Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"

Автор книги: Зола

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 40 страниц)

Они с Адамом находились в клетке. Железный пол, стены из толстых прутьев – всё покрыто тёмными пятнами. Свет проникал откуда-то сверху, слабый, неровный, не дающий толком что-либо разглядеть. Протянув руку между прутьями решётки, Ремус нащупал шершавую стену. Подняв голову, увидел над головой решётчатую крышку клетки, а выше – уходящие вверх стены, плотно обступившие клетку со всех сторон, и прямоугольный проём в одной из стен. Из проёма и проникал тот слабый, тусклый свет. Присмотревшись, Ремус заметил, что от клетки ввысь тянутся стальные тросы.

– Мы в лифте, – проговорил он.

Ничего похожего на роскошные, с зеркалами и бронзой, лифты Министерства магии, куда иногда брал его с собой на работу отец. Ничего общего с потрескавшимся линолеумом, выжженными сигаретами кнопками и дурацкими надписями на стенах, которые он видел в лифтах магловских домов. Это был старый, дряхлый лифт, в котором дверь нужно было открывать вручную. И здесь проливалась кровь. Она давно засохла и запеклась, но Ремус чувствовал её слабый, въевшийся в железо запах. Сколько пленников, как они, дожидались здесь своей участи?..

Новый приступ головокружения заставил Ремуса сесть на пол. Откуда-то снизу, из глубин шахты, поднимался затхлый запах, а сверху тянуло холодным воздухом. Стараясь согреться, Ремус обхватил себя руками.

– Как ты здесь оказался? – спросил он у Адама.

– Его волки схватили меня на южном побережье вчера утром. А тебя принесли несколько часов назад.

– Чьи волки? – сдавленно спросил Ремус, уже зная, каков будет ответ.

– Фенрира Сивого, разумеется. Я слышал, как он велел своим парням переместиться в деревню через портал. Хантер… Сивый говорил что-то про Хантера. Его видели в Ньютауне. Портал находился возле этого города. Грегор запретил нам светиться там слишком часто, но Хантер… чёртов пьяница. Я так и знал, что он навлечёт на нас беду.

Ремус почувствовал, что у него холодеют руки. Хантер не оказался бы в Ньютауне, если бы вчера ночью его друзья не выгнали его. Неужели он попался на глаза оборотням Сивого и в отместку за всё решил выдать, где находится портал? Если так, то именно решительный порыв Урсулы, Квентина и Джин привёл к этому кошмару. Вот уж точно: благими намерениями вымощена дорога в ад.

– Кто-нибудь погиб? Ты видел? – сдавленно спросил Адам.

– Я видел, как Грегор превратился. Потом не помню.

– Грегор наверняка жив, – пробормотал Адам. – Сивый хочет убить его сам. Он хотел только, чтобы его волки захватили кого-нибудь в плен.

– Зачем? Что он с нами сделает?

– Кофе поить не станет, это точно.

В голосе Адама звучала глухая, но явная ненависть. Подняв голову, он неподвижными глазами вглядывался в проём в стене над головой. Его глаза блестели в темноте.

– Хочу попросить у тебя прощения, – внезапно произнёс Адам. – Я не дал тебе попрощаться с отцом.

Ремус не сразу понял, о чём это он. Потом вспомнил о том, как в самый первый день пытался отправить письмо, и его пронзила слабая дрожь, но не от холода.

– Я соврал тебе, – пробормотал он, прислоняясь гудящей головой к решётке. – Отец знал, куда я направлюсь. Я хотел выследить Грегора. Я хотел сказать в письме, что нашёл его. И это я сдал вас аврорам, когда вы отправились в Стантон-Лонг.

Адам взглянул на него. Глаза его жгли, как угли. Он внезапно рассмеялся.

– Я подозревал… Говорил Грегору, что надо допросить тебя сразу. А он всё гнул своё: зачем делать для него исключение, дождёмся полнолуния, тогда он сам всё расскажет…

– Я не стану извиняться, – проговорил Ремус. – Вы были моими врагами. Вы убили мою подругу, Марлин МакКиннон. На моём месте ты поступил бы так же.

Адам кивнул, не сводя с него глаз:

– Я знаю. Мне стоило убить тебя в первый же вечер. Может, стоит сделать это сейчас? Есть вещи похуже смерти. Когда ты окажешься там, – он снова поднял глаза кверху, – ты это поймёшь.

