Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 40 страниц)
– В чём тебе помочь? – прошептала Джин. Машинально она окинула взглядом красивую, ладную фигуру Урсулы. – Ты…ты чем-то болеешь?
– Потом скажу, – усмехнулась Урсула. – Сперва отвечай на вопрос. Да или нет?
Скуммель уже давно скрылся в доме. Драгоценные минуты утекали. Кто знает, о чём они там говорят, пока она стоит здесь и трусит! Джин сжала зубы и кивнула, пристально глядя Урсуле в глаза. Урсула кивнула в ответ и повернулась к стене, открывая дверь, которую Джин не заметила в темноте.
Они оказались в крохотном помещении. Здесь было темно и пахло дымом, но при этом так тепло, что Джин даже улыбнулась – за долгое время на улице она успела замёрзнуть. Запах дыма раздражал её, и она понадеялась, что они не задержатся здесь надолго – не хотелось бы, чтобы её начало тошнить. В полной темноте она услышала, как Урсула, тихо ругаясь, возится и двигает что-то.
– За стенкой кухня, мы с другой стороны от очага, поэтому так тепло, – прошептала она. – Здесь хранятся дрова. Осторожно, не урони их, а то нас точно услышат… Всё, теперь готово.
Джин почувствовала, как Урсула снова взяла её за руку и потянула поближе к себе. Они зашли за поленницу и прижались к стене. Джин ощутила слабое дуновение воздуха на своей щеке, нащупала рукой какое-то отверстие в стене и поняла, что Урсула отодвинула одну из досок потолка, чтобы стало слышно, что происходит в соседней комнате.
– Это моё секретное убежище, – прошептала Урсула и внезапно крепко схватила Джин за шиворот и прошипела ей на ухо, обжигая кожу горячим дыханием: – Не смей приходить сюда, если я не разрешу, поняла?!
– Поняла, – Джин аккуратно отодвинула её руку. – Давай послушаем, раз пришли.
Девушки затаили дыхание, прислушиваясь к голосам. К счастью, Гвилт и остальные разговаривали громко, не таясь.
– Я не знаю, Грегор, – с сомнением произнёс приятный высокий голос, голос Эйнара Скуммеля. – Сам я не могу проникнуть в Корпус Авроров, сам знаешь, но слухи, которые доходят до меня, неутешительны. Говорят, Барти Крауч не просто разрешил своим подчинённым пытать заключённых – ходят слухи, что некоторые не выдерживают и умирают раньше, чем их отправят в Азкабан. Я не уверен, что Скотт ещё жив.
– Шанс ещё есть, – ответил звучный низкий голос Гвилта. – Мы должны попытаться.
– Главное, чтобы кто-нибудь ещё не погиб, – проворчал следующий голос, в котором Джин не сразу узнала Адама – оборотня, который стал их с Квентином соседом.
– Это зависит только от нас, – сказал Гвилт. – А что у вас, парни? Смогли что-то выяснить?
– Не очень много, – отозвался молодой мужской голос, глуховатый, но мягкий и приятный. Джин услышала, как при звуке этого голоса Урсула встрепенулась и нервно заёрзала, придвигаясь поближе к стене. – Мы не смогли узнать ничего насчёт Скотта, но… Дерек, покажи им.
– Это Дэн, – удивлённо проговорила Урсула. – Странно, я думала, он вернётся только утром…
Джин понятия не имела, кто такой Дэн, и не испытывала особого желания спрашивать. Напрягая слух, она разобрала слабое шуршание. Её охватило разочарование: похоже, этот Дерек притащил какие-то бумаги, и теперь вместо разговоров они будут читать, и она ничего не узнает.
– В Министерстве было совещание, – сказал голос, похожий на голос Дэна, только чуть более хриплый. – Я смог украсть часть протокола, ту, что касается нас.
– Хорошо, – в голосе Гвилта прозвучало что-то, похожее на сдержанное восхищение. Почему-то Джин это поразило. Она привыкла думать о Грегоре Гвилте, как о бесчувственном чудовище. Она не могла поверить, что в его голосе звучит восхищение, так же как вчера, когда он лечил её, в нём звучала тревога. Это было неправильно, это раздражало. Она не хотела признавать в нём что-то человечное, вся её душа боролась против этого.
Снова зашуршали бумаги.
– Похоже, старина Джим Хейвуд всё ещё жив, – усмехнулся Гвилт. – Смотрите: Барти Крауч настаивает на том, чтобы отправить его в Азкабан до полнолуния. И не только его, а целую партию заключённых!
