Текст книги "I'm a slave for you (СИ)"
Автор книги: Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
С самого детства Гермиона Грейнджер привыкла вмешиваться в чужие дела, и сейчас ей казалось, что ее прямая обязанность – избавить Драко от душевных мук. Пусть хоть последние дни его жизни окажутся чуть счастливее всех предыдущих. Пусть он думает, что гриффиндорка забыла все обиды и оставила прошлое в прошлом, уступая напору его любви.
Может быть, хоть так она сможет искупить тяжесть убийства? Да, не ей нужно будет отдать приказ для перехода к последнему шагу, не ее изящные пальцы установят таймер на бомбе… О, ее руки, руки Джинни омоются кровью… Кровью Пожирателей. Пожирателей! Одна смерть предотвратит тысячу новых, спасет невинные души «преступников грязнокровок»… «Мы станем героями, а не убийцами», – уверяла себя Гермиона, поглаживая горячую спину Малфоя.
Помещение погрузилось в тишину. Только плеск воды изредка докучал молодым гостям, не давая сосредоточиться на своих думах. Каждого тревожили тяжелые мысли. Кому-то предстояло отказаться от идеалов, что годами в него вбивали родители, кому-то предстояло осознать свое положение и отношение к своему окружению. Обоим предстояло найти в себе силы, чтобы совершить решительный поступок, избавиться от уз прошлого и шагнуть в будущее, что обоим совершенно не кажется светлым и радостным.
Драко чуть отстранился от рабыни и заглянул ей в глаза. В них был и страх и печаль, любовь и ненависть… Весь мир, казалось, поселился в этом пытливом взгляде бесподобной гриффиндорки. Малфой нежно, аккуратно провел ладонью по щеке девушки, вызывая в ее хрупком тельце легкую дрожь.
– Мне нужно жениться… – наконец, заявил Драко, желая увидеть реакцию Гермионы.
Ни один мускул на этом слегка загорелом лице не дрогнул. Внешне грязнокровка сохраняла спокойствие, не желая порадовать Драко своей легкой ревностью. Гермиона вспомнила сцену в магазине одежды. Эти жуткие, циничные сестры Гринграсс… Наверняка, Драко выберет себе в супруги одну из них. Интересно, ту, что помоложе или ту, с которой он вместе учился? Губы девушки чуть скривились, и Драко, полный блаженного удовольствия, тихо хмыкнул, убедившись в том, что он не безразличен рабыне.
– Да, наверное, пора уже. Я думала, что чистокровные волшебники женятся не позднее восемнадцати, – слегка обиженным тоном проговорила Гермиона.
Обычно, хозяин не должен поощрять дерзость своих рабов, но сейчас Драко позволил себе закрыть глаза на этот «маленький бунт». В конце концов, он рад, что Гермиона, возможно, не желает делить его с кем-то еще. Конечно, Малфой знал, что ему уже давно пора было жениться, но мысль о создании семьи почему-то начала волновать его именно сейчас, именно в этот момент, когда сердце может подтолкнуть его к отчаянному решению…
– Ага, и на собственных сестрах, – парировал Драко. – Так, что, считают все гриффиндорцы?
– Думаю, что так считают все представители менее чистокровного сословия, – ответила Гермиона с улыбкой.
Драко наклонился к Гермионе и поцеловал ее в лоб, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор о бессмысленных стереотипах. В конце концов, Гермиона не может объективно судить претенденток на столь ответственный «пост», поэтому спрашивать ее совета в таком деле – непростительная ошибка. В конце концов, у Драко еще есть время, чтобы подобрать достойную кандидатуру, а главное, чтобы девушка терпимо относилась к… Наложницам.
Гермиона же лишь надеялась, что за то недолгое время, что осталось Драко на этом свете, он не успеет сделать своей избраннице предложение. Было бы очень грустно портить его и ее планы на жизнь и на смерть… Точнее, это было бы еще грустнее, чем просто так оборвать его никчемное существование. Гермиона натянуто улыбнулась, стараясь отогнать от себя мысли о скором расставании с хозяином. В конце концов, девушка решила, что больше нет причин ненавидеть его… Пусть прошлое действительно останется в прошлом.
