Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 40 страниц)
Когда Томпсон наконец спустился на землю, он всё ещё был румяным – но теперь, сразу видно, не от смущения, а от радости. Квентин пожал ему руку, прежде чем забрать метлу и оглядеть толпу:
– Кто-нибудь ещё хочет? Может, ты? – он шагнул навстречу худому парню с густыми патлатыми чёрными волосами до плеч. Парень испуганно выпрямился и завертел головой, точно ища, куда спрятаться. – Ты ведь Мэтт? Да? – спросил Квентин, надеясь, что он не ошибся и правильно узнал Мэтта по тому описанию, которое дал ему Ремус. Мэтт кивнул, с подозрением глядя на него. Квентин протянул ему метлу:
– Возьми.
– Я обойдусь, – глухо сказал Мэтт. – Я лучше буду аппарировать, чем летать.
– Давай, Мэтт! – крикнул кто-то. – Соглашайся, или уступай очередь, тут и другие есть, кто посмелее!
Из толпы, расталкивая оборотней, вышел Финн. Размашистым шагом подойдя к Квентину, он с усмешкой выхватил у него метлу.
– Хочешь покрасоваться на фоне этого труса, Хуперс? – усмехнулся он. – Может, лучше погоняешься со мной? Посмотрим, как ты умеешь бороться с ветром.
Едва Финн вскочил на метлу и поднялся в воздух, Квентин сразу понял: этот летать умеет. И очень хорошо. Он закусил губу и взлетел следом. Финн легко ушёл в сторону, чтобы не столкнуться с ним, и сразу же резко стартовал, правя метлу в сторону леса. Квентин на секунду замер. Полететь за Финном – значит нарушить условия, которые он сам высказал Гвилту. Остаться на месте – выставить себя трусом. Он бросил быстрый взгляд вниз. Гвилт стоял среди своих оборотней, сложив руки на груди, и спокойно смотрел на него, и с такой высоты Квентин не мог понять выражение этого взгляда. Он вновь перевёл взгляд на Финна, который лениво парил над верхушками леса – и бросился за ним.
7 ноября 1981 года. 16:18
– Опять этот Финн, – недовольно сказала Джин, выглянув из окна, и тут же вновь отошал от него, вернувшись в тот угол, где сидел Ремус. – Что с ним не так?
– А что с ним так? Он мерзавец и убийца, – с отвращением ответил Ремус. – Он возненавидел меня с первой минуты, как я здесь появился, и вас тоже, я уверен.
– Утешать ты не умеешь, – грустно улыбнулась Джин. Ремус пожал плечами:
– Когда-то умел.
– Ладно, – Джин хлопнула в ладоши. – На сплетни о парнях нет времени. Адам ушёл час назад, я так думаю, он отправился убивать беднягу Девена. Дамблдор обещал нам, что он встретится с этим журналистом и поговорит с ним, если он уже это сделал – нам нечего бояться, Дамблдор защитит его.
– Я тоже так думаю, – сказал Ремус, хотя на самом деле не был так уверен. Ему казалось, что разговор с Дереком оставил трещину в том безграничном доверии, которое он ещё недавно испытывал к Дамблдору. «Почему он не защитил родителей Мальчика, Который Выжил?»
– Мы должны связаться с Дамблдором, – продолжала Джин. – Мы с Квентином посовещались, и вот… – она протянула Ремусу пустую ладонь, сложенную горсткой. Ремус удивлённо посмотрел на неё.
– Невидимая ткань, – пояснила Джин. – Кусочек мантии-невидимки. Квентин достал её год назад, выменял на какую-то особо хорошую марихуану, – она нащупала другой рукой невидимые завязки, распутала простой узел, и мешочек стал виден. Теперь Ремус мог видеть тончайшую ткань, переливающуюся всеми цветами радуги, и в глубине – небольшое количество зелёного порошка.
– Летучий Порох? – спросил Ремус. Джин кивнула:
– Тут совсем немного. На то, чтобы полностью куда-то переместиться, не хватит, но для разговора должно хватить.
– Я даже не знаю, есть ли отсюда выход в Сеть Летучего Пороха.
– Попробовать стоит, верно? И потом: мешочек тебе пригодится. Квентин рассказал мне о твоём уговоре с Хантером. Он много раз проносил марихуану в этой штуке, и его не могли засечь. Возьми это завтра с собой, хорошо?
