявольски холодным. От плотно закрытого чайника, который он принёс собой, поднимался ароматный пар.
Увидев его, Кэтрин приподнялась на своём матрасе. Бобби, которая сидела рядом с ней, быстро выпрямилась. Кэтрин втянула воздух тонкими ноздрями и улыбнулась:
– Пахнет вкусно.
– Это Камал приготовил, – Ремус опустил чайник на колченогий столик и полез в принесённую сумку, доставая оттуда чашки и свёртки с едой. – Сказал, восстановит силы.
– Я помогу тебе, – сказала Бобби. Она разлила травяной чай по чашкам, одну поставила на столик рядом с кроватью, на которой спал Уилли. Ожоги его немного зажили, но всё ещё выглядели ужасно. Второй раненый оборотень – Ремус уже знал, что его зовут Бен – тоже лежал неподвижно, может, спал, может, был без сознания. Ещё двое тяжелораненых не перенесли эту ночь. Несколько часов назад, на рассвете, Ремус видел, как Гвилт, Адам и братья О’Ши вынесли из лазарета два завёрнутых тела и унесли их в лес, в серый предрассветный туман. Он не знал, что с ними сделают, но полагал, что вряд ли будут подвешивать на дереве и оставлять на корм воронам, как Хорнета.
– Спасибо, – поблагодарила Кэтрин, отпив из чашки. – Передай Камалу мои комплименты. Каждый день бы пила.
– Не говори ерунды, – буркнула Бобби. – Ты же знаешь, он готовит его только для раненых.
– Ну и пусть. Мне нравится лежать в лазарете. Тепло, тихо, и на работу не гонят.
– Знаешь, Кэтрин Доннелли, временами ты меня бесишь, – в сердцах заявила Бобби и вышла из лазарета, стукнув дверью. Ремус закусил губу и виновато посмотрел на Кэтрин:
– Мне жаль.
– Почему? – спокойно спросила та.
– Может, если бы я не… – он нервно покосился на Уилли и Бена, по-прежнему крепко спящих – или притворяющихся? Но сказать опасную правду ему не пришлось – Кэтрин взяла его за руку и тихо сказала:
– Это сделал Фенрир Сивый. Ещё до того, как появились авроры.
– Что вообще вчера произошло? – Ремус сел на матрас рядом с ней. – Я до сих пор ничего не знаю.
– Мы выследили, где прячется Фенрир Сивый. Убили не меньше десяти оборотней из его стаи, но ему удалось скрыться. Я, правда, этого не видела – он ранил меня, и я отключилась. Если бы не Дерек… до сих пор была бы там, – она вздохнула и снова поднесла чашку к губам. Её тонкие бледные пальцы слегка дрожали. На несколько секунд вся её бравада и дерзость испарились, как будто она показала Ремусу весь страх и боль, которые почему-то не захотела показывать Бобби. Внезапно обгоревший Уилли пошевелился и со стоном пришёл в себя, и разговор пришлось прекратить. Ремус забрал чайник и снова вышел на холод.
Магия и регенерация сделали своё дело – большинство из тех, кто был ранен вчера вечером, покинули лазарет и вернулись в дома. Но деревня всё равно была погружена в напряжённое молчание. Пятеро из тех, кто ушёл вчера с Грегором, остались дежать мёртвыми на поле боя. Ещё трое умерли от ран. Ремус слышал, что Кроу видели убегавшим с поля боя, но он не вернулся с остальными – значит, был ранен или оглушён, а возможно, и убит. Но его это не волновало. Всю ночь он провёл почти без сна, глядя в темноту воспалёнными глазами, и лишь изредка проваливаясь в смутный неглубокий сон, в котором ему снова и снова являлся мёртвый, убитый Хантером, Фрэнк Лонгботтом.
«Все авроры – серьёзные бойцы… Хантер уверяет, что прикончил одного»
Может, это неправда? Может быть, Хантер солгал? Может, речь шла вовсе не о Фрэнке? Ещё никогда Ремусу не было так сложно сохранять спокойное лицо и ровный голос, как сегодня утром, когда он помогал Камалу и выполнял поручения Зельды, стараясь не сорваться в ответ на её придирки и раздражение. Он еле сдерживался, чтобы не выбежать стремглав из кухни и не метаться по всей деревне, разыскивая Хантера. И слишком уж радостно согласился, когда Камал робко попросил его отнести раненым лечебный чай.
