Текст книги "I'm a slave for you (СИ)"
Автор книги: Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)
– Нет, не волнуйся, все в порядке. Я уже давно проснулась, – сказала Джеки, приветливо улыбаясь Гермионе.
Пуффендуйка украдкой разглядывала свое отражение в зеркале, сравнивая себя с Гермионой. Она любила гриффиндорку всей душой, обретя в ней старшую сестру, которой у Джеки никогда не было. Но сердце переполнялось болью от того, что красота Гермионы превосходит ее собственную. Утешало лишь то, что Теодор никогда не видел настоящего облика Гермионы, потому, просто не мог проникнуться к ней теплыми чувствами… Не мог же, да?
– Темный Лорд скоро снова устроит бал, – аккуратно начала Гермиона.
Лучик яркого солнечного света отражался от серебряного бубенчика Джеки и гулял по красному ковру, шагая в такт движениям грязнокровки. Пуффендуйка вспомнила суматоху, вызванную прошлым приглашением на прием. Зависть кольнула где-то под ребрами. «Как же тебе везет. Все равно, что быть свободной и чистокровной», – думала Джеки, глядя на затылок Гермионы.
Расческа распутывала кудри грязнокровки, придавая им более опрятный вид. Гермиона не смотрела в зеркало, она опустила карие глаза вниз, глядела на задвинутые ящики трюмо. Именно там она и спрятала яд, что принес ей Теодор. Склянка валяется там, в окружении всевозможных заколочек и шпилек, дожидаясь своего звездного часа. Гриффиндорка невольно начинала нервничать. С каждой секундой бал становится все ближе и ближе. Что, если Джинни не возьмет яд, откажется помогать, сославшись на удобное положение? А что, если она выдаст и Гермиону и Теодора Темному Лорду, разрушив всякую надежду на перемены?
– В чем ты пойдешь? – спросила Джеки, выводя Гермиону из транса. – Я слышала, что в аристократическом обществе не принято дважды надевать один и тот же наряд.
– Ну, я же не аристократка… – улыбнулась Гермиона.
Она и правда не думала о том, что собирается надеть предстоящим вечером. Наверное, Драко опять вызовет на дом портниху. На этот раз ей придется сшить сразу два платья. И для Гермионы и для Джеки. Интересно будет посмотреть, как Драко собирается изображать заботливого и великодушного хозяина пред гостями, когда Джеки начнет заикаться в его обществе?
– У меня для тебя есть отличные новости, – произнесла Гермиона, улыбаясь своему отражению в зеркале.
В комнате становилось все жарче. По-летнему жаркое солнце глядело в окно, его лучи нагревали все, чего касались. Гермионе, одетой в легкую ночнушку – было комфортно в таком климате, а вот Джеки… Ее строгое черное платье из плотной ткани, длинные чулочки – все это не располагало к подобной духоте. Пуффендуйка не привыкла жаловаться, потому молчала, выполняя нетрудную работу личной горничной.
Но, лишь услышав от Гермионы о том, что ее ждут приятные вести, все неудобство мигом исчезло. «Это Теодор? Он опять придет?» – думала Джеки, продолжая расчесывать волосы подруги. «Интересно, что же он скажет насчет того поцелуя… Вспомнит ли вообще? Наверняка девушки к нему так и льнут…» – с грустью подумала пуффендуйка, строя догадки.
– Ты тоже приглашена, – коротко бросила Гермиона, глянув на отражение Джеки.
Ее огромные зеленые глаза округлились. Руки, крепко державшие расческу, опустились вниз. Нижняя губа слегка дрогнула, точно Джеки услышала что-то обидное. В ее миленькой голове никак не могла уложиться подобная мысль. Такая как она, ничем не примечательная, отнюдь не любимая рабыня хозяина – приглашена на бал самого Темного Лорда… Может быть, ей показалось? Наверняка, просто опять замечталась за работой, вот и мерещится всякое…
– Приглашена?.. – спросила Джеки, поднимая глаза к зеркалу.
Ее взгляд встретился со взглядом Гермионы. На лице гриффиндорки играла довольная улыбка. Ей безумно нравилась эта девочка, нравилась ее наивность и доброта. Гермиона – единственный ребенок в семье, почувствовала, что между рабынями образовалась сестринская привязанность и была безумно рада тому, что эта новость приносит Джеки столько счастья…
– На бал. Вместе с нами, – пояснила Гермиона, все также тепло улыбаясь.
