Текст книги "Разбуди меня (СИ)"
Автор книги: Zetta
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 43 страниц)
Но она не успела даже направить на него вновь обретённое оружие, как слизеринец уже разгадал её планы.
– Даже не думай, – сказал он вкрадчиво, – не то я сделаю с тобой что-нибудь посерьёзнее насильственного поцелуя.
Даже в этом полумраке, окружавшем их, Тео заметил, что Гермиона вся вспыхнула. Он усмехнулся. Как же ему нравилось выводить её из себя...
Она несколько раз глубоко вдохнула, словно собираясь что-то сказать, но, из последних сил приказав себе молчать, круто развернулась и пошла к парадным дверям. Тео же, проводив её долгим пристальным взглядом, отправился на задний школьный двор, который, за исключением трёх пуффендуйцев в беседке, был пуст.
Он был чрезвычайно доволен собой, но всё-таки что-то было не так. Сев на скамейку и уставившись невидящим взглядом на струйку воды, бегущую из тонкой металлической трубы, он стремительно перебирал в памяти всё случившееся за последний час. Ну да, точно, неприступная школьная староста ведь так и осталась холодной статуей, не ответив на его поцелуй. А он был настолько поглощён своими ощущениями, что даже не потрудился выяснить, что же испытывала она и что именно заставило её оставаться неподвижной, а потом и оттолкнуть его.
Проклятье! С каких это пор меня волнует, что чувствует какая-то девушка?
Но мысли бешеным потоком, не сравнимым с размеренно капающей перед его глазами водой в фонтане, понеслись, обгоняя друг друга.
Разумеется, она злилась. Ну, это само собой, Грейнджер всегда дрожит от ярости, едва увидит меня. А что она испытывала помимо этого? Если ничего, тогда всё прекрасно, тогда мне совсем немного осталось, чтобы сломить её сопротивление. Но что, если она испугалась? Я чуть не сжёг её бесценного дружка на её же глазах, а потом прижал к стене – здесь, в безлюдном месте, где никто бы даже не услышал её криков. Блять... Её страх мне совсем не на руку. Спугнув её, я только всё испорчу.
Тео был более чем уверен в своей способности всегда, когда бы ему ни захотелось, подстроить всё так, чтобы остаться с Гермионой один на один. Он без особого труда мог победить её – волшебством или силой; мог силком целовать её сколько угодно, тем более теперь, когда он наконец переступил эту грань.
Но, чёрт побери, ему категорически не нравилась её безответность. Было здорово злить её, провоцировать, видеть эти сверкающие ненавистью глаза... Но ему было мало физического подчинения. Он хотел завоевать её сердце, покорить её душу, заполнить её мысли. Хотел видеть, как ненависть в её глазах уступает место страсти, как она задыхается в его объятиях, но не от злобы, а от желания, хотел, чтобы она сама поцеловала его.
И он знал, что этого добьётся.
Гермиона влетела в Большой зал и сразу бросила взгляд на стол Слизерина. Его там быть не могло, но ей хотелось в этом убедиться; ощущение, что он преследует её, прочно въелось в воспалённый мозг.
– Гермиона! – окликнули её сзади.
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, но, обернувшись, быстро взяла себя в руки.
– Падма! Ну как Дин? Он у мадам Помфри?
– Да, я только что оттуда.
Они пошли по проходу между столами, направляясь к месту, где сидели Невилл, Симус и остальные.
– Как он себя чувствует? – с беспокойством спросила Гермиона, боясь услышать что-то уж очень плохое.
– Не волнуйся, – Падма улыбнулась, но губы её чуть подрагивали. – С ним всё в порядке, ожоги только на руках, но я успела подлатать их в самый нужный момент. Он полежит в больничном крыле всего одну ночь: мадам Помфри помазала ожоги каким-то раствором, чтобы следов не осталось.
– Мерлин! – выдохнула Гермиона, разрываясь между слезами и смехом. В этот момент в неё чуть не врезался спешащий куда-то первокурсник, и Гермиона, пропустив его, всё-таки облегчённо рассмеялась: – Слава богу, всё обошлось!
– А ты как? – Падма, в отличие от подруги, всё ещё пребывала в нервном напряжении. – Нотт не сделал тебе ничего плохого?
