Текст книги "Разбуди меня (СИ)"

Автор книги: Zetta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 43 страниц)

– Стой, – Гермиона положила ладонь на его руку, останавливая процесс перемешивания. – Шестнадцать раз против часовой стрелки. Теперь засекаем десять минут...

Она перевернула маленькие песочные часы и, убедившись, что за ними с Ноттом никто особенно не наблюдает, ответила:

– Разумеется, я задумывалась. И ты даже не представляешь, как я тебе благодарна, что ты до сих пор не заставил меня выбирать. Они, – она скользнула взглядом по Джинни, Астории и Дину, – очень дороги мне.

– А жить ты впоследствии будешь с мужем или, может, с друзьями? – едко осведомился Тео.

– Погоди, дай мне высказаться, – Гермиона сделала глубокий вдох и продолжила: – Я всё прекрасно понимаю. Меньше чем через полгода мы сдадим экзамены и выпустимся из школы, за пределами которой каждого из нас будет ожидать своя собственная жизнь. Кто-то устроится на работу в Министерство, а кто-то станет целителем в Мунго; кто-то останется в Англии, а кто-то отправится за границу. Да, мы будем видеться нечасто, может даже реже двух-трёх раз в год. Но я не хочу рвать с ними. Не хочу расставаться навсегда, не хочу терять их, не хочу сжигать мосты. Пойми, мы восемь лет были вместе, и они мне как вторая семья.

– Куда уж мне понять тебя, – помрачнел Тео, – когда у меня и первой-то нет.

– Но кто тебе мешает завести друзей? За эти годы в Хогвартсе ты вообще общался нормально с кем-нибудь?

– С Люцианом Боулом. Бывший загонщик нашей сборной. С Забини... как раз до тех пор, пока он не втрескался в свою Дафну.

– И что с того? – Гермиона взяла у него ложку и принялась помешивать уже закипевшее зелье по часовой стрелке. – Что с того, что втрескался? Это что, так помешало вашей дружбе?

– Представь себе, – проворчал Тео. – Забини пропадал с ней всё время. Разговоры – только о ней. Какую тему ни начни, всё всегда сводилось к Дафне. В один прекрасный день меня это вконец достало, и я решил самоликвидироваться.

– И повёл себя как обиженный ребёнок, с которым не хотят играть взрослые, – поставила диагноз Гермиона, продолжая помешивать зелье. – Восемнадцать, девятнадцать, двадцать... Так, теперь ждём семь минут. Разве тебе ни разу не хотелось вернуть вашу дружбу? Знаешь, я где-то встречала такую цитату: «Исключить из жизни дружбу – всё равно что лишить мир солнечного света».

– Мерлин, – Тео осклабился, – мне кажется, что люди, чьи цитаты настолько пафосны, сами никогда в жизни не встречали настоящих друзей. Но раз уж у нас такой разговор, я не стану кривить душой: вернуть хотелось. Блейз как сгусток позитивной энергии, рядом с ним даже законченный пессимист начинал улыбаться. Но я, помимо этого, ещё и законченный болван.

Гермиона изумлённо посмотрела на него, забыв о том, что отмеренные семь минут уже были на исходе. Увидев, что песок в часах иссякает, Тео быстро растёр на разделочной доске четыре листка перечной мяты и, едва упала последняя песчинка, засыпал полученную массу в котёл.

– Ещё семь минут, и зелье готово, – сказал он, даже не сверяясь с учебником. Потом поймал всё тот же недоумённый взгляд Гермионы и пожал плечами: – Да, я всё про себя знаю. И знаю всё, что вы думаете обо мне.

Он пренебрежительно кивнул в сторону Астории и Джинни, с головой ушедших в приготовление Огнезащитного зелья и не замечающих ничего вокруг.

– Предположим, я отношусь к тебе далеко не так, как ребята, – поспешила возразить Гермиона.

– Ну ещё бы ты относилась как они! – самоуверенно заявил Тео и закрыл учебник с таким хлопком, что на него обернулась половина присутствующих. Ни на кого не глядя, он обратился к Слизнорту, прохаживающемуся между дальними столами. – Мы закончили, профессор. Можете проверять.

