Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 40 страниц)
– Джим Хейвуд! – кричал он. – Отдайте мне Джима Хейвуда, и всё закончится!
Ремус завертел головой и увидел его – Сивый укрылся за обломком скалы. Остальные оборотни тоже заняли позиции позади камней, откуда они могли легко обстреливать растерявшихся авроров. Перед этими камнями медленно прохаживался серебряный Патронус-волк. Он был совсем не похож на того, который стоял сейчас рядом с Ремусом: это был огромный зверь с длинными рваными ушами, с впалым брюхом, с тощими боками; он опустил голову, и с его серебряных зубов срывались призрачные капли то ли крови, то ли слюны. Это был Патронус Фенрира Сивого, и ни один дементор не мог к нему приблизиться, потому что Патронус был силён, потому что его хозяин был счастлив.
Но никакой Патронус не может защитить от Убивающего заклятия.
Ремус сжал палочку. Он знал, что у него остались считанные секунды. Совсем скоро кто-нибудь его заметит: оборотни, авроры или дементоры. У него есть шанс убить Фенрира Сивого. Нужно только улучить момент, когда он снова неосторожно высунется из-за скалы.
« – Одна Авада, пущенная в кого-нибудь из этих подонков, принесёт больше пользы, чем вся наша пропаганда и агитация.
– Орден Феникса не занимается непростительной магией».
Надо попытаться, даже если после этого его Патронус исчезнет и он останется без защиты. Теперь, когда у него есть палочка, он может аппарировать. Спасти свою жизнь. «Бей-и-беги», как поступает Фенрир, как он заслужил, чтобы поступили с ним. И в этот момент Ремус услышал, как сквозь шум битвы пробился один отчаянный крик.
Зелёный луч Убивающего проклятия пролетел мимо аврора и разбил решётку одной из клеток. Осуждённый в панике выбежал наружу, закрывая лицо, но споткнулся и растянулся на мокрых камнях. Тут же к нему с хищным воем спикировал дементор, сцапал своими синюшными пальцами тёмные руки, отвёл их от лица. Мужчина вырывался из последних сил, но дементор неумолимо притягивал его к себе, собираясь применить последнее, самое страшное оружие – свой поцелуй. Ремус стиснул палочку и направил её на дементора, крикнув:
– Вперёд!
Белый волк одним прыжком пересёк отделявшее их расстояние, и дементор с визгом отлетел прочь от Стива Томаса. Мужчина прерывисто вздохнул, вскочил на ноги и рванулся к Ремусу:
– Ремус!!!
– Стив! – Ремус схватил его за руку, и они вместе упали на камни, над их головами просвистели два зелёных луча.
– Что происходит?! – закричал Стив, перекрывая шум, и в этот момент они оба, всё ещё держась за руки, соскользнули вниз к воде, и огромная тёмная волна накрыла их с головой, ударила о скалы. Оглушённый, насквозь промокший Ремус почувствовал, как Стив подхватывает его за плечи и тащит повыше, как хлопает его по спине, чтобы тот смог отдышаться.
– Он хотел высосать мою душу, – сдавленно выдохнул он. – Ты видел. Меня приговорили только к тюрьме, но не к этому…
– Я видел, – кивнул Ремус, задыхаясь. – Стив… тебе лучше…
Стив мрачно кивнул. Они оба понимали, что он не может убежать, что должен вернуться обратно в клетку – за попытку побега его точно не простят, ему придётся навсегда оставить надежду когда-нибудь увидеть жену и сына. Но он ничего не успел сказать – в камень, за которым они прятались, ударило Взрывающее заклинание.
Ремуса подбросило в воздух. Он почувствовал, как летит сквозь холодный ветер, как врезается спиной в что-то твёрдое, как его тело просверливает боль. С глухим стоном он сполз на холодные мокрые камни и закашлялся, чувствуя кровь во рту.
Далеко не сразу он смог приподняться. В ушах звенело, с губ капала кровь, и он неловко утирал её кулаком, в котором всё ещё была зажата волшебная палочка Адама. Звуки постепенно возвращались; он услышал, как воют испуганные дементоры, разлетаясь в сторону от его Патронуса, как свистит заклинание и на камень с грохотом падает выломанная дверь клетки, как Джим Хейвуд с радостным воплем соскакивает на камни и бежит к Фенриру Сивому, пригибаясь, чтобы не попасть под шальное заклятие. Патронус Ремуса отогнал дементоров, и теперь авроры смогли вздохнуть спокойнее; несколько из них уже вызвали собственные Патронусы, и теперь, когда дементоры в панике улетали, авроры с новыми силами бросились в бой против оборотней.