При упоминании о Нотте внутри Гермионы вновь всё закипело. Она уже готова была взорваться гневной тирадой, высказав всё, что о нём думает, но вдруг перед мысленным взором возникло его лицо... тёмные глаза, цвет которых она никак не могла определить... волевой подбородок... и вечно ухмыляющиеся губы, так горячо целующие её...
– Нет, – наконец выдавила она, кое-как восстанавливая нить разговора и пытаясь унять резко участившееся сердцебиение. – Он отдал мне палочку и всё.
– Даже странно, – Падма покачала головой. – После сегодняшнего я боюсь не то что на бал с ним идти, а даже на уроках пересекаться.
– Это да, – мрачно отозвалась гриффиндорка. – Но на уроках, к счастью, есть преподаватели, а на балу будет полно народу, да и мы с Дином будем пристально наблюдать за вами, так что...
– Так что не бойся, – вставил Невилл: Гермиона и Падма уже подошли к самой оживлённой во всём зале компании, и ребята услышали конец разговора. – Девчонки, вы не в курсе, где Дин?
Пришлось рассказать друзьям всё как есть. Краткое, без лишних кошмарных подробностей, повествование всё равно то и дело прерывалось сердитыми возгласами друзей. В итоге, когда Падма закончила, Джинни и Астория вскочили со своих мест с явным намерением пойти «всыпать Нотту по первое число».
– Тихо, народ, успокойтесь-ка на секунду, – сказал Невилл, который, впрочем, сам едва сдерживался.
– Успокоиться?! – воскликнул Симус. – Этот придурок совсем спятил!
– Согласна! – Парвати хлопнула ладонью по столу. – Гермиона, слушай, ты же староста школы, ты не можешь как-то повлиять? Ну, чтобы его исключили? Поводов хоть отбавляй!
– Зато доказательств нет, – вставила Лаванда.
– Она права, Парвати... – вздохнула Гермиона. – Тем более, на его возвращении в школу настояли Дамблдор со Снеггом. Тут, как вы понимаете, я бессильна.
– Интересно, в честь чего это за эту гадюку просит сам Дамблдор! – проворчала Джинни. – Ну что ж, раз законные методы не действуют, будем вершить самосуд!
– Ты с ума сошла, – попыталась утихомирить подругу Гермиона, в глубине души с ужасом понимая, что на самом деле она старается не допустить возможной мести Нотту.
Астория, напротив, поддержала Джинни.
– Да сколько можно это терпеть?! – возмущённо сказала она. – Весь прошлый год он творил в школе произвол! Сколько раз он ловил нас, Джинни? Два, три? И каждый раз готов был сделать из нас отбивную!
– У него вообще нет моральных принципов, – добавила Парвати. – Никогда не забуду, как тогда в классе он прохаживался перед нами, щёлкая языком – что за дурная привычка? Как хотел наказать нас Круциатусом... Он испытывал удовольствие от того, что мучил других, понимаете? Это же... против всего человеческого.
Падма побледнела; слова сестры напомнили ей тот ужасный день, один из первых после приезда в школу, которая при правлении Кэрроу из оплота безопасности превратилась в камеру пыток... Если бы не Малфой, они подверглись бы действию ноттовского Круциатуса и, кто знает, каковы были бы последствия.
– Да, это было жутко, – Астория передёрнула плечами. – Я до сих пор не могу смириться с тем, что он в Хогвартсе... Из-за него Дин уже дважды попал в больницу!
– Я сама виновата, ребята, – Гермиона опустила голову. Чёрт, чёрт, почему она выгораживает этого садиста?! – Я рассказала Дину о палочке, и он не мог мне не помочь.
– Плохо, что вы не рассказали остальным, – буркнула Джинни. – Вместе бы справились с ним без проблем.
– Ага, очень по-гриффиндорски – нападать толпой, – съязвил Симус, всё это время сосредоточенно молчавший. – Нет, тут должен быть другой выход.
– А я его не вижу, – отрезала Джинни. – В одиночку с Ноттом не справиться, так что...
Гермиона поняла, что нужно брать решение этой проблемы в свои руки.
– Ребята, стойте, – ей пришлось в прямом смысле ухватиться за мантию Джинни, намеревающейся, по всей видимости, навестить слизеринскую гостиную. – Я попробую с ним поговорить...
