Текст книги "Дневники потерянной души (СИ)"

Автор книги: Starry Sky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)

Глава 3 – Друзья

Следующим летом господин Лабинги отбыл в торговую поездку в одну из соседних деревень, надолго доверив имение нам с отцом и своему двенадцатилетнему наследнику. Тогда, будто подгадав, и объявился долгожданный гость, по которому давно уже скучал Маура, упоминая его в своих рассказах о жизни в Зараке.

По его словам, Ка́лимак был на целый год его младше, однако оказался более рослым и широкоплечим. Смуглое квадратное лицо выражало практичность и чрезвычайную уверенность в себе, на щеках его играл румянец, а большие и ясные карие глаза лучились живым умом и бурным весельем.

Спрыгнув с гнедой лошади, он подошел к Маура твердой неторопливой походкой. Встречавший улыбнулся, протянув руки в приветственном жесте, и получил улыбку в ответ – наглую, наплевательскую, но странно искреннюю. И они с приезжим обнялись по-родному, хлопая друг друга по спине, и горячо расцеловались в обе щеки.

– Собрался таки! – весело сказал Маура. – Я уж думал, ты свой мощный зад от теплого стула не оторвешь.

– Мой мощный зад был занят, и уж никак не сидением на теплом стуле, – с нарочитой обидой ответил тот. – Объезд – это тебе не шутка, папаша меня припахал, как самого настоящего раба. Ильма́к жену взял прошлым летом, пришлось на выкуп собирать.

– Поздравляю, – радостно сжал его плечо хозяин. – Они с вами живут?

– Нет уж, к родичам ее свалили, – довольно ухмыльнулся тот. – Вот с этим можешь поздравить.

Маура расхохотался в ответ, затем оглянулся на меня, сделав знак приблизиться.

– Познакомься, Кали, это мой друг Баназир, он живет здесь со своим отцом, Ра́нугадом. Тот как раз уехал своих дочек навестить. Бан, – повернулся он ко мне, – вот Калимак, друг детства, о котором я тебе столько хорошего рассказывал.

– Ну, здоро́во, – Калимак критически оглядел меня с головы до ног, но затем все же приветливо хлопнул по плечу.

– Здравствуйте, господин, – почтительно ответил я, склонив голову.

– Ээ-э... А он точно твой друг? – подозрительно протянул Калимак.

– Да, разумеется. Просто Бан хорошо воспитан и уважительно обращается к тем, кто старше, – уклончиво ответил Маура, и тут же сменил тему: – Так отец тебя одного сюда отпустил?

– Пока нет, – с видимым сожалением ответил тот. – Он здесь, на площади, лошадей на продажу привел. Мы у знакомых остановились, но я к тебе погостить отпросился. А вообще я уж скоро наследником стану, свое имущество будет. Ты думаешь, эта лошадка чья? Моя уже! – похвалился он. – Искорка ее зовут.

– Здо́рово! – кивнул Маура, поглаживая золотистую гриву кобылки. – И имя подходящее. Привязывай ее в стойле, там кормушка как раз полная, и айда в дом.

Быстро пристроив Искорку, Калимак вошел в переднюю. Он сполоснул руки и разгоряченное лицо в небольшом корыте на табуретке у стены, небрежно кивнув мне:

– Подай-ка полотенце.

Без всякой задней мысли я тут же подал ему желаемое, и гость тщательно вытерся, со смешком поглядывая в мою сторону; затем развалился на самом удобном стуле, задрав на стол обе ноги в потертых и грязных кожаных сапогах. Я тихонько присел на лавку, ожидая дальнейшего развития событий.

– Располагайся пока, Каль, я только переоденусь и обед подам, – раздался из дальней комнаты голос хозяина.

Через несколько минут он вернулся, на ходу надевая свежую тунику и приглаживая волосы.

– Вижу, ты уже расположился.

– А как же, – произнес тот. – Давай с едой приказывай поскорее, я голодный, как зверь!

– Сейчас будет сделано, – кивнул Маура, доставая с полок миски и прочую утварь и привычно расставляя их.

Его друг машинально снял ноги со стола и уставился на него с ошеломленным видом.

– Ты же хозяин здесь, да? – спросил он с надеждой в голосе. По всей видимости, перед отъездом с господином Ильба в Сузатт Маура успел рассказать другу, из какого рода его усыновитель.