– Это ценная вещь, – Ремус накрыл мешочек рукой. – Я не могу. Он может пригодиться вам, когда появится шанс.
– Шанс появился сейчас, – твёрдо сказала Джин, вновь толкая руку вперёд и вверх, практически засовывая мешочек в ладонь Ремуса. – У тебя есть время, чтобы связаться с профессором и поговорить с ним, пока Квентин отвлекает всех. А на случай, если нас всё-таки засекут, у меня есть план.
7 ноября 1981 года. 16:23
Квентин понял, что ему попался серьёзный противник. Финн летел быстро и легко, метла слушалась его беспрекословно, повинуясь даже не движению пальцев рук, не сжатию коленей – повинуясь малейшей мысли. Ему быстро наскучило гонять над лесом, и он вернулся в деревню, чтобы покрасоваться перед зрителями и показать им, как легко он справится с этим дурачком из Хаффлпаффа, невесть что возомнившим о себе. Он разворачивался под опасными углами, уходил вверх или камнем падал вниз каждый раз, когда Квентин нагонял его. Из парня получился бы отменный игрок в квиддич, которого обожали зрители, а товарищи по команде, наверное, мечтали бы убить. В очередной раз уходя от противника, Финн не мог сдержаться и оборачивался, насмашливо усмехаясь Квентину в лицо. Квентин молчал и старался не рассмеяться. Потому что если бы он захотел, он давно догнал бы Финна и сшиб его с метлы, просто для своего удовольствия, хотя вообще-то такая мстительность была ему не свойственна. Финн не понимал, что на самом деле не он использует Квентина – Квентин использует его, нарочно поддаётся ему, зависает на виражах, которые обычно преодолевал так легко, и всё для того, чтобы потянуть время, чтобы заставить всех оборотней смотреть в небо, а вовсе не в ту сторону, где, прячась за домами, неся с собой щепотку Летучего Пороха, крались Ремус и Джин.
Поминутно останавливаясь, следя, чтобы никто его не заметил, Ремус наконец добрался до двери, ведущей в кухню. Не торопясь, спокойно открыл дверь. Не забыл даже помедлить на пороге, в последний раз кинуть на Квентина грустный взгляд, всем своим видом выражая сожаление: вот ведь досада, хотел посмотреть на что-то интересное, но дела есть дела!.. Но едва он оказался внутри, как сразу же начал двигаться быстрее. Проворно закрыл дверь, и даже не услышал – почувствовал, как в два прыжка подбежала к ней с другой стороны Джин. Не иначе как то самое чутьё, о котором говорил Дэн… Нет, нельзя сейчас думать о Дэне, о том, что рассказал его брат. Он бросился к стене возле камина, повернул тяжёлый, но хорошо смазанный рычаг, и с удовлетворением услышал, как где-то над его головой, в трубе, глухо стукнул заслон. Огонь горел еле-еле, и Ремус заметался по кухне, хватая бумагу для розжига, скомканные газеты, бросая в камин. Под конец бросил мокрую, грязную тряпку, которой протирали стол. Разворошил всё это кочергой, забросал мусор горящими углями. И огонь разгорелся, опьянев от грязного топлива, влажно задышал удушливым дымом. Но заслонка в трубе была уже задвинута – дыму было некуда уходить, и он медленно расползался по комнате.
Ремус отставил в сторону кочергу, утёр выступившие слёзы, и только после этого опустился на колени перед камином. Вытащив из кармана маленький мешочек из пполузаметной переливающейся ткани, распустил узелок завязки.
Они с Джин рассудили, что камин в кухне – самый большой и единственный подходящий для этой цели. В тех домах, в которых они были, никаких каминов не было – только железные печки. А этот, в кухне, был огромным, как будто сошёл со средневековой фрески, изображающей ад. Имея достаточно Летучего Пороха и такой же большой камин на той стороне, отсюда можно было отправить не меньше трёх оборотней одновременно. Но Ремусу нужно было намного меньше пороха – он был всего один, и лететь никуда не собирался. Только поговорить.
Ох, только бы сработало, только бы они не ошиблись, иначе всё это будет зря…
Он бросил щепотку зелёного порошка в огонь.