«Боже мой, Боже… На бал. В высшее общество… Хоть куда-нибудь… Только бы не здесь», – думала Джеки. Она не могла поверить собственным ушам. Сердце колотилось в груди, больно дубася по ребрам. Расческа выскользнула из рук и упала на пол. Вместо того, чтобы кинутся вниз, подобрать инструмент, Джеки кинулась вперед, к Гермионе. Что-то глубоко внутри в одно мгновенье заставило ее принять решение. Она должна обнять Гермиону. Руки ее сцепились, крепко прижимая к себе гриффиндорку, заливающуюся смехом.
Грязнокровки еще долго обнимались, прижавшись друг к другу. Гермиона не разделяла того безграничного счастья Джеки. Конечно, ведь пуффендуйка идет на бал веселиться… Но перед Гермионой стоит жуткая, сложная задача. От гриффиндорки сейчас зависит не только ее судьба, а судьба многих поколений грязнокровок. Нет права на ошибку, нет права на слабость.
Как только Джеки разорвала объятья, Гермиона вновь взглянула в зеркало. Пуффендуйка с немым ликованием подобрала с пола расческу и положила ее на столик, неловко улыбаясь собственным мыслям. Она повернулась к зеркалу и принялась приглаживать волосы руками. Копна пышных пшенично-русых волос была заплетена в толстую опрятную косу, что аккуратно закреплена белой ленточкой, вплетенной в волосы. «Интересно, какие девушки нравятся Теодору», – подумала Джеки, мысленно сравнивая себя с Гермионой. «Милые и застенчивые или девушки, предпочитающие действовать сами?»
Гермиона чуть отстранилась, приближаясь к незаправленной еще кровати. Она решила застелить ее сама, стараясь выглядеть чуть мягче, чуть лучше в глазах домовиков. Гриффиндорку совсем не привлекала судьба превратиться в очередную аристократку, что не соизволит и пальцем шевельнуть, ей хотелось сохранить хоть крупицу прошлой себя, хоть часть гордой самостоятельной гриффиндорки.
– У меня столько вопросов, что голова сейчас лопнет, – проговорила Джеки, глядя на Гермиону, словно сумасшедшая.
Солнце осветило гриффиндорку, и волосы ее стали отливать ярким золотым блеском. Пуффендуйка в очередной раз отметила красоту и грацию Гермионы. Ту красоту, о которой Джеки может лишь мечтать… День клонился к вечеру, а солнце неуклонно бежало вниз, к краю горизонта. Пуффендуйка забыла обо всем, услышав радостную новость. Фонарь, оставленный в кладовой, все продолжал гореть…
– Ну так спрашивай скорее, – хихикнула Гермиона, складывая одеяло.
Мысли бойко копошились в голове, сменяя друг друга. Джеки никогда не была на подобных мероприятиях и понятия не имеет о том, что делать, как говорить, танцевать или вести себя в подобном обществе. Что, если она опозорится на глазах у Теодора? «Не глупи. Гермиона же тоже грязнокровка, однако все прошло хорошо. Все рабыни – грязнокровки и ни одна не опозорилась…», – успокаивала себя Джеки.
– В чем мы пойдем? – спросила девчушка, усаживаясь за стульчик напротив трюмо.
Одеяло беззвучно упало на кровать, укрыв ее собой, и Гермиона повернулась к пуффендуйке. Она подняла глаза к потолку, на секунду задумавшись. Сейчас платье – меньшая из ее проблем. Впрочем, конечно, каждой девушке хочется выглядеть хорошо в глазах общества… Может быть, Джеки удастся встретить кого-то из знакомых. В прошлый раз Гермиона видела, что ей помахала какая-то незнакомая девушка, и махнула ей в ответ, боясь разоблачения.
– Думаю, что этим займется наша портниха. Лучше скажи, ты умеешь танцевать? – спросила Гермиона, усаживаясь на кровать.