– Пока да. – Маура начал возиться у очага, чтобы подогреть недавно приготовленное мясо. – Кстати, Ильба на убывающей луне вернется, так что устраивать здесь кабак даже не мечтай.

– Да ладно, ладно, – отмахнулся сидящий нетерпеливо. – Я не пойму, чего ты здесь корячишься. Он что, прислугу с собой забрал?

– Он поехал один, – ровно ответил Маура, выпрямившись и вытирая руки.

– А где тогда рабы?

– Рабов здесь нет, – отпарировал его собеседник.

– А как же я?! – воскликнул я, вскакивая со скамьи и, к его досаде, снова выдавая себя.

– Да, Мау, а как же этот жирдяй? – ткнул Калимак пальцем в мою сторону. – Я ж сразу заподозрил, что он тут пресмыкается – глядит на тебя, что пес дворовый. Ты что, разыграл меня так? Ну ты даешь!

– Зря я о тебе столько хорошего рассказывал, – Маура со стуком поставил на стол деревянные тарелки.

– Да почему зря?! – обиделся его товарищ. – И какого гвоздя ты с прислугой якшаешься?

– Потому, что они такие же люди, как и мы с тобой. Знаешь, я думал, ты хоть немного поумнел с тех пор, как мы последний раз виделись.

– Уж извини, что не оправдал твоих ожиданий, – вскинулся тот. – Могу уйти.

– Не надо! – не выдержал я, донельзя огорченный и смущенный тем, что стал причиной их ссоры. – Хозяин, ну позвольте мне на стол подать, кто ж еще это должен делать?!

Маура шумно отодвинул стул, плюхаясь на него.

– Подавай. Действительно, кто ж еще.

– Во-от! – удовлетворенно протянул Калимак. – А этот все понимает. Глядишь, и поумней тебя будет, – отплатил он другу за обиду.

Настроение было испорчено, но все же мы сели обедать. Я привычно пристроился на скамье у стены, держа тарелку в руках. Так было принято во всех имениях, включая наше – до того, как возник Маура и стал пытаться нас перевоспитать.

– Знаешь, а мужик Танси́лы прошлым месяцем ее в стоге сена застал в обнимку с бире́льским торговцем горшками, – вдруг гоготнул Калимак, поделившись одной из распиравших его новостей. – Он за ним с вилами гнался до самого леса, а тот нагишом улепетывал на глазах у всей деревни! А Та́нса потом в конюшне у семейства Сато́риг пряталась целых три дня, чтоб он ее не прибил сгоряча!

– Так чем кончилось-то? – наконец не выдержал Маура, прервав строгое молчание. – Помирились они?

– Помирились, куда он денется? – довольно хмыкнул его друг. – У них же шестеро детей, мал мала меньше. Они ревели все время, мамку звали, вот он и сдался в итоге. Но теперь ее за порог не выпускает, держит, как козу на привязи. Ха-ха, ну и поделом ей, нечего разврат устраивать! А у нас еще осенью наводнение было, представляешь? Река из берегов вышла, крайние хаты по окна затопило! А мы с соседскими мальчишками помогали жильцам скарб ловить, вот прям с головой ныряли и доставали посуду, мешки с продуктами! Весело было, жаль, тебя с нами не было...

Маура давно уже сменил гнев на милость и перестал дуться на друга. Он с интересом слушал все его новости и задавал вопросы. Обратно Калимак ускакал почти на закате, торопясь добраться до дома знакомых раньше отца, чтобы не получить нагоняй.

* * *

Назавтра они с моим хозяином вернулись вместе с рынка. Калимак вовсю чихал и кашлял, то и дело зябко поеживаясь, хотя стояла сильная жара.

– Ох, елки, все тело ломит, – пожаловался он, с гримасой боли опускаясь на стул у очага.

– Отдыхай, мы с Баном покупки сами разберем, – предложил Маура.

Я помог ему разложить по полкам все принесенное; затем он развел огонь, подогрел молоко в медной кружке и размешал в нем немного меда.

– На, – протянул он кружку сидящему.

– Фу, не буду я это, – тот брезгливо отвернулся. – Я молоко терпеть не могу.

– Как хочешь, – Маура не стал настаивать. – Кашляй себе дальше. Бан, держи.

Я любил молоко, пусть даже горячее и с медом, но замотал головой и взять у него кружку не решился, ибо Калимак взглянул на меня в тот момент явно угрожающе.