– Без суда? – глухо спросил Адам.
– Теперь это обычное дело, – равнодушно промолвил Скуммель. – Впрочем, какой тут может быть суд? Никто не захочет выслушивать показания Хейвуда, или Сириуса Блэка, и уж точно никто не встанет на их защиту.
– Сириус Блэк до сих пор не в Азкабане? – спросил визгливый голос, от которого у Джин по телу побежали мурашки, а внутренности скрутило от отвращения – Кевин Мур.
– Нет, но он отправится туда очень скоро, – отозвался Дерек, или Дэн – кто-то из них, Джин не разобрала.
– Раз Крауч хочет засадить Хейвуда в тюрьму, значит, в ближайшие пять дней он точно его не убьёт, – произнёс Гвилт. – Может, и Скотт ещё жив?
– Может быть, – мрачно откликнулся Адам. – Если он жив, то его отправят в Азкабан одновременно с Хейвудом, до полнолуния.
– Мы выясним, когда их будут перевозить, – решительно сказал Гвилт, – нападём на конвой, и вытащим Скотта. И Хейвуда тоже прихватим, – в его голосе зазвучала холодная злость. – Я давно мечтаю открутить башку этому мерзавцу.
– Это опасная затея, – вмешался Скуммель. – Если мы смогли узнать эти сведения, то где гарантии, что Фенрир Сивый не смог их узнать, или не сможет в ближайшее время? Где гарантии, что он не решит сделать то же самое, и не нападёт на конвой одновременно с вами?
– Стая Сивого не такая, как наша, – возразил Дерек. – Его волки для него – всё равно что слуги. Он не станет рисковать своей шкурой ради одного из них. Он всегда может обратить кого-то ещё.
– Джим Хейвуд – не просто один из его волков, – резко одёрнул его Скуммель. – Он был с ним дольше, чем кто-либо ещё. Ради него он рискнёт. Грегор, если вы столкнётесь снова, повторится то, что было в Стантон-Лонг!
– Не говори про Стантон-Лонг! – прорычал Адам. – Тебя там не было! И тебе ещё надо доказать мне, что это не ты тогда подставил нас!
– Не смей обвинять меня в сотрудничестве с аврорами, Спайдерсон! – злобно прошипел Скуммель.
– А ты не смей учить нас осторожности! Ты повсюду оставляешь за собой трупы, мало тебе было авроров – ты ещё и французскому Легиону работы подкинул!
– Не болтай, чего не знаешь, пёс! Думаешь, я не избавился от тела той француженки? Её никто никогда не найдёт, и Легион никогда не свяжет эту историю с нами!
Джин сжала кулаки так, что ногти глубоко впились в кожу.
– Довольно! – резко сказал Дерек. – Грегор, это ещё не всё. Прочитай дальше.
Снова воцарилась тишина. Потом в этой тишине глухо, опасно, как далёкий раскат грома, прозвучал голос Гвилта:
– Проклятье. – И, сразу после этого, повторил уже в полный голос, практически прорычал: – Проклятье!
– В чём дело? – в голосе Адама прозвучало какое-то подобие страха. Вместо ответа Гвилт проревел:
– Что ещё за «Берег Ведьм»?!
Джин едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.
– Паршивая газетёнка откуда-то с южного побережья, – тихо сказал Дэн. – Этот номер вышел два дня назад. Кроме Дамблдора, его мог прочитать кто угодно.
– Это всё ты, – голос Адама трепетал от сдерживаемого рыка. – Ты проболтался, ты или твой приятель, кто-то из вас!
– Он мне не приятель! – возмутился Скуммель. – То, что мы оба служили Тёмному Лорду, ещё ничего не значит!
– Грег! Грег, послушай меня, я говорил, что не стоит ему доверять…
– МОЛЧАТЬ! – голос Гвилта вонзился в уши оглушительным раскатом грома. Тишина, которая воцарилась после этого, была такой полной, что Джин даже испугалась, что крик Гвилта разорвал её барабанные перепонки.
– Всё не так плохо, – заговорил Гвилт спустя какое-то время. – Это промах… досадный промах… я не знаю, кто в этом виноват, но я выясню. И всё же это ещё не конец. Ни этот журналист, ни Дамблдор не знают сути дела. Они считают, что это всего лишь осквернение могил.
– Они догадались, что это связано с нами, – глухо сказал Адам. – Они знали, что Кейси и Десильва были в нашей стае, и связали их смерти с остальными.
