Текст книги "Разбуди меня (СИ)"

Автор книги: Zetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 43 страниц)

Потерянные люди. Что они могут? Уже ничего. Они беспомощны и бесполезны. Они испытывают это дрянное чувство, которое все вокруг, включая Дамблдора, воплощение добра и святости в Хогвартсе, называют любовью.

Нет. Это слабость, зависимость, уязвимость, что угодно! Но не любовь в том смысле, в котором о ней пишут в слезливых романах. Хотя откуда мне знать, что там пишут...

Но чёрт возьми, зачем мне сдалась именно Грейнджер? А Патил? Ну Патил ладно, её считают самой красивой в школе, а мне, разумеется, нужна в качестве партнёрши для танцев только лучшая девушка. Но если бы Грейнджер вдруг пожелала пойти на бал со мной, то я сто раз бы уже забыл о Патил.

Кстати, а с кем идёт Грейнджер? Не иначе как со своим недалёким болгарином. Мерлин, за все эти годы после Турнира Трёх Волшебников он так и не научился говорить. Обрывочные сухие фразы. Невольно подумаешь, что Кэрроу и Снегг были неплохими преподавателями по защите от Тёмных искусств.

Стоп. Грейнджер может пойти с Томасом – почему нет? Они друзья, и на защите сидят вместе. Тем более Томас по моей милости остался без пары.

Тео довольно улыбнулся, несмотря на саднящую боль в челюсти. Как ни крути, всё получалось так, как хотел он. Патил согласилась идти с ним на бал, лишь бы он не трогал её бесценного друга. Грейнджер обратила на него внимание и даже была ему должна: он не собирался прощать ей пощёчину и попытку убрать его из команды. Крам тоже был бессилен что-то изменить: если бы Грейнджер хотела, она бы давно встречалась с ним, ведь после того, что было в мае, после этой ужасной войны просто смешно было бояться такого пустяка, как огласка отношений преподавателя и ученицы. К тому же, в ближайшее время Крам должен был на несколько дней покинуть школу ради своей сборной, так что представлялась реальная возможность атаковать неприступную Грейнджер.

Покончив с заклинаниями, Тео принялся за трансфигурацию пополам с астрономией. На каждый предмет при его сосредоточенности и скорости мысли, уходило минут по сорок максимум. Но сконцентрироваться удавалось не всегда. Особенно сейчас, после трёх бессонных ночей.

Когда Тео дописывал второй свиток, посвящённый Энцеладу, спутнику Сатурна, в библиотеку вошла целая компания когтевранцев-третьекурсников и двинулась прямиком к мадам Пинс. Проходя мимо Тео, один из ребят заметил его и чуть ли не отпрыгнул.

Его друзья засуетились, перешёптываясь, а Тео, не поднимая головы от пергамента, сделал вид, что совершенно не различает в их разговоре слова «Пожиратель смерти» и «приспешник Кэрроу». Но когда одна девочка, то и дело бросающая на него полные осуждения взгляды, упомянула его отца, Тео вскочил с места как ужаленный, сгрёб все учебники в охапку и быстрым шагом покинул библиотеку.

– Чёртова малышня, – прошипел он, стремительно спускаясь по лестнице, – как будто больше не о чем поговорить...

Я сам виноват. Во всём виноват только я сам.

А может сдать ЖАБА в декабре вместе со всеми семикурсниками и свалить отсюда? Прихватив с собой Грейнджер.

Но валить некуда. Дикость. Мир такой большой, а мне некуда идти. Меня везде преследует это клеймо – сын Пожирателя, прихвостень Кэрроу, сторонник Волан-де-Морта. Знали бы вы, какой из меня «сторонник»!

Ужас как хочется спать. Просто взять и забыться сном, в котором нет красных зрачков и мертвенно бледной, когтистой руки.

Но спать было нельзя, и четвёртую ночь подряд Тео проводил с книгами и заколдованной свечой, горящей так ярко, что её свет доставал до самых дальних уголков комнаты.

– Нотт, имей совесть! – проворчал Блейз, просыпаясь от бьющего в лицо света. Перевернувшись на спину, он в прищур посмотрел на настенные часы. – Половина пятого! Ты точно обалдел.

– Пошёл ты, Забини, – откликнулся Тео, даже не поднимая глаз от страницы учебника по защите от Тёмных искусств. – Если так достало спать при свете, иди к своей Дафне.

