Текст книги "I'm a slave for you (СИ)"
Автор книги: Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)
Гермиона и Чарли стояли у пьедестала, на который собирались взойти по очереди. Они знали, что не должны вызвать никаких подозрений, знали, что просто обязаны произнести плаксивую речь о том, как тяжело им было, как плохо… Каждая из присутствующих рабынь должна встать на место девушек, ощутить, будто это ее хозяин только что умер, захлебнувшись собственной слюной, сломав шею…
Чарли не чувствовала ничего. Ей и хотелось, чтобы план удался именно так, как она задумала, и хотелось, чтобы Гермиона осталась, никуда не уходила… Расчетливая когтевранка не желала терять столь полезную союзницу, но знала, что не станет удерживать ее силой. Больше всего на свете она ненавидела именно рабство, именно принуждение… Не важно, к чему.
Темноволосая девушка стояла тихо, делая вид, будто рада происходящему. На самом же деле Чарли повторяла слова молитвы, заученной еще в раннем детстве. Бог всегда помогал ей… Всегда. Она молилась, сидя в темной комнатке, что отвел ей Забини, молилась, посещая могилу рано ушедшего отца. Это приносило ей утешение, надежду на лучшую участь в следующей жизни, в истинной жизни… Той, что ждет нас за финальной чертой. Чарли не боялась смерти, но не желала умирать молодой, умирать в лапах хищного зверя.
Симус, подгонявший пленников, переживал сильнее всех. Чарли отвела ему особое место в исполнении ее плана, но тот все колебался. Юноша был полностью согласен с когтевранкой, понимая, что правление Теодора окажется слишком тяжелым для угнетенной страны… Но обида, ненависть к Драко не позволяли Симусу безоговорочно принять отчаянный план. Он никогда не согласился бы на столь страшную авантюру, если бы не этот умоляющий взгляд Гермионы…
Финниган шел не спеша, все надеясь оттянуть страшный момент подальше. Драко и Забини и сами не желали спешить с исполнением. Им хотелось прожить чуть дольше, может, всего на несколько секунд… Блейз до последнего надеялся, что их с Драко освободят от казни, назначат срок и отправят в тюрьму, но нет… Жизнь кончится вот так. Сейчас мулат жалел о сделанном выборе. У него хотя бы был выбор. За Драко все решило его происхождение, семья, в которой тот родился. Ему судьбою предначертано было стать самым преданным Пожирателем Смерти.
Драко неторопливо шел прямиком за Теодором, глазами обводя многолюдную толпу. Стоило заключенным лишь выйти на дневной свет, как послышалось злое улюлюканье, крики, выбивающиеся из народа. Словно улей, встретивший любопытного медвежонка, толпа людей принялась жужжать, стараясь перекричать друг друга, облить приговоренных грязью. Теодор настрого запретил людям кидаться чем-либо в Пожирателей, чему сейчас очень обрадовался Забини.
– Убийцы! – крикнула немолодая женщина с достаточно приятным лицом.
– Наденьте на них ошейники! Пусть попробуют, пусть только попробуют… – кричала девушка, чьи фаланги пальцев были так изуродованы, что больше напоминали кривые костяшки домовых эльфов.
Всюду слышались недовольные возгласы, виднелись лица, искаженные злобой. И Малфой понимал, в чем его вина… Сейчас обвиненные юноши для них – воплощение всей той мерзости, что принес в этот мир Темный Лорд. Сам он уже мертв, и люди не могут выместить свою злость на том, кто ее так заслуживает… Два последних Пожирателя Смерти вынуждены были «взять удар на себя».
Джинни, стоявшая рядом с Гермионой, увидела Драко самой первой. Ее сердце кольнуло злостью, стоило серым глазам слизеринца встретиться с ее собственными. Это он когда-то подарил ее Темному Лорду, это он пленил Гермиону, он убил многих… Артур Уизли демонстративно отвернулся, как только слизеринца провели мимо него. Он не одобрял казни, но не видел другого выхода.
– Скорее бы уже… – нетерпеливо шепнула Джинни, глядя узникам вслед.
Гермиона ничего не ответила. Внешнее спокойствие упрямой гриффиндорки скрывало бурю, развернувшуюся внутри. Девушка не знала, чем кончится рискованная затея, не знала, будут ли жертвы, не знала ничего, кроме того, что поступает правильно. Уверенность в этом заполнила ее грудь, согревала своим теплом хрупкое тело, пережившее столько мучений, бед и тревог… Джинни отошла, слилась с толпой, оставляя Гермиону одну.