Ему показалось, что ничего не происходило очень долго, хотя на самом деле его сердце успело сделать только два лихорадочных удара, прежде чем языки пламени, мелькающие в горьком дыму, из золотых сделались изумрудными. Ремус закусил губу, чтобы не улыбаться – радоваться пока рано, сделано только полдела. Наклонившись вперёд, опираясь на локти – Мерлин, ну до чего же дурацкая поза, у того, кто изобрёл этот способ связи, явно были неполадки с чувством юмора, – он сунул голову прямо в пламя, чётко произнося:
– Хогвартс, кабинет профессора Дамблдора!
И мир закрутился вокруг него, летя куда-то вдаль вместе с дымом.
Мрак перед глазами прояснился, и Ремус захлопал ресницами, смаргивая слёзы, выступившие на глазах из-за дыма. Перед ним возник кабинет Дамблдора, в котором он в последний раз был неделю назад. Вот то самое кресло, в котором он сидел и пил горячий сидр, когда Дамблдор рассказывал ему о кинжале Блодвен Дейер, который так обязательно нужно найти. Но где же сам Дамблдор?
– Профессор! – позвал Ремус. Откашлялся, когда зола попала в рот, и позвал громче: – Профессор!
Никто ему не ответил. Только некоторые из старых директоров на портретах завертелись во сне, недовольно хмурясь и бормоча. Ремус почувствовал, как паника ледяными когтями вцепилась в его сердце. Стараясь не поддаваться ей, он уже по-настоящему крикнул:
– Профессор!
Что-то шевельнулось справа, и Ремус испытал миг радостного облегчения, которое тут же сменилось изумлением, смешанным с яростью – в поле его зрения появился не Дамблдор. Северус Снейп, страшно исхудавший, с ввалившимися глазами, стоял посреди кабинета, который ему не принадлежал.
– Что ты здесь делаешь? – выдохнул Ремус. – Где Дамблдор?
– Я сам себе задаю этот вопрос, – отозвался Снейп, слегка скривив рот. Как всегда, его голос звучал высокомерно, правда, раньше он был как-то живее, что ли – теперь же Снейп говорил так монотонно, словно цедил слова сквозь губы. Ремус почувствовал, как гнев растёт в нём – ах ты, зараза, неужели не можешь ответить как следует?!
– Что это значит? – с вызовом спросил он. – И что ты здесь делаешь? Присматриваешь себе новое место работы?
– Уже присмотрел, представь себе, – презрительно отозвался Снейп. – Теперь я преподаватель Хогвартса. Тебе такое уж точно не светит, Люпин.
– Хватит болтать, – отрезал Ремус. С каким удовольствием он бросил бы в камин немного больше пороха, чтобы переместиться в кабинет полностью и врезать Снейпу по его бледной физиономии! – Где Дамблдор? У меня важные новости.
– Ты можешь сказать их мне, – всё тем же сухим, мёртвым голосом отозвался Снейп.
– Тебе? – презрительно переспросил Ремус. – Пожирателю Смерти?
– Дамблдор доверяет мне, – на щеках Снейпа проступили два красных пятна. – И ты должен.
Ремус смерил его ненавидящим взглядом. Ещё не так давно они сражались по разные стороны фронта, ещё не так давно Сириус, вырвавшись из очередной заварушки, в сердцах выпалил: «Эх, Лунатик, жаль, ты всё-таки не прикончил его тогда!», и Ремус даже не успел огрызнуться – вместо него это сделал Джеймс. А теперь его враг стоит здесь, где он вобще не должен находиться, нагло смотрит ему в глаза и предлагает ему рассказать то, что должен слышать только Дабмлдор, и никто другой.
– Вообще-то, – вновь заговорил Снейп, с каким-то издевательским спокойствием растягивая слова, – когда он собирался отлучиться, он предполагал, что ты можешь выйти на связь. И как раз на этот случай подготовил парочку вопросов.
– Каких вопросов? – Ремус почувствовал, что у него слабеют руки, и вовсе не потому, что его тело там, в просторной задымлённой кухне, устало опираться на пол перед камином – от обиды и непонимания. Неужели Дамблдор посвятил в его задание Нюниуса, этого лживого маленького гада, который ещё недавно был их врагом – а может, остался им и сейчас, кто его знает? Снейп пристально уставился на него своими чёрными непроницаемыми глазами. Он что, пытается применить Легилименцию? У Ремуса задрожали губы от возмущения, но он намеренно не отводил взгляда, мысленно сосредотачиваясь на блокировке своих мыслей и чувств. Ничего сверх того, что он скажет прямо, Снейп не узнает.