– Это ещё не конец, – с нажимом повторил Гвилт. – Судя по протоколу, чиновники из Министерства не принимают это всерьёз. У них сейчас есть дела поважнее, чем расследовать убийства оборотней. Они были бы рады, если бы нас всех переубивали. Я уверен, когда старик Дамблдор заявил… как там… – он зашуршал бумагами, – «они тоже являются членами волшебного сообщества, они выполняли закон по мере сил, и должны быть защищены этим законом»… так вот, я уверен, что они просто посмеялись про себя над его словами… Они не станут заниматься этим делом, пока не покончат с Пожирателями Смерти. А к тому времени мы уже будем достаточно сильны, чтобы дать им достойный отпор.
Гвилт снова замолчал, и снова никто не осмелился прервать молчание. Когда он снова заговорил, его голос был усталым, но спокойным – вожак взял себя в руки:
– Дерек, Дэн… вы молодцы. Я горжусь вами, парни. Не зря я взял вас к себе. Идите, отдыхайте. Эйнар, Кевин, в ближайшее время нам понадобится ваша помощь. Я согласен: прежде, чем рисковать своими жизнями, надо узнать больше. Я отправлю троих оборотней в Корпус авроров, чтобы они выяснили, жив ли Скотт, и попытались вытащить его. Ты должен будешь устроить шум, отвлечь авроров, чтобы мои волки смогли безопасно попасть в Корпус и уйти оттуда.
– Согласен, – судя по голосу, Скуммель улыбнулся одной из своих нахальных, ленивых улыбок. – Мы с Кевином как раз собирались навестить супругу одного нашего старинного друга. Передать ей, что он очень тоскует в разлуке с ней.
– Хорошо. Адам… когда будешь готов, отправишься на южное побережье. Журналист должен умереть.
– Это слишком рискованно. Это только привлечёт к нам лишнее внимание, Грег, – глухо сказал Адам.
– Ещё рискованнее будет оставить его в живых. Мало ли, что ещё он успеет раскопать! Да, это опасно, поэтому я и прошу об этом тебя. Ты справишься лучше, чем кто-либо другой.
– Я понял, – бесстрастно ответил Адам, но Джин показалось, что в его голосе она уловила еле различимый вздох.
Разговор стих. Зазвучали шаги, стукнула дверь – все расходились. Джин и Урсула оставались на своём месте, пока звуки окончательно не утихли. Только после этого Урсула тихо открыла дверь и бусшумно выскользнула наружу. Джин последовала за ней, шатаясь и хватаясь за стены. Её тошнило, и она привалилась спиной к стене и широко раскрыла рот, жадно вдыхая холодный ночной воздух.
– Да, дела, – протянула Урсула и прислонилась к стене рядом с Джин. Помолчала немного, потом ткнула её локтем в бок: – Ты там нормально? Я вроде как обещала твоему парню вернуть тебя в целости и сохранности.
– Я в порядке, – пробормотала Джин и выпрямилась. – Спасибо, что привела меня сюда.
– Пожалуйста, – сухо отозвалась Урсула. – Теперь ты мне должна, помнишь?
– Конечно. Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Урсула посмотрела на неё, внимательно и угрожающе. Что-то блеснуло в лунном свете, и в следующую секунду Урсула приставила к шее Джин, чуть пониже уха, короткий и очень острый ножик:
– Для начала пообещай, что ты никому не расскажешь о нашем уговоре. О том, что ты услышала здесь, можешь рассказать своему парню, если он не трепло. Но то, о чём я тебя сейчас попрошу – только между нами! Если я узнаю, что ты проболталась – а я узнаю – я тебя убью.
Нож надавил чуть сильнее. Джин задержала дыхание, потом тихо проговорила:
– Я обещаю, что никому не скажу.
– Молодец, – Урсула слегка улыбнулась. – Грегор не врал: ты и впрямь умная. Так вот, – она медленно убрала нож, – после полнолуния ты получишь обратно свою волшебную палочку. Я знаю, что то, что мне нужно, целители изучают очень рано. Стю мне рассказывал. Так что хоть ты и недоучка, а сможешь мне помочь.
Она помолчала, потом сказала резко, словно рубанула топором:
– Ты сделаешь мне аборт.
6 ноября 1981 года. 22:13
– Десильва? – переспросил Ремус, чувствуя, как в лёгкие проникает холод, а в ушах звучат далёкие крики ворон. – Мария Десильва? И вторую девушку звали Дженнифер?