– Ты шутишь что ли? – присвистнул Невилл. – На словах он точно не поймёт.
– Но и на кулаках тоже, – возразила Гермиона, стараясь держать нейтральную позицию. Губы до сих пор жгло от его поцелуя; они словно хранили на себе отпечаток, след, доказательство его внезапно появившейся власти над ней... – Мне будет нелегко, – и это было правдой, – но я дам ему понять, что он зашёл слишком далеко.
На несколько мгновений за столом повисло молчание. Потом Симус развёл руками:
– Хорошо, так и быть. Но если у тебя не выйдет, на этот раз мы сделаем отбивную из него.
В среду Гермиона с содроганием ждала совместного со слизеринцами урока защиты от Тёмных искусств. На утренней истории магии было необычайно тихо, но Гермиона, несмотря на полусонное состояние, вызванное диктуемой нараспев лекцией профессора Бинса, всё равно была как на иголках. А когда прозвенел звонок, она подскочила так, будто проспала все ЖАБА на свете.
У класса защиты от Тёмных искусств она глубоко выдохнула и, окинув беглым взглядом задние парты, юркнула в дверь и поспешно заняла своё место.
Его нет. Успокойся, его здесь нет.
Пока.
Как же мне отсидеть целый урок, зная, что он будет сверлить меня взглядом?
Три предмета! Целых три совместных предмета со Слизерином!
– Доброе утро, класс, – поприветствовал всех Крам, едва до кабинета донеслась трель звонка. Гермиона, сидя прямо и глядя перед собой, слышала, как захлопнулась входная дверь, и последние два человека прошли на свои места. Она затылком чувствовала, что Нотт уже установил за ней наблюдение.
– У нас по плану практика защитных заклинаний, – продолжал Крам, – и я предлагаю прямо сегодня нам с вами вспомнить Щитовые чары. Вы уже повторяли их с профессором Флитвиком?
– Нет, Виктор, – сразу откликнулась Дафна с третьего ряда.
– А вы, Гриффиндор?
Гермиона сидела в прострации, ничего не слыша, пока Дин не толкнул её в бок.
– Что?.. О, прошу прощения! Нет, не повторяли.
– Что ж, тогда приступим прямо сейчас. Возьмите волшебные палочки и встаньте вдоль стены, пожалуйста, нам необходимо освободить место.
Ученики так и сделали, а Крам с помощью магии быстро перенёс парты в конец класса. Краем глаза Гермиона видела, как Нотт о чём-то переговаривается с Монтегю.
– Эй, Гермиона, – шепнула ей стоявшая по правую руку Парвати, – ты чего?
– Всё в порядке, – натянуто улыбнулась та.
– Уже разговаривала с ним?
– Ещё нет, – откликнулась Гермиона и затихла, внимательно слушая Виктора.
– Встаньте друг напротив друга, рассредоточьтесь на равных промежутках. Нас немного, и места должно хватить всем. Ребята, давайте так: каждый становится против своего же однокурсника.
– Не хотите способствовать противоборству наших факультетов? – съехидничал Харпер. Джинни, стоящая слева от Гермионы, сурово посмотрела на него.
– Именно так, – спокойно ответил Крам, глядя на распределяющиеся пары. Оправившийся от ожогов и снова рвущийся в бой Дин перешёл к другой стене, встав напротив Гермионы; Джинни, всё ещё держа Харпера в поле зрения, встала в пару с Асторией, Парвати – с Лавандой, Найджел – с Демельзой, и так далее. У слизеринцев всё было несколько сумбурнее, так как Джорджина Смит, эта смазливая тихоня с нынешнего седьмого курса, проявила вдруг, к удивлению Гермионы, небывалую активность: расталкивая всех локтями, она отчаянно пыталась прорваться через толпу к стоящему у стены Нотту.
А он довольно успешно делал вид, что ничего не замечает и словно свысока наблюдал за творящейся вокруг суетой. Гермиона подозревала, что на самом деле он продолжает внимательно следить за ней, а потому лишила его такого удовольствия, спрятавшись за высокой фигурой Ричи Кута. В это время Джорджина, пробравшись к Нотту, уже теребила его за рукав мантии, явно о чём-то прося.