Чарли предупредила гриффиндорку, что та не должна встречаться с Драко взглядом. Как только юноша прошел мимо, грязнокровка отвела глаза в сторону. Она боялась, что лишь один контакт решит все, что тело само кинется в объятья к бывшему Пожирателю Смерти. Чарли поспешно отвернулась, увидев блеск в глазах Забини. Он с такой нежностью глядел на рабыню, что никто не смог бы поверить в то, что юноша настоящий тиран…
Теодор остановился у дерева, на котором и должны были быть повешены плененные Пожиратели. Стоило ему остановить и оглядеть многолюдную толпу, как голоса мгновенно смолкли, слились с тишиной дикого леса. Блейз и Драко остановились под массивными ветвями.
Какое-то время они просто стояли, тупо пялясь вперед, на толпу разгоряченных людей. Где-то над лесом кричала птица, словно созывая всех посмотреть на происходящее. Драко ругал себя за то, что не смог понять, где находится база повстанцев… Конечно, пещеры… Это же так удобно! Так просто!
– Справедливость, наконец, свершится! – закричал Теодор, махнув сильными руками.
Чарли видела, как напряглись его мышцы, как пот выступил над верхней губой. Нет, он не нервничает от всеобщего внимания. Когтевранка поняла, что юноша просто опьянен властью, что сейчас заключена в его могучих руках. В голове Теодора резвятся мысли о том, что Он – управитель чьей-то судьбой, что Он – чей-то Бог и судья. Чарли почувствовала, что внутри у нее все сжалось от страха. От колючего ощущения, будто магический народ так и льнет к тиранам, прячется в их тенях. У чистокровных был свой, а у грязнокровок появляется их собственный. Менее кровавый, но…
– Правосудие! Правосудие – гарант благополучия любого общества! – с пылом произносил юноша. – Эти люди… Можно ли назвать их людьми?
Нотт говорил громко, выдерживая недолгие паузы в нужных местах. И Чарли, и Гермиона мгновенно поняли, что слизеринец долгое время готовился к «торжественной» речи. Гриффиндорке стало жаль Теодора, а Чарли же думала о том, что он помешан, болен. Ей не было жаль юношу, ей было страшно от понимания того, что может произойти за время его правления. Голос слизеринца эхом пролетал над верхушками деревьев, замирал меж облаков, растворяясь в утреннем воздухе.
– Пожиратели Смерти сгубили столько душ! Они пленяли людей… Разве это не хуже, чем убийство? – кричал Теодор, указывая на слизеринцев. – Каждый проступок, любая вина – притягивает правосудие! Сегодня, друзья, мы с вами – правосудие!
Короткая, емкая речь произвела на толпу огромное впечатление. Освобожденные рабыни с жадностью ловили каждое слово Теодора, впитывая его, точно выжатая губка. Гермиона с презрением смотрела на то, как Нотт проклинает бывших одноклассников. Во время учебы девушка часто видела, что Тео очень тепло общался с Забини, обменивался планами с Драко… А сейчас он так легко, так просто затягивает на их шеях петлю, что сердце Гермионы дрогнуло. Смогла бы Джинни с такой же легкостью погубить подругу детства, узнав о ее плане?
Гриффиндорка чувствовала себя виноватой перед девушкой. Понимала, что заставила ее совершить преступление, отравить человека, обрекая его на долгую и мучительную смерть. Гермиона сожалела, но не могла сделать ничего. В Джинни что-то переменилось… Девушка почти чувствовала ту боль, что таится в груди младшей из семейства Уизли. Ту ненависть… Ненависть к самой себе.
– Прежде, чем свершится приговор, я хотел бы дать слово двум девушкам, – с наигранной грустью произнес Нотт. – Девушкам, что так долго томились в лапах чудищ, что вы видите перед собой…
Проходя мимо Теодора, Чарли ощутила его жар. Тело слизеринца пылало, горело огнем ненависти, что жег его душу изнутри. Когтевранка с отвращением взяла его за руку, когда Нотт помогал ей взобраться на шаткую постройку, что тот назвал трибуной. Освобожденные рабыни с сожалением глядели на нее, видя в печальных глазах Чарли собственную участь. Девушка пыталась выглядеть как можно более грустной и униженной… И ей удалось.
– Меня зовут Джессика. Джессика Ладерман. Имя… Вот все, что мне оставили, – начала когтевранка, стараясь смотреть поверх толпы. – Но этот человек… Он посчитал, что этого слишком много.