– Я сам разберусь, куда мне идти.

С другой кровати послышался шорох: проснулся и Малфой. Приподнявшись на локте, он сонным взглядом обвёл комнату:

– Что, Нотт, пытаешься подготовиться к экзаменам?

– И правда, – Блейз резко откинул одеяло и сел на кровати. – Скажи, какого чёрта ты каждую ночь штудируешь учебники? Прямо как Грейнджер!

– Нашёл с кем сравнить, – Тео раздражённо фыркнул. Недосып сильно обострял все его негативные эмоции.

– В самом деле, – взгляд Драко прояснился, – ты вообще спишь хоть иногда?

– Смотря в каком смысле, – ухмыльнулся он, откладывая в сторону учебник.

– Придурок, – Блейз закатил глаза.

– В прямом смысле, – Малфой был, напротив, очень серьёзен.

– Последний раз – три ночи назад. Или четыре, если считать эту.

– Закаляешь волю?

– Идите вы в задницу! Нокс.

Тео погасил свечу и демонстративно улёгся на кровать.

Блейз последовал его примеру, но теперь сон не шёл. Он тихо чертыхнулся.

– Вот незадача! Завтра контрольная по зельям, а я невыспавшийся.

– Поспишь после контрольной, – невозмутимо откликнулся Тео, стараясь держать глаза открытыми и испытывая на себе всю силу выражения «хоть спички вставляй».

– Бороду Мерлина тебе на воротник! Мне нужно быть свеженьким именно перед контрольной, а не после. Я не могу как ты не спать по полнедели. Я не такой мазохист.

Внутри у Тео всё закипело.

– Ты думаешь, мать твою, что если бы я имел возможность спать нормально, то не воспользовался бы ею?!

На несколько секунд повисла тишина. Стрелки часов неумолимо приближали поздний осенний рассвет.

– Слушай, Тео, – наконец нарушил молчание Малфой, – одно время меня мучили кошмары, связанные с Волан-де-Мортом. Ты случайно не тем же страдаешь?

Тео рассмеялся, злясь на себя оттого, что и правда страдал, и заодно на Малфоя – оттого, что тот всё правильно понял.

– Мне не снятся никакие кошмары, – холодно отчеканил он.

– А что ж тогда не спишь-то? – ехидно спросил Блейз.

– Бессонница, – буркнул Тео и отвернулся от собеседников.

– Ага, как же, – прошептал Блейз. – Драко, во сколько нам вставать?

– Через полтора часа, если хочешь ещё пробежаться по конспектам.

– Мерлиновы кальсоны!

Тео всё-таки сдался перед упорным, губительным, но таким приятным натиском сна; глаза его закрылись. Не успев даже понять смысл того, о чём говорили Малфой с Забини, но ещё слыша их голоса, он ощутил, что проваливается в дремоту.

И тут же: холодный высокий голос, разносящийся под сводами большой комнаты, в которой отец обычно принимал самых уважаемых гостей. Теодору шестнадцать лет, он на пятом курсе и приехал домой на Пасхальные каникулы. Волан-де-Морт обсуждает с его отцом план по выманиванию Поттера в Министерство магии. Зачем ему это нужно, сам Тео плохо понимал, потому что Тёмный Лорд ничего конкретно не называл, искусно и типично по-змеиному ускользая от темы, стоило отцу задать наводящий, пусть и завуалированный, вопрос.

После первой магической войны Нотт-старший, как Люциус Малфой, Эйвери и многие другие, сумел убедить Визенгамот, что все его действия, направленные против неугодных Волан-де-Морту, были совершены под действием заклятия Империус. Но главный Пожиратель смерти вернулся, и Нотт, разумеется, оказался не в числе его фаворитов.

Голос, отражающийся от каменных стен, призывал служить своему хозяину верно и преданно. Он звучал до странного мягко, но от этой притворной мягкости стыла кровь в жилах. В своём сне Тео спустился по лестнице, прислушиваясь к этому ужасному полупризыву-полуприказу, и тихо вошёл в комнату, намереваясь в случае чего броситься на помощь отцу... Но Волан-де-Морт, конечно, знал, что он придёт. Два узких, красных, как раскалённое железо, глаза уставились на него, прожигая своим демоническим взглядом...