Плохо запертая дверь, ведущая в прохладное помещение, противно скрипнула, поддаваясь чьему-то напору. Губы Драко чуть скривились. Он не хотел, чтобы их с Гермионой ломкую идиллию кто-то вот так бесцеремонно прервал в столь интимный момент. Хозяин поместья нехотя обернулся назад, к двери, собираясь высказать незваному гостю свое недовольство… И застыл, точно одна из мраморных статуй, окружавших бассейн.
Джеки стояла у входа, боясь сделать шаг внутрь. Голый хозяин и его рабыня смутили робкую пуффендуйку, и она, стараясь не смотреть в их сторону, опустила свои зеленые глаза к холодному мраморному полу. Покрытые веснушками щеки пылали алым румянцем, а тоненькие ручки тряслись от страха.
Малфою было совершенно плевать на нежную и ранимую душу Джеки. «Боже, никогда не видела голых мужчин? Или я так привлекателен? Конечно же я привлекателен…» – подумал юноша, громко вздыхая. Как ни странно, он чуть смягчился. Вид растерянной, по-детски испуганной служанки слегка умилил его, но и разгневал.
– Ты что-то потеряла? Советую поискать в другом месте… – произнес он с надрывом, стараясь не сильно повышать голос.
Джеки дрогнула всем своим хрупким телом и напряглась еще сильнее, чем прежде. Домовики редко поручали ей иметь дело лично с хозяином, чаще пуффендуйку просили протереть пыль на верхних полках или срезать засохшие ветки, чтобы эльфы не утруждали себя ненужным применением магии и не «оскверняли» великое искусство. Сейчас малышка нервничала, не находя слов для ответа своему господину. Решимость покинула ее так стремительно, что Джеки побледнела, словно мрамор…
– Вам письмо, господин, – пролепетала девушка, крепко сжимая в руках аккуратный бежевый конверт.
– Оставь его на столике и убирайся, – ответил Драко, вновь поворачивая голову к Гермионе.
Дверь за Джеки тихонько закрылась, и молодые люди вновь оказались вдвоем. Взгляд гриффиндорки все еще был обращен к двери. Ей не нравилось обращение Драко с остальными слугами, но она не могла сделать ему замечание. В конце концов, эта его твердость казалась скорее заученной и наигранной, чтобы поддерживать миф о его «непоколебимости». Гермиона решила, что ей никогда не суждено понять законов «общества Пожирателей».
Поверхность воды подернулась серебристой рябью, и Драко неспешно приблизился к краю бассейна, дотянулся до столика и мокрыми руками взял конверт. Черная печать со змеей бросилась юноше в глаза. Весточка от Темного Лорда… Драко нахмурился, на лбу у него появилась глубокая морщинка. Юноша нетерпеливо раскрыл письмо и принялся читать его, бегая глазами по старой исписанной бумаге.
– Все хорошо? Важные вести?– спросила Гермиона, аккуратно подплывая к отрешенному Драко.
На лбу Малфоя заблестели соленые капельки пота. Холодные серые глаза как-то испуганно бегали по злосчастным строкам довольно краткого письма. Последняя фраза запала в голову, осела на языке, и Драко, в забывчивости, прошептал ее себе под нос.
– Надеюсь, ты составишь нам компанию…
========== 27 – Знаешь, чья это кровь? ==========
Гермиона сидела в своей комнате, печально глядя в окно. Сердце ее томила непонятная, противная грусть. Казалось бы, свобода уже близка, близок час расплаты, но… Какой ценой она добывает свою свободу? Драко Малфой всегда был мерзавцем. Жутким и бессердечным мерзавцем, замучившим множество невинных душ! Эти проклятые чувства, теплящиеся в груди гордой гриффиндорки – просто иллюзия любви и ничего больше… Просто в ее новой жизни было так мало тепла и ласки, что как только хозяин смягчился, сменил гнев на милость, она начала проникаться к нему симпатией, забывая о его истинной сущности.