Забини осторожно сглотнул слюну, что собралась у него во рту. Он искренне не понимал, чем так ненавистен некогда тихой и скромной девушке. Да, может быть, юноша не был с ней слишком мягок, ласков и осторожен… Но разве он был строг, жесток? Блейзу и в голову не пришло, что то психологическое давление, оказанное на Чарли, было куда болезненнее телесных наказаний. Миры когтевранки и слизеринца были слишком разными, слишком неодинаковыми, чтобы позволить им сосуществовать без ущерба одному из «сожителей».
– Он назвал меня: Чарли. Коротко, противно… – продолжала девушка, нарочно роняя крупные капли слез. – Все мы здесь пережили тысячи самых разных унижений. Телесных, словесных и прочих…
Слезы стекали по щекам девушки, слышались в ее слегка хрипловатом голосе. Чарли стоило больших усилий заставить себя плакать на глазах у публики. Гермиона покорно ждала своей очереди, прекрасно помня план. Она отлично владела империусом, могла с легкостью воспользоваться новым, мало знакомым ей заклинанием… Как и Чарли, что сейчас выступала на сцене. Если бы только палочка оказалась у девушек в нужный момент… Они бы никогда не попали в рабство.
– Мы не принадлежим этому миру полностью, мы родились в другом, более скромном и скучном. Мы изгои, на стыке двух разных планет! Разве должны мы терпеть это дальше? – с пылом говорила Чарли, все больше увлекая толпу.
Теодор наблюдал за реакцией людей, не без опасений отмечая, что бывшей рабыне удалось завладеть их вниманием слишком легко. Ревностный до власти юноша не желал, чтобы на его пути стоял хоть кто-то. Нотт решил, что Чарли просто необходимо вовлечь в свою ближайшую свиту. А если она не согласится… Лучше просто убрать ее с пути, как ту помеху, вроде неудачного положения Джеки.
Слизеринец ничуть не сожалел о содеянном. Он знал, что ребенок от милой, но совершенно неинтересной Теодору девушки ему не нужен. Пуффендуйке самой не нужен груз, в виде вечно кричащего карапуза, в виде обузы на ее узких плечах. Слизеринец не ненавидел детей, нет… Он просто думал, что сейчас они ему не нужны. Разве что от Гермионы. Да, такие отпрыски были бы желанны. Они укрепили бы его положение, привязали бы девушку к нему…
– Не должны. Сегодня мы освободимся. Сегодня… Сейчас! – произнесла Чарли, прекращая плакать.
Симус сразу же распознал сигнал, поданный ему, Джеки и Гермионе. Чарли мгновенно достала палочку, спрятанную в кармане ее длинного черного платья. Она сделала пару взмахов, собираясь с силами, читая нужное ей заклинание. Гермиона, сделавшая то же самое, вторила ее словам. Симус и Джеки, которые согласились помочь, и сами принялись повторять неизвестные им прежде фразы на давно мертвом, почти забытом языке кельтских ведьм и друидов.
Заклинание, что Чарли давно приметила в одной из старинных книг о магии, пригодилось ей только сейчас. Действие его заключалось в том, что чары способны были усыпить многолюдную толпу и стереть из памяти людей целый день жизни. Колдуны и ведьмы древности частенько применяли его, скрываясь от инквизиции и разъяренной толпы. И сейчас, желая спасти двух Пожирателей Смерти, четверо молодых людей решили воспользоваться его помощью. Действие его было подобно империусу… Стойкие умы, что долгое время вырабатывали иммунитет против внушений, способны к слабому сопротивлению, а те, на кого оно не направленно, могут бодрствовать…
Многолюдная толпа мгновенно упала на землю, каждый из присутствующих закрыл глаза, сомкнул веки и погрузился в сон. Забини и Драко, стоявшие в стороне, не понимали, что происходит. Серые глаза Малфоя непонимающе метнулись к Гермионе, встретив решимость в ее взгляде. Легкая щетина прикрывала скулы юноши… Под глазами залегли темные тени синяков. Только сейчас Гермиона могла разглядеть его. Могла позволить себе смотреть на него, не опасаясь чьего-либо осуждения.
