Текст книги "Работа для оборотня (СИ)"
Автор книги: Зола
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)
– Нет, – хрипло выдохнул Ремус. – Я скажу. Скажу.
Он не хотел этого делать. Когда он готовился к охоте, у него мелькнула мысль сказать это, если его поймают с Лакримой. Но тогда он надеялся, что выдержит допрос. Глупый, самоуверенный слабак.
– Я взял наркотик не для себя, – прошептал он. – Я взял его для Финна.
– Для Финна? – угрожающий рык прозвучал в голосе Гвилта. – Ты хочешь сказать, Финн – наркоман?
– Нет… Он убийца.
Боль мешала ему сосредоточиться. Задыхаясь, он продолжил:
– Я знал Марлин МакКиннон. Мы учились вместе. Были друзьями. Твои оборотни убили её. Я увидел, что на Урсуле её свитер. Спросил, откуда. Она сказала… сказала, что Финн принёс его. И я подумал… что это Финн… убил Марлин. Я решил отомстить ему. Подбросить ему наркотики, чтобы ты… наказал… его. Это всё. Это правда. Прошу, дай мне встать на ноги.
Гвилт молча стоял и смотрел на него. По его лицу нельзя было прочитать, что он чувствует. Что хочет сделать с оборотнем, который хотел подставить его сына. Но когда он снова заговорил, его голос звучал спокойно:
– Тогда почему ты спас Финна от смерти сегодня ночью?
– Я не хотел его спасать. Я спасал только… себя…
Он чуть не сказал: «и Дэна». Но вовремя замолчал. Не надо подставлять его, Дэн и так пытался вступиться за него там, в лазарете. В отличие от Жирного Стю или Лосося, которым он помог. А ведь Дэн предупреждал его. Говорил, что они не защитят его, когда он попадёт в беду. И что он ответил? «Я постараюсь не попасть в беду». Какой же идиот. Какой самоуверенный идиот…
– Значит, поэтому ты здесь? Потому что хотел отомстить за свою подругу?
Он шагнул чуть ближе, глядя ему в глаза. Ремус с трудом держал глаза открытыми, веки налились свинцом, ресницы слиплись от слёз, но сквозь туман он всё равно видел, как сверкают в полутьме эти серые глаза, и не мог заставить себя отвернуться или опустить веки, хоть как-то защититься от этого пронизывающего взгляда. Ему казалось, что Гвилт видит сквозь его одежду и кожу, что он видит всё. Каждую сломанную кость. Каждое растянутое сухожилие. Каждое багровое облако внутреннего кровотечения. И каждую мысль, каждое воспоминание, каждый усталый взгляд Дамблдора, каждое слово древнего валлийского языка, чернеющее на иссохшем пергаменте под изображением Верного Когтя.
– Что ещё? – спросил Гвилт. – Что ещё привело тебя сюда?
– Я хотел отомстить, – проговорил Ремус, с трудом узнавая свой голос, еле различая слова сквозь хриплое рваное дыхание. – Тебе. Ему. Всем вам. Мне больше нечего сказать. Отпусти меня или убей.
Губы Гвилта слегка изогнулись, и Ремус не смог разобрать, была то улыбка или гримаса злобы. Он поднял руку, в которой сверкнул нож. Не Верный Коготь – обычный широкий нож.
Одним ударом он рассёк верёвку, привязанную к цепи. Ремус рухнул на пол, всё тело пронзила боль. Гвилт наклонился над ним, всё ещё сжимая в руках нож, и перерезал верёвку на запястьях. Ремус вздохнул от радости и тут же застонал от боли – кровообращение начало восстанавливаться, и он почувствовал себя так, словно его руки окунули в крутой кипяток. Не говоря ни слова, Гвилт взял его на руки и отнёс на ту самую скамью, с которой наблюдал за пыткой. На несколько секунд у Ремуса помутилось в голове. Когда он снова пришёл в себя, то понял, что лежит на скамье, а Гвилт, приподняв ему голову, подносит к губам фляжку. Ремус сделал несколько жадных глотков, и только потом понял, что это не вода, а огневиски.
– Пей, пей, – повторял Гвилт. И Ремус послушно выпил всё до дна, хотя алкоголь нестерпимо обжигал сорванное горло, хотя он знал, что жажда станет только сильнее.