Улыбка озарила лицо Джеки. Глаза, пылающие ярким блеском счастья, засветились неудержимой гордостью. Танцы – пожалуй, единственная в мире вещь, что выходит у Джеки неплохо, даже хорошо. Отец водил ее на бальные танцы, затем, став взрослее, девчушка записалась на более современные. Она бы и сейчас брала уроки… Лишь в танце пуффендуйка не казалась такой нескладной и неуклюжей, лишь в танце ей становилось уютно в собственном теле, что казалось ей невероятно громоздким.
– Да, умею, – похвалилась Джеки. – А что танцуют на таких вечерах? Только вальс? – поинтересовалась она, с жадностью взирая на Гермиону.
– Да, только вальс. В прошлый раз все было роскошно и… Довольно скучно, – посетовала Гермиона.
– А вы с Драко тоже танцевали?
– Нет, – ответила Гермиона, вспоминая чем кончился ее танец с Тео.
Она грустно воззрилась в окно, различая силуэты павлинов, горделиво шагающих по изумрудной траве. Белые, точно снег, странные птицы. Иногда они распушают свои красивые пушистые хвосты и носятся во все стороны, распугивая всякую другую живность. Наблюдать за внешним миром – одно из немногих развлечений грязнокровки, запертой в этой проклятой комнате. Иногда это успокаивало даже лучше, чем хорошая книга. Но теперь, когда она может бродить по поместью, Гермиона сможет найти развлечение поинтересней.
– А как ты думаешь… Кто-нибудь пригласит меня на танец? – спросила Джеки, застенчиво глядя в пол.
Теперь свет улыбки показался на лице Гермионы. Ее безумно забавляли мысли, эмоции этой малышки. Ее страхи так абсурдны, так глупы… Гриффиндорка считала Джеки очень красивой. Веснушки совершенно не портили ее прекрасное нежное личико. Огромные зеленые глаза похожи на два бескрайних лесных луга, волосы цвета пшеницы, эти длинные ноги… Но, смотря в зеркало, сама Джеки видит лишь курносый носик как у свинки, мерзкие пигментные пятна на носу и щеках, кривые, слишком длинные ноги и неопрятные кудри…
– Думаю, что это будет Теодор, – сказала Гермиона, продолжая улыбаться.
В изумрудных глазах Джеки отражалась неописуемая радость. Она немного смутилась от того, что Гермиона так легко раскусила ее «тайну», но безумно обрадовалась, услышав, что Тео может пригласить ее на танец, может приобнять ее за тонкую талию и закружить девушку…. «Нужно попрактиковаться! Обязательно нужно!», – подумала пуффендуйка, поднимаясь со стула.
Солнечный лучик, отраженный серебряным бубенчиком на ошейнике девушки, скользил по стенам, двигаясь вместе с Джеки. Она вдруг вспомнила, что оставила в кладовой светильник, а ведь это очень опасно… К тому же, кто знает, что там хранится? Может быть, оно боится света или тепла? Драко же Пожиратель Смерти, и он может хранить в кладовой что-то мерзкое, незаконное.
– Позови, пожалуйста, домовиху. Пусть вернет меня в кладовку. Я закончу уборку, отнесу обратно фонарь и вернусь к тебе, хорошо? Не хочу гневить хозяина… – пролепетала Джеки, широко улыбаясь.
Гермиона кивнула и хлопнула в ладоши. Появление эльфийки не заставило себя ждать. Она презрительно посмотрела на двух грязнокровок и нехотя дотронулась до руки Джеки, отправляя ее обратно в кладовую. Сырость и мрак вновь накрыли пуффендуйку с головой. Она открыла рот, собираясь поговорить с угрюмой эльфийкой, но той уже не было на месте. Она трансгрессировала прочь, оставив грязнокровку наедине со старыми фотографиями давно убитых людей.
Яркий огонек, горевший в старом светильнике Рона, затрепыхал. Наверное, где-то сквозняк. Но тут же совсем нет окон… Отправляя малышку на уборку, ей точно разъяснили – любое внешнее воздействие на ингредиенты может оказаться для них губительным. «Некоторые из них стоят гораздо дороже, чем ты», – сказал старый ворчливый Рон, вручая ей тряпку.