Драко застыл, не понимая, как должен действовать. Забини же, имевший лучшую реакцию, мгновенно рассмеялся. Смех его эхом прокатился над спящей толпой, заставил Симуса вздрогнуть от неожиданности. Блейз все продолжал смеяться, точно сумасшедший, и голос его нарастал в звенящей тишине старинного леса, пролетал над кронами деревьев и бежал дальше… Он сделал шаг вперед, пытаясь приблизиться к трибуне, на которой и стояла Чарли.
– Птичка, я знал, что ты…
– Не подходи, – произнесла когтевранка, направив на бывшего Пожирателя смерти палочку.
Она инстинктивно шагнула назад, подальше от Блейза и его зловещей ухмылки. Чарли знала, что ему не добраться до нее, знала, что он обязательно попытается… Ей так не хотелось убивать кого-то, что девушка решила, будто Забини должен уйти… Просто уйти, исчезнуть из ее жизни. Когтевранке стоило больших усилий это решение, и она не хотела менять его так скоро.
– Ты должен идти без меня, – прошипела она сквозь зубы.
Гермиона и Драко стояли, не обращая внимания ни на что. Гриффиндорка слышала, как сердце гулко стучит где-то под ребрами, как кровь ее бегает по венам, все быстрее разгоняясь, стуча в висках. Она прилила к щекам, придавая им яркий пунцовый румянец, хлынула к ушам… Малфой глядел куда-то вперед, словно сквозь девушку. Он не мог поверить в случившееся, не мог. До ушей юноши долетали предупреждения Чарли, но он не слушал, не слушал ее… Слизеринец растворился в глубине глаз Гермионы. Он видел лишь ее.
Несмело, осторожно, словно боясь провалиться под жесткую землю, девушка шагнула вперед. Ноги не слушались, шатались, точно листья на ветру… Гермиона боялась упасть, но покорно шла навстречу слизеринцу. Остановившись перед Драко, она протянула руки вперед. Драко чуть наклонился, словно стараясь заключить ее в свои объятья, но остановился. Гермиона сняла петлю, что уже была затянута на его шее. Когда-то она обрекла его на смерть… Сейчас – она спасает его.
Ее теплые пальцы нечаянно коснулись бледной шеи Драко. Юноша вздрогнул всем телом, закрыл глаза, ощущая столь мимолетное блаженство… Как бы слизеринец хотел обнять ее, как бы он хотел целовать девушку, любить ее прямо сейчас… Но Малфой боялся, что Гермиона лишь возвращает должок. Он не сдал ее Темному Лорду, а она не отдаст его Теодору.
– Гермиона, я… – неуверенно начал юноша, открывая глаза.
Бывшая рабыня прервала его монолог, что грозился сорваться с высохших губ. Ей не было дела до слов, она хотела лишь действовать. Драко, измученный заключением, чуть отстранился, но замер, почувствовав, что горячие губы девушки коснулись его щеки. Гермиона осторожно, нежно повернула лицо юноши к себе, обеими ладонями дотронувшись до его чуть впалых от болезни щек. Она целовала его, и было это так приятно, так сладко и дурманяще… Что все вокруг словно растворилось.
Малфой ответил.
Незамедлительно… Он не ожидал такой теплой встречи, но всегда был готов целовать ее. Губы их слились в страстном танце. Гермиона чувствовала, что все обиды уходят прочь, растворяются в прошлом и исчезают, превращаясь в прах. Когда Драко наконец оторвался от ее губ, он попытался попросить прощения, но Гермиона остановила юношу.
– Не нужно… Я все забыла, хорошо? И ты теперь все забудь, – шептала гриффиндорка, судорожно сжимая руку Драко.
Забини, словно не слушая Чарли, продолжал идти вперед, не обращая внимания на коллегу и его подругу. Он знал, что сердце его не дрогнет, если придется вновь взять ее силой, вцепиться в бледные ручки и сжать их до синих отметин. Слизеринец не слушал уговоры, что слетали с губ когтевранки. Он иногда переводил взгляд на Симуса, что настороженно смотрел за освобожденным слизеринцем.
– Я же говорил, что если выживу, то заберу тебя, Чарли… Никак по-другому, – тихо произнес Забини.
– Еще один шаг, и ты не выживешь… – произнесла когтевранка.
Она знала, что блефует… Чарли прекрасно понимала, что как бы ни была велика ее решимость в эту минуту, она не сможет убить человека. Даже если это Забини… Жестокий и злой Забини. Блейз сделал еще один шаг, но тут же удивленно раскрыл глаза, замерев от ужаса.