Пока Слизнорт, при первой проверке не нашедший в сваренном зелье никаких недочётов, с помощью палочки вливал чётко отмеренное количество в рот подопытной ящерице, Тео с помощью Энгоргио увеличил пламя под котлом, а все остальные в целях безопасности отошли к преподавательскому столу. Дин обогнул двух слизеринок и, пробравшись к Гермионе, одним лишь взглядом дал понять, что после урока может «побеседовать» с Ноттом тет-а-тет. Но Гермиона в ответ лишь покачала головой, улыбнувшись уголком рта.

Глядя на Тео, она снова задумалась о том, о чём часто размышляла в течение последних недель. Ведь уже минул месяц с того разговора в купе Хогвартс-Экспресса, когда Тео рассказал ей об останках Волан-де-Морта, спрятанных в Комнате смерти. Она думала, зачем это делает, зачем помогает ему – ради себя, него или того, чтобы окончательно освободить волшебный мир от силы, сеющей лишь разрушения и горе? Но, ища причины, Гермиона тем не менее никогда не сомневалась в правильности принятого решения. Она чувствовала себя обязанной посодействовать уничтожению Волан-де-Морта, будто эта миссия была предначертана ей... а, может, кампания по вылазке в Отдел тайн была лишь продолжением того, чем она привыкла заниматься все школьные годы – борьбы со злом?

Так или иначе, она была уверена: это её путь, и нужно было довести дело до конца.

Тем временем Слизнорт подошёл к огню и осторожно опустил ящерицу в самое пекло. Кто-то из девчонок встревоженно ахнул, Булстроуд и вовсе отвернулась (Гермиона никогда не подозревала в ней такой мягкотелости – в переносном значении), но все остальные смотрели в огонь с нескрываемым интересом.

Ящерка замерла на месте, будто зная, что сейчас всё внимание обращено на неё, потом пару раз взмахнула хвостом... и, невредимая, выползла из-под котла на холодный каменный пол.

Гриффиндорцы захлопали в ладоши, смеясь; слизеринцы же молча уставились в пол.

– Превосходно! – пропыхтел Слизнорт, с помощью Акцио приманивая к себе ящерицу, и полез в один из своих шкафчиков. – Мисс Грейнджер, мистер Нотт, по двадцать баллов вашим факультетам. Но вот вопрос: как вы будете делить ваш бонус?

Он повернулся, держа в руке маленький пузырёк с зельем светло-оранжевого цвета.

– Зелье невидимости! – сразу сообразила Гермиона.

– А вы не подскажете мне, каково его преимущество перед мантией-невидимкой?

– Принявший это зелье может спокойно колдовать, не боясь быть замеченным, в то время как мантия-невидимка в любой момент может соскользнуть или загореться от выпущенного заклинания. Но это преимущество единственное. Зелье действует не более получаса, тогда как мантию можно надевать до тех пор, пока она с годами не потеряет свои свойства.

– Верно, мисс Грейнджер. Но спешу вас предупредить: содержимого этого флакона хватит, чтобы сделать полностью невидимым только одного человека. Кому-то из вас придётся уступить другому.

– Мы разберёмся, профессор, – прервал его Тео, сделав акцент на слове «мы», и забрал пузырёк из рук своего декана.

Не дав зловеще настроенным Томасу, Уизли и Гринграсс возможности высказать свои абсолютно не нужные ему мнения насчёт этого «мы», он незаметно положил что-то Гермионе в карман мантии и вышел из кабинета.

Она была уверена, что это Зелье невидимости, однако, когда на уроке заклинаний тихонько сунула руку в карман, обнаружила там лишь клочок пергамента.

«Теперь у нас есть всё для увлекательного путешествия в недра Лондона. Жду тебя 14.02».

====== Глава 25 ======

Они вошли в покосившуюся телефонную будку, и Тео закрыл дверцу. На холодной, продуваемой зимними ветрами лондонской улице не было ни души. Гермиона набрала на диске привычные цифры 62442, и откуда-то из самой будки зазвучал прохладный женский голос:

– Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.