– Я уже понял, – проговорил Ремус. – Делай, что считаешь нужным. Но учти: я буду сопротивляться.

Адам снова рассмеялся, и Ремус неожиданно для себя ответил ему тем же. Смех отозвался зловещим эхом, и они замолчали.

– Как ты похож на своего отца, – покачал головой Адам. – Хотел бы я ненавидеть тебя так же.

– За что ты ненавидишь отца – я понимаю, – отозвался Ремус. – Но Фенрир? Почему он твой враг?

Адам долго не отвечал. Ремус вдруг почувствовал укол вины: всё-таки это личный вопрос. Но только он собрался извиниться, как оборотень заговорил, глядя в сторону:

– Когда-то мы были в одной стае. Друзьями не были. У Фенрира есть подельники, есть приятели, есть слуги, но нет друзей. Тогда он ещё не был вожаком. Мы оба служили Ральфу Кривозубу. Мы с Фенриром были совсем детьми, когда попали к нему.

Он снова замолчал, словно заблудившись в тех далёких годах.

– Меня обратили насильно, как и тебя, – проговорил он наконец. – Я был сиротой. Отца не знал. Мать родила меня, когда ей было четырнадцать, от родов и умерла. Меня воспитывал дед. Он батрачил на фермах в Шотландии. Перед войной многие фермеры разорились, ну а в войну стало ещё хуже… Города бомбили, но там хотя бы можно было получить продуктовые карточки. А в деревнях начался голод. Дед не мог найти работу, и мы рыбачили, ставили силки на кроликов – перебивались, как могли. Дошло до того, что мы стали жить в лесу. Построили шалаш. Дед всё беспокоился, что будет зимой, но так до зимы и не дожил. Оборотень напал на нас. Меня только укусил. Я заорал. Дед проснулся и накинулся на оборотня. Было бы у него ружьё, может, всё и обошлось бы, но у него был с собой только нож… Тварь буквально разорвала его на куски, а потом уплелась в лес – дед всё-таки ранил зверя, и на то, чтобы добить меня, у него сил не хватило.

– Мне очень жаль...

– Ему было всего сорок два, когда это случилось. Он был младше, чем я сейчас… Я добрался до города. Иногда мне удавалось колдовать, правда, я сам тогда не понимал, что это. Но других волшебников я не встретил, а магия помогала мне не всегда. Я воровал, попрошайничал. Попал в тюрьму. Там же и превратился в первый раз. Убил троих полицейских… сбежал… и попал к Ральфу. В его стае я встретил Грегора и Фенрира.

Он откинулся назад, прикрыл глаза:

– Грегор… Он всегда был другим. Большинство из нас были превращены в оборотней. А Грегор таким родился. Его родители были оборотнями, которые ушли из стаи Ральфа. Но Ральф не стерпел этого. Когда Грегор был ребёнком, крестьяне поняли, что его родители оборотни, заколотили их в доме и подожгли. Но Грегора там не было. Ральф забрал его раньше. Это он выдал его родителей, отомстил им и забрал ребёнка, чтоб сделать своим слугой. Но он просчитался. Грегор не мог подчиняться никому. Когда мы все повзрослели, Грегор ушёл из стаи Ральфа и увёл за собой меня, Фенрира и ещё десять молодых оборотней. Мы долго скрывались по всей стране, от Ральфа и от авроров. Фенрир был проблемой. Он был слишком жесток. Он хотел убивать. За ним всюду тянулся кровавый след. Он постоянно подвергал нас опасности, и Грегор не выдержал и выгнал его. О нём долго не было ни слуху ни духу, а уже потом мы узнали, что он сколотил свою стаю. Но мне было не до Фенрира. Я и моя подруга Вирджиния полюбили друг друга, и больше нас ничего не волновало.

Не открывая глаз, Адам покачал головой:

– Когда меня схватили авроры, и твой отец добился, чтобы меня отправили в Азкабан, Вирджиния ждала моего ребёнка. Я спрятал мысли о ней так глубоко, что ни одному дементору не удалось их забрать. Все долгие три года я запрещал себе даже думать о том, что она на свободе, ждёт меня. О том, кто у нас родился – мальчик или девочка. О том, какое имя она выбрала. Я позволил этим мыслям вернуться только когда вышел из тюрьмы. Жил ими всё время, пока бежал обратно к Грегору. Наконец-то я снова увиделся со своим другом. Но Вирджинии не было.