В его сторону направлялся зловещий зеленый луч, вырвавшийся из палочки Симуса. Мулат еще с секунду стоял неподвижно, глядя вперед, прямо на Чарли… Губы его раскрылись, прежде чем смертоносное заклинание коснулось загорелой кожи. Зловещее «Птичка» так и не сорвалось с его губ.
Никто не сказал ни слова… Джеки, Чарли и Финниган переглянулись, точно ожидая, что кто-то из них хоть как-то прокомментирует произошедшее… Чарли не знала, что чувствует. Как только тело Забини с грохотом рухнуло на сырую холодную землю, в душе девушки поселилось… Успокоение. Ей явно нравилась мысль о том, что кончились все ее страхи и беды, что кошмар благополучно завершился. Стыд, точно теплое одеяло, накрыл ее… Она устыдилась собственных мыслей и отвела глаза от Симуса, что глядел на нее, точно на жертву.
Драко не сказал ничего. Он понимал, что так и должно было случиться. Забини давно сошел с ума, он потерял рассудок в камере… Гермиона крепко обнимала слизеринца, не желая отпускать. Джеки, глядевшая на счастливую пару, боялась, что расплачется. Сердце ее разрывали тысячи противоречивых эмоций, смешавшихся в диком танце. Пуффендуйка знала, что это не конец истории… Осталось одно дело. Самое важное.
Первой тишину нарушила Чарли. Поглядев на заснувшего Теодора, на чьем лице все так же играла улыбка победителя, она вспомнила, зачем затеяла все это. Не для счастья Гермионы, для благополучия целой страны.
– Уходите быстрее, мы все закончим, – произнесла Чарли, нацеливая палочку на бездыханное тело Теодора.
– Нет! – закричала Джеки.
Ее крохотное сердечко болезненно сжалось, ощутимо кольнув истерзанную тяжелыми мыслями грудь. Пуффендуйка залилась румянцем, понимая, что все взгляды в эту секунду устремлены на нее. Гермиона подалась вперед, желая отговорить Джеки от глупых мыслей. Гриффиндорка ничуть не удивилась, вспоминая, какие чувства теснят грудь подруги.
– Я сама, – твердо произнесла Джеки.
Ее бледные пальцы сжали кривую волшебную палочку. Ту самую, что так торжественно вручил ей Нотт. Забавно, как все получилось… Он думал, что его амбиции проложат мальчишке путь к власти, но оказалось, что путь этот вел лишь к могиле. Будет ли у него могила? Нет, наверное, нет… Джеки колебалась до тех пор, пока не вспомнила, что сотворил с ней Теодор.
Он играл ею, точно детской игрушкой, бездушной куклой. Не принимал девушку всерьез, пока не понял, что Джеки ждет ребенка. Боль вновь скрутила живот пуффендуйки, напоминая о том, что сотворил с ней надменный слизеринец. Он назвал это «избавление от ненужного» груза, от проблемы…
Гермиона и Драко лишь кивнули на прощанье, одарили союзников прощальной улыбкой. Гриффиндорка обняла Чарли, Симуса и Джеки, уходя… Она даже хотела поцеловать крепко заснувшую Джинни, когда покидала зловещее поле.
Факелы, закрепленные у входа в пещеру, давно погасли. Они и не были нужны, ведь мягкие лучи осеннего солнца уже разлились по земле. Гермиона не видела, как смерть настигла Теодора. Она предлагала стереть ему память, заставить забыть собственную личность, но Чарли не согласилась, не решилась на столь мягкий шаг. Когтевранка сказала, что они могут заставить его забыть, но никогда не изменят. Все случившееся повторится вновь… Его злобная, тщеславная душа будет стремиться к власти всю жизнь.
Смерть для таких людей – лучшее лекарство, а каждое лекарство всегда находит своего больного. Каждая вина сама притягивает правосудие, и искалеченная жизнь, годы интриг и ложных речей не забудутся так легко… У всего есть свой конец, и жизнь Тео не кончится ничем хорошим.
========== 48 – После стольких лет. ==========
Жизнь Министра Магии тяжела.
Вечные разъезды, нескончаемые приглашения и церемонии очень сильно выматывают, отрывают от семьи, от родного дома. Тяжело это… Быть далеко от родных и любимых в трудные минуты.