По телу разлилось блаженное онемение. Наконец-то стало тепло. Он ещё чувствовал боль в вывихнутых пальцах и запястьях, в сломанном ребре и многочисленных синяках, но теперь эта боль притупилась, и за это он был благодарен Гвилту. Так благодарен, что на глазах снова выступили слёзы. Он понимал, что именно этого и добивался Гвилт, что он так обрабатывает и ломает своих оборотней. Наказанный будет ненавидеть Лосося или кого-то ещё, того, кто калечит, но не того, кто лечит. Ремус понимал это. Но всё равно был благодарен, и прошептал:
– Спасибо.
Тяжёлая жёсткая ладонь вновь погладила его по голове.
– Ты молодец, что признался, Ремус. Да, ты совершил преступление. Ты присвоил себе часть добычи. Ты планировал оклеветать Финна. Но сегодня ты заплатил за это достаточно. Никто в стае не посмеет требовать от тебя больше.
Его голос был полон ласковым и успокаивающим. Подняв волшебную палочку, вожак прикоснулся сначала к его левой руке, затем к правой. У Ремуса уже не осталось сил кричать, и он только вздохнул, когда вывихнутые суставы сначала пронзила боль, а потом – счастливое чувство избавления от неё. Точно так же Гвилт заставил срастись его рёбра, потом легко поднял его на руки и вынес из церкви.
Снаружи было холодно и сыро. Влажный, пахнущий снегом ветер свистел в верхушках леса, шевелил волосы Ремуса, обжигал синяки и раны на лице.
– Куда ты меня несёшь? – прошептал он.
– Полежишь денёк в лазарете. Тебе надо набраться сил перед полнолунием.
Ремус напрягся. Его снова охватили тоска и страх, и вожак это почувствовал.
– Зверь живёт в каждом человеке, Ремус, – заговорил он. – У большинства звериное начало выражается мерзко и грязно. Похоть, алчность, садизм – вот что он даёт слабым душам. Но мы – другие. Мы избранные. Нам этот зверь даёт кое-что другое. Ты знаешь, о чём я говорю?
– Нет…
– Мощь. Сила. Могущество. Только оборотням под силу жить со зверем в своей душе. Не покорить его, не покориться ему – жить с ним. Принять его. Ты всю жизнь убивал своего зверя. Травил его, запирал, мучил. А в ответ он мучил тебя. Прими его, Ремус. Осознай, что это часть тебя. Ты бы не был самим собой, если бы не был оборотнем. Пойми: вся твоя боль, все твои мучительные полнолуния, вся твоя неспособность контролировать себя после обращения исходит только от того, что ты не принимаешь своего волка. Ты не виноват. Тебя никогда этому не учили. Эта гнусная скотина Фенрир обратил тебя насильно, а все остальные годами лгали тебе, внушали, что ты чудовище. Всё кончилось, Ремус. Всё позади. Теперь ты со мной. Ты свободен.
– Что же мне делать? – прошептал Ремус. – Что случится в полнолуние? Ты заставишь меня убить? Убить человека?
– Нет, – судя по голосу, Гвилт улыбался. – Не человека. Оборотня.
8 ноября 1981 года. 23:01
В свою первую ночь в деревне Квентин и Джин долго не могли уснуть, просто лежали обнявшись, молча глядя в темноту. Не разговаривали – за соседней стеной был Адам, они были уверены, что он услышит каждое слово. Сегодня Адама не было, но они всё равно молчали. И только крепче обнимали друг друга, сжимая в кулаках одежду, стискивая зубы, глядя в никуда застывшими от ярости взглядами, ожидая, когда из разрушенной церкви послышатся крики.
Урсула была с ними. Она сидела на ящике, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, время от времени проводя пальцами по губам – хотелось курить. Но нельзя. Грегор почувствует запах и рассердится. Он хочет ребёнка. Он не знает, что она уже беременна, и что больше всего на свете хочет избавиться от этого маленького чудовища, которое медленно вызревает внутри неё.
Джин подняла голову, вытерла слёзы, посмотрела вопросительно на Урсулу. Та бросила короткий взгляд на часики на запястье и повернула руку так, чтобы Джин смогла увидеть циферблат.
– Два часа прошло, – пробормотала Джин. Квентин мягко отстранил её от себя, вышел из комнаты. Через несколько секунд вернулся:
– Лосось уходит.
Стукнула дверь. Вслед за Квентином в комнату вошёл Дэн. Он окинул всех троих усталым, помертвевшим взглядом.
