Текст книги "Разбуди меня (СИ)"

Автор книги: Zetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

– Как же вы мне надоели, вы, бездушные куклы! Вас всех интересует только моё тело, и ничего больше. Тебе же плевать на то, что творится у меня внутри, не так ли, Смит? Вы видите лишь оболочку; вам невдомёк, какие страдания могут терзать человека, когда внешне он бодр и весел.

– Я же пришла к тебе... – пролепетала Джорджина, но Тео тут же её перебил, передразнивая:

– Пришла ко мне! Признайся, тебе было всё равно, почему я кричу во сне. Это лишь повод, чтобы без спросу заявиться в мою комнату и получить то единственное, чего ты всегда хотела. К сожалению, на большее у тебя мозгов не хватает. Говорю прямо и в последний раз: уходи по-хорошему, Смит, и впредь старайся по возможности не появляться мне на глаза.

Он отпустил её локоть и со стуком распахнул перед ней дверь. Джорджина, всё это время слушавшая его, разъярённого и озлобленного, с широко распахнутыми глазами, решила больше не испытывать его терпение и быстро скользнула в проём.

Тео с ещё большим грохотом захлопнул дверь, в бешенстве запечатав её парой крепких заклинаний пополам с ругательствами.

Блять, слава Мерлину! Как это, оказывается, противно – спать с теми, кого не любишь. А раньше я даже не задумывался.

Мерлинова борода, какая сентиментальность! Похоже, я превращаюсь в лирика– романтика, в это унылое дерьмо, которое всегда презирал.

Так, надо выбросить все мысли, иначе у меня мозг вскипит. Сходить в душ. И найти чистую одежду.

Тут он представил себе дрожащего мелкой дрожью Слизнорта, отчитывающего его за неподобающий внешний вид: в его мыслях декан пытался изобразить строгость, в то же время до смерти – памятуя прошлый год – боясь собственного ученика.

Тео мрачно усмехнулся, призывая Манящими чарами чистую выглаженную одежду из шкафа.

Ладно, к чёрту. В конце концов, новый семестр только начался, а лишать факультета баллов из-за замечаний по поводу формы было бы глупо. Хоть моя будущая девушка и староста школы, она меня точно не прикроет. Скорее, наоборот.

Принципиальная перфекционистка с повышенным чувством ответственности... Но её принципы капитулировали, помахав белым флагом, стоило мне заикнуться об уничтожении нашего дорогого Лорда. Любопытство, потрясающая способность попадать в переделки и желание помогать всем вокруг – вот главные её качества.

Всё-таки она удивительная.

Утро игры между Гриффиндором и Пуффендуем выдалось на редкость ясным, но оттого более морозным. На холодном воздухе тоненький голосок Несси Кауфман звучал ещё звонче, чем на прошлых матчах, и Гермиона, сидя неподалёку от комментаторской позиции, была даже рада, что надела сегодня шапку: та защищала не только от холода, но и от напоминающего ультразвук голоса Несси.

Игра шла чуть более часа, и Гриффиндор был уверенно впереди, да и пуффендуйский ловец выглядел гораздо слабее Джинни с игровой точки зрения, а потому болельщики в красно-золотых шарфах почти не боялись за результат. К тому же новый вратарь сборной, Деннис Криви, уже успел проявить себя во всей красе: если Гермиона не ошиблась в своих подсчётах, то Деннис отбил около восьмидесяти трёх процентов всех посланных в его кольца мячей. Остальная команда тоже играла отлично: Ричи и Эндрю ловко посылали бладжеры наперерез пуффендуйцам, пресекая на корню их атаки, Демельза с Найджелом отлично играли в пас, ловко обводя соперников на скорости, а Дин сегодня и вовсе был в ударе: половина всех забитых мячей была на его счету, и с каждым новым голом Гермиона отмечала про себя восторг в глазах Падмы, которая, как и в прошлый раз, сидела рядом, болея за Гриффиндор.

Астория, наблюдавшая за матчем с другой трибуны, должна была с минуты на минуту присоединиться к Гермионе и Падме, а пока они были вдвоём, Гермиона всё-таки решила задать мучавший её уже несколько дней вопрос.