– Падма Патил и Драко Малфой, – отчеканила Гермиона. – Практические занятия для будущих невыразимцев.

– Благодарю вас, – произнёс голос. – Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите их к мантии спереди.

В углубление для возврата неиспользованных монет выпали два блестящих значка. Гермиона, не видя собственной руки, скрытой Хамелеонскими чарами, протянула один из них такому же невидимому Нотту.

– Уважаемые посетители, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного колдуна, чей пост находится в дальнем конце Атриума.

Как только голос умолк, пол будки содрогнулся, и вся эта сомнительная конструкция ухнула куда-то вниз. Над головами Тео и Гермионы сомкнулась тьма, и будка с глухим скрежетом помчалась в подземные глубины Министерства магии.

Они неслись вниз уже несколько минут, и вдруг среди окутавшей их черноты раздался высокий голос, на этот раз мужской и ещё более холодный, чем тот, что они слышали наверху. Голос был негромким, но с лёгкостью перекрыл лязганье будки; его звук будто покалывал кожу ледяными иглами, и казалось, что он исходит сразу отовсюду.

– Ты наконец-то пришёл ко мне, Теодор. Я ждал тебя.

Тео словно заранее знал, что это случится, и среагировал мгновенно... но, как он ни спешил, всё происходило ужасно медленно, будто он двигался под водой. Руки обмякли и не хотели слушаться, ноги почти невозможно было сдвинуть с места, и только мозг работал с удвоенной силой, сконцентрированный на том, чтобы поскорее сразиться с опасной хитрой тварью. Наконец ему кое-как удалось вооружиться палочкой, и он нацелил её на дверь кабинки, откуда на его невидимые ноги упал тонкий луч золотистого света и, расширяясь, пополз вверх по мантии, под Дезиллюминационным заклинанием принявшей облик задней стены телефонной будки.

Внезапно ледяной голос зазвучал где-то совсем рядом.

– Я вижу, ты ещё и грязнокровку прихватил! – злорадно хохотал Волан-де-Морт. – Тогда с неё и начнём. Авада Кедавра!

Луч из золотистого превратился в ядовито-зелёный и, вильнув мимо Тео, с трудом успевшего заслонить собой Гермиону, поразил её прямо в сердце...

– Я не допущу этого.

Тео вскочил с постели ни свет ни заря и ходил из угла в угол, меряя шагами комнату и с нетерпением, переходящим в раздражение, ожидая, когда наступит рассвет и весь замок проснётся.

Никогда, блять, никогда в жизни я так не ждал этого идиотского Валентинова дня! А сейчас счёт идёт уже на минуты, ведь сегодня всё закончится. Эта проклятая злость, ставшая моим извечным спутником и сжигающая меня изнутри, жажда мести за родителей, страх за Гермиону и эти бредовые сны, которые мотают мне нервы на протяжении чёрт знает скольких месяцев...

После совместного урока зельеварения прошло около трёх недель, и жажда ускорить ход времени с каждым днём росла в Тео наряду с неприятным, въедливым чувством тревоги за ту, которая вызвалась идти в Отдел тайн вместе с ним. Пару раз его охватывало острое желание пренебречь их уговором во имя безопасности Гермионы и всё-таки пробраться в Комнату смерти самому... но в такие минуты включался голос разума, приводящий неоспоримые доводы в защиту первоначального плана. Да, у него была подробная схема Отдела тайн; да, он мог почти без проблем попасть в Атриум благодаря учившемуся на невыразимца Малфою, который в сам праздник гарантированно оставался в Хогвартсе; да, он был первоклассным волшебником и сумел бы сориентироваться как в крутящейся Первой комнате с множеством дверей, так и в Комнате смерти...