Выйдя из лазарета, он снова огляделся по сторонам – не встретит ли взгляд бледных глаз, не мелькнут ли где знакомые жёлтые патлы? Но Хантера нигде не было. Оглядываясь, он заметил Дэна О’Ши – тот колол дрова и кивнул Ремусу, поймав его взгляд. Мимо него прошёл Финн. Он медленно подошёл к костру и остановился, хмуро глядя на огонь. Его рука всё ещё была забинтована, и весь он выглядел бледным и нездоровым – под глазами синяки, губы посерели.
Проходя мимо, Ремус услышал тихий звук: вжик, вжик, вжик. Возле костра на складном стуле сидела Урсула и точила ножик, лезвие тускло поблёскивало в бледном свете пасмурного дня. Тонкие, золотисто-смуглые пальцы стискивали нож и осёлок с куда большей силой, чем требовалось – кожа под грязноватыми ногтями побледнела от напряжения. Временами непослушные кудри падали ей на глаза, и тогда она встряхивала головой, отбрасывая их назад, а потом возвращалась к своему занятию снова, с каким-то остервенелым упорством. Невольно Ремус загляделся на неё. На ней была толстая куртка из жёсткой коричневой кожи, мешковатые джинсы и тяжёлые ботинки, но он не мог отделаться от воспоминания о том, какой увидел её позавчера – обнажённой, изящной, с маленькими ступнями и тонкой шеей. Урсула почувствовала его взгляд и подняла глаза. Их взгляды встретились, и вдруг она тонко улыбнулась.
– Может, хватит? – прорезал тишину недовольный голос Финна. Девушка тут же отвернулась от Ремуса и повернулась к Финну, насмешливо глядя на него:
– Что?
– Говорю, может, хватит? – издевательски повторил Финн. – От твоего ножика толку не больше, чем от пилки для ногтей. Всё равно тебя никогда не возьмут в настоящий бой.
Он отвернулся от неё, и это было ошибкой. Быстро, как кошка, Урсула вскочила со своего места, обхватила Финна левой рукой за шею и рванула вниз, вынуждая встать на колени. Руки молодого оборотня, протянутые к костру, неподвижно застыли. Урсула прижала тонкий ножик к напряжённой шее и ласково, почти мурлыкая, проговорила Финну на ухо:
– Я просто играю, Финн. Я просто играю. Не всем же быть такими кислыми хмурыми ублюдками, как ты, правда?
– Не смей… – прорычал Финн, косясь на неё испуганными и злыми глазами, – не смей называть меня ублюдком! Слышишь меня, шлюха?
Быстрое движение – и Урсула слегка проткнула его кожу острым кончиком ножа. Финн прерывисто вздохнул от боли. Урсула улыбнулась и слизнула острым язычком кровь с его шеи:
– Да, я шлюха. Как и твоя мамаша.
Она оттолкнула его так, что он чуть не упал в костёр, и отошла в сторону. Ремус снова встретился с ней взглядом, и она улыбнулась ему. Дэн тихо рассмеялся, на минуту отвлекаясь от своих дров.
– А ты на что уставился, придурок? – прорычал Финн. Ремус повернулся к нему, приподнял чайник:
– Чаю хочешь? Камал заварил для раненых.
– Пошёл ты! – плюнул Финн и снова повернулся к огню. Но внезапно вскочил на ноги и посмотрел куда-то за спину Ремусу. Тот обернулся. К огню медленным, размашистым шагом шёл Грегор Гвилт. Вид у него был помятый, куртка цвета хаки распахнута на груди, майка вылезла из джинсов. Позади него, о чём-то тихо переговариваясь, шли Адам и Дерек. Ремус невольно задержал на вожаке взгляд. Похоже, не он один провёл бессонную ночь.
Гвилт поднял голову и встретился с ним холодными серыми глазами. Потом повернулся к Дереку:
– Дерек, для тебя есть работа. Отправляйся в лес, проверь ловушки.
– Хорошо, – кивнул мужчина. – Только подожду, когда брат закончит колоть дрова. Вдруг много тащить придётся?
Гвилт холодно усмехнулся:
– Нет. У Дэна и так есть, чем заняться. Возьмёшь с собой Ремуса. – Он снова посмотрел на юношу холодным взглядом: – Вчера выяснилось, что он не переносит вида крови. Раз он теперь один из нас, должен привыкать. Проследи, чтобы он убил кого-нибудь.