– Стив! – позвал Ремус, беспомощно мотая головой по сторонам. Стив лежал в паре метров от него, явно без сознания. Ремус приподнялся, опираясь руками на гладкие каменные плиты, из которых был выстроен мол. Вот куда его забросило… удивительно ещё, что ничего не сломал, не иначе магия защитила, хотя судя по тому, как больно двигаться, вся спина в синяках. Руки скользили по плитам, и посмотрев вниз, Ремус увидел, что его ладони оставляют на мокрых камнях кровавые следы.
– Стив! – снова захрипел он, и опять не услышал ответа. Только белый волк мягко опустился с неба и печально посмотрел на Ремуса, точно чувствуя его страх и усталость.
– Стив!!! – Ремус наконец подполз к нему, затряс его за плечи, но Стив не отвечал, хотя под пальцами Ремус ощущал бьющийся пульс. И тут же откуда-то из-за спины ему ответил глухой, надтреснутый шёпот:
– Рем?
Не может быть.
Не может быть.
Обернуться было сложнее всего, но он обернулся. Позади него была клетка, дверь которой покорёжило и отбросило заклинанием. Человек, который недавно сидел, скорчившись, в углу клетки, теперь стоял во весь рост. Каким красивым он был когда-то! Какими блестящими были его волосы, которые теперь грязными патлами падают на исхудавшие плечи! Каким ярким синим огнём горели его глаза! Теперь эти глаза наполнены только страхом и отчаянием.
– Сириус, – прошептал Ремус. Боже, как он исхудал. Сколько прошло с тех пор, как его схватили? Совсем немного, а он, кажется, похудел фунтов на пятнадцать, не меньше. Его морили голодом? Били? Пытали? Проклятье, он убьёт Барти Крауча голыми руками. Сириус… что же с тобой сделали?
Больше не чувствуя боли, он поднялся на ноги, сделал несколько шагов и забрался внутрь, к Сириусу. Вот бы сейчас обнять его. Прижать, исхудавшего и напуганного, к себе, разделить с ним последние крупицы тепла. Услышать срывающийся шёпот: «Я не виноват». И прошептать в ответ: «Я знаю».
Он не может быть виноват. Не может быть, чтобы его Сириус, его Бродяга, который стоит перед ним, такой растерянный и беззащитный, был убийцей, предателем, хладнокровным лжецом! Этого не может быть. Этого не может быть…
Может.
Сириус усмехнулся. Тряхнул спутанными волосами. Презрительно сощурил глаза.
– Ты с ними, – сказал он. Ремус сперва не понял, о чём это он. Потом услышал шум сражения, крики оборотней – и понял.
– Ты… – помертвелыми губами проговорил он. – Ты… что ты несёшь?!
Сириус сжал кулак и ударил Ремуса в грудь, отбросив на стену клетки:
– Я так и знал! Предатель! Давно ты спутался с ними? После убийства Марлин? Или до? Может, ты и привёл их к ней?
– Нет! – закричал Ремус. Нежность, пробудившаяся было в его сердце, исчезла без следа, словно холодный ветер выдул её из его груди. Сириус откинул голову назад и расхохотался:
– Предатель! Мне всё рассказали про тебя, а я ещё не верил! А я ещё жалел тебя! Думал о твоей безопасности!.. Лучше бы я тебя убил!
Сердце налилось горячей кровью, стало огромным, заполнило всю грудь, так что для лёгких не осталось места… или Ремусу это просто показалось, и ему трудно дышать от ярости? Этот предатель ещё смеет обвинять его? Всё, что он передумал за эти долгие дни, всё, что выстрадал, навалилось на него лавиной.
– Замолчи! – закричал он. – Это ты предатель! Ты продал наших друзей Волдеморту! Это ты убил их! Всё из-за тебя! Ты во всём виноват!
– Да, – заторможенно проговорил Сириус, глядя куда-то в пустоту. – Это я убил их. Я во всём виноват. Всё из-за меня.