– Да ну вас обоих, – Маура сам залпом выпил горячий напиток, и стал собирать в медный таз накопившуюся грязную посуду.

К вечеру гость, очевидно, почувствовал себя еще хуже.

– Слушай, я у тебя переночую, ладно? – сипло сказал он, вернувшись со двора. – Черт, так нос заложило, что дышать не могу.

– Да ясен пень, что я тебя так никуда не отпущу на ночь глядя, – кивнул Маура. – Ложись, я тебе уже постелил, – указал он на кровать у стены передней комнаты.

Тот с кряхтеньем и оханьем разделся, тут же рухнув в чистую постель.

– Если что понадобится, окликни, я чутко сплю, – сказал напоследок мой хозяин, тоже приготовившись ко сну и уходя во вторую комнату.

– Бан, и тебе тоже спокойной ночи, – пожелал он мне, когда мы, наконец, улеглись на две оставшиеся кровати.

Однако ночь была неспокойной, так как заболевший, не преминув воспользоваться предложением, чуть ли не каждые несколько минут на весь дом истошно звал моего хозяина, требуя то попить, то подложить подушку помягче, то дать еще одно одеяло.

– И как тебя угораздило так простудиться посреди лета? – недоумевал Маура на другое утро, в который раз меняя влажное полотенце на лбу лежащего.

Калимак лишь громко застонал, показывая, как ему плохо.

– Ладно, ладно, лежи спокойно, я тебе еще настойки сделаю, – поднялся Маура с края кровати.

Он прошел к очагу, потрогал остывший котелок и принялся вновь разводить огонь.

– Меня сейчас стошнит... – раздался натужный голос, и Маура кинулся назад, на ходу хватая с табурета деревянную миску.

– А, нет, прошло, – с облегчением молвил Калимак, откидываясь обратно на подушки.

– Ты издеваешься, – в сердцах бросил его друг, возвращая миску на место.

– Я умираю, – трагическим шепотом выдал тот.

– Да пошел ты. Это просто сильная простуда, даже не лихорадка.

– Кто тебе сказал? Я весь горю. Вот умру и поймешь, как ты меня не ценил... – совсем слабо пробормотал он, отворачиваясь к стене.

Закатив глаза, Маура прошел к столу, подмешал меда из горшочка в горячий травяной отвар и принес товарищу дымящийся стакан, поддерживая его днище полотенцем.

– Не торчи все время в доме, Бан, иди погуляй, – по пути кивнул он мне на дверь. – А то еще заразишься.

– А вы как же? – с волнением спросил я.

– А я не заражусь, – уверенно ответил он. – Мне простуда нипочем.

– Как это? – удивился я. – Вы что, вообще ни разу не простужались?

– Ни разу. Вон, Кали подтвердит, он меня с детства знает. Да, Каль?

Тот повернулся и собрался было ответить, но вместо этого снова громогласно чихнул, смачно оплевав сидящего у кровати.

– Будем считать, что это означает «да», – Маура вытер лицо рукавом, а я не смог удержаться от смеха.

Тем вечером нас ждал очередной сюрприз – неожиданно и намного раньше срока вернулся из торговой поездки господин Ильба. Его встретили разбросанные по столу груды грязных тарелок и плошек вперемешку с пустыми крынками и мешочками засушенных трав, влажные полотенца на спинках стульев, лужа пролившейся воды из тазика, охапка запасных одеял на лавке, и усыпанный мусором пол. А также восседавший в передней комнате на кровати среди горы подушек незнакомый подросток, который с аппетитом уплетал горячую овощную похлебку из любимой хозяйской глиняной миски с резным узором.

– Это... это что такое?! – у господина Лабинги перехватило дыхание, и под конец фразы он буквально взвизгнул. – Вы что здесь устроили? Что за чертов бардак? Кто это?! – ткнул он пальцем в Калимака. – И как он смеет есть из моей посуды?!

Маура выдержал паузу, очевидно, решая, на какой из вопросов сто́ит ответить первым.

– Ильба, почтенный, у нас чистая посуда закончилась, а помыть не успели еще, – объяснил он, кивнув в сторону корыта, в которое я уже начал складывать оставшиеся от вчерашнего ужина тарелки. – Простите, что вашу взял. А это мой друг Калимак из рода Брандуга́мба, он из Зарака приехал погостить. Просто он простудился, и все еще немного нездоров, – осторожно добавил Маура.