– Тео, встань со мной в пару, – клянчила она, но тот был непроницаем. – Ну что тебе стоит? Ты же отражаешь заклинания лучше всех на факультете, вот и меня научишь!
Нотт только фыркнул в ответ, высматривая поверх головы Джорджины свою главную цель.
– Ну пожалуйста, – продолжала она, – всего один урок!
– Я могу не рассчитать свои силы, – наконец ответил он, даже не глядя на неё. – И случайно парализую тебя навсегда. Как ты на это смотришь?
Джорджина испуганно вытаращила глаза и робко сделала несколько шагов назад.
Типичная слизеринка. Трусливая и малодушная.
Грейнджер бы не отступила ни за что.
Тео усмехнулся про себя, но в эту самую секунду его внимание привлекла Трейси Дэвис, которая отбивалась от Монтегю: тот, очевидно, очень сильно хотел быть с ней в паре.
– Иди к Грэхему, он, кажется, свободен, – сказал он Джорджине, подталкивая её к Монтегю, а сам выхватил Трейси за руку:
– Будешь со мной, Дэвис, – не терпящим возражений тоном заявил он.
– Л-ладно, – пролепетала совершенно обомлевшая Трейси.
Все наконец распределились, и Крам скомандовал:
– Ученики, стоящие слева от меня, палочки на изготовку! Вы будете атаковать. Напомню, что заклинания должны быть безобидные, иначе я сразу буду снимать по десять баллов с факультета.
Гермиона, стоя у противоположной от Нотта стены, видела, как в этот момент его губы тронула презрительная ухмылка.
– Ребята справа, – продолжал Виктор, – должны будут отразить атаку своих оппонентов с помощью заклятия Протего. Так, готовы?
Левая половина класса согласно загалдела.
– Тогда поехали. Раз, два, три!
– Конфундус!
– Остолбеней!
– Таранталлегра!
Со всех сторон посыпались заклинания, воздух взорвался вспышками, и эта картина отозвалась в Гермионе странной тупой болью. Всё это слишком сильно напоминало ночь второго мая.
Дин наслал на неё щекотку, и Гермиона не успела отразить заклинание. Увидев это, Дин быстро среагировал:
– Финита! Гермиона, ты в порядке? – крикнул он через весь класс.
Тео не поворачивал головы, но при этом слышал и видел всё, что ему было нужно. Сам он с почти ленивой медлительностью послал в Трейси заклятие ослепления, на которое она, конечно, успела ответить, но Тео с лёгкостью уклонился от её Щитовых чар.
– Всё нормально, – откликнулась Гермиона, – давай ещё раз.
– Петрификус Тоталус!
– Протего!
Вспышки их заклятий столкнулись в центре класса. Гермиона опять болезненно поморщилась: эта сцена вызвала в её памяти сражение Гарри и Волан-де-Морта.
Слава богу, хоть вспышки красного цвета, а не зелёного...
– Опускаем палочки одновременно, хорошо? – крикнул Дин.
– Давай!
На счёт «три» они опустили палочки, и вспышки погасли. Тео, глядя на всё это, не мог сдержать ироничной усмешки.
– Знаменитое гриффиндорское благородство... – сказал он вслух, решив на этот раз атаковать Трейси по-настоящему. – Диффиндо!
Застёжку её мантии рассекло, будто ножом, и запонка отлетела куда-то в сторону окна.
– Стоп, стоп! – поднял руку Крам. – Все, пожалуйста, опустите палочки. Мистер Нотт, я же предупреждал насчёт степени ущерба от заклинаний.
– А что плохого в Заклятии разрезания? – невозмутимо ответил Тео. – Оно такое же обычное, как и все, применяемые здесь.
– Оно опасно тем, что, если вы ошибётесь хотя бы на полдюйма, то разрежете не одежду, а кожу.
– Профессор, – Тео отметил про себя, как вытянулось лицо Крама от этого слова – так его не называл никто из учеников, – почему вы уделяете такое повышенное внимание именно мне? Не потому ли, что я поразил вас Обездвиживающим заклинанием в первый же день? Что, держите обиду до сих пор?
Он метнул быстрый пронизывающий насквозь взгляд на Гермиону, и она не успела отвести глаза. Но уже через секунду всё вернулось на свои места.