Ремус не мог больше терпеть. Ярость оборотня заполнила всё его существо, и он бросился на Сириуса с диким воплем. Палочка упала на пол – но она и не нужна. Он убьёт его и так. Адам не смог убить своего бывшего друга. Но Ремус сможет.
Сцепившись, они покатились по полу. Даже сейчас, измученный и исхудавший, Сириус был сильнее. Повалив Ремуса на пол, он схватил его за шею и ударил затылком о пол. Воя от ненависти, Ремус сбросил его руки и вцепился зубами ему в плечо, чуть не прокусив толстую ткань робы…
… два зверя, серебристо-серый и угольно-чёрный, катаются по росистому лугу, освещённому лунным светом, борются и визжат, как маленькие щенки…
… два тела сплетены на постели, губы прижаты к губам, бледные пальцы погружаются в чёрные волосы, смуглые руки обхватывают изрезанную шрамами спину…
Сириус оттолкнул Ремуса от себя, рванулся к брошенной палочке. Реакция оборотня оказалась сильнее – Ремус оттащил его, схватил палочку сам. Привалившись к стене, тяжело дыша, он наставил палочку на Сириуса. Тот снова улыбнулся, из разбитой губы текла кровь:
– Давай, Лунатик, сделай это. Сделай это, или ты ещё больший трус, чем я.
«Если кто-то назовёт тебя трусом, Рем – скажи мне, и я разобью ему рожу».
– Не называй меня трусом! – что-то тёплое струилось по замёрзшим щекам. Кровь? Слёзы?
Подняв руку, Сириус медленно утёр кровь с лица.
– Лунатик, – прохрипел он, – помнишь тот туннель? Возле Хогвартса? Помнишь обвал?
Холодный ветер. Тёплые губы, покрытые пылью.
– Помню.
– Мне жаль, что мы выбрались. Лучше бы мы погибли там. Все вместе.
Сириус на секунду прикрыл глаза. Потом дерзко взглянул на Ремуса:
– Чего ты ждёшь?!
Он сделает это. Сириус заслужил. Дамблдор поймёт его – или не поймёт? Не важно… Сириус заслужил смерти…
Где-то за его спиной тихо, словно облачко пара в холодном воздухе, растаял его Патронус.
Ремус поднял палочку, посмотрел Сириусу в глаза и произнёс:
– Обливиэйт.
Глаза Сириуса затуманились. Тяжело вздохнув, он сполз на пол и закрыл глаза. Ремус оттащил его к центру клетки – подальше от дементоров. Выбрался наружу. Он шёл, не видя, куда идёт, брызги волн долетали до его лица, застилали глаза. Солёные капли текли по лицу. Бой ещё шёл где-то вдали, и ему казалось, что он различает знакомые голоса, что кто-то громко зовёт его по имени, но ему было уже всё равно. В какой-то момент он подскользнулся, упал на колени, и даже не почувствовал боли.
Это всё правда.
Сириус признался.
Он во всём виноват.
Больше нечего возразить. Не осталось никакой надежды, никаких оправданий. Он виноват. И эта ярко-фиолетовая вспышка, вдруг ослепившая его, скрывшая от его глаз бесчувственное тело Сириуса, станет последней точкой в их истории. Портал сработал, и клетка опустела. Сириус в камере Азкабана. Они больше никогда не увидятся.
Его охватило полное безразличие. Ледяной холод заполз в его душу. Он не верил, что когда-нибудь снова сможет быть счастливым. Он не хотел быть счастливым. Крики затихли, Патронусы погасли, и дементоры снова сползались к молу, неся с собой мёртвую тишину и туман, но ему уже было всё равно. Пусть забирают его жалкую душу, если хотят. Пусть грызут исхудавшие рёбра его души, впиваются зубами в её иссохшие мышцы, пусть лижут опустевшие сосуды в поисках последних капель крови. Его душа мертва, она не насытит даже самого жалкого полудохлого дементора. Она ему больше не нужна. Пусть забирают.
Но дементоры не смогли приблизиться к нему.
Сквозь закрытые веки пробилось белоснежное сияние, и он открыл глаза. Широкий серебряный щит окружал его со всех сторон, огромный Патронус, бестелесный, но от этого не менее мощный. Рядом с ним стояли Дерек и Дэн О’Ши, Урсула и Бобби, Мэтт и Уилли. Оборотни из стаи Гвилта окружили его и бесчувственного Стива Томаса, высоко воздели палочки, и Патронусы соединились в несокрушимую стену, окружали их, как купол, сотканный из чистого белого света. Дементоры кружились над куполом, но не могли пробиться сквозь него. Бобби молча протянула Ремусу руку, и тот, ни о чём не думая, сжал её пальцы.