– Ты видел, как он использует артефакт? – отрывисто, словно с отвращением выплёвывая слова, спросил Снейп. Глядя ему в глаза, Ремус с таким же отвращением ответил:
– Да.
– Как это выглядело?
– Кровь струёй, как ещё это должно выглядеть?
– Хватит умничать! – скривился Снейп. – Мы теперь на одной стороне, хотя поверь, я рад этому не больше, чем ты! Отвечай мне так, как отвечал бы Дамблдору.
– Слушаюсь, профессор, – ядовито отозвался Ремус. – Какие ещё будут вопросы?
– Ты не видел чего-то необычного, когда он использовал артефакт? Вспышек, странных звуков? Не слышал посторонних голосов, которые говорили одновременно с голосом Гвилта? Не видел красного отблеска в его глазах?
– Нет.
– Может, его собственный голос звучал странно? Может, он казался особенно злым или очень радостным?
– Нет. Он был спокойным, он всегда спокоен.
– Всегда? – губы Снейпа снова прорезала презрительная усмешка. – Смотрю, ты там неплохо освоился, Люпин? Наконец-то на своём месте?
– Гори ты в аду! – с ненавистью отозвался Ремус. Его уже начинало трясти от гнева и разочарования. Столько стараний, столько страха и риска, и ради чего – ради того, чтобы разговаривать с этим гадом ползучим? В ответ на его слова Снейп побледнел, улыбка исчезла с его губ.
– Я уже там, – глухо сказал он. Ремус не успел ответить – кто-то с другой стороны схватил его за шиворот, вытягивая прочь из камина. Ремус сразу понял: время вышло.
– Скажи Дабмлдору, нужно защитить семью Стива Томаса! – крикнул он, прежде чем его снова потащило в тёмный, дымный водоворот.
7 ноября 1981 года. 16:30
Прижавшись спиной к двери, Джин наблюдала за тем, как Квентин и Финн летают в небе над деревней. Она старалась сохранять спокойное, немного скучающее лицо, хотя её сердце громко стучало от волнения, и, что уж таить – от гордости. Точно так же, как Квентин любил с восхищением наблюдать, как она кого-то лечит, она искренне наслаждалась тем, как он летает. Он был буквально создан для воздуха. Как ошибаются те, кто считает, что хрупкое телосложение идеально подходит для полётов на метле! Чтобы понять, что это не так, достаточно только взглянуть на её Квентина – сильного и стремительного, как пикирующий ястреб. Она злорадно улыбнулась, когда Квентин внезапно резко набрал скорость и полетел наперерез Финну. Финн, думая, что в очередной раз успеет увернуться, бестолково завертелся на месте, судорожно вцепившись в метлу, стараясь остановить её, чтобы не врезаться в Квентина, но Квентин вовсе не собирался идти на таран. Он пролетел на расстоянии волоска от Финна, сбив его с толку, и Финн потерял равновесие, устремился к земле – но теперь он уже не пикировал, а падал по-настоящему. Метла несла его, как испуганная лошадь. Кое-кто из оборотней взорвался испуганными криками, но большинство молчали – то ли от страха, то ли от нежелания выдавать свою радость (как уже успела заметить Джин, Финна здесь недолюбливали).
Казалось, молодой оборотень вот-вот разобьётся, но тут Квентин снова возник рядом, его светлые брови были сдвинуты, губы вытянуты в свисте – и метла Финна плавно замедлилась. Вместо того, чтобы врезаться в землю, она зависла над ней, нервно вибрируя. Финн скатился на землю, бледный от пережитого ужаса, но его лицо тут же покраснело от ярости.
– Вот что бывает, если сильно разогнаться, – объявил Квентин, легко соскакивая со своей метлы. Оборотни засмеялись, захлопали – всем понравилось зрелище. Квентин посмотрел на Гвилта – тот всё так же спокойно стоял, сложив руки на груди, выражение его лица было трудно понять, но в его сощуренных глазах Квентину почудилось одобрение.