– Падма... эээ... как у вас дела? – издалека начала она, и в эту секунду Дин эффектно забросил свой десятый или одиннадцатый гол в среднее кольцо.

– Ого, ты видела? Просто класс! – когтевранка так и прыгала. – А? Ты что-то спросила?

– Как у вас дела, – повторила Гермиона, теребя ремешок висящего на шее бинокля и пытаясь сообразить, как аккуратнее подвести собеседницу к нужной теме.

– У кого – у нас?

– Слушай, да брось притворяться. У тебя и капитана нашей сборной, конечно.

Падма чуть порозовела, отводя взгляд в сторону поля, но тут же наткнулась на пролетающего мимо Дина с квоффлом в руках и, ещё больше разволновавшись, вновь повернулась к Гермионе.

– Всё хорошо, – ответила она, стараясь справиться со своим природным смущением. – Правда, сейчас почти не видимся; я даже на игру пришла во многом из-за того, чтобы посмотреть на него... У меня такая загрузка в этом семестре, что, кажется, я уже живу в библиотеке. А поскольку общие уроки я не посещаю, то с Дином мы пересекаемся только в Большом зале за обедом и ужином... Это кошмар, – вдруг призналась она, опустив плечи и уставившись на носки своих сапог. В это мгновение трибуна пуффендуйцев зашумела, и Несси, стараясь быть беспристрастной, объявила автора гола в кольца Гриффиндора.

– Понимаю тебя, – улыбнулась Гермиона, но из-за пульсирующих в голове неотвязных мыслей улыбка вышла какой-то натянутой. – По часам, проведённым в библиотеке, ты давно превзошла даже меня.

Падма что-то сказала в ответ, но Гермиона не смогла разобрать слов сквозь крики и аплодисменты, взрывной волной прокатившиеся по стадиону: Демельза в очередной раз пробила оборону пуффендуйского вратаря.

О Мерлин! Что тут выдумывать? Лучше спросить прямо.

– Слушай, – решилась Гермиона, тронув Падму за рукав, когда трибуны чуть поутихли, – могу я задать тебе вопрос... касательно твоих спецкурсов?

– Можешь, наверное, – Падма немного растерялась, но быстро овладела себя собой. – Конечно, почти все сведения конфиденциальны, и профессор Уил... в общем, один из наших преподавателей строго запретил нам их разглашать, но я уверена: тебе можно доверить всё что угодно.

– Очень приятно это слышать, – изумлённо и в то же время радостно произнесла Гермиона. Зная Падму, это воплощение правильности и долга, она никак не предполагала, что так легко получит согласие. От быстрой удачи у неё даже немного закружилась голова... или от чего-то другого?

Не всё так просто.

– Но ты ведь ещё не знаешь, о чём именно я хочу спросить, – сказала Гермиона, будто фоном слыша доносящиеся со стадиона предупреждения мадам Трюк за грубую игру в адрес одного из гриффиндорских загонщиков.

Теперь пришёл черёд Падмы улыбаться.

– Ну, во-первых, ты не из тех людей, кто стал бы задавать своим друзьям провокационные вопросы, способные поставить их в тупик или как-то навредить. А во-вторых, – тут она посмотрела на Гермиону немного виновато, – я догадываюсь, о чём пойдёт речь.

– Ты прочитала мои мысли, – потрясённо прошептала Гермиона, не зная, чему удивляться больше, но в первую очередь, конечно же, искренне восхищаясь первоклассными магическими навыками Падмы.

Она здорово владеет легилименцией! Я ничего не почувствовала, кроме лёгкого головокружения. Значит, их и этому учат...

Но она применила её ко мне. Ко мне! Не она ли минуту назад сказала, что мне можно доверить всё что угодно, а теперь вторжением в мои мысли проверяет, что на самом деле я хочу узнать?

Хотя... она ведь будущий невыразимец. Человек, желающий получить эту профессию, всегда должен быть начеку, что бы ни случилось. Будь я на её месте, поступила бы точно так же.

– Прости, – сказала Падма, выдернув Гермиону из размышлений, – я знаю, не самое приятное ощущение, когда копаются в твоей голове. Сама много раз это испытывала на себе.

Гермиона положила руку ей на плечо.