Он помолчал, а потом резко, отрывисто сказал:

– Фенрир хотел Вирджинию ещё с тех пор, как мы все были в одной стае. Когда Грегор его прогнал, он звал её с собой, но она не пошла. Пока я был в тюрьме, Фенрир выследил её. Похитил. Она отказалась быть с ним даже под угрозой смерти. Тогда он изнасиловал её. От этого у неё случился выкидыш. Вирджиния сбежала, вернулась к Грегору, рассказала обо всём. Может быть, она смогла бы жить дальше и ждать меня, мы бы вместе отомстили за наше дитя… Но она не смогла. Три года я ждал, когда увижу любимую женщину, и не знал, что она убила себя.

– Мне так жаль, – снова проговорил Ремус. Это были глупые слова, беспомощные и бесполезные – но что ещё он мог сказать?

– Конечно, Грегор решил отомстить. Он похитил любовницу Сивого, Зельду. Когда я вернулся из Азкабана, она ходила по нашему лагерю королевой, таская на руках этого ублюдка Финна. Всем и каждому говорила, что мальчишка – сын Грегора. Но я никогда этому не верил. Он растёт таким же чудовищем, как его настоящий отец. Мой друг стареет. Когда-нибудь он умрёт. Надеюсь, и я умру поскорее, и не увижу, как Финн станет вожаком.

Тянулись бесконечные минуты. Воздух в шахте был неподвижный, наполненный пылью, кровью и страхом. Ремус замёрз и очень хотел пить. Ему казалось, что он сидит в этой клетке целую вечность. Суждено ли ему ещё когда-нибудь увидеть солнечный свет? Увидеть отца? Профессора Дамблдора? Могилы своих друзей? Услышать что-нибудь, кроме этой мёртвой давящей тишины?

Словно в ответ на эти мысли, тишина исчезла.

В уши вонзился дребезжащий скрип, к которому тут же добавился протяжный металлический визг. Где-то заработал старый, проржавевший механизм. Лифт тряхнуло. Адам и Ремус вскочили на ноги. Схватив Ремуса за плечо, Адам притянул его к себе, подальше от закрытой двери. Ужасно медленно, трясясь так, что оборотни едва не падали, лифт полз вверх. Механизм натужно скрипел, стонал и выл.

И вдруг сверху раздался вопль. Протяжный, воющий, он как будто не принадлежал ни человеку, ни зверю. К воплю присоединились и другие голоса. Они орали, хохотали, рычали, сплетаясь в ужасный беспорядочный шум, который всё усиливался из-за эха. Вцепившись похолодевшими руками в ржавые прутья, Ремус смотрел вверх и не знал, чего боится больше: что механизм не выдержит, ржавые тросы лопнут, и они с Адамом полетят вниз и разобьются насмерть, или что лифт всё-таки доедет?

Склонившись к его уху, Адам громко сказал, стараясь перекрыть шум:

– Держись позади меня.

Ремус только кивнул – голос куда-то пропал.

Лифт въехал в полосу света – до остановки оставалось совсем немного. Ремус уже мог видеть сквозь проём в стене часть комнаты – обшарпанные стены, высокий потолок. Вдруг в глаза ему ударил свет, и он зажмурился, а когда снова смог видеть, то понял, что перед ним просторная комната, полная оборотней.

Они столпились в нескольких шагах от лифтового проёма. Широко расставленные ноги, сгорбленные спины, выставленные вперёд плечи, скрюченные пальцы, оскаленные зубы – они были похожи на древних звероподобных людей, ещё не научившихся прямо стоять и внятно говорить. Увидев пленников, они разбушевались ещё громче – прыгали, размахивали кулаками, завывали, щёлкали зубами. Ремус прижался к решётке, оцепенев от отвращения и ужаса. Те, кого он видел, как будто не были людьми. Это были дикие звери, по какой-то злобной иронии судьбы принявшие человекообразный облик. Ненависть и жестокое ликование исходили от них волнами, так же как и острый звериный запах, и Ремуса отделяла от этой ненависти только железная решётка.

Лифт вздрогнул в последний раз и остановился. Визгливый скрип затих, потерялся в шуме и криках. Оборотни расступились, пропуская вперёд высокого бледного мужчину. Длинные нечёсаные волосы падали ему на лицо, и глаза злобно сверкали сквозь завесу волос, как сквозь кусты. Ремус сбился со счёту, сколько раз в своих кошмарах он видел этот взгляд.

Перед ним стоял Фенрир Сивый.