Холодный летний дождь барабанил по толстому стеклу. Капли скапливались в крупные прозрачные бусинки и шустро скатывались вниз, разбиваясь о мокрую каменную дорожку. Гермиона знала, что «любовь», которую она начинает питать к Малфою – слишком опасна и никак не желала признавать, что юноше постепенно удается завоевывать ее расположение.
Драко ушел почти сразу после прочтения того странного письма. Он неловко, сконфуженно улыбнулся рабыне, вместо того, чтобы ответить на ее вопрос. «Мне нужно бежать. Работа. Если хочешь, можешь еще немного поплавать. Домовики проводят тебя обратно как только ты сама того пожелаешь», – сказал Малфой и торопливо вышел из воды. Крупные капли пота и воды стекали по его точеному бледному телу, а губы сжались в тонкую линию.
Видимо, эта работа дается ему нелегко. Впрочем, раньше Гермиона этого совсем не замечала. Может быть, ей просто хотелось видеть его злым? Было проще думать, что Драко – монстр, чем пытаться понять все пережитые им страдания. Или, это сейчас ей кажется, что ему нелегко… Ведь так хочется, чтобы Драко оказался просто непонятой, заблудшей душой…
На улице стояла глубокая, непроглядная ночь. Через открытую форточку Гермиона слышала, как холодные капли дождя с разбегу бьются о землю, образуя на многочисленных дорожках Малфой Мэнора грязные мутные лужи. Редкие порывы ветра направляют водный поток в сторону окна Гермионы, капли падают на ярко-красный коврик у подножия кровати, прорываясь в приоткрытую форточку. Грязнокровка не может перестать думать о Драко, о его холодном, пронизывающем до костей взгляде, о его сильных руках, покрытых темно-синими венами, о его еле заметной, надменной улыбке хищника.
Проклятые мысли колючим потоком вливаются в голову рабыни, мешая следить за происходящим на улице. Девушка всегда любила дождь, с самого детства. В дождь она получила известие о том, что обладает магическим потенциалом… Этот легкий запах сырости, этот размеренный, убаюкивающий шум за окном – доводили грязнокровку до блаженного экстаза. Но сейчас только в мыслях о Драко она может найти утешение, только в нем видит свое будущее счастье.
Это болезнь? Это какая-нибудь жуткая болезнь, да? Гермиона, словно ужаленная, вскочила с высокой мягкой кровати и побрела к камину. Может быть, ровное потрескивание горящих поленьев сможет успокоить ее искалеченную болью душу? Робкими, неуверенными шагами она добралась до красных кресел, смутно освещенных рыжим огнем в камине. Гермиона угрюмо поглядела на свое отражение, повернув голову к зеркалу.
«Многие девушки только и мечтают о твоей жизни. Все, что тебе нужно – своевременно раздвигать ноги и выглядеть чуть лучше, чем плохо. Беззаботное существование… Но оно же не для тебя! Не ты ли та бойкая девчушка, желающая помочь всем вокруг? Если бы не ты, Гермиона, Гарри погиб бы уже на первом курсе, в стальных объятьях того страшного растения. А теперь… Только посмотри на себя! Подстилка Малфоя! Думаешь, это приведет к чему-то большему? Лишь к смерти. Но к чьей смерти, Гермиона? Ты должна решить.»
Гермиона отвернулась от собственного отражения. Когда-то ее глаза были красны от пролитых слез, но сейчас, почему-то, они светились счастьем. Может, так чувствует себя человек, нашедший… Другого человека… Неужели, это действительно – любовь? Разве можно считать привязанность, возникшую из ненависти, появившуюся так внезапно – любовью? Нет, конечно же – нет. Гриффиндорка давно уже перестала верить сказкам, в которых злобные чудовища превращаются в прекрасных добрых принцев.
«Ты не можешь любить его! Не можешь! Просто представь себе Драко. Закрой глаза и представь его наглую, злобную физиономию. Ничто внутри не шевельнется», – шепнуло ей что-то глубоко внутри. Гермиона, склонная доверять своему природному чутью, решила, что этот таинственный голос прав. Она покорно закрыла глаза и откинулась на спинку кресла, стараясь сосредоточиться на Драко. Образ сильного, такого знакомого мужчины всплыл в разуме грязнокровки, заменяя собой прочие мысли.