– Перестань, я почти ничего не заметила! Вы превосходный легилимент, мисс Патил, – она шутливо подмигнула, – и раз вам известен мой вопрос, то, может, вы подскажете ответ на него?

– Мы... – начала было Падма, но внезапно Гермиона сжала её плечо, тем самым оборвав её на полуслове. Перед мысленным взором пронеслись строки из книги «Магические обряды», найденной в доме на площади Гриммо.

«Нарушителя Обета ждёт неминуемая смерть».

– Постой, постой! – воскликнула она вслух. – Как я не подумала! Это же всё очень серьёзно. Скажи, перед курсами ты случайно не давала Непреложный обет или какую-нибудь другую клятву о неразглашении?

Падма смогла наконец облегчённо выдохнуть.

– Ну ты меня и напугала, Гермиона! Нет, пока нет. Возможно, потом, перед вступлением в должность... Так вот, отвечая на твой вопрос: в Отделе тайн мы ещё не были. Как ты это назвала? «На ознакомительной экскурсии»?

– Да, что-то вроде того.

– Нет, но, думаю, скоро побываем. Мистер Крокер – ты его, вероятно, знаешь, он знакомый Артура Уизли – как-то говорил, что если всё пойдёт по плану, то он покажет нам будущее место работы ещё до конца учебного года, – она чуть помедлила, провожая взглядом устремившуюся к восточной трибуне Джинни (очевидно, та погналась за снитчем) и добавила: – Может быть, на Пасхальных каникулах.

– Спасибо, Падма! – горячо поблагодарила её Гермиона. Она выяснила всё, что хотела, и наконец поднесла к глазам бинокль, чтобы найти в кристально чистом морозном небе Джинни, несущуюся за золотым мячиком, как вдруг почувствовала знакомый аромат – едва уловимый, но оттого не менее дурманящий, он мог принадлежать только одному человеку на всём белом свете.

Призвав себя к спокойствию и благоразумию, Гермиона как можно медленнее повернулась... и не сумела сдержать улыбку. Тео привычным придирчивым взглядом осматривал её с головы до ног, деловито проверяя, тепло ли она одета. Встретившись с ней глазами, он кивнул в знак приветствия и едва заметно, всего лишь уголком рта, улыбнулся в ответ.

– Надо поговорить, Грейнджер, – без лишних предисловий заявил он, бегло глянув на Падму. – Желательно наедине, так как твоя подруга не очень рада меня видеть.

Падма, сложив руки на груди, круто развернулась к нему.

– Снова ты! Что тебе опять понадобилось от неё?! Гермиона, послушай, не ходи никуда с этим слизеринцем...

Но её последние слова утонули в грохоте аплодисментов и ликующем рёве красно-золотой толпы болельщиков: Джинни поймала снитч, и Гриффиндор выиграл с отрывом в двести очков!

На стадионе поднялась суета, все забегали туда-сюда. Целый строй младшекурсников мчался на поле, перепрыгивая через трибунные скамьи, и в этой толпе Гермиона потеряла Падму из виду.

Тео же не отходил от неё ни на шаг и, воспользовавшись ситуацией, крепко обнял её одной рукой и потащил в противоположную сторону, к выходу со стадиона.

Гермиона даже не пыталась сопротивляться. Сейчас она хотела, чтобы рука Нотта как можно дольше оставалась на её талии и чтобы они вот так шли и шли вместе – бесконечно. Но их марш-бросок закончился довольно скоро: дойдя до теплиц, где обычно проходила травология, Тео открыл первую попавшуюся дверь и пропустил Гермиону вперёд.

– Пройди в учительскую, – коротко сказал он, махнув в сторону едва виднеющейся за преподавательским столом дверцы и одновременно колдуя над входом в оранжерею.

– Но зачем? – удивилась Гермиона, озираясь. Их окружали полки, сплошь уставленные горшками с аконитом и мандрагорами. – Почему бы нам не поговорить прямо здесь?

Тео закатил глаза.

– Когда-нибудь любопытство тебя погубит, Грейнджер. Я же сказал: на-е-ди-не. В магловских семьях такому не учат, но ты же лучшая ученица Хогвартса и должна знать, что у растений, тем более волшебных, тоже могут быть уши.

Гермиона хмыкнула, но послушалась, пройдя в маленькую каморку в конце теплицы, откуда после звонка на урок обычно выходила мадам Стебль.