Вожак сделал пару шагов вперёд и остановился, насмешливо глядя на пленников. Вскинул правую руку лёгким, почти дирижёрским движением, и вся свора оборотней тут же затихла.

– Тихо, тихо, ребята, – проговорил в полной тишине Фенрир. – Пошумели и хватит. Смотрите, как вы напугали наших гостей. Мне кажется, или Адам слегка побледнел?

Тишина взорвалась издевательским хохотом. Кто-то швырнул в решётку лифта смятую пивную банку, и та с грохотом отскочила на пол. Адам не шелохнулся, только чёрные губы дрогнули в презрительной гримасе.

– Рад снова видеть тебя, дружище, – продолжал Фенрир, ухмыляясь так, что были видны все зубы. Они были длинные и жёлтые. Правый верхний резец сверху донизу прошила трещина. – А ты меня – рад? В Стантон-Лонг ты очень хотел поговорить со мной. Что, уже передумал?

Адам ничего не ответил. Фенрир повернулся к Ремусу:

– А вот и ты, мой славный мальчик. Скучал? Я – безумно, – он шутливо клацнул зубами. – Твой папа ещё не рассказал тебе правду?

– Рассказал, – с ненавистью отозвался Ремус. – И знаешь что? Он был прав. Ты – безумная злобная тварь, и лучше бы ты сдох!

– Ах ты, паршивец, – протянул Сивый. Улыбка стала угрожающей, глаза злобно сверкнули. – Знаешь, что я могу сделать с тобой за такие слова? Уверен, не знаешь. Даже представить не можешь.

– Хватит болтать, – перебил его Адам. – Чего ты хочешь?

– Чего я хочу? – переспросил Сивый. – Ты у меня как кость в горле, Адам. Ты и этот мерзавец Гвилт. Скольких моих ребят вы убили и покалечили за эти двадцать лет? Скольких похитили? Сколько всего у меня отняли? И из-за чего? Из-за самки! Как будто ты не мог найти другую!

Он подошёл вплотную к решётке, Адам шагнул ему навстречу, и вот оба непримиримых врага стояли лицом к лицу.

– Чего я хочу? Я хочу, чтобы вас не было. Вы стали слишком старыми. Ваше время вышло. Я убью тебя, Адам. Я убью Гвилта. Я заберу моего сына. И возьму вещь Тёмного Лорда. Он отдал бы её мне, если бы не Гвилт. Я всегда преданно служил Тёмному Лорду, и я заслужил больше доверия!

– Тёмный Лорд умер! – прорычал ему в лицо Адам. – Ты продержался так долго лишь потому, что был ему полезен. Это твоё время вышло, Фенрир. Авроры найдут тебя, и в этот раз тебе не удастся отвертеться от Азкабана. Если только тебя не прикончат, как бешеную шавку!

Оборотни заволновались, зашумели.

– Что ты его слушаешь, Фенрир? – выкрикнул один из них – тощий, изжелта-смуглый, с косматыми волосами. – Давай убьём его! Убьём обоих!

– Заткнись, Бёрдок! – рявкнул Сивый.

– Дай их нам, Фенрир! Дай их нам! – вразнобой завопили оборотни. Снова поднялся шум.

– МОЛЧАТЬ!!! – проревел Фенрир. Его голос громовым раскатом прокатился по комнате, и все тут же притихли. В наступившей тишине Адам негромко рассмеялся.

– Ладно, – проговорил он, глядя в перекошенное от злости лицо Фенрира, – повеселились и хватит. Я понял, что ты хочешь моей смерти. Я хочу того же. Но я хочу умереть, как волк, а не как овца. Выпусти меня из клетки, и сразимся. Без магии. Без оружия. Только ты и я. Решим всё здесь и сейчас.

Фенрир отступил на шаг, склонил голову набок, окидывая Адама оценивающим взглядом:

– Продолжай.

– Если будешь драться честно, я сохраню тебе жизнь. Обещаю, что мы с Грегором не будем преследовать тебя. Собирай свою свору и убирайся из Британии. Навсегда. Если ты победишь, то можешь меня убить.

– Только тебя? – ухмыльнулся Фенрир.

– Мальчишку ты отпустишь, – сквозь зубы ответил Адам. – Он бесполезен для тебя. Он даже не умеет контролировать своего волка.

– Так не пойдёт. Какая мне выгода, если я при любом исходе останусь без заложников?