– Мистер Нотт, вы забываетесь, – сказал Виктор ровным голосом, хотя было видно, что его самолюбие задето. – Минус десять баллов Слизерину за применение опасного заклятия, и отработка сегодня в семь для вас лично.
– Без проблем, – хмыкнул Тео, едва сдерживая зевок. – Хоть будет чем заняться вечером.
Гермиона готова была поклясться, что в этот момент Джорджина Смит разочарованно вздохнула.
– Так, продолжаем, ребята! Мистер Нотт, пройдите в мой кабинет, помогите мисс Дэвис с застёжкой. Вы же виртуозный волшебник, так исправляйте свои ошибки сами.
Тео обошёл Трейси, которая копошилась в углу класса в поисках запонки, и невербально применил Манящие чары.
– Пойдём, Дэвис, – повелительно сказал он, повертев пойманную на лету запонку перед самым её лицом, и открыл дверь преподавательского кабинета. Трейси поспешила за ним. – Вас, полукровок, совсем что ли не учат применять магию? Долго ты собиралась искать эту мелочь вручную?
– Давай скорее, – буркнула Трейси, проходя вглубь кабинета, – я как раз хотела ещё попрактиковаться в защитной магии.
– Не указывай мне, женщина, – жёстко сказал Тео. – Лучше разденься.
– Что?! – Трейси уставилась на него.
– Мантию сними, дурочка. Думаешь, мне нужно твоё тело?
Сжав зубы от досады, она скинула мантию и швырнула её Нотту. Он ловко, не глядя поймал её. Трейси не выдержала:
– Думаю, да! Ты весь урок рассматриваешь меня с ног до головы!
– За просмотр денег не берут, – отмахнулся Тео, направляя палочку на застёжку мантии.
– Почему?! Почему ты со мной так поступаешь?
Молниеносное движение, вспышка, и Трейси уже не могла вымолвить ни слова.
– Потому что ты слишком много болтаешь, Дэвис. И потому, что ты хочешь меня. Неплохой повод потрепать тебе нервы, не правда ли?
Мантия была готова, и он небрежно кинул её Трейси, попутно снимая с неё заклятие онемения.
– Ты всё-таки последняя сволочь, Нотт! – прошипела она.
Тео схватил её за кончик галстука и грубо привлёк к себе.
– Ты меня не дослушала, – жёстко произнёс он, глядя на неё с чувством собственного превосходства. – Если ещё раз сунешься ко мне, я сделаю с тобой то, чего ты так жаждешь, но, блять, я тебе обещаю: удовольствия в этом будет столько же, сколько в заклятии Круциатус.
Он буравил её глазами, полными льда, и у Трейси в прямом смысле затряслись колени, но это был вовсе не страх.
Ах ты сучка, ты хочешь меня даже сейчас, в комнате преподавателя, когда в нескольких шагах от нас толпа народу. Попадись ты мне в менее людном месте...
А ведь меня заводишь вовсе не ты.
Он отпустил Трейси и открыл дверь. Выходя вслед за девушкой, Нотт скользнул взглядом по гриффиндорцам: Гермиона старательно делала вид, что не замечает его присутствия.
На самом деле, это стоило ей немалых усилий, и весь оставшийся день она была очень рассеянна и погружена в свои мысли. Особенно ей не давал покоя небольшой переполох, устроенный Джорджиной ради того, чтобы быть в паре с Ноттом.
Девчонки вокруг него так и вьются. Это... странно, учитывая его жестокость и непредсказуемость. Хотя, с другой стороны, именно это и привлекает. И, скорее всего, клуб его поклонниц не ограничивается одним факультетом...
Господи, что я такое говорю? Я что, ревную?! Он мне никто, как и я ему. Более того, после всего, что он сделал, я должна испытывать к нему лишь неприязнь и держаться от него подальше.
Да что с тобой, Гермиона Джин Грейнджер? Не позволяй одному несчастному поцелую разрушить на корню все твои принципы!