Квентин затянулся сигаретой и выпустил дым в ночной воздух.
– Дженнифер Кейси, – сказал он. – Я выучил все имена наизусть, прежде чем отправил газету Дамблдору.
– Их убил Гвилт, – проговорил Ремус. – Я точно это знаю.
Он рассказал Квентину о том, как крался по лесу следом за Мэттом и Финном, которые тащили завёрнутый в мешковину труп Хорнета, как подслушал их разговор. Квентин слушал его, курил, и всё сильнее мрачнел. Когда Ремус рассказал, что Мэтт и Мария собирались бежать вместе, Квентин резко побледнел и затянулся сигаретой так сильно, что чуть было не выкурил её сразу до фильтра. Выдыхая дым, он закашлялся.
– Значит, Мэтт, – пробормотал он. – Спасибо. Посмотрю, что с ним можно сделать.
– Думаешь привлечь его на свою сторону? – Ремус покачал головой. – Он не показался мне таким уж смелым.
– Попробовать стоит, – Квентин пожал плечами. Ремус улыбнулся:
– Хочешь устроить революцию, товарищ? То-то меня так напрягло, что ты пытался поймать советское радио.
Квентин рассмеялся:
– Кто бы говорил! Сам вон какую наглядную агитацию развёл! Если тебе после такого не устроят тёмную, то я в полнолуние превращаюсь в кролика.
Они здраво рассудили, что идти в дом, где теперь жили Квентин и Джин, слишком опасно – в любую минуту туда мог вернуться Адам. Они укрылись в лесу неподалёку от большого дома, где скрылись Джин и Урсула. На этом самом месте Ремус несколько дней назад разговаривал с Бобби, здесь она уговаривала его сбежать, пока есть время. При мысли о ней его охватила тоска, но в то же время мысль о том, что Бобби и Кэтрин на его стороне, странным образом его успокаивала.
За короткое время Квентин и Ремус успели обменяться важными сведениями, которые им обоим совсем не понравились. Новость о том, что его и Джин заставят в полнолуние кого-то убить, Квентин встретил молча, только ещё сильнее помрачнел. Ремус выслушал историю о побеге во Францию и о том, что там случилось, и почувствовал, как его снова охватывает бессильная злость. «Она совсем не знала нас, – сказал тогда Квентин, – и всё равно хотела помочь. Она погибла из-за нас». Он потушил сигарету и тут же вытащил вторую. Его пальцы дрожали, и так же дрожал его голос. «Мы почти вырвались. Мы почти смогли уйти. Мы были так близко».
Ремус прислонился спиной к дереву, поднёс к губам сигарету, которой его угостил Квентин. Не травка – он уже предупредил Квентина, что здесь наркотики лучше не употреблять, на что Квентин заверил его, что завязал. Затянувшись, Ремус попробовал выпустить дым через нос; это новое ощущение было странным, но оно ему понравилось. Глядя, как дым тает в воздухе, он думал о том, что рассказал Квентин.
Он думал о Гае Моррисе. Несколько раз они встречались, когда приходили за зельями к Джуду Коулману. Их знакомство ограничилось несколькими разговорами, но Ремусу хорошо запомнился этот немногословный мужчина с сединой в тёмных волосах. Он как-то обронил, что после обращения в оборотня сбежал в Европу и некоторое время жил в Румынии, и даже устроился ненадолго драконоборцем, пока его не вычислили, и он был вынужден уволиться. О драконах он говорил с нежностью, на его усталом лице появлялась улыбка. А потом он умер, и кто-то вытащил его из гроба, вырвал из груди сердце и отбросил его тело в сторону, как надоевшую куклу.
А ещё он думал об Айтоне Пейдже. Об Айтоне Пейдже, чьё тело было изуродовано каким-то мерзавцем, охотящимся за сердцами и кровью оборотней. Об Айтоне Пейдже из команды «Зелёные Драконы», плакат которой висел в комнате Джеймса.
Он сидел в середине первого ряда, как и подобает ловцу. Широкоплечий, огненно-рыжий, бледный оттенок кожи совсем не виден из-за плотного слоя веснушек. Улыбка во весь рот, и острые глаза пристально следят за маленьким снитчем, который порхает по комнате, слабо звеня крыляшками. Каждый раз, когда Джеймс выпускал свой снитч полетать, Айтон Пейдж на плакате оживлялся, щёлкал пальцами, наклонялся вперёд, как зритель на мачте. И каждый раз, когда Джеймс вновь играючи ловил снитч, Пейдж беззвучно смеялся и показывал ему большой палец.