– Такая, что если я проиграю, кто-то должен будет рассказать Грегору о моей смерти. И лучше, если это будет Ремус. Потому что если ты отправишь кого-то из своих псов, Грегор его убьёт.

– Я всегда могу обратить кого-то ещё, – ухмыльнулся Фенрир. – Не нравятся мне твои условия, Адам. Вот мои: драться будем насмерть. Грегор будет очень не рад, когда узнает, что ты попал в плен, так что оправдаться ты сможешь, только если убьёшь меня. А если умрёшь сам, то я отпущу мальчишку. Но только в том случае, если ты будешь хорошо драться, не дашь мне скучать. Открой дверь, Майк.

Толстый оборотень в рваной майке подошёл к двери лифта и завозился с замком. Ремус повернулся к Адаму. Тот не смотрел на него.

– Адам… Адам, нет!

Железная дверь распахнулась. Адам вышел из лифта, не обернувшись. Ремус протянул руки, пытаясь схватить его за плащ, но вместо этого схватился за ржавую решётку – дверь снова захлопнулась, и Майк, гадко улыбаясь, повесил на неё замок.

– Стойте! – закричал Ремус. – Сивый! Эй, Сивый! Если хочешь драться с ним – дерись и со мной тоже!

– Мы уже договорились, – ухмыльнулся Сивый. – Заткнись, щенок, и наслаждайся зрелищем.

– Это я сдал тебя! – крикнул Ремус, и его голос дрогнул – он надеялся, что от гнева, а не от отчаяния.

Фенрир остановился и медленно обернулся. Обернулся и Адам. В его чёрных глазах не было злости – только удивление.

– Я сдал тебя Министерству, – отчётливо сказал Ремус, глядя на Фенрира сквозь решётку. – Я узнал о том, что Гвилт готовится напасть на тебя в Стантон-Лонг. И я сообщил об этом Дамблдору, а он прислал авроров. Джим Хейвуд в тюрьме из-за меня. Я хочу, чтобы ты знал это, – он ненадолго замолчал, прежде чем договорить: – потому что сейчас ты умрёшь.

Фенрир злобно оскалился, и Ремус понял, что разозлил его. Теперь ему оставалось лишь надеяться, что Сивый потеряет свой кураж, забудет об осторожности и не сможет драться как следует. Губы Адама дрогнули в улыбке, но тут же снова сжались в твёрдую линию.

– Начинаем, – бросил Фенрир.

Оборотни расступились, образовав полукруг. Раздался внезапный удар – кто-то стукнул куском арматуры по трубе. Часть оборотней, схватив железные прутья, забарабанили по стенам, полу, трубам в едином угрожающем ритме. Ремус невольно вздрогнул, когда Адам снял кожаный плащ и рубашку – могучая грудь и широкая спина оборотня были безжалостно исчерчены старыми шрамами. Фенрир небрежно, явно рисуясь, стянул через голову футболку и отшвырнул её в сторону. Оборотни восторженно взревели, когда он вскинул вверх руки, демонстрируя бицепсы, хотя, на взгляд Ремуса, по сравнению с Адамом Фенрир был слишком жилистым и не особенно высоким.

Оставшись только в штанах и ботинках, противники ненадолго замерли, глядя друг на друга. Потом начали медленно двигаться по кругу. Первым ударил Адам – легко, сплеча, но Фенрир покачнулся от этого удара. Сердце Ремуса радостно встрепенулось, и тут же упало: Фенрир сильно ударил Адама по рёбрам, заставив врага глухо вздохнуть от боли. Они отступили друг от друга, немного покружили, и потом снова набросились, с большей яростью.

Ремус много раз видел, как дрались Сириус и Джеймс. На первом-втором курсах они постоянно это делали: слово за слово, и вот уже они сцепились, как щенки, а через минуту смеются, как ни в чём не бывало. Он видел, как на старших курсах Джеймс дрался со Снейпом – яростно и неумело. Как дрались Финн и Лосось – жестоко и грязно. Но бой Фенрира и Адама был гораздо более жестоким, чем всё, что он видел раньше. От ударов по корпусу, жёстких, но точных, противники быстро перешли к более грубым приёмам – ударам в лицо, ноги, живот. Улучив момент, Фенрир быстрым движением пнул Адама в голень, но тяжёлый ботинок смягчил удар. Адам отомстил ему за это, ударив в лицо; огромный кулак рассёк левую бровь Фенрира, в считанные секунды она распухла и кровавой бороздой нависла над глазом. Оборотни, обступившие поле боя, оглушительно шумели, били палками по стенам, злобно рычали на Адама и торжествующе вопили каждый раз, когда кулак Фенрира достигал своей цели. Этот шум мог привести в ярость кого угодно. Но Адам и Фенрир, казалось, ничего не слышали. Как влюблённые растворяются в своей любви, эти двое растворились в своей ненависти. Им не нужен был никакой шум, чтобы с каждой секундой всё сильнее впадать в ярость.