Тео подскочил на кровати, сжимая в одной руке палочку, а в другой – клок простыни. На лбу выступил холодный пот, сердце колотилось; он с трудом перевёл дыхание.

– Проклятье, – процедил он сквозь зубы и перевёл взгляд на часы. – Уже полдень? Да быть того не может.

Быстро одевшись, он вышел в общую гостиную. Она была пуста, за исключением Трейси, сидевшей в уголке с книгой в руках. Мысленно выругавшись, он окликнул её.

– Эй, Дэвис, – голос чуть дрожал при одном воспоминании о ночном кошмаре, – почему не на уроке?

Он начисто забыл, что сегодня вместо третьего урока окно.

Трейси подняла на него глаза; она была удивлена и явно не предполагала, что в гостиной факультета есть кто-то кроме неё. Отбросив со лба белокурую чёлку, она ответила Нотту будничным тоном:

– Пора уже знать расписание.

На мгновение Тео захлестнула волна слепого бешенства, но ощущение отдыха и расслабленности во всём теле подавило эту вспышку.

– А, к чёрту. Сам узнаю.

Он застегнул мантию и вышел, как всегда не обернувшись на Трейси, которая вновь уткнулась в книгу, сидя неестественно прямо. Он не знал, что едва дверь за ним захлопнулась, как девушка отбросила ненужный больше том и в отчаянии закрыла лицо руками.

====== Глава 8 ======

Хмурый моросящий дождь, зарядивший с вечера воскресенья и до самой пятницы, дал понять всем обитателям замка, что солнце в день квиддичного матча было или подарком судьбы, или просто нелепей оплошностью, каким-то немыслимым образом допущенной британской погодой.

Первую половину недели по милости этой самой погоды все ходили как сонные мухи, клюя носом на уроках и лениво волоча ноги на переменах, лишь изредка переговариваясь – как правило, по поводу домашних заданий или прошедшей игры, оставившей столько впечатлений. Несмотря на две чашки кофе, заботливо сваренных Винки и выпитых перед нумерологией, Гермиона тоже никак не могла вырваться из объятий Морфея и стряхнуть с себя это сонное оцепенение; благо, первыми уроками в понедельник были лекции, где можно было не напрягаться и лениво водить пером по пергаменту, записывая только то, что было действительно необходимо, время от времени зевая украдкой. Лишь на трансфигурации, которая была после обеда, Гермиона более-менее пришла в себя и, войдя в кабинет, сразу же с облегчением заметила, что здесь нет Нотта. Макгонагалл зачем-то в срочном порядке понадобилась Кингсли Брустверу в Министерстве, поэтому Гермиона на правах старосты школы осталась следить за порядком в классе. Как ни странно, всё было спокойно, ребята тихо тренировали Заклятие исчезновения, и даже обожающие досаждать гриффиндорцам Харпер с Монтегю уныло разлеглись на парте и, казалось, не заметили ухода преподавателя.

– Теперь они долго рот не откроют, – радостным шёпотом сообщила Джинни Гермионе, только что сделав невидимым своего карликового пушистика. – Арнольд, где ты? Вот чёрт! Теперь не могу его найти.

– Акцио, Арнольд! – скомандовал сидящий рядом с Гермионой Дин и вдруг расхохотался, держась за свой оттопырившийся жилет, куда, по-видимому, упал пушистик. – До чего же он щекотный! Финита!

Пушистик вновь приобрёл видимость, и Джинни забрала его себе.

Дин и Гермиона по нескольку раз заставили исчезнуть хомячков, любезно одолженных у Хагрида, а также поменяли им цвет глаз, густоту шерсти и даже длину лапок.

– Всё, малыш, пора заканчивать, иначе Хагрид тебя не узнает, – Гермиона вернула своему хомячку привычный облик и обвела взглядом класс. На задней парте в одиночестве сидел Пьюси, сворачивая и разворачивая свиток пергамента. Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что ей давно не было так спокойно.

– Дин, а что с Ноттом? Он решил всё-таки исчезнуть подобру-поздорову или разрабатывает стратегию по уничтожению нашей квиддичной сборной?

Дин не смог сдержать ехидную улыбку.

– Скорее, зализывает раны.

– Что?!

Так, стоп! Почему меня волнует, что там с этим слизеринцем?

