Текст книги "I'm a slave for you (СИ)"
Автор книги: Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 31 страниц)
Два дня Чарли просидела в своей новой комнате, не обремененной «лишней» мебелью… Света в ней не было, лишь всепоглощающая, пугающая тьма, к которой Чарли вполне привыкла. Утром эльфы ставили на табуреточку около ее кровати графин с водой, чтобы рабыня не умерла от жажды, а вечером забирали грязнокровку в ванную комнату. Рабыня начала думать, что из одной клетки попала в другую, превратившись в домашнего хомячка.
Вот и прошел второй день. Голод болью скрутил желудок Чарли, и она обреченно глядела в стену, будучи уверенной в том, что найдет здесь свой конец. Помнится, еще в школе, совсем недавно, Чарли обладала достаточно женственными формами… Округлые бедра и небольшой животик не портили, но и не красили девушку. Сейчас же фигура когтевранки превратилась в скелет, обтянутый тонкой бледной кожей. В «Домах Удовольствий» рабынь не слишком хорошо кормят…
Дверь в комнату отворилась, издав противный скрип. Чарли зажмурилась, почувствовав, что яркий свет полоснул ей прямо по глазам. Эльф несмело шагнул внутрь, протянув девушке свою костлявую ладонь, испещренную мелкими синими венами. Грязнокровка непонимающе уставилась на него, понимая, что время для принятия ванны еще не пришло.
– Вставай, – проговорил он своим смешным тонким голосом.
Чарли послушно встала, прекрасно помня о том, что никто не собирается отвечать на ее вопросы. Девушка молча двинулась вслед за домовиком, ухватив его трясущуюся лапу. Она шла, любопытно разглядывая стены. Пустые и холодные… Темно зеленый цвет преобладал надо всеми остальными, превращая уютный маленький домик в логово кровожадной змеи. Когтевранка всегда представляла себе дом аристократа именно таким… Может, немного больше и роскошнее.
Маленькие ножки Чарли отказывались шагать также быстро, как шел пред ней домовик. Два дня на воде забрали все те скудные силы, что остались в изможденном теле когтевранки. В глубине души Чарли надеялась на то, что умрет прежде, чем ее хозяин успеет ознакомиться с ее телом… Девушка никогда не мечтала о том, чтобы умереть непорочной, но сейчас ей большего всего на свете хотелось бы, чтобы ее никто и никогда не трогал.
Сердце билось так часто, так громко пульс колотился в висках, что Чарли не могла отвлечься от участи, что ждет ее в стенах скромного поместья. Девушка слышала о том, для чего волшебники покупают себе молоденьких девиц и безумно боялась, что догадки ее окажутся правдой. Деревянный пол скрипел под ногами когтевранки. Каждая дощечка, что ощутила тяжесть тела девчушки, словно кричала ей вслед: «Беги, беги»…
Но куда бежать? Обратно в «Дом Удовольствий»? Ведь стоит ей выбраться на улицу, как очередной отряд с ищейками Темного Лорда отправит ее обратно, запрет в клетке. Чарли поняла, что как бы это ни было прискорбно, а дом ее теперь здесь. В этом доме ей выделено местечко в темной комнатке, чем плохо? Хоть железных прутьев пред глазами нет.
Хозяин пугал девушку. Отталкивал от себя безразличием и презрением, что таилось в его холодном взгляде. Как бы когтевранка хотела умереть еще в битве за Хогвартс, никогда не попадать в чужие руки и никогда не ощущать ошейника, что так больно сдавливает хрупкую шею. Пол под ногами продолжал противно скрипеть, заставляя Чарли шумно дышать, чтобы заглушить этот проклятый звук.
Наконец эльф остановился около массивной двери, обтянутой темно-коричневой кожей. Домовик несмело поднял лапку и постучал о нее три коротеньких раза, нервно переминаясь с ноги на ногу. Что-то там за ней тихо шевельнулось. Негромко, почти неслышно двинулось за дверью и вновь погрузилось в гудящую тишину, что царила совсем не долго.
– Пусть заходит, – проговорил уже знакомый голос хозяина, манерно растягивая слова.