Тео вошёл следом, заперев дверцу, и его опьяняющая близость ударила в голову воспоминанием о том дне, когда они точно так же оказались одни в купе поезда. Гермиона стыдливо опустила ресницы, поймав себя на мысли, что её это заводит: тесное закрытое помещение, невозможность сбежать и ни единой души поблизости. Только он.

В этот миг она даже не стала раздумывать над тем, применяет ли Нотт легилименцию по отношению к ней, когда он произнёс те самые слова, что она жаждала услышать сильнее всего:

– Я скучал по тебе.

Её напускное благоразумие мгновенно дало трещину.

– А я по тебе... – выдохнула она, не в силах сопротивляться разгоревшемуся в груди пожару, сметающему на своём пути последние сомнения.

Не медля больше ни секунды, Тео накрыл её губы жарким поцелуем, обрушивая на Гермиону всю накопившуюся за несколько дней страсть пополам с дикой радостью оттого, что тот ужасный сон был всего лишь одним из сотни подобных снов, неправдой, дымкой, с каждым новым вздохом и касанием губ стирающейся из памяти. Его Гермиона была жива и здорова и – Моргана подери! – только что призналась, что скучала по нему. Это ли не победа?

Он целовал без разбору всё, что попадало под его требовательные губы – её лоб, щёки, шею, обжигая и без того разгорячённую от разницы температур кожу. Он адски желал её прямо здесь и сейчас; да что там говорить, он желал её постоянно и догадывался, что сейчас она настолько в его власти, что, пожалуй, не будет особо против. Но он не мог так. Именно с ней не мог. Теплица была слишком неподходящим местом для Гермионы, он бы даже сказал, недостойным её. Всё внутри Тео было охвачено пламенем, но он заставлял себя внешне оставаться невозмутимым, потому что знал: стоит Гермионе уловить его настрой и сделать маломальское встречное движение – расстегнуть застёжку мантии или прошептать какую-нибудь ласковую чепуху, давая понять, что тоже хочет его... ему просто сорвёт крышу.

Приказав себе хоть немного остыть, он с трудом отстранился от Гермионы, такой манящей и притягательной в этот момент, что Тео с досады чуть не выругался вслух. А она вся тянулась к нему и этим, сама того не зная, подвергала страшной пытке последние крохи его самоконтроля. Предупреждая её возможные необдуманные действия и в то же время утоляя мучавшую его столько дней жажду прикосновений, Тео взял руки Гермионы в свои, тем самым останавливая эту девушку, у которой, кажется, тоже снесло крышу. Он прекрасно знал горячий нрав Гермионы и в данный момент остерегался того, что она способна сотворить... точнее, что он способен сотворить с ней после того, как она – впервые – сама его поцелует. Крепко держа её ладони и не давай двинуться вперёд, он предпринял последнюю, заранее обречённую на провал попытку – попробовал отвести от неё взгляд... и не смог. Эти карие, а при свете зимнего солнца, заглянувшего в стеклянную крышу теплицы, каре-золотистые глаза будто гипнотизировали его.

– Ты всё-таки самая настоящая колдунья, – хриплым голосом сказал Тео, наконец нарушая тишину, наполненную лишь их тяжёлым дыханием.

– Маглорождённая, правда, – напомнила она.

Вот дерзкая чертовка, даже в таком состоянии ты язвишь! А если...

Он вновь склонился к ней и, уже не отрывая лукавого взгляда, тихо прошептал:

– Когда займёмся этим?

– Чем?.. – одними губами произнесла Гермиона, глядя на него сквозь пелену страсти, застилающую глаза.

Тео удовлетворённо усмехнулся. Теперь она уже вряд ли была способна на колкости.

– А чем ты хочешь, малышка? – вкрадчиво спросил он, выпуская наконец тонкие запястья и заправляя непослушную прядь волос за ухо Гермионы. Она была взбудоражена и совершенно сбита с толку, поэтому, не дав ей прийти в себя, Тео продолжил: – Как насчёт следующих выходных? К примеру, вечер после игры Слизерин-Когтевран?