Меня это совершенно не волнует.

Но почему Дин так довольно улыбается?

– Я наконец-то ему врезал.

– Когда?

– Вчера.

– Но... но ты же пришёл в гостиную сразу после того, как переоделся.

Дин пожал одним плечом: второе было заново перевязано и на каждое лишнее движение отзывалось тупой болью.

– Да, ты права. По пути в Гриффиндорскую башню я ему и врезал.

Гермиона молчала несколько секунд, осмысливая его слова. В памяти всплыл первый день Нотта в школе – это было всего месяц назад, а казалось, что прошла целая вечность. Сколько неприятностей ему удалось доставить ученикам и даже преподавателям, вернее, преподавателю, за это время? Не сосчитать.

– Знаешь, Дин, – медленно сказала Гермиона, словно взвешивала все «за» и «против». Дин внимательно смотрел на неё, уверенный, что сейчас она говорит с ним не как староста, а как друг. – Ты молодец. Как по мне – давно пора было его осадить.

Дин расплылся в широкой улыбке.

– Вот всегда знал, что ты меня поддержишь. К тому же, эта свинья оскорбила Падму, а за неё я готов надавать тумаков кому угодно.

– Нотт не отменил своего решения идти с ней на бал?

– Нет, дементор его возьми. Но дело не только в нём. Думаю, я бы мог заставить его отказаться от этой затеи, но Падма... Она порой слишком исполнительна.

– Значит она в любом случае сдержит слово и пойдёт с ним?

Дин удручённо кивнул.

– Но не дай Мерлин он хоть раз её тронет. Я превращу его в резиновую утку.

– Я тебе помогу, – подмигнула Гермиона. – Ты сам-то планируешь идти?

– А как же! И тщательно прослежу, чтобы эта сволочь руки не распускала. А ты?

– До декабря ещё, конечно, далеко, но думаю, что пойду. Для многих это ведь последний бал. Невилл и Симус сказали, что и слушать не станут мои отговорки.

– Ха! Мне они то же самое сказали.

Дин отобрал у своего хомячка пергамент, краешек которого тот уже принялся было грызть, и снова повернулся к Гермионе.

– Ты уже думала, с кем пойдёшь?

– Ну... Виктор как-то раз намекнул, что пригласит меня, но официального подтверждения не было.

– О, отлично! Тогда, может, пойдём вместе? Я никогда с тобой не танцевал, а у Крама уже была такая возможность на четвёртом курсе.

Гермиона рассмеялась: ей было приятно.

– Ну конечно пойдём. В конце концов, несколько танцев я могу провести и с другими. Ты ведь не будешь против?

– Издеваешься? – Дин смешно выгнул бровь. – Я не Нотт, который, как я понял, не намерен отпускать Падму ни на секунду. И всё ради того, чтобы позлить меня... точнее, нас.

– Нас? – удивлённо переспросила Гермиона.

Дин снова пожал здоровым плечом.

– Он сказал, что этот бал – повод побесить нас с тобой.

– Хм... – Гермиона нахмурилась, соображая. – Насчёт тебя всё предельно ясно. Но при чём тут я? С чего он взял, что меня это разозлит?

Боже, неужели Нотт догадался, что меня немного задели те его комплименты Падме? Да хотя не комплименты даже, а то, как нагло он их высказывал и как явно играл на публику. Он хотел вызвать во мне ревность; что ж, ему удалось. Но ведь я старалась сохранять самообладание и ничем не выдать своих эмоций... Видимо, плохо старалась. Или Нотт такой проницательный? Один его взгляд, и я будто под рентгеновским лучом. Чёрт! Да что же такое творится?! Нет, я не позволю ему диктовать мне условия. Я не буду плясать под его дудку. Я...

– Понятия не имею, – донёсся до неё голос Дина. – Он всё время делает упор на то, что Падма – самая красивая девушка в школе. Не знаю, может, он этим как-то хочет задеть твоё самолюбие?

– Дин, ты смеёшься? Я и так никогда не считала себя красавицей.

– Да брось! За тобой кто только не ухаживал.

– Это ничего не значит, – отрезала Гермиона.

– Слушай, мне сложно судить, но объективно ты очень привлекательная.

Щёки Гермионы порозовели: Дин точно не мог её обманывать.