От камина исходило приятное тепло. В мягком кресле было так удобно и хорошо, что Гермиона смогла забыть обо всех своих заботах, оставшись наедине с воображаемым хозяином. В разуме так четко отражались все его самые мелкие черты, подмеченные Гермионой… Эти холодные, ледяные серые глаза, пожирающие ее плоть, эта надменная улыбка, стальная упругость его подтянутого живота, сильные руки… Ершистые, колючие волосы… Он больше не похож на злобного аристократа, не похож на Люциуса Малфоя, не похож на Пожирателя…
Но кто же он тогда? Гермиона крепко сжала пальцы в кулак, плотнее закрыла глаза, стараясь сосредоточиться лишь на плохих воспоминаниях о Драко. Ей безумно хотелось вновь питать к нему лишь жгучую неприязнь, хотелось ненавидеть этого проклятого аристократа, хотелось всей душей желать ему самой страшной смерти…
Но теперь, теперь, когда все идет так хорошо, Гермиона не уверена, сможет ли она позволить Драко умереть в день выполнения зловещего плана освобождения. Погибнуть под завалом, погибнуть на этой ужасной пугающей земле, на территории Темного Лорда! Что может быть хуже подобной участи, что может быть хуже погребения в землях монстра? Хотя, впрочем… Малфою, как верному слуге нового режима, наверное, даже польстит место его упокоения.
Гермиона старалась отмахнуться от этой мысли, от сожаления о еще не сделанных поступках, сейчас ей хотелось лишь вспомнить Драко таким, каким он и является… Жестоким, черствым, злым… Образ длинноволосого, холодного аристократа очутился напротив «обновленного» Драко. Словно два разных человека, два Малфоя глядели друг на друга, не признавая своего сходства. Странно, что и Гермиона сейчас видела в них только различия.
Один из них – ужасно холодный и черствый, напрочь лишенный жалости человек, желающий лишь подчиняться Темному Лорду да подчинять его врагов. Второй же – нежный и заботливый, приятный молодой человек, временами пугающий и притягивающий Гермиону одновременно. Это он! Это ее Драко… Голова пошла кругом. «Что значит: твой Драко?» – спросила она сама себя, не веря собственным мыслям. «Он же не может быть твоим, Гермиона… А вот ты – можешь быть его… Рабыней. Ты – рабыня, Гермиона».
Образ «плохого» Драко пропал, оставив Гермиону наедине с «хорошим» Драко. Слизеринец приветливо улыбался, тепло глядя на гриффиндорку. Его прекрасное тело предстало перед Гермионой в своей нагой красоте, будоража воспаленную фантазию девушки. Гермиона не могла разомкнуть глаз и вновь оказаться в объятьях комнаты, не могла прервать это ненастоящее, выдуманное свидание с Драко. Она закусила губу, глядя на обнаженного юношу.
Драко, заметив смущение девушки, лишь улыбнулся своей очаровательной улыбкой и закинул обе свои сильные руки за голову, медленно приближаясь к раскрасневшейся грязнокровке. Гермиона оказалась лежащей на своей кровати, в своих же уютных фантазиях. Малфой все так же приближался к Гермионе, медленно, словно свирепый хищник, готовый броситься на загнанную жертву в любую минуту. Во рту у Гермионы пересохло от жара, вспыхнувшего внутри грязнокровки. Сердце билось так быстро, что, казалось бы, вот-вот начнет стучать прямо по ребрам. Волна холодного, дикого желания прокатилась по телу Гермионы. Хотелось поскорее закончить эту сладостную пытку томления и приступить к желанному действу.
Тонкие руки девушки сами взметнулись вверх, умоляя воображаемого Драко приласкать свою рабыню. «Боже, что я делаю? Зачем ты… Зачем залез мне в голову, Драко?» – думала Гермиона, проклиная собственную слабость. Постыдную слабость, вызванную диким, животным желанием, таким непривычным и неестественным… Неправильным желанием рабыни.