– Что, чёрт возьми, вообще случилось? – в голосе Дэна звучала сдавленная ярость, он переводил взгляд с равнодушного лица Урсулы на залитые слезами щёки Джин, на крепко сжатые, побелевшие губы Квентина. – Вы что-то планировали, верно? Он запретил вам троим видеться и разговаривать, но вы всё равно…
– А тебе какое дело? – спокойно спросил Квентин и шагнул к Дэну. Они были одного роста, но Квентин был крупнее и шире в плечах. – Если ты сдался, думаешь, и другие должны так же?
– С чего ты взял, что я сдался? – Дэн смерил его ледяным взглядом. – Не говори о том, чего не знаешь.
– Он пытался защитить Люпина, Хуперс, – всё тем же спокойным голосом вмешалась Урсула. – Я сама видела. Но факт есть факт: Люпин утаил часть добычи. За такое наказывают всех одинаково.
Она посмотрела на Джин, которая сидела опустив голову:
– Меня вот что интересует: зачем ему Лакрима? Он ведь не для себя её взял. Для кого? – Она перевела взгляд на Квентина. – Для вас?
– Я никогда в жизни не пробовал эту дрянь, – с отвращением ответил Квентин. Джин шмыгнула носом и тихо сказала:
– Для Хантера.
Дэн быстро повернулся к ней. Урсула на секунду замерла, потом вскочила на ноги:
– Что?!
– Несколько дней назад, нас ещё здесь не было, Бобби предлагала Ремусу убежать. Сказала, что поможет ему. Он отказался. Хантер слышал всё это и сказал Ремусу, что всё расскажет, если он не принесёт ему Лакриму.
– Сукин сын, – сказала Урсула после паузы. В её голосе прозвучала злость. Дэн прислонился к стене, прижал ко лбу сжатый кулак:
– Проклятье… Почему он мне не сказал? Почему? Я бы что-нибудь придумал…
– Потому что Финн убивал его подругу, а ты и твой брат стояли рядом и смотрели на это, – холодно ответила Урсула.
– Откуда ты знаешь? – помертвелыми губами спросил Дэн. Урсула ядовито усмехнулась:
– А вы думали, Финн долго сможет это скрывать?
И тут же, словно в ответ на её слова, из церки донёсся протяжный крик. Джин вскочила на ноги, сжимая в руках палочку:
– Я убью его!
– А я тебе помогу! – Квентин шагнул к двери, но Дэн преградил ему дорогу:
– Он от вас мокрое место оставит. Стойте.
– Уйди с дороги! – прорычал Квентин, сжимая кулаки. Дэн сверкнул глазами:
– Не валяйте дурака! Захотели поиграть в героев? Он не собирается убивать Ремуса. Хотел бы – давно бы убил. А вас, если вы нападёте, убьёт без колебаний. Убьёт и отдаст ваши тела Пожирателям Смерти.
Новый крик прорезал ночную тишину, Квентин рванулся вперёд, забыв обо всём. Дэн остановил его, приставив ему к груди палочку. Джин тут же прицелилась в него:
– В сторону!
– О Мерлин! – закатила глаза Урсула. – Устроили тут мексиканскую дуэль! Пошли, – она вытащила свою палочку. – Грегор скоро закончит с вашим приятелем и будет ждать меня. У нас времени в обрез.
– Что ты собираешься делать? – Дэн перевёл на неё холодный голубой взгляд.
– Поговорить с Хантером, – коварно сощурилась Урсула. – Вы со мной?
– Да, – кивнула Джин.
– Да, – прорычал Квентин.
Дэн молча смотрел на молодых оборотней. Он был самым старшим из всех, Урсула была ненамного моложе, но эти парень с девушкой – они же ещё совсем дети, сколько им – семнадцать, восемнадцать? Он должен их остановить, не дать им наделать глупостей, но не мог этого сделать. Совсем недавно он сам был таким, как они. Он так устал от года унизительной службы – сперва Кривозубу, теперь Гвилту. Устал от бессилия. Устал быть осторожным. Он опустил палочку и кивнул:
– Да.
В домике Хантера горел свет. Пока четверо оборотней быстро шли по притихшей, тёмной деревне, из разрушенной церкви продолжали доноситься крики. Урсула слегка сжала тонкое, дрожащее запястье Джин:
– Скоро он понесёт его в лазарет. Бегите вон туда, к деревьям, ждите нас там. И ни звука, пока мы не подойдём! Ясно?