Но в тот вечер Пейдж сидел неподвижно, сонно хлопая рыжими ресницами. Снитч был крепко заперт в ящике стола – у его хозяина были дела поважнее.
– Вот, как тебе? – Джеймс протянул вперёд маленькую бархатную шкатулку и откинул крышечку. Сириус заглянул внутрь:
– Это как-то внезапно, Сохатый. Ты бы меня для начала в ресторан отвёл.
– Да иди ты! – Джеймс коротко, нервно рассмеялся, взъерошил себе волосы и повернулся к Ремусу: – Лунатик, что скажешь?
– О да! – закричал Ремус, бросаясь Джеймсу на шею. – Наконец-то! Я согласен, Джеймс, я согласен!
Громко хохоча, они упали на пол. Джеймс спихнул Ремуса в сторону, всё ещё смеясь, склонился над шкатулкой. Кольцо по-прежнему было внутри, надежно зажатое в бархатной подушечке. Поднявшись на ноги, он повернулся к Питеру:
– Хвостик, ты тут единственный нормальный человек. Как тебе кольцо?
– Очень красивое, – улыбнулся Питер. – Мне нравится, что оно с изумрудом.
– Я выбирал под цвет глаз, – голос Джеймса был нервным и высоким. – По-твоему, это не слишком? Я не перестарался?
– Джеймс, ты и «перестараться» – это несовместимые понятия, – закатил глаза Сириус. – Расслабься. Вы и так уже живёте вместе. Если она смогла выносить твой храп два месяца подряд – значит, она твоя навеки.
– Серьёзно, Джеймс, кольцо замечательное, – подтвердил Ремус. – Я уверен, что всё будет хорошо.
Джеймс опустился на кровать и снова рассмеялся, теперь тихо. Его глаза сияли ярче, чем изумруд в шкатулке.
– Я всё равно волнуюсь, – проговорил он счастливым голосом. – Мне кажется… Мне кажется, я стою на пороге… или хочу перелистнуть страницу, понимаете? Как будто мне осталось сделать всего один шаг, и всё плохое останется позади, а дальше будет только счастье.
– Слыхали, парни? Всё плохое останется позади – это он про нас, – драматично прошептал Сириус. Джеймс тут же пихнул его в бок:
– Перестань, придурок, я не это имел в виду!
– Я знал, что ты это скажешь, – трагично произнёс Сириус, закатывая глаза. – Я всегда знал, что ты неблагодарная скотина, и всё равно отдал тебе лучшие годы своей жизни. Страсть затмила твой разум, но однажды ты вспомнишь своего бедного друга…
– Сириус, ради Мерлина, заткнись и не наводи тоску! Ремус, можешь его заткнуть, а?
– Не могу, – проговорил Ремус, задыхаясь от смеха. – Пусть говорит. Пусть позорится до конца, я не буду ему мешать.
– И ты туда же, комок шерсти! – взвыл Сириус, пафосным жестом вскидывая руку. – Один, совсем один, покинут и забыт, как король Лир, преданный своими старшими дочерьми! Одна ты осталась мне верна, моя Корделия! – он протянул руку и щёлкнул по носу Питера, который совершенно растерялся и не знал, смеяться ему или молчать.
– Ладно, ладно! – Джеймс вскинул руки в воздух. – Хватит! Я понял, раз вы строите из себя идиотов, значит, вам всё нравится. Надеюсь, я не вспомню вас, придурков, когда заговорю с ней, и не заржу в самый неподходящий момент…
– Мы именно этого и добивались, – заявил Сириус.
– Это был наш коварный план, – поддакнул Ремус.
– Мы родились для того, чтобы портить тебе жизнь.
– Мы посланы тебе в наказание за твои грехи
– Всё, всё, я понял!
– Не дрейфь, Сохатый, – Сириус взъерошил ему волосы. – Просто будь спокоен и уверен в себе. И поговори с ней, как нормальный человек. Это будет сложно, но ты постарайся.
И добавил уже совсем другим, серьёзным и взрослым голосом:
– Я рад за вас, дружище. Я чертовски сильно за вас рад.
– Это Джин, – взволнованно сказал Квентин, бросая сигарету и вдавливая её в землю носком ботинка. – Эй, Джин! – позвал он шёпотом. – Мы здесь!