Жар от камина не мог сравниться с тем теплом, что томилось в груди Гермионы. Сидя в своем удобном красном кресле, она опустила тоненькую ручку вниз, легонько провела пальчиками по своим нижним губам, не прекращая думать о Драко. Дрожь пробежала по телу, приятно щекоча нежную чувствительную кожу. «Утоли мой голод, прошу… Драко…» – шептала воображаемая грязнокровка, лежа под Драко, ощущая тепло его тела, слыша биение его сердца… Или это ее сердце? Гермиона была не в силах различить.
Тоненькие пальчики девушки вновь скользнули по чувствительным губам. Вверх, вниз, изучая реакцию своего тела. В мечтах, Гермиона лежала с Малфоем на кровати, придавалась сладостным утехам, утоляла животный голод, покорно подчиняясь зову, шедшему от своего всесильного, всемогущего хозяина…
Гермиона замерла, нащупав там, внизу, самую чувствительную точку. Ее пальчики плавно скользили то вверх, то вниз, вызывая все новые всплески эмоций и ощущений. Она ласкала чувствительный бугорок, второй рукой хватая себя то за грудь, то за бедро. Так же делал Драко, да… Гермионе стало так жарко, будто плоть ее вот-вот готова сгореть от страсти. На лбу выступила испарина, руки, пальцы, все также двигались, словно заколдованные. Гермиона приносила наслаждение самой себе, воображая, что это дело рук Драко…
Боже, почему этот юноша вызывает в ней столько различных эмоций, столько страхов, столько желаний… Гермиону окутало странное, плохо изученное ею чувство. Кончики пальцев точно проткнули множеством острых иголок. Внутри живота что-то приятно ущипнуло, скрутило, потянуло… Невероятное тепло внутри вдруг сменилось невероятным холодом, затем вновь теплом… Краска прилила к щекам, губы искривились в неестественной улыбке…
– Драко… – прошептала Гермиона, замерев.
Шумный, полный счастья вздох вырвался из ее груди, как только последняя искорка блаженства покинула хрупкое тело девушки. Образ Драко, нависшего над ней, исчез из головы Гермионы, оставив ее одну в кромешной темноте. Разум словно очистился от этих почти материальных образов двух страстных любовников, и гриффиндорка, скинув наваждение, открыла глаза.
На соседнем кресле сидел Драко, молчаливо наблюдавший всю эту замечательную картину. Он прикрывал улыбку рукой, явно пораженный таким пикантным зрелищем. Его холодные серые глаза переливались каким-то металлическим блеском, в тусклом свете огня в камине. Гермиона замерла от неожиданности. Тело внезапно сковало, словно ужасом или страхом… Румяные щеки покраснели еще гуще, грязнокровка подняла слабые ладошки и прикрыла ими рот, чтобы крик ее вышел не таким громким.
– Драко!
Юноша противно хихикнул, глядя на девушку. Он не мог оторвать взгляда от рабыни, не хотел упустить ни одного мгновенья этого происшествия. Гордость пылала в его широкой груди. Приятно было осознавать, что место для Драко нашлось в мечтах девушки. О, каких, наверное, сладостных мечтах…
– Ты могла бы дождаться меня… – почти обиженно проговорил Малфой, не отрывая взгляда от смущенной Гермионы.
Девушка убрала от лица руки и, словно почувствовав себя виноватой в чем-то ужасном, пристыжено опустила глаза. Зачем она вообще это сделала? Спонтанное желание, такое яркое, такое дивное и манящее… Откуда берутся эти желания? Как закрадываются в наши головы, управляют нашими руками… «Ты сама управляла своими руками, Гермиона», – шепнуло что-то внутри.
Пауза слишком затянулась. Редкое потрескивание дров в камине не давало царствовать тишине. Гермиона глядела на пол, не в силах поднять глаза на Драко. Внезапно, на полу, около кресла, на котором расположился юноша, она заметила грязный след. Мокрый и вязкий, цвет его не разобрать в скудном оранжево-красном свете огня. К тому же, глаза, так привыкшие к темноте, не могли передать странную картинку достаточно точно… На секунду, всего на одну секунду, Гермионе показалось, что это след от крови, смешанной с уличной грязью.
– Ну, что ж, я просто зашел сказать, что сегодня сплю у себя, – сказал Драко, проследив за взглядом Гермионы.