– Будет тебе урок, Финн, – спокойно сказал вожак. – Не выводи из себя терпеливых людей.
Красный, как рак, Финн ничего не ответил. Обойдя его, Гвилт направился к большому дому, и тут Джин резко развернулась и забарабанила в дверь, прежде чем распахнуть её и побежать в наполненную дымом кухню.
7 ноября 1981 года. 16:34
Кухня была наполнена дымом, сквозь него мерцало бледное лицо Джин. По одному её выражению Ремус понял – времени у них осталось считанные секунды.
– Ремус! Ремус, очнись! – закричала Джин. Всё ещё крича, она схватила кочергу, разворошила угли, выбрасывая золу на каменный пол целыми горстями, и от этих горстей поднимались новые облака и струи дыма.
Ремус старательно закашлялся в ответ. Джин азартно взглянула на него, прежде чем бросить кочергу на пол. Не переставая кашлять, Ремус ободряюще кивнул ей и выпрямился, слегка наклонив голову, чтобы ей было удобнее. Джин размахнулась и ударила его в лицо – хорошо ударила, маленький твёрдый кулачок впечатался прямо в кончик носа, заставив весь нос онеметь от боли. Ремус согнулся в три погибели, кашляя и заливаясь настоящими слезами, а Джин тем временем трясла его за плечи и кричала:
– Эй, ты, да что с тобой такое! Пошли! Пошли за мной, скорее на воздух!
– Получилось? – шёпотом спросила она, на секунду прекратив кричать.
– Его не было, – выдохнул в ответ Ремус.
Они успели как раз вовремя – в кухню ворвался сам не свой от испуга Камал, за ним спешил Лосось. Вдвоём они подхватили Ремуса и потащили его на воздух. Тот кашлял не переставая, из носа брызгала кровь.
– Что случилось? – долетел до него голос Грегора Гвилта.
– Я почувствовала запах дыма, – отвечала Джин нервным, высоким голосом, совершенно не похожим на то, как она обычно говорила. – Забежала в кухню и увидела, что он без сознания! Всё было в дыму, наверное, он случайно перекрыл тягу в камине.
Здоровенная рука схватила Ремуса за воротник и дёрнула, поднимая на ноги. Грегор Гвилт развернул его лицом к себе, разглядывая кровь, вытекшую из носа.
– Чёрт возьми, Люпин, – недовольно буркнул он. – Почему, как только что-то случается, ты всегда рядом?
– Это была случайность, – прохрипел Ремус, утирая кровь. – Просто случайность, я… я не хотел.
– Иди, – Гвилт толкнул его в грудь. – Иди в лес, отдышись. Завтра у тебя работа, так что не вздумай разболеться.
Натыкаясь на деревья, Ремус поспешил уйти подальше от дома. Он пытался успокоиться. Да, ему не удалось поговорить с Дамблдором. Да, вся эта ситуация со Снейпом чертовски подозрительна. Но что поделать? Ему удалось предупредить о Стантон-Лонг, и это была огромная удача. Теперь ему повезло меньше. Не бывает так, чтобы везло всегда, раз на раз не приходится. Так они успокаивал себя, пока в его душе разворачивалась глухая сдавленная обида.
«Дамблдор управляет вами, как марионетками… Я готов поспорить, в чём бы ни заключалось твоё задание, он даже толком не объяснил тебе его. Раскрыл только внешнюю сторону, но не рассказал, в чём настоящая цель…»
Едва он остановился, чтобы отдышаться и вытереть кровь с лица, как вдруг кто-то набросился на него сзади. Ремус вырвался, обернулся и увидел перекошенное от злости лицо Хантера. Оборотень схватил его за воротник, толкнул спиной на дерево. Запах перегара, такой сильный, что слезились глаза, обжёг Ремусу лицо, когда Хантер злобно выдохнул:
– Ты что творишь, уёбок мелкий?
Ремус оттолкнул его от себя:
– Отстань!
Хантер схватил его за шею и ударил головой о дерево. Он двигался так быстро, что Ремус не успел ничего понять и не успел защититься. Он вскрикнул от боли и ярости и снова толкнул Хантера – на этот раз удачно, оборотень выпустил его и отступил на шаг.
– Отстань, я сказал! – Ремус взглянул на свой свитер и чертыхнулся: Хантер хватал его с такой яростью, что едва не оторвал рукав. – Что на тебя нашло?