Спустя мгновение белоснежный купол вспыхнул в последний раз и растаял в воздухе. Только волны налетали на камни, разбиваясь в солёные брызги, и откатывались назад, шипя от бессильной ярости. А может быть, это шипели дементоры. Никто не мог бы сказать точно – ни на голой линии мола, ни в клетках, ни на каменистом берегу не осталось ни одного человека или оборотня. Бой закончился, Фенрир Сивый получил своё и убрался восвояси, авроры аппарировали назад в Министерство. Все живые покинули это место, и только мёртвые остались лежать среди камней.
====== Часть 33 ======
10 ноября 1981 года. 23:57
Сигарета тлела в пальцах, почти обжигая кожу. Бобби затянулась и ненадолго задержала в лёгких горький дым, потом медленно выдохнула его. Воздух пах грязью, водой, мокрыми опавшими листьями – наступила короткая оттепель, температура поднялась примерно до семи градусов тепла. Но Бобби всё равно было холодно, и она держала сигарету близко к зажжённому кончику, рискуя обжечь кончики пальцев. Ни кожаная куртка, ни свитер, ни плотные джинсы не спасали от холода, который поселился внутри неё, засел в костях, лёгких, сердце. Встреча с дементором никогда не проходит бесследно, а уж встреча со многими дементорами…
Она до сих пор помнила, какой холодной была рука Ремуса Люпина – точно ледышка. Он не переставал дрожать, ни когда они летели сквозь пространство, ни когда она вела его сквозь лес, всё время обнимая его, делясь с ним тем немногим теплом, которые у неё осталось, тихо разговаривая с ним, не давая ему провалиться в апатию. Даже не испытав Поцелуй дементора, человек может получить страшную психологическую травму и надолго замкнуться в себе. Бобби не прекращала обнимать его и говорить тихие, успокаивающие слова всё время, пока они сидели в лазарете и дожидались Гвилта, и в конце концов юноша пришёл в себя, глаза прояснились, дрожь унялась. Всё это время Бобби чувствовала на себе холодный, подозрительный взгляд Дерека О’Ши. Он был с самого начала против того, чтобы она отправлялась с ними; она видела по его глазам, что он не доверяет ей, что он не забыл того, что произошло в Министерстве три дня назад. Но толком объяснить вожаку, почему он против, так и не смог – видать, самому есть что скрывать.
Бобби вспоминала об этом, стоя в тёмном лесу, считая минуты до полуночи, когда она сможет отправить новую весточку Кэтрин. Она бы с радостью аппарировала вместе с Ремусом не обратно в эту деревню, а в безопасное место, передала бы его прямо в руки Аластору Грюму – но тогда только Мерлин мог бы знать, что Гвилт сотворил бы с Квентином и Джин. Да и сам Ремус не простил бы ей такого. Нельзя спасать насильно: тогда это уже не спасение. Бобби видела, на какую смелость он способен, и уважала это. Она повторяла ему это всё время, пока успокаивала его. И теперь ему лучше. Благодаря ей.
Она выбросила сигарету. Прислушалась. Лес был тихим, бесконечно тихим. Иногда во время своих ночных дежурств Бобби слышала, как далеко в лесу ухает сова или тявкает лисица, но сейчас и этих звуков не было. Все живые существа попрятались, чувствуя, что совсем скоро на небо взойдёт полная луна, и этот лес будет принадлежать только оборотням.