Дверь в чуланчик скрипнула и Джеки поняла, что просто забыла ее закрыть. Она подбежала к двери, споткнувшись о какой-то корень, что слетел с полок. Девушка цокнула языком, хватаясь за лодыжку… Внезапно, Джеки замерла. Ей показалось, что там, за дверью кто-то… простонал. Она явно слышала стон, полный боли. Девушка потянулась к светильнику, и, взяв его в руки, неслышно приоткрыла деревянную дверь. Перед ней оказалась лишь старая лестница. Холодная и мрачная… Не могут же ступени ее стонать от боли?
– Уф… – отчетливый вздох послышался где-то внизу.
В горле внезапно пересохло. Нет, Джеки не боялась встретиться с привидением или боггартом. «Наверное, какая-нибудь птичка залетела в подвал. Может быть, это голодный енот? Здесь вообще водятся еноты или крысы?» – размышляла Джеки, оглядывая лестницу, ведущую куда-то далеко вниз, в кромешную темноту мрачного подвала.
Девушка уже успела упрекнуть себя в невнимательности. «Наверняка енот забрался туда потому, что ты не закрыла за собой дверь. Нужно спуститься и посмотреть что там. Вдруг крысы пожрут что-то в кладовой? Придется отрабатывать так… Как не очень прилично…», – думала Джеки, собирая все свое мужество в кулак.
Дверь противно скрипнула, пропуская Джеки вперед, закрываясь за ней. По лестнице действительно гулял сильный холодный ветер. Пуффендуйка плотнее закрыла дверь в кладовую, и, убедившись, что сзади никого нет, осторожно побрела вниз, держа перед собой фонарик на вытянутой руке. Огонь продолжал свой безумный танец, гонимый легкими порывами холодного ветра. Тени перемешались по стенам, нагоняя на беспомощную Джеки ужас.
«Крыса. Это просто крыса. Запуталась в старых веревках и не может выбраться», – уверяла себя пуффендуйка, делая очередной шаг на нижнюю ступеньку. До ее слуха вновь донесся вздох полный боли. Показалось, что существо, что сидит там внизу – выругалось. Крысы так не умеют, нет, крысы не разговаривают…
«Это домовик. Рон послал кого-нибудь прибраться там… Но все равно нужно проверить», – думала Джеки, освещая себе дорогу. Раньше она никогда сюда не спускалась. За то недолгое время пребывания в Малфой Мэноре, девушка уже успела изучить каждый закоулок поместья, рассмотреть каждую картину и каждую статую, что в нем имелась. Но подвал… Никто никогда не запрещал посещать его. Просто пуффендуйка сама не желала спускаться вниз.
Резкий запах металла ударил в нос. Этот противный запах осел на языке, причиняя Джеки легкий дискомфорт. Что-то скрипнуло под ногами, когда она спустилась вниз. Просто сломанное звено цепи попало под подошву туфелек Джеки. Девушка освещала фонарем путь, стараясь разглядеть что-то впереди. Холодные каменные стены оказались увешаны цепями разной длины. Впереди, на стойке, стояли какие-то странные палки, обтянутые кожей. Джеки никогда прежде не видела ничего подобного. Это помещение навевало на нее страх. Хотелось скорее уйти отсюда, подняться наверх, к свету… Там вдали, в конце мрачной комнаты, что-то снова выдохнуло. Оно замерло…
Холодный пот выступил на лбу пуффендуйки. Она чувствовала на себе чей-то взгляд, такой тяжелый, точно на плечи ей поместили огромный свинцовый камень… Что-то громко скрипнуло там, в глубине темной комнаты и Джеки мгновенно повернула голову на источник странного звука. Мурашки стайкой пробежали по спине, заставляя девушку выпрямиться. Мрак не желал отступать, не желал сдаваться свету старого фонаря, все гуще обступая Джеки.
Тоненькая ручка затряслась. Фонарик в руке задергался, словно марионетка. Джеки сделала шаг вперед, освещая путь. Тусклые огненные блики гуляли по ее веснушчатому личику, перемешиваясь с тенями… Она остановилась около странного деревянного сооружения, выполненного в форме буквы Х. Ладошкой она прикрыла рот, стараясь сдержать крик, рвущийся из груди.
Молодой человек, привязанный к дыбе, с огромным усилием поднял голову. Некогда приятное лицо его покрывала кровь. Правый глаз был закрыт, из него сочилась коричневая мерзкая жижа… Все тело его покрывали синяки и глубокие порезы. Юноша с немым любопытством, с бесконечной надеждой в единственном своем глазу, глядел на незнакомку.