Его лицо было слишком близко, а жаркое дыхание щекотало шею, доводя Гермиону до исступления. Она не могла собраться с мыслями, не могла думать ни о чём, кроме мурашек, покрывающих её кожу дюйм за дюймом, и практически не слышала, что говорил Нотт последние три минуты.

Гермиона резко вскинула голову, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение.

– Ты... имеешь в виду...

О да.

– Именно. Мы займёмся... разработкой окончательного плана по проникновению в Отдел тайн.

Этот ответ отрезвил Гермиону, вернув способность здраво мыслить, но она не сумела удержать вздох, в котором Тео услышал не только облегчение.

– Но почему после игры?

– Во-первых, потому что это суббота. Я надеюсь, ты не делаешь уроки в субботу вечером?

– У меня нет занятий в воскресенье, как ни странно, – парировала Гермиона.

– Вот и замечательно. А во-вторых, после игры, чьей победой она ни завершится, все наши соберутся в гостиной, чтобы обсудить матч. И мне будет довольно просто освободить комнату... – он нарочно выдержал паузу, чтобы последние слова прозвучали как можно эффектнее, и добавил: – Для тебя.

Гермиона сразу же отмела это предложение.

– Думаю, нам лучше встретиться на нейтральной территории, – нарочито твёрдо сказала она, стараясь скрыть волнение.

Это тебе не номер в гостинице посреди Лондона, голубушка, а его личная комната в подземельях. И он там полный хозяин.

За месяцы усердного наблюдения Тео хорошо изучил мимику Гермионы, поэтому и на сей раз быстро всё понял, но решил не подавать виду, а перевести всё в шутку.

– Грейнджер, не смеши меня! Неужто ты боишься, что рухнет потолок слизеринской гостиной, и все мы утонем в водах Чёрного озера?

– А ты неужто опять забыл, на каком я факультете? – заносчиво ответила Гермиона и подчеркнула: – Гриффиндорцы ничего не боятся.

– Ну раз так, то – прошу, – Тео демонстративно подал Гермионе согнутую в локте правую руку, левой же быстро орудовал палочкой, снимая заклятия с двери. – Пойдём в замок вместе, раз ты ничего не боишься, даже реакции своих ненаглядных друзей.

Чёрт бы их побрал!

Гермиона была загнана в тупик. Целиком и полностью. С одной стороны, ей уже порядком надоело прятаться вот так по всяким закуткам, чтобы Джинни, Дин или Полумна не увидели её в компании ненавистного слизеринца. Но, с другой, она слишком сильно зависела от мнения друзей и никак не могла отделаться от дурацкой привычки, приобретённой ещё на первом курсе, когда они с Гарри и Роном мчались по запретному коридору третьего этажа, спасаясь от Филча с его кошкой: привычки выстраивать свою жизнь в рамках пресловутого общего блага.

Она презирала в себе эту черту, но пока ей не удавалось её искоренить, а потому оставалось только одно: позволить одной зависимости взять верх над другой. Иными словами, забыть про друзей и окунуться с головой в свои чувства к Нотту, подчинившись наконец этому сумасшедшему притяжению.

И где-то глубоко внутри Гермиона уже знала, что рано или поздно поступит именно так. Самые близкие друзья давно повзрослели (в условиях войны пришлось пожертвовать парой-тройкой лет беззаботного детства), почти все уже окончили школу, скоро устроятся на работу и мало-помалу начнут обзаводиться семьями...

В конце концов, она тоже имеет право на счастье. Можно ведь хоть раз в жизни поступиться этим самым «общим благом» и сделать что-то для себя?

Но сейчас Гермиона лишь скользнула в дверной проём, не глядя на Тео, как в тумане прошла мимо полок с мандрагорами и остановилась у выхода из теплицы – эта дверь тоже была запечатана.

Тео молча повторил все магические формулы и пропустил Гермиону вперёд, на улицу. Она была в сильном замешательстве, и он взял на себя неприятную обязанность озвучить то, что камнем лежало у неё на сердце.

– Давай, Грейнджер, иди одна. Ты же не хочешь, чтобы нас видели вместе, – как можно равнодушнее сказал он.

– Нотт, я...

– Знаю. Извиняешься за своё поведение и обещаешь впредь так не делать.

– Ничего я не извиняюсь! – взвилась Гермиона.

Тео выдавил кривую улыбку.