Ровно в полночь она убрала свои старенькие часы в карман, направила палочку вперёд. Вызвать Патронус удалось не с первой попытки – впечатления от встречи с дементорами всё ещё не улеглись. Наконец Бобби протянула руку, чтобы серебристая ласточка смогла сесть на неё, и тихо сказала:
– Кэтрин, нам удалось вернуть Ремуса. Вчера днём, после того, как я отправила тебе весточку, появился оборотень из стаи Фенрира. Эти твари убили Адама, оборотень принёс его отрубленную руку. Гвилт был в ярости. Он велел Лососю бить этого жалкого ублюдка, пока он не рассказал, где прячется Сивый. Я смогла пробраться к церкви, но много не услышала, но вот что: этот оборотень, его зовут… звали… Том, рассказал, что они видели Хантера. Они видели его в Ньютауне, неподалёку от уэльской границы, и начали искать поблизости портал. А ведь там порталы обычно и оставляли, помнишь?.. Кажется, это зацепка. Тебе нужно связаться с Грюмом…
Она услышала неподалёку в лесу шорох, и замерла. Серебристая ласточка продолжала сидеть неподвижно, слушая, что ещё ей скажет хозяйка, но Бобби махнула рукой, отправляя её в полёт. Патронус исчез, и вокруг снова воцарилась темнота. Шорох прозвучал снова, довольно далеко, но не настолько, чтобы укрыться от чуткого слуха оборотня. Бобби пригнулась и тихо пошла на звук, прячась в тени.
Вскоре её ноздрей коснулся запах разложения, и она поморщилась. Затаившись за деревом, она выглянула вперёд. На поляне росло крепкое дерево с длинной, кривой веткой, отходящей далеко вправо. На ветке неподвижно висел замотанный в мешковину труп – всё, что осталось от напуганного веснушчатого Тома, который принёс сюда отрубленную руку Адама, а потом долго кричал и плакал от боли в разрушенной церкви. Бобби снова задала себе вопрос, который задавала весь день: что должно твориться в безумном разуме Фенрира Сивого, чтобы обрекать на такое своих же оборотней, чтобы совершенно не дорожить их жизнями? Даже Гвилт, которого она так боялась и так ненавидела, не был таким. Он заставил её несколько раз вызвать Патронус, прежде чем одобрить её решение пойти спасать Ремуса, а уж как долго Урсуле пришлось уговаривать его отпустить её на дело – отдельный разговор. Она ни на секунду не верила его словам о стае-семье и ответственности вожака, но, кажется, сам он в них верил.
Снова шорох, словно мёртвый Том пытается выбраться из своего мешка. Бобби всмотрелась в сплетение тёмных кустов, тихо вдохнула воздух, и ощутила странный запах, которого не должно было здесь быть. Сквозь тяжёлую смесь опревших листьев, грязи, влаги и гнили, она уловила приятный травяной аромат. Очень знакомый. Но прежде, чем она смогла понять, что это за запах и задуматься, откуда он ей знаком, она увидела такое, от чего у неё похолодело в животе.
Сквозь кусты тихо, как призрак, прошла высокая фигура в чёрном плаще. Взмах палочкой – и тело Тома оторвалось от ветки, на которой висело, поплыло по воздуху к человеку в чёрном. Тот снова взмахнул палочкой – и невидимый клинок распорол мешковину, под светом луны блеснула обнажённая белая грудь Тома с ужасными синяками под рёбрами. А в следующую секунду Бобби окаменела от ужаса – потому что эта белая грудь вдруг раскрылась, точно сундук, и из глубокой раны медленно выплыло багровое, глянцевито-блестящее сердце… Человек в чёрном поймал сердце на лету, поднёс его к невидимому лицу, вертя в пальцах. Удовлетворённо кивнул. Схватил другой рукой замотанный в мешковину труп, крутанулся на месте, собираясь аппарировать.
Вот он, тот, кто осквернял тела оборотней. Тот, кто был как-то замешан в её собственном похищении, наверняка подкинул волчий труп, чтобы запугать и обмануть её несчастную сестру… Ни одной мысли не осталось в голове Бобби, ни одного чувства, кроме гнева. Она сжала палочку в руке, и тут же кто-то схватил её за запястье.
Бобби развернулась на месте, глухо рыча от ярости, но её всё равно никто не услышал за звуком хлопка аппарации – потрошитель ушёл, и Бобби захотелось взвыть от разочарования. Она зло оскалилась на того, кто всё ещё держал её за руку, прижимая спиной к дереву. Это был Лосось. Нужно было догадаться по этому чёртову запаху тимьяна: наверняка он вместо брата готовил лечебный чай и относил его Ремусу и этому раненому… как его… Стиву.
– Какого чёрта? – прошипела Бобби, глядя в опухшие чёрные глаза. Лосось медленно покачал головой:
– Слишком опасно.
– Это моё дело, разве нет? – Бобби вырвалась из его хватки. Лосось молча отвернулся. – Что ты вообще здесь делаешь?