От этого мягкого, бархатного голоса Чарли почувствовала себя плохо. Да, возможно, в другой ситуации, в прежнем мире она даже могла бы счесть Блейза обворожительным молодым человеком… Но сейчас он ее хозяин, хозяин, чьего нрава она еще и не знает. Однако два дня строгой диеты из питьевой воды очень красочно описывают его как человека жестокого и строгого. Блейз словно пытался тем самым показать Чарли, что ее ждет далеко не самое беззаботное существование. Впрочем, это было совершенно лишним. Когтевранка знала, что ее не ждет теплая кровать и уютные книжки… Девушка была слишком умна, чтобы строить подобные иллюзии.
Эльф открыл дверь, кривой лапой указывая, что Чарли должна шагнуть внутрь. «Не будешь подчиняться, тебе будет больно», – сказала себе когтевранка, нехотя заходя в комнату хозяина. Не успела девушка обернуться, как дверь за ней с грохотом закрылась, отделяя ее от пустого теплого коридора. Хрупкое тельце девчушки дрогнуло от громкого стука, с которым деревянная дверь вернулась на свое место.
Страх сковал легкие, наливая тело свинцом. Чарли все еще смотрела на дверь, не находя в себе сил повернуться к хозяину. Наконец, простояв так около минуты, девушка несмело повернула голову, желая узнать, как долго ее собираются мучить надоевшей тишиной. Однако, пред Чарли оказалась лишь пустая кровать, плотно застеленная темно-коричневым покрывалом, да несколько резных деревянных шкафов, в которых хранились старые потрепанные книги. На пустых бежевых стенах не было ни фотографий, ни рисунков, ни картин. Казалось, что уют для Забини – что-то пустое и теплое…
Чарли заметила, что вся мебель, что есть в доме – выглядит очень уж старой и необычной. Налет старины имелся на вешалке в прихожей, выполненной в форме руки дряхлой ведьмы, на зеркале, что висит под ней. Мебель выглядит очень старой и хрупкой. Даже маленькая кроватка самой Чарли, похоже, была выкуплена с какого-то аукциона. Дороговизна всех имеющихся в доме вещей наталкивала девушку на мысль о том, что если уж Забини покупает что-то, то только самое лучшее и самое дорогое… Однако это совсем не польстило когтевранке, а наоборот же – смутило ее.
«Дорогая вещичка – вот ты теперь кто. Неприятно? Странно…» – подумала девушка, разглядывая голые стены. Жалость к самой себе и своему новому положению больно колола грудь, не давая девушке расслабиться. Забыть о том, кем она стала в глазах магического общества. Мать же говорила ей! Говорила: «Оставайся дома, милая. Ты никакая не волшебница. Ты – моя дочь». И зачем? Зачем же она убежала тогда? Зачем ринулась в Хогвартс, манивший волшебной сказкой? Нужно было остаться в безопасном мире магглов.
– Подойди, – прозвучал приятный голос Блейза.
Встрепенувшись, точно потревоженный ветром лист, девушка подняла глаза к кровати. Рядом с ней Чарли увидела еще одну дверь, ведущую уже в другую комнату. Когтевранка медленно, нехотя сделала пару шагов, жадно хватая взглядом каждую деталь. Комната, из которой прозвучал голос, оказалась ванной. Посредине ее оказалось огромное джакузи, до краев заполненное водой. Серебряная гладь оказалась прикрыта белой пеной, а из крана все продолжала литься вода.
Чарли не знала, откуда донесся голос. Зайдя внутрь, девушка поняла, что эта комнатка тоже пустая. Темно-синяя плитка под ногами поблескивала в свете солнца… Хозяин словно вел с ней странную, непонятную игру, которая Чарли совершенно не нравилась. Впрочем, пока он не прикасается к ней… Почему бы и нет? Забини может хоть целый день прятаться от нее.