И тем не менее она придумала новый контраргумент:

– Тебе просто нравятся темноволосые девушки с карими глазами.

– Ну почему же? – он даже не смутился. – Когда-то я встречался с Джинни, а её внешность не подходит под это описание.

Прозвенел звонок, и все вскочили с мест, на ходу хватая своих лягушек, хомячков или мышей. Дину приходилось запихивать учебники одной рукой, и Гермиона, увидев его мучения, быстро пришла на помощь.

– Спасибо, – улыбнулся он, закидывая сумку на здоровое плечо и выходя последним из класса. Гермиона закрыла дверь снаружи и заклинанием заперла её. – Никак не избавлюсь от магловских привычек. Можно ведь упаковать сумку с помощью волшебства. Так нет же, буду копаться руками...

– А я потихоньку отучаюсь, – задумчиво сказала Гермиона, по пути к лестнице просматривая расписание. – Хотя за лето я так привыкла разжигать огонь спичкой и кипятить воду на плите.

Дин хохотнул.

– Я и не думал, что у нас столько общего!

В пятницу вечером тучи, в течение стольких дней сидевшие на шпилях хогвартских башен, наконец смилостивились и убрались восвояси, дав заскучавшему солнцу возможность порадовать всех своим теплом и светом. Многие ученики, пользуясь случаем, тут же высыпали на улицу, и Гермиона с друзьями не стали исключением. Она, Невилл, Дин, Симус и сёстры Патил маленькой группой вышли из замка и направились на задний двор, где сейчас было необычайно пусто и тихо. Джинни с Асторией корпели над домашним заданием по зельеварению и вынуждены были отказаться от прогулки, хотя вечер выдался поистине замечательный: тихий, безветренный, не по-октябрьски тёплый. Ребята прошли мимо фонтана, из которого тонкой струйкой текла вода; мимо беседки, где Гермиона частенько проводила большую перемену с Гарри и Роном, и вышли на залитый ласковым солнцем луг. Суховатая пожухлая трава окрасилась в багряные цвета, и этот пейзаж, хоть и был уникален по своей красоте, невольно напомнил Гермионе ночь битвы за Хогвартс, когда трава и земля были красными не от солнечных лучей, а от крови сражающихся и вспышек заклинаний.

Она тряхнула головой, пытаясь освободиться от мрачных воспоминаний, и тут взгляд её упал на хижину Хагрида, до которой от луга было рукой подать. Жёлтые окна приветливо манили, а из трубы валил густой дым.

Симус посмотрел туда же и, не успела Гермиона сказать и слова, озвучил её мысли:

– Народ, а пойдёмте к Хагриду? Я гляжу, он уже и чайник поставил.

– Хорошая идея! – поддержал Невилл. – Тем более мы обещали иногда заходить к нему, а с начала года так ни разу и не были.

Они наперегонки пустились к уютному домику, и Дин первый постучал в дверь.

– Чего шатаетесь на ночь глядя? – сурово, но добродушно пробурчал Хагрид, открывая. – Авось снова ливанёт, а вы вместо того, чтобы сидеть в своих гостиных, бродите по мокроте.

– Хагрид, брось, мы же прекрасно знаем, что ты нам чертовски рад, – заявил Симус, проходя в хижину вслед за близняшками и садясь на большой резной табурет.

– Да, и какая ещё мокрота? – Дин вытаращил глаза. – Ты на улицу давно выходил? Там уже целых два часа как сухо.

Хагрид издал короткий, но громкий смешок так, что лампа, привинченная к деревянному потолку, угрожающе зашаталась.

– Ладно, шутники, садитесь. У меня есть свежий чай и печенье собственного приготовления.

– Отлично! – Парвати даже облизнулась. – После трансфигурации я ужасно голодная! Жаль, что нельзя создавать еду из ничего.

– Это точно, – дружно закивали остальные, в то время как Хагрид наливал всем чай в кружки размером с небольшие вёдра.

Солнце давно зашло за горизонт, когда Невилл наконец посмотрел на настенные часы.

– Ох, Хагрид, с тобой время летит незаметно! Но нам пора, а то ещё Филч засечёт. Сам понимаешь, неохота в последний семестр подводить Макгонагалл.