Лицо Дерека на секунду окаменело. Ремус каким-то чутьём уловил, как за его спиной настороженно замер Дэн. Братья не осмелились обмениваться взглядами в открытую, но он знал, что они встревожены.
– Ладно, – безо всякого выражения сказал Дэн. Ремус прикусил губу:
– Я сейчас, только верну чайник на кухню.
– Урсула отнесёт, – бросил Гвилт и снова повернулся к огню. Тут же, слушаясь приказа, Урсула подошла к Ремусу так близко, что он почувствовал исходившее от неё тепло. Когда она забирала у него чайник, то её пальцы мягко скользнули по его запястью, и от этого прикосновения его бросило в дрожь. Он велел себе не смотреть на то, как она уходит, как волнуются на ветру её кудри, и вместо этого зашагал вслед за Дереком.
В лесу было тихо и холодно, в воздухе ощущался хрустящий привкус близкой зимы. Спасаясь от холода, Ремус глубоко засунул руки в карманы. Дерек обернулся к нему:
– Нам далеко идти. Тебе не холодно?
– Я в порядке.
– Это хорошо.
– А куда мы идём?
– Вчера я и Хантер поставили ловушки на кроликов, возле ручья. Надо посмотреть, может, кто-то попался.
– И часто вы здесь так охотитесь? – спросил Ремус. Он вспомнил, что на кухне было много банок с консервами, овощей и хлеба, но ни разу не видел туш животных – за исключением вчерашнего утра, когда разделывали свиней.
– Когда есть возможность.
Несколько минут спустя Ремус осмелился спросить:
– Дерек, может, ты расскажешь, что произошло ночью?
Уловив страх в его голосе, Дерек обернулся, смерил его взглядом:
– Твой план не сработал. Вот что произошло. Я видел троих авроров. Думаю, их было больше, потому что кто-то палил заклинаниями из леса и оглушил нескольких наших. Но я видел только троих.
– Правда, что среди них был Грюм?
– Да. Я его узнал. Уверен, что и он узнал меня.
Следующий вопрос задать было сложно. Ремус сжал зубы и некоторое время медленно дышал через нос, чтобы успокоиться и не дать своему голосу предательски задрожать, прежде чем спросил:
– Правда, что Хантер убил одного из авроров?
– Я видел, как он бросил нож в одного из них. Попал в бок, не в шею и не в сердце. Думаю, он выкарабкается.
– А тот парень… как он выглядел?
– Я особо не разглядел, но точно помню, что он был темнокожий.
Значит, не Фрэнк. Ремус прикрыл глаза, лихорадочно соображая. Сали Рахим? Кингсли Шеклболт? Джон Таунсенд… ах, нет, Джон Таунсенд в больнице Святого Мунго. Он ослеп от какого-то мерзкого зелья, которым плеснули на него в бою, и целители до сих пор бьются над ним. Ремус читал об этом в «Ежедневном Пророке» всего неделю назад, а кажется – целую вечность.
– Мы уже рядом. Ступай тише, если они ещё не попались в ловушки, мы можем их спугнуть.
Пригнувшись и затаив дыхание, Ремус последовал за Дереком вниз по склону холма, заросшего молоденькими, тонкими деревцами. Они спустились к мелкому прозрачному ручью, журчащему среди замшелых валунов. Лес вокруг был совсем голый, вся трава скрылась под слоем опавших листьев, но мох на валунах продолжал зеленеть с какой-то лихорадочной радостью.
Когда они пересекли ручей и вновь поднялись на холм на другом берегу, Дерек протянул руку назад, приказывая Ремусу остановиться. Тот замер, вглядываясь вперёд, и увидел то, зачем они сюда пришли: небольшую клетку, сплетённую из проволоки. Клетка стояла под деревом, и в её углу испуганно сжался серый кролик. Его уши были прижаты к голове, но настороженно приподнялись, когда он услышал шаги оборотней.
Ремус тихо вздохнул, глядя в тёмные испуганные глазки кролика. Он вспомнил слова Гвилта. И как, интересно, ему придётся убить зверька? Перерезать глотку, как Гвилт поступил с Хорнетом?
– Попался, – проговорил Дерек, и на его усталом лице появилась улыбка. – Это хороший лес. Здесь ещё есть на кого охотиться. Мы поставили ещё одну ловушку подальше отсюда. Бери клетку и пошли за мной.