Но это всё могло занять много времени, а вылазка в Министерство магии с учётом графика работы планировалась быстрой и результативной. Во-первых, Тео и Гермиону не должны были увидеть, иначе опасности подвергались не только они сами, но и те двое студентов, чьи имена они собирались назвать. Во-вторых, незамеченным должно оставаться и само вторжение в Отдел тайн. Если что-то пойдёт не по плану, останки Волан-де-Морта могут перепрятать, да так, что никакой Малфой или Патил с их связями уже не помогут. Тео чётко осознавал, что тогда на новые поиски могут уйти годы: Гермиона как-то рассказывала ему, что Отдел тайн не ограничивается тринадцатью комнатами; к примеру, в Комнате ума расположены ещё несколько дверей по всему периметру, и никто не мог поручиться, что и за каждой из них не было следующей комнаты, из которой, в свою очередь, вели всё новые и новые двери. Отдел тайн, огромный, жуткий, совсем не знакомый Тео, пугал, но в то же время очень сильно его притягивал, побуждая без конца взвешивать все «за» и «против» – как касательно этой аферы в целом, так и касательно девушки, которой он дорожил.

С одной стороны, Гермиона была превосходной колдуньей и в этом рискованном мероприятии могла оказать ему неоценимую помощь; к тому же она хоть немного знала место, куда они направлялись и где сам Тео не был никогда. Но, с другой, Гермиона была же и его самым слабым, самым уязвимым местом. Картины, где Волан-де-Морт кощунственно убивал её, преследовали Тео всё чаще: Гермиона взяла с него обещание спать хотя бы через сутки, но каждый раз, когда он проваливался в сон, ничем хорошим это не заканчивалось. Поутру, встречаясь в Большом зале взглядами, она моментально определяла его состояние по свирепому сосредоточенному выражению лица и кругам под глазами, всё больше укрепляясь в своих подозрениях, высказанных вечером накануне Дня святого Валентина.

– С Гарри было подобное, – произнесла она, отрешённо глядя со смотровой площадки Астрономической башни вниз, на заснеженный школьный двор с обледенелым фонтаном. – Эти кошмарные сны... скорее, даже один и тот же сон, повторяющийся, как заевшая пластинка. Между ним и Волан-де-Мортом была связь, природу которой мы не понимали до самого конца, пока не выяснилось, что часть души Волан-де-Морта случайно попала в Гарри той ночью, когда были убиты его родители. Таким образом, был создан ещё один крестраж, который Волан-де-Морт создавать не собирался. Ты же знаешь про... крестражи?

– После вашей победы об этом только ленивый не писал, – Тео поджал губы и облокотился о парапет, встав к Гермионе полубоком. – Так что это за связь?

– Волан-де-Морт имел доступ к сознанию Гарри, а потому нарочно подсовывал угодные ему образы и видения, тем самым мучая Гарри, вытягивая из него все силы и заставляя его испытывать невероятную злобу, совершенно ему не присущую, но из-за этой связи заполняющую его до краёв. Что, если и с тобой происходит то же самое?

– Хм... – Тео нахмурился, покачав головой. – Я так не думаю. Я не Мальчик-Который-Выжил и даже не Пожиратель смерти, чтобы эта тварь обратила на меня столь пристальное внимание, связав своё сознание с моим. Вариант о подслушивании и передаче с моей помощью каких-то ценных сведений тоже отметается: легилименция не мой конёк, я никогда особо не лазил другим в головы, и поэтому через мой мозг Волан-де-Морту вряд ли удалось бы выведать что-то существенное. Обо всех передвижениях Отряда Дамблдора в годы его активности я тоже имел весьма смутное представление... – он потёр лоб, напряжённо думая. – А, ещё эта фишка с палочками-близнецами. У моей сердцевина из волоса единорога, а у Поттера, насколько я помню, из пера феникса. Так что, исходя из всего вышесказанного, эта версия вряд ли верна.

Гермиона, выпрямившись, отстранилась от холодных перил. Потом задумчиво посмотрела на Тео.

– Возможно. Но тогда что это? Просто навязчивая идея, преследующая тебя во сне, когда всё, что хранится в твоем подсознании, вылезает наружу?

– Мерлин его знает... Ладно, довольно об этом. Осталось потерпеть один день, а завтра я убью его.