– А то как же! Конечно, понимаю, – Хагрид взмахнул рукой, задев разделочную доску. Та с грохотом повалилась на пол, но Падма успела подцепить её заклинанием и отправить назад на стол. – Спасибо!

– Да не за что, – весело откликнулась Падма, которую немного разморило от горячего чая и приятного общения.

– Точно... – протянул Симус. – Ведь это наша последний семестр в Хогвартсе. Последний за семь с лишним лет.

Хагрид громко шмыгнул носом; его всегда было легко растрогать.

– Мне будет вас не хватать...

– Нам тебя тоже! – воскликнула Парвати, а Гермиону вдруг осенило.

– Кстати, Хагрид, – сказала она, – придёшь к нам на Рождественский бал?

– Да, – поддержали остальные, – обязательно приходи!

– Хм, – лесничий почесал в затылке, – думаю, к тому времени я уже приму экзамены у всех, кто выбрал уход за зверушками для ЖАБА. Скорей всего, приду, раз зовёте.

– Здорово! – сказал Дин. – Мы будем очень рады!

– Хагрид, а помнишь нашу вечеринку на День святого Валентина в прошлом году? – Невилл даже приподнялся, глаза его весело заблестели. – Ох и досталось же нам потом!

– Зато какой был вызов Кэрроу, – усмехнулся Симус.

– Жаль, мы это пропустили, – сказала Гермиона, переглянувшись с Дином.

– Ну, на вашу долю тоже много приключений выпало, – Хагрид с шумом встал из-за стола. – Ладно, хоть я бы с вами не расставался ни на минуту, уже и правда поздно.

Все засобирались, одновременно отодвигая табуреты, болтая и благодаря хозяина за приём. Гермиона тоже встала, но, взглянув на мгновенно погрустневшего Хагрида, почувствовала укол совести.

– Можно, я посижу ещё полчасика? – спросила она у него и сразу же мысленно похвалила себя, увидев радость в глазах большого друга.

– Конечно, Гермиона! У меня ещё осталось немного чая.

Проводив гостей (Невилл долго допытывался у Гермионы, сможет ли она добраться до замка сама), Хагрид закрыл дверь и вновь поставил чайник на огонь.

– Ну, расскажи-ка мне, как твои дела, – сказал он, выкладывая печенье прямо на скатерть и попутно что-то тихо напевая под нос.

– Нормально, – отозвалась Гермиона, – с учёбой всё в порядке, мальчишки с факультета даже иногда обращаются за помощью, прямо как раньше. С одной стороны, хочется, чтобы ребята поскорее сдали экзамены, а с другой так жаль, что они уедут из школы... Но ничего не поделаешь.

– Не грусти, Гермиона, ведь у тебя есть Джинни. И Дин с Падмой останутся -я вижу, вы дружите. Знаешь, – Хагрид поставил две чашки на стол и плюхнулся на самый широкий и низкий табурет, – всё же есть и плюс в том, что ты тут без этих шалопаев. Хоть с другими будешь побольше общаться.

– Это точно! – рассмеялась Гермиона. – Но всё-таки я по ним скучаю.

– И я. Эх... как быстро пролетело время. Кажется, ещё вчера я привёз вас в замок на лодках. Эх...

Хагрид опустил голову, и Гермиона сочувственно тронула его за рукав.

– Мы будем навещать тебя! И мы ведь не последние... ээ... шалопаи, как ты говоришь. Помнишь, как ты переживал, когда выпустился Чарли Уизли? Но в тот год как раз поступили мы. А теперь наш черёд заканчивать школу. И ведь ты завёл новых друзей, так?

Вытерев кулаком крупную слезу с щеки, Хагрид кивнул. Кончик его бороды попал в чай.

– Да, конечно, особенно эта девчушка с Пуффендуя. Она такая забавная, и любит животных. На моих уроках она лучше всех!

– Ты про Несси?

– Ага!

– Да, она просто звёздочка младших курсов, – улыбнулась Гермиона. – Видишь, какая смена нам растёт.

– Всё равно вас троих никто не заменит, – хохотнул Хагрид. – А что там наши главные разгильдяи? Пишут тебе?

– Да, вот с Днём рождения поздравляли. У них всё хорошо: Гарри на курсах в Мракоборческом отделе, а Рон целыми днями занят в магазине, в Косом переулке небывалый наплыв посетителей. Если честно, я очень за них рада. Надеюсь, они довольны своим выбором.