– Я не потерплю здесь такой наглости! – старик решительно приблизился вплотную к кровати, выхватывая свою миску из рук растерявшегося Калимака. – Тебе что, отлеживаться больше негде?

Не совладав с собой, болящий в очередной раз чихнул со всей силы, до того, как Ильба успел отстраниться.

Нам с Маура было уже хорошо известно, как тщательно берег свое собственное здоровье господин Лабинги, как терпеть не мог грязь и боялся всякой заразы. Я испуганно затаил дыхание в ожидании его реакции.

Он оторопело уставился на чихнувшего, даже не вытирая попавшие ему на лицо брызги. Несколько секунд стояла оглушительная тишина.

– Убирайся!!! – наконец завопил он во весь голос, резко взмахивая рукой и указывая тому на дверь. – Вон из моего имения! Чтоб ноги твоей здесь больше не было! Вон!!!

В гневе старик был страшен. Его темные глаза налились кровью, лицо побагровело, а вытянутый морщинистый палец мелко дрожал.

Калимак вмиг испуганно сорвался с места и ломанулся к двери, даже не обуваясь, на ходу кое-как подпоясывая тунику и подтягивая штаны.

– Каль, подожди! – схватив его сапоги, Маура кинулся за ним к калитке.

– Маура, возвращайся сюда сейчас же! – прикрикнул на него Ильба, выбегая следом.

Я тоже выбежал во двор, когда те двое уже стремглав удалялись по тропинке.

– Я только провожу его! – издали крикнул Маура, не останавливаясь.

* * *

Дня через три, когда Маура посчитал, что его друг уже должен был более или менее поправиться, мы пришли проведать его в дом временно приютившей его семьи, которая в полном составе как раз отлучилась на рынок.

– Ты их детей не заразил? – заботливо спросил Маура, садясь у стола.

– Я в пристройке отлеживался, на всякий случай. Отец утром домой уехал, но я его упросил, чтобы позволил мне еще на несколько деньков здесь остаться, – поведал Калимак, действительно уже абсолютно бодрый и почти не шмыгающий носом. – Уж больно у вас тут интересно. В кабак меня вчера не пустили, свиньи, – фыркнул он. – Но зато смотри, что мне подростки у черного входа продали.

Заговорщицки подмигнув, Калимак вынул из-за пазухи две тонкие прямые глиняные трубочки, с обоих концов залепленные смолой. Отчистив смолу, он начал подпаливать содержимое трубочек тлеющей лучиной, пока от них не потянулся вверх сизый дымок. Затем протянул одну из них товарищу.

– На, угощаю.

– Что это такое? – спросил Маура, перевернув трубочку, из которой тут же начали сыпаться плоские коричневато-зеленые высушенные кусочки.

– Эй, ты что, не рассыпь! За дорого брал! – испугался Калимак, ухватив его за руку. – Ну ты даешь, совсем от жизни отстал. Это ж «веселые листья», что, не пробовал никогда? Дымом от них еще клещей из хаты выкуривают. Смотри, вдыхаешь полной грудью, задерживаешь, потом выпускаешь, – он показал пример. – Давай. Хорошо будет.

– Да мне и так неплохо, – ответил Маура, недоверчиво беря конец трубочки в рот.

– Вдыхай, только осторожно, чтоб листья не проглотить, – велел Калимак. Его друг подчинился, втянув дым и чуть закашлявшись. – Это с непривычки, потом совсем легко пойдет, – продолжал тот. – Ну что? Чувствуешь?

– Не чувствую, – покачал головой Маура. – Гадость какая-то.

– Да ты что, – обиделся Калимак. – Может, поддельные подсунули? Дай-ка мне, – с удовольствием затянувшись, он крякнул: – Работает! Ты, наверное, не вдохнул как следует. На-ка еще попробуй.

После нескольких затяжек листья превратились в пепел, и Калимак снова набил трубку из запасного мешочка, едва попадая пальцами в ее отверстие.

– Ну, как тебе?

– Да никак, – повторил Маура почти с сожалением. – Давай сюда.

– Это перебор уже! – вскоре воскликнул Калимак. – Ну-ка верни, мы же делимся, черт рыжий! – Он попытался отобрать трубку, но промахнулся и со смехом съехал на пол.