Праздник был в самом разгаре. Гермиона, дабы не вызывать подозрений, спустилась в Большой зал вместе с подругами и сейчас, стоя у столика с десертами, смотрела, как Джинни с Деннисом Криви отплясывают нечто весьма оригинальное, отдалённо напоминающее польку, а Малфой ведёт Асторию в традиционном вальсе. По всему залу, украшенному невесомыми атласными лентами и пышными букетами белых, розовых и красных роз, кружилось множество пар. Одни просто молчали, прилипнув друг к дружке и почти топчась на месте, другие тихо переговаривались, танцуя в обнимку, а третьи откровенно шумели: парни отпускали шутки одну за другой, а девушки покатывались со смеху. Со звёздного потолка сыпались разноцветные конфетти, а над расставленными вдоль стен столами, обрамляющими танцплощадку, летали маленькие золотистые купидончики с луком и стрелами, трепеща крохотными крылышками и то и дело пуская стрелы с марципановым сердечком на конце в того или иного студента.

Находясь в центре всеобщего оживления и глядя на радостных друзей, Гермиона практически перестала мандражировать, заставив себя временно забыть о предстоящей им с Ноттом авантюре, и старалась веселиться от души. В этом ей как нельзя лучше помогал Дин, пригласив её на танец, едва зазвучала новая песня. Падму же закружил в подобии вальса невесть откуда взявшийся Хагрид. Увидев старого друга, Гермиона вспомнила, что когда-то давно он говорил ей об умении справляться с трудностями, особенно эмоционального характера, и о том, насколько это умение важно по жизни.

Да, Хагрид, ты прав. Не стоит так трястись. У нас всё получится. В конце концов, мне нечего бояться, когда Тео рядом.

Но сейчас его рядом не было, и от этого Гермионе было немного не по себе. А ещё ей не давала покоя мысль о том, что Тео сейчас находится в кабинете защиты от Тёмных искусств, проверяя работоспособность камина, с помощью которого они намеревались попасть в Лондон. Виктор уехал из школы на несколько дней (предстоял матч со сборной Ирландии), о чём простодушно сообщил своим ученикам на последнем перед отъездом уроке. Таким образом, вопрос по поводу того, какой камин в Хогвартсе задействовать для перемещения в Лондон, разрешился сам собой. Тео это радовало, поскольку не пришлось забивать голову, и без того занятую продумыванием всех нюансов, ещё одной проблемой. Гермиону же, напротив, такой быстрый выход из ситуации немного обескуражил, что подтвердило мнение Тео о её тяге к поиску трудных путей.

Конечно, нет ничего преступного в том, что мы воспользуемся одним из школьных каминов для того, чтобы выбраться из замка. С тем же успехом мы могли воспользоваться любым другим, хотя бы тем, что находится в гриффиндорской гостиной, но там почти никогда не бывает пусто, а Зелье невидимости и магические силы для чар высшей категории нам ещё понадобятся.

Но, Мерлинова борода... Мы проникаем в кабинет Виктора, не заручившись его согласием – это раз, да ещё и в его отсутствие, как какие-нибудь воришки – это два. До чего же стыдно!

Гермиона тряхнула головой, в который раз поймав себя на том, что не улавливает нить разговора с Дином, а потому мысленно воздала хвалу небесам и Макгонагалл, объявившей долгожданный перерыв. Музыка на время стихла, танцы прекратились, а золотые блюда на столах, приготовленных к пиру, в мгновение ока наполнились самыми разными яствами, да так, что яблоку негде было упасть. Гермиона бросила взгляд на часы, расположенные над входом в Большой зал: доходила половина двенадцатого.

Пора.

Пока Джинни, Дин и остальные были увлечены провозглашением какого-то тоста, она выскользнула в коридор, где прохладный свежий воздух чуть унял её вновь всколыхнувшееся волнение. Дойдя до третьего этажа, она отвела в сторону гобелен, чтобы подняться в башню Гриффиндора напрямик по потайной лестнице, но не успела преодолеть и десяток ступеней, как чуть не налетела на целующихся за первым же спиралеобразным поворотом Ричи Кута и Ромильду Вейн. Ступая осторожно, чтобы не стучали каблуки босоножек, Гермиона стремительно развернулась, пока увлечённые друг другом шестикурсники её не заметили, тихо выбралась за гобелен и быстро зашагала к основной лестнице.