Лосось молчал. Его руки сжались в кулаки, потом разжались, и он медленно провёл ладонью по лицу, зажимая себе рот, чтобы Бобби не увидела, как дрожат его губы.
Внезапно ей стало стыдно. Лосось потерял единственного родного человека, вот и бродит сейчас в темноте, не в силах убежать и спрятаться от своего горя. Ему сейчас и так плохо, не хватало ещё нападок от других. Бобби шагнула к нему, обняла за широченные плечи:
– Прости, что накричала на тебя. Я тебе очень сочувствую. Пожалуйста… пожалуйста, вернись к себе. Не хватало, чтобы ты простудился. Иди, пожалуйста, Лосось, иди…
Лосось прерывисто вздохнул, потом взял Бобби за руку – не схватил, как раньше, а именно взял, очень осторожно, точно боясь оставить синяки на её тонком запястье. И тихо сказал:
– Брат просто хотел защитить меня. Лучше бы он позволил мне умереть. Всё это… все эти годы превратили меня в монстра! Я больше не хочу делать этого. Не хочу бить, не хочу убивать…
– Я знаю, – она сжала его руку в ответ. – Потерпи немного. Скоро всё изменится, слышишь, Салман?
Звук своего настоящего имени заставил Лосося снова вздрогнуть, он зажмурился и кивнул, закусив губу. Бобби ещё раз похлопала его по плечу, и он медленно направился обратно в деревню, а она – на свой пост. И всю оставшуюся ночь, вглядываясь в темноту, продолжала думать о человеке в чёрном.
У него не было серебряной маски.
Это не Пожиратель Смерти.
11 ноября 1981 года. 01:03
– Вообще-то, это нарушение врачебной этики.
– Да он всё равно без сознания, – пожала плечами Урсула. Джин вздохнула:
– Вот поэтому это и нарушение врачебной этики. Нельзя проводить обучение на пациенте, который не может дать осознанного согласия.
– Может, согласия он и не давал, но «спасибо» нам точно скажет. Давай, показывай.
Джин взяла её за руку, направила палочку на большой синяк на спине Ремуса, который вытянулся перед ними на кровати, погружённый в глубокий сон, напоминающий обморок.
– Самое простое заклинание – Ленире Долорем. Оно лечит медленно, зато сразу же полностью убирает боль. Делай мягкое движение запястьем… вот так.
– Ленире Долорем, – сказала Урсула, повторяя движение, которое ей показала Джин, и синяк начал медленно светлеть, из лилового становясь зеленовато-жёлтым, а потом и вовсе растаял, к коже вернулся нормальный цвет. Джин устало улыбнулась:
– Вот видишь, совсем не сложно.
– Да, я запросто с этим справлялся, покуда у меня была палочка, – ввернул Жирный Стю, сопроводив свои слова громким зевком. – Хорошо, что вы теперь с нами, мисс Феннелл. Как раз вовремя…
Джин ничего не ответила, только изобразила кривоватую улыбку.
«Скоро всё закончится, – напомнила она себе, глядя, как Урсула водит палочкой над синяками Ремуса, сосредоточенно сощурившись и высунув наружу кончик острого язычка. «Скоро всё закончится, мы со всем справимся». Так они с Квентином всегда говорили друг другу. Пока они вместе, они справятся с чем угодно.
По стене лазарета плыли тени, гибкие силуэты девушек загораживали свет в окне. Дерек О’Ши наблюдал за этим мелькающим светом, стоя у окна маленькой комнаты в доме, где жили они с братом. Кэтрин всё ещё пропадала неизвестно где, Бобби ушла в дозор, и хоть они и раньше не особенно общались с братьями, сейчас без их присутствия в соседней комнате дом казался странно пустым.
Дэн сидел на ящике, грея ладони над банкой с синим пламенем. Он смотрел на лицо брата, на то, как тот подносит сигарету ко рту, как вваливаются при затяжке его заросшие бородой щёки, как разгорающийся огонёк отражается в его глазах, и из голубых они делаются красными.
– Ты так ничего и не расскажешь? – глухо спросил Дэн. Дерек затянулся ещё раз, его глаза мерцали сквозь синеватый дым:
– Что ты хочешь услышать?