– Считай, что я этого не слышал. Но раз уж ты не решаешься пока показываться со мной на людях, то у меня к тебе будет просьба – так сказать, в рамках компенсации морального ущерба.

– Какая ещё просьба? – насупилась Гермиона. Мысли о необходимости выбора всерьёз её растревожили.

Разгадав её настроение, Тео взял её за руку и внимательно посмотрел в глаза.

– Никому ни слова о наших планах. Не посвящай в это ни одну живую душу.

– Разумеется, – Гермиона недовольно повела плечом, собираясь добавить что-то ещё, но Тео её опередил:

– И, в первую очередь, Поттера с Уизли. Мне только их не хватало.

С этими словами он развернулся, обогнул оранжерею и пошёл в сторону Чёрного озера. Гермиона смотрела ему вслед сквозь тусклые тепличные стёкла, пока он не скрылся из виду. Ей нужно было разобраться в себе и хорошенько обо всём подумать.

====== Глава 22 ======

Январь в этом году выдался на редкость снежным и, как следствие, пасмурным. Тяжёлые серые тучи нависали над замком, цепляясь за шпили самых высоких башен, и потолок в Большом зале уже несколько дней подряд отражал хмурое небо, готовое в любую секунду низвергнуться на землю снегопадом.

К концу второй учебной недели Падма чувствовала себя настолько уставшей, что в четверг за ужином у неё остались силы только на то, чтобы рассеянно ковырять вилкой в тарелке. Дин был на тренировке, Полумна – в гостях у Хагрида, а Драко, в чём Падма была уверена на двести процентов, корпел над домашним заданием, которое им позавчера дал Слизнорт и к которому она ещё и не думала приступать.

Найти уникальное противоядие для Напитка живой смерти. Уникальное... Безоар? Ну да, конечно.

Снова Напиток живой смерти. Профессор Слизнорт явно выделяет это зелье среди других! Но проблема не только в этом. Как проверять противоядие? Опять на бедных подопытных игуанах и лягушках?

Падма едва подавила приступ тошноты, охватившей её при мысли, что, пострадает живое существо.

– Дай-ка угадаю, – раздался голос совсем рядом. – Думаешь над противоядием?

Падма подняла голову и слабо улыбнулась: Малфой тоже выглядел не слишком бодро, но, по крайней мере, держался на ногах.

– Угадал, – ответила она, чуть сдвигаясь вправо и пригласительным жестом показывая на место рядом с собой. – Но, похоже, у меня не осталось сил даже думать. Вчера проторчала в библиотеке с Защитной магией до самого закрытия.

– И как, успешно? – спросил Драко, присаживаясь рядом.

– Как сказать... – Падма чуть зарделась. – Скорее, нет, потому что сегодня утром я проснулась в Гриффиндорской башне. Дин перенёс меня спящую прямо из читального зала.

– Мерлинова борода, с помощью левитации?

– Нет, на руках... вроде бы. Не знаю, я так крепко уснула, что ничего не чувствовала.

– Я и не думал, что засиживаться в библиотеке так опасно, – присвистнул Драко, пытаясь подбодрить Падму: её измученный вид вызывал в нём искреннее сострадание. – Ну а если серьёзно – то советую тебе отдохнуть. Я сам буквально с ног валюсь. Понять не могу, что с преподавателями. Они какие-то дикие после каникул, задают на полгода вперёд.

– Да, и при чём не только нам. Вчера весь шестой курс на ушах стоял: какое-то сложное задание от Макгонагалл.

– Вот видишь. Чёрт с ними, с уроками.

Падма удивлённо посмотрела на него.

– Но как же...

Малфой махнул рукой, оглядываясь на стол Гриффиндора.

– У меня и половины не сделано. Не волнуйся, в любом случае, если встанет вопрос, кого из нас брать в Отдел тайн, предпочтение справедливо отдадут тебе.

– Сомневаюсь... – попыталась возразить Падма, но Драко прервал её на полуслове:

– А если не отдадут, я уступлю тебе это место добровольно. Слушай, я же вижу, как у тебя глаза горят на наших занятиях, несмотря на усталость и недосып. Ты хочешь на место невыразимца и ты его получишь.

– А ты?