Оказавшись в спальне, она наспех переоделась в тонкий шерстяной свитер и удобные джинсы. Стараясь не прислушиваться к тревожному биению сердца, колотящегося уже где-то в горле, она на минутку присела на край кровати, чтобы ещё раз проверить содержимое своей бисерной сумочки. Убедившись, что всё необходимое на месте, Гермиона положила палочку в карман, схватила верхнюю одежду и поспешила снова на третий этаж, в кабинет защиты от Тёмных искусств.

– Чтобы всё прошло как надо, мы должны действовать согласованно, – шепнул ей Тео, когда они вылетели из камина в «Дырявом котле». Народу здесь было столько, что на их появление, кажется, никто не обратил ни малейшего внимания. – Ты должна меня слушаться. Ясно?

– Нотт, это я была в Комнате смерти, а не ты, – запальчиво возразила Гермиона, отряхивая пуховик от каминной золы по пути к выходу из маленького паба. – Не лучше ли будет, если ты будешь слушаться меня?

Тео лишь усмехнулся, выбираясь из тесного помещения на задний двор, а оттуда – на морозный, запорошенный снегом Косой переулок. Несмотря на то, что время перевалило за полночь, улица кишела людьми и светилась как днём. Вывески магазинов – тех, что в честь праздника работали так поздно – были сплошь увешаны гирляндами огоньков, выполненных в форме сердечек, в воздухе стоял стойкий аромат разлитой где-то Амортенции (это Тео понял, учуяв любимый запах морского бриза), туда-сюда сновали хихикающие парочки и летали совы с валентинками в клювах.

– Отвратительный праздник, – скривился он, едва ли не сплёвывая на землю. – Кто его только придумал... Дай мне руку.

Гермиона молча вложила в его ладонь свою, и, улучив удобный момент, они трансгрессировали. Их словно затянуло куда-то в чёрную дыру, где не воспринималось ни времени, ни пространства и ощущалось лишь сдавливание в висках и желудке. Но примерно через полминуты они почувствовали твёрдую землю под ногами и открыли глаза, увидев перед собой красную телефонную будку, в которой не хватало нескольких стёкол.

Дальше всё происходило, как во вчерашнем сне. Они назвали чужие имена, прикрепили к одежде значки, и будка с механическим скрежетом стала опускаться в недра Министерства.

Тео нахмурился. Ему было одновременно весело и жутковато. Конечно, он испытал огромное облегчение сегодня утром, когда обнаружил Гермиону, целую и невредимую, за завтраком в Большом зале. Кроме того, ему почти удалось убедить себя, что в Отделе тайн без неё делать нечего: придётся потратить уйму времени, чтобы найти нужную комнату, а на счету была каждая секунда. И, тем не менее, всё это не могло перекрыть его страх за неё, страх воплощения ночного кошмара в реальность. Но заставить её отступить было невозможно. В кромешной тьме и под только что наведёнными Хамелеонскими чарами он мог лишь представить выражение непокорности на её лице, но это было как никогда легко: Гермиона рвалась в бой, будто тоже увидела во сне что-то такое, что пробудило в ней неуёмный, типично гриффиндорский дух сражения.

Вот показался золотистый луч, прорезавший темноту своим ослепляющим сиянием, и Тео, напряжённо всматриваясь в нижние стёкла будки, так крепко сжал палочку в руке, что побелели костяшки невидимых пальцев. Второй рукой он машинально коснулся стоящей позади Гермионы.

– Ты готова?

– Да, – тихо, но уверенно ответила она.

– Будь осторожна.

На языке так и вертелось «пожалуйста», это странное слово, которое крайне редко появлялось в его лексиконе, но золотистый свет уже заполнил телефонную будку сверху донизу, и сопровождаемое лязганьем движение прекратилось.

– Министерство магии желает вам приятного вечера, – произнёс прохладный женский голос, и дверца будки распахнулась.