– Как… Как на работе?… – поинтересовалась Гермиона, всем сердцем надеясь, что Драко опустит грязные подробности своих грязных обязанностей.
Малфой прочно знал, что рабыня совсем не хочет получить правдивый ответ. В любом случае – он не желает вспоминать об этом дне, ведь он уже остался позади. В комнате Гермионы было так тепло и уютно, что Драко совершенно не хотел ее покидать. В конце концов, его спальня была куда более мрачным местечком. Юноша вспомнил, как утром говорил с Гермионой о неизбежной женитьбе. Он это не всерьез, лишь чтобы поддержать беседу и развеять тишину… Но так или иначе – время идет, забирая с собой благоприятные годы. Наследник нужен каждой семье…
Также, Драко вспомнил и о том, что так неосмотрительно разрешил Гермионе перемещаться по поместью. Что, если она узнает о…? Если подслушает разговоры домовиков? Нужно будет настрого запретить им перешептываться по этому поводу… Что-то больно кольнуло правое плечо Малфоя, и он осторожно повел им в сторону, стараясь отвлечься. «Проклятый Финниган. Как только я с тобой закончу…» – думал Драко, разглядывая каштановые кудри Гермионы.
– Отлично. Все просто отлично. Ты знаешь, Темный Лорд планирует еще один бал, – ответил Драко, отворачиваясь к двери.
Гермиону явно оживила эта новость. Она подняла глаза от пола и уставилась на Драко, ожидая более подробных сведений. Ее неумолимо тянуло к той еще необретенной, ожидающей свободе. Но теперь, к ликованию грязнокровки прибавилась жалость, страх скорой скорби. Скорби о Драко… Подумать только! Пара прекрасных страстных ночей, немного дорогих подарков, щепотка милых ласковых улыбок… И ее сердце уже у него в кармане… Такой трюк можно проделать с каждой девушкой или только с глупыми мышками…?
– И когда состоится прием? – спросила Гермиона, стараясь подавить волнения.
Драко чуть сузил холодные серые глаза, стараясь вспомнить точную дату. Темный Лорд упомянул об этом вскользь, скупясь на подробности, когда Драко доставил пленника к нему в поместье. Тогда слизеринец не думал об этом, пропустил мимо ушей день предстоящего празднества.
– Я не запомнил дату, прости. Нам напомнят, я уверен. Еще… Темный Лорд прослышал, что у меня работают две рабыни…
Гермиона слегка удивилась, услышав, что Темный Лорд узнал об этом. Должно быть, Теодор рассказал… Не могла же Джинни поведать ему занимательную историю о жизни старой подруги, правда? Мир изменился, изменились и старые знакомые… но ведь Джинни осталась прежней?
– Он приглашает нас обеих? – спросила Гермиона, прекрасно зная ответ.
– Да. Дату я уточню позже, а ты, будь добра, подготовь… Эм… Не помню имени этой девчонки…
Драко устало поднял свою жилистую руку. Его пальцы аккуратно коснулись лба, между бровей залегла неглубокая морщинка. Улыбка ушла с его бледного лица, убежала вслед за покоем, внушенным обществом рабыни. Малфой вспомнил о предстоящих делах, о том, что близка развязка дела, которое вот уже несколько лет не может быть закончено. Нельзя сказать, что Драко рад такому повороту событий, нельзя сказать, что он опечален им… Теперь, после такого сближения с горячо любимой грязнокровкой, Драко уже и не знает, на чьей стороне его сердце…
Каменный пол чуть слышно скрипнул под ногами юноши. Слизеринец лениво поднялся с кресла и нехотя поплелся к двери, стараясь не смотреть на Гермиону. «Повернешься – не сможешь уйти», – предупредил он сам себя. Открыв дверь кодовой фразой, юноша неспешно остановился у порога. Не поворачивая головы, холодным, безжизненным тоном он произнес:
– Доброй ночи.
– Доброй ночи… – ответила Гермиона уже после того, как дверь за юношей захлопнулась, скрывая от нее пустой коридор.