– По… Помоги… – прошептал Симус, стараясь держать голову на весу.
Оглушительный крик окатил мрачную комнату и прервался на самой высокой ноте. Фонарь выпал из тоненьких ручонок девушки и разбился вдребезги. Осколки разлетелись по разным углам, а огонек погас, вновь погружая комнату во тьму. Джеки упала вниз, прямо в мутную кровавую лужу, испачкав дорогое черное платье. Эльф, оглушивший ее, возвышался над обездвиженным телом грязнокровки, размышляя над дальнейшим планом действий…
========== 30 – Иди в свою комнату. ==========
Пухленькая, весьма неприятной внешности дама суетливо крутилась вокруг Гермионы. Она снимала мерки, периодически дергая девушку за руку, чтобы повернуть. Драко сидел в кресле и молча наблюдал. Изредка взгляд его холодных серых глаз замирал на наручных часах. Оборотное зелье действует всего час. Чем скорее эта ведьма закончит свою работу, тем лучше. У мужчин-то все было куда проще. Не нужно выбирать платье, подбирать прическу и туфли, макияж и прочее, прочее… Чистый черный костюм, отглаженная белая рубашка, бабочка или галстук – ты прекрасен.
Бледные пальцы Драко стучали по ручке кресла. Юноша нервно вздыхал, ожидая, когда портниха наконец уйдет. Всю эту небольшую процессию перенесли в гостиную, дабы старая волшебница не заподозрила чего, увидев кодовую дверь и красно-золотую расцветку комнаты. Малфой чувствовал себя некомфортно. Он знал, что совсем скоро придется снять столь изысканный костюм и вновь отправиться в сырой подвал, пытать беднягу Симуса.
Вся эта ситуация безумно раздражала Малфоя. Хотелось выть, царапать стены, кидаться из угла в угол в поисках спасенья от гнетущего чувства беспокойства. Его истерзанную душу словно рвало на две части. Одна отчаянно пыталась привязать Гермиону к себе, быть учтивым и ласковым, не повышать голос… Другая часть Драко мечтала лишь о том, чтобы затащить Гермиону в жуткий мрачный подвал, взять ее прямо там, прямо на глазах у измученного пленника.
Стайка мурашек пробежала по спине юноши. Он нахмурился, стараясь придать себе как можно более серьезный вид. Мысли его были заняты мрачным холодным подвалом. Эта глупышка – Джеки… Домовики нашли ее там, в темноте. Точнее – домовик. Рон обезвредил ее, как только услышал пронзительный крик.
Малфоя безумно раздражала вся эта ситуация. Служанка, что не в состоянии сдержать вопль ужаса, постоянная игра в прятки с Гермионой… Драко не мог сказать ей о том, что в подвале у него спрятан настоящий, живой человек. Симус. Тот, которого Гермиона так хорошо знает, которого она наверняка помнит, с которым так хорошо общалась в школе. Гриффиндорцы – одна большая дружная семья, всегда общаются друг с другом даже после окончания школы.
Малфой всеми силами старался скрыть присутствие пленника в доме. Он спускался в подвал лишь убедившись, что Гермиона крепко заснула. Заклинание сдерживало крики несчастного, не давая ужасающим воплям и мольбам просочиться наружу. Возвращаясь в спальню, Драко первым делом стирал с рук кровь, вычищал ее из-под ногтей, соскребал с испачканной рубашки. Слизеринец еще никогда не испытывал подобного унижения. В собственном доме, выполняющий собственную работу, он вынужден скрываться, точно вор, крадущийся в ночи.
Пухленькая волшебница обсуждала с Гермионой наряд. Они сошлись на том, что девушке нужно два совершенно одинаковых платья разных цветов. Одно должно быть изумрудно-зеленым, а другое – серебристо-серым. В связи с тем, что груди у Джеки почти не было, Гермиона решила, что вырез им не нужен. Длинные рукава, юбка, доходящая до щиколотки – вот, на чем сошлись волшебницы. Гриффиндорка была сильно опечалена тем, что Джеки сама не может поучаствовать в выборе платья. Драко сказал, что бедняжка упала с лестницы и сломала себе что-то. При мысли о том, что подруга лежит в кровати, дожидаясь пока кости срастутся, Гермиона почувствовала себя ужасно.