Джин кивнула, взяла Квентина за руку. Бросив последний взгляд на церковь, в которой теперь стояла тишина, они поспешили в лес. Дэн и Урсула подошли к домику, Дэн занял позицию у двери, Урсула потянула её на себя.
– Тук-тук, Хантер, – громко сказала она, заходя в комнатку. Хантер сидел за столом, покачивая в руке мутный стакан. Увидев Урсулу, он улыбнулся:
– Привет, рыбка моя.
Улыбка у него была не такая широкая, как обычно. Урсула кивнула на стакан:
– Что, горе заливаешь?
– Ты о чём? – протянул Хантер, нагибаясь вперёд, за бутылкой, но тут Урсула шагнула вперёд, схватила бутылку и разбила её о край стола. Брызнули осколки, на пол плеснуло резко пахнущее виски.
– Эй, ты чё!.. – взвился Хантер, но Урсула уже приставила разбитую бутылку к его шее:
– Ты совсем с ума сошёл? Ладно травка, но Лакрима?! От неё же умирают, торчок ты несчастный! Ещё и мальчика теперь бьют из-за тебя! Вставай! – она отошла на шаг. Хантер смотрел на неё бледными глазами, в которых сквозь пьяный туман проступала холодная ярость. Раньше он никогда не смотрел на Урсулу так.
– Ты мне не указывай, поняла? – заплетающимся языком проговорил он, приподнимаясь на ноги. Урсула выхватила палочку одновременно с ним, и тут же из-за двери появился Дэн, тоже с палочкой наперевес, и невербально обезоружил Хантера. Тот сердито зашипел, когда палочка вылетела из его пальцев прямо в руку Дэна.
– Собирай своё барахло, Хантер, – холодно сказал он. – Быстро, пока мы не передумали и не убили тебя прямо здесь.
За спиной Хантера открылась дверь в соседнюю комнату. Дэн быстро взглянул на Лосося – окровавленные кулаки, окаменевшее лицо со следами слёз. Кивнул ему:
– Хочешь проводить своего приятеля?
Пряча глаза, Лосось еле заметно кивнул.
– Иди наружу, – Урсула подтолкнула Хантера палочкой, тот яростно взглянул на неё, но подчинился.
В церкви всё ещё горел свет, но теперь там царила тишина. Все четверо хорошо знали, что там происходит сейчас: Гвилт лечит наказанного оборотня и одновременно с этим доламывает его волю. Хантер заколебался, хотел крикнуть, позвать на помощь – но Урсула и Дэн одновременно ткнули его палочками в затылок, заставляя шагать к лесу. Лосось следовал за ними, как большая молчаливая тень. Едва они подошли к лесу, как из-за дерева вышел Квентин и сразу, без предупреждения, ударил Хантера кулаком:
– Получи, сволочь!
Хантер зашипел, кинулся на Квентина, врезал ему жилистым кулаком в грудь, целя в солнечное сплетение, но Квентин тут же отвёл удар. Хантер отлетел в сторону, и Джин направила на него палочку:
– Не провоцируй.
– Да что вам от меня надо?! – выдохнул Хантер.
– Шагай, – Дэн снова подтолкнул его в спину.
В лесу царила тишина. На ясном небе светила почти полная луна, её свет проникал сквозь кроны облетевших деревьев, и хотя вчерашний снег совсем растаял, лес всё равно казался заснеженным из-за этого серебристого света. В полном молчании оборотни шли вперёд, пока не добрались до оврага, по дну которого, огибая замшелые камни, струился холодный ручей.
Хантер остановился и затравленно огляделся. На его лице появилась презрительная ухмылка:
– Пятеро на одного?..
– Ты будешь учить нас честности? – усмехнулась Урсула. – Поздновато, не находишь?
– Народ, вы чего? – Хантер приподнял руки, слегка разведя их в стороны. – Квентин, ты же мой кореш, мы с тобой пили вместе, я тебе травку толкал…
– Ты много кому травку толкал, – Дэн направил на него палочку. – Но как дошло до чего посерьёзнее, то решил чужими руками жар загребать.
– Ты бы помолчал! – рявкнул на него Хантер. – Ты и твой брат провозили с материка Лакриму, когда я ещё щенком был!
– Сами провозили. Никого не заставляли, и уж тем более никого не шантажировали.