– Ничего не происходит, – сказал Маура после паузы, глядя на него сверху вниз.

– Быть такого не может, – захихикал Калимак. – Дай своему бочонку попробовать, – кивнул он на меня.

– Нет уж, – не позволил Маура, к моему огромному разочарованию.

– Почему? – огорченно спросил я.

– Мал ты еще для этого, – отрезал он, вновь беря у сидящего на полу трубочку и затягиваясь уже полной грудью.

Обидевшись, что мне не досталось, я присел на лавку и притворился, будто за окном меня увлекло что-то гораздо более интересное, чем их странные забавы.

– Каль, а что должно произойти? – обратился мой хозяин к другу. – Каль?

Тот сидел с блаженной улыбкой на лице, уставившись куда-то в пространство расширенными зрачками.

– Смотри, как красиво, – протянул он.

– Где?

– Везде... Как радуга в воздухе...

Маура растерянно проследил за его взглядом.

– Какие краски волшебные... Волны... Они меня обнимают... Тепло так...

– Кали, ты вообще меня слышишь? – обеспокоенно окликнул мой хозяин, потрепав его за плечо.

В ответ его товарищ весело и радостно расхохотался, вырисовывая в воздухе какие-то фигуры руками.

– Ну и дела... – потер Маура затылок, наконец вспомнив о моем существовании и поворачиваясь к окну. – Надеюсь, хозяева не вернутся до того, как у него это пройдет.

– А это пройдет? – спросил я, насупленно разглядывая сидящего, который размеренно покачивался в такт одному ему слышной музыке.

– Конечно. Должно, – уже менее уверенно произнес он.

– Может, ему попить дать? – предложил я, стараясь хоть как-то помочь.

– О, а это идея! – Маура направился к бочке с водой в углу. – Только не попить. – Набрав полный ковш холодной воды, он резко окатил ею друга.

Улыбка не исчезла с лица Калимака, лишь стала еще шире, и он подставил открытые ладони.

– Дождик пошел...

– Да черт, – в сердцах плюнул Маура. – Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты эту гадость пробовал?

– Но ему, кажется, очень хорошо... – с завистью сказал я.

– Ага, не сомневаюсь. Проблема только в том, что он ни на что со стороны не реагирует.

Шатаясь, Калимак вдруг поднялся на ноги, не отрывая глаз от моего хозяина.

– Ты... такой яркий... – восхищенно прошептал он. – Свет... Мы все – свет... – Он подошел вплотную и положил ладонь на грудь товарища. – Солнце и Луна вместе в твоей груди...

– Что? – недоуменно нахмурился Маура.

В тот же момент глаза Калимака закатились, и он молча начал падать на него всем своим нехилым весом. Успев подхватить друга под мышки, мой хозяин доволок его до кровати у противоположной стены, уложив как можно аккуратнее. Затем снял с него сапоги, поставив их у подножия кровати, и накрыл лежащего одеялом. На всякий случай он наклонился и проверил, дышит ли тот, и бьется ли у него сердце.

– О чем он говорил, хозяин? – удивленно спросил я.

– Понятия не имею. Но хорошо, что заснул, – подытожил он, выпрямляясь. – Так он хотя бы не будет вызывать подозрений.

Действительно, отключка Калимака произошла как нельзя кстати, ибо со двора послышались голоса, и в дом, вернувшись с рынка, вошли хозяева.

– Ох, гости у нас! – воскликнула крепко сбитая румяная женщина, ставя на стол тяжелые крынки с молоком. – Вы откуда, мальчики?

– Мы из Сузатт, из имения Лабин-нег, – объяснил мой хозяин. – Я Маура, это Баназир. Простите, мы к Калимаку в гости пришли, да заигрались, видать, его вон уже сон сморил.

– Да ладно, хату не разнесли, и на том спасибо, – добродушно вступил глава семьи, распределяя за ширмой мешки с корнеплодами и зерном. – Жрать хотите?

– Спасибо, но мы пойдем, пожалуй, – вежливо отозвался Маура. – Нас уже дома ждут.

– Нет уж, пока до дому доберетесь, вечереть будет, – заботливо возразила хозяйка. – Садитесь, накормлю вас, а потом пойдете.

Чтобы не обижать гостеприимную пару, мы сполоснули руки в корыте и присели за стол, рядом с их малолетними сыновьями, которые рьяно о чем-то спорили, то и дело отвешивая друг другу тумаки.