Девушка медленно подошла к ним, раздвигая руками кусты. По её лицу Ремус сразу понял: что-то случилось.
Очень тихим, срывающимся голосом Джин рассказала обо всём, что услышала. Когда она замолчала, Квентин закрыл глаза и тихо, отчётливо выругался.
– Девен, бедняга, – пробормотал он. – А ещё переживал, что не попал на первую полосу… И Стив... Я готов поспорить, что этот урод нападёт на его жену.
– Профессор Дамблдор не допустит, чтобы с ними что-то случилось, – дрогнувшим голосом сказала Джин, обхватив себя руками. – Он защитит их.
Шмыгнув носом, она повернулась к Ремусу:
– Я не успела сказать тебе спасибо. Тогда, в Ипсвиче.
– Не за что, – Ремус посмотрел ей в глаза, большие и карие, как у Алисы Лонгботтом, но не тёплые и радостные, а усталые и печальные. – Как видишь, я не смог помочь вам как следует.
Джин на секунду сжала губы, потом резко перешла на другую тему:
– Адам сказал, что Скуммель как-то связан с тем, кто расчленяет оборотней. Он сказал: «твой приятель». А Скуммель заявил, что они не друзья, хоть и служили вместе Тёмному Лорду. Как ты думаешь, кто это может быть?
– Кто угодно, – пожал плечами Ремус Люпин. – Долохов, например. Он создал собственное убивающее проклятие, мог и ритуалы с кровью оборотней проводить. Или Люциус Малфой. Мой друг Артур Уизли давно подозревает, что он проводит ритуалы чёрной магии. Но доказать это до сих пор не смогли, и Малфой всё ещё на свободе.
Все трое вздрогнули – в лесу, совсем близко, послышались шаги. Кто-то пьяным, заплетающимся голосом напевал песню «Yellow Submarine». Похоже, вечеринка у костра закончилась, и народ расходился по домам.
– Вам пора идти, – быстро сказал Ремус. – Адам может заметить, что вас нет.
– Пока, – сказала Джин. Ремус сжал в руке её маленькую ладонь, потом его пальцы утонули в широкой и тёплой ладони Квентина. Кивнув им на прощанье, он поспешил на кухню, уже решив, что соврёт Камалу, будто ему стало плохо после выпитого, и поэтому он так долго не возвращался.
====== Часть 26 ======
7 ноября 1981 года. 10:43
– Иди, принеси дров, – велела Зельда.
– Сейчас, – Ремус опустил большую стопку тарелок на стол рядом с плитой. Камал помешивал в большой кастрюле овсяную кашу; каша была уже почти совсем готова, и от неё по всей кухне разносился тёплый и влажный запах, напоминавший Ремусу о завтраках в Большом Зале Хогвартса. Расправляя засученные рукава свитера, он вышел наружу и замер.
С неба падал снег. Опускаясь на землю, мокрые снежинки мгновенно таяли, и было понятно, что этот снегопад не принесёт с собой ничего, кроме грязи и сырости, но зрелище всё равно было таким прекрасным, исполненным такого волшебства и такой чистоты, что Ремус на несколько секунд потерялся в своих мыслях.
Он вдруг вспомнил, как чуть меньше года назад, в начале зимы, был в гостях у Лили и Джеймса. Счастливая, но усталая и сонная Лили начала клевать носом прямо за столом, едва не выронив чашку с чаем; Джеймс нежно обнял её и увёл в спальню, а потом они с Ремусом взяли с собой малыша Гарри и отправились погулять, чтобы не мешать Лили выспаться. В тот день тоже был снегопад; на маленького Гарри он произвёл потрясающее впечатление. Сперва мальчик просто смотрел на рой снежинок, разинув рот; потом начал громко визжать от восторга и хватать снежинки пухлыми ручками. Ремус и Джеймс вытащили палочки и начали колдовать, сплетая снежинки вместе, создавая из снегопада призрачные фигуры оленей, зайцев, мягко машущих крыльями сов… Когда пришла пора уходить с мороза обратно в тепло, Гарри отчаянно разрыдался. Он не мог понять, чем он так провинился перед папой и дядей Лунатиком, что они не дают ему ещё немного посидеть на улице и посмотреть на красивые снежные звёздочки.