– А ты? Решила уже, куда идти работать после Хогвартса?

– Скорее всего, на пятый уровень Министерства, в Отдел магического правопорядка.

– Ну неплохо! Думаю, такой выдающейся волшебнице, как ты, там самое место.

– Спасибо, Хагрид, – смущённо пробормотала Гермиона. – Но перед подачей заявления на работу надо ещё сдать ЖАБА, а это так нескоро...

– Не торопись, – многозначительно сказал он, – наслаждайся тем, что есть сейчас; потом этого всего не будет.

– Ты прав, – кивнула Гермиона, ища в своей сумке расчёску. – Мерлин, разве тут можно что-то найти... Акцио, расчёска! Ну так что, – спросила она, приводя волосы в порядок, – ты подумаешь насчёт Рождественского бала?

– Ей-богу, я приду. Не могу ж я отказать шестерым членам ОД!

Гермиона давно собрала сумку и накинула мантию, а они всё не могли распрощаться, со смехом вспоминая Святочный бал четырёхлетней давности и как Хагрид танцевал там с мадам Максим.

– Ой, и в следующий раз ты расскажешь про гиппокампа, – вспомнила Гермиона, уже стоя на пороге. – Мы придём вместе с Полумной, она тоже очень хочет послушать и даже посмотреть на него.

– Хорошо, я поговорю с Эрнестом, подготовлю его.

– Значит, его зовут Эрнест? Хагрид, это... такое чудное имя.

– А то, – лесничий с грохотом открыл дверь и неуклюже, но шустро спустился по каменным ступеням. – Этот зверь сам по себе настоящее чудо, так и имя ему должно быть подходящее.

Гермиона спустилась вслед за ним, глядя на возвышающийся над лугом замок.

– Ну, тогда до встречи! Спасибо за чай!

– Гермиона, ты же знаешь, что я всегда рад. А теперь ступай, я посмотрю, как ты дойдёшь вон до тех камней.

– О, Хагрид! Ты настоящий друг, но это вовсе необязательно. Моя палочка при мне.

– Уж тебе-то осторожность не помешает, – возразил он, хлопая Гермиону по спине так, что её сумка съехала с плеча вниз. – Тем более уже половина десятого.

– Так и быть, – улыбнулась она. – До свидания, Хагрид.

Гермиона поправила сумку и, по привычке держа палочку наготове, бодрым шагом пошла по тропинке вверх. В замке горело несколько окон, но они постепенно гасли одно за другим – все ложились спать после трудной учебной недели. Один раз Гермиона обернулась на хижину: Хагрид помахал ей рукой. Но вот она дошла до луга и скрылась за высокими валунами, у одного из которых она когда-то врезала Малфою.

Луна была заслонена облаками, но этого рассеянного света хватало, чтобы видеть дорогу без помощи заклинания «Люмос». К ночи заметно похолодало, и Гермиона ускорила шаг, желая поскорее оказаться в уютной гостиной, где так приветливо горел огонь в камине.

Она уже почти прошла сложенный из камней коридор, ведущий с луга на задний школьный двор, когда от стены отделилась высокая фигура...

Палочка мгновенно пришла в действие.

– Импедимента! – выкрикнула Гермиона на автомате, но незнакомец с небывалой ловкостью уклонился от заклинания.

– Ну что ты так сразу, Грейнджер? Давай сначала поговорим.

Этот голос... Она узнала его сразу.

Внутри почему-то всё перевернулось.

– Нотт! – сердце билось часто-часто. – Что ты здесь делаешь так поздно? Это... это против правил.

Слизеринец рассмеялся, но так тихо, что окружающие их каменные стены даже не отозвались эхом на его смех.

– Да, Грейнджер, ты совсем не меняешься. Я прямо в восторге от твоей принципиальности.

Чтобы он не заметил её волнения, Гермиона глубоко вдохнула и на выдохе отчеканила:

– Повторяю свой вопрос: что ты здесь делаешь так поздно?

Господи, да почему я так паникую! Неужели я боюсь его? Или его непредсказуемых действий?..

– Гуляю, – проворковал Тео. – Имею право.

– Нет, не имеешь! – сразу же с места в карьер вспылила Гермиона. – Я могу снять со Слизерина баллы за это нарушение.