Когтевранка аккуратно, почти бесшумно подошла к краю джакузи. Она заглянула вниз, в воду, прикрытую пушистой белой пеной. От нее шел приятный теплый пар, подлетая к самому потолку небольшой комнатки. Чарли обрадовалась тому, что не смотря на то, что поместье Забини кажется ей весьма неуютным, в нем достаточно тепло, чтобы не умереть от холода. Когтевранка всей душой ненавидела именно холод…
Внезапно, что-то больно уцепилось за ногу Чарли. Ее худая лодыжка оказалась в цепких пальцах человека, что тащил ее прямиком к воде. Когтевранка издала громкий, полный ужаса вопль и упала на пол, больно ударившись локтями. По помещению прокатились громкие раскаты смеха, напоминающие вопли умирающей гиены. Огромные черные глаза Чарли оказались устремлены на Забини, вылезшего из-под водной глади.
– Ты испугалась, да? – спросил он, стараясь справиться с приступом смеха, мешавшим ему говорить.
Испуганная рабыня глядела на Блейза, не в силах совладать со своим языком. Смех хозяина уже стих, но Чарли казалось, что он все еще звучит у нее в голове, разливаясь болью по иссушенным венам. Точеное тело Блейза блестело под лучами тусклого солнца, что закрались через тоненькое стекло огромного окна. Бронзовый загар его казался безупречным, эта улыбка, эти смеющиеся глаза… Внезапно, Чарли почувствовала, что по щекам ее катятся крупные градины слез, оставляя за собой соленые дорожки. От чего она плакала? Обида, что копилась в ней столь долго, смешалась с внезапным испугом и вылилась слезами, что падали сейчас в теплые воды джакузи.
Улыбка сползла с лица Забини, и он жалостливо поглядел на рабыню. Она так нелепо смотрится в платье, что ей совершенно не по размеру… Блейза могли бы разозлить женские слезы, но эти… Они казались ему такими настоящими и яркими, что сердце юноши болезненно сжалось.
– О, ну не плачь, не плачь. Я же не людоед, – сказал Блейз, вылезая из теплой воды.
Слизеринец совершенно не хотел покидать своей купели, но что-то заставило его подняться. Сильные руки прижали к себе рыдающую девушку так крепко, как только могли. Чарли почувствовала, что не может ни вздохнуть, ни шевельнуться в стальных тисках рук хозяина. Его горячая мокрая кожа так тесно прижалась к девушке, что она почувствовала себя до ужаса смущенной…
Чарли боялась опустить глаза. Она еще никогда не видела голого мужчину, а сейчас прижата к сильному торсу оголенного юноши. Руки девушки безвольно повисли. Чарли не знала, нужно ли ей обнять его или толкнуть… Девушка сильно пожалела о том, что предпочитала приключенческие романы любовным. Прочитай она парочку женских книг, знала бы, что делать в подобных ситуациях…
Сильная ладонь Забини легла девушке на голову. Юноша провел рукой по длинным шелковистым волосам когтевранки, стараясь успокоить ее. Блейз не любил женских слез, не любил, когда они тряслись в страхе… Но он знал, что по-другому ему никак не подчинить рабынь. Только запугивания и унижения способны сломить их надломленную волю окончательно. А любовь… А любовь не может родиться в таких условиях. Алмазы не находят в грязи…
– Раздевайся и прекращай лить слезы. Здесь и без тебя полно воды, – обиженным голосом произнес Блейз, отстраняясь от когтевранки.
Тепло чужого тела, что грело Чарли совсем недавно, так быстро пропало, что девушка не сразу поняла, что объятья разжаты. Она увидела лишь широкую спину Забини, что медленно погружалась в теплую воду. «Раздевайся», – словно эхом пролетело у нее в голове. Чарли мгновенно покраснела, прикрыв губы рукой. Она знала, что далеко не только объятья ждут ее за этой дверью, но… Услышать приказ оказалось так страшно, так противно, что девушка не смогла сдержаться.
Чарли твердо решила, что она выживет. Раз уж ей выпало сомнительное счастье пережить Битву за Хогвартс, то она должна пережить эту эпоху. «Тирания не может держаться слишком долго. Рано или поздно нас всех освободят», – думала Чарли холодными ночами, что проводила в ржавой клетке.
Коротенькие пальцы девушки потянулись к молнии на платье. Послышался характерный звук, как только собачка покатилась вниз, открывая взору бледное тело девушки. Чарли не любила собственное тело даже сейчас, когда потеряла лишние килограммы. Они сменились небольшими, почти незаметными растяжками, что рассыпались по ее некогда аппетитным бедрам. Хозяин еще не видел их, и, наверное, он не очень обрадуется, обнаружив столь неприятный дефект.