Кошмарная зима прошлого, 1980 года. Самая холодная за много лет. В магловских газетах Ремус читал о стариках, которым было нечем заплатить за отопление, и которые насмерть замерзали в собственных домах; в волшебных – о новых зверствах Пожирателей смерти, о нападениях, исчезновениях, убийствах. Ему было невыносимо возвращаться домой: всё напоминало о матери, которая умерла совсем недавно. Всё больше времени он проводил у Сириуса, и всё сильнее чувствовал, как Сириус от него отдаляется. О, эта ужасная зима 1980 года. И всё же тогда он был намного счастливее, чем сейчас.
Чьи-то голоса ворвались в его мысли, вернули его из прошлого в настоящее. Осторожно ступая, Ремус подошёл поближе к маленькой двери, за которой хранились дрова, и услышал резкое:
– О чём вы с ней говорили?
– Не твоё дело!
– Нет, это моё дело, чёрт побери!
Финн и Урсула. Отлично, просто замечательно. Ремусу не хотелось видеть кого-либо из них; ещё меньше он хотел, чтобы они сами его увидели. Он отступил назад, прячась за облетевшими кустами, и увидел, как эти двое вылетели из зарослей. Финн попытался схватить Урсулу за руку, та развернулась и приставила кулак к его носу:
– Ещё раз попытаешься меня схватить – отрежу тебе пальцы. Понял меня?
Пулей пролетев мимо Ремуса, Урсула торопливо зашагала прочь. Неожиданно из-за угла дома вышел Хантер; завидев девушку, он широко улыбнулся:
– Привет, моя лапонька!
– Уйди с дороги! – рявкнула на него Урсула. – Только тебя не хватало, чёртов обдолбыш!
Финн посмотрел ей вслед. Взгляд у него был какой-то странный: не сердитый, как вчера, у костра; Ремус бы скорее назвал его обиженным и расстроенным. Дёрнув плечами, Финн ушёл в другую сторону. Ремус перевёл дыхание и отправился за дровами. Что ж, ни Финн, ни Урсула его не заметили и не наехали на него. День, можно сказать, начался удачно.
Вернувшись на кухню, он едва не выронил дрова себе на ноги: возле очага, хмуро глядя в огонь, стоял Грегор Гвилт. Ремус живо вспомнил о том, что произошло в прошлый раз, когда они с вожаком оказались вместе на кухне. Гвилт поймал его взгляд:
– Тебя-то я и искал. Положи дрова.
– Грегор, – робко заговорила Урсула, отходя от плиты. – Грегор, нам надо поговорить.
– Поговорим позже, – спокойно ответил Гвилт и снова перевёл взгляд на Ремуса: – Найди братьев О’Ши и Кроу. Скажи им, чтобы пришли ко мне.
– Хорошо, – проговорил Ремус, опуская дрова на плитку возле очага и отряхивая руки, прежде чем выйти обратно под снег.
Дэна он нашёл сразу – тот колол дрова. Его куртка была расстёгнута, воротник рубашки распахнут – он словно не ощущал холода. Расколов одно полено, он выпрямился и произнёс:
– Может, хватит уже притворяться?
Ремус застыл на месте, не зная, что сказать. Но Дэну уже ответили:
– Может, хватит указывать мне, что делать?
Голос принадлежал Урсуле, и Ремус не смог удержаться, чтобы не закатить глаза. Похоже, ему всё-таки не избежать встречи с ней. Он медленно пошёл вперёд, обогнул большую кучу дров и сразу заметил девушку – та сидела на бревне, лениво обстругивая ножом веточку.
– Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне, – настойчиво продолжал Дэн. Урсула усмехнулась:
– Дэн, ты ещё хуже Хантера… хотя, нет. Ты хотя бы не предлагаешь мне наркоту. У меня всё в порядке, понял?
– Ничего у тебя не в порядке, – вздохнул Дэн. – Послушай ещё раз: если тебе нужна помощь…
– Да ну тебя! – девушка сердито отбросила ветку и резко поднялась на ноги. – Дэн, ты и себе-то помочь не в состоянии, куда уж тебе до моих проблем?
Дэн печально посмотрел, как она уходит, потом повернулся к Ремусу.
– Привет, – слегка улыбнулся он.
– Привет. Грегору нужен ты, и ещё твой брат и Кроу. Не знаешь, где они?
– Они в лесу, – Дэн посмотрел в сторону верхушек леса, еле различимых за снегопадом; дальние горы уже совсем скрылись в белой мгле, как будто их никогда и не существовало. – Пойдём, я тебя провожу.