Тео ступил на мраморный пол, держа палочку наготове, однако Атриум был абсолютно пуст, и в звенящей тишине его шаги отразились от стен гулким эхом. Резко остановившись, он наложил шумоизоляционное заклятие на себя и идущую следом Гермиону – частично, чтобы заглушить лишь звук шагов и шорох одежды, но не речь; затем они двинулись дальше. Камины вдоль стен выглядели безжизненными – по ночам в них не вспыхивал зелёный огонь Летучего пороха, и тишину, царящую сейчас в Атриуме, нарушал только ровный шум воды в золотом фонтане, который восстановили ещё в мае, сразу после победы светлых сил над тёмными...

Миновав фонтан, Тео и Гермиона подошли к столу, за которым должен был сидеть дежурный колдун. Сейчас там никого не было.

– Тогда здесь тоже было пусто, – многозначительно прошептала Гермиона.

– Думаю, нам не следует останавливаться. Пойдём, – он нащупал её невидимый локоть и потянул за собой к лифтам.

При их приближении золотые решётки одного из лифтов разъехались в стороны. Они вошли в кабину, и Гермиона нажала кнопку с цифрой девять. Пока лифт, лязгая и грохоча (к слову, гораздо громче, нежели телефонная будка), спускался вниз, Тео вынул из-за пазухи схему Отдела тайн и, наверное, в сотый раз пробежал её глазами. Вдруг его внимание привлекла одна деталь, и едва он собрался задать Гермионе по этому поводу вопрос, как лифт круто затормозил, знакомый женский голос проинформировал их о том, что это «Отдел тайн», и решётки разошлись в стороны. Ребятам даже не нужно было сверяться с картой: как только они вышли в коридор, то сразу увидели в его дальнем конце чёрную дверь.

– Она, – сказала Гермиона.

– Знаю, – отозвался Тео и, держа палочку на изготовку, решительно двинулся вперёд.

Ну что, дорогой Лорд, ты чувствуешь, что скоро сдохнешь?

Подгоняемый стремлением воплотить в жизнь план, не дающий ему покоя уже несколько недель, желая избавить себя и волшебный мир от самого беспощадного злодея, он шёл всё быстрее, едва не переходя на бег. Гермиона старалась не отставать: не видя её и не слыша шагов, Тео чувствовал лишь лёгкий ветерок от её движения и понимал, что, будь он один, давно бы уже помчался вперёд сломя голову.

Только она могла сдержать кипевшую в нём слепую жажду мести. Мести этому уроду за потерянных родителей, разрушенную семью и душу, искалеченную жестокостью, насилием и Непростительными заклятиями. Ослеплённый гневом, сейчас он был уверен, что его не могло исцелить ничто другое, и всем своим существом требовал справедливого возмездия.

Вот и дверь. Тео невербальным заклинанием распахнул её и, даже не подумав замедлить шаг, на полном ходу наткнулся на невидимый барьер, подобный тому, что возникает после возведения Щитовых чар. Наобум метнув режущее заклинание, он неожиданно для себя прошил преграду насквозь и по инерции проскочил вперёд, но, чуя неладное, тут же остановился как вкопанный и настороженно осмотрелся.

Он находился в просторном круглом помещении, где за исключением синего пламени, который источали свечи в канделябрах, развешанных через равные промежутки вдоль стен, всё было черным: стены, пол, потолок и уже знакомые по схемам двери без ручек.

Первая комната.

Тео обернулся на Гермиону и вдруг заметил, что его рука с зажатой в пальцах волшебной палочкой стала видимой.

– Какого Мерлина? – не понял он, быстро осматривая себя с ног до головы: было совершенно ясно, что Хамелеонские чары перестали действовать.

– Вероятно, на входе установлено что-то вроде «Гибели воров», – заключила всё ещё невидимая Гермиона. Судя по голосу, она стояла у самого входа с другой стороны, решив пока не переступать порог.

– Заклятие, отменяющее любую магическую маскировку?

– Да.

– К чёрту! Сотворим новое Дез... Хотя, может, так даже лучше. Проще будет прикрывать друг друга, если доведётся сражаться.

На самом деле, мне гораздо спокойнее, когда ты у меня на глазах.

– Идём.