Чарли шумно вздохнула, медленно опуская ногу в воду. Горячая жидкость обожгла ее бледную кожу, и девушка болезненно поморщилась, плотно стиснув зубы. Когтевранка знала, что она должна выполнять любой каприз своего хозяина. Он же может вернуть ее в Дом Удовольствий в любой момент… Возвращенок обычно не продают второй раз. Их отправляют в бордели, в которых бедняжки вынуждены служить, меняя по десять мужчин на дню.
Блейз ухмыльнулся, не поворачиваясь к рабыне. Он слышал ее болезненный вздох, понимал, что она не привыкла к подобной жаре. Юноша безумно обрадовался тому, что там, в темноте подвального помещения, он сделал правильный выбор, купив Чарли. Судя по всему, она покладиста и покорна, она знает, как ведется игра, в которой девушка давно проиграла, родившись грязнокровкой.
– Возьми мочалку и помоги мне. Не стой без дела, – прикрикнул на девушку Блейз, резко повернувшись.
Чарли подскочила от неожиданности и дрожащей рукой схватила колючую мочалку, что лежала у самого края. Девушка пыталась заставить себя выглядеть как можно более тихой и спокойной, словно она вовсе не боится этого сильного, могучего юноши, что купил ее тело… Руки тряслись, нервно сжимая несчастную мочалку. Когтевранка провела в обществе хозяина так мало времени, а уже чувствует себя до боли униженной и оскорбленной до глубины души.
Она осторожно приблизилась к своему господину, пробираясь сквозь горы мыльной пены. Ее холодные пальцы коснулись смуглой спины слизеринца, осторожно смахнув с нее остатки медленно оседающей пены. Забини выпрямился, вдохнув полной грудью. Ему нравились эти неловкие прикосновения, эта боязливость, что залегла в милой рабыне. Блейз всегда любил именно таких девушек. Неопытных и робких.
Слизеринец блаженно улыбнулся, поворачиваясь лицом к своей рабыне. Он облокотился на край джакузи, опускаясь ниже. Девушка застыла в нерешительности, продолжая держать в руках мочалку, пока Блейз оценивал ее тело. До этого момента он старательно делал вид, будто ему совершенно не интересно, что же у девчонки под одеждой. Забини оказался приятно удивлен наличием округлой груди и тонкой талии… Карие глаза девушки блестели от пролитых слез, но она больше не лила их понапрасну, закусив пухлую губу.
Блейз лениво поднял руку и шевельнул ладонью, указывая девушке на свой торс. Чарли поджала губы и приблизилась к юноше, стараясь не думать о том, что она голая пред незнакомым мужчиной. Мочалка больно царапнула грудь слизеринца, но он решил не говорить ничего, молча наслаждаясь застенчивой рабыней. В ее карих, почти черных глазах блестел яркий, колючий страх, что так смешил Блейза. «Ну разве можно быть столь непорочной в наше время?» – подумал Блейз, продолжая улыбаться.
Чарли водила мочалкой по телу юноши, стараясь тереть его смуглую кожу как можно сильнее. Когтевранка боялась, что нежные движения пробудят в нем нежные желания… Пусть уж лучше он накажет ее за то, что она неаккуратна или груба. Хозяин блаженно закрыл глаза, наслаждаясь этим приятным ощущением близости радостного момента. Ну, кому-то из них это точно будет радостно.
Когтевранка все гуще покрывалась алым румянцем, продолжая тереть лоснящуюся на солнце кожу господина. Девушка чувствовала, что пальцы ее уже не дрожат от страха. Спокойствие потихоньку заполняет ее тело, заставляя расслабиться, вдыхая ароматное масло, растворенное в теплой воде.
Забини, словно опасный хищник, наблюдал за рабыней, подмечая каждое ее движение. Он следил за тем, как медленно вздымается ее обнаженная грудь, как пальцы сжимают мочалку, как веки опускаются и вновь поднимаются вверх… В каждом движении когтевранки таилось некое особое очарование, женская грация, смешанная с острым животным страхом. Сладостное зрелище уже успело утомить юношу, что так изголодался по теплу женского тела.