Гриффиндорка чуть наклонила голову, подвинувшись вперед, к соседнему креслу. Драко только что покинул его, и Гермионе показалось, что он что-то забыл. Небольшое темное пятно красовалось на ярко-красной обивке спинки кресла. Оно казалось таким темным, таким отталкивающим… «Наверное, он был мокрым из-за дождя», – успокаивала себя гриффиндорка, спрыгивая с кресла. Девушка устало побрела к кровати, радуясь предстоящему сну в одиночестве.
Драко же не разделял ее восторга. Он спускался по длинной винтовой лестнице, думая о чем-то своем. На глаза Малфою вдруг попался старый зеленокожий домовик, негласный командир остальных домашних эльфов. Драко знаком подозвал его к себе, чтобы узнать, почему тот бездельничает. «Неужели, они с ним уже управились?» – спросил себя слизеринец, следя за тем, как быстро мельтешат тоненькие лапы эльфа.
– Мы все сделали, хозяин. Он в подвале…
Драко одобрительно кивнул, глядя на собственные руки. Рукава кое-где были порваны и испачканы алой кровью. Но нет, все в порядке… Она же не его. «Чужая смерть для тебя – упоение, высшая награда…» – говорил когда-то Темный Лорд, принимая Драко в ряды Пожирателей Смерти. Действительно ли? Нравится ли Драко эта должность? Нравится ли ему убивать людей, сея всюду страх? Наверно…
– Скажи эльфам, что на сегодня они свободны, могут идти спать, – бросил Драко, направляясь к кухне.
Тяжелая дверь скрипнула и торопливо закрылась за юношей. Из подвала пахло сыростью, железом и кровью… По длинной лестнице свободно гулял ветер, то спускаясь вниз, то поднимаясь наверх. Шаг за шагом Малфой спускался все ниже и ниже, перешагивая скрипучие ступени. На пути слизеринец старался придать своему лицу как можно более холодное выражение. Когда будет нужно – он улыбнется, словно безумец, когда придет час, Драко закричит, словно от злости… Все будет так, как когда-то учил его Темный Лорд. Пленник сознается, он обязательно расколется, если Малфой будет следовать инструкции, которую уже успел выучить наизусть.
«Просто сделай это. Пока ты мучаешь людей – ты останешься подле Темного Лорда. Но стоит только показать ему свою слабость… И они замучают тебя», – твердило ему что-то внутри. Малфой поправил пиджак, остановившись рядом с пленником, чьи руки и ноги были прикованы к страшной машине пыток. Драко специально не стал переодевать испачканный кровью костюм. Юноша надеялся, что так он сможет скорее устрашить своего «противника».
– Здравствуй, приятель, – злорадно произнес надменный слизеринец. – Это снова я, Финниган. Знаешь, чья это кровь? – спросил Драко, указывая на густо испачканную рубашку.
========== 28 – Здравствуй, Чарли. ==========
В небольшом поместье Блейза, расположенном на окраине туманного Лондона, было невероятно жарко. Все обитатели скромного по аристократическим меркам жилища умирали от изнеможения… Сон неуклонно звал домовых эльфов в свое царство, нашептывая приятные мысли об отдыхе, приближаясь к их длинным кривым ушам. Домовики привыкли бороться с усталостью, не замечать ее, не думать о ней, полностью отдаваясь работе…
Но Чарли еще не успела привыкнуть к тропической жаре, царившей в ее новом доме… Раньше девушку звали Джессикой, а теперь… Забини купил ее совсем недавно, около двух дней назад. Юноша долго выбирал новую рабыню, жадно рассматривая товар. Его темные глаза оказались прикованными к бледной девушке, что была на голову ниже его самого… Блейз заплатил солидную сумму, чтобы заполучить симпатичную девчонку на замену предыдущей рабыни. Ту юноша проиграл в карты, неаккуратно поставив ее на кон. Забини с радостью выкупил бы ее обратно, да только вот Сивый сказал, что не отдаст честно добытую им добычу…
Впрочем, не долго горевал Забини по утраченной подруге. Рабыни быстро надоедают, точно детские игрушки. Их нужно регулярно менять или же приобретать все новых и новых, чтобы удовлетворить свой аппетит. В этот раз Блейз решил не скупиться на удовольствия и приобрести для себя девственницу. Хорошенькую и глупенькую девчонку, что будет покорно выполнять каждую его просьбу, выслушивая наставления.