Он протянул ей руку, и с его помощью Гермиона прошла через плотный, как вода, барьер. Её защитные чары тоже мигом улетучились. Она задумчиво оглядела комнату, будто что-то припоминала. Потом обернулась на дверь.

– Когда мы её закрыли, комната начала вращаться как карусель. Мы оказались в полной темноте, а это пламя, – она указала на канделябр, – слилось в одну полосу...

– Ну как ты и говорила. Комната создана для того, чтобы дезориентировать посетителей.

– Да, – кивнула Гермиона; было видно, что ей не по себе. – Чтобы они забыли, в какую из дверей вошли.

– Оставим её открытой, – решил Тео и, не медля больше ни секунды, направил палочку на ту дверь, что была напротив входной. – Алохомора!

Дверь не поддалась.

– Бомбарда! Редукто!

Он попробовал ещё несколько заклинаний разной сложности, но всё было безрезультатно. Тогда он подошёл к двери и протянул руку, чтобы толкнуть её... и сразу отдёрнул.

– Что такое? – обеспокоенно спросила Гермиона, делая шаг вперёд, но Тео жестом приказал ей оставаться на месте.

– Стой. Тут что-то вроде Адского огня: от двери так и веет жаром. Не пойму, почему её не берёт ни одно заклятие... Ты не помнишь, была тут какая-нибудь комната, за которой скрывался огонь?

– Нет... кажется, нет.

– Ладно. Пропустим её.

Он проделал то же самое со следующей дверью, и снова безуспешно. После нескольких попыток открыть её с помощью магии он зло пнул дверь ногой.

– Что за чёрт! – с досадой прошипел Тео, но не оставлял попыток, пробуя теперь навалиться на дверь плечом. – Так мы ничего не найдём.

– В прошлый раз тоже одна из дверей не поддавалась никакому воздействию, – сказала Гермиона, наблюдая за ним; взбешённый неудачным началом, он выхватил из кармана короткий стальной кинжал, намереваясь, по-видимому, взломать дверь, но Гермиона успела вовремя его остановить: – Подожди! У Гарри был специальный нож, который открывал любые двери и замки, но даже он был бессилен! К тому же, в Комнату смерти мы попали легко, значит это, скорее всего, не она.

– Проклятье... – Тео шумно выдохнул, пряча кинжал обратно в карман. – Кажется, я чересчур увлёкся.

Гермиона скользнула по нему взглядом.

– У нас получится.

Тео ухмыльнулся.

Что ж, ради этого «у нас» стоит немного помучиться.

– Я думал, что как-то почувствую Волан-де-Морта, – сказал он вслух. – В снах я всегда интуитивно понимал, в какой момент он появится и что произойдёт.

– Кстати, я тоже так думала... насчёт себя, – отозвалась Гермиона, отходя к следующей двери и пробуя отпирающие заклинания на ней. – Всё-таки столько лет борьбы. Но рядом всегда был Гарри, а у него была особая связь с...

Тео невербально добавил к заклятиям Гермионы своё, и дверь вдруг распахнулась с таким стуком, что оба отскочили.

Комната, скрытая за ней, представляла собой тёмное звёздное небо без конца и края, в котором волшебным образом летали все планеты Солнечной системы со своими спутниками.

– Это комната Вселенной, – негромко сказала Гермиона, заглядывая внутрь.

– Неплохо, – присвистнул Тео. Если бы не обстоятельства, в которых они находились, он был бы по меньшей мере восхищён. – Но это опять не то.

Он с размаху захлопнул дверь и сразу же пожалел об этом.

Его резкое движение вызвало вибрацию во всех стенах круглой комнаты. Входная дверь, ведущая к лифтам, с треском закрылась, пол задрожал, а вся комната закачалась, да так, что Гермиону сбило с ног и отбросило к другой стене. Тео едва успел в кромешной тьме пробраться к ней и накрыть собой, прежде чем всё загрохотало, и комната закружилась с такой силой, что они полностью потеряли ориентацию в пространстве. Пол и потолок спутались друг с другом, ребят швыряло о стены как тряпичных кукол, но Тео боялся отпустить сжавшуюся в комочек Гермиону хоть на миг, чтобы вытащить из кармана палочку.