Хантер оскалил зубы, сощурил бледные глаза.
– Соскочить вздумал? – прошипел он. – Думал, раз твоей подружки здесь нет, так тебе удастся отвертеться от охоты? Что стоит тебе немного нанюхаться дыма, так Грегор сразу же погладит тебя по головке и разрешит отлежаться? А старина Хантер останется ни с чем, так? – он снова пихнул Ремуса в грудь, но на этот раз он уже был наготове и успел отразить удар.
– Ни о чём таком я не думал, – сказал Ремус максимально твёрдым и спокойным голосом. – Я пообещал принести тебе Лакриму, значит, принесу. То, что произошло – просто случайность. И даже если бы я пытался таким образом отвертеться, то зачем мне было делать это сегодня? Ведь охота только завтра.
Хантер сощурился ещё сильнее. Уголок его рта, пересечённый шрамом, задёргался, когда он хрипло проговорил:
– Думаешь, ты сможешь меня обвести вокруг пальца? Думаешь, если я не учился в Хогвартсе, так меня всякий может нагреть и обмануть? Хер тебе! – Он снова шагнул вперёд, выхватывая из-за пояса зазубренный нож и прижимая кончик к животу Ремуса. – Запомни: кто меня обманет, узнает цвет собственных кишок!
– Я не обману тебя, – спокойно сказал Ремус, глядя ему в глаза. – Я пообещал тебе помочь, Джерри. И помогу.
– Ты уж постарайся, – прошипел Хантер, прежде чем уйти.
7 ноября 1981 года. 18:30
Каждый раз, когда у Норы Томас становилось тяжело на душе, она ставила пластинку рок-оперы «Иисус Христос – суперзвезда» и перематывала до начала партии Марии Магдалины.
Try not to get worried, try not to turn on to
Problems that upset you, oh
Don’t you know
Everything’s alright, yes, everything’s fine
Нежная мелодия и прекрасный ласковый голос Ивонн Эллиман, повторяющий успокаивающие слова, всегда наполняли сердце Норы тихой радостью и спокойствием. Слушая эту песню, она могла заниматься чем угодно – гладить маечки и ползунки для малыша Дина, протирать пыль, поливать цветы или просто стоять посреди комнаты, обхватив себя руками, закрыв глаза и плавно покачиваясь в такт мелодии – неважно, ей всегда становилось лучше. Музыка стирала всю горечь бессонных ночей, когда она плакала от тоски по мужу и злости на него же, всю печаль и усталость дней, когда она утром бежала на работу в больницу, где работала медсестрой на полставки, вечером – на курсы стенографисток, а в свободное время ухаживала за ребёнком. Она ставила пластинку, слушала песню до конца, а потом быстро останавливала проигрыватель, пока не началась другая песня Магдалины – «I don’t know how to love him». Потому что эта песня тоже звучала в тон её чувствам, и от неё всегда перехватывало дыхание от подступивших рыданий. Потому что она тоже не знала, как любить мужчину, который поступил с ней так несправедливо, не знала, как разлюбить его, и хватит ли у неё сил, чтобы когда-нибудь полюбить снова.
При этой мысли её щёки залились жарким румянцем. Она вновь задала себе вопрос: правильно ли она поступает? Джереми – её друг, они знают друг друга с самого детства. Нет ничего плохого в том, что он придёт к ней в гости. Ага, конечно. Молодой неженатый мужчина придёт в гости к разведённой женщине, вот как это выглядит на самом деле. Поэтому она до сих пор не осмелилась сказать матери о том, что в последнее время часто видится с Джереми. Вот и сегодня. Казалось бы, чего проще: подойти к телефону, набрать знакомый номер и сказать: «Мама, у меня планы на вечер, ты бы не могла посидеть с Дином?» Но нет, мама этого совершенно не поймёт. Развод дочери уже стал для неё ударом, нового она не вынесет – а точнее, сама Нора не вынесет обрушенного на неё гнева и возмущённых речей о том, что её поведение недостойно девушки из порядочной христианской семьи.