Он отставил топор в сторону, застегнул куртку и направился в сторону леса, Ремус за ним. Пройдя мимо первых деревьев, Дэн начал рыться в карманах, вытащил что-то маленькое, кинул Ремусу:
– На, возьми. Позавтракать сможешь ещё не скоро.
Ремус поймал на лету маленький свёрток. Развернув бумагу, он неожиданно для себя улыбнулся: там лежал тыквенный пирожок. Вроде тех, которые продавались в Хогвартс-экспрессе.
– Спасибо, – искренне сказал он. – Где ты это взял?
– В Лондоне. Вчера мы с братом были в Министерстве.
Ремус уже это знал. Но изумлённо присвистнул:
– Ничего себе! Зачем вы туда ходили?
Дэн улыбнулся:
– Не могу сказать.
Ремус откусил кусок пирожка. Он был немного чёрствый, но очень вкусный. Сладкий, с оттенком корицы. Сразу вспомнился Хогвартс-экспресс, обитые красным бархатом сиденья, смех друзей, карточки от «Шоколадных лягушек»…
– Спасибо, – сказал он снова. – Куда мы идём? Туда, где в прошлый раз вы ставили ловушки на кроликов?
– Нет. Я пока не знаю, но скоро узнаю.
– Что? – не понял Ремус.
– Я почувствую, когда мы окажемся рядом.
Ремус недоверчиво усмехнулся:
– Как это?
– Можешь называть это чутьём, если хочешь.
– И… оно есть у всех оборотней? Это чутьё?
– Конечно.
– У меня нет.
– Есть. Ты просто не умеешь им пользоваться.
– Ну, не знаю, – протянул Ремус. Дэн вдруг остановился на месте.
– Сейчас я покажу тебе. Остановись.
Ремус остановился, настороженно глядя, как Дэн подходит к нему, становится позади, берёт его за плечи:
– Чувствуешь что-нибудь?
– Нет, – отозвался Ремус. – Хотя, да. Я чувствую себя глупо.
Дэн издал короткий смешок:
– Закрой глаза. Сосредоточься.
– На чём сосредоточиться? – пробормотал Ремус, но глаза послушно закрыл.
– На слухе. На ощущениях. Постарайся ощутить всё, что вокруг тебя. Подумай о воздухе, которым дышишь. О звуках, которые тебя окружают. Обрати внимание на любые ощущения, вообще любые.
Ремус сдавленно вздохнул и закрыл глаза покрепче, почти зажмуривая их. Ему хотелось сказать Дэну, что всё это глупости. Ничего он не почувствует, более того: ему не хочется чувствовать. Какова бы ни была эта особенность оборотней, она ему не нужна. Он всё ещё думал об этом, когда внезапно осознал: Дэн больше не стоит позади него. Его руки исчезли с его плеч, а он этого даже не заметил. Ремус быстро повернул голову в сторону, и только тут понял, что глаза у него всё ещё закрыты. Как глупо. Его веки задрожали, собираясь открыться.
– Нет, – спокойно сказал Дэн, совсем с другой стороны, не там, куда он повернулся в его поисках. – Не открывай пока. Подумай. Что ты чувствуешь?
– Холод, – сказал Ремус, облизнув губы. Что-то тёплое коснулось его уха:
– А теперь?
Ремус поднял руку, отмахиваясь от тёплого прикосновения, как от мухи, но не ощутил ничего, кроме воздуха.
– Как ты успел так быстро убрать руку?
– Я тебя вообще не трогал.
– Что? – Ремус не выдержал и открыл глаза. Дэн стоял в паре метров от него. Должно быть, у него было очень глупое выражение лица, потому что Дэн улыбнулся:
– Я просто смотрел. Видишь? Ты это почувствовал.
Всё ещё не веря, Ремус дотронулся до уха. Он мог поклясться, что в тот раз действительно ощутил прикосновение.
– Почему тогда я раньше этого не мог? – спросил он.
– Мог, просто не делал, – объяснил Дэн. – Ты этого не хотел, да тебе это было и не нужно. Это просто способность, Ремус. У всех она есть, но не все её развивают.
«Ты другой», – вспомнил Ремус слова Хантера. Он почувствовал, как его бросает в жар. Чутьё, способность контролировать себя в волчьем обличье… Ему казалось, что он знает о проклятии оборотня всё, что можно. Оказывается, ему нужно ещё учиться и учиться. Не нужно, одёрнул он себя. Это не для него. Он – волшебник, член Ордена Феникса. Это единственное, что имеет значение.