Малфой Мэнор давно был на ногах. Каждый домовой эльф был занят чем-то важным, каждый обитатель дома работал в поте лица или играл отведенную ему роль с самого утра. Драко Малфой – хозяин величественного поместья, сидел в удобном кресле, наблюдая за рабыней и швеей. Гермиона старалась мило улыбаться, слушая очередную порцию болтовни от старой ведьмы, что сетовала на то, что работы все больше и больше. Благородные дамы так полюбили балы, что платья заказывают по несколько штук сразу…
Наконец, закончив с ненужной болтовней, волшебница попрощалась с обитателями дома. Драко подозвал домовика, жестом показав ему, что портниху нужно отправить домой. Тот кивнул хозяину и повиновался его воле, не задавая лишних вопросов. Однако Драко чувствовал, что Гермиона, в отличие от исполнительного домового эльфа, молчать не сможет. В ее умишке так и роились проклятые вопросы, готовые обрушиться на голову Пожирателя в любую секунду.
Пухленькая ведьма пропала, крепко сжимая руку домового эльфа. В гостиной повисла тишина, позволяющая слышать собственное сердцебиение. Гермиона поежилась, чувствуя, что оборотное зелье перестает действовать. Метаморфозы – не самый приятный процесс, но девушка уже привыкла к нему, словно это что-то столь обыденное, как утренний завтрак или вечерний душ.
Драко стоял за спиной Гермионы, рассматривая горячо любимую рабыню. «Иди наверх, Гермиона. Не стой здесь. Не стой», – мысленно произносил слизеринец. Ему так хотелось прикоснуться к Гермионе, так хотелось побыть с ней, любить ее, целовать… Как тогда в бассейне… Однако между молодыми людьми разверзлась пропасть. Пропасть, чье имя – Симус Финниган.
Малфой решил, что раз Гермиона не желает подниматься в опочивальню, то он сам уйдет. Куда угодно… Сегодня Темный Лорд не присылал писем, вчера – тоже. Не было бы этой проклятой тайны, Драко мог бы провести целый день с Гермионой! Валяясь рядом в постели, рассказывая истории из прошлого… Имея ее до потери пульса… Юноша развернулся и побрел прочь, к двери, ведущей на лестницу. Однако он так и не смог скрыться, пока Гермиона не успела опомниться.
– Драко… – робко сказала она.
Голос девушки был звонким, точно песня лесной птички. Однако Гермиона не была уверена в том, что Драко ответит на ее зов. Последние два дня юноша был очень замкнут, очень занят. Гермиона гуляла по поместью в гордом одиночестве, осматривая его бесконечные залы и комнаты. Домовики в один голос твердили, что хозяин слишком занят, что ее позовут, как только ему понадобятся услуги рабыни. «Но что, если рабыне нужен ее хозяин?» – думала Гермиона, грустно изучая огромную библиотеку Малфой Мэнора.
Раньше несколько дней без Драко могли лишь порадовать ее, но сейчас… Сейчас девушке как никогда было нужно его тепло, его прекрасное тело. Эти сильные руки… По спине пробежала стайка мурашек, заставляя Гермиону непроизвольно дернуться. Гриффиндорке стало так больно от своей… Зависимости? Почему ей так нужно узнать у Драко, все ли хорошо? Почему?
– Ты сегодня не работаешь? – спросила Гермиона, сделав шаг вперед.
Малфой замер, не в силах обернуться. «Повернешься, увидишь ее… И ты не сможешь сопротивляться, не сможешь оставить ее в покое», – убеждал себя Драко. Этот щенячий взгляд преследовал Малфоя. Каждый раз, занося плеть над Симусом, каждый раз, гоняя домовиков. Он видел лишь Гермиону. Испуганную, растерянную, словно он брал ее в первый раз… Этот печальный взгляд карих глаз преследовал его всюду, во снах и наяву.
– Нет, не работаю, – коротко подтвердил Драко.
Девушка замерла в метре от него. Так хотелось узнать больше, больше подробностей! Что с его настроением? Когда конкретно будет прием? Почему Гермионе не позволяют навестить Джеки, пока та болеет? Слишком много перемен наступило, слишком много вопросов роятся в голове Гермионы, слишком тяжко молча наблюдать за происходящим с безопасного расстояния.