– Защитнички херовы, – Хантер снова окинул их взглядом. – Я его не заставлял. Он сам согласился. Подумаешь, рёбра ему пересчитали! Да мы все здесь через это проходили, и ничего живы! Кроме тебя, – он плюнул в сторону Урсулы, слюна попала ей на куртку, но девушка только усмехнулась:
– Точно, кроме меня. Со мной он другие вещи делает. Это не отменяет того, что ты трус.
– Ну и что? Вашему Люпину тоже не помешало бы немного трусости! Надо было быть поосторожнее! Я, может, тоже из-за него пострадал! Лакрима была не для меня, ясно?
– А для кого? – спросила Джин.
– Не твоё дело, соска!
– А ну заткнись! – рявкнул Квентин.
– Для кого? – Урсула шагнула вперёд, подталкивая Хантера палочкой в грудь, так что тот отступил назад, зашипев, когда наступил в холодную воду. – Для кого?
– Говори, Хантер, – Дэн тоже шагнул вперёд. – Что ты задумал?
Лосось тоже подошёл поближе. Он ничего не говорил, но тоже выставил вперёд палочку, кровь всё ещё капала с его разбитых пальцев. Хантер оскалился, его бледные глаза смотрели на их лица по очереди, и не могли найти ни единого промелька жалости, слабости, страха. Он снова плюнул и пробормотал:
– Свалить задумал.
– Куда? – прорычал Дэн. Хантер вскинул на него злой взгляд:
– А тебе какая разница? Подальше отсюда. Волдеморт подох, и нам всем скоро тоже конец! Или вы не поняли, мать вашу? Грегор всех вас погубит, если вы раньше не подохнете! Я нашёл чувака, который согласился дать мне портал. А теперь из-за вас мне нечем ему заплатить! Довольны?
– Довольны, – Дэн опустил палочку. – Уходи.
– Ч-чего?
– Уходи, – сказала Урсула. – Мы не станем тебя убивать. Мы с самого начала хотели тебя просто выгнать, так что уходи, пока мы добрые и не передумали.
– Уходи, Хантер, – сказал Квентин.
– Уходи, – сквозь зубы сказала Джин.
– Уходи, – глухо, но твёрдо произнёс Лосось.
Хантер облизнул бледные губы:
– Палочку верните.
Дэн протянул ему палочку, но Урсула остановила его рукой:
– Снимай свитер.
– Что?!
– Свитер, говорю, снимай. Он не твой.
Хантер злобно взглянул на неё, стянул через голову красный свитер с эмблемой Хогвартса на груди, швырнул его Урсуле под ноги:
– Чтоб ты подавилась, шлюха.
– Тебе того же, Златокудрый друг.
Квентин шагнул вперёд, сжимая кулаки:
– Беги, Хантер, и чтобы мы больше тебя не видели. Беги куда хочешь: в Америку, в Европу, хоть на Северный полюс – мы не станем тебя преследовать. Но я клянусь: если я ещё раз, хоть когда-нибудь, услышу, что ты вернулся в Англию – я найду тебя и убью. Ты понял меня?
Джин повернулась и посмотрела на своего любимого. Лишь один раз она видела его в таком гневе – когда он спасал её от Амбридж и Долохова. Но тогда Квентин был в настоящей ярости, кричал, стрелял заклинаниями. Сейчас его ярость была холодна и рассудочна, но от этого не менее устрашающа. И Хантер тоже это почувствовал. В его бледных глазах мелькнул страх. Взяв палочку из руки Дэна, он развернулся и медленно пошёл прочь, натыкаясь на камни.
Отойдя немного подальше, он обернулся назад. В свете луны темнели силуэты пятерых молодых оборотней, четверо из них держали волшебные палочки с горящими огоньками «Люмос», пятый – Квентин – был безоружен, но стоял чуть впереди всех, словно готовясь принять на себя удар, если будет нужно. Хантер стиснул палочку в руке, готовясь аппарировать.
– Вы ещё пожалеете, – пробормотал он сквозь зубы, прежде чем повернуться на месте и погрузиться во тьму. – Вы пожалеете. Все до одного.
*В переводе от Росмэна – Муфалда Хмелкирк. Некоторые (редкие) решения Росмэна в переводе имён удачны – например, я вполне принимаю вариант “Грюм”, потому что фамилия “Муди” звучит для русского уха не очень. Но Мафальда... блин, надо же было изуродовать такое красивое имя, хуже только “Полумна”.