Схватив Фенрира за волосы и плечо, Адам согнул его и с ужасным криком ударил коленом в живот, потом отшвырнул. Фенрир рухнул на пол, но тут же вскочил, оттолкнувшись ладонями от пола, оставив кровавые отпечатки. Он набросился на Адама, обхватил руками его голову и вцепился зубами в ухо. Взревев от боли, Адам сбросил его с себя; Фенрир упал навзничь, Адам навалился на него и начал бить по лицу. Его левое ухо было наполовину оторвано, кровь лилась по шее ручьём. Раз за разом он обрушивал кулак на лицо Фенрира; костяшки уже покрылись блестящей кровью. Ремус прислушался и не поверил своим ушам: Фенрир смеялся!

– И… это… всё? – выдохнул Сивый. Изловчившись, он ударил Адама коленом в живот. Боль заставила Адама промахнуться; его кулак врезался в пол, и оборотень охнул от боли. Вырвавшись, Сивый накинулся на Адама сверху, врезал локтём в затылок, от чего оборотень снова охнул и опустил голову. Схватив его за дреды, Сивый начал бить его лицом о пол, издевательски хохоча. Жуткие звуки ударов. Брызги крови.

«Я не хочу на это смотреть, – подумал Ремус, но смотрел. Адам оттолкнулся руками от пола и резко перевернулся, попытавшись придавить Фенрира своим телом, но тот был гибким и быстрым, и мгновенно откатился в сторону. Адам молниеносно вскочил на ноги. Белки глаз и оскаленные зубы жутко сверкали на его лице, избитом, залитом кровью, похожем на страшную африканскую маску. Он дважды пнул Фенрира в живот, не давая ему подняться. Потом остановился и прорычал:

– Твои последние слова!

Фенрир полулежал на полу, опираясь на локоть. Его впалый живот дёргался, поднимаясь и опускаясь в такт рваному дыханию. Глядя снизу вверх на Адама, он широко улыбнулся. Тот зуб, с трещиной, Адам ему выбил, остальные блестели от крови.

В ответ Фенрир только расхохотался. Адам смотрел на него с отвращением. Он шевельнул ногой, собираясь пнуть Фенрира в зубы, но так этого и не сделал.

Потом Ремус вспоминал, что на самом деле всё произошло очень быстро. Но тогда он видел всё как в замедленной съёмке. Очень медленно, словно шагая сквозь толщу воды, за спину Адаму зашёл Бёрдок. Бледный язык медленно облизнул тонкие губы. Долго, мучительно долго взлетала вверх костлявая рука с зажатым в ней ножом.

Надо что-то делать. Надо закричать. Но как закричать, когда весь воздух вокруг стал густым, словно снег, а лёгкие превратились в глыбу льда? Сжав в кулаках прутья решётки, Ремус забился о них грудью, пытаясь разбить лёд в груди. Боль привела его в чувство, и он закричал, перекрывая грохот железных прутьев, рёв и визги оборотней и безумный стук собственного сердца, закричал изо всех сил:

– Адам! СЗАДИ!!!

Адам резко развернулся и поймал руку Бёрдока. Его лицо перекосилось от ярости. Затрещали кости. Бёрдок завопил от боли, нож выпал из его задрожавших пальцев. Вторая рука Адама схватила его за голову, большой палец прижался к глазнице, выдавливая глаз. Тёмная жидкость потекла по лицу Бёрдока, заливаясь в раскрытый рот; он визжал от боли, не переставая.

Отшвырнув его в сторону, Адам подобрал нож и тут же, с разворота, вонзил его в грудь другому оборотню, который набросился на него сзади. Сразу же подлетел третий, с оглушительным лающим смехом воткнул нож Адаму в бедро. Адам застонал от боли и зашатался. А тем временем Фенрир поднялся на ноги и отступил за спины своих оборотней.

– Нет! – кричал Ремус, тряся решётку. – Так нечестно! Прекрати! Останови их!