Так продолжалось несколько дней. В четверг на зельеварении Гермиона добавила в зелье Гербицида пять капель слизи флоббер-червя вместо двух, отчего её варево вспыхнуло и начало пускать в воздух жутковатого вида пузыри. Пока Слизнорт через весь класс спешил к ней на помощь, Гермиона одним взмахом палочки очистила свой котёл во избежание несчастного случая. Взявшись за дело со всей ответственностью и стараясь не обращать внимания на издевательски-снисходительные взгляды Нотта, нарочно устроившегося напротив и колдующего над котлом, она сумела-таки к концу урока сварить нормальный Гербицид и получить за него оценку в виде пяти баллов.
В пятницу на трансфигурации было чуть легче: Макгонагалл весь урок читала лекцию, и чтобы успеть записать всё необходимое, нужно было усиленно скрипеть пером, поэтому оборачиваться на Нотта Гермионе было совершенно некогда. Но его взгляд неотступно следовал за ней, словно прожигая в спине дыру, везде – на совместных уроках, за завтраком, обедом и ужином в Большом зале, куда Гермиона теперь нарочно прибегала пораньше, а уж если они случайно встречались в коридорах, то Нотт не упускал возможности проверить силу своего влияния. Он смотрел на неё как хищник на добычу: самоуверенно, соблазняюще, оценивающе. У Гермионы подкашивались ноги, а сердце начинало так колотиться, что ей казалось – все вокруг это слышат и уже давно догадываются о внезапной перемене, произошедшей в ней.
====== Глава 10 ======
Тем временем у Падмы полным ходом шло обучение по спецкурсу для невыразимцев, и новой информации с каждым днём становилось всё больше.
– Главная особенность парной трансгрессии, – вещал Уилки Двукрест, работник Министерства, который обучал школьников обычной трансгрессии на шестом курсе, – заключается в том, что переноситься из одного места в другое может и человек, ещё не достигший совершеннолетия. Но, разумеется, он является своего рода «багажом» для трансгрессирующего. Думаю, это понятно...
– Извините, мистер Двукрест, – Падма подняла руку, – а как мы будем тренироваться? В Хогвартсе же запрещено трансгрессировать.
– Не беспокойтесь, мисс Патил, я снял антитрансгрессионное заклятие на всём восьмом этаже. Так что вы можете беспрепятственно переноситься из одного его конца в другой и так далее. Так на чём я остановился?
– У меня тоже вопрос по этому поводу, профессор, – подал голос Малфой, до этого внимательно слушавший Двукреста. Тот с некоторым подозрением взглянул на него, но юноша сделал вид, что ничего не заметил. – Правда ли, что при попытке перенестись сквозь специальные магические границы, как, например, в Хогвартсе, человек о них попросту «разбивается»?
– Нет, мистер Малфой, это только слухи, – довольно сухо ответил волшебник. – На самом деле вы просто не тронетесь с места. Хорошо, ещё вопросы есть?
Падма и Драко покачали головами.
– Тогда мы запишем последнее и перейдём к практике. Итак, если в непосредственной близости от трангрессирующих окажутся какие-либо вещи или предметы, то они могут переместиться вместе с волшебниками. Поэтому следите, чтобы с вами невзначай не трансгрессировал камин... Записали? Прошу в коридор.
Драко открыл перед Падмой дверь и тихо сказал:
– Помнишь правило «трёх Н»?
– Ещё бы! Я эти «нацеленность, настойчивость, неспешность» наверное до старости буду помнить.
Малфой издал сдержанный смешок.
– Ну тогда всё отлично.
Ребята встали посреди безлюдного коридора, в конце которого виднелось полотно с изображением Варнавы Вздрюченного в окружении танцующих троллей. Они переглянулись, оба прекрасно зная, что напротив этого полотна некогда был вход в Выручай-комнату.
– Как думаешь, там теперь глухая стена? – шёпотом спросила Падма.
– Скорее всего. Если Выручай-комната и сохранилась в замке, то вход в неё точно не здесь.
Двукрест отвлёк их от беседы характерным покашливанием.
– Так, для начала каждый из вас трансгрессирует вон туда, – он указал на дальний кубок, огонь в котором бликами отражался от стен и потолка. – Потом попробуем попарно. Ну, кто первый?
– Давай я, – шепнула Падма, и Малфой согласно кивнул. Когтевранка встала в центр коридора и сосредоточилась на кубке.
Нацеленность есть. Далее, настойчивость... настойчивость... И почему при этом слове мне в голову лезет Дин? Так, всё, соберись, сейчас не время! Я. Хочу. Попасть. Вон к тому кубку. Думаю, звучит вполне настойчиво. И неспешность. Поехали!