====== Часть 30. ======
9 ноября 1981 года. 6:59
Улицы города Рай были погружены во тьму. Всю ночь с моря налетал холодный ветер, воющий под крышами, скрипящий старыми вывесками, срывающий со стен объявления, под утро ветер утих и начал моросить холодный мелкий дождь. Глядя сквозь мокрое окно на мигающий жёлтый фонарь, Адам Спайдерсон пробормотал:
– Где же тебя носит в такую погоду?
Грегор не ошибся, отправив сюда именно его. Арест и заключение в Азкабане научили Адама осторожности и скрытности. Он никогда не боялся драки и не привык убегать, даже если бой казался безнадёжным, но безрассудная отвага, свойственная ему в юности, ушла навсегда, растворилась в хриплом дыхании дементоров. Прежний Адам обязательно прокололся бы на этом задании, привлёк к себе ненужное внимание, спугнул жертву. Нынешний подошёл к вопросу так ответственно, что даже Аластор Грюм или Лайелл Люпин не нашли бы, за что зацепиться: в поисках журналиста из газеты «Берег Ведьм» Адам использовал и Оборотное зелье, и Империус, и Обливиэйт, и только сейчас, проникнув в квартирку пронырливого журналиста, готовился применить свой самый главный навык, то, за что его особо ценил Грегор – грубую силу.
Сквозь шум дождя Адам услышал довольно громкий хлопок. Он тут же встал с кресла и выглянул из окна, но не увидел ничего, кроме маленького пустого двора, залитого дождём. Показалось? Может, где-то поблизости какой-то магл вышел вынести мусор спозаранку и уронил тяжёлую крышку мусорного бака? Адам сидел в этой квартире уже несколько часов, и от долгого ожидания все его чувства обострились. Он вполне мог принять какой-то посторонний звук за долгожданный хлопок аппарации. Он ещё раз окинул взглядом пустой двор, тёмные окна, и тут услышал позади тихое щёлканье. Кто-то открыл дверь в квартиру.
Адам быстро и тихо отступил в тень. Он услышал, как дверь закрывается, как кто-то возится в прихожей, стряхивая капли воды с плаща, как шумит вода в ванной. На ходу расстёгивая воротник рубашки, в комнату вошёл молодой невысокий волшебник с короткими чёрными усиками. Адам тут же неслышно шагнул вперёд.
Девен направил волшебную палочку на настольную лампу, и комнату осветил уютный приглушённый свет. В этом свете на стене перед Девеном выросла громадная тень с палочкой в руке. Молодой маг задохнулся от ужаса, его пальцы похолодели, и к тому времени, как Адам глухо сказал: «Экспеллиармус», Девен уже практически выронил палочку из руки.
Он резко обернулся, отшатнулся назад, врезавшись поясницей в письменный стол. Адам шагнул вперёд, нависая над ним, одновременно бросая его палочку куда-то в сторону. Девен сглотнул, вцепившись руками в столешницу.
– Девен Флаббер?
– Д-да, – проговорил Девен, широко раскрыв глаза. Он сразу узнал этого оборотня. Всё-таки он начал собирать материалы о стае Грегора Гвилта довольно давно. Он неслышно постучал пальцами правой руки по столешнице. Перо за его спиной подскочило и зависло над мятым, но чистым листком бумаги.
– Скажите, а Спайдерсон – это ваша настоящая фамилия или прозвище? – выпалил Девен, глядя огромными испуганными глазами. Адам остановился. Приподнял брови. Потом нахмурился и скрипнул зубами:
– Здесь я задаю вопросы.
– Каковы ваши отношения с Грегором Гвилтом? – пискнул напуганный Девен. – Как вы относитесь к тому, что он присоединился к армии Волдеморта?
– Ты что, совсем идиот? – прорычал Адам, с удивлением понимая, что на самом деле он не испытывает злости. На самом деле он почувствовал странное желание рассмеяться. Девен сглотнул, кадык дёрнулся на его тощей шее:
– Почему мистер Гвилт так долго сохранял нейтралитет? Что заставило его вступить в армию Тёмного Лорда так поздно? – прошептал Девен, зажмуривая глаза и прижимаясь к столу ещё теснее. Адам схватил его за плечо, оттолкнул в сторону и схватил со стола листок, на котором волшебное перо уже успело написать:
«Я понял, что мой интерес к стае Грегора Гвилта зашёл слишком далеко, когда, вернувшись домой, застал у себя Адама Спайдерсона. Верный соратник Гвилта на протяжении многих лет, Спайдерсон – мужчина огромного роста. В его чёрных глазах горит первобытная ярость, а в голосе слышится рычание льва. Он вселяет ужас в любого, кто его увидит. Едва его тень выросла за моей спиной, я осознал, что моё любопытство будет стоить мне жизни».