Малфой сделал шаг к выходу, намереваясь отделаться от ненужных вопросов. Теплые пальцы Гермионы сомкнулись на его запястье, не давая продолжить движение. Нежная кожа девушки обожгла, точно раскаленная сталь. Драко показалось, будто не рука любимой женщины коснулась его, а железные оковы сомкнулись на его запястье. Отчаянно хотелось выпутаться, убежать, спрятаться… Казалось, что еще чуть-чуть, и Гермиона узнает. Узнает обо всем, узнает о Симусе…
Слизеринец, не помня себя от приступа внезапного страха, развернулся. Он вцепился в хрупкую ладошку Гермионы. Стальная хватка сильных пальцев вызвала невероятную боль. Юноша, вне себя от ярости, отшвырнул бедняжку прочь, точно сломанную игрушку. Тело Гермионы ударилось о холодный каменный пол, проехалось по скользкой поверхности и остановилось около стены. Боль прожгла хрупкое тело, заставляя Гермиону негромко вскрикнуть. Крик ее прервался на самой высокой ноте и повис в воздухе, зловеще разлетаясь по огромной комнате.
Драко замер. «Я не хотел…», – пронеслось в голове Пожирателя. «Я не хотел. Так вышло случайно…», – шептал он сам себе. Гермиона подняла полные боли глаза к хозяину и замерла, ожидая. Метаморфоза кончилась… Веснушки Джеки стерлись с прекрасного лица Гермионы. Светлые волосы потемнели и завились, а в испуганных карих глазах стояли слезы. Гриффиндорка вновь увидела перед собой монстра. Того самого монстра, которого Драко так хотел похоронить, от которого так пылко старался избавиться, отстраниться.
«Почему ты сделал это? Так проще? Так будет проще?» – спрашивало что-то внутри. Малфой отчаянно хотел извиниться перед девушкой, прижать к груди, успокоить… Но она может выведать его тайну! Страшную тайну, способную разрушить шаткую надежду на взаимность. Зачем? Она забудет это падение. Забудет его, точно страшный сон. А вот образ истерзанного одноклассника? Сможет ли она забыть пленника, спрятанного в подвале Мэнора?
Холодный пол был вычищен до блеска. Он блестел, отражал свет, излучаемый солнцем. Гермиона прижалась к стене, как только заметила, что Драко начинает приближаться. Страх сковал ее сердце, не давая ему биться. «Прекрати, Драко. Пожалуйста. Только не снова…» – шептало что-то внутри нее. Картины пыток, наказаний всплыли в памяти, вызывая новую порцию слез. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к аккуратным медленным шагам. Малфой идет к ней. Все ближе и ближе… Горячее дыхание обожгло ухо гриффиндорки, и девушка замерла, ожидая очередного приступа боли.
– Иди в свою комнату, – прошипел Драко сквозь зубы.
Юноша развернулся и побрел прочь, оставив смущенную Гермиону одну. Девушка открыла глаза, озираясь по сторонам, точно загнанная в угол лань. Сердце бешено колотилось где-то в горле, а вопросы, наполнявшие голову, исчезли. На их место пришла пустота. Жгучая, липкая пустота. Хотелось упасть на пол, провалиться вниз, под землю. Скрыться в бесконечных потоках густой грязи и никогда больше не попадаться Малфою на глаза. Гермиона сползла по стене вниз, к холодному полу. Сил сдерживаться не было. Она зарыдала, точно младенец, прикрывая лицо бледными ладошками.
Драко шагал по длинному серому коридору. С многочисленных картин на него глядели лица давно ушедших родственников. Они провожали отпрыска высокомерным взглядом, улыбаясь, восхищаясь успехом наследника. Малфой ненавидел их всех. Каждую морду, глядящую на него со старинного портрета. Каждую! Прадеды одобрительно кивали друг другу, нахваливая внука, а Драко мечтал о том, что когда-нибудь все-таки осмелится снять все портреты со стены.
До его слуха донесся громкий, полный боли всхлип. «Вернись, Драко. Помоги ей подняться, извинись», – твердила ему совесть. Однако, слизеринец и бровью не повел. Ноги сами несли его вниз, в зловещий подвал. Юноша убеждал себя в том, что Гермиона обязательно забудет о произошедшем, когда Драко в очередной раз станет с ней ласков. Это лишь временная мера. Вынужденная мера… Немного жестокости не сломают ее. Гриффиндорка слишком сильна для подобного.