Падма крутнулась на месте и исчезла. Её привычно сдавило со всех сторон, но это продолжалось до смешного мало – через долю секунды она оказалась в указанном месте.
– Хорошо, мисс Патил, – Двукрест одобрительно кивнул. – Теперь вы, мистер Малфой.
Драко уже давно был сконцентрирован и в мгновение ока перенёсся в дальний конец коридора, оказавшись рядом с Падмой.
– Хорошо, – повторил профессор. – А теперь возьмитесь за руки и трансгрессируйте ко мне. Малфой, будете так называемым поводырём. Помните: всё то же самое, только не отпустите свой... эээ... багаж. Мисс Патил, вам нужно лишь держаться за поводыря. Давайте.
Падма ухватилась за руку Малфоя, и он, убедившись, что она держится крепко, перенёс их обоих прямо к Двукресту – так близко, что ему пришлось отшатнуться назад.
– Молодцы, молодцы... – немного растерянно сказал он. – Теперь поменяйтесь.
Под конец урока у Падмы немного кружилась голова, но это было ничто по сравнению с занятиями окклюменцией, которые состоялись в среду.
Этот предмет, вместе с не отделимой от него легилименцией, преподавал тоже министерский сотрудник, мракоборец Уильямсон. Он проникал в мысли и воспоминания своих подопечных, заставляя их сопротивляться силе разума. «Сеанс» легилименции был недолгим и, можно сказать, щадящим, но в конце дня Падма всё равно валилась с ног от усталости.
– У меня совершенно не осталось сил! Ни на защиту своего сознания, ни на что-то ещё... Я лучше буду весь день трансгрессировать туда-сюда, чем давать возможность чужому человеку раз за разом читать мои мысли, – жаловалась она Малфою, когда они покинули кабинет верхнего этажа Западной башни.
– Но мыслями можно манипулировать, – сказал он с таким непринуждённым видом, как будто речь шла о чашке чая. – Не закрывать сознание, а управлять им.
– То есть? – не поняла Падма.
– Ты показываешь легилименту те образы и воспоминания, которые считаешь нужным. Сосредоточься на чём-нибудь нейтральном... на тех же уроках. Что-то личное или неприятное всегда можно запрятать в дальний уголок памяти.
– Ух ты, надо будет попробовать!
Будучи истинной представительницей своего факультета, Падма всё схватывала на лету, и уже спустя неделю усиленных тренировок могла без особого труда выдавать в мыслях ту информацию, которую она сама хотела показать легилименту.
– Замечательно, мисс Патил, – похвалил её Уильямсон. – Я вижу у вас заметный прогресс. А мистер Малфой изначально здорово противостоял моим попыткам проникнуть в его разум. Вас этому где-то учили?
– Да, – ответил тот, почему-то помрачнев, – меня учил профессор Снегг. Правда, недолго.
– Он был прекрасным легилиментом, – с уважением сказал мракоборец. – Очень жаль, что подобные люди уходят от нас так рано...
На этот раз Падма была гораздо более довольна своими результатами и по пути на ужин искренне поблагодарила Малфоя:
– Спасибо тебе за подсказку! Теперь в моих мыслях Уильямсон видит квиддичные матчи или забавные случаи из нашего с Парвати детства.
– Да не за что, – неожиданно угрюмо ответил он, пребывая в какой-то апатии. – Обращайся.
С лица Падмы моментально исчезло ликующее выражение.
– Драко, что случилось? Это из-за... из-за Снегга?
– Не совсем. Я солгал Уильямсону. На самом деле, окклюменции меня учила Беллатриса.
– О... – Падма могла лишь смутно догадываться, насколько неприятно Малфою вспоминать о своей покойной тётушке, поэтому решила вернуться к начатому разговору: – За эту неделю Уильямсон увидел у меня в мыслях, наверное, уже половину моей жизни... Надеюсь, это его хотя бы развлекает!
– Я тоже надеюсь, – Малфой был явно рад перемене темы, – потому что в моих он читает какую-нибудь скукотищу вроде Международной конвенции волшебников 1289 года.
– Мерлинова борода, а я всё-таки думала, что это Блейз – фанат истории магии, а не ты!