– И я, – он снова перевёл взгляд на соседний стол, и, увидев там Асторию, которая вернулась с улицы вместе с одетыми в квиддичную форму Джинни и Демельзой, как-то неуловимо оживился. – У тебя всё получится. И у меня. Мы оба будем там работать.

– Хорошо бы, – вздохнула Падма, а Драко, увидев направляющегося к ним Дина, махнул тому рукой.

– Эй, Томас, иди сюда! Да шевелись быстрее.

– Чего тебе, Малфой? – с шутливой важностью осведомился Дин, вместе с Асторией и Джинни подходя к ним.

Драко встал с места.

– У меня к тебе дело на миллион. Сможешь отвлечь Падму от учёбы? Иначе я буду выглядеть перед Слизнортом полным идиотом.

– Почему это?

– Потому что у меня ничего не сделано на данный момент, и к завтрашнему уроку вряд ли что-то изменится.

– Понятно, – хохотнул Дин, подмигивая Падме, но та пока не была настроена столь же весело. – А отвлечь смогу, разумеется.

– Ну какое там «отвлечь»?.. Драко, я не сделаю домашнее задание так хорошо, как ты, я ведь не сильна в зельях, – устало возразила Падма, но, поймав на себе строгий взгляд Дина, не смогла сдержать улыбки. – Ох, ладно, вы меня убедили.

– Никаких уроков? – уточнила Астория.

– Сегодня – никаких!

– Ребята, что вы с ней сделали? – изумилась Джинни, качая головой. – Она же когтевранка, ей не к лицу дурака валять. Какой пример нам подаёт представительница самого мудрого факультета?

– Да ладно тебе, Джинни, – улыбнулась Астория. – Пойдёмте лучше ещё немного погуляем. Погода просто чудо, снег порхает!

Джинни горделиво взмахнула рыжей гривой.

– С двумя сладкими парочками?! Ни за что. Я лучше приму ванную. Да и сколько можно торчать на морозе?

– Кстати, уж кто бы говорил насчёт парочки, – хмыкнул Малфой. – Видел я вас с Поттером на свадьбе...

– До свадьбы вам не было никакого дела, – усмехнулся Дин.

– Идите вы все к Мерлину! – Джинни решительно схватила метлу, прислонённую к скамье. – Пойду найду Гермиону, она хотя бы не будет тянуть из меня жилы.

– Передай ей, чтобы тоже не сидела за уроками слишком много, – сказала Падма. – Она и так на этой неделе перевыполнила план по объёму заданий, из библиотеки не вылезает.

– Передам, но только после купания. Я, в конце концов, замёрзла до чёртиков, пока носилась за вредным снитчем, – тут Джинни круто повернулась к Астории, – совершенно не видимым из-за твоего снегопада!

– Мисс Уизли, умерьте ваш пыл, – вежливо, но резко осадил её Малфой, не терпящий, когда на его девушку нападали даже в шутку. – И вы не одни такие. Знала бы ты, как нас Монтегю гоняет. Просто нещадно. Пока я не поймаю снитч, с поля не уходим до самого отбоя.

– Ну с вами понятно, вы готовитесь к субботней игре, – теперь Джинни переключила своё внимание на Дина. – Но мы-то свою выиграли, причём в пух и прах разбив пуффендуйцев. Тем не менее, наш капитан гоняет команду так же нещадно, будто нам предстоит матч на Кубок Англии!

– Мне надо натаскать нового вратаря, – невозмутимо отозвался Дин. – Если не хочешь, как ты говоришь, носиться за снитчем, побудь пока в амплуа охотника. Покидаешь квоффл в своё удовольствие и заодно проверишь Денниса на пробиваемость.

– А это идея! – поддержала Дина Астория и состроила недовольной Джинни смешную рожицу: – Плюс ко всему, вы не будете задерживаться на стадионе допоздна, повинуясь прихотям «вредного снитча».

Джинни в ответ показала ей язык. Заметив это, Малфой произнёс с задумчивым видом:

– К слову, позавчера своими бесшумными полётами в темноте мы чуть не довели до инфаркта старину Филча, обходящего территорию замка.

Тут уже Джинни не выдержала, так и прыснув от хохота.