Оборотни набрасывались на Адама один за другим. Били ножами в живот, спину, ноги. Он возвращал удары. Три тела уже лежали у его ног; раненые с воем отползали в сторону; пол был сплошь забрызган кровью. Но Адам был один, и некому было ему помочь. Оборотни кидались на него, били ножами, кусали и тут же отскакивали в сторону, как трусливые псы, а он умирал. Умирал, как волк.

Он поскользнулся на крови и пошатнулся, и это стало для всех сигналом. Не меньше восьми оборотней навалились на него, повиснув на руках и плечах. Адам снова зашатался; нож выскользнул из ослабевших пальцев, но не упал – его подхватил Сивый.

– Поцелуй от меня Вирджинию, – усмехнулся он, и вонзил клинок в шею Адама.

– НЕТ! – закричал Ремус.

Сивый выдернул нож, и из раны хлынула кровь. Оборотни отпустили Адама, отбежали в стороны. Медленно, будто не веря в то, что случилось, Адам зажал рану рукой и сделал несколько шагов в сторону Ремуса. Рухнул на колени. Наклонился, опираясь рукой о пол.

– Адам… – прошептал Ремус.

Фенрир подошёл и с размаху пнул Адама в рёбра, так что тот перевернулся и упал на спину, раскинув руки. Ремус упал на колени, протянул руку сквозь прутья решётки и схватил холодную, скользкую от крови ладонь Адама.

Зачем он это сделал? Он и сам не знал. Этот человек ненавидел его отца. Был готов убить его самого. Но каким-то глубинным чувством, волчим инстинктом Ремус понял: сейчас Адаму нужен кто-то из его стаи. Хоть кто-то, чтобы он не умирал в одиночестве.

Адам с трудом поднял левую руку. Прижал непослушные пальцы к ране. Повернул к Ремусу лицо и, глядя ему в глаза, прохрипел:

– Скажи отцу… я его… прощаю.

Его лицо расплывалось перед глазами Ремуса. Что это? Зачем у него на глазах слёзы? Адам – его враг. Враг, который пытался спасти его жизнь. Враги должны оставаться врагами, а друзья – друзьями. Он должен был сражаться против Адама, плечом к плечу с Сириусом. Почему, почему всё так сложно?

Топор обрушился на руку Адама. Ремус не вскрикнул, хотя лезвие прошло всего в дюйме от его пальцев – только вздрогнул и потянул отрубленную кисть к себе, чтобы выбросить её в шахту. Но Фенрир с силой опустил подкованный сапог ему на пальцы, заставив их разжаться, поднял кисть и швырнул её какому-то оборотню:

– Отнесёшь это Гвилту, Том. Ему понравится.

– Он же меня убьёт, – пробормотал Том, побледнев так, что на его лице под слоем грязи проступили веснушки. Машинально сжав кисть в своих руках, он смотрел на неё с таким страхом, как будто бы она могла его укусить. Фенрир шагнул к нему, схватил за плечо и грубо встряхнул:

– Смеешь мне возражать, мразь? Пошёл вон, или я тебя так отделаю, что позавидуешь Бёрдоку. Вон!

Том поспешно скрылся. Тем временем к распростёртому на полу Адаму подошёл Бёрдок – сломанная рука висит плетью, на месте левого глаза жуткая дыра – и начал исступлённо бить его ногами.

– Успокойся! – рявкнул Сивый, отталкивая его в сторону. – Не порти хорошее мясо! Унести его!

Несколько оборотней подняли Адама и куда-то понесли, и больше Ремус его не видел. Подняв голову, он посмотрел на Фенрира и с ненавистью произнёс:

– Ты – трус!

Фенрир шагнул вперёд, протянув руку сквозь прутья решётки, схватил Ремуса за воротник и поднял на ноги, притянгивая к себе. До боли сжимая решётку в кулаках, Ремус смотрел на него, задыхаясь от ненависти и удушливого запаха крови и пота. Они были так близко друг к другу, что спутанные, мокрые от крови волосы Сивого касались его лица, вызывая тошноту.

– Зато ты храбрый, – проговорил он, глядя Ремусу прямо в глаза, и улыбнулся: – Ты хорошо мне послужишь.

Ремус рванулся, корни волос пронзила боль.

– Лучше я умру!

– Есть вещи похуже смерти, мой мальчик, – Фенрир жутко ухмыльнулся, облизнул окровавленные зубы. – Поверь мне, уж я-то знаю.