– Са́ру, Зина́т, успокойтесь уже! – прикрикнула на них мать. – Руки мойте, живо!

Подойдя затем к кровати, она потрясла спящего за плечо и несколько раз позвала по имени, но он даже не пошевельнулся.

– Как крепко спит-то! – удивилась она. – Небось умаялся. Во что вы такое играли, ребята?

Я чуть не поперхнулся, исподтишка бросив испуганный взгляд на хозяина.

– В ножики. И в «сбить лошадку», – уверенно ответил он.

В комнате все еще витал сладковатый дымок от курительной смеси из трубочек, которые Маура предусмотрительно спрятал за пазухой; и я понадеялся, что хозяева его не учуют, или что этот аромат им вовсе незнаком.

Нам уже разлили по тарелкам свежее овощное варево, поставили большой кувшин с брагой и разрезали на части каравай ржаного хлеба, когда я вдруг заметил, что Маура каким-то застывшим странным взглядом смотрит в деревянную стену напротив.

Но не успел я спросить, что с ним, как он резко вскочил с места, опрокинув стул, и выбросил вперед руку, целясь ладонью прямо в пустую стену. Испугавшись, младший из хозяйских детей громко заплакал.

– Что случилось? – недоуменно воскликнула женщина, одновременно обнимая своего сына.

– Ты что, парень? – вслед за ней спросил ее муж, непонимающе проследив за взглядом стоявшего.

– На́т-и лей! – громко крикнул Маура. – Дой ха́сс-и, горд та! Менхи́р ла́ни! Ту́угт! [1]

Он побледнел и лицо его было искажено от страха, губы дрожали, и он по-прежнему напряженно целился рукой в невидимую угрозу.

– Небеса великие, да что это с ним? – не на шутку перепугалась хозяйка дома, хватая уже обоих сыновей и отодвигаясь с ними в сторону. – Ва́ти! – она подняла глаза на мужа, ожидая от него помощи.

Тот решительно поднялся из-за стола, приближаясь к моему хозяину. Я тоже встал, растерянно переводя взгляд с одного на другого, и не зная, что делать.

– Хозяин, все в порядке... – попытался я успокоить его. – Там ничего нет...

Вати положил тяжелую руку тому на плечо, с силой разворачивая к себе.

– Тхивл! Фе́нн-а! [2] – в ужасе вырвался Маура, одним прыжком очутившись у двери и выскакивая во двор.

Даже не извинившись перед ошеломленным семейством, я со всех ног кинулся догонять сбежавшего.

Я едва успел заметить его силуэт вдалеке у опушки, за секунду до того, как он скрылся среди деревьев. Побежав в том же направлении, я еще долго рыскал между колючих зарослей, царапаясь и спотыкаясь о сломанные ветки.

– Хозяин! Где вы?

Он не откликался; но наконец мне показалось, что я слышу звуки тяжелого быстрого дыхания где-то неподалеку, и я бросился туда.

За большим поваленным бревном я обнаружил его лежащим на земле. Он прижал колени к груди, обхватив их руками, и покачивался взад-вперед, что-то невнятно бормоча. Я подошел осторожно, чтобы не испугать его, и опустился рядом, дотрагиваясь до его плеча.

Маура резко повернулся ко мне, и я отпрянул от страха. Если у Калимака под влиянием дурманящих листьев расширенные зрачки делали глаза еще темнее, то у Маура зрачки отражали, и, казалось, приумножали едва пробивающийся из-за деревьев свет, сияя почти белым огнем.

Лицо его было покрыто мелкими капельками пота, испачкано в грязи и прилипших соринках. Он смотрел на меня, не узнавая, и дрожал.

– Как вам помочь? – осмелился спросить я, изо всех сил стараясь унять собственную дрожь в коленях. – Позвать кого-нибудь? Хотите, я приведу господина Ильба?

– Те кель? Куэ́ль ми́лит? [3] – процедил он сквозь зубы, сжавшись еще больше.

С ужасом я осознал, что по-прежнему не понимаю, что он говорит, а он, по всей видимости, не понимает меня. Каким-то образом он утратил способность разговаривать на языке, на котором до этого говорил прекрасно; и меня окончательно охватила паника.