Временами ей казалось, что это на самом деле так, что она на самом деле плохая, неправильная и грешная – не смогла удержать одного мужчину, и теперь вот-вот испортит жизнь другому. Она видела, с какой завистью смотрят на неё другие девушки в универмаге, в церкви, просто на улице; с каким возмущением косятся на неё матери этих девушек. Джереми – самый завидный жених во всём квартале, красавец, умница, офицер ВВС Великобритании – практически в открытую ухаживает за разведённой матерью-одиночкой! Нора приложила прохладные руки к пылающим щекам, закрыла глаза. Ивонн Эллиман продолжала петь, повторяла, что всё хорошо, что волноваться не о чем, и Нора очень хотела ей верить.
Она открыла дверцу духовки, проверила, не подгорел ли пирог, потом вернулась в гостиную. Маленький Дин лежал на тахте. Сжав в кулачке цветной мелок, сосредоточенно высунув кончик языка, малыш рисовал каракули на белом листе бумаги. Нора посмотрела на него с нежностью. А может, даже хорошо, что она так и не осмелилась попросить маму забрать ребёнка к себе на вечер? Джереми всегда радуется, когда видит Дина, да и малыш его просто обожает, так и заливается счастливым визгом, когда Джереми подхватывает его под животик и катает на руках. «Покажи самолётик, Дин, – всегда говорит Джереми, и Дин тут же раскидывает ручки, а Джереми качает его вверх-вниз, свистя сквозь сжатые губы, и Нора радостно смеётся, думая о том, как ей хочется поцеловать эти губы…
Она подошла к окну и посмотрела в ночное небо. В воздухе кружились снежинки, Мария Магдалина пела о своей любви, и на душе у Норы Томас было спокойно.
Далеко не так спокойно было на душе у Алисы Лонгботтом, которая наблюдала за Норой, скрытая темнотой и Дезиллюминационным заклинанием. Первая вспышка горя, охватившая Алису после смерти Лили и Джеймса, уже прошла, и вчера ночью Алиса впервые за целую неделю ни разу не проснулась в темноте, чтобы дотянуться до стакана с водой и льдом у изголовья кровати и приложить ледяное стекло к своим глазам, распухшим от ночных рыданий так, что не могли толком открыться. Так же тяжело ей было после смерти Марлин, она до сих пор отчаянно тосковала по подруге, винила себя за то, что не смогла её защитить. И вот теперь Поттеры. Алиса старалась брать на себя больше работы, чтобы не оставалось сил думать о своём горе, но в то же время её мучил стыд – разве она имеет право задерживаться на работе сейчас, когда она так нужна своему мальчику? Она говорила себе, что всё, что она делает – ради него. Ради её маленького Невилла. Ради того, чтобы он рос счастливым, без того страха, в котором жили его родители.
Алиса снова взглянула на красивую темнокожую женщину, которая смотрела из окна большими чёрными глазами, полными надежды и страха, и улыбнулась, хотя Нора Томас и не могла увидеть эту улыбку. «С тобой всё будет хорошо, – мысленно пообещала Алиса. – С тобой и твоим мальчиком. Я позабочусь об этом».
На пустой улице появился серый автомобиль, затормозивший у дорожки, ведущей к дому. Из автомобиля вышел темнокожий мужчина, высокий, с военной выправкой. Его полные губы дрожали от сдерживаемой улыбки, когда он спешил к дому, снег сыпался на его шляпу и модный широкий плащ с подплечниками.
– Смотри-ка, просто открывает дверь, просто здоровается, – проговорила Ардея Гёрн, подойдя к Алисе. – Никаких тебе волшебных палочек под нос и вопросов: «Как Джереми встретил Нору?».
– Скоро и у нас будет так же, – улыбнулась Алиса.
Две волшебницы молча наблюдали из темноты, как покрасневшая счастливая Нора уходит обратно в дом, как Джереми на секунду останавливается на крыльце, чтобы отряхнуться от снега, прежде чем последовать за ней. И в первую секунду ни Алиса, ни Ардея не заметили, как по улице тихо и медленно едет бежевый «Шевроле».
7 ноября 1981 года. 18:49.
– Почему мы встретились именно сейчас? – прошептала Бобби. – Почему не год назад? Не десять лет назад? Почему здесь и сейчас, когда мы можем умереть каждую минуту?