Сильные руки Забини молниеносно вынырнули из-под воды. Юноша уцепился за тонкую талию грязнокровки и притянул ту к себе, стараясь быть как можно более жестким в своих «ласках». Огонь страха разгорелся в глазах грязнокровки с новой силой, сжигая то хрупкое спокойствие, навеянное теплом эфирных масел. Как же легко, оказывается, можно напугать бедную девчушку. Забини хотел бы узнать как ее звали раньше, сколько ей лет, где она жила… Но все это узнается потом!
Покладистая, такая послушная Чарли вдруг уперлась ладошками в сильную грудь юноши. Все ее естество желало отстраниться, толкнуть хозяина и убежать прочь, скрывшись ото всех, вернуться в холодную ржавую клетку. Когтевранка отвернулась, как только руки мулата скользнули вверх, больно схватив ее за соски-горошины.
– Пожалуйста, не надо, – пропищала она, все еще стараясь отстраниться от властного слизеринца.
Забини улыбнулся, услышав мольбу. Нет, он уж точно не собирается останавливаться сейчас. «Зачем она вообще так боится? Разве не проще расслабиться?» – думал он, продолжая изучать хрупкое тело рабыни. Блейз никак не мог понять, почему девушки так боятся первой близости. Он просто не мог поверить в то, что им может быть мучительно больно в то время, когда он получает столь острое удовольствие. Юноша прекрасно знал, что хорош собой… Слизеринец искренне не понимал, почему рабыня не хочет того же, о чем думает он сам.
– Не дергайся, – прошептал Забини на ухо когтевранки.
Резким движением юноша опустил девушку себе на колени, усевшись на дно джакузи. Теплая вода прикрыла грудь рабыни, заставляя ее тело дернуться от резкой смены температуры. Губы Забини впились в губы Чарли, срывая с них горячий, такой приятный поцелуй… Для рабыни, однако, он оказался немного разочаровывающим…
Когтевранка всего один раз прежде целовалась. Только вот… С девочкой. Они учились на одном курсе, вместе ходили в Хогсмид, навещали дома друг друга на каникулах… И вот, однажды, подруга пожаловалась на то, что боится, будто не сможет хорошо поцеловать мальчика, как только придет время. Чарли уже не помнит, как ее губы оказались на губах подруги… Это казалось ей не важным, второстепенным, на фоне того приятного теплого чувства чужих губ.
Губы слизеринца больно впились в ее собственные. Язык юноши проник в рот когтевранки, исследуя его, пытаясь добиться хоть какого-то ответа. Этот поцелуй не казался Чарли столь же чарующим или нежным… Он был неприятен, противен ей до кончиков пальцев.
Не встретив никакой реакции, кроме слез, что вновь потекли по пунцовым щекам рабыни, Забини чуть отстранился, заглядывая девушке в глаза. Он увидел в них немой протест… Остатки его, спрятанные за страхом, готовы были выпрыгнуть наружу, вылиться в истерике или попытке побега… Блейзу не понравились те искорки, что блестели в темных глазах грязнокровки. Слизеринец знал, что они должны потухнуть раз и навсегда, раствориться в покорности.
Смуглые пальцы, точно стрелы, вонзились в спину девушки. Когтевранка не смогла сдержать жалобного стона, что вырвался из ее груди. Слезы все продолжали литься, превращаясь в ручейки, омывающие пылающие щеки. Как же это унизительно, как противно… Блейз больно дернул девушку за подбородок, приближая ее заплаканное личико к своим горячим губам. Не обращая внимания на попытки отстраниться от господина, Блейз продолжал целовать рабыню. Его руки грубо мяли нежное тельце девушки, обещая оставить после себя синие отметины на бледной-бледной коже.
– Прошу вас… Хватит, – прошептала девушка, надеясь, что ее мольбы наконец будут услышаны.
Забини слышал и первую ее просьбу. Просто он не считал нужным потакать этой девушке. Глупые мольбы когда-нибудь перестанут слетать с ее губ, сменяясь ласковыми словами. Блейз надеялся привязать к себе девушку, заставить ее подчиниться, сломить волю когтевранки, превратив ее в послушную, покладистую рабыню.