Я сел рядом и тихонько заплакал, шмыгая носом, не решаясь оставить его одного в чаще, и не зная, вернется ли к нему когда-нибудь его нормальное состояние. А он, тем временем, не обращая на меня никакого внимания, крепко заснул, свернувшись калачиком под бревном и прикрывшись раскидистой кленовой веткой.

– Бан! Эй, Бан! Вставай уже!

Меня трясли за плечо, и я с трудом продрал глаза, щурясь от утреннего солнца, золотящего стволы деревьев.

Возле меня на корточках сидел мой хозяин, все еще немного бледный после вчерашнего, но смотрящий уже вполне трезвым и спокойным взглядом, и говорящий, к моей пущей радости, по-нашему.

– Ты в порядке? – спросил он, помогая мне подняться и отряхивая от грязи.

– А вы? – озабоченно поднял глаза я.

– Да, вроде, – кивнул он. – А как мы здесь-то оказались? Я ничего не помню. Вот после того, как хозяева вернулись, просто провал у меня. Мы что, на прогулку пошли?

– Нет... не совсем... – смешался я, думая, как помягче ему описать вчерашние события. – Вы про трубочки помните?

– Про что? – переспросил он, затем с досадой хлопнул себя по лбу, и тут же сморщился от боли. – Так вот оно что... Подействовало все-таки. Господи, как там Кали? Надо вернуться и извиниться...

– Вот они! – послышался вдруг возглас от опушки. К нам приближались трое мужиков, в которых я узнал наших соседей из имения Фенги́.

– О, черт! Кажется, Ильба послал их на поиски, – сокрушенно проговорил Маура. – Нас же со вчерашнего утра дома не было...

– Где шлялись? – сердито набросился на нас глава семьи. – Ильба уж думал, вас волки разорвали. Быстро домой пошли, лоботрясы. – Он отвесил подзатыльник и мне, и Маура, отчего тот вновь резко скривился, хватаясь за голову.

– Симу́л, почтенный, возвращайтесь, успокойте Ильба, – произнес он. – Мы по пути еще в соседнее имение заглянем, мне там кое-что сказать нужно.

– Да что тебе там говорить-то, щенок? Мне велено назад вас привести, живо.

– Это очень важно, – Маура поднял на него глаза. – Пожалуйста, идите вперед.

Говорил он спокойно и мягко, но уверенным тоном, и господин Фенги несколько раз кивнул немного растерянно, делая затем жест своим брату и племяннику, пришедшим с ним. – Айда, мужики, мы свое дело сделали.

Развернувшись, они пошли по направлению к реке, и я вздохнул с облегчением, хотя абсолютно не понимал, как хозяину удалось так неожиданно легко их спровадить.

– Пойдем, – Маура положил руку мне на плечо, и мы побрели обратно к имению знакомых Калимака.

Сам виновник вчерашних событий восседал на перевернутой корзине во дворе, как ни в чем не бывало уплетая из миски ячневую кашу, щедро политую смородиновым вареньем.

– Здоро́во, Мау! – радостно приветствовал он. – Куда вы вчера подевались? Домой, что ли, пораньше ушли?

– А ты что, не помнишь? – осторожно поинтересовался его товарищ.

– Да нет, я заснул чего-то, – пожал плечами тот. – Мы что вчера делали?

– Вот что, – Маура достал из-за пазухи трубочки.

Калимак некоторое время непонимающе смотрел на них, затем лицо его приняло тревожное выражение.

– Елки зеленые! Хунва́т и Аи́нас это видели?

– Нет, – успокоил его мой хозяин. – Но я им вчера обед испортил. Бан, что я говорил?

– Не знаю, хозяин, – покачал головой я. – Я ничего не понял. Вы не по-нашему что-то кричали... А потом выскочили из дому и в лес сбежали, а я за вами побежал...

– Ладно, – хмуро кивнул он. – Я пойду извинюсь, скажу, что на солнце перегрелся и не в себе был, – Маура направился к дому.

– Ты только меня не выдавай, ладно? – громким шепотом окликнул Калимак. – Я же ничего такого не делал?

– При них – нет, – снова обернулся к нему хозяин. – Но чтоб я этой гадости у тебя больше не видел.

– Да мне не те листья продали, ублюдки, – гневно произнес сидящий. – Я раньше пробовал, от них только весело и в пляс тянет. А это какая-то другая байда вообще, с ударной силой действует, да и память отшибает.