Адам отшвырнул листок в сторону и шагнул к Девену, который съёжился под окном, закрывая голову руками:
– Нет, ты точно идиот.
– Простите, – прошептал Девен, глядя на Адама сквозь пальцы. – Вы м-можете убить меня, если хотите, мистер Спайдерсон… только пожалуйста, не кусайте меня. Я н-не хочу б-быть оборотнем.
– Сейчас нет полнолуния, придурок, – Адам наклонился, схватил Девена за воротник клетчатой рубашки, впечатал его спиной в стену, так что парень ахнул от боли. – Я не собираюсь тебя кусать.
– Тогда что вам нужно? – прошептал Девен. Мутный, водянистый свет фонаря отражался в его больших испуганных глазах. И тут в этом отражении мелькнула короткая тень.
Адам быстро обернулся к окну. Никого. Но он успел понять, что тень была большая – это не кошка и не птица. Адам связал эту тень со звуком хлопка, который услышал недавно. За много лет он научился пользоваться чутьём оборотня, отточил его до совершенства. И сейчас он понял: поблизости есть оборотни. И они не из его стаи.
Он толкнул Девена к столу. Не вложил и половины своих сил в этот толчок, но молодой волшебник всё равно грохнулся на стол, проехался по нему животом и упал на пол вместе с горой исписанных и чистых листков. Лампа скатилась со стола и погасла, комната погрузилась в серый рассветный полумрак.
– Пиши, – хрипло велел Адам.
– Ч-что писать?..
– Всё, что знаешь об осквернении могил оборотней. Кто и что тебе говорил! Имена, адреса! И ни звука!
Дрожащей рукой Девен подобрал с пола карандаш и занёс его над листком. Покосился на Адама – тот замер у окна, заняв такую позицию, чтобы его не было видно снаружи, напряжённо вглядывался за стекло.
– Строчи, Флаббер, я за тобой наблюдаю! – глухо прорычал он. И в ту же секунду оба уловили тихие, крадущиеся шаги. В прихожей скрипнула дверь.
– Проклятый идиот, ты что, не запер дверь? – прошипел Адам. Девен не ответил.
Дверь окончательно распахнулась, в темноте шевельнулись две массивные фигуры. Ещё до того, как Адам увидел их, он понял, что это – оборотни. Оборотни Фенрира Сивого. Он сразу узнал этот запах, тошнотворный, гнилостный, похожий на запах бойни, в которой давно не убирали кровь. Он вспомнил, как уловил нотку этого смрада в запахе Ремуса Люпина, но эта нотка была слабой, практически незаметной, стёршейся за много лет. Этих двоих Фенрир тоже обратил лично. И недавно, судя по тому, как они оглядывались по сторонам, полагаясь на слух и зрение, но не на чутьё.
Спустя секунду они наконец увидели Адама. Спустя ещё одну секунду они оба были мертвы. Адам бросился на них из-за угла, тёмную прихожую осветил ядовито-зелёный свет, и один из оборотней отлетел в сторону и неподвижно застыл на полу, второй не успел даже поднять палочку, когда Адам вонзил нож ему в сердце. Оборотень захрипел, схватившись за рукоять ножа, Адам тут же провернул его в ране, и руки оборотня бессильно упали, голова свесилась набок. Адам дал ему сползти по стене, и тут за его спиной раздался оглушительный звон и крик.
Забыв выдернуть нож из груди своей жертвы, Адам бросился обратно в комнату. Девен отчаянно вопил, вырываясь из хватки тощего молодого оборотня. Затянутые в чёрные перчатки руки туго сцепились вокруг тонкой шеи журналиста, и крик превратился в хрип. Адам знал, что Девену не спастись: даже такие худые и хлипкие оборотни, как этот, перед полнолунием становятся очень сильными. На несколько секунд он застыл на месте. Грегор велел убить журналиста. Не всё ли равно, кто его убьёт? Девен схватил с пола осколок разбитого окна, полоснул им по руке нападающего, тот зарычал и вырвал у него осколок, собираясь вонзить его Девену в шею…
– Нет!– рявкнул Адам, полоснув палочкой по воздуху. Белая вспышка ударила оборотня в живот, отшвыривая назад. Оборотень коротко вскрикнул, точно залаял, вскинул голову, отбрасывая с глаз грязную чёлку, и тут увидел Адама. Его бледные губы раздвинулись в оскале, он выхватил из-за пояса волшебную палочку.