Вторая ловушка оказалась шагах в пятидесяти от первой, пряталась в зарослях увядшего папоротника. В ней тоже сидел кролик. Дерек остановился перед ней, одной рукой открывая крышку ловушки, а второй снимая с пояса короткую дубинку.
– Смотри, – велел он, взглянув на Ремуса. Он поднял кролика в воздух, держа его за задние лапки. Кролик висел неподвижно, маленькие глаза уставились в пустоту. Второй рукой оборотень занёс дубинку и одним точным движением ударил зверька по затылку.
Кролик слегка дёрнулся, уши мгновенно обмякли и опустились, и он повис неподвижно. Из носа и ушей пошла кровь. Ремус вздрогнул, клетка затряслась у него в руке – запертый кролик заметался, почувствовав смерть собрата, его ушки и нос нервно дёргались. Руки Ремуса немного дрожали, когда он открывал свою ловушку и вытаскивал кролика наружу.
– Не торопись, – услышал он Дерека. – Он не должен бояться и дёргаться, иначе ему только будет больнее, – он протянул Ремусу дубинку.
Это оказалось несложно. Ремус не думал, что отнять чужую жизнь можно так быстро и легко. Тихий, тупой звук удара – и кролик бессильно обмяк в его руке. Дерек забрал у него дубинку, снова подвесил её к поясу, а потом взял Ремуса за руку. Пальцы у него были холодные и твёрдые.
– Ты как?
– Нормально, – Ремус взглянул на него: – Я думал, будет хуже. Думал, мы их зарежем.
– Это медленная и мучительная смерть. Я предпочитаю убивать быстро, одним ударом. Теперь и ты умеешь. Тебе это пригодится, раз уж ты теперь один из нас.
– А кто научил тебя? – спросил Ремус, когда они шли обратно.
– Моя мать. Она умерла много лет назад.
– Она была охотницей?
– Охотником был отец. Охотником на оборотней. Он выследил мою мать, и расхотел убивать её.
Он улыбнулся, увидев изумление на лице Ремуса:
– О да, красивая история любви. Вот только от любви иногда дети получаются. Когда мать поняла, что беременна, она сбежала из стаи. Отец ушёл из аврората, чтобы быть с ней. У нас была ферма, которая приносила доход, мы с братом учились в Хогвартсе и всегда с радостью приезжали домой. Мы были счастливой семьёй. Не совсем правильной в глазах других, но по-настоящему счастливой.
– То есть вы с братом – наполовину оборотни?
– Мы родились обычными. В смысле, волшебниками, не маглами, но и не оборотнями. Так бывает. Если оба родителя – оборотни, то ребёнок будет таким же в любом случае, если кто-то из родителей человек, то не обязательно.
– Но как же получилось, что вы стали оборотнями?
Дерек долго не отвечал. Они уже пересекли ручей и шли к деревне. С неба упало несколько мелких снежинок.
– Прости, – проговорил Ремус. – Это личный вопрос.
– Ральф Кривозуб, – неожиданно сказал Дерек. В его голосе слышалась сдавленная ярость. – Он обратил мою мать, когда она была ещё девочкой. Говорят, он же обратил Фенрира Сивого и ещё много кого. В годы войны – я про Вторую Мировую – он собрал большую стаю из осиротевших детей. Часть из них смогли сбежать, когда повзрослели. Грегор тоже когда-то состоял в его стае, но его Ральф не обращал – Грегор оборотень от рождения. Моя мама сбежала вместе с Грегором и была в его стае, пока не встретила моего отца. Грегор не пытался её найти, но вот Ральф никогда не забывал о ней. Он никогда ничего не забывает, старый хитрый зверь.
Он ненадолго сжал зубы. Ремус видел сквозь короткую бороду, как подрагивают мышцы на его челюсти.
– Он и его оборотни явились к нам на ферму четырнадцать лет назад. Под Рождество. Мы с братом только приехали на каникулы. Отец и мать храбро сражались, убили шестерых оборотней из его своры, но их было слишком много. Ральф урождённый оборотень, ему не нужно ждать полнолуния, чтобы обращать, хватит и неполной трансформации. Сперва он укусил меня. Потом – Дэна. Под конец убил отца. Мать заставили смотреть на это. Она не проронила ни одной слезы. Только плюнула в морду Ральфу, когда он подошёл, чтобы убить её. Мы с братом… мы с братом в конце концов смогли убежать. Но родителей было не вернуть.