Под окном проехал автомобиль, бледный свет фар скользнул по потолку, и комната вновь погрузилась в серый полумрак. Глядя в потолок, Кэтрин чуть крепче прижала Бобби к себе:
– Может, так даже и к лучшему. Поверь, десять лет назад я бы тебе не понравилась. Мне было всего семнадцать, я сбежала из дома и колесила по стране с компанией хиппи. И пахло от меня соответствующе.
Бобби еле слышно усмехнулась. Кэтрин повернула голову и поцеловала её в макушку:
– И у меня были прыщи. Я вся была в прыщах.
– Не верю, – Бобби погладила её по гладкой белой щеке. – Ты не передумала? Может, лучше это сделаю я?
– Нет, – Кэтрин притянула её к себе чуть ближе. – Ты нужна там, а не здесь. И потом, может, план «Б» и не понадобится. Грюм наверняка здесь.
Внезапно на улице послышался хлопок. Женщины одновременно повернулись к окну, всё ещё не разжимая объятий. Потом Бобби мягко отстранилась и шагнула к окну, выглядывая на улицу. К дому, оглядываясь, спешили двое оборотней – Дерек и Кроу. Бобби нахмурилась: с чего бы это братья О’Ши, которые всегда сколько она была в стае, отправлялись на задание вместе, теперь работают поодиночке? Но думать об этом было некогда.
Дерек и Кроу вошли в комнату, оборотни обменялись молчаливыми кивками в знак приветствия. Дерек окинул женщин придирчивым взглядом:
– Как вы тут? Не устали?
– Порядок, – отозвалась Кэтрин. – Какие планы?
– Начало операции назначено ровно в семь, – Дерек подошёл к окну. – Скуммель и Мур собираются устроить нападение на магловскую семью в Брайтоне. Её защищают всего два аврора, так что Министерство будет вынуждено прислать подкрепление. Ждём сигнала от Скуммеля, потом отправляемся. Трое проникают в Министерство через вход для сотрудников. Думаю, первыми пойдём мы с Бобби. Если портал не успеет закрыться, за нами идёт ещё один. Последний остаётся прикрывать вход. Есть предложения?
– Я пойду за вами, – сквозь зубы ответил Кроу. Его чёрные глаза ввалились, утратили блеск, стали похожи на две глубокие впадины на бледном лице. Он хотел сделать всё, чтобы спасти Скотта, чтобы искупить свою вину.
– Отлично, значит, Кэтрин остаётся прикрывать нас. Ты согласна, Кэтрин?
– Нет. Лучше пускай остаётся Бобби, а я пойду с тобой.
– Ты недавно была ранена, – возразил Дерек.
– Если ты так меня жалеешь, то отправляй обратно в деревню, – приподняла брови Кэтрин. – Кроу тоже недавно был ранен, но он здесь. Ты и Бобби – самые сильные из нас четверых. Будет глупо бросить основные силы вперёд, а слабых оставить позади, чтобы авроры прорвали нашу оборону. Лучше разделить силы поровну, ты так не считаешь?
Подумав немного, Дерек кивнул:
– Пусть будет так. Отдыхайте пока. Ждём сигнала от Скуммеля.
И едва он успел договорить, как комната наполнилась прохладным серебристым сиянием. Серебряный луч мягко залетел в комнату через открытое окно, ударился о пол, закрутился сверкающим облаком, из которого возникло маленькое, с ладонь, животное с тонким изящным телом и хорошенькой кровожадной мордочкой. Ласка улыбнулась, оскалив крошечные жемчужные зубки, прежде чем проговорить вкрадчивым голосом Эйнара Скуммеля:
– Настало время повеселиться.
7 ноября 1981 года. 19:00
Потом Алиса не могла простить себе того, что, когда прозвучал хлопок аппарации, не осталась на месте. Что побежала следом за Ардеей к задней двери дома, оставив переднюю без защиты. Она объясняла это усталостью, нервным напряжением, долгим ожиданием. Но чем бы это ни было вызвано, она понимала: это была ошибка. Грубая ошибка.
Позади дома никого не оказалось, девушки замерли на месте, выставив палочки, повернувшись друг к другу спиной и оглядывая тёмные кусты можжевельника, подступившие к лужайке позади дома. И как раз в тот момент, когда из этих кустов, оглушительно вопя, сыпя грязными ругательствами, выскочил Кевин Мур, из дома позади девушек раздался грохот и отчаянный крик, перекрывший музыку Уэббера.