– Авада Кедавра!
Ярко-зелёный свет озарил скорчившуюся на полу фигуру Девена, превратил осколки стекла в сверкающие изумруды. Молодой оборотень откинулся назад, получив зелёный луч в грудь, круто развернулся вокруг своей оси и упал грудью на раму окна, из которой торчали длинные осколки. Брызнула кровь, но он умер раньше, чем осколки вонзились в него. Адам от души выругался, схватил оборотня за ноги и толкнул его, сбрасывая из окна вниз. В голове билась одна мысль: «Они знали, что я буду здесь».
На лестнице снова послышались шаги, на этот раз быстрые, грохочущие. Девен застонал, сжался в комок, зажимая голову руками. Адам бросил на него короткий взгляд и направил на него палочку.
– Обливиэйт! – хрипло выдохнул он. – Дезиллюменс!
Чёрт с ним, с этим идиотом. Адам не станет убивать того, кому только что спас жизнь. Всё равно теперь, со стёртой памятью, он не сможет продолжить своё расследование. Фигуру парня заволокла прозрачная плёнка Дезиллюминационного заклинания. Он застыл неподвижно на полу, став совершенно невидимым.
Адам бросился в прихожую, схватил с пола труп одного из оборотней и вытолкнул его за дверь, на узкую лестницу. Сдавленный крик и ругательства сказали ему, что снаряд попал в цель. Адам схватил за волосы второй труп и тоже вытолкнул его, на ходу выхватывая из груди нож. Брызги крови успели окрасить светлый паркет в квартире Девена, прежде чем Адам вылетел на лестницу и пинком захлопнул за собой дверь.
Один из двух оборотней, бежавших вверх по лестнице, оттолкнул от себя труп и бросился на Адама. Адам схватил его за воротник и крутанулся на месте, аппарируя. Плотная темнота сжала его со всех сторон, в этой темноте он ощутил, как кто-то схватил его за шею. Темнота расступилась, бросив его на берег моря в паре миль от Рая. С глухим рычанием Адам схватил своего противника за шею и опустил его голову в воду. Оборотень отчаянно вырывался и кашлял, захлёбываясь. Всё ещё держа его голову под водой, Адам поднял руку с ножом, ударил раз, второй…
Красный луч поразил его в спину.
Только сейчас он понял, что руки, схватившие его за шею в момент аппарации, принадлежали не тому оборотню, который сейчас умирал перед ним, а другому.
Последнее, что Адам запомнил – это волна, набегающая на берег. Дождь прекратился, и лучи утреннего солнца блестели на розовой от крови пене.
Когда он пришёл в себя, то не сразу смог открыть глаза. Пробуждение казалось частью сна, он лежал неподвижно, не в силах даже сосредоточиться на голосах, которые звучали над ним. Но через несколько секунд Адам узнал один из этих голосов. Он принадлежал Фенриру Сивому.
– … отлично… пригодится… – косматая тень упала на закрытые глаза Адама, он попытался заставить себя открыть глаза, но не смог. Голова раскалывалась от боли, всё тело сковал паралич – так происходит, когда Оглушающее заклятие попадает в спину с близкого расстояния.
–… разбудить… спросить, где Гвилт… – донёсся до него другой голос. Фенрир глухо рассмеялся в ответ, и от этого звука Адам почувствовал себя так, словно по его вискам изнутри стучат маленькие молоточки.
– … не нужно… видел Хантера… пил в маленьком баре на окраине Ньютауна… думаю, поблизости есть портал… отправлю Мо поискать, когда он вернётся из…
Больше Адам ничего не услышал.
9 ноября 1981 года. 12:11
Сквозь сон Ремус почувствовал приятный травяной запах. Что-то очень знакомое… Тимьян. Джуд Коулман всегда добавлял его в волчье противоядие. Вот бы сейчас открыть глаза и оказаться в своей комнате…