– Да я дохрена чего хочу услышать, – отозвался Дэн, чувствуя, как нарастает напряжение. – Где ты был? Что случилось в Министерстве? Почему ты весь день смотрел на Бобби с таким видом, будто хочешь её убить?
Дерек отшвырнул окурок в окно и обернулся к брату:
– А может, мне стоило её убить.
– Что?!
– Они с Кэтрин сговорились за моей спиной. Пытались выдать меня Министерству. Отдать прямо в зубы Барти Краучу. Так что когда у меня появилась возможность, я попытался избавиться от них.
Дэн смотрел на него непонимающими глазами. Он знал, что его брат не подарок, как и он сам; с тех пор, как погибли их родители, и особенно с тех пор, как им удалось сбежать из своей первой стаи, они оба творили много зла – воровали, лгали, били в спину. Но они всегда были честны друг с другом, а сейчас Дэн чувствовал: брат чего-то не договаривает.
– Почему ты не сказал Грегору? – спросил он. – Если ты не доверяешь Бобби, как ты мог позволить ей пойти сегодня с нами?
Дерек сурово взглянул на него:
– Я уже никому не доверяю, так что с того? Надо же как-то дальше жить.
– Что ты имеешь в виду? – Дэн поднялся на ноги, сжимая кулаки. – Хочешь сказать, ты и мне тоже не доверяешь?
– Что это за история с Хантером, Дэн? – брат шагнул к нему. – Какого чёрта ты вмешался в это?
– Он подставил Ремуса.
Глаза Дерека сверкнули:
– Я прямо сказал Люпину: мы не будем ему помогать! Никто из нас!
– Это сказал ты, а не я, – кулаки Дэна сжались так крепко, что костяшки загорелых пальцев побелели. – В прошлый раз ты тоже решил за меня, и чем всё кончилось?
– Я пытался тебя защитить! Всё, что я делаю, я делаю для того, чтобы тебя защитить!
– Я не ребёнок, Дерек! Чёрт побери, мне двадцать пять, а не одиннадцать, и мне теперь тоже есть кого защищать!
– Кого? – презрительно спросил Дерек. – Этого Люпина? Он уже один раз предал нас, и предаст снова. Я пытался говорить с ним, но не думаю, что он хоть что-нибудь понял. Дамблдор умеет вселять в людей слепую преданность, этот мальчишка родным отцом пожертвует, если того потребуют интересы Ордена Феникса.
– Орден Феникса сражается с Волдемортом, – с горечью ответил Дэн, – а мы служим ему.
– Волдеморт мёртв! Его Пожирателей переловят со дня на день, и примутся за нас! С каких пор тебя начало заботить, кто прав, а кто виноват в этой войне? Я тебя не узнаю.
– А я не узнаю тебя! Ты что-то скрываешь от меня, Дерек. Тебя не было три дня, и раньше тебе никогда не нужно было так много времени, чтобы уйти от погони. Ответь мне, чёрт возьми: где ты был и что ты делал?
Вместо ответа Дерек вернулся к окну и крепко закрыл его, так что комната погрузилась во мрак, освещаемый лишь слабеньким голубым огнём в банке. Потом Дерек подошёл к двери, резко открыл её, и, обнаружив, что их никто не подслушивает, снова закрыл дверь и только тогда повернулся к брату:
– Адам погиб из-за меня.
– Что? – прошептал Дэн. Дерек вплотную подошёл к нему и тихо, почти не разжимая губ, сказал:
– Помнишь, как Бёрдок преследовал тебя неделю назад?.. Ещё Урсула потом растрепала Грегору?
– Да…
– Этот придурок должен был встретиться со мной, но не так понял.
– Что за… ты встречался с Бёрдоком? Оборотнем из стаи Сивого?
– Да, встречался. Мы договорились делиться планами наших вожаков.
– И… Сивый знает?
– Разумеется, нет. Бёрдок – тупица, но не полный идиот. Два дня назад я встретился с ним и сказал, что Адам собирается искать журналиста в городе Рай. А Бёрдок сообщил мне о готовящемся нападении на конвой. Но он сказал, что пока Сивый не получит назад своего приятеля Хейвуда, он не решится нападать на нас. Но на деревню напали. Либо Сивый солгал Бёрдоку, либо Бёрдок солгал мне.