– Не об этом ты должна просить, – прорычал Забини, начиная злиться.
Чарли всхлипнула, понимая, что ей никак не избавиться от подобного унижения. В конце концов… Он купил ее. Купил ее тело, чтобы использовать его так, как только сможет придумать. Когтевранка закрыла глаза, почувствовав, что что-то упирается ей в бедро. Горячие губы осторожно коснулись ее шеи, вызвав под собой легкую щекотку. Тело девушки ощущало тепло Забини, насыщалось подобной близостью, дрожа под каждым прикосновением слизеринца.
Мулат приподнял бедра девушки, словно она не весила ничего. Блейз поудобнее устроил рабыню у себя на коленях, аккуратно проводя рукой по внутренней стороне ее бедра. Краска с новой силой прилила к щекам Чарли, заставляя ту смущенно опустить глаза. Забини улыбнулся, понимая, что девушка почти готова. Он совершенно не хотел причинять ей слишком сильной боли. Слизеринец не был садистом или любителем женских криков… Он просто любил девушек, любил властвовать над ними…
Пальцы Забини замерли на нижних губах рабыни, заставляя ту вздрогнуть всем телом. Холодок пробежал по спине Чарли, заставляя ту выгнуться. Однажды, всего однажды она пыталась сама доставить себе удовольствие, но ощущения были не столь яркими и завораживающими. Сильные пальцы хозяина двигались то вверх, то вниз, заставляя дыхание Чарли сбиться. Девушка уткнулась Забини в плечо, хватая воздух, точно рыба, выброшенная на берег.
Не в силах терпеть близость девушки, Забини раздвинул ей ноги, не без удовольствия отмечая, сколь гибка его рабыня. Юноша аккуратно приставил свой орган к нижним губам девушки, отводя ее лицо от своего плеча. Чарли не успела опомниться, как рот ее накрыли губы Забини. Внизу, где-то около живота стало так больно, что из глаз когтевранки скатились две скупые слезинки. Послышался полный отчаяния вскрик, сдавленный губами Забини.
Блейз аккуратно погладил девушку по спине, отрываясь от ее губ. Он вновь прижал ее к себе, начиная осторожно двигаться внутри. Слизеринец сжал кулаки от наслаждения, с трудом проникая внутрь девушки. Там так горячо, так узко, что Блейз боялся сорваться и наброситься на девушку, точно свирепый хищник. Каждое движение сильного господина отдавалось тупой болью в теле когтевранки. Каждый его толчок сопровождался недовольным сдавленным вскриком. Чарли уцепилась за спину хозяина, точно за спасательный круг. Ее коротенькие пальчики побелели еще сильнее, пока она сжимала смуглую кожу господина.
Забини начал медленно набирать темп, все быстрее и быстрее двигаться, чувствуя, как нарастает его желание. Удовольствие казалось невообразимо острым, словно только заточенный нож… Прошлая его рабыня не была невинной, не была столь нежной и милой… «Подумать только, какими они бывают разными», – подумал Блейз, зарываясь лицом в темные волосы грязнокровки.
Боль чуть притупилась, сменяясь новыми чувствами, ранее не знакомыми Чарли. Что-то внутри шевельнулось, отдаваясь приятной щекоткой внизу живота. Девушка аккуратно прикусила шею господина, стараясь сдержать крики, что рвались из ее груди. Забини довольно улыбнулся, почувствовав острые зубы на своей шее. Пот стекал с его стальных мускулов, смешиваясь с теплой водой…
– Чччшшш. Славная девочка. Потерпи. Потерпи и все пройдет, – шептал он, уткнувшись в мягкие волосы рабыни.
Блейз не помнил как истома растекалась по его изможденному телу. Он не помнил и как долго малышка еще держалась за него так крепко, словно она тонет в море, а он – спасательный плот. Ароматы лаванды и мускуса витали в воздухе ванной комнаты, медленно наполняя легкие юноши. Чарли устало уткнулась в грудь господину, стараясь не плакать. Ей было так стыдно за то, что она почувствовала что-то кроме боли и унижения, ей было так больно от осознания собственной никчемности, неспособности противостоять сильному господину…
– Сегодня останешься у меня, – сказал Блейз, стараясь восстановить дыхание.