Женщина торопливо распечатывала письмо, что принесла ей старая, потрепанная жизнью сова. Как обычно, слишком занятая Чарли не посмотрела на печать, не попыталась узнать автора письма с одного единственного взгляда. Она неосторожно вскрыла хрупкий конверт, не желая тратить ни секунды зря. Карие глаза забегали по строкам, с детской жадностью хватая буквы…
«Здравствуй, Чарли, рада написать! Видела вчерашнюю статью в газете, даже Драко похвалил тебя. Ты просто молодец! Школа уже давно выглядит даже лучше, чем при Темном Лорде, и все эти новые башенки… Надеюсь, что Луиза не слишком докучает тебе и Симусу? Я очень рада, что ты согласилась стать ей опекуном, ведь, знаешь… Мы оба очень вам благодарны. Луиза писала нам из Хогвартса, вам, наверное, тоже. Конечно, прошла всего неделя, и сова просто не успела доставить письмо. Она в Гриффиндоре вместе с Майклом и Александром. Ваши сыновья помогают ей найти каждый кабинет… Ох, боюсь, что придется нам вскоре стать родственниками. Мы с удовольствием примем твое приглашение и приедем в гости к утру субботы, как вы и планировали. Очень рада буду повидать тебя и Симуса, столько всего нужно рассказать, что вечера явно не хватит. О маскировке мы позаботимся, не волнуйся.
Твоя Гермиона.»
Чарли осторожно сложила письмо, стараясь не улыбаться, и убрала его в верхний ящик стола. Гермиона и Драко счастливы, они скрываются от всего мира, создав собственный, более лояльный и ласковый к ним… Семейство Малфоев пополнилось двумя отпрысками… Конечно, им необходимо прикрытие, чтобы ходить в знаменитую магическую школу. Чарли со своим мужем любезно согласились «удочерить» старшую дочь Гермионы – Луизу. Младшей еще два года до первых уроков…
Майкл Финниган – старший сын Симуса и Чарли, заметил, что девчушка Малфоев прекрасна в своем упрямстве… Он знал о ее происхождении, знал, и не желал раскрывать страшной тайны. Отец частенько рассказывал отпрыску о том, как все происходило в те страшные годы. Впрочем, Симус утаил некоторые зловещие подробности. О том, например, кто лишил его глаза…
Оглядываясь назад, все четверо понимали, что поступили правильно, позволив Малфою уйти в новую жизнь, верша свою судьбу правильно. Гермиона и Драко поженились не так давно, встретив закат у моря. Они обменялись кольцами под шум мерно бегущих волн и хлопанье собственных детей…
Джеки покинула Англию год назад, сказала Чарли, что должна найти себя, понять, что с ней происходит и до каких пор воспоминания клеймом будут гореть на ее коже… С того дня она не писала. Не давала знать о себе… Симус пытался расспросить коллег из других стран, но, как и следовало ожидать, не получал внятного ответа. Сколько на свете девушек, чью жизнь сломала та война?
«Я не могу иметь детей, Гермиона, не могу. Не могу закрывать глаза: в темноте я вижу картинки… А в них его лицо, Гермиона, его улыбка… В зеркале я вижу свои глаза, и в зелени их мне чудится Теодор с его порочными речами о власти. Знаешь, мой взгляд стал таким похожим… Он холоден, точно сталь кинжала, словно ледышка, Гермиона… Клянусь, я пыталась забыть, но что-то мешает… Мне не найти спасения в Великобритании, не найти покоя, пока всюду я вижу его призрак…» – последнее, что было написано пуффендуйкой…
Дверь кабинета громко распахнулась. Высокий мужчина с завидной бородой темно-каштанового цвета, что была на несколько оттенков темнее волос на его голове, шагнул внутрь. Чарли лениво подняла глаза от пустого стола и не смогла сдержать рвущейся наружу улыбки. Она любила супруга, любила, когда он приходил к ней на работу, забирая на обед…
– Пойдем? – спросил он, протягивая жене руку.
– Да, – ответила Чарли.
Она быстро просеменила по полу, крепко сжав ладонь Симуса в своей. Мужчина наклонился, поцеловав жену в макушку. Тогда вся эта идея с побегом не казалась ему хорошей, но сейчас… Когда впереди все так хорошо, так радужно… Чарли закрыла кабинет на ключ, прощальным взглядом смерив бронзовую табличку. «Чарли. Д. Финниган» – выгравировано на ней. Буквы слились в столь приятное слуху имя…
«Мы все сделали правильно…» – подумала она, проходя мимо портрета Теодора, что считался спасителем, убитым при попытке остановить последнего выжившего Пожирателя Смерти. Он все же стал великим… Как и хотел. Он стал героем в глазах людей, что не знали его, не знали правды об истинном освободителе.