Дэн запустил пальцы в волосы. Он не верил в то, что услышал. Адам, лучший друг Грегора, вернейший из его оборотней, погиб страшной смертью, и его брат виноват в этом… Как только Гвилт об этом узнает, Дерек – труп. Рука брата, тяжело упавшая ему на плечо, вырвала его из этих мыслей.
– Дэн, – тихо сказал Дерек. – Грегор знает, где прячется Сивый. Он хочет мести. Я не знаю, кто ударит первым: наш вожак или чужой, но я знаю точно: это случится очень скоро. Возможно, уже завтра, в полнолуние. Нам нужно уходить. Немедленно. Сейчас.
Дэн молчал. Дерек взял его и за другое плечо, слегка встряхнул:
– Брат, послушай: всё, что я делал, всё, что я делаю сейчас – ради тебя. Ради твоей безопасности. Я совершил ошибку, пообещав Гвилту, что мы оба вступим в его стаю. Сейчас я могу исправить эту ошибку, и ты можешь помочь мне. Дни стаи сочтены, дни Грегора сочтены, но мы, мы с тобой – мы всё ещё можем уйти, Дэн, ты мне веришь?
– И куда мы пойдём? – тихо спросил Дэн, по-прежнему не глядя на брата. – Мы не сможем остаться в Англии, а если отправимся в Америку, нас убьют, как бешеных собак…
– В мире есть и другие места, где можно укрыться. Мы можем отправиться в Европу, в Африку… или в Россию, там ещё остались нетронутые леса, и нас никто не найдёт.
Дэн наконец справился с собой, посмотрел брату в глаза:
– Дерек, мы не можем уйти прямо сейчас. Я – точно не могу. Не сейчас, когда мои друзья в опасности. Люпин – хороший парень, он не заслуживает умереть здесь. Я не могу бросить Квентина, Джин, даже этого беднягу Лосося. И Урсулу… Мы все вместе замешаны в эту историю с Хантером, мы вместе прогнали его, из-за нас оборотни Сивого смогли попасть сюда. Мы вместе это начали, и закончим вместе. Я не могу бежать от ответственности. Больше нет.
Дерек молчал. Его лицо окаменело, глаза были полны непонимания, возмущения, обиды. Дэн мягко сжал его плечи:
– Давай поговорим об этом утром. Мы совсем недавно сражались с дементорами. Сейчас мы всё равно ничего хорошего не придумаем.
– Не о чем говорить, – глухо отозвался Дерек. – Я тебя понял. Этот гадёныш выдал нас Министерству, из-за него меня чуть не схватил Барти Крауч, из-за него погибли Камал, Бьорн, Кроу и Скотт, но ты всё равно хочешь его защитить. Надеешься, что он перетянет тебя под тёплое крылышко Дамблдора?
– Это не так, Дерек!
– Хватит, – холодно сказал Дерек, отступая на шаг. – Знаешь что? Сейчас мы и впрямь ничего хорошего не придумаем. Лучше и в самом деле поговорим утром. Пойду, прогуляюсь. А ты подумай, Дэн, – он распахнул дверь и обернулся на пороге: – Хорошенько подумай.
11 ноября 1981 года. 10:01
Утром, выглянув в окно, Ремус сразу заметил это – полупрозрачный голубой купол, накрывший деревню. Он сразу понял, что это означает. Простое Охранное заклинание, видное невооружённым глазом, но от этого не менее мощное. Никто не сможет проникнуть в деревню ни пешком, ни на метле, ни аппарируя. Не помогут ни порталы, ни Летучий порох. И точно так же никто не сможет отсюда уйти.
– Дуб, – послышался тихий голос справа от него, и он тяжело повернул голову, глядя на Зельду, которая сидела на стуле в изножье его кровати, медленно вертя в руках волшебную палочку Адама. – Дуб и перо феникса. Очень прочная. Совершенно не гнётся. И Адам был таким же. Упёртый и грубый. А какой была твоя старая палочка?
– Кипарис и волос единорога.
Зельда задумчиво кивнула:
– Хорошее дерево. Кипарис и остролист всегда нравились мне больше остальных. Не такие жёсткие, как дуб, и не такие мягкие, как ива. Из них получаются прекрасные палочки, которые гнутся, но не ломаются, идеально слушают своих волшебников, но при этом держат магические силы в узде и направляют их в разумное русло… Палочка учится у волшебника, волшебник – у палочки. Никогда не слышал такого?