Забини никогда не любил темпераментных женщин лишь потому, что сам обладал сложным, вспыльчивым характером. Слизеринцу хотелось видеть рядом с собой покорную и тихую девушку, славную… Она должна быть полной противоположностью его матери. Властной женщины, что всю свою сознательную жизнь выкачивала деньги из мужчин, падких на женские чары.
С детства привыкнув к уловкам предприимчивой матери, что с легкостью заставляли мужчин тратить деньги по одному ее зову, Блейз научился игнорировать их, с ходу распознавая ложь. Жалостливо надутые губки, наигранные слезы, показавшиеся на глазах… Он мог разглядеть любую попытку манипуляции и пресечь ее на корню. Разумеется, чем жестче – тем лучше…
Забини придерживался мнения о том, что рабынь не стоит слишком баловать. С предыдущей своей «подругой» он позволил себе многое прощать симпатичной мордашке, а вот с Чарли будет иначе… Блейз знал, что воспитает из нее такую девушку, которую хотел бы видеть подле себя постоянно. Мать частенько говорила ему, будто нужно поскорее жениться на богатенькой аристократке, но слизеринец все откладывал это дело, желая как можно дольше наслаждаться сладостной свободой.
Утешение юноша находил в хрупких рабынях, что так неосторожно попадали в его цепкие лапы. Забини до безумия любил властвовать над девушками, ломая их волю, заставляя питать к нему странные чувства… Блейз всю жизнь ненавидел мать за то, что она подчиняла себе мужские умы, но сам не заметил, как превратился в подобного ей. Правда, на знатных особах слизеринец никогда не практиковался, не старался находить выгоду в подобном развлечении.
Девушку он подобрал боязливую, но безумно красивую… Бледная кожа ее словно светилась в темноте, а в огромных карих глазах горел отчаянный, липкий страх. Блейз оказался до безумия доволен собственным выбором. Малышка тряслась в тесной клетке, пока совершалась желанная сделка. Казалось, что она была даже рада тому, что сможет наконец покинуть магазин.
Чарли оказалась в объятьях юноши прежде, чем успела понять, что ее наконец продали. Замочек ошейника негромко звякнул, закрываясь на ее бледной шее. Этот звук означал, что пришел конец ее свободе, пришел конец беззаботной жизни. Да, впрочем… Конец пришел вместе с победой Темного Лорда.
Блейз не стал говорить со своей покупкой. Он оставил ей скромную комнатку бывшей рабыни, больше похожую на уборную или чуланчик. Помещалась в ней лишь старая деревянная кровать, в которой, наверняка, водились кусачие клопы. Забини даже не стал спрашивать имени своей новой рабыни, решив про себя, что теперь ее будут звать – Чарли. Слизеринец решил, что грязнокровке совершенно не нужно старое имя из старой жизни. Ведь все меняется. Должно измениться…
Юноша оставил свою покупку у двух верных домовых эльфов, поручив им вымыть ее до блеска и объяснить, как следует вести себя с хозяином. Пока кривые пальцы домовиков терли бледную кожу рабыни, Чарли выслушивала наставления, что все сводились к одному: «Ты теперь собственность Господина Блейза. Ты не можешь делать что-либо без его позволения».
Чарли поняла, что не должна заговаривать с ним первой, не должна выходить из своей комнаты без приказа, не должна одеваться и раздеваться без позволения своего хозяина… Но как же спросить позволения, если заговаривать с ним нельзя? Тысячи вопросов витали в голове запутавшейся рабыни, но она не могла найти в себе сил, чтобы задать их хоть кому-то из говорливых домовиков.
Домовые эльфы казались дружелюбными. Они очень гордились своим хозяином, рассказав Чарли, что этот скромный бледный дом Блейз купил сам. Мать частенько предлагала ему деньги, но юноша постоянно отказывается, уверяя ее, что справится и сам. Кто-то считает материнскую заботу лишней, а кто-то мечтает, чтобы мать обратила на него свое внимание…