– Правда что ли? – он шагнул к ней, и в тусклом свете луны она увидела его рассечённую губу, что, впрочем, не мешало ему нахально ухмыляться. – А если я сообщу, что школьная староста бродит по ночам за пределами школы?

– Только попробуй! – прошипела Гермиона.

– Мм, я смотрю, ты боишься за свою репутацию, – Тео сделал ещё один шаг вперёд, и теперь их разделяло не больше полфута. – И правильно делаешь. Моя-то давно испорчена, зато твоя чиста. Даже хочется немного её замарать.

Одно молниеносное движение – и он схватил Гермиону за талию; она не успела даже отшатнуться. Его тёмные глаза прожигали её насквозь, его руки держали её железной хваткой, его лицо было так близко, что дыхание щекотало кожу...

– Что... тебе... нужно? – прерывающимся голосом спросила гриффиндорка. От прикосновений Нотта она неожиданно ощутила такое жгучее томление во всём теле, что окончательно растерялась. Мысли в беспорядке вертелись в голове, она лихорадочно искала выход из ситуации, но ничего не могла придумать.

– Кажется, я выразился достаточно ясно: я хочу испортить твою репутацию.

Он притянул её к себе, и тут Гермиона будто очнулась. Сжав зубы от напряжения, она попыталась вырваться, но Тео словно и не замечал этих попыток, держа её всё так же крепко. Она не сдавалась: рука нырнула вниз, быстро выхватила палочку из кармана мантии, и вот уже та нацелена Нотту в грудь. Он с убийственным спокойствием убрал руки, но ухмыляться не перестал.

– Так даже интереснее, Грейнджер. Покажи, что ты умеешь.

– Уйди с дороги, – сквозь зубы процедила Гермиона, плохо контролируя себя.

– Обойдёшься, – хмыкнул Тео в ответ.

– Остол... Мерлин!

Ещё одно чёткое движение палочкой, и слизеринец бессловесно и с поразительной лёгкостью обезоружил её.

– Мерзавец! – Гермиона вся кипела от досады. – Верни сейчас же!

– И не подумаю.

Где-то на краешке сознания, ещё не затуманенном гневом, мелькнула мысль, что рядом с Ноттом она всё время как на вулкане.

А он тем временем рассматривал отнятую палочку со всех сторон, нарочно дразня Гермиону и наслаждаясь её бешенством.

– Даже если ты спокойно проживёшь без своего оружия все выходные, то в понедельник... Что у нас там из совместных уроков? – спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от волшебной палочки. – Защита от Тёмных искусств? Там без палочки никак. Любопытно послушать, что ты скажешь Краму.

Он снова расплылся в торжествующей ухмылке, но в этот момент Гермиона внезапно повела себя совсем не так, как он предполагал.

Она медленно, но с преисполненным гордости видом подняла голову, сверкнула глазами и, выпалив грозное «Иди к чёрту!», резко развернулась и быстро зашагала по направлению к замку.

Тео размышлял всего пару секунд. Первой мыслью было броситься за ней и схватить в охапку, сломив её сопротивление силой. Он уже собрался было остановить её – колкой фразой или магией, неважно – но тут ему в голову пришла другая мысль, более рациональная.

Нет, Грейнджер, с тобой нельзя играть по твоим правилам. Ты огонь, а я лёд, и потому я не должен показывать тебе, какое пламя разгорается во мне, когда ты рядом. Рано или поздно ты явишься за своей палочкой – ты прошла с ней войну, и она верна тебе уже восемь лет.

Ты вернёшься за ней.

Я заставлю тебя просить, и тогда посмотрим, как ты будешь играть по правилам, которые диктую я.

Все выходные Гермиона была сама не своя, испытывая без волшебной палочки довольно-таки мерзкое чувство незащищённости и отсутствия контроля; последнее особенно сильно выбивало её из колеи. Однако она строго приказала себе ни в коем случае не разыскивать Нотта, не требовать палочку обратно и тем самым не давать ему повода снова над собой издеваться.

Но вот наступил понедельник. На нумерологии, древних рунах и астрономии палочка ей была не нужна, но когда началась защита от Тёмных искусств, Гермиона не могла усидеть на месте.

– Чего ты дёргаешься? – спросил Дин, когда она, в очередной раз меняя положение рук и ног, задела его чернильницу.