Мулат осторожно приподнял бедра девушки, скидывая ее с себя. Ее кожа, что всего несколько минут назад была такой холодной, стала невообразимо теплой, приятной и нежной. Забини поморщился, понимая, что может попасть под опасное влияние женских чар, утратив бдительность… Желание обладать истинной любовью заглушал страх оказаться марионеткой в цепких руках женщины… Такой женщины, как его собственная мать.
– Бери мочалку и продолжай, – прорычал Блейз, вновь откидываясь на спинку джакузи.
========== 29 – Разбитый фонарь. ==========
Огромное окно было открыто настежь. Драко замерз, но не хотел подниматься с кровати. Как только ноги коснутся пола, на его плечи вновь ляжет ужасная задача – добиться от пленника раскрытия тайны местонахождения лагеря повстанцев. Малфой проделал долгий путь, год за годом пытаясь поймать хоть одного из «террористов» живьем. Орден Феникса… Жалкие, мерзкие букашки, что ускользали от него столько лет.
Юноша перевернулся на бок и укрылся плотным одеялом, закрываясь от холодного ветра. В охоте на живого представителя Ордена самой большой проблемой было их мировоззрение. Участники этого объединения считали, что лучше умереть, чем сдаться врагу, потому, многие из них сами отправляли заклятья друг в друга, в самих себя, лишь завидев Пожирателей. Симус – первый, кто был пойман живьем. Его приятель – Дин Томас, в надежде задержать преследователей, бросился на Драко, но был убит тем страшным заклятьем, которое когда-то сам Поттер испытал на Малфое, вычитав его в учебнике по зельеваренью.
Никто не стал возражать, когда Сивый предложил самолично избавиться от трупа. Конечно, все Пожиратели знают, как происходит эта жутковатая процедура, но… На это попросту закрывают глаза. Мораль для Пожирателя – пустой звук. К тому же, всем совершенно все равно, что случится с телом поверженного врага. Съедят ли его черви или волки – разве есть в этом разница? Никто и не задумывался о том, что на месте очередного трупа мог оказаться он сам.
Всю ночь Драко испытывал преданность пленника, терзая его плоть разнообразными орудиями пыток. В проклятом подвале нет окон. Малфой не видел, как солнце поднялось над горизонтом, освещая спящее поместье. Терзаемый Финниган кричал точно сумасшедший, проклинал чистокровных волшебников, несправедливость нового мира, но ни слова не сказал о местоположении Ордена Феникса. Под утро, когда Драко до красна раскалил острый железный прут и предложил гриффиндорцу раскрыть тайну, тот лишь отвернулся к стене, не желая встречаться взглядом с мучителем. Запах горелой плоти все еще чувствовался в воздухе зловещего дома…
«Нужно лишь подождать, возможно, усерднее мучить его… Он расколется, словно переспелый орех», – заверял себя Драко, проваливаясь в сон. Всю ночь он работал, всю ночь слушал мольбы, крики, терпел этот проклятый плач… Ни слова о сообщниках, ни слова… Юноша был сильно взбешен этим упрямством, сильно опечален тем, что не сможет получить сведения так быстро, как сам на это рассчитывал.
Впрочем, возможно, что судьба дает ему шанс изменить свою жизнь? Драко думал о женитьбе, думал о том, кого хочет видеть рядом всю оставшуюся жизнь, с кем делить постель… Разумеется – наследник древнего магического рода Малфоев должен обладать самой чистой кровью… Что, впрочем, ничуть не радовало Драко. Может быть… Может быть кто-то будет более терпим к… Смешанным бракам, чем Темный Лорд? Может быть, у Драко еще есть шанс на счастливую жизнь?
Драко зажмурился, стараясь выбросить из головы опасные мысли. Сон подкрался тихо, словно кошка, охотящаяся на беспечную мышь. Яркий свет, холодный ветер, крики этих проклятых павлинов, что гонялись за всюду снующими жуками, – уже ничто не могло помешать Драко погрузиться в живительный, такой необходимый ему сейчас покой.