– Что мы с ним сделаем? – спросил Толстый Майк. – Джима схватили из-за него!

– Верно, Майк. Он виноват, что Джима схватили, он же поможет нам его вытащить, – Фенрир выпустил волосы Ремуса и издевательски хлопнул его по щеке. – Возьмём его с собой. Будет отвлекать дементоров.

Старый лифт затрясся, и под натужный вой ржавой машины Ремуса потащило обратно во тьму.

====== Часть 32. ======

10 ноября 1981 года. 7:00

Город Абергавенни встречал утро нового дня. Поёживаясь от промозглого холода, поднимая воротники пальто и надвигая шляпы на лица, маглы выходили к остановкам автобусов. В окнах горел жёлтый свет, отчего на улицах, окутанных утренним полумраком, становилось ещё неуютнее и холоднее, хотелось забраться в тепло, накрыться одеялом и дремать весь день.

Кэтрин уже давно миновала последние дома города и теперь шагала через поле, высоко поднимая ноги, чтобы не запутаться в высокой пожухлой траве. Она дошла до берега реки Аск, посмотрела на то, как струится над рекой туман, как далеко на востоке желтеет рассветное небо. Потом перевела взгляд на высокий трёхэтажный дом, который стоял на берегу. Этого дома не было на картах, и маглы не смогли бы его увидеть, даже если бы подошли совсем близко. На вершине черепичной крыши поскрипывал флюгер в виде дракона, в маленьком садике облетали сливы-цеппелины. На одной из стен, увитых высохшим плющом, светилась в полумраке медная доска с надписью: «Пансионат миссис Тоуд. Чистые комнаты! Собственная совятня! Всего пять галеонов в месяц! За дополнительные десять сиклей в месяц – подключение к Сети Летучего пороха».

Именно в этом доме снимала квартиру Бобби, пока её не похитили. Кэтрин подошла к узорчатой решётке, провела пальцем по её прутьям, стирая осевшую на них влагу. Потом посмотрела на часы.

Семь часов две минуты утра. Патронус Бобби опаздывал уже на две минуты. Кэтрин прислонилась к решётке, глядя на реку. Туман постепенно таял, на прощание окрасившись розовым рассветным цветом.

Если они с Бобби выживут, хорошо бы поселиться именно в таком месте. На берегу реки, в хорошем доме с садом. Чтобы не в самом городе, но и не далеко от него. Если они выживут…

Семь часов пять минут.

Кэтрин знала, что не должна была следовать за ней. Они так условились. Что бы ни случилось, она должна была отправиться сюда, в Абергавенни, а не затерянную в горах деревушку. Она знала, что нужно было придерживаться плана, но всё равно чувствовала, как ноет сердце. Последний раз, когда она видела Бобби, та билась не на жизнь а насмерть с шестью оборотнями. За эти двенадцать часов с ней могло случиться всё, что угодно.

Семь часов восемь минут.

А что, если она умерла?

Семь часов девять минут.

Если Патронус не появится через минуту, Кэтрин аппарирует в деревню, и будь что будет. Пусть отрубают руку, пусть убивают, ей всё равно.

Семь часов десять минут.

Серебряная ласточка сперва показалась ей последней звездой, ещё не погасшей в утреннем небе. Кэтрин протянула руку и улыбнулась, чувствуя, как камень падает с души: Бобби жива. И в то же время ей было страшно, она заранее боялась тех новостей, которые принесла эта серебряная птица, так доверчиво опустившаяся на её протянутую руку.

– Прости, я задержалась, – произнесла ласточка. – Со мной всё хорошо. Несколько синяков, да и те уже почти прошли. Другим повезло меньше, у нас четверо погибших… Камал мёртв. Джин и Квентин живы, даже не ранены. Но… Ремус Люпин пропал. Его искали всю ночь и не нашли. Я уверена, что он не сбежал, значит, его захватили в плен. Квентин рассказал мне, что Хантер подставил Ремуса, его избивали. За это Квентин и Джин выгнали Хантера из деревни. Кажется, это он навёл Карсона на портал – больше некому… Похоже, Дэн О’Ши тоже в этом участвовал. Он, Урсула и Лосось перешли на нашу сторону. Дерек всё ещё не вернулся, но тебе всё равно пока лучше не возвращаться – он может появиться в любую минуту, мало ли что он наплетёт Гвилту. Сегодня я выхожу в дозор. В полночь я снова отправлю тебе Патронус на это же место.