– Так он её вслух учит, – Малфой улыбнулся уголком рта, входя в приветливо открытые двери Большого зала, – что мне остаётся делать? Только запоминать вместе с ним.
Падма рассмеялась в ответ и, махнув ему рукой, пошла к своему столу.
Место Терри Бута, который обычно сидел по соседству с Падмой, было занято, но отнюдь не Терри. Высокий парень в гриффиндорской мантии сосредоточенно стучал пальцами по столу, то и дело вертя головой. Сердце у Падмы ухнуло куда-то вниз: она ведь уже несколько дней не видела своего молодого человека, пропадая на спецкурсах.
Она тихонько подкралась сзади и, поймав момент, ладонями закрыла Дину глаза.
– Падма, я знаю, это ты, – рассмеялся он, беря её ладони в свои и оборачиваясь. – Я соскучился, чёрт возьми!
– Я тоже, – смущённо улыбнулась она, усаживаясь рядом; её так и подмывало назвать Дина каким-нибудь ласковым словом, но природное стеснение всё время её останавливало. – Как у тебя дела?
Дин внимательно посмотрел на неё, не отвечая. Падма взяла с большого блюда кусок рыбного пирога и положила себе на тарелку. Потом потянулась за салфеткой, и Дин внезапно перехватил над столом её руку.
– Я так хотел тебя видеть, что просидел тут целый час в окружении когтевранцев, – он смешно округлил глаза. – Представляешь, какой кошмар.
– Ну, когтевранцы не слизеринцы, – подмигнула Падма, чувствуя, как он мягко сжимает её пальцы, и испытывая от этого сильное душевное волнение.
– Кто бы говорил, – Дин бросил в сторону Малфоя подозрительный взгляд, – вы с ним, похоже, сдружились.
Падма вгляделась в тёмно-карие глаза парня и увидела там то, что ожидала.
– О, Дин, даже не думай меня ревновать, – нетвёрдо сказала она и, аккуратно высвободив руку, принялась разрезать пирог на маленькие кусочки. – Драко всего лишь хочет работать там же, где и я. Честно говоря, я этому рада, потому что учиться одной мне было бы невероятно тяжело.
– Я не ревную, – сказал Дин, хмурясь, – по крайней мере, в том смысле, в котором обычно понимают это слово. Я просто... не вижу тебя ни на уроках, ни на переменах, и это мне ужасно не нравится; вон, даже за ужином тебя непросто застать.
– Но ведь застал, – улыбнулась Падма и, потянувшись к нему, потёрлась носом о его щёку. Дин, решив не упускать момента, нашёл её губы и крепко поцеловал. Падма вся вспыхнула, чувствуя, как уходит почва из-под ног, машинально отодвинула в сторону тарелку и обняла Дина одной рукой.
Нежность его губ кружила голову, прикосновения разжигали самый настоящий пожар, и Падма, пытаясь сквозь ласки Дина прислушаться к своему телу, удивлялась сама себе: каждая её клеточка просто звенела от блаженства.
Мммм как же хорошо, когда ты рядом!.. Мы столько времени потеряли зря.
Не останавливайся...
Боже, мы ведь в Большом зале!
– Ну вот, – шептал гриффиндорец между поцелуями, – с каждым разом всё лучше...
– Дин... – почти неслышно выдохнула Падма, возвращаясь в реальность и с неохотой открывая глаза.
– Да, солнышко?
Она перевела подёрнутый дымкой взгляд на преподавательский стол. Там сидели только профессор Стебль и Хагрид: лесничий с неподдельным интересом смотрел на ребят в упор.
– На нас смотрит Хагрид, – медленно проговорила Падма – язык плохо её слушался.
– Он не выдаст, – лукаво улыбнулся Дин, тем не менее целуя напоследок её лоб и с трудом отрываясь от этой девушки, притягивавшей его как магнит. – Продолжим у озера? Там у нас неплохо получилось в первый раз.
– Ох, у меня столько заданий на завтра... – погрустнела Падма.
Но Дин был настроен гораздо оптимистичнее.
– Тогда в библиотеке, – он встал из-за стола и накинул на плечо сумку. – Я пойду отнесу учебники, а ты пока поешь спокойно. Встретимся через двадцать минут, идёт?