– Хотела бы я видеть его лицо! – с трудом выговорила она, согнувшись пополам. – Ох, Мерлин!.. Правда, боюсь, что раз уж Филч не помер на руинах разгромленного Хогвартса, то теперь его уже ничто не возьмёт.

– Это точно! – рассмеялись остальные.

– Ну ладно, иди уже грейся, – Астория примирительно похлопала повеселевшую Джинни по плечу. – А Гермионе привет.

– Если застану её в гостиной – не вопрос. Сама знаешь, на уроках столько пишем, что некогда парой слов перекинуться, а вне занятий её и не видно.

– Ну, у старосты школы обязанностей явно побольше нашего! – Дин перебросил метлу через плечо, и они вместе с Падмой первыми направились к выходу из Большого зала.

– А ты думал, это один сплошной престиж и уважение? – поддел его Малфой.

– Нет, серьёзно, она хоть в комнате ночует? А, девчонки?

– Само собой! – ответила Джинни, догоняя остальных. – Да ладно, вы что, не знаете Гермиону? Лучше её не трогать, пока она занята всеми этими учебными делами. Потом, как освободится, всё расскажет.

А рассказывать Гермиона явно ничего не собиралась.

Все эти дни после каникул у неё действительно была масса забот помимо учёбы – бесконечные собрания у Макгонагалл, составление новых списков, подсчёт баллов за прошедший семестр по всем факультетам и многое другое. Но она была даже рада своей постоянной занятости, потому что так время бежало быстрее, день за днём приближая субботу, квиддич и встречу с Ноттом.

В пятницу, в один из самых студёных вечеров, она сидела в своём любимом кресле у камина гриффиндорской гостиной, положив на колени учебник по нумерологии. Однако по карим глазам, в которых плясали отблески пламени, было ясно, что мысли Гермионы далеки от мира чисел. И хоть этот мир ей нравился, сейчас её вниманием владел совсем другой объект, о встрече с которым она мечтала последние несколько дней. Гермиона уже не могла восстановить в памяти тот момент, когда ожидание этих встреч стало для неё столь мучительным и одновременно трепетным. Она вообще ощущала себя бабочкой, которая окончательно и безнадёжно запуталась в сплетённой именно для неё паутине, но при всём при том, как бы парадоксально это ни звучало, обрела крылья за спиной. Занятая по горло, едва выискивающая время для того, чтобы хоть раз в неделю забежать на кухню к Дереку и Винки, она вопреки всему летала по коридорам Хогвартса, счастливая оттого, что в груди у неё – она это точно знала – распускается нежный бутон нового, доселе не изведанного чувства.

Ты совсем съехала с катушек, дорогая. Попытка вернуться в привычный ритм под названием «учёба, друзья, обязанности старосты» провалилась, а мысли о нём никуда не ушли. И не уйдут.

Что это – симпатия. увлечение, привязанность?

Ох, нет... Это нечто более сильное.

Гермиона задумчиво коснулась пальцами губ, медленно переводя задумчивый взгляд от лежащего на коленях учебника на огонь, тлевший в камине гостиной, и вдруг в голову сокрушительной волной ударили такие яркие воспоминания: сводящая с ума теснота тепличной каморки, его тёмные, горящие страстью глаза, требовательные поцелуи, настойчивые ласки и эти «Я скучал по тебе»...

– Неужели это правда? – еле слышно произнесла Гермиона, и сердце сразу забилось часто-часто. – Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой.

Но правдой было и то, что Тео, будто связанный с Гермионой осколком волшебного зеркала, в данную минуту был занят точно тем же: вернувшись с очередной изнуряющей тренировки и наспех приняв душ, он решил не идти в пустую спальню, а устроился на диване в гостиной в обнимку с учебником по защите от Тёмных искусств. Возможно, Крам бы и разрешил Тео вернуться на занятия, однако тот был слишком упрям и высокомерен, чтобы вновь посещать уроки болгарина, поэтому вынужден был продолжать самостоятельную подготовку по его предмету. Лениво перелистывая страницу за страницей и отрешённым взглядом пробегая параграф, посвящённый способам борьбы с вампирами, он уже начал зевать со скуки, как вдруг застывшую тишину гостиной нарушил внезапный шум: это Трейси Дэвис буквально ввалилась в проём с целой стопкой пергаментов в руках.