– Пусть это будет тебе уроком, – назидательно сказал Маура.

Когда мы на обратном пути проходили мимо реки, Маура свернул с тропинки, подошел к воде и долго пил большими пригоршнями, затем умылся, и я последовал его примеру.

– Ужасно жрать хочется, – молвил он. – А Ильба сейчас еще и нагоняй устроит.

– А почему мы позавтракать в имении Тали́ми не остались? – огорченно спросил я. – Хозяйка Аинас так зазывала...

– Да неудобно же, после всего-то, – дернул плечами Маура.

– Тогда пойдемте в нашу каморку, у нас с отцом хлеб и мясо вяленое есть, – предложил я.

– Спасибо, – улыбнулся он. – Приду, как только разборки закончатся. Ты иди, завтракай. Я объясню, что ты из-за меня так задержался.

Я благодарно кивнул. Представать перед разгневанным господином Ильба мне после таких переживаний не хотелось. Правда напрягал тот факт, что Маура в который раз взял всю ответственность и вину на себя.

* * *

– Слушай, купи Рыжинку, а? – предложил Калимак в последний день перед возвращением в Зарак. – Молодая, сильная. У нас уже в стойле десяток, поэтому мы сюда и приехали лишних пристраивать. Я обратно с попутной телегой доберусь.

– А давай, если я запрыгну на ее спину на полном ходу, ты мне ее так отдашь, – сказал Маура, поглаживая блестящие налитые бока гнедой кобылы. – Идет?

Калимак фыркнул.

– Да ну, ничего ты не запрыгнешь. Да и мне что с того? Я их так не отдаю, меня отец прибьет.

– Получишь удовольствие от зрелища, – ухмыльнулся мой хозяин. – И к тому же, ты думаешь, что не выйдет, так какая разница? Ну ладно, знаешь, что... Если промахнусь, получишь полный комплект одежды. Недавно приобрел, еще не потертая.

– И сапоги новые?

– И сапоги тоже.

– Идет.

Мы все отправились в ближайшее поле, уже голое и пустынное – последние колосья были недавно скошены. Калимак отвел свою лошадь подальше для разбега, оставил ее вдалеке и вернулся к нам.

– Давай, – произнес мой хозяин спокойно.

Его друг усмехнулся и тут же оглушительно свистнул, засунув пальцы в рот. Лошадь сорвалась с места и галопом кинулась в нашу сторону, поднимая вокруг себя клубы пыли.

– Самую быструю ему подсунул, – довольно сказал сам себе Калимак, стоя рядом со мной на жарком полуденном солнце. – Ух, навернется.

Я в ужасе открыл рот, поражаясь его беспечности. Предостерегать хозяина было поздно – он уже стоял посреди поля, внимательно глядя на приближающееся животное. Я заслонил лицо руками и отвернулся, в преддверии худшего. Хотя я уже был знаком с его талантом запрыгивать на спины разъяренных буйволов, лошадь все же была выше и скакала гораздо стремительнее.

Не услышав ни крика, ни страшных звуков ломающихся костей, я осмелился приоткрыть глаза. Маура как раз проскакал мимо, прочно сидя на спине кобылы. Я радостно и облегченно засмеялся, а отчаянный всадник, описав еще один круг по полю, подскакал к нам. Волосы его беспорядочно спадали на лицо взмокшими прядями, разгоряченные щеки порозовели. Спрыгнув, он подошел к Калимаку, все еще не пришедшему в себя от удивления.

– Ну как? – спросил он, улыбаясь.

– Чертов парень! – пробормотал Калимак сердито. – Забирай ее, – и совсем уже тихо добавил себе под нос: – Даже у меня так не получалось.

Несколько дней спустя Маура и я пошли в лес, чтобы набрать хвороста. Я никак не решался задать мучивший меня вопрос – что хозяин сделал с выигранной у Калимака Рыжинкой, которую я в стойле господина Ильба не видел.

Набрав полную связку сухих веток, Маура повернулся ко мне. Несколько секунд он пристально смотрел мне в глаза, а затем произнес небрежно:

– Отдал я ее.

– Кому, хозяин? – спросил я по инерции, даже не успев осознать, что мой первый вопрос не был произнесен вслух.

– Да так... Одной семье, – ответил он, пожав плечами. – Я ведь все равно не езжу никуда, до Зарака вообще рукой подать. А тем в хозяйстве пригодится.