Гермиона же только встала. Ночью она заснула быстро, утомленная долгим плаваньем. Разлепив сонные очи, девушка улыбнулась самой себе. Солнечный свет уже залил красно-золотую комнату. Яркие желтые лучи отражались от пола, вычищенного до блеска. Грязнокровка поджала губу. Она надеялась, что в свете дня сможет разглядеть то загадочное пятно получше…
«Когда только эльфы успели все убрать? И почему так тихо? Боялись разбудить меня?» – подумала девушка. Гермиона вновь поджала губы. Она почувствовала себя виноватой перед ними. Гриффиндорка всегда боролась за права эльфов, даже прекрасно понимая, что им ни к чему ее отчаянная борьба. И сейчас, когда домовики начинают бояться ее – гриффиндорка чувствует внутри ужасную тяжесть, словно прошлая, настоящая Гермиона бьется внутри рабыни.
Как бы девушке не хотелось затруднять слуг, но сама она выбраться из комнаты не сможет. Вчера грязнокровка пообещала Драко, что подготовит Джеки к грядущему балу, и чем скорее начать, тем лучше. Темный Лорд был достаточно эксцентричным… Мероприятие может быть назначено на завтра, послезавтра… Медлить нельзя, иначе она рискует разозлить Драко, не успев справиться. Грязнокровка хлопнула в ладоши, как это обычно проделывал Малфой, и перед ней оказалась маленькая курносая эльфийка, замотанная в белоснежную хлопковую простынь. Ее огромные темные глаза глядели на грязнокровку со страхом и омерзением. Здешние домовые эльфы не очень жаловали нечистокровных магов.
– Будь добра, приведи ко мне Джеки, – попросила Гермиона, стараясь улыбнуться как можно более дружелюбно.
Эльфийка лишь качнула головой, в знак того, что слышит приказ. Домовиха щелкнула костлявыми серыми пальцами и с громким хлопком исчезла, оставив Гермиону одну. Девушка спрыгнула с кровати, поправила белую шелковую ночнушку, что доходила ей до колен и побрела к зеркалу. Чуть отодвинув назад небольшой красный пуфик, Гермиона села на него, ожидая служанку. Да, она в состоянии сама справиться со своими волосами, но так будет проще преподнести волнующую новость.
Слуги просыпаются гораздо раньше хозяев, и, разумеется, Джеки уже давно разбудили. Она протирала пыль в кладовой, разглядывая чудные ингредиенты, лежащие на полках. Пуффендуйка встрепенулась, услышав, что кто-то трансгрессировал к ней. Бегло произнеся: «Хозяйка ожидает», эльфийка схватила Джеки за руку и унесла прочь из старого темного чулана, оставив там непогашенный фонарь.
Мгновенье, и мрачный пугающий чулан заменила яркая красно-золотая комната, в которую Джеки так любила заявляться. Яркий свет больно ударил в глаза, заставляя прикрыть их. Эльфийка подтолкнула Джеки вперед, заставляя ту подойти ближе к Гермионе, и исчезла также быстро, как появилась.
– Доброе утро! Эльфы сказали, что хозяин Драко разрешил тебе свободно разгуливать по поместью! – восторженно произнесла Джеки, глядя на Гермиону.
Гриффиндорка угрюмо глядела в старое зеркало и встретила там восторженный взгляд Джеки. Ее зеленые, наивные глазки блестели от счастья. Но что его вызвало? Если задуматься, то Джеки всегда светится счастьем, приходя сюда. Может быть, она просто не могла грустить? Даже рабство не могло заставить ее лить слезы.
– Да, разрешил, – заверила ее Гермиона. – Я боялась, что разбужу тебя.
Джеки улыбнулась своей по-детски очаровательной улыбкой и взяла расческу с туалетного столика. Она прекрасно знала свои обязанности и всегда была рада помочь Гермионе. Шелковистые кудрявые волосы гриффиндорки были послушными, мягкими на ощупь. Так как длина не позволяла заплести косу, Гермионе приходилось каждое утро распутывать волосы, что казалось ей непосильно сложной задачей. Гриффиндорка хотела бы вновь отрезать их, но Драко и слышать не желал… Джеки, будучи обладательницей завидной шевелюры, гораздо лучше разбиралась в таких делах. Расческа скользила по волосам, заставляя Гермиону запрокинуть голову назад.