Малфой собрал в кулак все силы, стараясь не развернуться обратно. Он так долго шел к таким отношениям, так долго налаживал контакт… Да, возможно, что после этой выходки развитие теплых любовных уз немного приостановится, но не остановится вовсе. Если она узнает о Симусе… Нужно как можно скорее избавиться от проклятого гриффиндорца и вернуть все на прежние места. Гермиону – в постель, Драко – к ногам Темного Лорда. Так удобно… Так всем хватит места…
Дорогу преградил один из домовых эльфов. Серая кожа слуги была покрыта многочисленными ссадинами разной давности. Порезы и синяки оказались треугольными отметинам от клювов… Драко понял, что бедолага чем-то не угодил павлинам. Видно, не один раз. Домовик неуклюже переминался с ноги на ногу, явно не желая мешать хозяину. Видно, Рон слишком занят с девчонкой, чтобы явиться самому.
– Хозяин… – пропищал эльф, не поднимая взгляда.
– Не трать мое время зря, – нетерпеливо пробормотал Малфой, останавливаясь в проходе.
Драко старался держаться со слугами холодно или угрожающе. Никакого сочувствия, никакого снисхождения и никакой жалости. Слуги должны служить. Если эльф должен кормить павлинов, не смотря на то, что те клюют его каждый раз, пусть кормит. Ведь, в этом заключается его работа, верно? Иногда каждому из нас приходится делать что-то неприятное. Пытать людей, например.
– Служанка, господин… Мы сделали все как Вы велели, – лепетал испуганный эльф, разглядывая каменный пол коридора.
Еще одна забота легла на плечи Драко. Он успел забыть о том, что совсем недавно Джеки обнаружила пленника. Хозяин поместья решил, что проще всего будет стереть ей память. Да, юноша давно не практиковался в подобных заклинаниях… Не было возможности. Большинство бывших мракоборцев успевали принять яд прежде, чем их обнаружат. У бездыханного тела не выведать ответов, нельзя проникнуть в разум мертвеца.
– Она что-нибудь помнит? – спросил Драко, вскидывая бровь.
Эльф неуклюже провел мыском по полу. Домовику явно тяжело давалось общение с хозяином. Бедолага хорошо помнил урок, который господин преподал бедной Вель. Несчастная эльфийка лежит в земле, совершив всего одну крохотную ошибку. Она доверилась грязнокровке… Одно неправильное слово, неаккуратный взгляд и еще одного домового эльфа ждет смерть.
– Нет, господин. Мы сказали ей, что она упала с лестницы, как Вы и велели.
– Прекрасно. Пусть подымается, если хочет, – бросил Малфой, проходя вперед.
Юноша на секунду затормозил, вспомнив испуганный взгляд Гермионы. Что-то больно кольнуло в груди, заставляя Драко неприятно поежиться. Он так давно не видел в девушке страха… Может быть, удастся искупить вину, вернув Гермионе подругу? В конце концов, когда все кончится, Драко придет к гриффиндорке с извинениями, успокоит ее, вымолит прощение.
– Отправь ее к Гермионе, – крикнул Драко, спускаясь вниз.
Драко знал, что если чье-то общество и может скрасить жизнь упрямой гриффиндорки, то точно не его. Может быть, посплетничав о своих девичьих вещах, Гермиона немного успокоится? Чем быстрее воспоминания о сегодняшнем дне оставят ее, тем легче будет Драко восстановить утраченное доверие.
Шаги отдавались эхом, раздаваясь по холодной лестнице. Драко до боли не любил этот путь. Путь, ведущий в подвал. В царство бесконечных криков, переполненных болью. Сколько раз он пытался проникнуться любовью к подобной жестокости? Сколько раз Драко старался впитать в себя садистские наклонности? Сколько девушек замучил до смерти? Слишком много. В голове Малфоя возникали образы умоляющих жертв. Они лили слезы, катались в собственной крови, стараясь отделаться от боли… Но Драко оставался глух. Он делал то, что должно. То, о чем просил его Темный Лорд…
